Текст книги "Мир на ладони"

ГЛАВА 20. ЗАБРОШЕННЫЙ ТЕАТР

После душной и томительной встречи с Романом Даша поднималась на свой седьмой этаж пешком, по лестнице. Она не могла справиться с ужасной пустотой в голове – мысли тонули в чувствах. Даше осталось сделать один шаг, чтобы взойти на свой этаж, а затем оказаться дома. Но тут ей навстречу выплыла Полина – яркая, душистая (кроме любовных романов, она обожала дорогие духи).

– Классно! – обрадовалась она. – А я только что от тебя. Марина Васильевна меня чаем напоила.

– Привет, – без эмоций сказала Даша.

– Что с тобой? Ты как привидение, сквозь тебя стену видно, – присмотревшись к ней, забеспокоилась Полина. Даша не ответила – со своей болью она хотела справиться сама.

– Почему ты не с Сережкой? – пересилив себя, спросила она о первом, что пришло ей в голову. Полина, прежде чем ответить, загадочно и как-то хитро улыбнулась, а потом сказала, что ей пока некогда с ним встречаться.

– И, вообще, – вздохнула она, – Даш, может погуляем чуть-чуть, пошепчем друг другу секреты, а?

Слово «секреты» оказалось волшебным, и Даша наконец, пришла в себя. Она как будто вернулась с далекого и опасного полета на другую планету, и ее инопланетный взгляд мог смело об этом засвидетельствовать.

– Это как «скелеты в шкафу»? – вспомнила Даша одну игру в «секреты».

– Точно!

– А у кого самый давнишний «скелет»? – лукаво спросила Даша.

– Наверное, у меня, я старше тебя, – грустно сказала Полина. Даша откровенно удивилась этому сообщению, и они, рассмеявшись, сбежали вниз по лестнице на улицу, где их по-прежнему ждала теплая, но уже совсем не равнодушная весна.

– Полина! Ты любишь стихи? – глубоко вздохнув, закружилась Даша на тонкой линии тротуара. Им было все равно, куда идти, лишь бы надышаться в сласть своей свободой, и эмоции превратить в чувства.

– Да, но только тогда, когда я влюблена, – ответила Полина.

– А ты влюблена? – поймала ее Даша, и Полина уже не смогла выкрутиться.

– Нет, – последовал Полинин ответ, и содержание его было настолько неожиданным для Даши, что она даже на мгновенье остановилась.

– Ты говоришь правду? – изумилась она. – А как же Сережа?

– Нет, – снова сказала Полина, – и он меня не любит.

Эти слова прозвучали как оторванные от песни ноты, и осталось лишь угадать мелодию, но Даша не торопилась с выводами. Она почему-то подумала, что Полина готова обо всем рассказать, и ей не нужно задавать излишних вопросов. Так оно и вышло: Полина не стала скрывать своих чувств.

– Мы встречаемся ради ощущений, понимаешь?

– Не совсем, – смутилась Даша.

– Вот, например, почему ты так смело выходишь на сцену и танцуешь на ней, и никто тебя не стесняет?

Даше все интереснее было слушать свою подругу. Откровенность Полины притягивала, и хотелось только честности.

– Потому что, когда я на сцене, я понимаю, что это не зря, – загорелась Даша. – Это значит, я могу танцевать, если захочу, а те, кто смотрит на меня... Им на самом деле безразлично...

– И у нас с Сережей также, – оборвала ее Полина. Даша уже ничего не понимала. – Мне и Сергею друг на друга наплевать, без-раз-лич-но. И поэтому нас ничто не стесняет.

– То есть, – решила Даша расставить все по своим местам, – люди не встречаются друг с другом, потому что они друг друга стесняются?

– Точно!

Некоторое время они шли молча, но Даша оглянулась и вдруг рассмеялась:

– Полина! Где мы? Честное слово, как в кино.

– Кажется, это летний театр, – сказала подруга.

В самом деле, это был заброшенный летний театр. По деревянной, сине-облезлой сцене бегали детишки, видимо, принимая себя за взрослых артистов, а родители их заняли некоторые передние места, но при этом были неблагодарными зрителями. Девушки решили здесь остаться и сели на последний ряд. Полина достала из сумки пачку сигарет и предложила Даше:

– Куришь?

– Зачем?

Полина улыбнулась, и, не решаясь закурить, положила пачку обратно в сумку.

– Ладно, тогда я тоже не стану, пока не пойму, зачем мне это надо, – уверенно заключила она.

Казалось бы, ничего не происходит, никто не исчезает и не появляется и особенно не о чем рассказывать. Но девушкам не было скучно, и Даша чувствовала, что над ней, в ее небесах, становится все больше просветов.

– Когда я встречалась с Сережей, – начала Даша, и Полина рассмеялась. – Почему ты смеешься?

– Наконец-то ты это сказала! – подняла она руки к небу. – Представляю, с каким трудом ты это сделала.

– Значит, ты все знала?!

– А ты думала, что все рядом с тобой слепые люди? – упрекнула ее Полина.

– Ну, не все, ты, например, очень даже зрячая, – иронично сказала Даша.

– Ты неисправимый романтик, – покачав головой и все-таки закурив сигарету, подытожила Полина. – И Сережа тоже...

– Не грусти, – обняла ее Даша. – Хочешь, я познакомлю тебя с Мишуровым Стасом?!

Конечно, Полина хотела и, желательно, прямо сейчас, не откладывая до каких-то там завтра.

На полукруглую сцену забытого актерами театра вышла маленькая девочка. Она кружилась в ярко-белом платьице, взмахивала руками и что-то пела.

– Пойдем, послушаем, – позвала Даша Полину подойти ближе к сцене. Они прислушались к лепету девочки, которая пела: «Хрусталь! ты носишь в сердце хрусталь...»

– Это же песня Стаса! – воскликнула Полина.

– Спокойно, а вот и сам режиссер, – полушепотом сказала Даша. Недалеко от них стоял Стас, и он, заметив Дашу, кажется, собирался подойти к девушкам.

– Даша! Он – мой, – отчеканила Полина.

– Хорошо, – улыбнулась она.

ГЛАВА 21. ДВАЖДЫ В ОДНУ И ТУ ЖЕ РЕКУ

Сергей Карцев не находил себе места. Вчера он нарисовал мимозы на талом снегу и подумал, что весна – самое ужасное время года. Он, разумеется, любил все времена года, но как-то неодинаково...

Его жизнь протекала от камня до камня, то ровно, то в брызгах, пока он не наткнулся на уже апрельский номер «Алисы». Сергей пролистал страницы, где пестрели всякие советы, пролистал гороскопы и, добравшись до предпоследней страницы, не поверил собственным глазам, когда увидел ее имя:

ДАРЬЯ МИРОНОВА РАЗМЕЧТИНКИ

(РАССКАЗ)

Посвящается всем эльфам

Ле-сим никогда не встречал Люсьен, которого, вообще, никто никогда не видел. Ле-сим не стыдился своего имени и не гордился им. Однажды у него украли паспорт, единственный из посторонних вещей в его гардеробе. Ле-сим удивился своему равнодушию и вскоре перестал замечать пропажу.

Мой Ле-сим жил тогда, когда было никогда, когда было все равно, что нет, что да. Ле-сим жил там, где соседями считались деревья, и люди жили друг от друга на расстоянии в 7777 километров. Его страна называлась Семьнурия, и город его был абсолютно семеричным. Неудивительно, что и дома состояли из семи этажей, между которыми пробегала лестница с семью ступеньками.

Конечно, Ле-сим жил на этаже номер семь и почти никогда не интересовался, что происходит на остальных семи этажах. Он не был одинок в своем одиночестве. И даже теперь, когда потерял свой паспорт...

... Он, грустный, шел по крыше, что нестранно вовсе, потому что по улицам Ле-сим гулял очень редко. Сегодня ему было что-то жаль. Что-то, что иногда забывается навеки.

«Мои размечтинки умерли...» – вздыхая, сказал он сам себе и направился к лестнице. Там, внизу, Коричневые Земли, они звали его давно, и он идет...

Шестой, пятый, четвертый этажи промелькнули перед взглядом Ле-сима так незаметно, как только может засыпать солнце. Черные, пушистые глаза его не видели сна с тех пор, как умерли его любимые цветы. Но Ле-сим никогда не забудет свои размечтинки, как бы он этого не хотел. Третий этаж. Он вдруг остановился – скрипнула дверь.

– Ле-сим! Расскажи, куда ты идешь, – шепотом сказал чей-то голос.

– Я хочу отдать Коричневым Землям мои размечтинки, – печально ответил Ле-сим.

– А что же ты попросишь взамен?

– Что? Кто?.. – растерялся Ле-сим. – Кто ты?

– А я тоже здесь живу, в этом доме, на этом этаже, – успокоил голос. Напрасно Ле-сим пытался собрать свой рассеявшийся взгляд: разлилась ночь. Он вновь заговорил:

– Я не знаю, кто ты, потому что не вижу тебя. Но мне нужно торопиться... А завтра утром ты будешь здесь?

– Чтобы знать, не обязательно видеть, – загрустил голос. – Завтра ты обо мне забудешь, в седьмой раз пройдешь мимо моего этажа.

Ле-сим затосковал еще больше и, ничего не обещая, попрощался.

На втором этаже он заглянул в свой почтовый ящик. Деревянный ящик в форме морской ракушки он придумал сам. В ракушке было пусто, и так было всегда. Хотя однажды ему приснилось, что он обнаружил в ней огромную жемчужину. Теперь Ле-сим собрал с ее поверхности целую горсть серых пушинок, сдул остатки и сделал громкое «ап-чхи!». Как можно осторожней, чтобы пылинки не разлетелись, он, сам похожий на снежинку, легко покружился, оказавшись на первом этаже.

«Вот и выход, – думал он. – Странно, а куда подевалась дверь? А, впрочем, кому она здесь нужна... Наверное, эту дверь съела ночь, поэтому я не вижу ее».

Темно-синее пространство вне стен разбавлялось в своих красках приближающимися лучами солнца. Ле-сим подошел к порогу выхода. Никакой двери здесь, конечно же, не было. Он присел, прислонившись к косяку (все-таки дверь когда-то была!) и, наконец-то, решил развеять по волнующемуся воздуху горстку собранных им пушинок. Тоска Ле-сима улетучилась. «Скоро уже рассвет, и я пойду по Коричневым Землям»,– подумал он и вдруг заснул.

Бывает так, что память начинает жить отдельной жизнью. И так жалко, что мы не замечаем всех чудес, которые при этом случаются. Поэтому вряд ли можно рассказать, какой тайничок, или камешек, Ле-сим обнаружил в своем сне. Ведь и сам он, проснувшись с прищуром солнца, лишь убедился в том, что находится там же, у порога своего семеричного мира.

И теперь уже не Ле-сим вспоминал, наоборот, память придумывала для него всяческие загадки.

Он снял свои ботинки и босым вступил на землю. Дыхание земли мягкой прохладой сочилось сквозь рыхлые бугорки, и Ле-сим простоял бы, наверное, так целую вечность, если б по его носу не захлопали плаксивые крылышки дождя.

Неожиданно эти капельки разыгрались не на шутку, и полилась песня. Ле-сим заметил: «Наконец-то, уж листья давно окропились золотым песком, а ветер все еще не собирается даже и аккорда спеть». Так, посвистывая на мотив дождя, Ле-сим отправился в путь. Капельки отстукивали ему вслед тонкий, стройный ритм. Он чувствовал вокруг себя какую-то струящуюся мелодию...

 
Грезы утра – слезы утра –
В грустном свете дня
Растворились тишиною,
В дальний путь маня.
Сердце утра – сна молчанье.
Может, продолжение сна
Тонкой линией нарочно
Приоткрыло занавес окна?..
 

А память продолжала играть первую скрипку. Каждая частица пространства погружалась в серебристый туман. Тишина наполнялась особой тональностью. Миллионы звуков сливались в целое созвучие и в миг пролетали сквозь его сердце, оставляя за собой «мертвую петлю».

Под вздутой занавеской облаков, поблескивая, выглядывала небесная прозрачность. Верхушки деревьев открывали пересечения бесчисленных воздушных дорог. Ле-сим не мог оторвать взгляда, потому что вверху творилось волшебство...

Он видел над собой отпечаток пройденного им пути. Его взгляд проделывал головокружительные трюки, когда туман и облака переплетались семицветными лентами радуги. Ле-сим подумал: «Мертвая петля – единственно живая плеть, рассекающая небо солнечными узорами». И вот, умытый дождем, он поднимался по склонившимся деревьям. Он шел как будто по ступеням с небесными просветами меж ветвей. Ле-сим чувствовал подъем как вечный вздох в созвучии восторга и мечты. Земля не удерживала его. Ведь цветы – это фантазия дождя и солнца на почерке земли, и только!

"Размечтинки! Я нашел их! – рассмеялся Ле-сим, но тут же подумал: «Но где мои ботинки?»

Чтобы ходить по цветам, ботинки не нужны. Память любит, чтоб ее веселили. В ее радости наши мечты...

Ле-сим вернулся. Утро встретило его письмом. Окрыленные слова метались по строкам в ожидании. Он пришел домой с букетом прекрасных размечтинок и многих других цветов, название которых он пока еще не знал.

И вот мой эльф с пушистыми глазами снова очутился на третьем этаже.

– Послушай, я здесь, я не обещал прийти, но сейчас, – умолк вдруг Ле-сим.

– Сейчас мы будем пить чай и придумывать имена твоим цветам, – продолжил голос за стеной. Послышался ни на что не похожий шелест, и плавно распахнулась дверь...

Может, все-таки кто-нибудь видел где-нибудь Люсьена своими глазами? Ну кто-нибудь!

* * *

Сергей дочитал рассказ, закрыл журнал и вдруг вспомнил: «Сегодня – 17-ое...». И хотя он не знал, кто это – Ле-сим, и где находится его страна Семьнурия, все равно, из каждой прочитанной строчки вылетал ее танец – до боли знакомые движения... И все это – одно имя: Даша. Сергей во второй раз был влюблен в одну и ту же...

ГЛАВА 22. СТРАННАЯ ИСТОРИЯ

Почему случаются странные истории? И как досадно, что почти невозможно выяснить, почему так, а не иначе!

В этот день, в день странных историй, Сережа и Даша друг о друге совсем не вспоминали. Каждый из них был занят своими делами. Сергей проводил время с друзьями-художниками, Даша доучивала некоторые школьные темы.

Казалось бы, их миры сегодня не должны были пересечься, как те две параллельные линии. Но в город их залетели бродячие рок-звезды и, конечно же, все перепутали на своем пути. Любители подобных разноликих песен суетились в поисках заветного билета. Даша могла не беспокоиться вовсе – Константин в этих делах превосходил самого фокусника, и лучшие билеты незамедлительно оказывались в его распоряжении. И Сергей вовремя вспомнил, к кому обратиться, чтобы не пропустить этот суперконцерт.

Летние вечерние огни горели праздно, но таинственно. Многоликая толпа теснила и смущала. И жизнь подчинялась какому-то хаотичному, бесполезному ритму. Конечно, позже Сережа вспомнил о Даше, а Даша – о Сереже, и оба были в надежде на то, что им удастся хотя бы краешком глаза увидеть друг друга.

Однако, бродячие рок-звезды заполонили небосклон над их городом, и поэтому проказница-судьба могла вытворять что угодно. А хотелось ли этой самой судьбе, чтобы ее влюбленные подопечные встретились? Или ей все равно?

Кажется, Константин считал свою сестренку неким талисманом, а Даша доверяла брату, словно лодочнику, перевозившему ее с острова на остров. Дашу окружало сто лиц, и все они были до странности знакомыми.

– Костик, а я ведь даже не знаю, как выглядит твой кумир, – сказала Даша, когда они уже заняли свои места и до начала концерта оставалось несколько минут.

– Кумир?! – усмехнулся Константин. – Откуда ты взяла это слово?

– Подумаешь, – сделала она вид, будто обиделась. – Чем тебе не нравится это слово?

Константин вздохнул и, наконец, сказал то, что давно хотел сказать:

– У тебя странная способность все усложнять.

– Делать из мухи слона, – добавила она. – Ты имеешь в виду это?

– Точно! – воскликнул брат, но потом над самим же собой рассмеялся, подумав о том, что эта маленькая девочка может обвести вокруг пальца кого угодно, даже собственного брата. А Константин уж точно считал себя человеком знающим о жизни гораздо больше, чем его сестра.

Половину всего фестиваля громыхало по-всякому, и Даше было как-то неуютно. Но вот на сцену с гитарой и в черной шляпе вышел актер. Вместе с ним вышли те, кто сопровождал его своей игрой, и разница между ними была лишь в том, что один играл слова, а другие – музыку.

Даша чутко слушала их песни. Она следила за актерскими масками и находила в них спрятанную грусть. А взгляд поющего очень редко принадлежал всему залу... Может быть, он принадлежал каждому человеку?

– Как? – кратко осведомился брат.

– Да-а, – многозначительно протянула Даша.

Костя улыбнулся и предложил ей, чтобы она села к нему на плечи для лучшего просмотра того, что происходило на сцене.

– Нет, не надо, я прекрасно вижу, – отказалась она. – По-моему, вполне достаточно просто слушать.

Даша вдруг вспомнила, что почти то же самое сказал голос, когда ее Ле-сим отправился на поиски размечтинок. Круговерть ее чувств не терпела остановок. Она подумала, что песня чужого человека хороша тогда, когда она похожа на твою, если, конечно, у тебя есть своя собственная песня...

Сергей стоял от нее в трех метрах. Он был в компании своих лицеевских друзей, фанатствующих и кричащих о своей безумной и непонятной страсти. И Даша не знала, что тот, кого она поселила в нереальную историю, совсем рядом, она даже не подозревала об этом. А он смотрел на ее губы, которые молча перебирали слова песен, ему казалось, что вся музыка сегодня звучит для нее.

Сергей мог встать ближе к ней или даже заговорить о всяких пустяках... Но в этом-то была вся соль: он сомневался во всех пустяках, которые есть на этом свете. И все-таки что-то ему подсказывало, как поступить лучше.

Чтобы любить такую девчонку, как она, надо быть актером, и Сергею пришла в голову мысль сыграть для нее какую-нибудь роль. Он решил обмануть судьбу.

Вот такая странная история. И интересна она тем, что все-таки можно узнать, почему все происходит так, а не иначе. Как? Если любовь безответная – это значит судьба не позволяет и не дает шанса на ответное чувство. А если они влюблены друг в друга, здесь судьба никакой роли не играет. Вот так. Разве это сложно? Нет, это просто странно.

* * *

Огни рок-фестиваля потухли совсем, но это не значит, что они померкли навсегда. Константин встретил своих старых друзей, и Даша поняла, что ей пора домой. Она всюду взглядом искала, нет ли среди этой сотни лиц, его, грустного и восторженного лица.

Сергею все-таки удалось уравновесить все свои мысли и чувства, поэтому он решил с ней заговорить.

– Привет, – сказал он. Но от смущения ему пришлось немного солгать:

– Где ты была? Я тебя совсем не видел.

– Я тоже тебя искала, – улыбаясь, ответила Даша. Она подумала, что вот сейчас, в это мгновение, он признается ей в любви, потом проводит ее домой, а завтра они снова встретятся на их прежнем перекрестке... Но, как говорится во всех сказках, не тут-то было.

– Послушай, – серьезно сказал он, – со мной произошла очень странная история... Пойдем со мной! Только быстро.

Сергей взял ее за руку.

– Какая история? – не зная, что и подумать, спросила она. – Куда бежать?

– Ну, ты согласна? – томился он. Даша была удивлена вдвойне. Обычно спокойный и нежный Сережа теперь был похож на тайного агента, или на какого-нибудь похитителя алмазов. А может, дальше больше?

Они бежали по вечерней улице вдоль дороги, где, опережая их, проезжали запоздалые к ужину автомобили. Сергей не отпускал Дашиной руки, и, пробежав квартал, они повернули на широкую улицу, которая заканчивалась большим трехэтажным магазином.

– Смотри! – показал он на часы, которые висели над входом. Даша взглянула: до двенадцати оставалась одна минута. Как же было непозволительно им делать в это позднее время такой разбег!

– У меня еще есть минутка, – быстро заговорил он, – а то еще убежишь, как Золушка. Давай поцелуемся!

– А где же твоя история? – рассмеялась Даша.

– Подожди, она еще только началась... – загадочно ответил он.

Стрелка на огромных, круглых часах разделила ночь на две половины, и Дарья, наконец, поняла, что художник, рисующий в цветах свою страну и Ле-сим, этот эльф, летящий на луну – одно лицо, которое ей сейчас безумно хотелось расцеловать.