Текст книги "В городе Солнца"

– В общем, мне нужен твой совет: смогу ли я пробраться к Тараканову?

– Батайский район Ростова… – задумался Шнобель. – А конкретный адресочек?

– Улица Солнечная, ИНЛП…

– Н-да… – протянул Шнобель, – С тобой мне никогда не было скучно… Умеешь ты находить трудности… В общем, действительно Линду надо вытянуть. Судя по рассказам дяди Оси, она – человек непростой. Сожрут её там эти акулы… Раз так, я с тобой задержусь ненадолго в городе, прежде чем поехать в монастырь. Из которого я, опять подземным ходом, планирую перебраться на территорию пейзан. В другой монастырь: бывший Старочеркасский. Говорят, есть такой. А там… нас с Генрихом никакие серые не тронут. А другого выхода у нас, похоже, и нет… Перейдем на натуральное хозяйство.

– Что ж! Вероятно, я к вам вскоре тоже попрошусь… Если выйду от Тараканова. Хорошо, что мы случайно такую нычку открыли… Как монастырское подворье.

– Судьба! – неожиданно каркнул ему в ухо вран.

– Так вот. А прогуляюсь я сейчас с тобой в таком виде по весьма душевным местам. Есть тут недалеко люк в одном дворе… Он ведет в старый канализационный сток…

– Что?! Лезть в каналью?

– Ну… Канализация там давно не протекает: её пустили по новому, так сказать, руслу. Воняет только там прескверно. Но сухо. Так вот. Есть там один ход… Его отверстие было решёткой забрано, но я её с легкостью, во времена не очень далекие, убрал из интереса. Ход ведет в одну вентиляционную шахту, а она – в обширный подземный проход. Этот проход одним концом доходит до подземной части нашей ростовской Пирамиды, где, как я понял, находятся некие странные устройства непонятного назначения. А другой конец хода… В общем, тебе туда. Расстояние не маленькое. Там, в этом широком подземном ходу, даже трасса проходит, иногда по ней машины ездят, но – очень-очень редко. И для пеших походов он, мягко говоря, не предназначен. Но, если весьма немалое расстояние ножками протопать, то увидишь подземный гараж и выход наверх… В подвалы ИНЛП. Я на это дело случайно наткнулся в своих странствиях. Вверх, конечно, не совался. Но вычислил, где был, с помощью шагомера, компаса и карты Ростова. Да, если какой транспорт вдруг там увидишь – прижмись к стенке и стой. Не дрейфь, скорее всего, не заметят, только фонарик не включай. А больше там нет ничего опасного: ни незжей, ни серых, ни плесени… Есть ещё несколько выходов оттуда на поверхность, и я для перемещения этот проход несколько раз использовал, – поведал Шнобель.

– Н-да… Дела. Кому это дорога под землёй через полгорода потребовалась? – спросил Кролас риторически.

– Ну… Мало ли. Этот вопрос – не ко мне.

– Значит, говоришь, снаряга мне там не понадобится…

– Хочешь, я прихвачу её с собой. Отдам после твоего возвращения. Советую взять только лёгкую мелочь: отмычки, «ромашку»… Может, что ещё у тебя есть… Пошёл бы я с тобой. Да не вижу особого смысла: рано или поздно мы там напрёмся на Тараканова или его людей. Если что, то лучше уж влипать по очереди. Больше шансов на удачу. Если тебя долго не будет – за тобой отправлюсь я. А пока подумаю, чем здесь, наверху, тебе помочь. Может, что и выйдет. А еще, подучу для лучшей ориентировки в пространстве схемы церковной карты подземки. Вдруг, ещё пригодится… Да, и ещё: ты в технике разбираешься хорошо? Кажется, ты окончил какой-то технический вуз…

– Ну… В общем, это только бумага, – смутился Кролас.

Дело в том, что найти работу в городе, кроме как сторожем, вышибалой или вроде того, можно было, только имея высшее образование. Например, чтобы быть корреспондентом, достаточно было любого высшего… Но это вовсе не означало, что большинство населения окончило вузы. Большая часть «корочки» просто покупала. Иоганн тоже так поступил. Будучи пейзанином по происхождению, он купил ксиву у «Пирамиды», чтобы стать ритзибоем. Кролас тогда лелеял мечты о дальнейшей карьере журналиста. А диплом был какого-то технического вуза, аббревиатуру которого сейчас он забыл и затруднился бы воспроизвести по памяти.

– Понятно, – констатировал Шнобель. – А я действительно закончил целых три вуза. Была у меня такая мания, странная для нашего времени: учиться. Два вуза тянул одновременно, а в третий – на третий курс сразу зачислили. Закончил экстерном. Только все эти вузы – не технические. В технике я секу слабо… А мой совет тогда таков: уходить будешь – руби всю аппаратуру. Любую, какую встретишь. Хуже не будет. Случаем не обруби, конечно, также свет, газ, водопровод и канализацию – тем более, мало ли какой окружающий райончик такой же перебой накроет.

– Н-да… «И долго будет тем любезен он народу, что перерезал свет и отключил всем воду…» – процитировал Кролас всем известное стихотворение о каком-то политике прошлого.

– Остался ещё один вопр-рос невыясненным, – неожиданно раздался голос врана.

Кролас со Шнобилем сосредоточили на нем своё внимание.

– Идти ли мне с тобой к Тар-раканову? – тихо спросил вран, косясь на Шнобеля.

– Действительно… – задумался Шнобель, – мы ещё этого не обсуждали… Тенгу, ты можешь замаскироваться так, что Тараканов тебя не заметит?

– Вр-ряд ли. Там апар-ратура.

– Тогда рисковать не стоит, наверно, – посоветовал Шнобель.

– Тенгу, ты давно мне говорил, что со мной не пойдёшь… Я в курсе. Тогда, может, со Шнобелем, в монастырь? – спросил Кролас. – Там тебе будет хорошо?

– Пойду в монастыр-рь. Там – Оливер-р. Мы, враны, можем связаться на р-расстоянии между собой или с человеком, котор-рый в это время – наш хозяин. Если мы остаемся у его р-родственника, эффект может усилиться. Будучи с Оливер-ром, я попытаюсь наладить с тобой мысленный контакт. Глушилки стоят не в зоне моего восприятия, – вран был необычайно серьёзен.

Кроласу стало грустно. Он до конца осознал, что пойдет совсем один.

– Не унывай, – подбодрил его Шнобель. – Мысленно мы с тобой.

Через некоторое время, спустившись вместе с ним в люк бывшей канализации, Шнобель показал ему ответвление и ход. После чего, оба вылезли наружу и распрощались под ярко-синим небом.

– Прощай, вран! Прощай, Шнобель! – сказал грустно Кролас.

– Пока, др-руг! – ответил вран.

Кролас вновь залез в открытый люк. Из него теперь виднелось небо и лицо Шнобеля, который махнул рукой на прощание.

– Не сверни себе шею и будь завтр-ра! – попрощался с ним вран любимой присказкой дяди Оси. Этот голос он ощутил внутри головы.

И тут же поползла над ним железка закрывающегося люка. Шнобель задвинул его на место, и наступила тьма.

Глава 12. Герой – спасатель

«Быть может, зря я ввязался в эту историю. Тоже мне – герой – спасатель! Да и Линда вроде не в лапах чудовища. Только вот в чем дело: никто меня не отговаривал и все признавали нужность моего предприятия: вран, дядя Ося, Шнобель… Вне всякого сомнения. При том, что все они знают о нашем мире поболее моего… И всё-таки, а почему именно я „вляпался в этот навоз“ – как говаривал Дорг. Если от Тараканова не выходили даже ребята дяди Оси, то это говорит о многом», – Кроласа терзали довольно мрачные мысли. Он, тем временем, долго шагал по бесконечному тоннелю, многокилометровому коридору, проложенному из центра до Батайского района… Пешочком, пешочком…

Дорога оказалась абсолютно безопасной, как описал Шнобель. Только при этом, конечно, абсолютно темной. Кролас шёл на ощупь, держась за стенку тоннеля. Не включая даже фонарик на своей журналистской авторучке и готовый в любую минуту прилипнуть к стенке, если услышит или увидит какой-нибудь транспорт или его призрак.

А в конце путешествия он ещё издали увидел освещённую площадку. Там была стена, полностью перекрывающая тоннель. С дверью открытого гаража и другой, небольшой, дверью, ведущей, по всей видимости, в подвалы ИЛНП. С помощью набора отмычек Иоганн её открыл и оказался в темном глухом коридоре.

Захлопнув входную дверь, он обнаружил, что теперь находился среди подземных коммуникаций и складов. На двери каждого склада стоял его порядковый номер. Он отмычкой открыл пару складских помещений. Ничего необычного за ними не скрывалось. В основном там находились приборы, никуда не подключенные, нераспечатанные ящики и небольшие груды хлама и старых халатов. Кролас еще раз добросовестно всё осмотрел, на всякий случай – вдруг, именно через этот проход и будет драпать.

Потом снял с себя журналистскую жилетку, и припрятал её в куче старого хлама. И вернулся к самой близкой к выходу в тоннель двери, на которой, в отличие от остальных, был небольшой значок: паук в центре паутины. Иоганн открыл отмычкой эту дверь и осмотрелся: недалеко от входа, на вешалке, висело несколько парадных анкюлотов, которые он решил не трогать. Кролас имел малое представление об анкюлотах и не знал, как сделать так, чтобы они не заверещали при попытке их надеть, не будучи хозяином. Да и без надобности они ему были. Остальная часть небольшой по размерам комнаты пустовала, только на противоположной входу стене имелась дверь лифта. Иоганн подошёл к нему и нажал кнопку вызова. Лифт пришел, и Кролас долго поднимался вверх.

«Добро пожаловать в ад», – подумал Иоганн, когда вынырнул из дверей лифта. Теперь он оказался в небольшом коридоре. Открыв следующую дверь, Кролас очутился в вестибюле. Около выхода наружу сидел дежурный, его от Иоганна отделяло сумрачное помещение с несколькими рядами колонн. Открытая дверь автоматически и бесшумно закрылась за ним, и, обернувшись, Кролас обнаружил, что её контур полностью слился с орнаментом общего рисунка на стене. Но он пока помнил место её нахождения: именно на двери оказалась теперь небольшая райская птичка с красным глазом – кнопкой… Похоже, это и была кнопка вызова лифта. На других частях сложного переплетающегося орнамента на стене тоже размещались ветви, цветы, другие звери и птицы. И отыскать эту желтую птичку, не зная, что ищешь, было бы сложно.

Кролас, выскочив в пространство вестибюля, пристроился за одной из колонн, и теперь обозревал окрестности. Колонны были стилизованы под колонны Кносского дворца, сужались книзу, и он едва помещался за одной из них. Кроме лестницы наверх и стола, за которым сидел дежурный в белых брюках и халате, заполняющий с меланхоличным видом бумаги, лежащие перед ним, на первом этаже была еще одна дверь, гипотетически ведущая к административным приемным кабинетам ИНЛП. А полы здесь были зеркально гладкие, скользкие.

Прошло довольно много времени, но в вестибюле ничего не происходило. Внезапно на столе у дежурного загорелась красная лампочка и раздалась трель виброзвонка. К тому времени Кролас маленькими перебежками достиг ближайшей к столу колонны. Дежурный врубил стоящий на столе внутренний телекс, показывающий, что к воротам сада института подъехал маленький бус. Из медицинского буса вышли два санитара, бледный измученный человечек артистичного вида и весьма эффектная дама в длинном голубом платье и с голубой же розой в волосах. Дежурный нажал на пару кнопок на пульте: зелёную и сиреневую, затем на небольшую панель, скорее всего, открывающую входные ворота. Эффектная дама и лица, её сопровождавшие, вскоре попали во внутренний дворик и подошли к дверям, у которых стояли два почти одинаковых охранника с тусклыми тупыми физиономиями.

Затем открылась входная дверь, и Кролас увидел входящих воочию.

Дежурный стал навытяжку, и голубая дама поприветствовала его лёгким кивком головы.

– Лилойя, вы к себе или в приемник? – подобострастно спросил дежурный.

– К себе. В кабинет. Это – мой новый клиент, – ответила та безэмоционально, прошествовав вовнутрь и уводя с собой свою попавшуюся на крючок жертву. Санитары (или кто ещё там?) отправились на выход.

Немного погодя из тех же дверей в глубине первого этажа, к посту дежурного подошел маленький лысоватенький человечек с проницательными глазками, одетый в дорогой зеленый костюм.

– Сам – у себя? – спросил он без предисловий, – мне нужно доставить в санаторий клиента… Ему необходим стационар. Там есть сейчас места?

– Да, он у себя. Можете его побеспокоить ненадолго, но предварительно позвоните, и только часа через два, – ответил дежурный, глянув на монитор компьютера, – а места в стационаре… Сейчас посмотрю: третий этаж – ага! Полным – полно мест!

Тоже уставившись в монитор, Кролас изучал схему здания. «Линда, наверное, находится тоже в стационаре… На третьем этаже. И, скорее всего, путь туда идет мимо владений самого профессора Тараканова, находящихся, судя по монитору, на втором», – подумал он.

Дежурный неожиданно поднялся со своего места и направился вслед за маленьким человечком.

– Подождите, Бажан Эрнестович! Я пойду с вами, включу санобработку. Я скоро сменяюсь. И хотел бы с вами поговорить, – и они вместе скрылись за боковой дверью первого этажа.

– Что означает – включу санобработку? – пронеслось у Кроласа в голове. – По-моему, это означает, что обрабатывать будут… Холл. И мне срочно пора линять отсюда, – и он, быстро передвигаясь от колонны к колонне, направился к лестнице и проворно взлетел на нее. Иоганна ждал наверху неприятный сюрприз: лестницы выше, на третий этаж, в стационар, не было. «Значит, далее лестница вверх идет только из владений профессора Тараканова», – подумал он. А на втором этаже была единственная, огромная дверь с уже знакомым Кроласу знаком – пауком в центре паутины.

И он рванул её на себя. Безрезультатно. Слегка повел ручку вбок. Тогда дверь, работавшая по принципу купе, с легкостью открылась. И Кролас вошел вовнутрь.

И тут же на него сверху упало нечто, похожее на стенки решётчатой клетки. Затем это нечто стало передвигаться вместе с куском пола и оттранспортировало его в помещение, двери которого бесшумно отворились – и так же бесшумно закрылись.

Сюрприз был весьма неприятным.

Он очутился посреди большого кабинета. Здесь, возле окна, стоял невысокий плотный человек с копной седых волос и крючковатым носом. Незнакомец издал воистину гомерический хохот.

– Добро пожаловать! Я уже минут десять вас наблюдаю по монитору, – заметил он. – И как вы пробрались ко мне, в институт? Впрочем, времени у нас много, и вы когда-нибудь мне это расскажете… Так кто вы и зачем решили повидать меня? – спросил он.

– Кролас… Я – журналист Кролас… Я хотел бы взять у вас интервью, – начал тот.

– Это мы тоже еще успеем проверить. Быть может, что так и есть. Вы, наверное, не в курсе, но я исследую всех, кто ко мне попадает. Не важно, каким именно способом. Вы последуете за мной добровольно – или будем сражаться? Ох, уж эти газетчики! Везде проникнут – как тараканы! Суть исследования очень проста: я посажу вас в специальное кресло, обмотаю приборами – и буду с вами беседовать. Чтобы изучить ваши внутренние свойства и вашу реакцию. Затем, если всё пойдет как надо, я вам дам интервью: впрочем, вы его, наверное, получите в процессе разговора… И, ответив на некоторые мои вопросы, вы покинете стены моего института. Вы согласны? Если – нет, я поступлю с вами гораздо хуже…

– Согласен. Что мне остается? Или я похож на сумасшедшего? – ответил Кролас, уже догадываясь, что он лицезреет самого Тараканова.

Профессор снова засмеялся и сказал:

– Я знал, что мы с вами обо всем договоримся!

Затем он выпустил Иоганна наружу с помощью механизма, приподнявшего одну из стенок клетки, и препроводил в соседнее помещение. Там он усадил подопытного в мягкое кресло и подключил к нему множество приборов.

– Теперь вы полностью в моих руках, мистер Кролас, – заметил он ехидно. – И вам не страшно?

Иоганн посмотрел на профессора, и с ужасом осознал, что у того теперь было совершенно другое лицо. Тараканов сидел за пультом весьма сложной машины и был похож на жреца майя. А волосы у него были иссиня-черные. А в руках блеснул ритуальный нож…

– Как легко у вас смещается восприятие, – проворковал профессор. – Пожалуй, у вас будет весьма высокая эмоциональная чувствительность. Надо только ненадолго включить сигма – поле… Вот так! Вы мне интересны, молодой человек, вы меня забавляете – и, кажется, теперь мы с вами поладим. Куда вы теперь без меня? На улицу? Да вас первый же прохожий сочтет за ненормального…

Но Кролас его уже не слышал. Он не слышал ничего. Он висел где-то в безвоздушном пространстве. Однако, где-то недалеко, казалось, капала вода. Затем Иоганн увидел, что внизу, на полу, сидит скрюченный человечек. Который что-то судорожно чертил. «Тараканов будет доволен, – услышал Иоганн его мысли. – Я найду способ регулирования приборов в условиях балансирующей гравитационной постоянной… Только ещё надо учитывать кривизну и нелинейность… Может, применим здесь уравнение имени Лобачевского… А, учитывая кривизну пространства…»

Но затем он услышал кругом и другие голоса… Кто-то пытался построить фразу на санскрите, кто-то писал поэму о звёздных мирах, кто-то – сонет, посвященный Лилойе Майевой… И всё это слилось в конце концов в единый поток невыносимого, раздирающего на части бреда…

– Кр-ролас! Кр-ролас! – внезапно и ясно услышал он голос врана, – Визуализир-руй изоляцию – колпак, держи защиту!

Иоганн, как ни странно, сразу понял, что должен сделать, и тут же воспроизвел то, что посоветовал ему далекий и таинственный друг. И тогда, вновь оказался в комнате профессора.

– Быстро же ты восстановился, Кролас! Я уже думал, что переусердствовал – и у тебя теперь окончательно разжижились мозги… Добро пожаловать в мир чувств и ощущений! Ты будешь жить в моем пансионате! – злорадствовал профессор. – Разрешите представить: это называется «повышенная эмоциональная чувствительность». Обычно в эту крайность съезжают дамы – а ты довольно редкий психотип.

И всё же, теперь он освободил Кроласа от оплетавших его проводочков.

– Я не знал, что вы содержите пленников! – огрызнулся Иоганн.

– Любое общество может существовать в замкнутой системе, только если его покой ничего не тревожит. Если оно постоянно и контролируемо. Те, кто затрудняется жить по его неизбежным законам и становятся слишком наблюдательны – попадают, рано или поздно, или ко мне – если их уровень выше среднего уровня развития, или к профессору Золотусскому – если их уровень ниже среднего, или же они асоциальны. Но психика человека – такая шаткая, непрочная и непредсказуемая вещь… Что уж и говорить о том, что понятие «асоциальный поступок» весьма расплывчато… И потому, иногда мы с Золотусским ведём сложную борьбу за того или иного человека. Очень захватывающую, как детективный роман. У меня моим подопечным здесь относительно хорошо. Они получают всё необходимое для творчества и духовного роста. А всегда ли то же самое им может предоставить мир за этими стенами? – риторически спросил Тараканов. – Молчите? То-то… У Золотусского всё грубее… Намного грубее. Хорошо для вас, что это вы не к нему пошли брать интервью… Любой мыслящий человек может быть потенциально опасен для закрытого общества. А опасные элементы вполне могут попасть не ко мне, а к моему сопернику-коллеге… А делается всё это, мой дорогой подопытный кролик, прежде всего для сохранности нашего повседневного мира, нашего прекрасного и идеального Города Солнца, о котором грёзили в прошлом… Не так ли? Город-мечта, высокоразвитые технологии, город, обеспечивающий себя полностью всем необходимым… Город, в котором нет дождей, вьюг, града… Наконец, город общества высочайшей структуры, которому не грозит перенаселение. Не об этом ли мечтали в прошлые времена? Комфорт, уют, полная предсказуемость завтрашнего дня… А раз так, то все наши достояния необходимо защищать. А это значит, всех контролировать. И всё новое в городе не должно превышать пятнадцати процентов от старого, традиционного: так велят законы Зигмунда Эрцвингена, великого экономиста конца прошлого столетия. Поэтому все нетрадиционные люди города живут и творят …у меня. Я защищаю их от города, а город – от них. В то же время, если городу станет слишком скучно, если он лишится динамики, то можно будет лишь выпустить в свет парочку здешних гениев – и всё придет в норму. Думаете, что городом управляют только Отцы Города в белых тогах? Нет, голубчик, есть ещё так называемые «скрытые механизмы», и сила этих механизмов – воистину безмерна и безгранична. Мы – я и Золотусский – вот кто в действительности управляет Городом, – цинично закончил профессор.

– Вы не управляете городом. А убиваете его, – зло ответил Кролас.

– Вы, молодой человек, обратили внимание на мою входную дверь? Вот, поглядите ещё и на это, – и Тараканов указал на большой аквариум из прозрачного пластика, внутри которого сидел паук – тарантул. – Я считаю, что этим своим произведением природа создала воистину чудо… Какова у него реакция! Он будто бы нюхом чует все колебания внешней среды. Да он – просто телепат! А ещё, у него целых восемь лапок, а не две жалкие ручки. А какая гибкость конечностей! А как заманчиво устроить паутину, чтобы слышать и видеть всё происходящее на расстоянии… Нет, я хотел бы быть пауком! – мечтательно заявил профессор.

– И вы… Тоже создали паутину? – спросил Кролас.

– Да. И в неё сегодня залетела маленькая мушка. И теперь на меня злится. Но скоро она успокоится. Потому что, в ИНЛП люди не чувствуют никакого дискомфорта… И почти все попадают сюда по своему желанию. Почему я говорю: почти? В редких случаях, я поначалу произвожу легкий изоляционный жест – как в вашем случае, например… Но потом позволяю пациенту вновь прогуляться по городу, пожить там снова… И сравнить жизнь там – и жизнь здесь. И, вы знаете, все выбирают жить… у меня. Вы тоже, если захотите, испробуете это на себе. Знаете, почему все возвращаются? У меня их ждут беседы с воистину талантливыми и умными людьми, вечера поэзии и музыки. Разве это всё похоже на тюрьму? – и Тараканов рассмеялся гротескным раблезианским смехом.

– Ну и что вас привело сюда, в мой институт? – спросил он, резко и неожиданно прекратив смеяться. – Кто вы?

И Кролас чуть было не выложил ему всё: про себя, про врана и про Линду… Так хорошо он был обработан приборчиками.

Но вдруг в глубине его сознания возник голос врана, который продекламировал:

«Я тень из тех теней, которые однажды,

Испив земной воды, не утолили жажды!» Ар-рсений Тарковский, стихи. А тепер-рь, Кр-ролас, посчитай до пяти!

Кролас посчитал в уме до пяти, и понял, что приходит в себя. Вран своей выходкой вернул снесенные мозги на место. Тогда, он ответил Тараканову:

– Я хочу написать статью об ученых института. А еще, хочу пройти диагностику у ваших сотрудников, например, у Лилойи Майевой… Чтобы решить свои личные проблемы.

– Ну что ж… Вы получите консультации моих специалистов… Только, никаких статей! И будете жить здесь. Вас ждет удивительный мир, мистер Кролас!

Через некоторое время профессор включил телекс и вызвал по нему к себе некоего человека: того самого, лысоватого, с пронзающими глазами-буравчиками, которого Кролас уже видел, когда прятался в фойе института.

– Бажан Вагиров, я долго буду занят. У меня сейчас переговоры с Золотусским. А потом – коррекция пациентов на дому, а затем – я займусь пациентом Лилойи. А потому, проведите, пожалуйста, моего нового пациента наверх – и предоставьте ему помещение.

Удалившись на время, через несколько минут белый ангел спустился, чтобы доставить Кроласа в рай: да, Бажан Вагиров теперь оказался одет в белое нечто, среднее между туникой и кимоно, а также в плотные узкие белые брюки. Он подошел к Кроласу, и молча, взглядом приказал следовать за ним.

– Приятных вам сновидений, мистер Кролас! – почему-то пожелал профессор, мерзко при этом захихикав.

«Конец дня, но ещё не вечер. Странное пожелание! До сна еще долго», – подумал Иоганн.

Белый ангел проводил его до двери, за которой оказался лифт. Они поднялись на этаж выше. Здесь, вдоль коридора, располагался ряд закрытых комнат, но пару раз они проследовали мимо больших открытых залов, с множеством растений в кадках, армчеарами, телексом и игровыми автоматами. Наверное, это были залы для отдыха.

Бажан Вагиров препроводил Иоганна в небольшую, глухо зашоренную комнату, причем на шорах не было никакого рисунка, они были просто темно-жёлтыми. В комнате находился небольшой столик-тумбочка, армчеар и маленькое помещеньице в углу – по-видимому, пуб. Стены были гладкие, лимонно-желтые. Как говорится, никаких излишеств: типичная больничная палата.

Проводив пациента, Бажан Вагиров так же молча, тихо ушуршал. Кролас остался один.