Текст книги "В городе Солнца"

Кролас сел на небольшую лавочку между двумя урнами из пласторганики в форме пеньков. В этом парке по вечерам повсюду били фонтаны: и маленькие, поливные, и большие, спадающие каскадами, с яркой подсветкой. Неподалёку от Иоганна только что включилась целая арка из фонтанов, бьющих навстречу друг другу тоненькими струйками. На проходящих мимо людей попадали брызги воды. Какие-то девицы при этом громко завизжали.

Некоторое время Иоганн сидел, тупо уставившись в узоры пластиковой плитки, изучая их хитросплетение. Он почему-то вдруг ощутил приступ сильного отчаяния и одиночества. И неожиданно для себя, мысленно позвал врана. И вдруг… Вран отозвался. Тоже мысленно.

– Не р-раскисай, – отчетливо услышал Кролас в своей голове. – И, наконец-то ты р-решился на мысленный р-разговор.

Конечно, он бы больше предпочел нормальную речь. Мысленный контакт его несколько пугал. Кроме того, полной уверенности в адекватном восприятии происходящего у него не было, и наличествовали сомнения, а не едет ли просто крыша на заходящем солнышке.

«Может, ты поговоришь со мной напрямую, голосом?» – спросил он врана, пытаясь как можно чётче думать слова.

– Р-рисково! Р-разговаривающая пустота! А за тобой, между пр-рочим, следят… И даже воздействуют пр-риборами. Вызвали депр-рессию…

– Зачем?

– Депр-рессию? Это – так, балуются.

– А следят зачем?

– Похоже, они хотят знать: ты действовал один, выйдя на Линду, или у тебя есть сообщники. И с какой целью ты бр-рал последнее интер-рвью. В общем, ты на заметке и под наблюдением. И тебе лучше не ходить ни к кому из вчер-рашних др-рузей. Чтобы не навлечь и на них непр-риятности. Хорошо ещё, что я вычислил Тар-раканова до того, как он вышел на тебя.

– Чем хорошо?

– Я немного блокир-рую действие их пр-риборов на тебя. А еще, у нас в запасе будет неожиданный сюрприз. Я успел пр-родумать… Ты сам к нему явишься, а не попадешь, как кур во щи. А это даст некоторое пр-реимущество. Напр-ример, знание некотор-рых ходов-выходов…

– Не надо пока про мой поход к Тараканову… Может, обойдемся без этого? Во всяком случае, у меня пока нет таких планов.

– Да, ты пр-рав, Кр-ролас! Не будем тор-ропить события!

– Но… Ты считаешь, что я сам, по своей воле, к нему отправлюсь?

– Да. Иначе, они до тебя всё р-равно добер-рутся. Р-рано или поздно.

– Зачем я им?

– А пр-росто так. Ты не очень вписываешься в гор-род…

«Странно, но внутренний голос врана представляется мне таким же, как и внешний: с теми же интонациями, хихикающим карканьем и ехидцей. Только при этом я отчетливо понимаю, что он звучит только лишь у меня в голове», – неожиданно осознал Кролас.

Он снова сосредоточился на формулировании нового мысленного вопроса.

– Куда мне теперь податься? Где я мог бы нормально поговорить обо всём с тобой? Дома?

– А такой р-разговор… Тебя не устр-раивает?

– Ну… Мне неловко. И трудно.

– Это – поначалу. Пр-ривыкай. Пр-ригодится. Очень.

– Ну… Может, потом и привыкну…

– Ну, хор-рошо. Мы не можем здесь вечно тор-рчать. Куда ты хочешь отпр-равиться?

– Туда, где есть четыре стены. И чтобы точно, никаких Уваровых рядом. Или серых. Домой, наверное…

– Выжди вр-ремя. Лучше не ср-разу домой. Сейчас там возможен «наезд» на тебя в подъезде. Действовать хотят с места в карьер. Пугать – так по полной. Могут даже избить. Думаю, нам сейчас лучше всего двинуть в р-редакцию, запер-реться в твоем кабинете и заблокир-ровать все подслушивающие устр-ройства. Там и поговор-рим, – ответил вран.

Иоганн встал и немедленно двинулся в редакцию, оглядываясь и ища, не следит ли за ним кто.

По дороге, в одном из брэнчкиосков, он купил шокпасту. С утра обещанную врану.

* * *

В редакции было тихо и пустынно. Охранник пропустил Кроласа, но с немым удивлением на полусонном лице: по его представлениям, никто сегодня, в день юбилея, на работу заявляться не должен был.

Иоганн поднялся к себе и устало рухнул в армчеар. Только немного времени спустя, он увидал перед собой врана, сидящего на небольшом журнальном столике, и явно ожидающего разговора. Тогда Иоганн почти машинально пошарил в кармане жилета, нащупал блокиратор, поставил на стол рядом с выставленной им там же шокпастой и включил.

Но, после этого, вран ехидно, как-то боком, подошел к упаковке шокпасты, захватил её одной лапкой, а клювом поддел и содрал сверху пластиковую крышку. И, держа пасту в лапке, стал её методично выклевывать, искоса поглядывая на усталого Кроласа. И только склевав большую часть, прервался и сказал важно:

– Не р-раскисай. И, пор-ра пр-ризнаться честно, что я не случайно попал в ваш веселый гор-род… Меня напр-равил Сир-рин, специально вызвав мысленным контактом. Он пр-роведал, куда пропала Линда много лет назад… И послал меня сюда, чтобы я вызволил её из гор-рода. Сам он не может покинуть своего хозяина – а у меня до недавних пор некотор-рое вр-ремя постоянного хозяина не было. Быть может, получится союз с тобой. Тепер-рь. Если мы с тобой забер-рем Линду и вместе будем др-рапать из гор-рода. Ты что-нибудь из моего р-расказа понял?

– Понял главное. И, кажется, начинаю в это верить: в то, что драпать придется. Похоже на то, что просто не будет другого выбора. Только осталось выяснить, как… И куда… На пизанс-территории? И жить там так называемым сельским хозяйством? И это, ты полагаешь, нормальная судьба для Линды?! – спросил Иоганн растерянно.

– Не всё ср-разу. Обсудим пр-роблему, куда др-рапать, как-нибудь позже. А сейчас я должен медитир-ровать. Закр-рой меня здесь совсем одного, – и вран, не предупреждая, брякнулся на стол лапками кверху.

– Хорошо, – сказал Кролас. Он вышел, аккуратно запер врана в своем кабинете на ключ. И пока суть да дело, решил проведать редакционную информтеку.

В ней всегда сидела тихая и печальная пожилая женщина с большими грустными глазами. Никто не знал, как её зовут, называя «уважаемая», а за глаза же просто «информтекарша». У неё было странное пристрастие к устаревшим, почти антикварным вещам, одним и тем же: к старому заварочному чайнику с немного отбитым носиком… Да, к простому, керамическому, а не электрическому чайнику. А ещё, к маленькой серебряной ложечке с истертым краем. А также к справочным изданиям по грамматике на простом папире.

Большинство журналистов консультировалось у этой женщины чаще всего именно по поводу того или иного правила грамматики или словоупотребления. Поскольку того языка, который был известен, как печатный, практически никто не знал, несмотря на то, что все вроде как окончили школу. Но информтекарша на этом языке не только могла написать что угодно, но даже говорила. И потому, она была необходимым сотрудником в штате. Проконсультироваться у информтекарши было легче, чем искать нужные правила по редакционному компу.

Но, кроме маленькой комнатенки со словарями и справочниками, где сидела информтекарша, в редакционной информтеке был еще один кабинет. Там стоял всеобщередакторский компьютер, содержащий самые разные сведения, которые могли пригодиться журналисту.

Кролас зашёл вначале к информтекарше, чтобы сообщить ей, что на время займет редакторский комп. Иначе, старушка могла испугаться неожиданного звука из соседнего помещения.

Информтекарша как раз пила чай с пампушками и чопперсами. Чай она как раз только что заварила, и пила его с просто очаровательным удовольствием. На желание Иоганна воспользоваться редакторским компом она, понятное дело, не возразила. А лишь согласно кивнула головой, чуть призакрыв глаза.

Кролас, засев за компом, ввел вместо своих парольно-входных данных параметры Зосимы Старова. Он их знал, увидав как-то раз, случайно. А, войдя в систему, первым делом запросил информацию обо всех научных учреждениях города. Он не сразу, но все-таки легко нашел институт нейролингвистического программирования.

О нем говорилось следующее: «Институт, выстроенный по современным технологиям, имеет купольную защиту и окружен прекрасным гидропонным садом. Его специалисты занимаются экспериментами в области психики человека, изучают действие пси-поля при наложении лингвистических установок. Объектами экспериментов являются различные растения и животные». Подробности, что следовали далее, Кролас пропустил. Остановился взглядом на тексте ниже, где было сказано: «Институт, кроме этого, практикует излечение от большинства болезней опытными экстрасенсами. Все они обладают врожденными экстрасенсорными способностями и получили особую подготовку. Работа с пациентами проводится с помощью биоэнергетики, пси-излучения и мантрического пения. А также с помощью применения гипнополей (в особо трудных случаях). В институте также проводятся исследования способностей людей, превосходящих в чем-либо средний статистический уровень, поиск пропавших по их фотографии, диагностика и коррекция кармы».

Всё это было для Иоганна, как журналиста, слишком расплывчато и неконкретно. Но, в то же время, ему было странно, что первой мыслью некоторых людей, к тому же усталых и больных, при прочтении подобной заманухи – было добровольно ринуться в объятия профессора Тараканова и его замечательных сотрудников. «Неужели, и Линда в растрепанных чувствах клюнула на эту приманку? – размышлял он. – У неё действительно сдали нервы?»

Другая информация, которую он нашел, была совершенно фантастическая. Она адресовалась потенциальным клиентам. Записаться на прием можно было к любому из семи практикующих экстрасенсов, по своему выбору.

«Почему нас семеро? Для чего избранно именно это число? Семь – в соответствии с основными Лучами, посылаемыми на Землю. Семь – сакральное число», – говорилось в статье, и далее следовали отсылки к нумерологии. Потом, рядом с портретами возле каждого резюме, следовали броские комментарии. Лишь портрета Тараканова не было. Вместо него изображался большой светящийся шар.

«Первым Мастером является магистр Тараканов. Он занимается подключением энергетических каналов к Высшим Космическим Силам и является „учителем учителей“ и „лекарем лекарей“. Он работает в ключе трансмутационного канала фохат-билайн синего цвета», – значилось напротив шара.

Кролас бегло пробежал по описаниям и остальных экстрасенсов института:

«Вторым Мастером является маэстро Сил Зеленого Пламени, профессор Амбер Циммербаум, занимающийся подключением человека к Великому Пламени Искусства. Амбер Цимербаум – всевидящий с рождения и видит тонкую материю, энергополя и эфирные тела. Он работает с космическим каналом Розен-Хата.

Третий Мастер – Зарема Астартова, Первая Леди Золотого Сияния, фея-чаровница, слышащая звуки Вселенной и излечивающая все болезни силой магического пения. Зарема Астартова работает с фотографиями родственников и занимается заговорами, составляет любовные эликсиры и корректирует карму. Она является проводником канала Джеган-Сюприм, желтого цвета.

Четвертый Мастер энергоискусства – Лилойя Майева, решает проблемы семьи и родственников, исцеляет любовные недуги и соединяет вас с каналом Веры и Божественного Откровения. Лилойя Майева обладает способностью беседовать с животными и находить пропавшие предметы. Она работает с энергиями канала Транс-Лауэр, голубого цвета.

Пятым Мастером является Бажан Вагиров, атлетического сложения красавец, могущий излечивать все болезни наложением рук и единым взглядом. Бажан Вагиров восстанавливает все ваши энергоканалы и заставляет работать все ваши чакры – энергоцентры. Он работает с вами энергиями Солнечного Логоса в пламени космического судьбоносного канала Затрим-Сома, пурпурного цвета.

Шестым Мастером является хранитель фиолетового Луча, трансцендент-виртуоз Равил Хадрумов, умеющий вводить вас в состояние волшебного сна и подключающий к Единому Центру Вселенной, питающему вас силой и энергией. Равил Хадрумов излечивает хроническую усталость, бесплодие и многие другие болезни. Он обучает вас возможности самим подключаться к излечивающему каналу Астра-Нова и создавать визуализации излечивающих гипносимволов.

Седьмым Мастером явлеется гибкая и стройная Ярита Варумова, разжигающая пламя творчества и устремления, умеющая оживить ваше тело и изменить душу пластикой и танцем, вызывающая пробуждение сакральных энергий оранжевым космическим лучом Санта-Дива».

Прочитав все вышеизложенное, Кролас решил, что всё это замечательно, но…

Здесь абсолютно не было реальной и нужной ему информации, даже элементарной: адреса института. Был только адрес его агенства, в котором заседал… секретарь Исследовательского Центра института Карл Уваров!

В своем исследовании, Иоганн зашел в тупик. Впрочем, он ещё не знал, что именно хочет узнать об этом институте. Вначале, наверное, он хотел бы отыскать его в городе и просто глянуть со стороны. «Скорее всего, в этот „милый“ институтик так просто не проникнешь… А тем более – и не выйдешь оттуда запросто», – подумал он.

После некоторой задумчивой прострации, Кролас решил, что пора вернуться к врану. «Быть может, вран что-нибудь «намедитир-ровал». Про институт, Линду… Было бы неплохо, – подумал он.

Вран, когда Иоганн вернулся в кабинет, преспокойно занимался доклёвыванием остатков шокпасты. Он взглянул на вошедшего правым глазом и сказал:

– Линда действительно у них. Это где-то в Батайском р-районе Ростова. Они нас там не ждут. Надо действовать, и как можно быстр-рее. Линда, возможно, оставила какую-нибудь информацию у себя дома. Для нас. Надо провер-рить.

«Да, надо бы это проверить… А вдруг? Как я раньше не сообразил, – подумал Кролас.

– А если там ещё и серые? – спросил он врана.

– Вр-ряд ли. Скор-рей всего, они у Линды уже всё обшар-рили. И ушли – что там ещё делать? Зачем следить, если там Линды уже нет? А если всё ж боишься их – снова возьми на прокат флайер-ры, повторишь свой звёздный полёт! – и вран хрипло закаркал.

«Похоже, это он явно засмеялся!» – удивился Иоганн.

Глава 10. Дядя Ося

Нет, он не стал брать напрокат флайеры, сочтя совет врана за шутку. Просто доехал до улицы Металлопластстроя на метро, а потом прошёлся пешочком.

У визаж-ателье по-прежнему сидел чернокожий парень, будто никогда и не уходил оттуда вовсе. Он был грустен и курил «Вечерний Ростов».

Кролас стрельнул у него сигарету и присел рядом.

– Госпожа уехала, – начал тот без предисловий. Он почему-то назвал Линду «госпожой». – И я сомневаюсь в том, что она вернётся… Завтра сюда придет другая женщина, знакомая дяди Оси, которой Линда поручает иногда дела. Вроде как, на время… Но я-то знаю, что Линда не вернется. Никогда. Её путь сюда больше не лежит. Я чувствую эти вещи, – и парень задумчиво стал насвистывать грустную мелодию, одновременно отстукивая такт.

– Можно, я посижу немного в фойе? – спросил Кролас.

Парень кивнул.

Иоганн прошел вовнутрь, и сразу понял, что всё здесь было сдвинуто со своих привычных мест. Значит, здесь явно и неприкрыто шарили. И сразу же, в визаж-холле для него стало сумрачно и неуютно. Кролас, как и парень на крыльце подъезда, почувствовал, что это помещение покинуто Линдой навсегда.

Он углубился дальше. «А здесь… Уже просто по-кротовьи рылись», – подумал Иоганн. По полу были цветисто разбросаны кусочки ткани, косметика, недошитые платья и дамские аксессуары.

Кролас заметил стоящий в дальнем углу телекс. И только сейчас подумал о том, что Линда здесь не только работала, но и жила. Спала на этом самом армчеаре. Смотрела этот самый телекс… Он опустился в армчеар и пультанул его. Отдел «память». Может, есть фотки, видеозаписи?

Там действительно было оставлено послание… Кому? Он не удержался; отбросив любые мысли об этичности своих действий, включил запись. На экране появилась Линда. Это была видеозапись исполняемой Линдой песни…

 
…В моей душе – стареющие звёзды.
В моей душе – стареющие сны,
Что падают так безвозвратно поздно
В глубины очарованной страны.
 
 
Все краски, все дожди и все метели
Лишились чистоты и глубины,
И не звенят тихонечко свирели
В начале дня, в рождении весны.
 
 
Мне кажется, что мир затмили тени,
И заговором сереньких имен,
И пустотой назойливых сплетений
Нарушили прекрасный, дивный сон.
 
 
И, не забыв, не вспомнить, не прорваться
Ни к чувствам, ни к мечте, ни к небесам,
Давно у всех покинутых скитальцев
Серебряные нити в волосах…
 
 
В моей душе – стареющие звёзды,
В моей душе – стареющие сны…
 

Девушка на экране была грустная и какая-то потерянная. «Мне кажется, что мир затмили тени… Я знаю, что это за „тени“… Сейчас и мне кажется, что весь мир затмили серые. И от неё они так просто не отстали бы… Быть может, она потому и бросилась в объятья профессора Тараканова? Если выбирать между ним и „серыми“… Тогда уж, наверное, и ИНЛП будет курортом», – подумал Кролас.

В конце клипа, Линда положила гитару рядом с собой и взяла на колени маленького пушистого лисокотенка. Она улыбнулась и погладила зверька. Запись так и окончилась: показом крупным планом этого лисокотёнка.

Кролас выключил телекс. «Интересно, а где сейчас её пушистый дружок?» – подумал он и машинально позвал:

– Кис, кис, кис!

«Лисокоты – зверюшки очень умные, и отзываются чужакам с неохотой и только на собственное имя», вспомнил он чьи-то случайно слышанные слова. Если чужак знает имя, значит, он знает хозяина.

– Кари, Кари! Кис-кис! – позвал он снова.

И вдруг увидел, что из-под поваленной вешалки с платьями показался черный любопытный носик. Затем появились ушки. И, наконец, полностью вылезло очаровательное создание. Зверек втянул носом воздух и потихоньку приблизился к Кроласу. Вран, сидящий у хозяина на плече, стал издавать странные звуки, похожие на кошачье мяуканье. Тогда лисокотенок совсем осмелел и запрыгнул на колени к Иоганну и начал тереться о его руку. Кролас провел рукой по шелковой спинке, почесал его за ушком… И вдруг нащупал спрятанный в густой коричневой шерсти небольшой тёмный ошейник. А под ним оказался кусочек бумажки… «Супертонкий папир, свернутый в трубочку», – удивился Иоганн. Он вынул записку и прочел:

«Дядя Ося! Я вынуждена была согласиться на выезд в ИЛНП под угрозой лишения всех способностей, которые имею. Адрес ИНЛП: ул. Солнечная, 241.

Прощайте. Линда».

Кролас понял расчет Линды: лисокотёнок, который очень привязывается к хозяевам, подождет её некоторое время. Но, когда здесь надолго поселятся чужие… Видимо, тогда, по её расчетам, он пойдет на руки к той женщине, которая её обычно заменяет. Та обнаружит бумажку, или же просто отправит котенка к дяде Осе. Так или иначе, записка, рано или поздно, по расчету Линды должна была попасть в руки её дяди. Кролас знал, что лисокоты не только понятливы, храбры и независимы, но и осторожны, и никогда не подойдут к людям злым и неприятным. Например, к серым. «Думаю, в крайнем случае, если сюда никто не пришел бы из друзей Линды в ближайшее время, Кари, быть может, сам бы отправился в путь по Ростову, если он когда-либо бывал у дяди Оси. Говорят, эти зверьки хорошо ориентируются».

Он снова погладил лисокотенка. А тот свернулся у него на коленях и замурчал громко.

«Что ж! Я теперь знаю адрес института, – подумал Кролас. – Наверное, они захотели, чтобы Линда добралась до них самостоятельно: не будет тогда излишних обвинений о взятии её силой». Иоганн ещё не был уверен, что отправится в этот институт, чтобы попытаться вызволить оттуда Линду. Слишком странные дела, по всей видимости, темные, были связаны с этим зловещим местом. Он никогда не слышал раньше о том, чтобы оттуда выходили весёлые, вылеченные люди… Как-то не приходилось. «В любом случае, адрес нужно принять к сведению, но явно не затем, чтобы тотчас поехать к черту на рога, как сказал бы Дорг… И у меня теперь есть повод съездить к дяде Осе. Вот к нему-то можно отправиться хоть сейчас. Может быть, я узнаю что-нибудь интересное. А еще, избавлю Кари от сомнительного удовольствия: путешествия в одиночку по Ростову»…

Он посадил лисокотёнка в пластпакет, подстелив на дно немного тряпочек. И тот, как ни странно, сразу свернулся там тугим клубочком. Кролас вышел на улицу и спросил у парня, который по-прежнему сидел на ступеньках, адрес дяди Оси.

– Батайский район, улица Майская, 131, – безэмоционально-автоматически ответил тот.

Они попрощались.

«Лисокоты – зверюшки довольно дорогие, а Батайский район Ростова – самый вороватый и бандитский, – подумал Кролас. – Здесь могут напасть даже среди бела дня, и отобрать зверька. Ну, а вдобавок, если самого сейчас полисы сцапают, то вполне могут обвинить в воровстве. Я ведь несу не принадлежащего мне лисокота… У них у каждого есть свой паспорт. С именем владельца. И данные занесены в городскую картотеку».

Потому, он взял такси-бус на самоуправлении на ближайшем перекрестке, назвал адрес дяди Оси и очень быстро прибыл по назначению в один из самых дорогих кварталов Ростова.

Дядя Ося жил в шикарном трехэтажном особняке, выстроенном как средневековый замок: он был огорожен рвом, имел подъемный мост и крепкие стены. Впрочем, всё это строилось из новейших суперматериалов и было начинено различной бронебойной техникой.

Иоганн включил фейс-телекс, находящийся в проходной перед мостом. Сразу после звонка, представился и продемонстрировал пушистое содержимое своей сумки.

– Я принес вам Кари! – сказал он.

Проходная открылась, пропуская его вовнутрь. Опустился мост, и Кролас прошел по нему в крепость, миновав также открытые теперь ворота. За ними два человекообразных робота, с лицами своих типичных представителей из сферы услуг, препроводили его через сад. Кролас отметил наличие в саду исключительно натуральных растений, которые буйно разрослись. Следуя за роботами, он оказался в той части сада, где находилась дверь в помещение с громадными окнами, во всю ширь здания. С одной стороны от двери просматривался бассейн, с другой – закрытый теннисный корт.

Дядя Ося сидел под навесом в шезлонге неподалеку от бассейна. Смотрел телекс и пил прохладительные напитки со льдом и мороженым. Он был только в плавках и с полотенцем через плечо. Волосатая грудь его, никогда не знавшая эпиляции, была украшена большим золотым крестом.

Завидев посетителя, он приподнялся и засмеялся, обнажив идеально белые зубы:

– О! Добро пожаловать, мисьё типограф!

– Я журналист. Журналист Кролас.

– А! Журналист… Ну, да ладно, не важно. Для меня это – одно и то же. Что-то старинное… Присаживайтесь! Как к вам попал мой зверек? – он взял протянутого Кроласом лисокотенка и погладил его. Тот не испугался, а сразу пошел к нему на руки. – Помнится, именно его я подарил моей племяннице Линде. У него очень интересный окрас, и я его не спутаю ни с одним другим зверем. Видите, у котика светлый, почти серый, подшерсток, мягкий, как пух? А сам он – коричневый, с рыжиной! А мордочка? Мордочка – совсем черная. А хвост! Как у лисы! – он потрепал лисокотенка за ушком. – У меня, Кари, живет твоя мамка, пушистая лисокошка Мила! Я бы и этого себе оставил, но Мила – такая своенравная… Она бы ревновала. И потому, я и подарил его Линде, племяннице. Так где вы его нашли? Неужели сбежал? Племянница моя, как я знаю, собиралась немного отдохнуть в каком-то пансионате… Неужели, никому его не передоверила?

Дядя Ося был жгучий брюнет с большим носом с легкой горбинкой. Плотный, почти что толстый, но удивительно резвый и энергичный. В общем – человек-вулкан. Свою тираду он выпалил почти молниеносно перед растерявшимся Кроласом.

Иоганн сразу протянул ему записку Линды. Пока тот недоуменно читал её, начал рассказ. Обо всём, что знал: о своём к ней визите, о серых, о сообщении Карла Уварова, о профессоре Тараканове… Дядя Ося во время рассказа нервно теребил записку, пока не скатал её в шарик и машинально не выкинул в кусты. Когда же речь дошла до Тараканова, то он совершенно вскипел и сказал:

– Эти жуки мне давно уже надоели… Несколько раз лучшие из моих людей попадали по дури в эту клинику. То хотели там амулеты, наговоренные на богатство, получить. То порчу снять. Но вместо амулета или снятия порчи они получали постоянное жительство внутри заведения… Так и не вернулись.

Во время разговора вран сидел на плече Кроласа, притворяясь простым попугаем. И внимательно слушал. Вдруг мозг журналиста на мгновение подключился к мыслям врана, будто слившись с ним в мысленном симбиозе, и Кролас, неожиданно для себя самого, спросил:

– Дядя Ося, – вы извините, что я вас так называю?

– Ничего, меня все так зовут! – смеясь, ответствовал тот.

– Дядя Ося, я знаю, что почти никто ещё из института, если только он туда попал, назад не возвращался… Но всё же, если мне удастся туда проникнуть и выдернуть оттуда Линду… В общем, ходят легенды, что вам однажды удалось попасть за грань зоны. А ведь нам с Линдой придется удирать из города, поскольку профессор и его люди так просто нас в покое после побега не оставят… Не поделитесь информацией?

Выпалив всё это, Иоганн удивился, откуда это прорвалось. Он ничего не знал о дяде Осе, никаких таких легенд. И спасать Линду от Тараканова пока не отважился бы. Вдобавок, он подумал, что дядя Ося сейчас на него рассердится, поскольку речь пошла о сведениях, крайне секретных.

Но дядя Ося, неожиданно для собеседника, отнюдь не рассердился. Вместо того, сказал:

– Жди здесь! – и ушел.

Немного времени спустя за Кроласом снова пришли роботы. Затем, чтобы препроводить его в рабочий кабинет хозяина. И на этот раз, парочка роботов была явно нестандартного производства.

А дядя Ося уже переоделся в дорогой мягкий костюм и сидел за большим шикарным столом с инкрустацией из разных пород дерева. На столе их ожидала уже откупоренная бутылка вина. Две порции отличного шашлыка вполне её дополняли.

Заметив живой интерес, с которым Кролас препроводил взглядом двух роботов, один из которых был отдаленным подобием живого и подвижного скелета собаки, а другой – человека с весьма интеллектуальным лицом, дядя Ося спросил:

– Что, впечатляют? – и посмотрел на Иоганна лукаво. – Ну да… Плоды, так сказать, технической революции, мирно почившей в бозе, доступны не всем. И обходятся, прямо-таки скажем, недешево. Но… Знаешь ли, я не из числа людей, которым можно полагаться на порядочность слуг – людей. К тому же, у меня есть штат моих механиков, чьи услуги я вполне солидно оплачиваю. Но ребята часто просто в подарок мне таких вот уникальных друзей ваяют, каких ты только что видал. Преданы мне мои механики. За обычную честность и то, что я их порой из многих передряг спасал; из числа выяснения отношений с власть предержащими.

Потом дядя Ося жестом приказал Иоганну сесть и подмигнул: мол, угощаю. Он вынул два стеклянных стаканчика из верхнего ящика стола, и один протянул журналисту.

– Впрочем, у нас с тобой беседа пойдет не о дорогих железках. Что ж… За удачу!

И они молча выпили.

– Я очень хорошо отношусь к Линде. К своей, так сказать, племяннице. Она у меня в фаворе. И дай Бог ей всего! – дядя Ося налил и опрокинул в глотку еще стаканчик. Кролас пока от повтора отказался. – Но, в общем, история, связанная с нею, очень и очень странная. Не каждый в такое поверит, – продолжил дядя Ося. – А что, приглянулась тебе девчонка?

Иоганн промолчал, уставясь глазами в пол.

– Да, жаль будет, если ни я, ни ты, да и вообще никто, кроме таракановских «небожителей», её больше не увидит, – со вздохом, продолжил торговец. – Так вот… В этом кабинете нас ни один хрен не прослушает. И вот что я тебе расскажу. Есть у нас, торговцев, тайна, с помощью которой мы проникаем в зону. Зона – очень странная штука. Обыкновенная техника – любая – в ней глохнет. Ещё и собственные мозги иногда очень странные фортели выкидывают. Даже время, бывает, вроде бы с другой скоростью идет. Но, с другой стороны, достаточно совсем небольших технических примочек, связанных с магнитами, отражателями и применением иных звуковых диапазонов – я сам в этом не разбираюсь – и почти любая машинка в зоне худо ли, бедно ли, но едет. Да, мы на неё накручиваем всяких деталей, придаем суперский вид – и пускаем через Батайские врата. А подальше от Города отъедем – всю эту амуницию снимаем. Это всё – только для пускания пыли в глаза всяческим «интересующимся». Да, настоящие приспособления – это совсем необременительные навороты. Они внешне практически невидимы. Что-то там отражают и рассеивают. Машина и машина, не определишь внешне, что она – зоноходка. А вот начинку, конечно, в такой машинке меняют полностью… Но, в общем-то, практически из любой машины с добавлением некоторых специфических деталей наши умельцы с легкостью такое вытворяют… Легко!

Дядя Ося изловчился, и налил Иоганну еще стаканчик. Себе налил тоже, и отхлебнул немного, как воду. Не закусывая.

– Другое дело – люди зоны не выносят, – продолжил он. – О нас, тех, кто там побывал хоть однажды, много всяких легенд ходит по городу. Вот, и до тебя слухи доходили… И мы их сами зачастую поддерживаем. Слухи-то… Например, будто бы мы не только по зоне вдоль и поперек топаем, но даже и за её пределами не раз побывали – и оттуда товар привозим. Мы слухам не препятствуем: навара от товара «оттуда» – с других, мол, берегов – больше гораздо. На деле большинство товара – наш, Ростовский, только подпольно – контрабандный. Но есть у меня ребята – авантюристы, экстримщики, бедовые головы – они действительно в зону любят скатать. По себе скажу: раз стоит там побывать – снова тянет. И те, кто хоть раз в зоне побывал – хотят снова попробовать, что это такое. Не часто, но – тянет. Туда, где были, или ещё дальше влезть. В зоне мы изначально нелегальщину какую-нибудь собирались хранить. Или какой народ избавить от ненужного хлама или компромата на время, спрятав его в зоне. За мзду, естественно. Это я так говорю: мы… В смысле: наша Лига. Давно вся эта каша заварена, уж и не знаю, когда и кем.

Дядя Ося прервался, отпил еще немного вина. Посмотрел на Кроласа оценивающе.

– Так вот. Впервые я в зону попал совсем юным. Пацаном, можно сказать, – продолжил он. – По глупости ввяз в одну не совсем чистую сделку, понтанулся – и хотел остаток товара совсем куда-нибудь срочно скрыть – сбагрить от греха подальше, спрятать. «Свои» меня на это надоумили. Да и любопытство пробирало: а что там, в зоне? Ведь можно было бы и по-простому товар в канализе утопить…

Ничего там страшного поначалу нет. Может, и потом нет. Только воображение разыгрывается. А в общем, там пустыня просто. Раскаленная. Земля потрескавшаяся. И на башку там сильно давит. Просто невыносимо. Потом, вглубь когда едешь, начинаешь воспринимать вроде как обрывки телепередачи, разговоры. Только очень сумбурно, будто всё сразу, во всяком случае, несколько каналов одновременно. Бежать обратно очень хочется. Вот тут надо что угодно поинтереснее из окружающего хапать – что под руку подвернется – и назад. Камень, растеньице, предмет какой странный: будь то хоть останки животного, хоть стекло оплавленное. Даже просто почву в пакетик насыпать можно. Ученые за всё это большие суммы отстегивают.