Текст книги "Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды"

Глава 13
Что же делать с этим дальше, или
Тайны продолжаются

– Мама дорогая, я точно спятила! – повторила я, как заклинание, и посмотрела по сторонам. Но никого рядом не было. Провела рукой по лбу – он был мокрым. Вот тебе и воскресное утро!

Столько раз выходила на этот балкончик, но почему-то ничего не видела, никакого сундуко-чемодана! Мистика! Мистика?! Реальность или мистика, но надо что-то предпринимать! Ладони наполнились необычной энергией. Я почувствовала, как меня словно накрывает жаркая волна.

– Стоп, надо успокоиться! Отчего я так взволнована? Ну, ящик старый прибит к потолочным балкам, подумаешь, велика важность! Какое мне дело до него? Чего я так всполошилась? Шла бы домой и продолжала себе лениться. Однако ноги мои, словно приклеенные к этому месту, не желали разворачиваться в сторону двери в квартиру. В горле пересохло, а в груди появилось ощущение, что кровь движется толчками, и дыхание сделалось неровным.

– О, господи, да что же это такое со мной?! – чуть не взмолилась я, ошеломленная подобной реакцией организма на увиденное, – знаки, знаки… Что же делать?

Внутренний голос ответил заботливо:

– Зайти в дом, выпить стакан воды, посидеть немного, успокоиться. И если выяснится, что ты не спишь, то вновь подняться к этой крыше и действовать по обстановке. Может, к твоему возвращению уже никакого сундука и не будет? Рассеется, как сон..? Или как дым? Тьфу, забыла. Или развеется?

Вернувшись в дом, налила в хрустальный стакан прохладной воды.

Но вместо того чтобы залпом выпить ее, или – по правилам – пить медленно мелкими глоточками, я подняла стакан на уровень глаз и начала рассматривать. Резные хрустальные грани искрились от света, идущего из окна, вода, казалось, тоже переливалась нежно-перламутровыми сияющими оттенками, и сквозь нее я увидела непонятные картинки, будто в голограмме, напоминающие руны.

Резко выдохнув, все же начала пить мелкими глотками. Не спеша, повторяя про себя обращение к воде – по принципу японского ученого Масару Эмото: «Любовь и Благодарность! Любовь и Благодарность! Любовь и Благодарность!» Я помнила, что, по мнению профессора Эмото, молекулы воды особенно благотворно реагируют на эти слова и структура воды меняется. Вода – прекрасный проводник! Повторяя воззвание, допила содержимое стакана и почувствовала, как эти самые «Любовь и Благодарность» прямо-таки растекаются во мне, по всем моим клеточкам и успокаивают.

Что ж, теперь я, пожалуй, готова вернуться на свой наблюдательный пункт. И даже хлопнула себя по коленкам. «Вперед, Алена!»

Знать бы, что с этого момента вся жизнь моя круто изменится, может и осталась бы дома «лениться»… Может быть, может быть. Впрочем, что я лукавлю? Жизнь неожиданно перенесла меня в другую реальность. Словно невидимые Организаторы Событий этой Жизни открыли мне большую белую дверь, отделанную золотом и драгоценными камнями – во всяком случае, именно такой она мне и представлялась – распахнули ее, и я оказалась в другом, неведомом ранее мире. Если бы я только знала…

Наверняка у вас такое бывало: в тебе одновременно действуют несколько разных людей. Нет, раздвоение личности тут ни при чем. Я имею в виду такое состояние, когда одна часть тебя стремится активно действовать, другая – осторожничает, а третья – неожиданно уже совершает действия, причем такие, про которые первые две еще не успели свой диалог составить и прийти к консенсусу. Так и у меня в этот раз. Разговор между всеми «частями» выглядел так:

Внутренняя «женщина»:

– Как интересно! Хочу это получить и узнать, что там хранилось долгие десятилетия?

Внутренний «мужчина» – решительно, как рыцарь, получивший приказ:

– Как быстро извлечь странный ящик? Кого привлечь в помощь? Дворовых мальчишек? Пожарных? Знакомого строителя? Или какого-нибудь алкаша, который за бутылку или деньги, не раздумывая совершит такой акробатический трюк – с балкона по стропилам доберется до сундука, сможет отделить его от балки и доставить по «адресу» – на балкон?

А этот самый, «третий» – эдакий наблюдатель, или, скорее, начальник службы безопасности, а иногда и прокурор:

– Это, безусловно, опасно. Не приведи, господи, свалиться и сломать себе что-нибудь. И что за дурацкая затея? Дался тебе этот ящик. Плюнь на него! Рухлядь всякую в дом тащить! Вот глупость – то! Опасно это! Я – против!

В процессе беседы оказалось, что имелся еще один «собеседник» в этой компании, который вообще вел себя весьма бесцеремонно. Причем явно был на стороне внутренней женщины и соглашался с нею, разделяя нетерпение. Им было мое родное тело. Оно проявляло это состояние по-своему. Тело вернулось на площадку балкона. Ладони по-прежнему горели, чесалась левая ладонь, сердце сильно стучало, и стук этот отдавался в голове. Ноги переступали по балконным плитам, будто собирались самостоятельно двинуться к заветной цели. Веселенький «квартет», однако, ничего не скажешь. Теперь главная задача – собрать команду воедино и договориться. И смех, и грех! Вот если женщина чего-то захотела, весь мир повернет к себе лицом и получит желаемое.

– Успокоились все! – скомандовала я и начала размышлять. Было очевидно, что решение уже принято. А когда оно принято, на себя взята ответственность за все возможные последствия, то и не будешь потом махать хвостом, распускать сопли или перекладывать на кого-то вину, предъявляя претензии, если что-то, не дай бог, пойдет не так.

– Тогда озвучь, пожалуйста, свой план, дорогуша, и мы вместе просчитаем варианты последствий, дабы минимизировать риски, – это «безопасник» начал со мной договариваться, похоже.

– План? План такой – достаем чемодан-ящик-сундук, аккуратно открываем, исследуем содержимое, и далее – по обстановке.

– Про это самое – «по обстановке» – мне поподробнее, плиз! – не унимался «безопасник». – А кроме того, по поводу «достаем» тоже детали хотелось бы уточнить.

– Ну, ты точно, как папенька мой, светлая память ему, все по пунктам изложи, план подробный представь.

– Конечно, а ты как думала? Это же от папеньки у тебя и хватка в делах, и умение просчитывать. Это же в него, родимого, ты мыслишь по-мужски: стратегически четко, точно ставишь задачу, алгоритм решения определяешь, необходимые инструменты заготавливаешь, людей подтягиваешь, ресурсы. Ну это уже тактика, впрочем.

– О-о, как по бумажке пошел строчить! Ладно, по порядку, так по порядку. Чтоб не думал, будто я совсем несерьезная. Не поленюсь, открою тебе Гражданский кодекс РФ. Смотри, вот – статья 233, часть 2 ГК РФ. «Клад, то есть зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право, поступает в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т. п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное.

– Ну, пока все вроде бы в норме.

– В норме, в норме. Читаем дальше?

– Да-да, я весь внимание!

– Ну, там – «бла-бла-бла…».

– Никаких «бла-бла-бла», читай все подряд.

– Дальше не так интересно для нас. «При обнаружении клада лицом, производившим раскопки, или поиск ценностей без согласия на это собственника земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, клад подлежит передаче собственнику земельного участка или иного имущества, где был обнаружен клад». Это что, в мэрию идти: «Вам ящик старый нужен?»

– Ну тут можно и договориться, – неожиданно пробурчал секьюрити. Так, понял, что у меня серьезный подход, вдруг миролюбивым сделался – я улыбнулась и продолжила штудировать Гражданский кодекс. Часть вторая статьи двести тридцать третьей гласила – «В случае обнаружения клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории и культуры, они подлежат передаче в государственную собственность. При этом собственник земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, и лицо, обнаружившее клад, имеют право на получение вместе вознаграждения в размере пятидесяти процентов стоимости клада. Вознаграждение распределяется между этими лицами в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное». Так, пока все ясно. А вот эта фраза смущает: «Лицо, производившее раскопки или поиск ценностей без согласия собственника имущества, где клад был сокрыт… вознаграждение этому лицу не выплачивается и полностью поступает собственнику».

Досадно, конечно, но это лишь в случае нахождения в чемодане «памятников истории или культуры». Более-менее понятно, но, пожалуй, надо будет посоветоваться с коллегами, специализирующимися по гражданскому праву, а может быть, и с университетскими учеными мужами. Нельзя ли это отнести к категории «находка» или «бесхозяйная вещь»? Открыть чемодан, а потом решать.

Открыть?! Достать сначала! Мне ведь интересно достать этот чемодан не из-за вознаграждения возможного. Да об этом даже мысли нет. Это приключение.

Надеюсь, там не лежит чья-нибудь отрезанная часть тела.

Шутка… Чего ее прятать под крышей-то?

– Что там может быть, как ты считаешь? Вернее, предполагаешь? – смотри-ка, «начальник безопасности» не спит, бдит.

– Элементарно, Ватсон, – я начала загибать пальцы, – золото, бриллианты, секретные карты с острова сокровищ… наверное, жемчуга и самоцветы. Это самое вероятное! – Я улыбнулась сама себе. – Затем, – я продолжала считать на пальцах, – секретная шпионская переписка времен Русско-японской войны тысяча девятьсот пятого года; и третий вариант, что вполне вероятно, туго перевязанные пачки дензнаков периода Гражданской войны и оккупации Приморья – как это называлось – «интервентами и белогвардейцами». Можно предположить там какое-нибудь фамильное серебро, или оружие, или… что-нибудь еще в этом роде.

«Безопасник» молчал в ответ.

– А может быть, любовные письма спрятали под крышей чердака подальше от посторонних глаз, – проговорила я вслух. – В любом случае, правовую сторону мы отрегулируем. Не ради вознаграждения я хочу достать этот чемодан. – Я повторила это и засмеялась. Знала бы я тогда, какое вознаграждение ожидает меня, я бы не смеялась.

– Ну что, братцы, осталось выбрать способ освобождения «сокровищ» из длительного заточения! – жизнерадостно воскликнула я. – Ага, как Волька Костыльков, спасший Хоттабыча «из длительного заточения в кувшине».

Состояние собранности и готовность действовать, столь знакомые в связи с профессией, наполнили меня энергией. Я успокоилась. Сердце ровно работало, дыхание в норме. Ладони сухие. Я даже поплевала на ладошки, как в кино, перед началом предстоящей работы.

– Какое правило я исповедую в делах? Триединство. «Идея, энергия, форма». Шаг за шагом. Если нет какого-то элемента, какого-то из первых двух составляющих – идеи либо энергии для ее осуществления, – форма не получится. Вернее, совершенная форма. Все должно быть гармонично.

Итак, идея есть. Энергией будем наполнять ее сейчас. И форма – желанный сундук и изучение его содержимого – будут у нас на блюдечке с голубой каемочкой! Задача – достать сундук! Цель ясна! Намерение сформировано!

Если мальчишек со двора попросить, они, конечно, с радостью полезут, тем более денежки за труды с удовольствием возьмут. Равно как и мужики, обитающие возле пивного ларька, наверняка откликнутся. Однако есть слабый момент в этой схеме. Этот момент – опасность.

По этим стропилам, под которыми метров семь-десять пустоты, двигаться можно только с риском для жизни. И если пройти к сундуку около трех метров по балкам, держась за торчащие поперечины, еще можно, то отделить сундук от стропил и, подняв его, перетащить через кирпичную перегородку ко мне на балкон – почти нереально.

Нужна лестница – большая, выдвижная и крепкая. Такая лестница у строителей и пожарных.

Есть еще вариант – промышленные альпинисты, но им на нашей стене, по-моему, будет трудно закрепиться. Конечно, можно найти координаты компании, которая начала снос дома, а потом прекратила все действия.

Но что я им скажу? В старом доме, который вы начали сносить и три месяца назад прекратили работу, на чердаке под стропилами крыши висит какой-то ящик? Может быть, вы займетесь этим вопросом: направите бригаду строителей со строительным краном и спецтехникой? Я даже предполагаю, что мне ответят. Причем все варианты должны сопровождаться вращением указательным пальцем у виска. Три месяца все работы прекращены, дела идут как-то не так, а тут – яркое, неожиданное, заманчивое предложение – достать висящий в воздухе ящик старый-престарый. А я же позвоню и представлюсь – «Адвокат Стрельцова Елена Марковна, – чтобы «укоротить» связь и переговорить сразу с руководством. И тут, наверняка, услышу в ответ: «Елена Марковна, рады вас слышать! Что вас интересует? Чем обязаны?»

А я в ответ:

– Ящик старый, похожий на чемодан, вас интересует?

На том конце провода должна быть долгая пауза. И мысль у собеседника:

«Такая приятная женщина, известный адвокат, постоянно вижу ее на ТВ, на мероприятиях разных, жаль, что спятила».

Тут я начну объяснять суть вопроса, типа: «Ящик старый под развалинами крыши дома, который вы сносили по такому-то адресу, может быть, нужен вам? А вдруг там что-то интересное, важное, ценное?»

Ну что ж, пора прекратить эти «размышлизмы». Ящик надо достать, а там посмотрим. Будем решать задачи по мере поступления. Я повторяюсь, однако. Надо действовать.

Позвоню, пожалуй, Косте Платонову, может, он своих ребят пришлет? Вот и отлично! Сразу стало легко и спокойно. Костя – настоящий друг, он все сделает как надо. Я вернулась в дом и набрала номер домашнего телефона Платоновых, предполагая, что Костя дома в выходной.

– Квартира Платоновых. Слушаю вас. – Света Платонова – настоящая жена офицера, отвечала четко, как полагается.

– Светик-приветик! – с улыбкой откликнулась я. Это было шутливое прозвище подруги. В период ухаживаний Кости за Светкой он восхищался ее улыбчивостью, веселостью, заразительным звонким смехом, ну и глазками, и рыжими кудряшками, да и стройными ножками. Светка в то время была первокурсницей медучилища, и в щебетанье свое все время вставляла словечко «приветик». Это сильно умиляло Костю, демобилизовавшегося после трех лет службы во флоте на большом противолодочном корабле, на дне рождения своей сестры увидевшего Светку и сразу потерявшего голову. Он так и называл ее: «приветик мой». «Светик-приветик». И добавлял: «Приветливая моя!» Так и повелось с тех пор – «Светик-приветик». Год он за ней ухаживал – до ее восемнадцатилетия – никого и близко не подпуская, а сразу после совершеннолетия, получив согласие Светки и ее родителей, отправился подавать заявление в ЗАГС. Сыграли свадьбу. И тут Костя неожиданно решил, что он хочет работать пожарным и собирается поступать в училище МВД, которое готовило таких специалистов, но для этого надо ехать в Иркутск. Документы он уже сдал в отдел кадров УВД и даже прошел медкомиссию. Однако Костя не был бы Костей, если не взял бы по-мужски на себя ответственность за все вопросы, касающиеся молодой семьи. Он выяснил, что Света может перевестись в Иркутское медучилище. Кроме того, на семейном совете, после «ахов» и «охов» тещи и тестя, вдруг выяснилось, что в Иркутске одиноко живет двоюродная бабушка Светки, мужа похоронила, ни детей, ни внуков у нее нет, и работает она врачом в областной больнице. Квартира у нее большая, просторная, и, возможно, она приютит внучатую племянницу у себя. Тут же, вытерев слезы – устоять перед Костиным напором и Светкиным решением ехать с ним, как декабристка, было невозможно, заказали междугородний телефонный разговор с тетей Ирой. Радости иркутской бабуленции не было предела. Она сообщила, что будет счастлива, если Светочка поселится у нее – комната свободная есть, Светланке там будет хорошо, да и с учебой, и переводом поможет, так как директор медучилища – сосед по дому. А в выходные и увольнения она будет рада видеть у себя и Костика – в училище курсанты должны были жить в казарме. Как ни странно, эти «декабристы» благополучно прожили в Иркутске все три года, выучились, и Костя получил назначение во Владивосток, заместителем командира пожарной части. Незадолго перед отъездом из Иркутска у них родился Ильюшка, поэтому, по возвращении в родной город, им сразу же выделили служебную квартиру в новом доме, рядом с пожарной частью.

Костина карьера двигалась успешно. Кроме того, он был отличным хозяином, любил свою рыженькую супругу. Светик оказалась весьма упорным и целеустремленным человеком и, несмотря на малый Ильюшкин возраст, уже через пару лет поступила в мединститут на очное обучение и специализацией выбрала кардиологию. Костя шутил по этому поводу:

– Тушить пожары – это у нас семейное! Светка успешно справляется с сердечными «возгораниями».

Ильюшка пошел по материнским стопам – поступил в мединститут – и собирался специализироваться по сосудистой хирургии.

После успешных вступительных экзаменов сына родители поехали отдыхать в Сочи в санаторий МВД. Прекрасное море, прекрасная погода, отличные процедуры, только Свете все не в радость – отравилась чем-то в дороге. Врачи все анализы сделали, даже поинтересовались, не беременна ли отдыхающая?

Отдыхающая божилась, что не беременна – куда уж, сын – студент, муж ее – свежеиспеченный подполковник, заместитель начальника управления кадров управления пожарной охраны края тоже разводил руками – ну куда уж? Хотя отдыхающей-то было всего тридцать восемь. Промаявшись неделю, лежа в санаторном номере, в один из дней Света задремала днем. Костя отправился играть в волейбол с другими курортниками. Заглянув в номер к ужину, положил на стол аптечный пакет. Проснувшаяся Света обнаружила на тумбочке возле кровати неизвестно откуда взявшуюся упаковку. В ней оказался тест на определение беременности. Света удивилась, но все же решила попробовать. Вернувшийся после волейбольной игры Костя застал жену в слезах.

– И что же будет? – Света подняла глаза на мужа, показывая ему тест с двумя полосками.

– Как что?! – Костя присел рядом с женой и обнял ее за плечи. – Вот это мы дали!!! Вот это подарок!!! Светуля, приветик мой, рожаем!!! Это же чудо и счастье! Мы же так хотели! Илюха вырос, а мы еще – ого-го-го!!! А ты у меня – красотка молодая! – Он обнял жену, взял ее руку, державшую мощный информационный «повод», и стал целовать ладонь, потом мокрые глаза, нос, губы…

Программу курортных процедур врачи Свете полностью поменяли, а в апреле родились близнецы – Ванечка и Анечка. Причем очаровательный Ванечка был в мать – его рыжие вихры приводили всех в восторг.

Костя был назначен начальником управления пожарной охраны, сейчас – это МЧС. Светик заведует отделением кардиологии в одной из больниц. Илюша теперь с женой и маленьким сынишкой живет в Санкт-Петербурге, трудится в клинике Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.

Костя был другом моего Эдика еще со школы. Со Светой мы замечательно дружим.

И ее серьезный ответ – привычный для хозяйки квартиры, хозяин которой может в любой момент получить срочную информацию и надо принимать экстренные решения, как, впрочем, и Светка может аналогичный вызов получить из своей кардиологии. И хотя у всех – мобильные телефоны, звонки поступают и на домашний.

Собственно, такой ответ и для меня был привычен. Так же было в моей родительской семье, а потом и в моей собственной. Пока муж был жив, ему точно так же мог раздасться особый «тревожный» звонок со службы, и он срочно собирался, надевал форму, брал с собой «тревожный чемоданчик», всегда стоявший наготове, и отправлялся решать «задачи».

Я спросила у Светы, как идут дела и дома ли «сам»? «Сам» – так Света называла Костю в разговорах.

Это напоминало мне мою маму, которая, говоря о папе, в беседах с друзьями и знакомыми называла его чаще по фамилии – Абрамов. Причем казалось, что она произносит это с особой гордостью – да и как не гордиться: мужем он был замечательным, хотя, конечно, характер – не сахар. И если вдруг кто-нибудь интересовался, как она управляется с его нравом и не трудно ли ей, мама обычно отвечала фразой, которая в детстве и юности меня очень занимала. И не просто занимала, но заставляла размышлять подолгу. Мама отвечала:

– От бобра бобра не ищут!

Моя детская логика выстраивала схемы о том, что это перефразированная поговорка «От добра добра не ищут!»

К тому времени я уже активно пользовалась словарями, к которым меня приучили родители с самых ранних школьных лет, в том числе и «Словарем пословиц и поговорок». Там про «добро» поговорка приводилась, а вот про «бобров» ничего не было. Но мне хватало опыта, чтобы знать – «бобрами» называют важных и солидных людей. Ключевое – «не ищут», и это внушало спокойствие за мир в семье.

Я думала, что у мамы множество поводов гордиться своим «бобром», и подруги ей слегка завидуют. И еще думала: «Разве можно найти лучшего «бобра», чем мой папа?» И тоже слегка надувала щеки от осознания и гордости. И что греха таить – иногда хвасталась им. За что потом получала от папы.

Все это мгновенно пронеслось в голове, пока я ожидала ответа «самого» Платонова.

Костя оказался дома. Довольно редкий случай.

– Аленка, привет, рад тебя слышать! Как твои дела идут, подруга?

– Костик, привет, дорогой! Рада взаимно! У меня есть вопрос к тебе и твоя помощь необходима.

– Я весь – внимание.

– Кость, скажи: за мной наблюдалась когда-нибудь блажь несусветная?

– Ален, ты о чем?

– Нет, ты скажи все-таки?

– Я не припомню ничего подобного. А что случилось?

Я слегка замялась. В моих внутренних диалогах текст складывался легко, а озвучить его оказалось не так просто. Однако, собравшись с духом, выпалила:

– Скажу тебе, как есть… – И я пересказала обстоятельства обнаружения сундука. – У вас ведь можно свободный пожарный расчет с автоматической лестницей на коммерческой основе вызвать?

Я помню, однажды получила такую помощь, когда заклинило входную дверь, и мы не могли открыть снаружи. Приехавшие «огнеборцы» выдвинули лестницу до третьего этажа, снаружи открыли окно, прошли через квартиру, открыли изнутри заклинивший замок и впустили меня и детей, вернувшихся после концерта Геннадия Хазанова. И смех, и слезы. Я расплатилась и порадовалась. Правда, дверь потом пришлось менять – какой-то технический брак в ней оказался.

– Ну, Ален, ты неутомима и неугомонна. Оно тебе надо? – усмехнувшись, спросил главный «огнеборец». И сам себе ответил: – Похоже, что надо. Сейчас позвоню парням; если есть свободный расчет, пришлю тебе – ты же через дорогу от конторы живешь. Дел на пятнадцать минут.

– Нет-нет, мне официально надо, чтобы, не дай бог, не сказали, будто ты используешь служебное положение. Пусть будет как для всех. Мне надо, чтобы нормальные ребята были и не сильно удивлялись.

– Слушай, я сам сейчас подъеду и на месте все организую, коль тебе это так надо. Если хочешь – заплатишь официально, по квитанции. Ты готова уже сейчас этим заниматься? Хотя, ясен пень, что аж подпрыгиваешь от нетерпения. Шлиман ты наш! – Костя увлекался историей и много читал. Причем с Илюшкой они даже соревновались, устраивая что-то вроде домашнего «Что? Где? Когда?» Близнецы с малолетства, пока Илюшка жил с родителями, всегда с восторгом наблюдали за этим ристалищем, предварительно притащив свою юлу, которую радостно крутили между вопросами.

– Шлиман, так Шлиман, – как-то судорожно сказала я, – спасибо, Костик! Ты – настоящий друг!

– Не дрейфь, паря, разберемся, – со смехом сказал Платонов, а у меня вдруг набежала слеза, и к горлу подкатил комок: так они разговаривали с Эдиком.

– «Эх, Эдик, Эдик». – Я вздохнула и вспомнила, как однажды – в молодости – мы собрались на квартире у Платоновых, отмечали 1 мая. Детишек, тогда еще у нас было по одному малышу, отправили к бабушкам-дедушкам, накрыли чудный стол. Во времена тотального дефицита продуктовые пайки, выдававшиеся офицерам, и праздничные наборы, в которых имелись деликатесы, позволяли умелым рукодельницам приготовить много вкусностей. Воистину ограничения подвигают к изобретательности.

Праздник удался на славу: пели, танцевали, включая пластинки безумно популярных Дассена, Челентано, обожаемых «Червоных гитар», Африка Симона, и, конечно, Пугачевой и Леонтьева. Вечер был в разгаре, мы веселились, хохотали до упаду – так как парни наши еще и пародировали то Челентано, то Леонтьева. Вдруг выяснилось, что у ребят закончились сигареты.

– Мы мигом в магазин. Одна нога здесь, другая – тоже здесь. Ставьте чайник. Вернемся, будем чай пить!

И отправились. Мы слегка напряглись со Светой – ребята выпили, и лучше бы они дома остались. Но говорить что-то было бесполезно. Мы только вздохнули и пошли убирать со стола посуду, чтобы накрыть все к чаю.

Чайный стол был готов, пирог нарезан, конфеты, зефир, варенье – все на месте. И чай «Три слона» заварен. Однако наших мужчин все не было. Мы выглянули в окно – гуляли дети, взрослые, возвратившись с первомайской демонстрации и отобедав, выходили на улицу – запускали разноцветные шары, кто-то вынес магнитофон, и звучала музыка. Николай Гнатюк пел: «Барабан был плох, барабанщик – бог!» Но наших нигде не было видно. Чай к тому времени остыл. Мы отхлебнули по глоточку и в волнении уставились друг на друга.

Что на меня нашло, неизвестно – наверное, молодая глупость. Я предложила:

– Давай выйдем на улицу, посмотрим, может быть, они кого-то встретили, да и заговорились? У вас табачный киоск далеко от дома?

– За углом, – ответила Света.

– Слушай, а Платонов что курит?

– В основном «БТ». Ему кто-то достает. В крайнем случае – «Родопи». Но они в киоске не продаются.

– Эдик тоже «БТ» курит, а когда возможность достать блок «Hi– lite» есть, то, конечно, их. Кстати, им к празднику по блоку «Hi-lite» с праздничным набором выдавали.

– Ален, а не могли они, не найдя подходящих в табачном, сдуру к вам домой отправиться?

– Да-а-а, – протянула я, – исключать нельзя такой вариант, – что будем делать?

– А телефон?! – воскликнула Света, – давай домой к вам позвоним, вдруг они там?

Мы набрали номер и долго держали трубку. Никто не отвечал.

– Алена, поехали к вам, я волнуюсь. Они там сидят, может быть, разговаривают о политике. Нашли «Нi-lite» и довольны, время не замечают.

– Поехали! – решительно согласилась я.

Молодые глупые девчонки! Сидели бы себе дома, пили чай и смотрели по телику трансляцию праздничной демонстрации из Москвы. Так нет – шлея под хвост попала. И мы, переживая все больше, закрыли квартиру и пошли на трамвайную остановку. Ехать до нашего дома минут пятнадцать – мы жили в центре. В пути, естественно, ругали себя за то, что отпустили своих благоверных, – и их. Добежав до нашего дома, мы обнаружили, что догадки верны: на столе в кухне лежал вскрытый блок «Hi-lite» – в нем не было двух пачек. Третья пачка лежала на балконе. Там же находилась пепельница с парой окурков, и две рюмки стояли на столике. Светка принюхалась:

– Коньяк! У вас коньяк был?

– Да, была бутылка дорогого.

Начатую бутылку коньяка мы обнаружили в баре.

– Та-а-ак, – протянула Света, – покурили, по рюмочке выпили, и… и может, они домой поехали?

– Давай, теперь к вам позвоним, – предложила я.

Домашний номер Платоновых не отвечал.

– Зря мы это затеяли, – со вздохом сказала я. – Эдька будет ругаться наверняка. Скажет: «Вы что, с ума сошли, чего дома не сиделось?»

– Да и мой тоже не обрадуется! Поехали обратно.

Настроение у нас было испорчено – такой славный праздник, и на тебе – так бесславно завершился.

Отправились мы обратно.

Подойдя к дому, возле подъезда Платоновых увидели пожарную машину. Мы не очень удивились, так как в доме жили как раз семьи пожарных, и служебная машина была обычным делом. Лифт поднял нас на шестой этаж, и нашим взорам предстала удивительная картина: дверь, ведущая в квартиру Платоновых, стояла… рядом с дверным проемом, снятая с петель и с выбитой филенкой в месте замка. За чайным столом сидели наши мужья. Рука Платонова была обмотана полотенцем со следами крови. Штанина модных вельветовых брюк песочного цвета, привезенных Косте из-за границы Светкиным отцом-моряком, была порвана на коленке, и карман болтался на нитке. У Эдика был порван рукав японской рубашки в полоску, которая так шла ему и которую мы достали через подругу нашего свидетеля, работавшую в ГУМе.

– Вы где были?! – зарычали мужики.

– А вы где были?? – вскричали мы. – Мы вас ждали-ждали, заволновались и решили, что вы поехали к Стрельцовым домой за сигаретами, приехали, увидели, что вы там были, и скорее обратно. А вы?

– И что это с дверью? – в один голос вновь вскрикнули мы. И что вообще с вами? – Тут уже у нас слезы градом полились. Много разных слов о себе услышали мы в ответ – приличных, но резких и шумных.

В итоге выяснилось, что, как мы и предположили, не найдя сигарет в киоске, мужчины отправились к нам домой, перекурили, выпили по рюмочке коньячка. Эдик поделился с Костей сигаретами, и собрались уже возвращаться, как разгореченный коньяком Платонов предложил:

– Слушай, давай на пару минут заглянем в часть, посмотрю – как там дела? Здесь же через дорогу.

Эдик попробовал отговорить его, но не очень усердствовал, и они отправились в пожарную часть.

Проверив службу, друзья решили доехать домой на пожарной машине, благо в праздник все было тихо, вызовов на пожар не было, и все пять автомобилей стояли в депо. Быстро добравшись, поднялись на этаж, сказав водителю, чтобы немного подождал, так как они решили накормить бойца и вынести ему бутербродов и кусок пирога. Стали звонить в квартиру, никто не открывает. Они-то вышли за сигаретами без ключей, на пять минут. Звонят, стучат – тишина. Посмотрели в замочную скважину – свет горит. Никто не открывает. Эдик остался стучать и звонить, а Костя выбежал на улицу, посмотреть в окна, при этом сказал водителю:

– Погоди, не уезжай, дверь в дом не можем открыть. Какие у тебя инструменты есть в машине?

Был пожарный багор, топор и что-то еще. Платонов увидел приоткрытой одну створку окна, свет в комнате и на кухне и переполошился еще больше. Вернувшись «вооруженный», он сообщил Эдьке о своих наблюдениях. Не сговариваясь, они решили ломать двери, предположив, что с нами что-то приключилось. В итоге, раскурочив замок, выбили дверь. У одного рука была в крови, штанина порвана, а у другого рукав рубашки болтался оторванный. Не обнаружив нас в квартире и увидев, что стол накрыт к чаю, они сначала посмотрели за окно – уж не выпрыгнули ли мы в окошко? Обе сразу. На всякий случай мужчины поискали нас в кладовке, ванной комнате и в шкафу. Полотенцем перевязали Косте руку и присели за стол. И тут появились мы. В общем, после выяснения отношений, завершившихся словами Платонова: «Дуры-девки!» – и всеобщих объятий, Светка профессионально обработала травмированную мужнину руку и пошла на кухню готовить бутерброды бойцу. Вскоре Костя отнес ему ужин, завернутый в чистое вафельное полотенце, вернул инструменты и отправил машину в часть.