Текст книги "Дикарка, или Замуж за лесника"

– А ты ему мою фотографию дала? Но какую? – Света перестала тереться мочалкой и испугано посмотрела на подругу.

– Такую! Помнишь, нашу группу в том году на фоне общежития фотографировали?

– Ну да…

– Ну так я тебя увеличила и сделала отдельное фото – специально для Лешки, – Оля закрыла кран с горячей водой.

– Это где я такая страшная и красномордая?! Кошмар какой! Я там выгляжу, как после бани! Тогда так жарко было, а нас по лесу гоняли.

– Нормально все! Он сам на своей фотке какой-то кривой получился.

– Ну да… Он кривой, я красномордая – хорошая парочка…

Света не признавалась Оле, что с каждым днем ждет встречи с неведомым Алексеем все больше и больше. И чем ближе приближалось окончание практики, тем нетерпеливей она становилась. В последнюю неделю она от ожидания начала сходить с ума. Алексей не выходил у нее из головы, она только и думала о нем, и даже умудрилась по одному из предметов получить впервые четверку, а не пятерку. Ей пришлось потом бегать за преподавателем и просить пересдачи. А за несколько дней до отъезда ей стали сниться сны, в которых Алексей носил ее на руках, и она чувствовала его любовь и защиту. Такого ощущения защищенности и любви наяву она никогда не испытывала, только догадывалась, что такое может быть между людьми, а во снах она это действительно испытывала и не хотела просыпаться.

И вот, наконец-то практика подошла к концу. Оля со Светой решили, что не будут заезжать в город, а сразу же отправятся к ней домой.

– Из города до моего села два часа пиликать, – объяснила свое решение Оля, – а отсюда всего лишь час. Зачем нам кататься кругами? Вещи все с нами, что нам еще нужно?

– Да, ты права, просто я из дома хотела взять красивых платьев, потому что с собой у меня только одно нормальное платье и куча штанов для леса. Но я думаю, что мне хватит… Правда? Может быть, мы еще и не понравимся друг другу, и я тогда быстро вернусь…

– Не знаю, Малыш, может быть, он тебе и не понравится, но ты… Как ты можешь не понравиться? Ты же просто мечта, а не девушка. Я бы в тебя влюбилась, если бы была парнем, а вот на себя бы и не глянула!

– Да ты что?! Ты такая миленькая! У тебя такие глаза красивые, реснички длинные, а ушки такие маленькие розовые, как у ребенка. И вообще, как ты можешь так говорить, если в тебя твой Генка влюблен по уши!

– Генка… Генка да… Я уже заранее скучаю по нему. Разъедемся с ним сейчас и до сентября не увидимся. С ума можно сойти!

Света понимала чувства Оли. Она сама сходила с ума от нетерпения увидеть лесника Алексея, и считала дни до отъезда. И вот осталось два дня до окончания практики, потом один день, и, наконец, наступило утро отъезда. Генка вместе с другими студентами в семь утра уехал в город на рейсовом автобусе, а они с Олей должны были ехать в ее село немного позже. Однако Света проснулась в тот день совершенно больная. Болело горло и голова, все тело трясло из-за высокой температуры. Девушка испугалась, что поездка сорвется и не призналась Оле, что заболела. Втихаря, пока подруга еще спала, наглоталась таблеток и в ожидании их действия снова провалилась в сон.

– Малыш, а ты чего не встаешь? – удивилась Оля, увидев закутанную в одеяло подругу. – Пошли, сходим в последний раз в столовую, позавтракаем и вперед, на автобус! Он в десять пятнадцать отходит!

– Ты иди, Оль, а я не хочу что-то есть… Я из-за отъезда так разволновалась, что не спала всю ночь и аппетита что-то нет…

– Бедная Малыш! Не переживай ты так! Но как я тебя понимаю! Очень понимаю! – Оля ушла в столовую, а Света провалилась в болезненную дремоту. Ей показалось, что она спала всего лишь минуту, когда Оля снова затрясла ее за плечо.

– Мы с тобой так на автобус опоздаем! Просыпайся скорей!

Света едва разлепила глаза и посмотрела на подругу сквозь ресницы. Зачем Оля мучает ее? Что ей надо? Девушка чувствовала себя ужасно.

– Ты хочешь увидеть своего лесника или нет?! – возмутилась Оля. – Нам выходить надо, а она все валяется! Вставай!

Света села на кровати и посмотрела красными воспаленными глазами на подругу. Голова продолжала раскалываться, горло болело – таблетки почему-то не помогали.

– Ну и вид у тебя! – отпрянула Оля в сторону, но тут же сочувственно положила ладонь на лоб подруге. – Да у тебя температура! Заболела! Малыш, тебе нельзя ехать!

– Да… Я никуда не еду… Вернее еду, но домой, лечиться…

– Но твой автобус уже уехал! Что ты будешь делать?

– Вечером поеду.

– Что делать-то? Мне же бежать на остановку надо! Как я тебя оставлю?

– Беги, со мной все нормально будет…

– Не могу я так. Я с тобой до вечера останусь.

У Светы не было сил отвечать, и она снова рухнула на кровать, забывшись в тяжелой дремоте…

Через час ее разбудила Оля и дала ей выпить бокал горячего молока с медом.

– Где ты это все взяла?

– Мед мой, молоко из столовой… Ты пей маленькими глоточками, не торопись. А я тебе еще травки всякие заварю.

Света едва забылась сном, как ее снова разбудила Оля.

– На вот, чай травяной выпей! Тебе нужно очень много пить…

– Ты для меня траву собирала?

– Чего ее собирать? Вышла вон за общагу, а там этого добра полно! Ты пей, пей… Я тебя весь день вот так отпаивать буду…

– Мне в туалет надо. Мочевой пузырь сейчас лопнет…

– Какой туалет? Куда ты пойдешь такая? Я тебе сейчас ведро принесу…

– Нет, Оль, ты что? Еще будешь тут за мной выносить… Я сама…

– А кто тебе сказал, что я буду за тобой ведра таскать? Ты сама потом вынесешь вечером, когда тебе легче станет.

Свете не верилось, что уже к вечеру она будет в состоянии вынести за собой ведро, однако все так и произошло – Оля так усердно отпаивала ее весь день то молоком, то травами, что буквально поставила к концу дня на ноги.

– Если бы я могла еще дня два тебя полечить, то ты бы вообще у меня была как огурец и смогла бы тогда со мной поехать. Но я не могу! Мне обязательно надо уехать! Мама меня ждет именно сегодня, и, если я не приеду то, боюсь, что она паниковать начнет.

Света молча кивала, не чувствуя никакого сожаления, что не сможет поехать с Олей. Она чувствовала сильную слабость, и ей было не до любви. Пусть подруга едет в свое село одна, а она поедет в город в свою квартирку. Девушка вдруг ощутила себя безмерно одинокой. У Оли мама волнуется за нее, а о ней никто не волнуется. С тех пор, как отец приобрел ей квартиру, она ни разу не видела ни сестру, ни мать. Отец только первое время приезжал, но уже полгода прошло, как он не ездит к ней – только деньги переводом присылает. Оля завидует ей, что она имеет свое жилье, но если бы только она знала, что это жилье ей куплено не по любви и заботе, а из желания убрать ее с глаз долой…

Они покинули общежитие в шесть вечера. Света думала, что не дойдет до остановки из-за слабости, но она дошла. Пару раз ей приходилось отходить в кусты – Олины отвары просились наружу.

– Ничего, тебе бы только в автобус сесть, а там можно расслабиться… – по дороге к остановке успокаивала ее Оля.

А когда они проходили мимо местной школы, Света увидела своего прошлогоднего дружка Ваню. Он был все таким же обычным, сильным пареньком, только подрос немного, и шел он не один, а с очень хорошенькой девушкой в коротеньком платье. Ростом она была ниже Вани на полголовы и вообще подходила ему по всем статьям.

«Не то, что я, – подумала равнодушно Света. – Я ему ни по росту, ни по возрасту не подходила. Хотя зачем мне ему подходить, если он мне был другом, и мы просто гуляли?»

Ваня с девушкой прошли мимо них, и Ваня, узнав Свету, улыбнулся и кивнул ей. Та тоже улыбнулась и кивнула в ответ. Она вдруг подумала, что на самом деле этот Ваня никогда не был ей по-настоящему другом. Так, просто приятель. С друзьями ведь можно делиться, рассказывать им что угодно, а она ведь ничего не говорила Ване о себе, да и он тоже… Но она вообще никогда никому не говорит о себе. Даже Оля, считающаяся ее подругой, ничего не знает о ее настоящей матери-алкашке. Получается, что и Оля, несмотря на ее заботливость и открытость, не до конца знает ее. Но кто вообще может тебя знать до самого конца? И вообще, может ли быть на земле такое единение людей, когда границы, скрывающие одного человека от другого, растворяются, и двое становятся одним существом? Конечно бывает. Например, в браке, где муж и жена любят друг друга. Света была уверена, что ее возлюбленный будет для нее спасением и как бы восполнением ее незаконченности, и он-то уж точно будет знать все о ее происхождении и обо всех ее мыслях и чувствах. И она тоже будет знать о нем все-все…

Думая об этом, Света не замечала, что Оля озабоченно посматривает на нее.

– На тебе лица нет. У нас есть еще время, давай постоим чуть-чуть… – предложила она.

– Да, давай, – кивнула Света. – Только не здесь… Сейчас в лес войдем и отдохнем…

Войдя в лес, они прошли еще немного, удивляясь огромным лопухам вдоль дороги, а потом нашли небольшую поляну и поставили тяжелые сумки на траву. Света тут же устало прислонилась к дереву.

– Нам немножко осталось… – с сочувствием глядя на подругу, сказала Оля. – Сейчас пройдем леском и выйдем прямо к остановке.

Света отрешенным взглядом посмотрела на нее.

– А вообще мы все не так уж и разделены между собой…

– Что? – не поняла Оля.

– Я недавно читала одну книгу… Там человек был болен и хотел умереть, но родственники не понимали его и всеми силами поддерживали в нем жизнь. Они не понимали, что он больше не хочет такого существования. Но я как будто отождествила себя с ним, и я жила его чувствами и знала, что он чувствует. Я его понимала. Я бы тоже не хотела бы жить в таком состоянии, как он… Через книгу можно проникнуть в душу другого человека, понять ее…

Оля обеспокоенно потрогала ее лоб.

– Температуры вроде нет, но вид у тебя ужасный… И вот что, Малыш, ты эти мысли о смерти оставь! Тебе еще жить и жить! У тебя всего лишь простуда! Не надо отождествлять себя с тем, кто хочет умереть.

– Да я не об этом! Я о том, что через искусство одна душа может говорить с другой душой! Понимаешь?

– Ну да… Ну и что?

– Просто мы все разделены, а искусство дает возможность увидеть мир другого, проникнуть в его тайны… Люди ведь ничего не знают друг о друге…Ты ничего обо мне не знаешь, и я о тебе ничего не знаю, хотя мы считаемся подругами. У нас у всех есть свои закрытые от посторонних чувства, мысли, и у нас есть свои тайны…

Оля почему-то испуганно посмотрела на нее и как-то суетливо схватилась за свою сумку.

– Ладно! Пошли! Тайны… Может быть, это и не тайны, а просто одежда! Мы тела одеваем в одежду, и души тоже надо одевать в свои душевные одежды, чтобы никто из посторонних не лез своими грязными лапами в твою жизнь.

– Одежды для души? – Света наклонилась за сумкой, оторвала ее от земли. – Я как-то об этом не думала…

Она пошла вслед за подругой по лесной тропе, и ветки кустарников бились о ее ноги и сумку. Наверное, ее нежелание рассказывать о своем происхождении означает лишь то, что она просто не хочет лишаться своей душевной одежды, и это нормально, вот только почему так порою хочется сбросить эту одежду и открыться кому-то? Зачем это надо? Света снова подумала о той книге, где родственники не понимали страдающего и не давали ему умереть. Не понимали. Но писатель взял и написал книгу так, что все, кто теперь читают ее, понимают страдальца. Вот и она хочет понимания. И еще сострадания. И именно поэтому ей так хочется снять перед кем-то понимающим покровы с души, чтобы он увидел, понял и разделил с ней то, что так давно мучает ее. И именно поэтому она видит спасение в любимом человеке, потому что только любящему человеку она сможет открыться до конца…

Света посмотрела на впередиидущую Олю, и подумала, что между друзьями все равно существует какая-то грань, за которую невозможно перейти. В любви такой грани нет – там две половины сливаются в одно целое.

Глава 7

В октябре весь институт потрясло страшное известие – пропала одна из студенток их ВУЗа. Это была Аня с третьего курса экономического факультета. Та самая красивая и жизнерадостная Аня, что перевелась после второго курса с лесного факультета на экономический. Кругом на стенах висели ее улыбающиеся фотографии с объявлением о ее пропаже. По словам родителей, утром второго октября она вышла из подъезда, помахала матери в окно и пошла в сторону остановки, чтобы поехать в институт. И все. Больше ее никто с тех пор не видел. До института в тот день она так и не доехала.

Оля со Светой сразу вспомнили, как Аня на практике, еще после первого курса, охотно садилась в незнакомые машины, чтобы, не дожидаясь запаздывающего автобуса, побыстрее доехать до города. Они тогда еще говорили ей, что это опасно, но Аня ничего не хотела слушать.

– А что, если она опять села к кому-нибудь в машину, чтобы доехать до института и напоролась на маньяка? – сделала предположение Оля.

А Света вспомнив, как к ней самой приставал и чуть не изнасиловал в собственной комнате солдат, подумала, что Аня тоже могла подвергнуться такому насилию, но рядом никого не оказалось и страшное произошло. Может быть, ее даже замучили и убили… А может быть, она сейчас у кого-то в сексуальном рабстве – Света как раз недавно прочла в газете о чокнутом мужике, держащем в бункере под гаражом трех девушек, которых он регулярно насиловал… Вот уж не дай Бог! Уж лучше смерть, чем такое…

Одна из девушек с экономического факультета, была дочерью подруги Аниной мамы, и потому была в курсе того, что происходит с родителями пропавшей девушки.

– Их уже три раза в морг вызывали на опознание! – рассказывала она всем. – Первый раз они утопленницу какую-то смотрели, потом труп девушки, найденной в лесу. А вчера их снова вызвали на опознание, но снова это была не Аня… Отец ее так разнервничался, что его инфаркт хватил, и он теперь в больнице… Анина мама совсем сникла – муж очень поддерживал ее все это время, а теперь сам заболел. Она моей маме сказала, что если бы не он, то она бы давно сломалась, и вот он в больнице, и она совсем на грани. Постарела за две недели – не узнать! Из цветущей женщины в бабку превратилась. Анин отец тоже сильно сдал. Мама боится, что они оба не выдержат всего этого и сломаются. Мне их так жалко! У них такая хорошая семья была! По-настоящему счастливая.

Света слушала вместе с другими студентками эту девушку и акцентировала свое внимание на том, что отец Ани очень поддерживал ее мать, и, только благодаря этой поддержке, Анина мама до сих пор переносила весь этот кошмар. Вот что значит поддержка любящего человека! Вот почему она сама хочет найти такого человека! Да если б с ней рядом был такой человек, то плевать было бы ей на свое страшное детство, на то, что родственники так и не смогли принять ее и полюбить, как родную. Наступил бы конец одиночеству и необходимость в лесе отпала бы сама собой.

Наступила зима, а Аню так и не нашли. Ее родители сильно постарели от переживаний, а Света, слушая рассказы о них, думала о том, что из-за нее бы так никто не страдал. Вот пропади она сейчас и что? Кто будет ее искать? Кто переживать? Наверное, только Оля. Подруга бы хватилась ее, пришла бы к ней домой, Генке бы покоя не давала: «С Малышом что-то случилось!» С Малышом… Света действительно чувствовала себя какой-то маленькой, как будто она младше остальных девушек в группе. Те почти все встречаться с парнями начали, две девушки уже замуж вышли, у них были совершенно серьезные планы на жизнь, а у нее никаких планов не было. Вернее, планы существовали, но они были какими-то нереальными. Взять хотя бы лесника Алексея… Света постоянно думала о нем. В ее воображении то и дело возникали идеализированные картинки их встречи, любви, совместной жизни. Но что будет по-настоящему?

А на стенах в институте продолжали висеть фотографии пропавшей Ани. Девушка на них улыбалась, но все, кто смотрел на это красивое, улыбающееся лицо, не чувствовали радости. Свете вообще эти фотографии казались зловещими и навевали на ее душу мрак. С Аней точно случилось что-то страшное. Возможно, ее нет в живых, а висящие фотографии на стенах постоянно напоминали всем о том, что эта девушка претерпела какой-то ужас.

Свете снова стали сниться кошмары. Она вскакивала ночью, обливаясь холодным потом от страха, и снова и снова невольно думала о леснике, встретиться с которым у нее никак не получалось. Ей все больше казалось, что у них с ним обязательно бы возникла любовь, и эта любовь стала бы ей поддержкой, спасением, опорой, и тогда бы никакие кошмары не были бы ей страшны. Она надеялась, что Оля возьмет ее с собой на зимние каникулы к себе в село, и с нетерпением ждала наступления Нового года.

– Ты ведь поедешь домой на Новый год? – спросила она подругу уже в декабре, беспокоясь о том, что та почему-то молчит об отъезде и даже не думает звать ее с собой.

– Домой? Нет, – покачала та отрицательно головой. – Не хочу расставаться с Генкой. Мы сильно скучаем друг без друга. На каникулах мы с ним гулять будем по городу, в кино сходим, на дискотеку… Он сможет у меня ночевать, если мы с ним допоздна загуляемся. Ну и вообще…

– А родители? Твоя мама разве не будет тебя ждать?

– Я ее предупредила, что не приеду.

Света, услышав это, сникла. Значит, опять она не познакомится с заветным лесником Алексеем…

– Ааа… Ты спрашиваешь, потому что хочешь увидеть лесника? – догадалась Оля, увидев грусть в глазах подруги. – Забудь о нем! У него девушка появилась.

– Да? – Света попыталась сделать невозмутимое лицо, но почувствовала, что краснеет. – Ну и ладно… Что ж… Не судьба, значит…

Ей казалось, что она попала в черную полосу и никак не выберется из нее. Одиночество давило на нее как никогда. Спасительной любви не предвиделось, а со стен в институте на нее смотрела улыбающаяся пропавшая Аня, родители которой старели и хирели от горя, и никакая любовь между ними им не помогла… Зачем стремиться к чему-то если в любой момент может случится какое-то жуткое событие, которое может просто раздавить и уничтожить? Света думала о том, что она еще в детстве должна была быть раздавлена страшными обстоятельствами, должна была погибнуть, сгореть в огне, но она почему-то не сгорела, выжила. Есть ли смысл в том, что она осталась жить на этой земле, или это произошло случайно?

Весной всех студентов снова отправили на медосмотр. Они ходили по кабинетам поликлиники, изнывали в очередях, но, несмотря на это, все равно много смеялись. В этом году девушек ждал сюрприз – пожилых врача-гинеколога и ее ровесницы медсестры больше не было. На их месте теперь хозяйничали достаточно молодые врач и медсестра. Прогрессивным студенткам они пришлись по нраву.

– Наконец-то убрали этих зловредных старух! – делились девушки между собой. – Хоть к нормальным врачам теперь будем ходить!

Оля вышла из гинекологического кабинета невозмутимая и спокойная.

– Иди, Малыш! – позвала она Свету, не позволяя пройти тем, кто пытался влезть без очереди.

Света благодарно улыбнулась подруге и вошла в кабинет. Да, врач и медсестра были молоды. Обеим было около тридцати, и обе были симпатичные, даже модные – так показалось Свете. У обеих позвякивали длинные серьги в ушах, лица казались яркими и красивыми из-за макияжа, а в воздухе вокруг них витал волнующий аромат духов.

– Заходи, снимай все, что ниже пояса и на кресло! – бодро скомандовала, сидящая за столом врач, а Света растерялась. Прежняя пожилая врачиха никогда не осматривала ее в кресле…

Она в замешательстве застыла у перегородки, за которой должна была раздеваться.

– Не задерживай! Быстрее давай! – недовольно посмотрела на нее врач, а медсестра, стопкой складывающая карточки на столе, подняла на нее ярко накрашенные глаза.

– А мне же не надо еще… – робко произнесла Света. – Я же еще не замужем…

– Ну и что, что не замужем? – удивилась врач, а медсестра хмыкнула. – Сейчас и так все живут. Ты с первого курса что ли?

– Нет, я с третьего…

– Тем более! Или ты не живешь еще половой жизнью?! – осенило врача, и она с любопытством посмотрела на покрасневшую Свету. Медсестра тоже уставилась на девушку, будто та была неким очень редко встречающимся экземпляром.

Света еще больше покраснела и потупилась…

– Все понятно, но мне все равно нужно тебя осмотреть на кресле, – с веселыми искорками в глазах сказала врач. – Раздевайся, давай!

Света сняла джинсы и в трусах отправилась к креслу.

– Трусы тоже снимай, – потребовала врач и, переглянувшись с медсестрой, усмехнулась.

Света, чувствуя себя неловкой дурой, стянула трусы и снова отправилась к креслу. Она неумело взгромоздилась на него и, едва сдерживая слезы, судорожно вздохнула.

– Стопы сюда поставь! – скомандовал врач. – Да не так, а вот так! И ноги в стороны раздвинь, чтоб я могла тебя осмотреть!

Врач через задний проход прощупала все ее внутренности, взяла у нее анализы, потом попросила задрать кофточку и все с тем же насмешливым выражением лица прощупала ее молочные железы.

– Все! Одевайся!

Если бы не насмешливые лица медсестры и врача, Света бы спокойно отнеслась к этим процедурам, но, так как обе женщины явно забавлялись ее неопытностью, она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Едва сдерживая слезы, девушка оделась и вышла поскорее в коридор.

– Теперь я! Теперь я! – бодренько залетела в освободившийся кабинет очередная студентка, а Света, посмотрев по сторонам и не увидев среди других девушек Олю, отправилась на выход – гинеколог был последним врачом, к которому она должна была попасть.

Улица встретила ее потоком машин и множеством спешащих по тротуарам людей. Господи, да как же ей надоела вся эта городская суета! Вот если бы она сейчас вышла в тихое и безлюдное место где-нибудь на природе, где нет всего этого шума и суеты! Она шла по улице и лица людей казались ей насмешливыми и неприятными… Противные все какие! Врач считает, что раз она на третьем курсе, то должна жить половой жизнью. Без мужа! Да как так? Старенькая врачиха уважала ее за девственность, берегла ее чувства и осматривала на кушетке, просто прощупывая живот. А у этой молодой никакого уважения… Наоборот презрение! Господи, как противно! Как это все отвратительно и низко!

Она не могла сдерживать слезы, и они текли по ее щекам, а прохожие с любопытством посматривали на нее, и спешили дальше по своим делам.

– Что у вас случилось? Вам помочь? – молодой мужчина, шедший ей навстречу, с сочувствием обратился к Свете, но она так сердито посмотрела на него, что тот больше не решился предлагать свою помощь.

– Светик, Малыш! Мы тебя чуть не потеряли! – догнала ее Оля, следом за которой покорно шел Генка. – Пошли на проспект, а? Зайдем в пирожковую! Ой, а что это ты? Плачешь? Что случилось?

Участие подруги совсем доконало Свету, и она, продолжая шагать, еще больше заплакала.

– Ты меня пугаешь! – семеня за ней своими короткими ножками, воскликнула Оля. – Что с тобой?

Но Света только плакала и ничего не говорила. Генка шел следом за ними и молча наблюдал за происходящим. Он понял, что Света плачет, и, как всегда, когда они были втроем, выбрал позицию молчаливого наблюдателя.

Они вышли на проспект и, не сговариваясь, пошли к пирожковой. Оля с расстроенной Светой шли впереди, а Генка, возвышался за их спинами.

– Да ты мне скажешь, наконец, что произошло или нет?! – не выдерживая несчастного вида подруги, воскликнула Оля. Маленькая и пухленькая возле худой и высокой Светы она смотрелась заботливой матерью-пышкой, беспокоящейся о своей дочери-дылде.

– Как я тебе скажу, если он тут! – Света остановилась и едва качнула головой в сторону Генки. – При нем я не могу!

– Пошли! – взяла ее под руку Оля, и они снова двинулись вперед. – Он там сзади идет и ничего не слышит. Говори, что стряслось, а то я сейчас умру от беспокойства!

– Да это все гинеколог с медсестрой! – рот Светы снова скривился и она по новой заплакала.

– Они у тебя нашли что-то страшное? Какую-то болезнь?

– Нет! Они просто… – Света, без конца всхлипывая, рассказала, о своей неловкости, унижении, о насмешливых лицах врача и медсестры.

– Малыш, как мне тебя жалко, – Оля то и дело обнимала ее в процессе рассказа. – Таким, как они, вообще нельзя было в медицину идти!

– Но как же другие ходят к ним, а? Все веселые от них выходят… Одной мне что ли досталось? Или я одна еще не того? А ты? Ты же тоже еще девочка! Как они с тобой?

– За меня будь спокойна. У меня тетка гинеколог, и поэтому мне все известно, что там и как. Я, так сказать, подготовлена была ко всему…

– А-а… Да и я бы нормально все восприняла, если б они вели себя, как врачи, а не как дуры-насмешницы. Удивились, что я на третьем курсе не веду половую жизнь… Отвратительно! Меня тошнит из-за них!

Оля снова с жалостью посмотрела на нее и обняла.

– Малыш, не переживай! Ну что мне сделать, чтоб ты перестала плакать? Хочешь мороженое? Нет, сейчас больно холодно для мороженого… Я вот с утра как проснулась, так не могу, хочу беляш. Такой, знаешь, жареный, хрустящий, с мясом внутри… Прямо умираю, как хочу!

– Ольчик! Вон пирожковая! – подал голос сзади Генка, и девушки обернулись к нему. – Ты вроде беляш хотела!

– Ольчик? – у Светы на заплаканном лице появилась улыбка. – Как ты смешно называешь нашу Олю!

– Ну да, – Генка, будто не замечая красного лица Светы, пожал плечами. – Она маленькая и пухленькая – настоящий Ольчик.

– Я уже отсюда чую запах беляшей! – жадно вдыхая в себя дух пирожковой, воскликнула Оля. – Скорее пойдемте! Купим там здоровенные беляши и съедим их со сладким горячим чаем!

Света почувствовала, как ее живот заурчал от голода. Она тоже вдруг очень сильно захотела съесть большой, жаренный хрустящий беляш. Кажется, и Генка тоже хочет нажраться беляшей. Вечно Оля соблазнит их какой-нибудь едой…

Приближалось лето. Фотографии Ани так и висели на стенах института, напоминая о том, что девушку все еще не нашли. Света старалась не смотреть в их сторону, чтобы не расстраиваться.

В мае Оксана из их группы, та самая, что уже два лета подряд жила с Олей и Светой в одной комнате на практике, пригласила их и еще несколько человек из группы к себе на день рождения.

– А Генка? – забеспокоилась Оля. – Разве мне без него идти?

– Нет, что ты! Его я тоже приглашаю, – благосклонно ответила Оксана. – Я тебя без него и не думала приглашать.

Свете этот день рождения показался скучноватым. Ни один парень из приглашенных ей не нравился. Она видела, как другие девушки кокетничают, заигрывают с парнями, прижимаются к ним в танце, и думала о том, что она так не умеет. Один из парней, сокурсник по имени Виталя весь вечер рассказывал ей о том, как он постоянно уходил на полгода в лес и жил там.

– Как в июне уйду с мужиками в тайгу, так и пропадаю там до самых холодов. Потом в школе, правда, наверстывать приходилось, но я быстро выравнивался и с троек на четверки и пятерки поднимался.

Свете было интересно его слушать. Он приехал сюда учиться откуда-то с севера, и так же, как и она, очень любил лес.

– Я бы тоже хотела пожить какое-то время в диком лесу, – поделилась она с ним. – Ночевать там, питаться грибами и ягодами… Я еще ни разу не ночевала в лесу.

– Но у вас тут нет настоящих лесов, это ж средняя полоса! Куда в ваших лесах идти? Где в них жить? По сравнению с севером у вас тут не леса, а перелески. В них не заблудишься никогда, а если и заплутаешь, то ненадолго, потому что долго в них бродить не получится – обязательно выйдешь на открытое пространство. А у нас лес тянется на тысячи километров.

– И ты там никогда не терялся? Как вы вообще дорогу домой отыскивали?

– О! Это целая наука! Но ничего такого. Я с опытными мужиками ходил – они меня многому научили… – Виталя рассказывал о Тайге, а Света слушала его с широко раскрытыми глазами. Другие парни и девушки танцевали, веселились, а они вдвоем просидели весь вечер в углу и проговорили.

– Я вижу, тебе наш Виталечка понравился! – с лукавой улыбкой тихо сказала ей Оля у порога, когда они все уже расходились. – Вы как голубки с ним в углу болтали о чем-то.

– Да нет, Оль, ты чего? – Света стрельнула глазами на завязывающего шнурки Виталю. – Мы с ним вообще не подходим друг другу. Мы про лес говорили – ничего такого.

– Правда? А я уж порадоваться за тебя хотела… – изрекла Оля, повязывая на шею легкий шарфик. – Но ты присмотрись к нему – он хороший парень. Мне Генка про него много рассказывал. Учится хорошо, лес любит, а то, что ростом невысок и некрасив, так это ничего.

– Ну нет, нет… – облачаясь в куртку, возразила Света. – Между нами нет того, что должно быть при влюбленности. Понимаешь? Мы просто поговорили и все. Он хороший, но не нравится мне как парень. И с его стороны я не почувствовала к себе влечения как к девушке. Он смотрел на меня как на… на друга…

– Жаль… Вы так подходите друг другу! Ой! – Олю кто-то толкнул в спину, и она чуть не упала, подавшись вперед. – Э! Чего вы там! – оглянулась она, на смеющихся сокурсниц, обувающихся и одевающихся в тесной прихожей, но тут же снова посмотрела на Свету. – И почему никто тебе не нравится? Кого ты ждешь?

– Лесника! – улыбнулась Света, уворачиваясь от локтя крупного парня, одевавшегося рядом с ней.

– Лесника? – Оля на мгновение застыла, перестав застегивать пуговицы на плаще. – Я недавно с мамой по телефону говорила, так она мне сказала, что разговаривала с тетей Наташей – матерью того самого Алексея, лесника, так она сказала, что Лешка снова один. У него что-то там не срослось с той девушкой. Его мать переживает, что он у нее вообще никогда не женится.

Генка, одевшись, сделал знак Оле, что выходит на лестничную клетку.

– Мы тоже идем! – потянула Оля, уже готовую Свету.

Они вышли в тишину подъезда и пошли вслед за Генкой вниз. Света после слов подруги о том, что лесник Лешка снова свободен, чувствовала одновременно радость и почему-то страх. Снова в ней загорелась надежда, но не обернется ли эта надежда еще одним разочарованием?

– Если у него никого больше не появится, – спускаясь по лестнице, Оля взяла Свету под руку, – то мы с тобой после практики поедем ко мне, и я тебя с ним наконец-то познакомлю!

– Мне уж что-то с трудом в это верится… – без энтузиазма сказала Света.

Было уже поздно, на улице кругом горели фонари, и беспокойная Оля решила, что им с Генкой обязательно надо проводить Свету до дома.

– Прогуляемся за одно, – сказала она, и они все вместе пошли по ночному городу.

Света знала, что Генка пойдет снова ночевать к Оле и очень живо представила, как подруга хлопочет у себя на съемной квартире, стеля ему на отдельной кровати. А потом они лежат в разных углах комнаты и долго разговаривают. Она знала, что им всегда есть о чем поговорить, Оля сама рассказывала ей, что всегда удивляется, как много они с Генкой болтают наедине.