Текст книги "Автостопом до алтайского яка"

– У меня не было выбора… Не было выбора… – оправдываюсь я перед кем-то, всхлипывая. Всхлипы быстро переходят в громкие несуразные рыдания. Меня колотит и трясёт.

– Проснись, – раздаётся возле уха. – Просыпайся же!

Вздрагиваю, резко вскинув руки:

– А-а-а-а!

…Вокруг меня только сумеречные синие стены. Меня крупно колотит. Стул по-прежнему стоит в углу, и на нём сидит Джая – тусклый силуэт с крыльями. Короткими прыжками прочь уносится чёрная крыса и исчезает в проёме двери. Это был сон, только сон, но он так реален, что я ещё какое-то время разглядываю свои дрожащие руки, будто на них осталась чужая кровь.

– Я убила его, – в ужасе твержу и твержу я, слёзы льются из глаз двумя потоками. Всхлипываю, подавляя рыдания.

– Ага, – поддакивает Джая. – В одной из своих прошлых жизней.

– Поэтому, да? Поэтому я одна?

– Ага, – опять отвечает всезнающий Джая. – Боишься мужского начала, не можешь сладить с этой силой. Нет в тебе ни покорности, ни кротости. Тянешься вроде к мужчине-то, а потом эта историческая память приходит.

Всхлипываю, продолжая дрожать.

– Я не хотела. У меня не было выбора, – я безобразно и громко икаю, начиная рыдать.

– Выбор есть всегда, – Джая, как всегда, говорит истинами. – И хорошо бы тебе переписать этот сценарий.

– Переписать сценарий? Как? Когда? – едва сдерживаю истерику.

– Сейчас давай. Чего затягивать-то, – Джая спокоен. Он подходит ко мне и крепко обнимает, прижав к телу: – Ну, ну. Тихо, тихо. Всё хорошо. Я рядом. Плакать – это нормально. Ошибаться можно. Я тебя слышу. У тебя всё получится. Ты справишься. Ты больше своих эмоций.

От этого участия меня прорывает окончательно, и я рыдаю в полный голос, уткнувшись в своего тёплого Ангела и чувствуя пальцами рук перья на крыльях за его спиной.

Понемногу успокаиваюсь.

– Давай, нам нужна другая концовка, – направляет меня Джая.

– Я попробую, – остаточные всхлипы и хриплый голос выдают мою расстроенность. Делаю глубокие вдохи диафрагмой…

– Нет, пробовать не надо. Просто перепиши.

Итак, баня, и я голая. Итак, мужчина, который ворвался туда и вытащил меня за волосы на улицу. Я попадаю на кухню. Какой же сценарий выбрать…

На кухне есть нож.

– Не думай про нож, – тут же отчётливый голос Джая возникает в моей голове.

Это почти как «не думай про белого медведя»… Что ж…

На кухне есть ведро, на дне которого – вода. Я бегу мимо ножа, в угол кухни, а мужчина, расстрёгивая ширинку, нагоняет меня. Поворачиваюсь к нему лицом, и, пятясь, опрокидываю ведро ногой, резко шарахнувшись в угол. С жестяным грохотом ведро падает на бок, вода проливается на пол. Длинная дорожка воды течёт по направлению к мужчине.

– Лужа на полу, Джая. Что мне от этого?

– Ну ок, ок, – загадочно говорит Джая. – Пусть так. Лучше, чем ничего.

Мужик, заплетаясь в штанах, двигается ко мне и поскальзывается на луже воды, всплеснув руками в воздухе. Мне показалось, или Джая поставил ему подножку? Словно в замедленной съёмке, огромная туша медленно опрокидывается на спину, продолжая движение вниз, и головой встречается со столешницей. Мощный удар приходится на затылок. Наконец, спустя вечность, всё тело приземляется и лежит уже неподвижно, разбросав по сторонам руки и ноги.

Я стою в потрясении, зажав рот ладонями.

– Чего стоим? Кого ждём? – торопит меня Джая.

– Он… живой? – я смотрю во все глаза на лежащего в луже воды человека.

– Обижаешь, – шмыгает носом Джая. – Конечно, живой. – И бурчит под нос: – Ещё я людей не убивал…

Я бегу одеваться. Быстро набрасываю в объёмную сумку документы и вещи, бегу к выходу и на пороге оборачиваюсь: мужчина на полу начинает ворочаться и мычать.

Быстро сунув ноги в огромные валенки, выбегаю из дома.

– Так, да? Так надо было? – спрашиваю я у Джая.

– Не совсем, – уклончиво говорит Он. – Надо копать глубже. Почему в твоей жизни возник такой мужчина… Зачем тебе этот опыт… Когда он возник впервые… – и Он пространственно машет в воздухе рукой. – Как-нибудь займись этими раскопками…

Ладно. На сегодня с меня достаточно соплей и слёз.

Безразличное московское солнце встречает тусклым рассветом.

…С утра звоню Юре – с ним мы познакомились по интернету и никогда не видели друг друга.

– Юр, привет. Можно к тебе приехать? – у меня нет других вариантов. Остальные знакомые «живут на табуретке» или не звали меня в гости, а он имел неосторожность позвать. «На денёк». Поэтому я набираюсь наглости.

– Когда? – спрашивает он.

О, Боже, прямо сейчас, конечно же.

– Когда тебе удобно, если это удобно вообще, – отвечаю я, попутно выкуривая ещё одну сигарету.

У него есть девушка. Симпатичная, кстати, поэтому добавляю:

– Я сплю в спальнике, не кусаюсь и ревновать ко мне глупо ввиду моего возраста.

Юра называет адрес, по пути покупаю печеньки. Моё отчаяние выражается в дальнейшем выкуривании «канцерогенных палочек», одну за другой.

В маршрутке водитель-узбек приветливо спрашивает:

– На заработки приехала, да? – принимая за свою.

– Нет, я автостопом путешествую, из-под Питера еду, – отвечаю ему.

Он удивлённо вскрикивает:

– А мне тогда деньги зачем дала?

Хохочу. Да потому, что мы в городе, а не на трассе, вот почему!

…Юра носит тяжёлый гипс на ноге и выгуливает йорка своей девушки – так меня и встречает, на костылях. Рада им обоим: и Юре, и йорку, хотя я йорков не очень-то люблю. Профессиональная деформация. Закидываем мой рюкзак домой и делаем кружок вокруг дома, прогуливая собачку.

Я рада, так рада.

Юра – очень целеустремлённый парень, настоящая личность, и я прям горжусь таким знакомством. Он готовит обед, пускает в душ, даёт постирать вещи и определяет в комнату. Я стою под душем в ванной и созерцаю, как от грязной воды, стекающей с меня, коричневеет её дно. Тем блаженнее моя физиономия, когда я выползаю оттуда, переодетая во всё чистое. О, счастье – это просто, очень просто!

В это время моё бельё стирается – Юра предусмотрительно поставил какой-то деликатный режим, потому что стираются все вещи сразу.

Потом мы едим горячую картошку и разговариваем о разных вещах. Юра говорит, что гипс ему будут снимать в середине октября. Смеюсь. Прям в день моего рождения, я это запомню…

Ночью дрыхну без задних ног. «Спасибо тебе, Господи, за ночь, за сон». Вернее, за отсутствие снов…

Глава 11

Ты заходи, если что (мультфильм «Жил-был пёс»).

Утром Юра говорит:

– Мне сегодня в обед придётся уехать.

– И мне? – пытаюсь уточнить я.

– Да.

О, нет! Эта дуга для палатки, где её искать? Разве я успею?

До обеда мне нужно найти её и починить палатку, а после обеда как-то попасть на Новорязанское шоссе и уехать из Москвы. Автостоп «в ночь» – это «жесткач», но, похоже, у меня нет выбора.

Безуспешно проползав через смартфон в интернете и не найдя ничего подходящего, я выхожу из дома, и огромная Москва принимает меня в свои урбанистические объятия. Видон у меня что надо: шлёпки, штаны, бадлон и дюралевая палка в руках, – здрасссьте, что называется.

Здесь мерзкая вода, отдающая тухлым хлорированным водопроводом. Дети сидят, будучи заключёнными в коляски, притянутые лямками. Взрослые заняты накручиванием себе статусов. А я вспоминаю счастливых фестивальных детей, рисующих друг на друге красками.

Дохожу до ближайшего спортивного магазина, продавцы предлагают дуги из фибергласа. Других нет.

– Посоветуйте, где они могут быть? – в отчаянии спрашиваю я.

Девушки-продавщицы пожимают плечами: одна, вторая… я не уйду отсюда, пока не узнаю, куда идти.

– Пошлите меня уже куда-нибудь! – восклицаю при виде третьей.

Она оценивающе смотрит на меня, затем на предмет моих поисков и говорит:

– Знаете… Здесь у перекрёстка есть магазин «Рыболов», мы с мужем как-то забежали туда, прячась от дождя. Там такой продавец хороший, он всё знает.

Я чуть не кидаюсь её обнимать. Время 10.00, в 13.00 мне надо быть у Юры. Бегу к «Рыболову».

Замечаю между тем, что прямо по шоссе идёт странный парень – шатается, теряет равновесие, заваливается, отвесно падая прямо на асфальт. Потом встаёт и идёт дальше только затем, чтобы опять упасть, споткнувшись о собственные ноги. За ним в боковое зеркало своей машины с интересом наблюдает водитель газельки.

– Что это с ним? – спрашиваю его.

Он усмехается и молчит.

– Задавят же! – восклицаю я встревоженно. Шоссе пусто только потому, что на светофоре красный, но машины уже построились в ряд, готовые ехать.

Блин. Чёрт. Ёлки. Вот ведь БЛИН ЖЕ, а!

Бегу к парню, хватаю за руку, оттаскиваю на тротуар, – он едва шевелит ногами. Алкоголем не пахнет, но глаза стеклянные. Нарик, что ли?

– Вам нужна помощь? – спрашиваю его отчётливо.

– Да, мне нужна помощь, – говорит механическим голосом он, отбирает свою руку и продолжает идти, продолжая падать и подниматься. К счастью, всё это происходит уже не на шоссе. Рядом замечаю машину, в открытом окне которой – водителя.

– Пожалуйста, вызовите «Скорую»! – прошу я.

Я бы сама могла, «112» с сотового, я помню, но не смогу назвать адрес!

– Он на территории Торгового Центра, – безразлично говорит водитель машины. – Вот они пускай и вызывают.

Парень продолжает идти, к счастью, как раз по направлению к Торговому Центру. Забегаю внутрь, бегу к скучающему охраннику:

– Там парень похоже не в себе, – говорю ему.

Охранник выходит на улицу и видит, как парень с грохотом сносит собой часть ограждения. Он оттесняет его к перилам лестницы и начинает что-то говорить по рации. Уф-ф-ф…

В «Рыболов» я врываюсь пулей – мне самой нужна помощь, причём срочная. Продавец испуганно вздрагивает, услышав с порога громкое:

– Помогите! – с отчаянным видом я кладу перед ним свою палку: волосы растрёпаны, глаза горят и вдобавок пыхчу, как паровоз.

– О… – оценивающе смотрит он на неё. – Ого! – оценивающе смотрит он на меня. – Такую… палку… можно найти только на птичьем рынке.

– Где это? Где? – ищу в кармане блокнот, карандаш и смартфон, с громким треском вываливая всё это на исцарапанное толстое стекло витрины. Странно то, что дюралевые штуки продаются на птичьем рынке. Разве они живые?

– Это… торговый комплекс на окраине Москвы, «Садовод».

Я набираю это в смартфоне, и умный гаджет прокладывает путь. Попутно я признаюсь, что работала ветеринарным врачом – не хочу остаться в долгу – и рассказываю продавцу про заболевания кошек, передающиеся иксодовыми клещами, и какие капли надо накапать на холку кошке, чтобы вывезти её на дачу и не бояться. Он остаётся доволен, а я бегу дальше, потом еду в метро. От метро до рынка ехать ещё сорок минут. Где-то тут должен быть бесплатный автобус, если верить интернету. Ловлю какого-то мужика – он нерусский и явно водитель одной из маршруток, готовых отвезти туда же за деньги:

– А где здесь останавливается бесплатный автобус?

Он смотрит на меня, усмехаясь:

– Бесплатный? Нет таких.

– Нашла у кого спрашивать, – подзуживает надо мной Джая изнутри головы.

– Помоги лучше найти остановку! – парирую Ему про себя.

– Слева она, – отвечает Джая с готовностью.

Поворачиваю голову и вижу её – остановку бесплатного автобуса. «Нет таких», ага. Остановку можно увидеть издалека, определив по количеству народа: часть из них сидит на пузатых синих сумках. Затискиваюсь вместе со всеми в подошедший автобус, едем.

Рынок огромен. Он похож на муравейник или на город в городе: все суетятся, отовсюду нависают кучи одежды, давят сверху. Люди прямо передо мной, как назло, ползут улитками, а время, меж тем, близится к обеду.

Расспрашиваю всех подряд о месте нахождения птичьего рынка в этом столпотворении. Показывают. Когда у меня есть время, я обычно иду искать сама. Сейчас, когда времени в обрез, я спрашиваю, спрашиваю, спрашиваю, и это – уроки борьбы с интровертностью. Не спросишь – не успеешь сделать. Фактически это вопрос выживания, что является достаточной мотивацией для действий.

Быстро иду по рядам, ловко огибая людей, тележки, ящики с товарами и нахожу нужный отдел, уставленный палатками и столами с туристическими предметами на них. Но не успеваю я шагнуть на эту территорию, как утыкаюсь в первого же прошаренного продавца, который, видя мою дюральку, тут же громко и уверенно восклицает:

– А-а-а! Нету. Даже не ищите!

Зашибись. Ну, как так-то…

– Вы же спасёте меня? – слабым голосом спрашиваю я: щас разревусь, точно. – Мне палатку сломали. А я автостопом еду, мне без неё никак…

Мужчина вздыхает, поворачивается боком и кричит:

– Ва-а-ась! Где эти хрени продаются? Дюралевые?

Из-за стенки высовывается бородато-волосатое лицо, вероятно, Васи, и он оценивающе смотрит на палку, которую я для большей видимости выставляю впереди себя, вытянув руку. Потом Васино лицо исчезает обратно, и через паузу из-за стенки раздаётся уверенный голос:

– Магазин «Сплав» – они занимаются алюминием.

– О-о-о! Спасибо! – я готова расцеловать этого Васю.

…Озадачиваю смартфон новой целью: он послушно выдаёт несколько адресов магазинов, нахожу ближайший. Надо спросить, есть ли в наличии… Звоню туда, но мне отвечает автоответчик, который рассказывает миллионпицот минут про их чудесный магазин. Я в роуминге, и это дорого, поэтому решаю доехать и узнать на месте.

Бегу обратно, на остановку автобуса. Еду до метро, потом в метро, потом ищу магазин, – время поджимает, умоляю его подождать. Иногда хочется, чтобы оно остановилось, а иногда, наоборот, думаешь – куда бы его девать в ожидании… Жаль, что нельзя перекинуть несколько минут с ожидания на спешку…

Магазин встречает меня большой вывеской, и я спускаюсь по ступенькам в просторное помещение. Продавцы неприветливые – тот, который мне нужен, демонстрирует фонарики мужчине, который никак не может определиться, какой выбрать. Я топчусь на месте, поглядывая на часы и помахиваю палкой: меня игнорят.

– Витрину им разбей, – звучит в моей голове скучающий голос Джая.

– Слы-ы-ышь… – перебиваю Его. – Ты это… не в палатке, а в «обезьяннике» хочешь переночевать, что ли?

Хотя Ему-то что? В итоге выбираю менее хулиганский способ добиться своего – пристаю к продавщице-девушке, проходящей мимо, говоря при этом как можно вежливее:

– Простите, не могли бы ВЫ мне помочь? Или мне нужно обязательно дождаться этого продавца? – и я указую на мужчину палкой, словно дирижёр.

Девушка, скривившись, останавливается. Не дожидаясь её согласия, протягиваю ей палку:

– Мне нужна вот эта хрень.

С неисчезающей кислой физиономией она уплывает за прилавок и достаёт оттуда коробку с алюминиевыми штуковинами, похожими на мои. Диаметр подходит, да. Только они без переходника, то есть в дугу не собираются.

– Брать будете? – вопрошает девушка, глядя снисходительно.

Без переходника это просто ненужные трубки, даже со скотчем.

– Нет, – отвечаю я, отчаянно выдохнув. – Но продайте мне нож. Вот этот.

Решение об этом приходит внезапно: у меня нет ножа, а ведь это наиважнейший атрибут в путешествиях! Как писал Стивен Каллахэн: из всех изобретений человечества он больше всего оценил бумагу, верёвку и нож2828
  Стивен Каллахэн, книга «В дрейфе» повествует о том, как автор 76 дней плавал на спасательном плоту, питаясь одной рыбой.


[Закрыть].

Девушка, услышав про нож, настораживается, ибо палку я держу довольно воинствующе, а безумие и решительность на лице попеременно сменяют друг друга. Она достаёт нужный мне ножик, протягивает его и отступает на пару шагов назад.

– Простите, а не могли бы Вы посмотреть, есть ли в других Ваших филиалах то, что мне надо? – эта фраза сама неожиданно вываливается у меня изо рта.

Ого. Я ещё могу говорить умные вещи! Перед мысленным взором, тяжко вздохнув, Джая демонстративно закатывает свои прекрасные глаза небесно-голубого цвета.

С видом совершения глубочайшего одолжения, девушка подползает к компьютеру, шарит там, шоркая мышкой, и в итоге объявляет:

– Да. Есть один-единственный элемент, с переходником, 8,5 миллиметров.

– Вы не могли бы попросить их, чтобы они отложили его для меня? Я прямо сейчас туда подъеду! – О, неужели, я всё-таки успею решить свою задачу?

Девушка полностью игнорирует мою просьбу. Ладно. Беру у неё адрес магазина, расплачиваюсь за нож и бегу в метро. Смартфон выдаёт, что магазин находится практически рядом с Юрой. Не, ну, а? Меня пробирает смех: и стоило столько бегать? Я уже полдня потратила, а проблема осталась! Вот она, большущая Москва!

– Или же твоё неумение гуглить, – мягко поправляет меня Джая.

В филиал магазина я вбегаю уже впритык по времени.

– Мне сказали… – запыхавшись, восклицаю я и выкладываю палку на прилавок: – Вот!

Продавцы смотрят на меня так же пренебрежительно, как предыдущие. Их так всех готовят, что ли?

– Нет, такой нету.

– Как нету? В другом филиале проверяли по интернету наличие – она была!

Девушка дубль два с таким же безразличным лицом, как у предыдущей, вытаскивает коробку с алюминиевыми штуковинами на прилавок, ковыряется в них и выдаёт:

– Говорю же: нету. Может, пока Вы ехали, её уже пробивали по кассе. Потому и значилась.

К слову скажу, что она числилась там и спустя полгода.

Да что ж такое-то! Ну и что мне делать? Что делать-то, а? Стою у прилавка и отчаянно смотрю на коробку с алюминиевыми трубками. Придётся импровизировать. Прости, перфекционизм, прости. Отвернись.

– А какие трубки с переходниками у вас есть?

– 9,5 мм.

– Ну так дайте таких. Две.

Что-нибудь придумаю. Во всяком случае, у меня есть скотч и ещё какое-то количество мозга. Покупаю две палки другого диаметра, бегу назад в метро.

…Юра открывает мне дверь:

– Ну что, решила вопрос? – спрашивает он с порога.

Мой озадаченный вид говорит сам за себя. Юра сторонится, пока я с угрюмым видом молча прохожу в комнату. Раскладываю по полу все эти палки, складываю целую дугу воедино и выдёргиваю внутреннюю резинку из второй. Конструктор, блин.

– Помощь нужна? – Юра, хромая из-за гипса на ноге, останавливается в проёме двери и смотрит на это отчаянное безобразие.

Вообще-то принято просить мужчин о помощи, но я такая бяка, что всё равно буду вмешиваться и останусь недовольна, поэтому отрицательно мотаю головой. Если накосячу, сама и буду отвечать, руки-то золотые. И неважно, откуда они растут.

Купленные мною палки не только больше по диаметру, но и короче. Ножка, которая должна входить в крайнюю трубку и затем фиксировать саму дугу на петле палатки в эту трубку не подходит, собираю вторую дугу как придётся. Пускай ножка болтается. Примотаю дугу к палатке скотчем, если что. Скотч рулит. Аминь.

Собираю всю кучу обратно в рюкзак. Пора выдвигаться. Прощаюсь с Юрой.

…На Новорязанское шоссе я попадаю после обеда. Небо, несколько дней подряд радующее безоблачностью и теплом, обещает разразиться ураганом и дождём; с горизонта уже ползут угрюмые грозовые тучи, заполняя весь горизонт, ветер несёт холодную сырость, – весёленькое дело. Ещё неизвестно, устоит ли палатка с новопочиненной дугой.

Шоссе можно смело назвать «нет автостопу»: оно широченное, и пересечь его с рюкзаком на плечах быстро практически невозможно. Движение здесь – интенсивнее некуда, а перекрёстки несусветно огромны. Но самое ужасное – нет ни широких обочин, ни прочих возможностей для остановки потенциальной машины.

Доползаю до автобусной остановки, скидываю рюкзак и сижу, оценивая обстановку. Москва… Отпусти меня. Ну, пожалуйста. Что тебе стоит?

Светофор помогает пересечь шоссе, где я перешагиваю за ограждение, идущее вдоль него. Выбора нет: придётся какое-то расстояние идти за ним в поисках подходящего места для «стопа». Меж тем туча позади набирает обороты: она всё больше темнеет, ветер становится интенсивнее. Капец. Попасть в ночь, да ещё в ураган – хитрый план, очень хитрый план…

Шоссе изобилует несущимися машинами, никаких широких обочин нет и в помине. Кроме того, периодически от него отходит боковая дорога вправо, и мне приходится перешагивать ограждение обратно только затем, чтобы быстро пересечь её, прошмыгнув между поворачивающими машинами. В одном месте, где дорога ответвляется, я никак не могу её перейти – поток машин нескончаем. Стою, в унынии, а они всё сворачивают и сворачивают: кажется, пересечь её вообще нереально. Вдруг рядом тормозит фура. Я открываю дверь в кабину и слышу изнутри приветственный голос дальнобоя:

– Забирайся!

Это первая фура, которую я «застопила», даже того не желая.

Останавливаться тут нельзя, так что я пытаюсь залезть внутрь как можно быстрее, то есть не снимая рюкзака. Ступеньки начинаются где-то в районе неба, а поручни, которые я распознала не сразу – вообще в районе космоса. Цепляюсь одной рукой за поручень, лезу, балансируя на высоких ступенях, а рюкзак тянет назад. Хрюкая от усилий, вваливаюсь в кабину и выдыхаю:

– В Рязань?

На что водитель с сожалением говорит:

– О! Извини! – что означает, нет, не в Рязань.

– Ну всё равно спасибо! – кричу я искренне.

Выбираюсь обратно. Фура стоит, перекрыв собой одну полосу, и за ней выстраивается пробка. Благодаря этому я, наконец, перебираюсь до другого берега оживлённой дороги. Спасибо тебе, братан! Машу ему рукой на прощанье, он сигналит в ответ и едет дальше.

…Какой-то закоулок. Останавливаюсь, чтобы попить воды, скидываю рюкзак на землю. Странное здание стоит рядом: на рекламной растяжке написано «Маргарита 100 рублей». Из дверей выходит плотного телосложения мужчина и направляется к машинам, стоящим рядом, неспешно позвякивая связкой ключей. Вид у него философский, на голове короткая стрижка, и лишь несколько длинных волос на затылке переходит в длинный хвостик.

Машина похожа на «Ягуар».

– Простите, – вопрошаю я, не двигаясь с места, чтобы не спугнуть его. – Вы не подвезёте меня?

– Да я недалеко еду, – отвечает он.

Самая частая отмазка, кстати, в том числе для тех, кто едет далеко, но не хочет никого подвозить.

– А мне хотя бы сколько-нибудь, – говорю я дружелюбно.

Ехать «по чуть-чуть» – в автостопе это форменное лошарство, но не сейчас, когда за этим закоулком снова идёт бесконечная трасса без всякой возможности поймать хоть кого-то. Уехать бы отсюда, лишь бы не идти пешком.

Мужчина спокойно соглашается. Кладёт мой рюкзак в багажник, я сажусь вперёд, и мы едем. Только сев в машину, я замечаю, что модель её – одна из тех «крутых тачек», которые являются статусными – корпус как будто обтянут крокодиловой кожей, сама приземистая. В пробке мы останавливаемся, из окна другой машины высовывается девушка и задаёт вопрос:

– Простите, а как называется Ваша машина? Jaguar?

– Нет, Mitsubishi, – отвечает водитель, добавив ещё какое-то второе слово.

Девушка благодарит, а потом радостно восклицает, обернувшись к своему водителю:

– Я угадала! Угадала! Ты продул!

Оказывается, именно таких машин в Москве всего пять: водитель говорит об этом без лишних понтов. Проникаюсь пониманием «Когда бы ещё я могла проехаться в такой машине?». Прикольно.

Мы доезжаем до автозаправки, и там я вылезаю: водитель, пожелав удачи, сворачивает направо, а я остаюсь, едва успев поблагодарить его.

На заправке орудуют два товарища: один узбек, второй русский. Подхожу к ним:

– Здравствуйте! Я тут потусуюсь у вас, хорошо? – говорю таким приветливым тоном, будто мне не впервой.

Узбек кивает головой и начинает улыбаться, второй же сохраняет какое-то зловещее лицо, глядя на меня в упор. «Узнал, чтоле?». Хватит пялиться!

…Этих людей, которые орудуют на заправке, обычно не замечают: есть они и есть. И за людей-то часто не принимают. Ставлю рюкзак у столба, пью воду и жду. Одна за другой подъезжают разные машины, подхожу к выходящим из них водителям:

– Здравствуйте! Простите, пожалуйста…

Но большинство из них смотрят куда-то поверх или сквозь и быстро уходят, будто меня нет. Я удивлена. Я есть. Вот же я. Эй, куда вы?

Подхожу к следующему: так же картина. Они даже не хотят узнать, с чем я подошла, и только один раздражённо говорит:

– Нет, – и уходит.

Что: «нет»? Я же только подошла! Стою в недоумении. Подходит узбек: на его бейджике написано «Мансур». Он видит моё лицо, смеётся и говорит:

– Да тут все местные заправляются. Тебе куда надо-то?

– В Рязань, – отвечаю я растерянно.

– В Рязань, – повторяет за мной Мансур.

Я мучительно думаю, как же мне быть, чтобы, не приставая к водителям, озвучить окружению свой запрос.

– Мансур, у Вас картонки не найдётся? – спрашиваю его с надеждой.

– Картонки? Сейчас организуем! – радостно восклицает он и быстро исчезает за дверями магазина у заправки. Через стеклянные окна вижу, как Мансур разговаривает с девушками-продавщицами, те брезгливо оценивают меня, глядя изнутри как будто большого аквариума, и потом протягивают ему пустую коробку. Довольный Мансур возвращается и отдаёт её мне.

Никогда не думала, что пустая коробка будет для меня таким подарком. Тоже начинаю улыбаться до ушей. Человек, которого обычно никто не замечает, проявляет такое участие – и это трогает меня до глубины души. Вспоминается карикатура про довольного буддиста, которому на день рождения дарят пустую коробку: «Пустота – это то, о чём я мечтал!». Мансур между тем говорит:

– Там на трассе дальнобойщик спит. Я сейчас сбегаю, разбужу его и спрошу, куда он едет!

Останавливаю его: ещё не хватало, чтобы он будил уставшего водителя! Пусть спит человек. Сажусь на ступеньки магазина, отрываю от коробки кусок и пишу на нём чёрным издыхающим маркером: «Рязань». Ставлю картонку рядом с собой и жду. Если водитель, проходя мимо, смотрит мне в лицо, я показываю на картонку пальцем и вопрошающе спрашиваю, не приставая больше лично:

– М?

Такая просьба звучит лучше. Часть людей просто угрюмо проходит мимо, но есть и те, что смотрят и качают головой: «Нет». Улыбаюсь, пожимаю плечами и сижу дальше. Наконец, один из водителей внемлет моим гримасам. Он говорит:

– Но я еду недалеко, только до супермаркета.

Соглашаюсь. Мне бы только уехать подальше от Москвы, любыми путями. Махаю Мансуру рукой, он радуется за меня, как ребёнок. Его напарник на этом фоне остаётся молчаливой зловещей тучей, похожей на ту, что всё больше разрастается на горизонте.

Сажусь в машину, и мы едем минут десять, всего до супермаркета, возле которого находится автобусная остановка, – там меня и оставляют. На автобусной остановке стоит народ, а дальше опять начинает трасса со всё тем же ограждением по краю. Пытаюсь поймать машину на остановке, но безуспешно, и даже моя картонка с тусклой надписью «Рязань» не помогает.

Рядом тормозит белоснежная иномарка, внутри которой сидит такая же белоснежная девушка, вся в кружевах: флегматично она пукает пузырями из жвачки, поглядывая на меня, как на таракана и при этом заслоняя от потенциальных водителей машин, проезжающих мимо.

Ну, вообще труба. Девушка утыкается в свой сотовый телефон, тыкая пальчиком с длиннющим ногтем по клавишам. В салоне её машины тепло и сухо, а мне грозит потенциальная туча, несущая грозу и холодный ветер. Жду, пока она уедет, вяло опустив картонку и руки.

В этот момент сзади меня вырисовывается некий Миша. Держа банку пивасика двумя пальцами руки, он насмешливо замечает:

– Что, голосуешь?

– Ага, – отвечаю я тоном «только из приличия».

– А бесполезняк тут, – говорит он издевательски. – Я сам часто отсюда уехать не могу. Приходится идти двадцать пять километров вдоль трассы. Не первый раз уже, знаю.

Пьян он несильно, и обстоятельства вынуждают ему верить. А верить не хочется. Двадцать пять километров? А что не сто? С моим-то рюкзаком, ага.

Миша начинает красочно описывать, какие грандиозные кровавые мозоли ждут меня через первые пять километров: ладонью одной руки он изображает ступню, а второй тычет пальцем, указывая на месторасположение неизбежных, пузыристых и наикровавейших мозолей. Мистер Зловещая Очевидность. Хочется послать его, но не знаю, как, так что просто отворачиваюсь. Он похож на один из моих внутренних голосов, который, когда случается очередная глубокая яма, обречённо констатирует: «Я так и знал». Миша меж тем маленькими порциями дозирует пивасик, усевшись поодаль и созерцая мои безуспешные попытки уехать.

Белоснежная девушка пускает пузыри, уткнувшись в телефон, туча ползёт, машины несутся мимо, Миша пьёт пивасик. Оля уныло стоит с картонкой.

Наконец, к девушке подходит длинноногий парень, неся в руках несколько бумажных пакетов с покупками и два воздушных шарика, стремящихся улететь в предгрозовое небо. Он садится внутрь машины, шарики тоже исчезают из видимости, и они уезжают. В очередной раз я пересиливаю себя и стою с вытянутой рукой, к вящему неодобрению ждущих автобус. Машины продолжают ехать мимо. В итоге решаю идти вдоль трассы. Мозоли – не мозоли, а палатку на автобусной остановке не поставишь. На крайняк сойду с трассы и поставлю её рядом. Плевать. Отчаянно накидываю рюкзак на плечи, с хрустом утянув ремни, перешагиваю через ограждение и иду вдоль трассы, – с таким настроением всё равно ловить машины нельзя.

С удивлением замечаю, что Миша идёт за мной: след в след. Мало того, что идёт, но ещё и продолжает вещать о том, какие трудности ждут меня впереди. Терплю минуты три, потом останавливаюсь, с изрядной амплитудой оборачиваюсь к нему и зло говорю:

– Так. Иди вперёд.

Он отмахивается от меня банкой пива, но я настаиваю. Хватит с меня на сегодня вашего негатива, дорогое окружение. Гребите на хрен, широкими шагами. Шнель, шнель! Миша чувствует сей настрой, обгоняет меня и какое-то время молча идёт впереди. Вот увязался на мою голову. Я настроена воинствующе: не могу больше. Так бы в глаз и дала за навязанные им установки, да воспитание не позволяет. В итоге он спускается к столбу электропередач, установленному у дороги, и приземляется у его бетонного основания. С интересом глядит оттуда, как я, сгорбленная и злая, прохожу мимо. Притянутый ремнями рюкзак давит мне на плечи, спину и таз; сзади и поперёк его привязан свёрнутый рулоном коврик.

Иду по тропинке вдоль трассы, за ограждением. Вскоре справа от неё начинается стоянка машин, огороженная решёткой. Проход довольно узкий, и коврик, привязанный сзади поперёк, встаёт ровнёхонько между решёткой и ограждением, так что я прочно и наглухо застреваю. Протискиваю руку назад, пытаясь отстегнуть коврик от рюкзака, и в этот момент справа на меня кидаются два огромных мохнатых среднеазиата: они лают, брызгая густыми слюнями и вставая лапами на прутья редкой решётки. Басистый лай гремит прямо в ухо. Каким-то чудом в считанные секунды отстёгиваю коврик, высвобождаясь из капкана. Уф-ф-ф… Быстро миную собак.

Далее идут дырявые пролёты на мосту, в которых видно на какой головокружительной высоте от земли проходит дорога, – здесь нельзя ошибиться, и я максимально концентрируюсь. С бешеной скоростью рядом проносятся машины. Впереди – ещё одна автозаправка. Что ж, придётся опять приставать к водителям.

Сажусь опять у входа в магазин, ставлю табличку рядом и жду. Подъезжают машины, из них выходят водители, смотрят на меня и идут мимо. Я катастрофически устала. Скоро уже стемнеет, а я всё ещё под Москвой.