Текст книги "Автостопом до алтайского яка"

Очень интересно… Вот что бывает, когда у власти находится странный чувак…

– Многие пытались это сделать, но никто не мог донести свою девушку до вершины: всякая из них превращалась в змею, – продолжает Джая: Ему не хватает только варгана для этно-повествования. – Но вот нашёлся один юноша, который сделал это. И тогда злобный хан сам превратился в щитомордника…

– Щитомордник ядовит? – уточняю я сразу.

– Да. Но гадюка серьёзнее.

– Ещё кто есть?

– Ужи. Их больше всего. Уж сам чёрный, на голове два жёлтых пятна – ни с кем не перепутаешь. Узорчатый полоз ещё, на дачные участки любит заползать. Оба не ядовиты.

– Расскажи про них, – прошу у Джая.

– Уж нырять умеет. Полоз перед нападением бьёт кончиком хвоста, от этого рождается дребезжащий звук, и ещё он умеет лазить по деревьям. Запомни главное, – подводит Джая резюме: – смотреть под ноги, близко к змее не подходить, за хвост не хватать.

Да уж это-то я запомню…

– Дальше… – Джая роется в своей памяти. – Клещи! С них начинается весна.

– Прививки? – перебиваю я Его, откопав из дебрей памяти и свои скудные знания.

– Прививки делают осенью, чтобы к весне как раз выработался иммунитет, так что ты в пролёте, – «успокаивает» Он. – К осени активность клещей падает. Несмотря на это, они есть. Из опасных переносят две болячки – клещевой энцефалит и болезнь Лайма, он же боррелиоз. Всё это лечится. Чем позже снят клещ – тем больше риск. При снятии клеща не сжимай его пальцами и не мажь маслом, а аккуратно выкрути, слегка потягивая. Крутить можно в любую сторону: резьбы на хоботке нет.

Ох, уж эти клещи…

– Часто клещ присасывается не сразу, а ползает, выбирая место послаще, – продолжает вещать Джая. – Это чаще всего: подмышки, пах, подколенные складки, кожа за ушами. Как сказал один из туристов: «Ничто не сближает так, как осмотр друг друга на наличие клещей…».

Смеюсь.

– Про климат запомни одно: он непредсказуем. И, наконец, люди. Могут как внезапно приютить, так и приподнести неприятные уроки.

– Ага, – поддакиваю я, желая подробностей про это, но услышать их не получается.

– Про людей я и сам не до конца понимаю, – философски-задумчиво произносит Джая куда-то в сторону и на какое-то время замолкает.

Мы перемещаемся на кухню, поближе к еде.

Глава 5

Любая последовательность событий всегда правильна (А. Кротов).

– Итак, – подводит черту Джая. – Надеюсь, теперь ты достаточно напугана, и я обязан спросить, – посмотрев мне прямо в глаза Он произносит: – «Может, не надо?».

– Истинные мазохисты не останавливаются на полпути, – угрюмо отвечаю я. – Расскажи про автостоп, – и пододвигаю к Джая коробку с суши и роллами, купленными накануне. Дабы задобрить.

Джая берёт ролл, кладёт его в рот, и начинает вещать:

– Автостоп – это один из быстрых способов попадания из пункта А в пункт Б: не надо ждать рейсов, уточнять расписания и так далее. Просто выходишь на дорогу, ловишь попутку и едешь туда, куда тебе надо под живое общение с разными людьми, – и добавляет между делом: – Самое оно при твоей фобии.

Я в достаточной степени интроверт-самоучка, и боюсь людей. Ещё я панически боюсь машин, изнутри и снаружи – эта фобия возникла после созерцания кровавого месива на дороге, с красным, заляпанным изнутри лобовым стеклом чужой машины, кучи пластика и раскатившимися по асфальту помидорами. И через полчаса – созерцания ещё и Оки, попавшей под колесо огромной фуры. Мы тогда семьёй на юг ездили, и подобное попадалось примерно дважды в день, две недели подряд.

После подобных зрелищ поездка в машине превратилась в пыточную камеру: я ехала, вцепившись в кресло обеими руками, не реагируя на вопросы, после чего пошла на курсы вождения. Практические занятия заканчивались полным измождением и меня, и инструктора. Битых двадцать минут он пытался заставить меня тронуться с места, но вместо этого я крепкой хваткой вцеплялась в руль и отчаянно кричала:

– О, нет, нет! У меня к Вам ещё один вопрос! – и, криво улыбаясь, спрашивала что-нибудь про сцепление или особенности торможения на склоне. И мы стояли дальше.

В итоге мой инструктор возводил глаза к потолку машины и вопил:

– О-о-о! У меня к Вам тоже есть один вопрос! Когда уже, наконец, я уйду в отпуск?!

За всю свою жизнь я не обогнала ни одного трактора. Один всячески пытался помочь мне это сделать – пылил по обочине целую вечность, притормаживал, водитель махал руками, активно жестикулируя, но я не сдавалась, упорно продолжая тащиться сзади. Обогнать тебя? С ума сошёл? В итоге он свернул на боковую дорогу, и только тогда я проехала мимо. Кажется, с закрытыми глазами.

Стаж моего вождения тридцать минут. Суммарно…

– Тебе бы напарника, – рассуждает Джая. – Одной сложнее. Ну, это решаемо, только не так быстро… – Он кладёт в рот ещё один ролл и что-то помечает в блокнотике маленьким красным карандашиком.

После чего продолжает:

– Дешевизна. Автостоп – прерогатива безбашенных людей, не особо умеющих зарабатывать деньги – это тот экстрим, после которого отдыхаешь. Ставишь рюкзак на обочину, вытягиваешь руку, и это означает, что ты рассчитываешь на бескорыстный проезд.

– Так просто? – хочу уточнить я.

– Видишь ли… – Джая подбирает слова максимально бережно. – В жизни вообще всё просто, вот только некоторые любят всё усложнять, – на Его лице написано: «и это кое-кто из нас двоих, но не я».

– Ага, – с невинным видом киваю головой.

Джая откидывает голову назад, устремляет взгляд в потолок и зловещим голосом говорит:

– Красивые романтические картинки будут щедро разбавлены жестокой реальностью. Тебе придётся выживать вдали от цивилизации.

Его вид суров, и мои глаза неизбежно округляются от ужаса. Подробностей услышать опять же не удаётся.

– Нужно наметить маршрут, – предлагает Он, – и попытаться придерживаться его.

– Поясни-ка, – прошу я.

– «Правильная» машина – та, что едет несколько сот километров, а не «до ближайшего киоска за сигаретами». Ясно? – Джая вопросительно смотрит на моё ошеломлённое лицо: кажется, до меня начинает доходить, что машин будет много, и придётся пересаживаться из кабины в кабину. – Если машина поймана правильная, и водитель адекватен, то некоторые города придётся пропускать и даже иногда проезжать транзитом вписки.

– Вписки? – в моём словарном запасе такого нет.

– Да! Вписки, не побоюсь этого слова! – восклицает Джая. – Это места, где люди готовы принять тебя в гости: на ночь или на два-три дня. Друзья, родственники, дружелюбные собратья-автостопщики или просто пока ещё не знакомые, но гостеприимные добрые люди.

– Ага, – киваю головой, запоминая слово.

Джая, меж тем, поясняет:

– Классическая вписка подразумевает, что ты уходишь с утра, весь день гуляешь по городу, а вечером возвращаешься с печеньками. Можешь рассказать людям о путешествии, предложить свои знания… тыжврач?..

Вздрагиваю. Джая, улыбаясь, продолжает:

– … или что-нибудь подарить. Помни: всё в мире измеряется силой эмоций, так что прихвати «ништяки» ещё до выхода из дома.

«Ништяки»… «Вписки»… Откуда только набрался таких слов…

– Одежда, – Джая осматривает меня скептически. – Она должна быть яркой. В любом случае, полагаю, что в чёрной одежде, с пивасиком в руках на трассе делать нечего.

Ещё и «пивасик»…

– Одежда должна быть чистой, как и рюкзак. – Джая опять вздыхает: – Абсолютная чистота в дороге тяжело выполнима, но можно попытаться. Для большинства водителей кабина – это второй, а чаще – первый дом, и не стоит приносить туда грязь извне. То же самое касается вписок.

Пытаясь проглотить стресс, заедая его мякотью жирной рыбы.

– О гигиене, – тут Джая делает ещё один долгий и громкий выдох. – Кабы у твоего рюкзака были ножки – цены бы ему не было! С ним придётся бегать.

– Мне придётся бегать с рюкзаком? – я округляю глаза, и кусок рыбы падает из рук на стол. – Ещё что?

Он отвечает, сощурив глаза и тщательно проговаривая каждое слово:

– Под парящим изнуряющим солнцем ты в полной мере ощутишь себя сушёной вяленой воблой, серебрящейся от кристаллов соли, разъедающих кожу… – О, Он суров, мой Джая! – Мыться и стирать одежду придётся в ледяной воде. Душ в гостиницах платный. Ты будешь воплощением дорожной пыли, солёного пота и дыма от костра!

Какая несравненная поэтическая прелесть! Выпучиваю глаза ещё больше:

– Что? Всё будет совсем плохо?

На что Он расслабляется и задумчиво отвечает:

– Не совсем. На доброжелательных вписках будут тебе и бани, и стиральные машинки. Но реже, гораздо реже.

– Всё, я передумала куда-то ехать, – в шутку говорю я.

– И это тоже правильный выбор, – серьёзно отвечает Джая и кладёт в рот ещё один ролл, одновременно пряча блокнотик в толщу из перьев за спиной. Я пошёл. – и Он привстаёт с табуретки.

– Да шучу, шучу! – улыбаюсь я: улыбка выходит криволинейной.

– Вселенная шуток не понимает. Когда уже до тебя дойдёт? – Он садится обратно и переключается на следующий пункт: – Места для автостопа. Водитель – это человек, между прочим. Для принятия решения – подобрать тебя или нет – ему нужно время, поэтому стоять надо там, откуда тебя видно издалека. Лучше всего перед поворотом, перед подъёмом или там, где скорость у машин небольшая. Водителю, если он решит остановиться, нужна обочина, и при этом он не должен нарушать ПДД. Ты же знаешь, что такое ПДД? – уточняет Он, взглянув на меня как-то по-отечески.

Отмалчиваюсь, взвешивая информацию: её слишком много для одной головы.

– Желательно не вынуждать водителя пересекать сплошную линию, идущую по краю дороги, вставать под знаками «Остановка запрещена» или закрывать знак своей машиной во время остановки, – всё это произносится дежурным тоном, будто Джая зачитывает правила дорожного движения по книжке. – Ещё одним атрибутом автостопа является рука с вытянутым вверх большим пальцем. Пальцы не перепутай, а то можно и огрести, так что лучше просто вытягивай ладонь.

Послушно киваю головой.

– Если водитель захочет остановиться – он остановится. Если нет – то никакая удобная позиция на дороге и соблюдение правил не помогут… Контактируй с людьми глазами, улыбайся. Послав запрос, наберись терпения, и сохраняй этот… как это слащавое словечко… позитив! Некоторые водители сами вас боятся, а иногда наоборот сами вас ищут – им скучно ехать одним, или они не спали сутки-двое и боятся уснуть за рулём. Иногда просто идёшь по обочине, а водитель тормозит и сам предлагает подвезти.

Такое ощущение, что Джая сам немало путешествовал автостопом. Протягиваю Ему кухонное полотенце и отворачиваюсь мыть руки, испачканные жирной рыбой.

– А теперь слушай внимательно, – взяв полотенце и вытирая им подбородок, произносит Джая особенно серьёзным тоном: – Техника безопасности заключается в том, чтобы не садиться в машину сразу, радостно услышав про нужный город. Если водитель – утырок, то вряд ли ты туда доедешь.

Вода шумит. Кажется, я прослушала… О чём это Он?

– Что? – оборачиваюсь к Нему.

Джая отдувается, мягко хлопает себя ладонью по лбу, что означает: «Нет, ну это бесполезно, ребята…» и бурчит:

– Нам и так запрещено говорить о будущих событиях с подопечными.

Выключаю воду и возвращаюсь к столу, пропустив мимо ушей, кажется, нечто ценное.

– «Перезагрузка», – выдаёт Джая новое словечко, продолжая. – Выходить на дорогу нужно всегда в хорошем расположении духа. Усталость, злость, разочарование, долгий безуспешный стоп, беспокойство, – всё это прямые показания к «перезагрузке».

– Как в компе, что ли? – переспрашиваю я.

– Типа да, – кивает Джая. – Уйди с дороги, в лес, выпей чаю, съешь конфетку, просто посиди. Часто бывает, что «та самая» машина ещё едет, а вместе с ней и «твоя» история, и тот самый водитель, который принесёт опыт, из-за которого ты здесь.

– Мой опыт ещё едет… – вполголоса повторяю за Ним.

– Если хочешь светлого и доброго опыта, выходи на дорогу с улыбкой, – продолжает вещать Джая. – Улыбайся, в конце концов, насильно, а настроение придёт. Улыбка олицетворяет края чаши, в которую изобильная Вселенная готова насыпать тебе радостей – помни об этом. Предоставь Ей эту возможность. Долгий безуспешный стоп может означать неудачно выбранное место или же то, что можно выразить двумя словами: «День такой». В конце концов, никто не обязан никого подвозить.

Никто никому ничего не должен – святая аксиома.

Джая доедает крайний ролл и завершает свою лекцию словами:

– Ты никому ничего не обязана доказывать. Дай себе возможность и обещание повернуть назад на любом участке пути, если возникнет такая необходимость. Здравый смысл тоже даётся зачем-то. Если ты идёшь вопреки ему, то будь готова ответить.

После чего без предупреждения тает в воздухе. На табуретке остаётся лежать лишь белое полотенце.

Глава 6

«– Зря я, наверное, всё это… – Может и не зря.» (из личной переписки).

Наступает утро первого дня моего путешествия. Пятое августа.

Просыпаюсь до будильника, бесшумно и быстро бегу на кухню, пью заварной кофе, наливаю в бутылку кипячёную воду, подтаскиваю рюкзак к входной двери. Всё. Я готова. Надо шагнуть в пропасть, ибо говорят, что только в полёте вырастают крылья.

Сажусь «на дорожку». Интересная, кстати, примета, посвящённая духам, живущим в доме. Присесть означает: показать им, что я никуда не еду, и тогда они не мешают. А иначе не хотят отпускать.

Через несколько минут в дверь стучится Игорь, и я встёгиваюсь в рюкзак… О-о-о… Надеюсь, мне не придётся много ходить с ним… И бегать.

Инструкции по содержанию кошки написаны и отданы Игорю ещё вчера: кроме кошки здесь меня ничто, да и никто не держит. И я за неё волнуюсь.

Садимся в машину, едем. Игорь выполняет мою просьбу, выехав из дому на полчаса раньше, а вообще-то ему надо на работу. Пытаюсь сохранять спокойствие, но всё равно волнуюсь. Игорь молчит. Спрашиваю его:

– У Вас есть мечта?

– Мечта? – переспрашивает он, усмехнувшись, и надолго задумывается. Через какое-то время громко восклицает: – Чтобы внуки здоровыми выросли! Мечта!

О, классная мечта у мужчины. Улыбаюсь. Всем мечтовым мечтам мечта…

Утро прохладное, небо безоблачное – с этим повезло. Наконец, отъехав достаточно далеко от города, Игорь останавливается на обочине. От страха у меня сжимается сердце, но я бодро выскакиваю из машины и достаю свой рюкзак… О-о-о, блин, кирпидонистая тяжесть… Дотаскиваю его до придорожного столба и благодарю Игоря, радостно улыбаясь. «Если тебе страшно, притворись. Разницы всё равно никто не заметит». Притворяюсь изо всех сил.

Он машет мне рукой, разворачивает в одно движение машину и медленно уезжает обратно.

И вот стоит мой гранатовый рюкзак у столба, и я – у обочины. Поднимаю руку, видя первую приближающуюся машину. От страха колотит. Дом – вот он, близко, куда я еду? Заче-е-ем?

Машина неожиданно притормаживает рядом. Ух ты! Как быстро! Я подбегаю и спрашиваю водителя:

– Подвезёте?

Машина – иномарка, чистый салон. Водитель, коренастый брюнет, с сомнением спрашивает:

– А рюкзак чистый?

– Да только что из магазина! – восклицаю я живо.

– Ладно, – соглашается водитель. – Кидайте его тогда на заднее сидение.

Запихиваю своего монстра назад, сама сажусь вперёд и начинаю радостно щебетать. В моём представлении поездка автостопом так и выглядит: надо развлекать водителя разговорами.

Он спрашивает, почему я куда-то еду. Невинно говорю, что хочу посмотреть на место силы: Духову Гору, цитируя рассказы про чудеса, происходящие там. Он выслушивает, кивает головой. Достаю свою визитку, протягиваю.

– О, нет, нет, не надо! – машет руками. – Ещё жена найдёт…

Недоумённо прячу её обратно. Хм… Ничего же не происходит, «такого». Конечно, мы, женщины, очень ревнивые существа. Мужик просто подвёз другую, а мы уже готовы вынести весь мозг, включая спинной, – этого у нас не отнимешь.

Водитель неожиданно начинает рассказывать, как он изменил своей жене: встретил другую женщину, закрутилось. Он собрал чемодан и ушёл к ней, сообщив жене, что любит другую.

– И вот просыпаюсь я утром следующего дня, а рядом та женщина лежит, в постели, – рассказывает он. – Смотрю на неё и думаю: «О, Боже! Что я здесь делаю?!». Оделся, взял чемодан, как он был, не разобранный с вечера, и ушёл обратно, к жене.

– Что, только на один день и уходили? – уточняю я.

– Ага! – кивает головой он. – Ну я и дур-р-рак был! Идиот просто! Заче-е-ем?

Он едва не бьёт себя кулаком по голове, эмоционально выражая степень своей глупости:

– Да моя жена лучшая! Из! Женщин!

Спрашиваю:

– А что жена?

– Приняла меня обратно. Простила! Полностью и абсолютно.

Я знаю, что нет: такое не прощают. Ну, не прощают, и всё. Осадок обиды остаётся. Как писала Юля Рублёва: «Господа мужчины, знайте – вы вернетесь к женщине, которая уже никогда не будет вас любить так, как прежде. Ее душа потеряла невинность. Она может никогда себе в этом не признаться, потому что тогда ей придется ясно и невыносимо четко увидеть цену, за которую она приобрела подделку. Подделка – это мужчина, которому все простилось, но ничего, поверьте, не забылось. Я опрашивала женщин, которым – вот геройство – удалось вернуть загулявших мужей. Вам интересно знать, что они говорят? „Я его больше не люблю“, – спокойно говорят они и идут готовить обед»2121
  Юлия Рублёва «Девочка и пустыня».


[Закрыть]. Юлька классно пишет.

Говорю водителю:

– Она не простила, не верьте.

Он сокрушённо кивает головой:

– Ну и дурак я был, вот дурак! Зачем я это сделал? Теперь всем мужикам говорю: держитесь своих женщин! На хрена вам другие? Ваши жёны – самые лучшие.

Чувствую, как он раскаялся, и хочется поддержать:

– Ну… Если бы Вы тогда не изменили, то и не поняли бы, насколько жена дорога Вам, верно?

Он ненадолго задумывается, потом отвечает с пониманием:

– А ведь да…

Дальше едем молча, каждый в своих мыслях. Давать мужчине ошибаться, да ещё и так, по-крупному… Святая женщина.

Уф… У меня на этот счёт есть своё принципиальное мнение: никаких отношений с женатыми мужчинами, и даже в чём-то солидарность с их жёнами. Жалко нас, тёток. Только вот мужчины не сразу признаются в своей женатости. Как я говорила одному, с сожалением качая головой:

– У тебя, знаешь ли, только два недостатка…

– Каких же? – с интересом спрашивал он, пытаясь ухватить меня за выпуклости и огребая за это. – Первое: ты женат. И второе: твоя «налевость». Именно сочетание этих двух факторов, понимаешь?

Статистика на тему «Сколько мужчин из числа ушедших к другой женщине возвращаются обратно?» утверждает: почти все. Только пятеро из ста уходят навсегда, а остальные возвращаются. Факт. Так что я в это не играю: «я в домике».

…Наконец, мы останавливаемся – дальше водитель поворачивает направо (не налево!), а я вытаскиваю свой рюкзак из машины на обочину и затем зависаю над местом, где сидела.

– Что? – спрашивает водитель.

– Волосы с моей головы, – поясняю я. Нахожу один, приставший к наголовнику кресла, убираю его.

Мужчина благодарит меня так радостно, будто я ему только что жизнь спасла. Расстаёмся. Уезжает.

Какое-то время иду по обочине, с рюкзаком на спине: пытаюсь обдумать эту встречу и заодно выйти на удобную позицию для стопа. Солнце начинает жарить, как на сковородке, а ведь только утро. Справа от дороги стоит дом, обнесённый металлической сеткой. Увидев меня, огромный среднеазиат кидается на сетку огромными тяжёлыми лапами и начинает агрессивно лаять: сетка дребезжит и изрядно качается. Кажется, туристы с рюкзаком – вторые по привлекательности для лающих собак после велосипедистов. Замечаю, что возле дома, на скамейке, сидит щуплый мужчина, машет мне рукой и при этом кричит, вероятно, собаке что-то неразборчивое.

Машу рукой ему в ответ. Странно… Здоровается, что ли…

Ещё какое-то время иду. В итоге роняю рюкзак днищем на более-менее чистый участок с травой и стою: тяжёлый получился, да и спина не железная. Настроение у меня хорошее: рада, что первая машина остановилась так быстро. Как начнёшь, так и пойдёт, – хочется верить этой примете. Машины едут, и я начинаю голосовать.

На этот раз никто не тормозит, все едут мимо.

Вдруг рядом со мной останавливается раздолбанная девятка, в окне появляется нерусское лицо, и его обладатель кричит:

– Я тебе машу, машу! А ты мимо идёшь! Я ж говорю: щас поем и поеду! А ты – мимо.

Немного прифигевшая от такого напора, я опасаюсь садиться в машину, но нужная фраза, чтобы отказать, не находится. К тому же он «джигит», и мне как-то страшновато. Он в это время машет руками, открывая дверь, и настоятельно кричит:

– Да садись уже, чего стоишь-то! Поехали!

Ладно. Вроде активный дядька, но не опасный. Кидаю рюкзак сзади, залезаю вперёд. Дядька оказывается армянином, который просто очень любит знакомиться с другими людьми, заводить новые связи и дружить.

Через пять минут общения начинаю понимать, как они, армяне, умудряются преуспевать в торговле: у них везде есть связи, благодаря общительности. Они налаживают контакты, а потом взаимодействуют. Для них это нормально.

Одет Армен – так зовут водителя – бедно, в салоне всё громыхает, поцарапанный телефон валяется на зашорканной панели, стёкла в машине треснуты. Едет по делам: надо что-то отвезти детям и маме, заехав в соседнюю деревню, оттуда забрать прицеп, заправить машину, пополнить счёт на телефоне, купить сигарет и ещё миллион пятьсот дел.

– ВЛЁТ уходили бананы, ВЛЁТ! – кричит в это время он, рассказывая, как торговал в лихие девяностые. – Масло! В коробках! ВЛЁТ! Колготки! Женщины в три очереди стояли! Я уже не понимал, кто мне даёт деньги и за что! И ведь каждой разные колготки нужны! – тут он недоумевает и на секунду приотпускает руль, изображая на пальцах: – Этой – в пупырку, другой – в цветочек!

Он и ещё два предпринимателя держали район, никого туда не пуская, и продать что-либо можно было только через них. Поэтому, когда накануне 8 марта один из знакомых сказал, что у него вагон ананасов уже начинает портиться, Армен с радостью согласился его купить.

– Покупаю по 2 рубля, продаю по 8! – он радостно хохочет, вспоминая те лихие времена. – ВЛЁТ ушли, ВЛЁТ! 8 марта завтра! А тут – ананасы! Очереди стояли! Я домой вечером пришёл с вот такими сумками денег! – тут Армен опять на мгновение бросает руль и показывает, будто несёт в обеих руках два пузатых баула.

Эмоционально рассказывает, как они умудрялись на коротких, трёхминутных остановках поезда забежать в вагон и закинуть на верхние, третьи полки какую-то часть из грузовика, на котором приехали. Время заканчивалось, поезд трогался, они прыгали в машину и мчались до следующей станции, где забрасывали остальное. На конечной станции поезд отгоняли в депо, и там-то уже товар спокойно разгружался.

Вспоминаю эпизод, как однажды ехала в поезде, и ночью нас разбудил проводник, открыв дверь купе: вместе с ним бесшумной беспокойной летучей мышью влетел подобный Армену «джигит» с ящиком коньяка и с лёгкостью закинул его на верхний ярус. Потом из коридора втащил ещё один ящик и закинул его туда же. А затем и третий. После чего оба испарились, как не бывало.

Следующая история про то, как Армен приехал за вагоном товара, а его вечный поставщик заявил: «У меня новый покупатель, так что больше тебе продавать не могу».

– Ты понимаешь? – горячится Армен. – Зря приехал, что ли? Как я пустой вернусь? Меня в другом городе люди ждут, я пообещал, а он: «Продавать не могу»!

– А ты? – мне очень интересно.

– Я ему говорю: «Да я не за товаром приехал. Дочку твою замуж хочу взять».

Вытаращиваю глаза и хохочу:

– А он?

– Он сразу изменился, коньяк на стол ставит: «Давай обсудим», за стол пригласил. Потом я с дочкой его на кухне посидел, поговорили просто так: молодые, мол, пускай поговорят…

В общем, уехал тогда Армен с вагоном того товара, а за дочкой компаньона так и не вернулся.

– Как так-то? Обманул девчонку! – возмущаюсь я.

Армен только разводит руками:

– Что я мог поделать?

…Рассказывает, как украл свою третью жену. Первые две были из России, выгнал обеих. «Изменяли».

– Про вторую мне мужики рассказали: «Мол, роман у неё с мясником». Она тогда продавщицей работала в мясном отделе. Я подъехал к концу её рабочей смены, сижу в машине, смотрю. Они выходят, дверь в магазин закрыли и «за ручку» пошли…

Больно он говорит это. Молча сочувствую.

– …Сумку её собрал и выгнал в тот же день из дома, – заканчивает рассказ Армен.

А за третьей женой он поехал уже в Армению. Долго уже вместе живут.

– Сначала молчала, тихая была. А сейчас во! – и Армен показывает рукой длинный-предлинный язык, болтающийся изо рта. Хохочу.

История похищения невесты – а ей тогда не исполнилось и пятнадцати лет – украшенная комментариями, звучит как отменный боевик. Как он приехал и неделю ждал отца девушки, чтобы спросить его разрешения, но тот всё не приезжал, и, как потом выяснилось, не собирался. Сотовых телефонов не было, откуда узнаешь?

В итоге Армен ждать устал и подговорил девушку к побегу. Её двоюродный брат вывез невесту как будто бы покататься и привёз в аэропорт, где Армен уже ждал их обоих. Как нервно покупал билеты, пихая деньги в окошко кассы и заплатил втридорога, лишь бы улететь: родственники вот-вот могли кинуться в погоню.

– А если бы догнали? – спрашиваю я.

Армен эмоционально восклицает:

– Да прикончили бы! Колени бы прострелили…

Я шокирована:

– Прямо в аэропорту?

– Конечно! – убедительно кричит Армен. – Девушку из семьи похитил!

К счастью, билеты ему продали, и они улетели за пределы досягаемости мстительных родственников.

– Отец её потом до меня дозвонился. «Приеду – убью», говорил. Но не приехал: далеко слишком! Где он, а где я! – и Армен бьёт себя ребром ладони в грудь, радостно улыбаясь.

Каждая его история – как жемчужина. Вскоре Армен останавливает машину:

– Мне – направо, тебе – дальше!

Радостно прощаемся. Он улыбается:

– Где я живу теперь знаешь! В гости заходи!

Вот так просто. Подвёз незнакомого человека и уже – «в гости заходи»! Смеюсь.

Уезжает. У него впереди ещё список дел. Он олицетворяет пословицу «Волка ноги кормят» – бежит и бежит. У меня впереди – список городов.