Текст книги "Свидания со злодеем"

Глава 3

– Для протокола. Ваше имя?

– Теана Энн Гримвелл.

– Чья вы подданная?

– Королевства Чармерд.

– Дата рождения?

– Двадцать шестая ночь месяца рыси десятилетия орла.

– Кем вы приходитесь Габриэлу Гримвеллу?

– Я жена его племянника, Генри.

– Расскажите, что произошло.

– Сегодня, десятого дня месяца нерпы десятилетия янтаря, состоялась наша с Генри свадьба. После церемонии в поместье Гримвелл-холл был банкет, посвященный нашему бракосочетанию. На банкете присутствовал и Габриэл. У нас случилась… небольшая ссора, и я ушла раньше.

– У вас с Габриэлом?

– Да… то есть нет. Габриэл не одобрял мою кандидатуру для Генри и всегда относился ко мне прохладно. Он часто отпускал язвительные комментарии или устраивал провокации, на которые я реагировала. Генри ревновал, из-за этого мы поссорились, и я ушла.

– Хорошо. Что было дальше?

– Когда праздник закончился, я решила спуститься вниз.

– Сколько было времени?

– Не знаю, не помню… кажется, около двух часов ночи.

– Почему вы решили спуститься?

– Муж был очень пьян. Я расстроилась и ушла, собираясь немного посидеть в гостиной. Проходя по коридору, я услышала голос.

– Это был голос Габриэла Гримвелла?

– Да… нет! То есть… я не узнала его сначала.

– Почему голос привлек ваше внимание?

– Потому что он произносил заклинание.

– Вы знаете, как они звучат?

– Да. В детстве я столкнулась с колдуньей, она произносила заклятья для ритуала при мне. Я хорошо запомнила, как они звучат.

– Хорошо. И что вы сделали?

– У меня болит голова, – поморщилась я.

Женщина, сидевшая напротив, вздохнула. Харальд, до сих пор не проронивший ни слова, протянул мне стакан воды.

– Это необходимо, Теана. Нам нужны подробные показания, чтобы судья убедился, что вы в здравом уме и трезвой памяти, что хорошо помните вечер и отдаете отчет в том, что говорите. Не волнуйтесь. Воид с сопровождением уже ждет вас, чтобы увезти в безопасное место, где Габриэл до вас не дотянется. Осталось немного. Не волнуйтесь, Теана. Вы делаете доброе дело.

На столе лежали портреты девушек как напоминание о том, что я делаю это не из ненависти к Габриэлу и не из страха перед магией, а из-за долга перед теми, кто уже не сможет себя защитить. И теми, кто пока еще в безопасности.

– Продолжим? – Законнице, как и мне, не терпелось закончить. – Вы услышали голос, он произносил заклинания. Что было дальше?

– Я пошла на звук до двери в одну из комнат. Она оказалась не заперта, и тогда я заглянула.

– Что вы увидели?

Почему-то ее наводящие вопросы раздражали, и я едва сдержалась, чтобы не нарычать на законницу вместо ответа. Я сижу здесь в свадебном платье, сутки не спавшая, с раскалывающейся головой и поселившимся в душе ужасом! Я только что узнала, что мой муж – колдун, а его семья в прямом смысле хранит в шкафах кучу скелетов. Или не в шкафах, а в саду… И я, Звездноликая ее порази, могу связно рассказать о том, как застала Габриэла за колдовством!

– Я увидела Габриэла Гримвелла, который проводил ритуал. Он…

– Что он делал?

Я стиснула зубы, подавив желание огрызнуться, и стала говорить быстрее, не давая законнице шансов вставить слово.

– Он стоял на коленях перед алтарем, в окружении красных свечей и произносил заклинание. Нараспев, монотонно, используя древний утраченный язык. Он был наполовину обнажен, а в руках держал серебряный кинжал. Для ритуала Габриэл использовал свою кровь, больше в комнате никого не было. Затем я закрыла дверь и постаралась сделать так, чтобы меня не заметили. В коридоре мне встретилась сестра Генри, Сибилла Гримвелл, которая и рассказала о том, что Габриэл – колдун, который держит в страхе всю семью. Он убил ее жениха из-за отказа того принять власть магии и молчать о силах Габриэла. Сибилла сказала, что Дэниел похоронен в саду, в двадцати пяти шагах к северу от скрюченного дерева возле забора. Затем я ушла из дома, отправилась на набережную, где меня и нашел офицер Лотнер. На этом все.

Я умолкла и перевела дух. Харальд за спиной законницы едва заметно улыбался.

– У вас еще есть вопросы?

– Нет, леди Гримвелл. Полагаю, мы закончили. Прочтите протокол и подпишите.

Я мельком пробежалась по собственным показаниям, записанным законницей. Так странно… конец истории моей любви в одной странице. Чужая судьба, рухнувшая семья, невинные жертвы Габриэла в сухом пересказе.

Рука замерла над пустым местом. С кончика пера сорвалась крошечная капелька чернил и безобразной кляксой расплылась на пергаменте.

Что я творю?! Я же объявляю войну воплощенному злу…

– Теана? – Харальд подобрался. – Что-то не так?

– Я…

– Теана, я прошу… без ваших показаний мы бессильны. Ходят слухи, что Габриэл Гримвелл сейчас встречается с Кессиди Гронс, ей всего лишь девятнадцать и она – самый молодой стипендиат Чармердской королевской лекарской академии. Я не могу допустить, чтобы она повторила судьбу этих девушек. Пожалуйста, Теана… ваши родители стали жертвами магии, вы знаете, какой ужас испытывает жертва. Мы обязаны сделать все, чтобы колдовства в мире стало меньше.

Выдохнув, одним движением я поставила подпись под показаниями и почувствовала, как закружилась голова.

– Вы молодец, Теана. А теперь вам лучше уехать. Мы все сделаем сами. Вам следует отдохнуть и отсидеться. Я всегда буду на связи. Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Да, – я облизнула пересохшие губы, – мне нужно во что-то переодеться, свадебное платье неудобное и слишком заметное.

– Я подыщу для вас что-нибудь, – кивнул Харальд.

Подыщите для меня новое сердце. Прошлое рассыпалось на тысячу кусочков.

* * *

Через полчаса я получила форменный костюм служащего. Подозреваю, им могла поделиться та же самая законница, что допрашивала меня, но я была не в том положении, чтобы капризничать и ставить условия. Узкие темно-синие штаны и белоснежная рубашка были впору, а вот куртка оказалась велика. Но зато она отлично спасала от утренней прохлады.

Над Чармердом вставало солнце, красило небо в розово-желтые оттенки. Харальд Лотнер лично проводил меня к служебному воиду. Двое законников уже ждали, готовые сопроводить меня в безопасное место. От сердца отлегло: не обманул. Я до последнего ждала, что мне скажут что-то вроде: «Благодарим за сотрудничество, вы свободны, с вами свяжутся».

– Куда мы поедем? – спросила я.

– Вам лучше не знать, Теана. Так безопаснее. Наши люди отвезут вас в служебный коттедж вдали от города, в тайное и хорошо защищенное местечко. Гримвеллы не найдут вас там.

– Хорошо.

Словно почувствовав, что меня одолевают сомнения, Харальд остановился перед воидом и мягко удержал меня.

– Теана… вы поступили правильно. Вы сделали то, что сделал бы каждый на вашем месте.

– Я сомневаюсь, офицер Лотнер. Я предала человека, которому клялась в любви.

– Вы спасли множество жизней. И если ваша клятва была обоюдной, Генри поймет и простит вас. Поверьте.

– Что теперь будет?

– Мы арестуем Габриэла Гримвелла сегодня в обед, а к вечеру предъявим обвинение в колдовстве. Уже на закате вынесут приговор, а на следующий день его повесят.

Я вздрогнула, поежившись: от ледяного ветра не спасала даже теплая куртка.

– Поезжайте, Теана. Вам нужно отдохнуть.

– Будьте осторожны. Габриэл умнее, чем кажется.

– Непременно.

Я нырнула в темное и неприветливое нутро воида, а законник закрыл за мной дверь. Они оба сели за управление, оставив меня наедине с мыслями, страхами и тревогами. Темное стекло надежно скрывало меня от посторонних взглядов, включая и Харальда Лотнера. Его фигура медленно удалялась, а на губах играла странная торжествующая улыбка. Впрочем, она могла мне всего лишь привидеться.

Мы неслись прочь от столицы, по мосту, через западный холм. Плотная каменная застройка сменилась лесом. Если приглядеться, можно было рассмотреть живность, что обычно не забредала в города: болотных раков, лесных мышей и прочих мелких тварюшек.

Откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза. Звездноликая… что я натворила? Простит ли меня Генри, и если да, то сумею ли я помочь ему справиться с отравляющим проклятьем? Магия натворила немало бед и отняла сотни жизней. Габриэл погряз в ней, как беспечный путник в трясине, но Генри… в Генри еще было добро, он умел смотреть на мир и видеть в нем что-то помимо смерти и крови.

Мне хотелось в это верить.

Что бы там ни говорил Харальд Лотнер, я собиралась вернуться. Нельзя сдаваться так легко, я вышла замуж и еще надеюсь сохранить семью. Всего пара дней. Пара дней в глуши, а когда с Габриэлом будет покончено – я найду Генри и постараюсь объяснить. Он и сам все понимал, он не просто так напился, его что-то мучило. Теперь я знаю, что именно.

Воид уже набрал скорость и уверенно несся прочь, с каждым преодоленным метром приближая меня к безопасному безлюдному месту. Постепенно я успокаивалась и оправлялась от шока. Появился легкий голод. Я даже с некоторым наслаждением подумала о том, как доберусь до мягкой постели и наконец-то отдохну. Безумно долгий день. Не о такой свадьбе я мечтала.

Пространство вокруг внезапно осветила яркая слепящая вспышка. Она пробилась даже сквозь затемненные окна. Я едва успела вскрикнуть. Короткий болезненный укол страха – и грохот, а потом воид мотнуло в сторону, несколько раз перевернуло и ударило о толстый ствол ближайшего дерева. Я закрыла голову руками, но все равно ударилась о дверь. Из легких будто выбили весь воздух, руку заломило от боли, а по виску потекла теплая струйка крови.

Когда все стихло, я почувствовала, как сознание медленно, но неумолимо утекает сквозь пальцы.

Звездноликая… я не хочу погибнуть вот так, только-только вступив в борьбу с магом, в борьбу за свою семью, за мужа, за счастье и за безопасный мир.

В котором, кажется, жить уже не мне.

* * *

Мне снилось поместье Гримвеллов. Над столицей Чармерда сгустились тяжелые свинцовые тучи. В саду и вокруг дома царило безмолвие, такое бывает перед грозой, за несколько минут до оглушительных раскатов грома. Казалось, жизнь здесь остановилась. Никто не бродил по застекленной веранде, прислуга не сновала по дому. Я словно очутилась в параллельном измерении, где вообще не существовало людей.

Только покинутые дома.

Странное ощущение, как будто все вокруг нереально. Как будто это сон и… и я вспомнила резкую боль, воид, гаснущее сознание. Будь все как обычно, я бы сказала, что покрылась холодным потом, но я не чувствовала ровным счетом ничего. Ни боли, ни собственного тела… только страх от понимания, что я, кажется, мертва.

Неужели это оно? И вот так выглядит смерть? Тогда она не так плоха; в конце концов, все произошло очень быстро. А еще я, возможно, смогу попрощаться с Генри. Только странно не видеть себя и не чувствовать.

Впрочем, в доме кто-то все же был: я услышала голоса и прежде, чем успела об этом подумать, направилась к их источнику. Это оказался кабинет, уютный и строгий, с добрым десятком огромных, под потолок, шкафов с книгами. Кабинет принадлежал Габриэлу и точно не был плодом моего воображения.

– Что ты будешь делать?

Генри сидел в кресле, низко опустив голову. Габриэл стоял, опершись на шкаф.

– То, что должен. Ты прекрасно все знаешь, Генри.

– Не убивай ее. Она не заслужила.

– Я дал ей тысячу шансов уйти. Она изображала готовую стоять до конца влюбленную женщину, но ударила исподтишка и в спину. И ты просишь ее пожалеть?

– Ты ведь знаешь, что произошло с ее родителями. Она испугалась! Это я виноват, я оттолкнул ее…

– Да, твоя ревность определенно не помогла делу, Генри. И это будет хорошим уроком.

– Дядя…

– Что?! – рявкнул Габриэл. – Что?! Что я должен делать?! Ты прекрасно знаешь, что я защищаю семью. Тебя, мать твою, Генри, в том числе! Хватит с меня того, что Сибилла окончательно поехала крышей. Ты понимаешь, что твоя Теана устроила? Какому риску подвергла нас всех? Если законники найдут всех девушек… ты хоть представляешь, что будет с нами? Забудь обо мне, подумай о себе, о матери, сестрах? О друзьях, которых будут допрашивать. О том, что законники найдут в доме и в саду. Ты готов через все это пройти и, возможно, погибнуть ради какой-то девки?

Генри молчал, и я видела, как он до побелевших пальцев сжал кулаки.

– Я напоминаю, Генри, что мы обсуждали это тысячу раз. Ты клялся, что уверен в ней. Убеждал меня, что Теана способна принять правду. Я устраивал ей проверки при каждой встрече, и каждую она проваливала, но ты был влюблен – и мне хотелось, чтобы ты был счастлив. Однажды ты возглавишь семью, Генри, и я тебе доверял. То, что произошло – целиком и полностью твоя вина. Вместо того чтобы особенно бережно отнестись к жене, сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома, окружить ее любовью, через которую Теане будет сложно переступить, ты надрался, как последняя скотина, обвинил ее в измене и выпер прочь!

– Я ее не выгонял!

– Знаешь, я бы тоже не стал спать в одной постели с похмельным животным.

– А что насчет тебя?! Не пробовал запирать дверь во время ритуала?!

– Это мой дом, Генри, и я не собираюсь прятаться. Достаточно и того, что мы делаем это за его пределами. Ты должен был заботиться о безопасности семьи на время, пока Теана не стала бы неопасна. Как оказалось, я переоценил тебя. Ты еще ребенок, неспособный принимать решения. Но…

Он прошелся по комнате, сосредоточенно меряя шагами расстояние от шкафа до стола.

– Если ты продолжаешь настаивать, что новоявленная леди Гримвелл, в девичестве Морнингблум, не заслуживает смерти, то я не стану перечить. Хватит Сибиллы, которая считает меня злодеем и убийцей. Теана будет жить, Генри, если ты примешь такое решение, но осознавай, пожалуйста, последствия. Лотнер найдет тех девушек, и у него появятся против меня улики.

Генри вскинул голову.

– Тебе придется быть очень хорошим актером, чтобы убедить законников, что вся семья и не подозревала, какой злодей стоит в ее главе. И ты займешь мое место. Вряд ли Теана будет с тобой, но она будет жива. Вот такая вот цена ее жизни. Готов ты ее заплатить?

Если бы я могла дышать, я бы непременно затаила дыхание.

Генри… человек, в которого я неосторожно влюбилась, казался мне принцем, а превратился в проклятье.

– Я так и думал, – холодно откликнулся Габриэл в ответ на молчание племянника.

Все вдруг погасло – как будто разом потухли все свечи, и я провалилась в темноту, в беспокойный сон без сновидений, который закончился резкой болью сразу во всем теле. Открыв глаза, я обнаружила себя лежащей в огромной постели. Отблески заката раскрасили белый потолок в розово-золотые оттенки.

Во рту ужасно пересохло, я отдала бы душу за глоток воды, но никого не интересовала моя душа. Попробовав пошевелиться, я поняла, что делаю это с трудом. Тело едва слушалось, а еще нещадно болело. Голова раскалывалась, нога неприятно ныла, а рука, зафиксированная в запястье жесткой манжетой, выглядела так, словно ее драли дикие кошки.

С огромным трудом, до боли стиснув зубы, я поднялась. Опустила ноги на холодный пол и закашлялась от накатившей тошноты.

Что случилось? Где я и что происходит?

Попыталась вспомнить события, предшествующие пробуждению, но это получилось с огромным трудом. Я словно продиралась через густой туман, крупица за крупицей восстанавливая день свадьбы. Ссора с Генри… по телу пробежали мурашки – обрывочные воспоминания-картинки о темном ритуале и обнаженной рельефной спине в красных отблесках свечей. Разговор с Сибиллой, холодный ночной воздух, череда портретов молодых девушек… красивых, ярких… мертвых. Харальд Лотнер, показания, авария…

Был ли тот случайно подслушанный разговор Генри и Габриэла сном? Или я действительно умирала и лишь каким-то чудом сейчас очнулась?

Но ведь это значило, что я в доме Гримвеллов? Нет! Нет, нет, только не это! Как я могла здесь оказаться? Он же всего лишь колдун! Да, опасный убийца, маг, богатейший человек Чармерда, но ведь не бог! Так быстро узнать, что я дала показания, выследить воид законников, что должен был отвезти меня в безопасное место, подстроить аварию и привезти меня обратно в дом? Да ни одному колдуну, даже самому сильному, не хватило бы на это времени и сил.

Разве что у Гримвеллов среди законников были свои люди, осведомители… в этом есть определенный смысл, потому что редко какие богатые семьи не водят дружбу с представителями власти. Магия магией, но золотым родам порой приходится скрывать самые разные вещи, и лучше бы среди законников был кто-то лояльный.

Я потерла глаза. Какая же я дура! Нужно было бежать без оглядки, продать свадебный браслет или как-то добыть денег, изменить внешность – и бежать на край света, в Эйнгорию, подальше от проклятых Гримвеллов, предателя-мужа, подписавшего мне приговор, его полоумной сестрички и дяди-колдуна.

В шкафу, с внутренней стороны дверцы, обнаружилось зеркало. Я с ужасом рассматривала себя: ссадина на лбу, разбита губа, запястье перемотано бинтом и жестко зафиксировано, коленки разбиты, а одно бедро красное и припухшее от огромного ушиба. Похоже, я чудом осталась жива и ничего себе не сломала.

Пошевелила запястьем, чтобы убедиться – всего лишь вывих, не перелом.

Потом я заметила еще кое-что странное и снова поежилась от страха. Мои волосы были абсолютно чистыми: ни следа крови или грязи, как и на руках, все порезы выглядели обработанными, и даже запекшаяся кровь под ногтями была вычищена почти полностью. А еще я была абсолютно голая и не нашла нигде одежду, поэтому, когда вдруг щелкнул замок и дверь открылась, я молнией метнулась к постели, схватила покрывало и завернулась в него за считанные секунды.

Габриэлу Гримвеллу было плевать. Он смерил меня тяжелым мрачным взглядом и запер за собой дверь. От меня не укрылось, как мужчина надежно спрятал ключ во внутренний карман пиджака.

– Теана. Ты очнулась. Наш целитель сказал, что ты проспишь до утра.

– Что вам от меня нужно?

Звездноликая! Как же дрожал мой голос. Я чувствовала себя дичью перед охотником в тот роковой миг, когда стрела срывается с лука и, разрезая воздух, несется к жертве. Она еще жива – но это всего на несколько мгновений.

– Сложно сказать, что мне от тебя нужно, потому что на самом деле, Теана, мне не нужно ничего. Я не звал тебя в свою семью, не просил войти в мой дом и не позволял лезть в дела рода грязными руками.

– Вы колдун!

– Верно, – легко и просто согласился Габриэл.

Я опешила и задохнулась.

– Вы что, даже не собираетесь отрицать?!

Боже, неужели я еще надеялась, что он попытается все скрыть и с этой попыткой сохранит мне жизнь?

– Зачем? Ты видела меня за ритуалом, ты говорила с Сибиллой, давала показания Харальду. Думаешь, если я скажу «О, нет, Теана, ты ошибаешься – я всего лишь актер театра, и ты застала меня за репетицией роли злодея», то все как по колдовству станет нормально? И вы с Генри отправитесь в свадебное путешествие, а я стану рассказывать эту забавную историю о твоем доносе на семейных вечерах?

– Я думаю, что если бы вы действительно любили Генри и свою семью, то не стали бы заниматься колдовством.

– Ты мало что знаешь о колдовстве.

Его глаза опасно блеснули.

– Это ведь не вышивание и не старинные танцы, Теана. Нельзя прекратить колдовать просто потому, что так захотелось или страшно, что подумают люди. Это – часть тебя. Как сердце. Как легкие. Как способность дышать – и эта же необходимость. Как смертельная болезнь. Если не давать магии выход, она просто убьет тебя. Мучительно, медленно, уродливо.

– И поэтому вы убиваете других.

Габриэл рассмеялся.

– Какая вежливая девочка, даже обвиняет в убийстве исключительно «на вы».

Я подумала, что и правда глупо манерничать с тем, кто собирается тебя прикончить, но почему-то язык не поворачивался поставить себя с Габриэлом Гримвеллом на одну ступеньку. И даже не потому, что он был старше, а потому что от него исходила странная пугающая сила. Должно быть, так проявлялась магия, которую он сейчас не сдерживал, и она переворачивала все внутри, заставляла мелко дрожать в его присутствии, судорожно вцепившись в покрывало.

– Ты напрасно решила, что можешь быть мне судьей, Теана. Роковая ошибка.

– Мои показания уже у законников.

– Они ничего не решают. На всех высших лордов ежедневно пишутся доносы.

– И что? Вы думаете, убьете меня, и Харальд Лотнер ничего не заподозрит?

– Видишь ли, Теана… – медленно произнес Габриэл. – Если я убью тебя, чего мне, безусловно, хочется, то это всего лишь докажет мою вину. Можно, конечно, закопать твое тело в саду и делать вид, будто ты сбежала после свадьбы, ограбив нас. Но мне бы хотелось выйти из этой ситуации с наименьшими потерями для меня и семьи. К сожалению, как ты понимаешь, понятие семьи уже не включает тебя – поэтому твои потери будут существенны.

Меня била мелкая дрожь, но упрямая девочка внутри не желала сдаваться. Куда страшнее всех кар, придуманных Габриэлом, была мысль о том, чтобы показать перед ним слабость. Опуститься до того, чтобы умолять о пощаде… ну уж нет, если умирать, то с гордо поднятой головой. Не отводя взгляда от его колдовских глаз.

– И что вы… ты собираешься делать?

Прежде чем ответить, Габриэл извлек из кармана – того же, куда спрятал ключ – небольшой серебристый флакончик, запечатанный сургучом.

– Единственный способ оставить тебя в живых – сделать так, чтобы твоим словам никто не поверил. Чтобы их посчитали бреднями и ложью. Это можно сделать разными способами. Например, обвинить в колдовстве тебя. Выпустить в людное место и сделать так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что это ты вошла в дом благочестивого и магобоязненного семейства с колдовством и попыталась меня подставить. Знаешь, что случится тогда, Теана?

Я с шумом сглотнула. Погибнуть как ведьма, по обвинению в магии, которая всегда вызывала отвращение, с которой я страстно мечтала покончить…

Габриэл, кажется, подпитывался моими страхом и отчаянием. Его глаза возбужденно блестели, а губ то и дело касалась легкая усмешка. В нем даже сейчас была темная притягательная красота.

– По глазам вижу, этот вариант тебе не по душе. Именно поэтому я и принес зелье.

– Зелье?

– Моя личная разработка. Оно подавляет волю. Я сварил его вчера, предполагая, что ты можешь… отреагировать на откровения Генри не совсем так, как нам бы хотелось. Похоже, ты застала меня в тот момент, когда надо было добавить кровь. Но это уже неважно. Зелье подавит твою волю, сделает тебя зависимой от моих приказов и на двадцать четыре часа превратит в послушную марионетку. Затем я прикажу тебе сделать что-нибудь… неадекватное – вроде того, как раздеться на дворцовой площади или кидаться на прохожих в приступе безумства. Выкрикивать абсурдные обвинения, объявить короля колдуном. После этого твоим словам обо мне никто не поверит, особенно когда я, как благородный и скорбящий о трагично завершившемся браке племянника, оплачу твое лечение в одном из лучших душевных госпиталей. Я сохраню свою тайну, а ты…

Он пожал плечами.

– Отделаешься парой лет в заведении для душевнобольных. Если будешь хорошей девочкой, не станешь упрямиться и сыграешь нужную роль после того, как действие зелья закончится – выйдешь из лечебницы такой же, какой была до знакомства с Генри. Нищей, с забитой идиотскими идеями головой. Разве что уже не такой наивной.

Я медленно отступала, качая головой. В ней не укладывалось, что такое зелье вообще могло существовать. Что есть сила, способная лишить меня воли и сделать куклой, в которую будет с упоением играть кукловод. Я отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Габриэл терпеливо ждал, а затем, спустя бесконечно долгую минуту, продолжил:

– Если же после выхода ты продолжишь настаивать на том, что я имею какое-то отношение к колдовству, то… что ж, душевно больные люди часто совершают опасные поступки. В том числе и для самих себя. Со своей стороны могу пообещать, что наша семья похоронит тебя как полагается. Как жену, пусть и несостоявшуюся, Генри Гримвелла.

– Катись в ад! – рыкнула я.

Теперь я знала, что чувствует зверь, загнанный в угол.

– Теана… – Габриэл покачал головой. – Я не хочу убивать тебя. Это единственный способ сохранить твою жизнь и мою семью.

Когда он приблизился, его зрачки были настолько расширены, что глаза казались бесконечно черными, как сама ночь.

– Я пожертвовал очень многим, чтобы защитить их. Ты даже не представляешь, через что я прошел, Теана. Я не хочу тебя убивать, но не задумываясь сделаю это, если ты будешь упрямиться.

– Я хочу поговорить с Генри! Я хочу его увидеть!

– Он не хочет с тобой говорить. Ты предала его.

Я горько усмехнулась.

– А он меня нет? Он знал, что случилось с мамой и папой, но все равно привел меня в этот дом… к тебе… и оставил меня одну на свадьбе и после.

– Ваш союз был обречен. Я совершил ошибку, разрешив его. Нужно было пресечь все на корню.

Габриэл поднял серебряный флакон к моему лицу.

– Решайся, Теана. Это единственный способ. Лучше заплатить несколькими годами жизни, чем ею целиком.

Я словно оцепенела. Завороженная взглядом темных глаз, вжималась в холодную стену, судорожно удерживая покрывало на груди. Его полы давно упали к ногам, и я чувствовала себя ужасно уязвимой. Касающаяся стены кожа на спине покрылась мурашками.

К моим губам прижалось теплое горлышко флакона. Габриэл стоял очень близко, я ощущала тепло его тела и грубые жесткие пальцы на шее, вынуждающие запрокинуть голову.

– Пей… – бархатистый шепот ворвался в голову и навеки поселился в воспоминаниях, которые – я была уверена – еще не раз станут ночными кошмарами. – Пей, Теана…

Терпкая, немного пряная жидкость потекла в горло. Я сжалась, пытаясь уклониться от глотка, все еще надеясь на чудо, но Габриэл не собирался меня отпускать, и воздух в один момент просто закончился. Я закашлялась, пищевод обожгло горячим зельем.

– Вот и молодец, – все тем же бархатистым голосом произнес Габриэл.

Его грудь тяжело вздымалась.

– Несколько минут – и ты моя. На двадцать четыре часа принадлежишь мне.

Облизнув губы, я закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям в теле. Сначала почти ничего не изменилось, но потом будто стало спокойнее. Сердце перестало бешено стучать, выпрыгивая из груди. Чего нельзя было сказать о Габриэле: моя рука лежала на его груди (а ведь я даже не заметила, как попыталась его оттолкнуть), и я чувствовала частые сильные удары его сердца.

– Опусти руку, – хрипло приказал мужчина.

Мои пальцы разжались сами собой, а покрывало упало к ногам.

Звездноликая… магия прикоснулась ко мне, обвила горло, дотянулась спустя столько лет. Смотрит колдовскими глазами самого пугающего мужчины на свете.

– Кажется, – медленно скользнув взглядом по моему телу, сказал Габриэл, – Генри был не так уж неправ в своей ревности, да?

Накатило удивительное спокойствие. Я как будто ощущала себя в абсолютной безопасности и тепле. Не было ни страхов, ни тревог, ни разочарований. Безграничные доверие и беззаботность. Часть меня все еще осознавала ужас присутствия Габриэла Гримвелла, а другая часть признала в нем самого близкого человека на всем свете.

– Не бойся… – задумчиво, даже немного грустно произнес он. – Я тебя не обижу. По крайней мере, постараюсь.

Он невесомо провел кончиками пальцев по моему плечу. Я задохнулась от приятного тянущего ощущения внизу живота, почувствовала, как покалывает губы, с которых мужчина не сводил взгляд. Он словно тоже вдруг выпил какое-то зелье. Или сбросил маску, обнажив то, что сидело внутри, и это оказалось совсем не уродливое лицо колдуна. В потемневших серых глазах можно было увидеть тоску и странные искорки, как будто от возбуждения.

Раньше я всегда смеялась над выражением «увидела в его глазах», потому что сколько бы ни смотрела в самые разные – карие, голубые, большие и маленькие, слепые и зрячие, живые и мертвые, – ровным счетом ничего в них не видела. И только встретив Габриэла Гримвелла, поняла, что это значит.

Его глаза могли рассказать о многом. Но мне не хотелось слушать.

– Генри убьет меня, если узнает, – усмехнулся он. – Но я почти уговорил себя, что заслужил эту небольшую награду… тебя, Теана. Всего на несколько часов, когда ты всецело в моей власти.

Он взглянул в окно, а рука меж тем поднялась к моей ключице, обрисовала ее контуры и спустилась к груди. Я боролась с собой, умоляла себя отшатнуться, но вместо этого будто тянулась за прикосновениями. В них было столько осторожной нежности, что я и без зелья вряд ли смогла бы остаться равнодушной. Меня очень давно так не касались… пожалуй, никогда.

– Уже почти ночь. До утра есть немного времени.

Он медленно склонился к моим губам, опалив их горячим дыханием. Замер, будто собирался сказать что-то еще, но ни один звук не нарушил звенящую тишину спальни, нарушаемую лишь биением сердца. Я не смогла бы точно сказать, его или мое так громко стучало в ожидании прикосновения. Но первое мгновение поцелуя обернулось яркой вспышкой, из которой разгорелось пламя.

Меня никогда так не целовали. Так откровенно, властно, но в то же время чувственно. Как будто не Габриэл минуту назад угрожал убить меня и как будто не он собирался отправить меня на несколько лет в ад, чтобы скрыть собственные преступления. На секунду появилось ощущение, как будто мы всего лишь целуемся. Потому что влюблены, потому что целоваться – так же естественно, как дышать, хотя дышать как раз получалось не очень. Вдох через раз, и вместо воздуха – выдох мужчины. Габриэлу было плевать на то, как поцелуй выглядит со стороны и насколько он романтичен, он как будто в жаркий день дорвался до чистой холодной воды.

И хоть разумом я понимала, что совершаю самую ужасную ошибку в жизни, зелье и накатившая слабость не дали сопротивляться поцелую. Ставшая чувствительной кожа горела там, где ее касалась ткань его одежды. С моих губ сорвался тихий стон. Когда Габриэл прервал поцелуй, стало холодно и одиноко.

– В чем-то насчет меня ты была права, – сказал он. – Я точно не благородный магобоязненный лорд.

Чередой мелких обжигающих поцелуев он прошелся по моей шее, стальные руки сомкнулись на талии. Одновременно невидимая рука словно сдавила сердце – по измученному телу прокатился приятный спазм. Только разбитая губа немного болела, но лишь в моменты, когда Габриэл прерывал поцелуй, чтобы придумать какую-нибудь новую мучительную пытку.

– Не представляешь, – языком он пощекотал чувствительную впадинку за ухом, – как давно у меня никого не было. И как сильно я тебя хочу… потому что, будь ты проклята, Теана, все идет не по плану. Совсем не по плану…

Он с хриплым стоном снова ко мне потянулся, и в этот же момент я осознала, что тянусь ему навстречу. И это ужасно болезненное желание ощутить прикосновения того, кого, казалось, я ненавидела, не имело ничего общего с зельем, что должно было подавить волю. Понимание этого даже отвлекло от возбуждения, которое стало таким нестерпимым, что почти превратилось в болезненную тошноту и головокружение. Отвечая на поцелуй, я уже не отдалась ему целиком, а осторожно сжала пальцы здоровой руки, лежащей на шее Габриэла. И чуть царапнула острыми ноготками. Ослепленный желанием, Габриэл принял слабую боль за инстинктивный жест страсти и, кажется, он его только распалил, но я ликовала!