Текст книги "Вопросы ответственности за преступления против порядка управления"

Самоуправство: уголовно-правовой анализ ст. 330 Уголовного кодекса РФ

Являясь преступлением против государственной власти из группы посягательств на порядок управления, самоуправство, прежде всего, противодействует нормальной работе государственного аппарата. Опасность самоуправства обусловлена тем, что лицо, совершившее это преступление, проявляет пренебрежительное отношение к установленному государством порядку осуществления каких-либо действий, вторгается в компетенцию тех органов, которые должны были их осуществлять сами или следить за развитием отношений между гражданами по реализации принадлежащих им прав. Основным непосредственным объектом самоуправства является установленный государством порядок осуществления гражданами своих прав и совершения юридически значимых действий. Самоуправство наряду с основным непосредственным объектом имеет также дополнительный объект в альтернативных формах: права и интересы гражданина, организации, а также телесная или психическая неприкосновенность личности.

Признак «потерпевшего», в отличие от предмета преступления, является обязательным для самоуправства. Без лица, которое непосредственно пострадало от совершения самоуправных действий, нельзя определить существенность вреда, установить факт оспаривания правомерности действий виновного, т. е. это признаки, имеющие значение для квалификации самоуправства как уголовно-наказуемого деяния. В ст. 330 УК РФ законодатель ясно называет организацию в качестве потерпевшего наравне с гражданином. Примерно в 90% уголовных дел в качестве предмета преступления выступают вещи, деньги, иное имущество, право на имущество, действия имущественного характера.

Ст. 330 УК РФ является бланкетной, устанавливающей общий запрет на совершение самоуправных действий. Признак самовольности законодатель расшифровывает словами «вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку». Для раскрытия содержания данного признака требуется обращение к иным отраслям права. Под нормативными правовыми актами в ст. 330 УК РФ понимается круг подзаконных актов только общего действия.

Самоуправные действия подразделяются на три группы: самовольное осуществление своего действительного права, предполагаемого права и иные самоуправные действия. Предполагаемое право отличается от действительного тем, что наличие первого из них не обусловлено какими-либо правовыми взаимоотношениями между потерпевшим и виновным, но последний полагает, что они существуют. Какие-либо иные самоуправные действия предполагают, что субъект действует в защиту прав (действительных или предполагаемых) другого лица, неправомерно завладевает каким-либо имуществом при отсутствии признаков хищения, осознавая при этом неправомерность своих притязаний, а также то, что его поведение может иметь определенное юридическое значение для интересов различных лиц; осуществляет действия, на которые частное лицо не имеет права, т.е. вмешивается в прерогативу органов власти при решении различного круга вопросов.

Самоуправство – это всегда активное действие. Нельзя признавать самоуправством в смысле ст. 330 УК РФ случаи, когда лицо бездействует, т.е. отказывается совершить по отношению к другой стороне юридически значимые действия, обязательные к выполнению в виду существования различных правовых актов. Самоуправное бездействие наказуемо только в случаях, прямо предусмотренных уголовным законом, например, как преступление, нарушающее нормальное функционирование экономики, интересы правосудия, интересы службы.

Для признания самоуправства уголовно наказуемым деянием не имеет значения форма оспаривания. В юридическом смысле оспаривание соотносится как с устной, так и с письменной формой, а также с иными действиями, свидетельствующими о несогласии потерпевшего. Потерпевший может высказать свое несогласие и органу власти и тому, кто совершает самоуправство на месте преступления. Содержание признака оспариваемости зависит от того, какое действие совершается виновным. Если речь идет о самовольном осуществлении своего действительного права, то потерпевший возражает против формы или порядка его реализации. В случае осуществления предполагаемого права или совершения самоуправцем иных самовольных действий, потерпевший будет возражать одновременно против наличия права, оснований требования, а также порядка его реализации. Если признак самовольности характеризует поведение виновного, то признак оспариваемости отражает специфику уголовно наказуемого самоуправства как двуобъектного преступления. Потерпевший заявляет о неправомерности поведения лица, т. е. выражает несогласие с действиями, нарушающими, по его мнению, установления закона (по сути или по форме). В данной работе было поддержано мнение, согласно которому признак оспариваемости является неотъемлемым признаком самоуправства. Часть 1 ст. 330 УК РФ следует указать в ч. 3 ст. 20 УПК РФ в перечне дел частно-публичного обвинения. В силу повышенной общественной опасности квалифицированного самоуправства оно должно остаться делом публичного обвинения.

Момент окончания преступного самоуправства связывается с наступлением различных последствий. Существенный вред может подразумевать такие виды вреда, как имущественный, социальный, моральный, организационный и физический. Существенность по своему содержанию поливариантна, т. е. в каждом конкретном случае определяется с учетом важности нарушенных интересов, серьезности нарушения, обстановки, места, времени совершения преступления. Наиболее распространенным является причинение имущественного вреда. Потерпевший определяет значимость утраченной вещи, понесенных убытков, поясняет сложность их восстановления, демонстрирует низкий уровень жизни, сложное материальное положение, наличие иждивенцев и пр. В основном, при определении существенности вреда суд учитывает мнение потерпевшего, высказанное в суде, в ходе предварительного расследования, а также иные обстоятельства, выявленные при рассмотрении дела.

Анализ правоприменительной практики не позволяет говорить о распространении случаев самоуправного поведения с причинением имущественного вреда, исчисляемого крупными денежными суммами. Следовательно, на сегодняшний день достаточно сложно обосновать необходимость включения в УК РФ соответствующего квалифицирующего признака самоуправства. Определение минимальных пределов имущественного ущерба также представляется не совсем рациональным. Действительно, определение границ уголовно наказуемого самоуправства стало бы достаточно удобным критерием для разграничения самовольных действий как преступления и правонарушения. Но не стоит забывать, что понятие существенности вреда не следует сводить исключительно к потерям потерпевшего в имущественной сфере. Этот признак должен оцениваться комплексно, исходя из всех обстоятельств дела. И даже при незначительных суммах, истребуемых с потерпевших, им может быть причинен существенный вред самовольными действиями виновных, нарушающих законный порядок разрешения спорных ситуаций. Данный существенный вред может представлять собою нравственные страдания в связи с нарушением конституционных прав граждан.

Обязательным условием привлечения к уголовной ответственности за самоуправство является выявление причинной связи между действиями виновного и наступившими последствиями.

Что касается физического вреда, рассматриваемого в качестве последствий основного состава самоуправства, то основанием для выделения такого элемента существенного вреда является правоприменительная практика. В качестве последствий основного состава самоуправства судьями называется физическая боль, вред здоровью, наступившие в результате применения насилия к потерпевшему, если при этом предварительному следствию и суду не удалось установить наличие иных видов вреда: морального, имущественного, социального, организационного. В таких случаях действия виновных были квалифицированы по ч. 1 ст. 330 УК РФ.

Из материалов других уголовных дел следовало, что если насильственное самоуправство не было сопряжено с причинением существенного имущественного вреда, то в качестве последствий основного состава самоуправства назывались: нарушение неприкосновенности личности, психофизический вред и пр.

Во избежание квалификационных ошибок, а также разногласий в трактовке признака существенного вреда, предложено два возможных варианта решения.

Первое предложение находится исключительно в области правоприменения – выработка единых подходов для квалификации насильственного самоуправства. Необходимо рекомендовать уделять пристальное внимание установлению всех признаков основного состава преступления, а насилие относить к квалифицирующим обстоятельствам. Презюмировать, что в результате насильственного самоуправства причиняется моральный вред, который может заключаться, например, в нравственных переживаниях в связи с временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.

Второй вариант – внесение изменений в ст. 330 УК РФ. Предлагается следующая редакция статьи:

1. Самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред и (или) они совершены с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения.

2. Самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения.

Данная редакция нормы 1) вписывается в общетеоретические представления о правилах построения (конструирования) основного и квалифицированных составов. В частности, типовая степень общественной опасности самоуправства в квалифицированном виде предполагает повышение объема насилия; 2) позволяет не только дифференцировать ответственность за различные виды насильственного самоуправства, но и квалифицировать самовольные действия, совершенные с применением насилия или с угрозой его применения, и не причинившие иного существенного вреда по той части статьи 330 УК РФ, которая соответствует объемам насильственных действий.

Если при самоуправстве причинен тяжкий вред здоровью, наступила смерть потерпевшего, совершено истязание с применением пытки, то необходима дополнительная квалификация по соответствующим статьям УК.

Субъективная сторона самоуправства характеризуется прямым или косвенным умыслом. Осознание лицом противоправности совершаемых им действий, т.е. несоответствие установленному порядку управления, входит в интеллектуальный момент умысла. Цель не является обязательным признаком самоуправства, но ее установление способствует отграничению данного преступления от иных уголовно наказуемых деяний. При самоуправстве чаще всего преследуются такие цели, как разрешение конфликтов или имущественных споров, улучшение жилищных условий, возмещение или компенсацию какого-либо вреда. Для самоуправства характерны мотив материальной заинтересованности, лишенный признаков корысти, а также мотив самоутверждения, обиды, ложно понятой необходимости, анархо-индивидуалистический мотив.

Субъектом ст. 330 УК РФ является вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Характеризуя субъекта самоуправства как частное лицо, необходимо в качестве таковых считать тех физических лиц, которые не обладают правами на реализацию государственного управления, не призваны обеспечивать публичные интересы. Субъекты, выполняющие управленческие функции в коммерческих или иных организациях, за превышение своих полномочий могут быть привлечены к ответственности по ст. 330 УК РФ. В случае неправомерной реализации своих прав (злоупотребления полномочиями) вопреки интересам организации вопрос об ответственности должен решаться в зависимости от цели действий. Наличие цели извлечения прибыли или преимуществ для себя или других лиц предопределяет квалификацию их неправомерного поведения по ст. 201 УК РФ. Привлечение должностного лица к ответственности по ст. 330 УК РФ возможно только в том случае, если оно совершает какие-либо самовольные действия, не связанные непосредственно с управлением, а возникающие «вне работы», в ходе личных (частных) взаимоотношений и для их осуществления необязательно обладать специальными полномочиями.

Зарубежные законодатели сочли необходимым отразить в уголовных кодексах наиболее агрессивные формы самоуправного поведения, характеризующиеся наступлением тяжких последствий, повторным совершением самоуправства, а также самоуправство с применением оружия или взрывчатых веществ. Введение в норму данных квалифицированных признаков свидетельствует об ужесточении уголовной ответственности за самоуправство. Анализ практики показал, что введение подобных квалифицирующих признаков в статью о самоуправстве в УК РФ не соответствовало бы правилу криминологического обоснования квалифицирующего признака. Согласно нему, обстоятельство, претендующее на включение в число квалифицирующих признаков, обязано быть относительно распространенным среди обстоятельств, сопровождающих рассматриваемое преступление. Нами не было отмечено в практике дел, когда в результате самоуправных действий был причинен вред более серьезный чем существенный; повторное самоуправство представлено в единичных случаях, применение оружия также не является обязательным для подкрепления угроз или насильственных действий. На наш взгляд, достаточное криминологическое обоснование имеет лишь квалифицирующий признак насилия или угрозы его применения.

Основным критерием разграничения самоуправства и вымогательства является наличие или отсутствие правомерности имущественных притязаний. Корыстная направленность действий виновного, свидетельствующая об умысле на вымогательство чужого имущества, будет лишь в том случае, если будет установлен признак противоправности требований, предъявляемых к лицу, не находящемуся с виновным в каких-либо обязательственных отношениях. Факт превышения требуемой (правомерной) суммы не дает возможности для квалификации действий по статье о вымогательстве, поскольку гражданско-правовые нормы устанавливают возможность требования процентов, убытков, неустойки, компенсации морального вреда. Представители кредитора несут ответственность за вымогательство лишь в том случае, когда будет установлен факт злоупотребления предоставленными ими полномочиями для личного обогащения, не обещанного кредитором.

Отграничение самоуправства от таких преступлений против собственности, как кража, разбой, грабеж, присвоение или растрата, проводится по признакам субъективной стороны. Судьи указывают на отсутствие у виновных умысла на хищение и корыстной цели, на наличие целей временного использования имущества с последующим возвращением собственнику либо осуществления своего действительного или предполагаемого права. При этом не отрицается возможность совершения подобных действий не только в свою пользу, но и пользу других лиц. В данном случае виновный не может злоупотреблять правом, предоставленным ему другим лицом, в чьих интересах он прибегает к самовольным действиям.

Если нарушение неприкосновенности жилища положено судом в основу определения существенности вреда, наступившего в результате самоуправных действий виновного, то действия виновного не требуют дополнительной квалификации по ст. 139 УК РФ. Анализ ст. 330 и 139 УК РФ свидетельствует о том, что санкция первой из них позволяет назначить соответствующее степени общественной опасности наказание и в том случае, если намерение лица по самоуправному разрешению какого-либо спора сопряжено с проникновением в жилище граждан, что является более опасным способом самовольных действий. Но совокупность ст. 139 и 330 УК РФ, как показывает судебная практика, возможна. Следует согласиться с позицией правоохранительных органов, которые квалифицируют самоуправство виновного, нарушившего право на неприкосновенность жилища тех лиц, которые не имеют отношения к конфликтной ситуации, возникшей между виновным и потерпевшим, по ст. 139 УК РФ.

Самоуправство и самозащита гражданских прав

Государство обязано признавать права и свободы человека, неукоснительно соблюдать, а также защищать их, т. е. устанавливать четкие юридические процедуры такой защиты. Но, наряду с государственной защитой, не исключается и возможность самостоятельных действий каждого по охране своих прав и свобод. Это положение было провозглашено в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом».

Нормы права, регламентирующие самостоятельную защиту прав (самозащиту), содержатся в различных отраслях права и образуют в совокупности межотраслевой институт.

Так, в новом ГК РФ самозащита выделена как особый способ защиты гражданских прав (ст.14 ГК). Причем, по утверждению М. Селезнева, в условиях появления этого способа был, якобы, сведен на нет твердо установленный порядок осуществления своих прав5959
  См.: Селезнев М. Самозащита гражданских прав // Рос. юстиция. 1995. № 11. С. 42.


[Закрыть]. С этим утверждением согласиться нельзя, поскольку ст. 14 ГК содержит общие пределы самозащиты; данная норма не может отменить другие способы проявления самостоятельности граждан в совершении юридически значимых действий. Например, правом удержания обладает подрядчик в отношении результата выполненных работ при неисполнении контрагентом своих встречных обязательств, связанных с расчетом (ст. 712 ГК РФ), перевозчик в отношении перевозимого груза и багажа (ст. 790 ГК РФ), поверенный в отношении подлежащих передаче доверителю вещей (ст. 972 ГК РФ). Сохранилась статья о необходимой обороне, освобождающая причинителя от возмещения вреда при условии, если не были превышены ее пределы (ст. 1066 ГК РФ), а также статья, посвященная крайней необходимости (ст. 1067 ГК РФ), под которой подразумевается причинение вреда для устранения опасности, угрожающей самому причинителю или другим лицам, если эта опасность в данной ситуации не могла быть устранена иными средствами. В свою очередь, естественное право самостоятельной защиты предусмотрено уголовным (ст. 37, 39 УК РФ) и административным (напр., ст. 2.7 КоАП РФ) законодательством. Здесь также зафиксированы специальные гарантии и пределы реализации права на необходимую оборону и различные действия в состоянии крайней необходимости. Итак, любая норма о самостоятельной защите своих прав содержит не только разрешение, а и свое «если» или «но».

Внимание к вопросам самозащиты возросло в том числе и в связи принятием Проекта закона о внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую ГК РФ (проект принят ГД ФС РФ в первом чтении 27.04.2012)6060
  Постановление ГД ФС РФ от 27.04.2012 г. № 314–6 ГД // СЗ РФ. 2012. № 19. Ст. 2314.


[Закрыть]. Д.В. Микшис отмечает, что «вслед за германским законодателем разработчики Проекта предусмотрели и возможность самозащиты владения, причем в тексте п. 3 ст. 215 Проекта она трактуется как способ защиты владения, равноправный и равнозначный с судебной и административной защитой»6161
  Микшис Д. В. Самозащита гражданских прав. СПб.: Юридический центр Пресс, 2013. С. 191.


[Закрыть]. Исследователь критически относится к мнению А.Д. Рудокваса о том, что ст. 215 Проекта «поощряет самоуправство»6262
  Рудоквас А.Д. Владение и владельческая защита в проекте изменений в ГК РФ // Известия вузов. Правоведение. 2011. № 5. С. 122. Цит. по: Микшис Д.В. Указ. соч. С. 193.


[Закрыть]. Д.В. Микшис полагает, что правоприменитель будет придерживаться общей линии, давая оценку правомерности поведения конкретного субъекта в конкретной ситуации. Таким ориентиром, по мнению автора, могло бы стать высказывание Конституционного Суда РФ в Постановлении от 14 мая 2012 г.: «право собственности и иные имущественные права, исходя из общеправового принципа справедливости, подлежат защите на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота – собственников, кредиторов, должников»6363
  Постановление Конституционного Суда РФ от 14.05.2012 г. по делу о проверке конституционного положения абзаца второго части первой ст. 446 ГПК РФ в связи с жалобами Ф. Х. Гумеровой и Ю.А. Шикунова. Цит. по: Микшис Д.В. Указ. соч. С. 194.


[Закрыть].

Для применения самозащиты необходимо соблюдение трех условий. Во-первых, лицо, самостоятельно защищающее свое право, является бесспорным его обладателем. Во-вторых, избранный субъектом способ защиты должен быть соразмерен характеру и степени опасности нарушения. В-третьих, способ самозащиты не может выходить за пределы действий, необходимых для его применения. Отсутствие хотя бы одного из этих условий порождает у лица, против которого применяется самозащита, право на возмещение причиненных убытков. По мнению некоторых исследователей, при нарушении хотя бы одного условия самозащита становится самоуправством6464
  Казакова Е.Б. Самозащита как юридическое средство: проблемы теории и практики: монография. Пенза: Инф. – изд. центр ПГУ, 2007.


[Закрыть].

Постановление Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда от 1.07. 96 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского Кодекса Российской Федерации», конкретизируя указания, содержащиеся в ст. 14 ГК РФ, признает неправомерной самозащиту, которая явно не соответствует способу и характеру нарушения и причиняет (или может причинить) вред более значительный, чем предотвращенный (п. 9)6565
  Рос. газ. (ведомственное приложение). 1996. 10 августа. С. 12.


[Закрыть].

Например, К. в течение двух лет безрезультатно ожидал от С. исполнения вступившего в законную силу судебного решения, в соответствии с которым ответчик был обязан передвинуть изгородь и устранить препятствия в пользовании земельным участком. Тогда К. самостоятельно перенес изгородь6666
  Селезнев М. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть].

Мы полагаем, что К. реализовал свое право на самозащиту. Что касается соответствия его действий степени и характеру опасности поведения С., то оно налицо, поскольку К. два года не мог осуществлять свое право на пользование земельным участком, пользоваться приносимыми благами, хотя имел на это законное право. Суд предоставил виновному возможность самому выполнить решение суда, чего тот делать не хотел.

В качестве примеров самозащиты Д.В. Микшис, основываясь на практике судебных органов, называет: удержание имущества, вытеснение с земельного участка арендатора, продолжающего незаконно пользоваться им по договору аренды, снос самовольной постройки и демонтаж самовольно установленной рекламной конструкции, самостоятельный захват кредитором спорного недвижимого объекта при ликвидации должника, вывоз имущества арендатора после расторжения договора6767
  Микшис Д.В. Указ. соч. С. 181.


[Закрыть].

Государство, признавая право человека на самостоятельную, активную защиту своих прав, не могло не создать границ такой защиты. Это вытекает из постулата, согласно которому пользование правами сопряжено с ответственностью человека, с возможными ограничениями, определяемыми мерой и границами свободы, установленными правом. Этот постулат был сформулирован сначала в ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, а затем и в ч. 2 ст. 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Так, Конвенция гласит: «Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, защиты здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

Указанным целям соответствует уголовно-правовая норма об ответственности за самоуправство (ст. 330 УК РФ). Здесь следует подразумевать те случаи, когда преступное поведение виновного направлено на самоуправное осуществление своего права.

Итак, между нормами о самозащите и самоуправстве наблюдается тесная взаимосвязь: самоуправное поведение является способом осуществления своих прав, который по сравнению с самозащитой должен быть обозначен как недопустимый; в свою очередь, зафиксированная в УК РФ статья о самоуправстве, помогает установить ограничения в применении самостоятельной (негосударственной) защиты прав и свобод человека.

Анализ признаков уголовно наказуемого самоуправства позволяет выделить три наиболее четких критерия его отграничения от самозащиты.

1. Характер осуществляемого лицом права. Самозащита гражданских прав допускается в случае наличного посягательства на право, которым лицо владеет на законных основаниях. То есть гражданин должен обладать действительным правом. Применение ст. 14 ГК в случае самостоятельного осуществления своего предполагаемого права невозможно, поскольку за совершение подобных действий установлена уголовная ответственность в ст. 330 УК РФ.

Так, гражданка обратилась в прокуратуру с жалобой на якобы самоуправные действия, выразившиеся в принудительном выселении ее из квартиры, т. е. она предполагала, что совершившее это лицо не имело действительного права на занятие этой квартиры. При проверке оказалось, что в законную силу вступило решение суда по гражданскому делу о выселении заявительницы из квартиры, которое она не спешила выполнить. Тогда ответчик вынес ее вещи в безопасное место. При этом какого-либо ущерба причинено не было. Действия ответчика в данном случае были признаны правомерными и соответствующими требованиям ст. 14 ГК РФ6868
  Селезнев М. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть].

2. Способ самозащиты. Суть этого критерия состоит в том, что действия лица, направленные на самозащиту своих прав, не должны идти вразрез с законами и другими нормативными правовыми актами.

Г.А. Свердлык и Э.Л. Страунинг полагают, что самозащита, как одна из форм защиты гражданских прав, является мерой государственного принуждения. Это вытекает из делегирования государством лицу права самостоятельно защищать свои гражданские права, а также из возможности в случае недостаточной реализации права на самозащиту обратиться за помощью к государству6969
  Свердлык Г. А., Страунинг Э. Л. Понятие и юридическая природа самозащиты гражданских прав // Государство и право. 1998. № 11. С. 17–24.


[Закрыть]. Как мера принуждения она не может быть облечена в свободную форму, поэтому кажется закономерным, что ее способы должны вытекать из договора или иных правовых установлений. На практике, при отграничении самозащиты от самоуправства правоохранительные органы чаще всего ссылаются на установленные гражданским законодательством способы обеспечения обязательств, которые следует считать проявлениями самостоятельной формы защиты гражданских прав.

Так, в постановлении о прекращении уголовного дела в отношении М., обвиняемой в совершении самоуправства, указано: частный предприниматель Л. хранил в арендуемом подвале магазина, владельцем которого являлась М., свой товар. Здесь находилась и продукция данного магазина. Л. задолжал М. арендную плату, не произвел вовремя оплату междугородних телефонных переговоров, которые велись им с телефона, принадлежащего магазину. За время хранения у товара Л. истек срок годности. В соответствии со ст. 359 ГК РФ (Основания удержания) М. удерживала принадлежащие ему вещи, повесила на дверь в подвал новый замок. На просьбы Л. открыть дверь, она предлагала произвести выплату долга7070
  Архив УВД Ивановской области. 1997. Дело № 646.


[Закрыть]. Таким образом, в смысле ст. 14 ГК ее действия являются правомерными.

В данном случае способ самозащиты был обусловлен договорными отношениями между предпринимателями. Что касается внедоговорных отношений, то право на защиту возникает на основании любых предписаний права. Например, самоуправством будет завладение спорной вещью, которая находится в квартире, не принадлежащей виновному, поскольку у потерпевшего существует конституционное право на неприкосновенность его жилища.

3. Характер вреда, причиненного реализацией права на самозащиту. Суть этого критерия отграничения ст. 330 УК РФ от ст. 14 ГК РФ заключается в том, что вред, наносимый в процессе осуществления способа самозащиты, не должен явно не соответствовать реальному или возможному вреду от нарушения.

Во-первых, не должен быть установлен факт наступления существенных последствий для того человека, в отношении которого была применена самозащита. Здесь следует учитывать, что этот критерий также имеет первостепенное значение для отграничения самоуправства от одноименного административного проступка. Последний отличается от гражданско-правовой самозащиты признаком нарушения законного характера способа осуществления своего права.

Принимая во внимание признак объективной стороны самоуправства, зафиксированный в ст. 330 УК РФ, правоохранительные органы должны установить факт существенности вреда. В этом смысле явное несоответствие реальному вреду, который причиняется праву лица, получающему в результате этого возможность применения самозащиты, выражается в причинении существенного имущественного, морального, организационного вреда. Но с каждым из видов существенного вреда при признании его несоответствующим вреду причиненному следует обращать внимание на субъективный фактор. Здесь мы подразумеваем негативное отношение со стороны претерпевающего действия по самозащите, по мнению которого она осуществляется несправедливо. Например, материальный вред может выражаться в штрафе, неустойке и т. д., в связи с чем отсутствуют основания считать вред существенным, даже если они не желательны лицу. Моральный вред также может быть связан с неудовольствием кого-либо по поводу несогласия с действиями самозащиты. Но стоит заметить, что душевные переживания характерны и для людей, которые подвергаются таким же мерам со стороны государственных органов.

Полагаем, что факт существенности вреда в данном случае не будет иметь качества полноценного критерия отграничения уголовно наказуемого самоуправства от самозащиты. Его применение возможно лишь при совокупности таких критериев, как способ самостоятельного осуществления права и характер самого права. В случае незаконного и предполагаемого характера осуществляемых прав есть все условия для признания действий лица уголовно наказуемыми. То есть мы приходим к выводу, что необходима совокупность всех проанализированных нами критериев.

Во-вторых, явное несоответствие вреда от самозащиты вреду причиненному следует усматривать и тогда, когда он наступил в результате действий, которые никто не вправе совершать. Речь идет о насильственной самозащите, не связанной с применением права на необходимую оборону и крайнюю необходимость, а осуществляемой для принуждения лица признать действительное право кого-либо на получение долга либо право на собственность и т. д. Как показал анализ уголовного законодательства зарубежных стран (ФРГ, Франция, США и др.) именно такая форма самоуправного поведения обозначена как преступление.

В-третьих, к данному критерию Г. А. Свердлык и Э. Л. Страунинг относят время совершения самозащиты7171
  Свердлык Г. А., Страунинг Э. Л. Указ. соч. С. 21.


[Закрыть]. Так, с позиции авторов, недопустима самозащита права после окончания нарушения, так как действия будут выходить за пределы, допускаемые законом, и будут носить характер самоуправства.

О. Ершов О и К. Карпов, рассматривающие вопрос о юридической природе удержания имущества, предприняли попытку рассмотреть ряд ситуаций с точки зрения признания их обеспечительной мерой или самоуправством. Исследователи, верно характеризующих самоуправство только как активные действия, поясняют, что бездействие подрядчика по отношению к заказчику, выраженное в непередаче результата работ, материала и оборудования заказчика, необходимо рассматривать в качестве основного признака, позволяющего разграничить самоуправство и удержание7272
  См.: Ершов О., Карпов К. Удержание имущества заказчика при исполнении договора строительного подряда: обеспечительная мера или самоуправство? // Уголовное право. 2013. № 4. С. 4–9. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].