Текст книги "Проклятие лилий"

Глава 2

Илверт

Как же в Литонии холодно. Эта мысль преследовала меня посреди лета. Когда я уезжал из Изельгарда, там было ясно и солнечно. И так жарко, что хотелось снять с себя кожу, лишь бы стало прохладнее. А в Литонии лето оказалось сырым, дождливым, ненастным. Я кутался в плащ и мечтал о том, чтобы как можно скорее вернуться в Изельгард. Долгое время я не считал Изельгард домом. Скучал по Литонии. Мне опротивело все, что было связано с чужой страной: климат, люди, язык. О, этот изельгардский язык! Он не давался мне. Я хорошо его понимал еще до отъезда из Литонии, но долгое время говорил со страшным акцентом, все время переходил на родной литонский. Сейчас привык, и, наоборот, литонская речь казалась чужой.

Мой лагерь находился не так далеко от границ Изельгарда, но я двигался не туда, а на Самарин. По воле судьбы Самарин сейчас тоже был территорией Изельгарда. Небольшой кусочек, который не достался Верании в результате очередного конфликта. Но надо ведь с чего-то начинать. Почему не с него?

Стояла ночь. Я сидел у палатки и смотрел на низкое, затянутое тучами небо. Король без короны. Король без страны. Да, в словах дядюшки Осмонда имелась доля правды. Я никогда не хотел уезжать из Литонии, но матушка решила за меня. А мне было всего семь, и что-то возразить я не мог. Мы бежали от кого-то. От кого? От веранцев? Ник говорил – от Совета. Но неужели мать не смогла прижать к ногтю Совет? Я в это не верил. Если честно, я уже не знал, во что верить. Возможно, мой поступок был глупым, но иначе зачем жить?

Это все погода. Она навевала безрадостные мысли. Хорошая отговорка на самом деле. Отличная отговорка. Я устало взлохматил волосы. Остричь бы, но традиции Изельгарда настолько въелись под кожу, что стереть их оттуда казалось невозможным.

Где теперь мой дом? Где моя родина? Здесь, в этой холодной и неласковой стране, или в солнечном Изельгарде, на берегу залива, где солнце встает рано-рано и кажется, будто мир каждое утро рождается вновь? Я не знал. Иногда казалось, что и вовсе потерялся. Прислушивался к душе, но в груди было тихо-тихо.

Когда прибудут войска Осмонда? В том, что дядя даст отпор, я не сомневался. Он не пожелает уступить мне и шага этой земли. Тогда-то мы и встретимся. Он не захотел мне помочь, так пусть пожинает плоды. Видят стихии, я не хотел с ним воевать, хоть матушка и говорила, что более подлого человека не встречала в жизни. Правда, по ее глазам я читал: «Кроме твоего отца». Отца, которого я не знал и который всегда был рядом, как бы ни гнал его. Хорош некромант – не может справиться с одним-единственным призраком.

Призрак кивнул, я помахал ему рукой. В моей армии было мало живых людей. Тех, кто готов поддержать короля Литонии, который пытался вернуть себе престол. Вернуть престол…

– Зачем он тебе сдался? – кричал Ник в одну из наших последних встреч. – Зачем, Ил? Ты сам навлекаешь несчастье на свою голову. Эта земля проклята.

Эта земля – моя. Именно это я и пытался донести до человека, которого считал единственным другом, но он не услышал, не захотел.

– Ты с ума сошел! – Матушка, как всегда, была на стороне Ника. – Поедешь в Литонию? Вперед, но назад уже не вернешься, ты должен это понимать.

Я понимал, мама. Всегда и все понимал. Ты с легкостью отказалась от опостылевшей власти, чтобы быть с мужчиной, которого любила, а я должен сделать хоть что-то. Литония разорена. Земля, которая принадлежала мне по праву. Ее разворовали, разделили, растерзали, мама. Из-за тебя.

И это я тоже ей сказал. Кажется, в ночь перед отъездом внутри меня будто прорвало плотину, и я говорил, говорил, говорил. Меня выслушали. А что было ответом? Тишина.

– Ты глупый наивный мальчишка, – сказал тогда Ник. – Хочешь власти? Бери. Ее так легко получить, Ил, но так трудно удержать. И в итоге ты заплатишь всем: любовью, счастьем, жизнью. Ради чего? Ради очередного призрака?

А я говорил, что Ник не понимает. Он давно перестал меня понимать. А может, и не начинал? Хотя Ник был моим наставником. Он научил меня всему, что знаю и умею. Он доставал книги, чтобы я мог совладать с магией. Убеждал, что все получится, когда не получалось. А потом как-то все рухнуло.

– Ты слишком много думаешь, – угрюмо сказал призрак отца.

– Помолчи хоть ты, или лишу рта, – пообещал ему.

– Да, это ты можешь. А что еще? Грозить королю Осмонду своими игрушечными солдатиками? Мал еще тягаться, а все туда же.

Я махнул рукой, и рот исчез с лица призрака. Обещал ведь, а он не поверил. Призрак отца укоризненно покачал головой и растаял, а я убрал влажные волосы со лба.

Мы с родителями расстались глупо, некрасиво – а я все-таки считал Ника если не отцом, то родным человеком. Я наговорил гадостей и получил несколько очень неприятных фраз в ответ. Мать смотрела на меня, будто я был болен. На сестер она никогда так не смотрела. Вот с ними я не попрощался. Мелоди и Джанет. Я скучал. Безумно скучал по своим сестренкам. А думал, что не буду. Когда я был дома, они раздражали. Их было слишком… много. Ясных, солнечных, а мне оставался мрак. Призраки, тени вместо друзей.

– Ваше величество, к вам посланец от короля Осмонда. – В круг света вышел лер Беар Янтель – один из немногих моих живых последователей.

О, а вот и посланец. Беар проводил ко мне тщедушного мужичонку, который трясся от одного моего вида. Все понятно. Дядя Осмонд прислал того, кого не жалко. Гонец держал в руках свиток. Я взглянул на призраков, окружавших меня. Они не выказывали тревоги. Значит, в свитке нет ничего опасного.

– Добрый вечер, лер, – поздоровался я на изельгардском, но обратившись на литонский манер – лер.

– Здравствуйте, дэй Илверт, – ответил тот.

– Ваше величество! – рявкнул на него Янтель.

– Прошу прощения, ваше величество, – пролепетал гонец заплетающимся языком. – Я должен передать вам послание от моего короля Осмонда.

И протянул свиток. Я пробежал взглядом по скупым строчкам. Все просто. Осмонд предлагал обсудить условия. Обещал отдать мне кусочек Литонии, который принадлежал Изельгарду. Кусочек от кусочка, если уж точнее. Забавно, но теперь мне это не нужно. Я отвоюю всю Литонию и восстановлю Самарин как столицу нового государства.

– Передайте своему королю, лер, – тихо сказал гонцу, но он сжался так, будто я кричал, – что меня больше не интересуют переговоры. Но если он не хочет, чтобы мои войска нечаянно заглянули на территорию Изельгарда, пусть передаст мне ключи от Самарина.

– Я передам, ваше величество. – Гонец поклонился.

На взгляд Янтеля, недостаточно низко, и мой верный соратник толкнул его в спину. Гонец пошатнулся, едва не упал.

– А еще скажи своему королю, что мое войско велико, – добавил я и призвал силу, чтобы гонец на миг увидел, кого я собрал под свои знамена.

Он сдавленно вскрикнул, посерел, а я сделал своих солдат снова невидимыми. Они были мертвы. Кто-то присутствовал тут в телесном виде. Кто-то, как отец, оставался призраком. Но их было много. Моя сила росла, и сейчас я мог контролировать около двух сотен мертвых солдат-призраков одновременно. А поднятым мертвецам и вовсе не требовался постоянный контроль, только толчок в нужный момент. Моим воинам не нужна вода, не нужна еда. Они не знали усталости. Только шли вперед – туда, куда я приказывал.

– Ступай.

Я махнул рукой, и Янтель увел посланного. Послышался смех. Конечно, смеялись живые – те из литонцев, кто тоже желал возродить свою страну. С каждым днем их становилось все больше, и я надеялся, что вместе мы сможем противостоять мощи Изельгарда. Мощи войска моего дяди.

– Вы запугали несчастного гонца, ваше величество.

Янтель вернулся быстро. Он откровенно веселился и казался слишком живым среди моих мертвецов.

– Пусть боятся, – ответил я. – Страх – это то, что нужно. Он помогает управлять людьми.

– От страха люди воняют.

Я пожал плечами. Иногда юмор Янтеля был выше моего понимания. Или ниже.

– Что грустите, ваше величество? – не унимался Янтель. – Или изельгардцы навевают на вас тоску?

– Нет.

– Вы сегодня немногословны.

А когда-то был многословен? Я смотрел перед собой, на яркие языки костра, который хоть немного разгонял сумрак и холод, и чувствовал, как внутри звенит от опустошения. Не скажу, что это чувство было новым для меня – скорее уж привычным. Оно никогда не покидало. Может, даже родилось вместе со мной? Я не помнил. Детство вообще вспоминалось смутно, кроме ночи пожара и дня, когда узнал, что мать убила отца. Я сейчас даже не помнил, как мы приехали в Изельгард. В память об этих днях осталась только забавная заколка с лилией. Ее подарила какая-то девочка, с которой мы играли, и она стала чем-то вроде талисмана. Безделушка, которой я придавал слишком много значения.

– Стоит ли становиться королем, чтобы сидеть с унылым видом? – поинтересовался призрак отца. Время моего заклинания прошло, и он снова обрел способность говорить.

– А что прикажешь делать? – спросил я его.

– Развлекаться. Тебе двадцать два. Тут поблизости деревенька. Найди себе симпатичную подругу, отдохни.

– Я начинаю удивляться, что матушка не прибила тебя раньше.

– О, она хотела! – Призрак окончательно развеселился. – Прямо мечтала-таки. Мне иногда казалось ночью, что она вот-вот меня придушит. Долго решалась. Наверное, ждала, пока ты родишься. Хотя да, я же отправил ее с глаз долой, а как вернулась, так и убила. Редкого характера женщина. Жаль, что ты не в нее.

– Что, в тебя? – безразлично поинтересовался я.

– Судя по всему. Но я не такой слабак. И уж точно не сидел и не разводил круги на воде, а брал жизнь в свои руки. Я победил Изельгард.

– А потом Изельгард победил тебя.

Призрак нахмурился:

– Я был самонадеян. Думал, эти твари больше не поднимут голову. Думал, так их запугал, что даже воевать больше никто не пойдет. Совет на будущее: если враг оказывается у тебя в плену, убей не раздумывая.

– Личный опыт?

– Он самый.

– Я принял к сведению. А теперь будь так добр, уйди.

Отец в кои-то веки послушался, но на его место явились другие. Они стояли вокруг и смотрели на меня грустными глазами.

– Вон! – приказал я и остался один.

Время близилось к полуночи. Хотелось спать, но я и так знал, что не усну. Слишком холодно, и этот холод проникает в душу. А самое странное, что иногда я думал: Ник-то прав. Зачем мне нужен трон? Разве плохо было в Изельгарде? А потом сам себе отвечал: нужен. Я – король Литонии. Я им родился и умру. А Изельгард… Я начал его любить сейчас, но пока не знал, как быть. Начну с Самарина.

Поднялся и все-таки пошел в палатку. Лег, укутался в плащ, закрыл глаза. Еще немного. До Самарина – еще немного. Успеет ли Осмонд туда раньше меня или нет? Или буду сражаться с теми войсками, которые сейчас в городе? Мало его захватить. Надо там закрепиться. Доказать жителям, что я имею право возглавить страну. И удержать город, когда Осмонд все-таки туда придет.

Глава 3

Тиана

Эдгар уезжал на рассвете. Я смотрела, как он проверяет, не забыл ли чего, как оглядывается по сторонам, будто стараясь запечатлеть в памяти все до мельчайших подробностей, и на глаза наворачивались слезы. Мой брат… Мы всегда были рядом, не расставались ни на день, а теперь я остаюсь одна. Эдгар уходит на войну. Кто будет прикрывать ему спину? Почему папа не хочет и слышать, что я справлюсь с этим лучше других? Почему недооценивает меня?

– Пора, – сказал Эдгар. – Идем?

Я кивнула. Родители ждали Эдгара внизу, не мешали собираться. Отец, суровый и сосредоточенный, шагнул к нему и крепко обнял. Мама плакала и даже не пыталась это скрывать, а я старалась быть сильной. Но как же было больно!

– Мам, ну что ты? – растерянно спросил Эд. – Я же вернусь.

Матушка зарыдала громче и бросилась к нему на шею, а Эд гладил ее по спине, успокаивая. Отец обнял ее, заставил отпустить Эда.

– Я провожу тебя до заставы, – сказала брату.

– Хорошо, – кивнул он. – До встречи.

– Пусть хранят тебя стихии, сынок, – ответил отец. – Думаю, мы скоро встретимся.

Отец тоже собрался воевать? Я чего-то не знаю? А Эд уже шел к двери. Его уже ждала лошадь. Брат взял ее под уздцы, и мы медленно пошли к воротам.

– Прокатить тебя, сестричка? – с показной веселостью спросил он.

– Нет, давай просто пройдемся, – ответила я.

– Тиа, хоть ты не разводи сырость! – Брат хлопнул меня по плечу. – Выше нос! Береги замок и за Ники приглядывай, он из нас самый слабый.

– Да, конечно, – кивнула я. – Ты тоже береги себя, Эд. Победи этого жуткого некроманта поскорее и возвращайся домой, я буду ждать.

– Смотри не выскочи без меня замуж.

– Ни за что! – пообещала я, улыбаясь. – Люблю тебя, братишка.

– И я тебя, Тиа, – уже серьезно сказал брат.

Так мы и шли. Миновали ворота замка, затем – городок, разросшийся вокруг стен. Пора прощаться. Я стояла и смотрела на Эдгара, не зная, что сказать. В горле стоял комок слез, но глаза оставались сухими. Я боевой маг и должна быть сильной. Эд прав, моя задача – защита замка. Никто не скажет, когда и где окончится война.

– Счастливого пути, братишка. – Я кое-как совладала с голосом, а Эд горячо пожал мои руки, обнял, похлопал по спине и выпустил, отступив на шаг.

– Увидимся, сестренка.

Он махнул мне рукой, вскочил на лошадь, а мне оставалось только стоять и смотреть. Я и стояла, пока всадник не скрылся из виду, а затем развернулась и так же медленно пошла к замку. Сейчас никого не хотелось видеть. Я едва переставляла ноги. У меня будто украли часть сердца, и я пока не знала, как справиться с этой потерей.

– Тиана! – послышался женский голос. Меня зовут?

– Тиана!

Я обернулась. Голос незнаком, а звали по имени. Ко мне спешила темноволосая женщина. Она была небогато одета: достаточно простое, хоть и новое, платье, тонкая косынка на голове. Сколько ей лет? Наверное, как моей маме – около сорока пяти.

– Здравствуйте, дейра, – тихо сказала я, а женщина вдруг заплакала. – У вас что-то случилось? Чем я могу вам помочь?

– Пожалуйста, выслушай меня, девочка моя. Я – твоя мама.

Все понятно, несчастная безумна. Я вздохнула и как можно осторожнее сделала шаг назад.

– Считаешь меня сумасшедшей? – Женщина вытерла слезы с глаз. – Пожалуйста, выслушай. Это не займет много времени, но ты поймешь… Поймешь, что я не лгу. Я так долго тебя искала!

Женщина говорила с сильным акцентом, я едва разбирала слова. Может, если послушаю ее, она уйдет? Огляделась по сторонам, отыскала взглядом скамейку в тени деревьев.

– Хорошо, давайте поговорим вон там, – сказала женщине.

Мы сели на скамейку, а мне хотелось бежать как можно дальше, потому что вдруг стало страшно. И в то же время жаль эту женщину. Она, скорее всего, больна и потеряла свою дочь.

– Как ваше имя, дейра? – спросила я.

– Дина, – ответила та. – Можешь звать меня Дина.

– Очень приятно.

Нет, совсем не приятно, скорее, жутко.

– Ты появилась на свет в Литонии двадцать два года назад, – тихо заговорила Дина, глядя на меня, как на статуэтку богини. – Пятнадцатого сентября.

– Вы ошибаетесь, – покачала головой. – Мой день рождения в декабре.

– Нет, девочка, нет. Давай я попробую рассказать сначала…

И женщина уставилась в землю, а я только чувствовала, как быстро-быстро бьется сердце. Но я ведь никогда не была в Литонии и родилась в декабре. Из Литонии моя мама.

– Шла Литонско-Изельгардская война, – продолжила моя собеседница, все еще не глядя мне в лицо. – И Литония победила. Я тогда искала место, потому что времена были тяжелые, моих родителей не стало, и меня взяли в компаньонки к лери Амелинде Эйш.

– Амелинде? – Я уставилась на нее.

– Да. Эту женщину ты сейчас называешь матерью. Лери Эйш должна была ехать одна достаточно далеко, и ее супруг Леонард беспокоился, как бы с ней ничего не случилось. Я стала ее компаньонкой, но мы не ладили, скажу честно. Лери Эйш, она слишком… правильная.

– Супруг?

Мама и папа вообще никогда о таком не упоминали.

– Да, Тиа, супруг, – вздохнула Дина. – Леонард был очень красивым мужчиной, и я… влюбилась. Мы приехали в замок Эйшвил. Это в Литонии, на берегу моря. Ты когда-нибудь видела море, девочка?

Я отрицательно покачала головой.

– Там было замечательно, – мечтательно сказала Дина. – Замок возвышался над морем, и ночами можно услышать, как оно бьется о стены. Амелинда… Она не любила своего мужа, и он это чувствовал. А еще у них не было детей, и мы с ним стали близки.

– Но ведь у мамы есть Эдгар и Ники… И я.

– Да, но мальчики родились позднее и от другого мужчины. А я быстро забеременела от лера Эйша. Только ему нужен был наследник, сын. А я ждала дочь. Тогда его мать выгнала меня, и я пошла к Амелинде. Она дала мне денег. Я надеялась, что Леонард примет меня и ребенка, но он любил жену.

– И изменил?

– И изменил. Ты появилась на свет, а через полтора месяца Лео умер. Из-за человека, которого ты называешь отцом. Эрвинга Аттеуса, да будет он проклят.

– Не смейте так говорить о моем папе. – Я решительно поднялась со скамьи. – И хватит говорить чепуху. Я – Тиана Аттеус. У меня два брата, два. А то, что вы говорите…

– Я назвала тебя Тиана. – Женщина будто не слышала меня. – В честь богини любви и весны Тии. Это литонская богиня, ты знала?

– Нет, – ответила я.

– Но у меня не было денег, и я не могла прокормить себя и ребенка. Тогда я оставила тебя у ворот Эйшвила. А когда Аттеус женился на Амелинде и уехал, он забрал тебя с собой. Я так долго искала тебя, доченька!

И женщина кинулась ко мне, а я отступила.

– Я вам не дочь, – сказала ей. – Вы сумасшедшая. Не подходите, я буду кричать. Меня здесь все знают.

И бросилась бежать, а в спину летело:

– Тиана! Тиана, доченька!

Нет, не может быть. Этого просто не может быть! Я ворвалась в замок и пронеслась по комнатам, будто ураган. Кого искать? Маму? Нет, нет… Я искала отца. Он не станет мне лгать. Не стал бы… А если это правда? Если…

Папа нашелся в своем кабинете. Он стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Видимо, тоже по-своему переживал отъезд Эдгара. Но мне сейчас надо было поговорить не об этом!

– Тиана? – обернулся он на стук двери. – Что случилось, дочка? На тебе лица нет. Я думал, ты поняла…

– Подожди, – перебила его. – Подожди, папочка. Я должна спросить у тебя кое о чем. В городке ко мне подошла женщина и сказала, что она – моя мама.

Отец уставился на меня. Он не понимал.

– Ее зовут Дина, и она говорит, будто я родилась в Литонии, и…

– Дина?

Отец побледнел. А я поняла – он знает. Знает эту женщину и почему-то опасается. Не может быть!

– Давай присядем. – Отец указал мне на кресло.

Значит, есть о чем говорить. Я до последнего ожидала, что папа рассмеется, назовет меня дурочкой и скажет, что та женщина сумасшедшая. Но он этого не сделал, и сейчас мне было страшно. Так страшно!

Я села на краешек кресла, готовая вскочить в любую минуту, а папа сел напротив. Он не смотрел мне в глаза, думая о чем-то своем.

– Пап?

– Эта женщина сказала правду.

Словно кто-то опустил камень мне на грудь. Я сжала руки в кулаки и затаила дыхание, а отец продолжил:

– Тиа, я просто хочу, чтобы ты поняла: история этой женщины ничего не меняет. Я сказал, что ты моя дочь, как только впервые взял на руки. Так было и так будет впредь.

Я хотела ответить, но ком стоял в горле. Оставалось только слушать.

– Твоим настоящим отцом был первый супруг Амелинды, Леонард Эйш. – Лицо отца внезапно стало жестким и суровым. – Он хотел сына, а когда узнал, что его любовница ждет дочь, отказался и от Дины, и от ребенка. От тебя. Он был редкой дрянью, этот Эйш…

В голове били барабаны. Что происходит? Как это вообще может быть?

– Мы узнали о твоем рождении сразу после того, как родился Эдгар. Дина оставила тебя у ворот замка и сбежала, и я всем сказал, что Эмми родила двойню.

– Подожди, совсем запуталась! – все-таки я перебила отца. – Ты говоришь, мама была замужем за этим Эйшем. Как у вас мог появиться Эд?

– Это старая история, Тиа, и мне не очень хотелось бы ее вспоминать.

– Папа! – Я вскочила, забегала по комнате. – Какая-то женщина говорит, что она – моя мать, а ты не хочешь вспоминать?

– Хорошо. Сядь. – Отец смотрел мимо меня, а мне пришлось вернуться на место. – Я проиграл первую Литонско-Изельгардскую войну и попал в плен.

– Что?

– Да. Не просто в плен – в рабство к Эйшам. Тогда мы и встретились с твоей матерью. И в какой-то момент поняли, что любим друг друга. Дядя Ник… Он помог мне бежать. Эмми к тому моменту уже ждала ребенка, но я об этом не знал. Узнал, когда вернулся с войсками. Вернулся за Эмми.

– И ты победил.

– Да. – Отец склонил голову.

– Дина сказала, Леонард Эйш умер из-за тебя.

– Леонард Эйш умер, потому что был мразью. – Лицо отца стало жестким и чужим. – Ему хотелось сломать меня, а в итоге сломался он сам.

Я закрыла лицо руками. Мой мир рухнул, и как выбираться из-под обломков, я не знала. Отец тяжело поднялся и подошел ко мне. Попытался обнять за плечи, но я дернулась, и он убрал руки.

– Ты врал мне, – сказала, едва сдерживая слезы. – Столько лет врал мне!

– Да, Тиа. Прости, но я не хотел, чтобы ты знала.

– Думаешь, я бы не поняла?

– Не хотел причинять тебе боль.

– А теперь не причинил? Теперь, когда чужая женщина рассказала мне то, что должны были вы с мамой? – Я обернулась к нему. – Как мне с этим жить?

– Тиа, девочка моя, ничего не изменилось. Я все равно твой отец.

– Нет! Мой отец похоронен в каком-то замке, даже названия которого я не знаю. А мама бродит по городу как сумасшедшая.

Я все-таки вскочила из кресла и вылетела из кабинета прочь. Домчалась до своей комнаты, упала на кровать и разрыдалась. Если бы рядом оказался Эд, я бы поговорила с ним, рассказала ему обо всем, и стало бы легче. Но Эда не было. Боги, Эд даже не мой брат! И Ники. Я для них никто. Я…

В двери тихо постучали. Я не ответила, но мама все равно вошла в комнату.

– Тиана. – Она села на кровать рядом со мной, попыталась погладить по голове, но я отшатнулась, будто змею увидела.

– Не надо!

– Тиа, девочка моя. – На глазах мамы блестели слезы. – Прости нас, милая, но мы с папой хотели как лучше.

– Как лучше? Как лучше, мама? Кому, мне? Или вам? Я имела право знать, не находишь? Ладно, когда была маленькая. Но я давно выросла, мамочка! А вы молчали. И ты, и папа. Что, не хватило смелости?

– Да. – Мама склонила голову. – Я обещала Эрвингу, что никогда тебе не скажу. И считаю, что он был прав. Тебе не стоило знать.

– Мама, ты сама себя слышишь? Я не знаю, кто я! По-твоему, это правильно?

– Тиа, ты наша дочь.

– Нет, нет, нет! У меня никого не осталось. Ничего. Только потому, что вы решили за меня. Потому что мне лгали.

Я запустила пальцы в волосы и закачалась из стороны в сторону. Мама попыталась обнять меня, но я вырвалась.

– Уходи, пожалуйста! – попросила ее. – Умоляю!

Мама вздохнула и вышла из комнаты, а я снова упала на кровать. День клонился к вечеру. Я делала вид, что сплю, хоть и не спала. Вечером тихонько приоткрылась дверь, и поднос лязгнул о столик. Дверь закрылась. Я даже не знала, кто приходил. Зато, кажется, поняла, что собираюсь делать дальше. Не хочу здесь оставаться. Не хочу и дальше жить во лжи. Я заметалась по комнате. Уехать! Как можно скорее уехать. Но девушке небезопасно путешествовать одной, поэтому я тихонько проскользнула в гардеробную и отыскала вещи брата Ники. Он был моего роста и примерно моего телосложения, в отличие от Эда. Я собрала его рубашки, штаны – огромную охапку и оттащила к себе в комнату, а затем заперла дверь. Надо было сделать это раньше.

Большой грудью меня природа не наградила. Одну из рубашек я порвала на бинты, разделась и обмотала грудь, делая ее почти плоской. Сверху накинула рубашку, натянула штаны. Да, только слепой не узнает во мне девушку! Хотя… Порылась в ящичках у кровати. Одно время мама пыталась привить мне любовь к вышивке, и я точно знала, что где-то там есть ножницы. Остановилась у зеркала, вынула шпильки из волос, и они рассыпались по плечам. Жаль… Чикнула ножницами, еще и еще раз. Волосы светлым ковром усыпали пол, а я поняла, что перестаралась. В Изельгарде мужчины не стриглись так коротко, но и я не похожа на жительницу Изельгарда. Теперь знала почему. Волосы едва прикрывали шею, но отражение в зеркале изменилось. На меня смотрел смазливый парнишка. Голос у меня был не слишком-то высокий – скорее наоборот, и если еще постараться… Скажу, что мне меньше лет. Восемнадцать. Тогда, может, поверят.

Еще одна вылазка в коридор – и я притащила дорожный мешок, собрала туда вещи Ника, захватила пару украшений и немного денег, обещая себе, что верну родителям… или не родителям все, на миг замерла перед зеркалом. Натянула жилет и плащ, а вот с обувью возникла проблема. Да, у Ники была небольшая нога, но все же больше, чем у меня. Пришлось набивать его сапоги тряпками, и только тогда они сели на ноги. Готово!

Оставалось захватить оружие и тихонько пробраться на конюшню. К моему счастью, конюхи ушли ужинать. Я оседлала свою лошадь, запрыгнула в седло и поскакала из замка прочь.

Тяжелее всего было преодолеть подъемный мост. Там дежурила охрана, но я пустила лошадь в галоп и пронеслась мимо стражи. Кто-то что-то крикнул вслед. Я не слушала. Мало ли кто выезжал из замка? Может, слуга, которого отец послал с поручением? Поэтому за мной не гнались, а я ветром пронеслась по городским улочкам. Пока папа поймет, что меня нет, я буду уже далеко. Прощай, замок Аттеус. Прощай, мой дом.