Автор книги: Ольга Валькова
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Биограф поэтессы и переводчицы Елизаветы Борисовны Кульман (1808–1825), известной своими феноменальными способностями к изучению языков, пошел еще дальше, чувствуя необходимость тем или иным способом оправдать хоть и выдающиеся, но не совсем подобающие способности девушки: «Ее часто видели задумчивою, иногда вдохновенною, но всегда почти скромною, любезною девицею, чуждою всяких притязаний на отличие. Особенно никто не мог предполагать в ней сочинительницы: она хранила под покровом глубочайшей тайны плоды своих поэтических восторгов: один г[осподин] Гроссгейнрих (ее преподаватель. — О. В.) слышал, как билось, как звучало сердце ее в часы священного жертвоприношения Искусству. Нет! Это была не ученая женщина: может быть, она должна была и умереть, чтобы не сделаться ею109109
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть]. Это было просто прекрасное создание, только поставленное на высшей ступени человечества. Она писала от избытка сил душевных; она хотела, чтобы ее некогда прочли и поняли: кто же и из ангелов не хотел бы, чтобы прочли и поняли его сердце? Так! Она была ангелом на земли, и умерла в семнадцать лет, чтобы не перестать быть им», – пишет литературный критик, редактор, цензор, в будущем доктор философии и профессор, а также известный мемуарист Александр Васильевич Никитенко (1804–1877) в 1835 году110110
Никитенко А. Елисавета Кульман // Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. СПб., 1835. Т. 8. С. 77.
[Закрыть].
Конечно, предположение, что девушка должна была умереть, дабы не сделаться в глазах своих знакомых «ученой женщиной», выглядит несколько преувеличенно и немного излишне патетически. Тем не менее подобное высказывание кажется вполне логичным, хоть и доведенным до абсурда завершением концепции, в соответствии с которой излишнее образование, а тем более интерес к наукам противоестественны в женщине.
Тем не менее в первой четверти XIX века упоминания об «ученых женщинах» начинают мелькать не только в частных письмах и публицистике, но и в художественной литературе, и в театре. Так, 28 ноября 1810 года на сцене одного из петербургских театров был сыгран небольшой отрывок из пьесы Мольера «Ученые женщины»111111
Арапов П. Летопись русского театра. СПб., 1861. С. 207.
[Закрыть]. Этот же отрывок вскоре был опубликован в «вольном переводе» в «Сочинениях» Ивана Ивановича Дмитриева (1760–1837)112112
Дмитриев И. И. Триссотин и Вадиус. Отрывок из Мольеровой Комедии: Les Femmes savantes // Дмитриев И. И. Сочинения Дмитриева. М.: в Универ. тип., 1810. С. 76–80.
[Закрыть] под названием «Триссотин и Вадиус». Пьеса Мольера «Ученые женщины», впервые сыгранная в Париже в театре Пале-Рояль 11 марта 1672 года и опубликованная через год, в 1673 году113113
Бояджиев Г. Н. Комментарии // Мольер Ж.-Б. Собр. соч.: В 2 т. М.: Худ. лит., 1957. Т. 2. С. 699.
[Закрыть], представляет собой злую и язвительную пародию как на «ученых» женщин, так и на ученых мужей (хоть и в меньшей степени). И. И. Дмитриев как раз перевел диалог между двумя героями-мужчинами, являвшийся сатирой скорее на ученых мужей, чем на ученых дам. Но сама постановка и последовавшая публикация могли привлечь внимание публики к пьесе, никогда ранее не шедшей в России, в то время как Мольер (как в переводах, так и в оригинале) был чрезвычайно популярен в стране в начале XIX века. Известный французский исследователь, автор монографии «Мольер в России» Ю. Патуйе писал об этом: «Театр в это время пользуется все возрастающим успехом. Пушкин бредит им со времен Царского Села, Грибоедов и его друзья пробуют свои силы в области драматургии; театралы с жаром спорят об авторах, пьесах и исполнителях»114114
Патуйе Юлий. Мольер в России. Берлин, 1924. С. 28.
[Закрыть], – отмечая, что Мольер служил «драгоценным источником» для театральных постановок и бенефисов, поскольку в нем не было ничего «ниспровергающего основы»115115
Там же.
[Закрыть]. По данным Ю. Патуйе, между 1802 и 1850 годами «…можно перечислить внушительное количество переводов, как полных, так и в отрывках, подражаний и переделок наиболее известных пьес Мольера». Патуйе также утверждал, что «образованные люди читают его в подлиннике, знакомство с его произведениями обязательно входило в программу воспитания дворянских детей; дед Пушкина, говорят, знал его наизусть; и когда сам Пушкин в стихотворении Городок, 1814 г., говорит об “исполине Мольере”, он высказывает не только свое личное, но и общепризнанное мнение»116116
Патуйе Юлий. Мольер в России. Берлин, 1924.
[Закрыть].
20 августа 1818 года состоялось первое полное представление пьесы «Ученые женщины» Мольера на российской сцене, в Большом театре С.‐Петербурга. Пьеса шла в переводе Ал. Гав. Волкова и была, по сведениям историка отечественного театра Пимена Николаевича Арапова (1796–1861), «…обставлена лучшими артистами»117117
Арапов П. Указ. соч. С. 267.
[Закрыть]. Таким образом, со знаменитой сцены в столице России устами лучших артистов было озвучено мнение любимого и уважаемого всеми автора о том, какое именно учение прилично женщине, в частности следующий монолог на эту тему одного из главных героев – Кризаля, с которым он обращается к своей супруге:
Все книги вечные, – на кой они нам бес?
Плутарх – ну, тот хоть толст, – для брыжей славный пресс.
Давно пора вам сжечь весь этот скарб ученый,
Науку завещав профессорам Сорбонны,
И, образумившись, освободить чердак
От длинной той трубы, что всех пугает так,
От сотни разных штук (смотреть на них досада!);
В дела луны совсем мешаться вам не надо.
Заботить должен вас хотя б немного дом,
Где все давным-давно уже идет вверх дном.
Не принято у нас (тому причин немало),
Чтоб девушка росла, учась, и много знала.
В привычках честности воспитывать детей,
Прислугой управлять и кухнею своей
И с экономией сводить свои расходы, —
Такой науки ей должно хватить на годы.
И далее по тексту118118
Мольер Ж.-Б. Ученые женщины / Пер. М. Тумповской // Мольер Ж.-Б. Собр. соч.: В 2 т. М.: Худ. лит., 1957. Т. 2. С. 556 и др.
[Закрыть]. Конечно, эти слова вложены в уста недалекого ретрограда, но при этом ретрограда доброго и здравомыслящего. Так что автор если и не разделял его точку зрения, то вполне мог ее одобрять. Кроме того, с момента написания пьесы до петербургской постановки 1818 года прошло 146 лет и та «мода на ученость» во Франции, над которой посмеялся Мольер, имела мало отношения к российской действительности. Однако учитывала ли все эти нюансы российская публика? Или просто смеялась, с удовольствием принимая пьесу любимого автора? Или постановка оказалась не такой уж успешной и оскорбила примерно половину из числа присутствовавших зрителей, то есть женщин? Как ни странно, но это последнее вполне возможно, в особенности потому, что после 1818 года пьеса Мольера «Ученые женщины» не ставилась на сцене петербургских театров вплоть до 1890 года. В Москве, правда, в Малом театре она была поставлена вновь несколько раньше, в 1877 году119119
Бояджиев Г. Н. Комментарии… С. 699.
[Закрыть], и, заметим, не переводилась на русский язык. Уже в 1872 году писатель, основатель и секретарь «Общества русских драматических писателей» Владимир Иванович Родиславский (1828–1885) мог смело утверждать, говоря о переводе А. Г. Волкова: «Это единственный, сколько нам известно, перевод комедии Les femmes savants на русском языке. На Московской сцене он не шел и не был напечатан. К сожалению, я не имел в руках этого перевода и ничего не могу сказать о нем»120120
Родиславский В. И. Мольер в России // Русский вестник. 1872. № 3. С. 65.
[Закрыть].
Но оказала ли постановка 1818 года влияние на убеждения молодых светских людей, завсегдатаев светских балов и салонов, молодых поэтов, писателей, публицистов, создававших своими насмешливыми высказываниями и язвительными публикациями «общественное мнение»? Очень даже может быть, что и оказала.
В феврале – октябре 1824 года А. С. Пушкин работает над третьей главой «Евгения Онегина»121121
См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Л., 1983. С. 225.
[Закрыть], в которую включает знаменитую XXVIII строфу:
Не дай мне бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шали
Иль с академиком в чепце!
в одночасье сделав образ «академика в чепце» смешным в глазах своих читателей, то есть всего образованного общества. Но кто были эти женщины, подвергавшиеся насмешкам молодых светских щеголей за свои «неженские» увлечения науками? Можно ли сегодня восстановить их имена? Сохранились ли какие бы то ни было следы их деятельности?
Некоторые современные филологи, в том числе доктор филологических наук Н. В. Забабурова, предполагают, что А. С. Пушкин изобразил математика княгиню Евдокию Ивановну Голицыну (1780–1850)122122
Забабурова Н. Ночная княгиня // RELGA – научно-культурологический журнал. 1999. № 18 [24]. URL: http://www.relga.ru.
[Закрыть]. С другой стороны, Ю. М. Лотман полагал, что в данном отрывке речь идет о поэтессе Анне Петровне Буниной (1774–1828)123123
Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Л., 1983. С. 225.
[Закрыть]. Не вступая в прения с профессиональными мнениями филологов (хоть и столь различными), рискнем все же предположить, что в упомянутой строфе А. С. Пушкин мог создать собирательный образ светской дамы, интересы которой простирались дальше нарядов, сплетен и балов. Будучи знакомым и с Е. И. Голицыной, и с А. П. Буниной, конечно, зная о З. А. Волконской (если к этому моменту еще не был с ней знаком лично), об увлекавшейся естественными науками А. А. Турчаниновой и, вполне может быть, о других, поэт со свойственной ему наблюдательностью и проницательностью заметил и зафиксировал явление, видимо еще новое для российского общества, но, несомненно, уже присутствовавшее в его жизни и обращавшее на себя внимание окружающих, – появление «ученой дамы». В его стихах отразилось скептически-насмешливое отношение общества к богатым, прекрасно образованным светским красавицам, пожелавшим выйти из образа дамы, чье главное предназначение – служить изысканным украшением гостиной. Это к ним можно отнести высказывание В. О. Михневича, объяснявшего полное, на его взгляд, отсутствие литературных «памятников нерукотворных», созданных российскими женщинами, следующим образом: «Это <…> следует объяснить не недостатком талантливости и умственного развития в среде образованных русских женщин минувшего столетия, а тем, что женщинам даровитым, умным и развитым, которые могли бы, при других условиях, прославить свои имена плодотворной творческой деятельностью, совершенно чужда была тогда сама идея женского профессионального труда на каком бы ни было поприще и всего более – на научно-литературном. Вследствие этого, дарования и знания либо заглушались в выдающихся, богато одаренных природой женских натурах суетной светской жизнью, либо растрачивались на дилетантские пустяки»124124
Михневич В. О. Указ. соч. С. 244.
[Закрыть]. И в этом жестком и хлестком высказывании, как нам кажется, есть приличная доля истины. Сама обстановка жизни светской дамы – безусловно модной красавицы и души литературного и светского салона, изысканной, блестящей и безупречной – придавала ей в глазах окружающих оттенок некоторой поверхности, несерьезности. Ее повседневную жизнь сковывали десятки неписаных, но при этом жестких правил поведения, пренебрежение которыми могло дорого обойтись.
И тем не менее именно среди русских аристократок (преимущественно титулованных) в первые десятилетия XIX века появляется интерес к науке, возможно поверхностный, но при этом декларируемый открыто. Они не просто приглашают в свои салоны ученых и слушают их речи, поощряя рассказчика доброжелательной улыбкой. Нет. Они не стесняются высказывать собственное мнение по предметам очень специальным. Они заходят даже так далеко, что публикуют свои собственные книги, и не романтические повести или печальные стихи, к которым общество сумело уже как-то привыкнуть, а философские и математические размышления. Привыкнув к созданному самим обществом образу «прекрасных и всевластных королев», они осмеливаются дискутировать с академиками, совершенно не желая понимать, что их власть заканчивается за дверью их гостиной. Неудивительно, что подобное поведение встречается с неодобрением, что титул «ученой дамы», еще такой новый, приобретает презрительный и пренебрежительный оттенок. Неудивительно, что ученые мужи рекомендуют своим сиятельным патронессам избегать этого прозвания. Тем не менее неодобрение светского общества не помешало российским женщинам заниматься науками, и занятия эти, как мы увидим далее, принимали самые разнообразные формы.
Глава 3
«Мы все учились понемногу…», или Естественно-научное образование российской благородной барышни в первой половине XIX века
Г. Медер имел двух дочерей… Ему была обязана Елисавета уроками рисования, танцования и музыки, и уроками ботаники, минералогии, физики и математики, которые он преподавал сам.
К. Гросгейнрих. Елисавета Кульман и ее стихотворения. 1849
Однако, чтобы проявлять более или менее серьезный интерес к естественным и математическим наукам, необходимо иметь соответствующее образование. В фундаментальных работах историка женского образования XIX века Е. О. Лихачевой самым подробным образом рассмотрены как существовавшие концепции женского образования, так и программы средних женских учебных заведений – пансионов, различных институтов благородных девиц. К сожалению, не из воспитанниц институтов вышли известные нам любительницы наук первой половины XIX века – это были представительницы аристократии, получавшие домашнее образование, о составе которого известно на сегодняшний день гораздо меньше. Конечно, «художественная» часть этого обязательного образования обсуждалась достаточно подробно – изучение иностранных языков, музыки и танцев, рукоделия, но вот об изучении предметов естественно-научного цикла и математических в курсах домашнего женского образования обычно не упоминается. Значит ли это, что их не изучали? Рассмотрим этот предмет несколько более подробно.
Именно публицистические статьи, публиковавшиеся в общественно-политических журналах, так же как и художественные произведения начала – первой четверти XIX века повлияли в том числе и на современные представления о характере образования, получавшегося российскими женщинами дворянского происхождения на протяжении всего XIX века (кроме, может быть, последних его десятилетий). В общественном мнении современников, перешедшем с течением времени на страницы исторических исследований, образование молодых благородных женщин соответствовало их будущей жизненной роли хозяйки дома, супруги и матери и поэтому просто не могло не быть крайне поверхностным. Больше других мы обязаны этими нашими представлениями Александру Сергеевичу Грибоедову.
В сентябре 1823 года А. С. Грибоедов впервые читал свою только что написанную комедию «Горе от ума» в литературных кругах Москвы. Летом 1824 года – в аристократических и литературных салонах Петербурга125125
Пиксанов Н. К. Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» // Грибоедов А. С. Горе от ума. М.: Наука, 1969. Литературные памятники. С. 255.
[Закрыть]. И знаменитое поныне высказывание Фамусова:
стало всеобщим источником информации о том, чему именно учили московских барышень в первые десятилетия XIX века и, по экстраполяции, всех вообще российских женщин благородного происхождения. Отголоски этих представлений попали не только в многочисленные публицистические статьи второй половины XIX века, но даже в исторические исследования ученых века ХХ. Например, крупный историк декабризма Элеонора Александровна Павлюченко в своей замечательной монографии «Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер» пишет о занятиях ссыльных декабристов науками: «Женщины воодушевляли мужчин на творчество, и в этом их немалая заслуга перед историей. <…> конечно, к “серьезным занятиям” (историей, физикой, фортификацией и т. д.) женщины не допускались. Да они и не были к этому подготовлены»127127
Павлюченко Э. А. Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер. М.: Мысль, 1988. С. 31.
[Закрыть]. «Не допускались» и «не были подготовлены» – две совершенно разные вещи. Для Э. А. Павлюченко «не были подготовлены» представляется чем-то само собой разумеющимся, хотя несколькими страницами ранее она сама замечает по другому поводу: «Случалось, укрощало администрацию и уголовников само обаяние молодых образованных128128
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть] женщин»129129
Павлюченко Э. А. Указ. соч. С. 29.
[Закрыть]. Так «образованных» или «не подготовлены»?
Кажется, что некоторая неразбериха в этом вопросе присутствовала уже в самом начале XIX века. В той же знаменитой комедии «Горе от ума» Фамусов (и мы все, знающие его высказывания с детства) прекрасно осведомлен, чему именно он учил свою дочь. Но вот всего через несколько страниц, когда Чацкий начинает ругать пристрастие москвичей к учителям-иностранцам, вдруг выясняется, что у несомненно считающегося образованным мужчины и юной девушки были, оказывается, одни и те же учителя и, более того, учились-то они вместе:
обращается Чацкий к Софье. А если учились они вместе, то и образование у них должно быть примерно одинаковым: Чацкий ведь не оканчивал университетов, по окончании домашнего воспитания он служил в гвардии.
Действительно, в различных воспоминаниях, оставшихся нам от первой четверти XIX века, можно встретить упоминания о том, что при доминировавшем в этот период домашнем образовании, по разным причинам, родные, двоюродные братья и сестры, а иногда и просто соседские дети обучались вместе. Так, знаменитый впоследствии ученый, академик Императорской академии наук К. М. Бэр (1792–1876) писал, что при большом количестве в семье разновозрастных детей все они по необходимости учились вместе вначале у одной гувернантки, а потом у одного учителя. В своей автобиографии он вспоминал об этом преподавателе: «Господин Штейнгрюбер так любил математику и обладал такими педагогическими дарованиями, что заинтересовал курсом математической географии даже обеих девочек, хотя моя двоюродная сестра не отличалась ни интересом к знаниям, ни способностями»131131
Бэр К. М. Автобиография. Б.м.: Изд. АН СССР, 1950. С. 57.
[Закрыть]. Екатерина Ивановна Раевская (1817–1899), по возрасту принадлежа уже к следующему поколению, вспоминала, что обучалась вместе с братом, потому что таково было желание ее матери Софьи Гавриловны Бибиковой (1787–1856). «Брат старший, Александр, воспитывался со мною, – пишет она, – вместе мы играли, вместе учили уроки. Брат учился математике, латинскому языку, и я с ним по собственной охоте всему этому училась»132132
Раевская Е. И. Воспоминания Екатерины Ивановны Раевской // Исторический вестник: Историко-литературный журнал. 1898. Декабрь. С. 945.
[Закрыть].
Так какое же образование получали благородные российские барышни? Похоже, их современники-мужчины, повлиявшие и на нашу точку зрения по этому вопросу, сами находились в замешательстве. Причем А. С. Грибоедов не был единственным. Другой наш великий поэт и общепризнанный эксперт во всем, что касалось нравов его эпохи, А. С. Пушкин писал в «Евгении Онегине» об увлечениях юной, еще незамужней Татьяны Лариной:
Ю. М. Лотман, комментируя эти строки, счел нужным остановиться на том, кем был английский романист Самуил Ричардсон (1689–1761), создатель знаменитого литературного героя, заслужившего титул «идеала всех мужей», Грандисона, однако не посчитал необходимым прокомментировать пассаж о Руссо, ставя тем самым этих двух деятелей литературы на одну доску. Что довольно-таки странно, поскольку вряд ли можно сопоставить, во всяком случае в образовательном плане, чтение сентиментальных романов и чтение романов Руссо, не говоря уже о других произведениях этого последнего.
Таким образом, если допустить осторожное предположение, что в первой четверти XIX века начальное и среднее домашнее образование дворянских мальчиков и девочек, по крайней мере в отдельных случаях, могло быть примерно одинаковым, то распространенный миф о «недостаточном» по сравнению с мужчинами образовании дворянских девушек был не чем иным, как именно мифом, порожденным официальной пропагандой, а также опасениями, которые, на наш взгляд, блестяще сформулировал автор «Вестника Европы» в рецензии на очередную книгу графини де Жанлис134134
Genlis de. De l’influence des femmes fur la literature Françaife comme protectrices des lettres et comme auteurs, ou Précis de l’hiftoire des femmes Françaifes les plus celebres. Par M-me de Genlis. Un Vol. A. Paris, 1811.
[Закрыть] в 1811 году: «Упражнение в науках и словесности есть ли необходимая принадлежность женщины? Власть ее не ограничивается ли кругом домашнего хозяйства и семейственных обязанностей? <…> Ученая женщина захочет ли заниматься мелочами домашнего хозяйства? Имея мужа, не столь как сама просвещенного135135
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть], не вздумает ли иногда нарушить закон, предписывающий ей почтение и покорность?»136136
Краткая история славнейших Французских женщин // Вестник Европы. 1811. Ч. LIX (59). № 17 (сентябрь). С. 47.
[Закрыть]
Вообще мысль о том, что молодые дворянские девушки более образованны, чем их ровесники-мужчины, мелькает в публицистических статьях первого десятилетия XIX века. И, как правило, в одном и том же контексте: «Скажите мне, как можно хотеть, чтобы девица, которая провела первые годы свои посреди искусств, посреди художников, посреди похвал и ласкательств, не была горда и тщеславна? Как хотеть, чтобы она повиновалась мужу, не столь как она сама обработавшему свои способности137137
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть], потому что юношеские годы свои провел он в армии?»138138
Л..а. Д…а. О воспитании женщин // Вестник Европы. 1811. Ч. LVII (57). № 10. С. 149.
[Закрыть] Следует ли понимать, что в то время, как молодой человек призван служить своему отечеству, молодая девушка имеет возможность получать образование и развивать свои способности? Конечно, публицисты здесь немного лукавят: в том возрасте, в котором дворянские юноши отправлялись служить в армию, дворянские девушки уже выходили замуж и вскоре становились матерями. Тем не менее такое ли уж поверхностное образование получали юные аристократки, особенно в области естественных и математических наук, как это принято было считать? К сожалению, наши источники по этому предмету более чем скудные, особенно в том, что касается первой четверти XIX века.
В отличие от казенных и даже частных учебных заведений при домашнем обучении, как правило, не создавалось никакой делопроизводственной документации, которая могла бы быть нам полезна. Часто сохранившиеся сведения фрагментарны и очень кратки. Прекрасный пример этому представляют сведения об образовании, полученном известной поэтессой Анной Петровной Буниной (1774–1828), известной в обществе своим интересом к наукам и эксцентричностью поведения. Принадлежа по рождению к одному из древнейших российских дворянских родов, она рано осталась сиротой, все детство жила в деревне, не получив никакого образования, кроме самого элементарного (что бы это ни означало). Однако по достижении совершеннолетия, получив доступ к завещанному отцом состоянию, она в 1802 году переехала в Петербург и потратила практически все имевшиеся у нее деньги на учителей. Как пишут современные биографы А. П. Буниной, она «…стала изучать английский, французский, немецкий языки, физику, математику139139
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть], П. И. Соколов, известный профессор филологии140140
Петр Иванович Соколов (1764–1835) – писатель и журналист; с 1793 г. – член Российской академии, с 1802 г. – ее непременный секретарь; с 1819 г. – библиотекарь Петербургской академии наук. А. П. Бунина не была единственной ученицей П. И. Соколова. Например, он преподавал русский язык и литературу будущему поэту и декабристу князю А. И. Одоевскому (1802–1839). Вот что пишет биограф этого последнего, И. А. Кубасов: «П. И. Соколов, – человек, если и не отличавшийся даровитостью, то обладавший солидными знаниями и языка, и литературы, в своем роде человек универсальный и начитанный; без сомнения, он мог научить Одоевского языку и вообще дать немало разносторонних познаний; Одоевский писал безукоризненно грамотно и излагал свои мысли на русском языке не хуже, чем на французском, которым владел блестяще» (Кубасов И. А. А. И. Одоевский (Биографический очерк) // Одоевский А. И. Стихотворения и письма. Воспоминания об А. И. Одоевском. М., 2003. С. 12).
[Закрыть], преподавал ей литературу, так же как и Борис Бланк141141
Бланк Борис Карлович (1769–1826) – поэт. В 1930 г. К. Я. Грот писал о нем, делая доклад в Обществе древней письменности: «Борис Карлович был небезызвестным, очень плодовитым, “неистощимым”, как его прозывали, но довольно бесталанным стихотворцем уже вырождавшейся сентиментальной школы: он был всего на 5 лет старше А. П. [Буниной], но, конечно, мог быть ее руководителем в литературных сферах» (Грот К. Я. Поэтесса Анна Петровна Бунина (К 100-летней годовщине ее смерти 4 декабря 1829 г.) // С.-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 281. Оп. 1. Д. 12. Л. 128, 129, 137–186. http://www.ostrov.ca/kgrot/ap_bunina.htm).
[Закрыть], ее племянник и коллега-поэт»142142
Dictionary of Russian Women Writers / Edited by M. Ledkovsky, C. Rosental, M. Zirin. London, 1994. P. 108.
[Закрыть]. Источник этих сведений, правда, не совсем ясен. Историк-славист Константин Яковлевич Грот (1853–1934) в биографическом очерке, посвященном А. П. Буниной, отмечал, что помимо ее собственных обращенных к А. С. Шишкову стихов,
Достигши совершенных лет,
Наследственну взяла от братьев долю,
Чтоб жить в свою мне волю.
Тут музы мне простерли руки!
Душою полюбя науки,
Лечу в Петров я град,
Наместо молодцов и франтов,
Зову к себе педантов.
Но ах! науки здесь сребролюбивы,
Мой бедный кошелек стал пуст.
Я тотчас оскудела143143
Грот К. Я. Поэтесса Анна Петровна Бунина (К 100-летней годовщине ее смерти 4 декабря 1829 г.) // С.-Петербургский филиал Архива Российской академии наук. Ф. 281. Оп. 1. Д. 12. Л. 128, 129, 137–186. http://www.ostrov.ca/kgrot/ap_bunina.htm.
[Закрыть].
у нас нет никаких сведений об этом периоде жизни А. П. Буниной: «Подробнее об условиях и обстоятельствах детства А. П., а также ее учения мы, к сожалению, почти ничего не знаем», – пишет и К. Я. Грот144144
Там же.
[Закрыть]. Однако само стремление А. П. Буниной к образованию не подлежит сомнению. По сведениям близкого друга ее племянников Эразма Ивановича Стогова (1797–1880), историка Сибири и автора воспоминаний, это стремление учиться не покинуло ее и в последующие годы. Э. И. Стогов пишет: «Могу засвидетельствовать, что она не переставала учиться»145145
Стогов Э. Очерки, рассказы и воспоминания Эразма Стогова. VI: П. Н. Семенов и А. П. Бунина // Русская старина. Ежемесячное историческое издание. 1879. Т. 24. № 1–4. С. 52.
[Закрыть]. Мы не располагаем информацией о том, сохранился ли ее юношеский интерес к физике и математике в более зрелом возрасте (если предположить, что сведения биографов точны и такой интерес вообще имел место). Тем не менее впоследствии она серьезно и профессионально занималась литературой, в том числе и теорией литературы. Так, в 1808 году А. П. Бунина перевела с французского и опубликовала работу аббата Шарля Батте (1713–1780) «Правила поэзии», добавив к ней сведения о российском стихосложении146146
Баттё Ш. Правила поэзии. Сокр. пер. аббата Батё. С присовокуплением российского стопосложения. СПб., 1808.
[Закрыть], бесповоротно заслужив звание «ученой».
А. П. Бунина, безусловно, была человеком выдающимся, выбивающимся из ряда. Интереснее было бы, наверно, посмотреть на женщину, исполнявшую в жизни роль супруги и матери, предписанную ей общественной моралью, не блиставшую никакими особыми талантами. Какое образование получала она?
К нашей радости, сохранились, например, некоторые учебные материалы и записи Марии Николаевны Толстой, рожденной княжны Волконской (1790–1830), прославившейся только тем, что она была матерью Л. Н. Толстого (!), позволяющие в общих чертах судить о ее обучении. В частности, сохранились две тетради, первая из которых озаглавлена: «Некоторые примечания, ведущие к познанию хлебопашества в сельце Ясной Поляне»; и вторая, несколько большая по объему: «Примечания о Математической, Физической и Политической Географии»147147
Толстой С. Л. Мать и дед Л. Н. Толстого. Очерки жизни, дневники, записки и письма по неизданным материалам. М., 1928. С. 42.
[Закрыть]. С. Л. Толстой описывает ее содержание следующим образом: «На обложке, по видимому рукой Николая Сергеевича148148
Имеется в виду Н. С. Волконский, отец М. Н. Толстой.
[Закрыть], написано: “Для княжны Волконской”. Сначала идет вступление: § 1. География есть описание земли. § 2. Земля (шар земной) есть тело почти шарообразное, считающееся между планетами и т. д. § 3. География разделяется на 3 части: 1) на математическую, 2) на физическую, 3) на политическую и т. д. Затем идет Отделение первое – “о математической географии”, “о начале разделения Астрономии в разных системах мира”. Тут же даются определения системам мира: Пифагора, Платона и Птолемея, система Египтян, система Коперника, Тихо-Багрова149149
Так в тексте. — О. В.
[Закрыть]». Затем даются объяснения по Копернику – «О звездах», «о планетах», «о земле». Следующий отдел посвящен «Политической географии». В § 1 говорится: «Государства управляются владетелями или светскими или духовными: а) между светскими примечания достойны Императоры, Короли, Князья, Курфюсты, Ерцгерцоги» и т. д., б) между духовными: Папа со своими кардиналами, Архиепископы, Епископы, Аббаты или Игумены». Затем идут характеристики «деспотического или самодержавного правления», «монархического или самодержавного», «аристократического» и «демократического или народного», в котором «законодательная власть зависит от всего народа». Кончаются записки кратким описанием Европы и России150150
Толстой С. Л. Указ. соч. С. 42–43.
[Закрыть].
Так же сохранилась и опубликована «Дневная запись для собственной памяти», сделанная М. Н. Толстой во время ее поездки в С.‐Петербург летом 1810 года, из которой видно, что во время своего первого пребывания в столице империи молодая княжна вместо посещения светских мероприятий и модных лавок посетила Биржу, Эрмитаж, Кунсткамеру, шпалерную фабрику, Бертову фабрику, где осмотрела паровую машину, чугунный мост, дом под названием «паноптикум», в котором работало несколько тысяч мастеровых и также помещалась паровая машина и другие механизмы, стеклянную фабрику, фарфоровую фабрику, Александровскую чулочную фабрику, Петропавловскую крепость, Петергоф, где осматривала сады и фонтаны, и, наконец, Академию художеств151151
Волконская М. Н. Дневная запись для собственной памяти // Толстой С. Л. Мать и дед Л. Н. Толстого. М., 1928. С. 78–109.
[Закрыть].
Современные литературоведы не сомневаются, что прототипом одной из главных героинь романа Л. Н. Толстого «Война и мир», княжны Марьи Болконской, является мать писателя Мария Николаевна Толстая, урожденная Волконская, а знаменитая сцена с описанием урока княжны Марьи, который дает ей отец (часть 1, раздел XXII), написана на основании реально происходивших событий152152
См., например: Толстой С. Л. Указ. соч. С. 43; Гусев Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год. М., 1954. С. 44–45.
[Закрыть]. Напомним, действие происходит в 1812 году. Старый князь Николай Андреевич Болконский, который, по словам Л. Н. Толстого, считал, «что есть только две добродетели: деятельность и ум», сам занимался воспитанием дочери и, «чтобы развить в ней обе главные добродетели, давал ей уроки алгебры и геометрии153153
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть] и распределял всю жизнь ее в беспрерывных занятиях»154154
Толстой Л. Н. Война и мир. М., 1955. Т. 1. С. 113.
[Закрыть].
И похоже, что случай М. Н. Толстой был не единственным. Екатерина Ивановна Раевская (1817–1899) посчитала нужным описать необычные для ее времени и окружения (как ей казалось) образование и образ мыслей своей матери, Софьи Гавриловны Бибиковой (1787–1856), почти ровесницы М. Н. Толстой. Вторая дочь из семнадцати детей екатерининского генерала, вышедшего в отставку в 1783 году в чине генерал-майора Гаврилы Ильича Бибикова (1743–1803) и его супруги Екатерины Александровны, урожденной Чебышевой (1767–1833), Софья Гавриловна, как и все остальные дети в семье, обучалась у иностранных гувернанток, но не только у них. «Пока дедушка был жив, – пишет Е. И. Раевская, – он следил за уроками, даже некоторые уроки старшим двум дочерям давались при нем, в его кабинете. Но после него вряд ли кто о них заботился. Из всех дочерей одна матушка опередила свой век. Она мне говорила, что умный и образованный отец ее, которого она лишилась на четырнадцатом году от рождения, до тех пор постоянно держал ее при себе, и что его влиянию она обязана любовью своей к науке155155
Курсив наш. — О. В.
[Закрыть]»156156
Раевская Е. И. Воспоминания Екатерины Ивановны Раевской // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. 1898. Ноябрь. С. 548.
[Закрыть]. Трудно понять, что подразумевает здесь Е. И. Раевская под словом «наука». Правда, некоторые ее последующие высказывания позволяют отчасти расшифровать это. «С молодых лет матушка училась сама, – пишет далее Е. И. Раевская, – а впоследствии обучала меньших сестер и брата Илью… Будучи молодой девушкой, матушка читала все тогдашние исторические и философские книги, за что и выносила немало насмешек от родных. Конечно, это было уже после смерти любившего ее образованного отца»157157
Там же.
[Закрыть]. По словам мемуаристки, родственники даже прозвали ее мать «Вольтером», что звучало в их устах очень обидно. Однако молодая женщина не обращала на это внимания: «Но матушку не смущали эти насмешки и пересуды: она продолжала твердо идти своим путем», – пишет ее дочь158158
Раевская Е. И. Указ. соч. С. 548.
[Закрыть]. В другом месте она добавляет: «В свободное время матушка круглый год много читала, всего более исторических, философских книг, из литературы же только выдающихся писателей. Пустых романов я у нее в руках никогда не видала. <…> Отец в шутку нам говаривал: “O! maman sait tout et encore quelque chose” (“О! мама знает все и еще кой-что в придачу”»)159159
Там же. С. 953.
[Закрыть], подчеркивая в то же самое время, что любимое занятие матери было скорее редким исключением среди ее ровесниц, чем правилом: «Тогдашние же барыни аристократки не занимались рукоделием по примеру прабабушек своих, сидевших за прялками в высоких теремах. И чтением они не особенно интересовались; матушка моя была в свое время редким исключением», – замечает она160160
Там же. Ноябрь. С. 555.
[Закрыть].
Но так ли это? Анна Петровна Бунина (1774–1828), Софья Гавриловна Бибикова (1787–1856), Мария Николаевна Толстая (1790–1830)… Возможно, этот ряд можно продолжить, было бы желание.
Существуют данные, указывающие, что уже при жизни следующего поколения, то есть дочерей упомянутых нами дам и их ровесниц, преподавателями женщин-аристократок, случалось, выступали академики и университетские профессора.
Например, сохранились подробные сведения об образовании, полученном начинающей поэтессой Елизаветой Борисовной Кульман (1808–1825), к сожалению очень рано умершей. Возможно, именно поэтому люди, хорошо ее знавшие, захотели оставить подробное описание ее жизни, а поскольку жизнь эта главным образом состояла из обучения, то мы имеем в нашем распоряжении очень полный и дотошный отчет. Ее преподавателями были доктор права Карл-Фридрих фон Гроссгейнрих (1783–1860), а также специалист в области геологии и горного дела Петр Иванович Медер (1769–1826), бывший в 1818–1826 годах командиром Горного кадетского корпуса в С.‐Петербурге.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
