Текст книги "Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи"

Видимо, ответ академика Фуса не удовлетворил княгиню, потому что уже 3 сентября 1835 года она вновь писала в Академию, предположительно М. В. Остроградскому: «Я получила письмо от г-на Фусса в ответ на мое письмо. В нем он сообщил, что в Академии получен экземпляр “Анализа силы” и что господа академики поручили вам изучить “приложения” и высказать им ваше мнение. Но ваше мнение уже высказано. Вы заметили, что эти вычисления заслуживают глубокого анализа, а затем вы добавили, что вы их поняли и считаете их новыми». И продолжала, пытаясь как можно точнее объяснить свои пожелания: «Должна заметить господам академикам, что я просила помощи геометров, только для того, чтобы облегчить истолкование этих вычислений. Назначили людей, которых я знаю. Я далека от того, чтобы претендовать на открытие. Я имела целью анализ и считаю его точным, поскольку не позволяю увлечь себя гипотезами. Тот, кто не занимался этим, может не знать, но невозможно, чтобы Академия не осознавала серьезности вопросов, толкуемых в этих беседах. Отослав этот экземпляр в Академию, я не просила об изучении всего тома, а только приложений. Если же хотят заняться другими вопросами, содержащимися в этой 1-ой части, было бы желательно, чтобы это не было поверхностно, чтобы их обсудили в строгой записке и позаботились бы о том, чтобы отказ был мотивирован и чтобы было объяснено, почему их не приняли к [рассмотрению]»334334
  Голицына Е. И. Письмо [М. В. Остроградскому]. 3 сентября 1835 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 1. Оп. 3. Д. 81. Л. 245, 246, 246 об.


[Закрыть].

Как следует из протоколов академической конференции (§ 415 за 1835 год), М. В. Остроградский ознакомил коллег с этим письмом Е. И. Голицыной, заметив далее: «Поскольку г-жа княгиня заявила в своем письме, что просит у Академии только анализа приложений, он счел себя свободным от доклада, который от него потребовала Академия, полагая провести рабочую конференцию по вопросу г-на Брашмана»335335
  Протоколы Конференции Академии наук. 1835 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 1. Оп. 1а. Д. 52. Л. 99 об., 100.


[Закрыть]. Княгиня, однако, была настойчива. Она еще дважды писала академику Фусу, пытаясь добиться желаемого ответа. Наконец, на очередном собрании академической конференции было решено следующее: «Секретарь прочел письмо, в котором г-жа княгиня Голицына просит подвергнуть суждению Академии определение, данное ею дифференциальному анализу на стр. 10–13 ее небольшого сочинения “Анализ силы”, – отмечено в § 434 «Протоколов Конференции Академии наук. 1835 г.». – Она желает знать, предпочтет ли или нет Академия это определение тому, что принято. После того как секретарь прочитал цитированные страницы, Академия приняла решение ответить г-же княгине, что не находит никакой необходимости изменить определение дифференциального исчисления в том общем виде, в каком оно получено. Кроме того, было отмечено, что на цитированных страницах она [Академия] не нашла ничего такого, что могло бы сойти за определение, в том смысле как это принято в математике и логике»336336
  Протоколы Конференции Академии наук. 1835 г. … Ф. 1. Оп. 1а. Д. 52. Л. 101.


[Закрыть]. Можно предположить, что это был не совсем тот ответ, на который надеялась княгиня.

Анонимный биограф Е. И. Голицыной упоминает также о том, что математик академик В. Я. Буняковский (1804–1889) написал официальный отзыв на ее книгу, предварительно не только прочитав ее, но и обсудив с автором, возможно даже на заседании Академической конференции. Приведенная в опубликованной биографии цитата из рецензии В. Я. Буняковского, полная версия которой, к сожалению, не была нами обнаружена, лишена и восторженности, и подобострастности обеих, упомянутых нами журнальных рецензий. «Голицына барыня умная, – писал В. Я. Буняковский, – но в сочинениях своих, к сожалению, не обнаруживает ничего математического. Мне предписано было рассмотреть ее сочинение и сделать сообщение. Я поставил Евдокии Ивановне два вопроса, на которые она не сумела дать ответа. Это занесено было в протокол, и математика не обогатилась новыми идеями. Сказать правду, я удружил ей такими вопросами, на которые, уверен был, что она не ответит, потому что барыня хватила через край»337337
  Цит. по: С. Д. Княгиня Е. И. Голицына // Русский архив. 1891. № 1. С. 158.


[Закрыть]. К сожалению, достоверность этих сведений не подтверждается документами. В архивных материалах Академии наук нам не удалось обнаружить никакого упоминания о том, что В. Я. Буняковскому также поручалось оценить работу княгини. Возможно, анонимный биограф по какой-то причине перепутал имена В. Я. Буняковского и М. В. Остроградского.

Тем не менее княгиня получила ответ на свой вопрос, хоть, может быть, и не такой, которого она ждала. Однако подобная суровая оценка ученых мужей не смутила Евдокию Ивановну, и в 1844–1845 годах в Париже она выпустила в свет второе издание своей работы338338
  Galitsina E. De l’analyse de la force / 2 edition. Paris, 1844; 1845.


[Закрыть]. В 1846 году книга была опубликована в Лондоне по-английски под названием «The analysis of force»339339
  Golitsyna Evdoksia. The analysis of force. London, 1846.


[Закрыть]. В том же году увидела свет еще одна ее работа: «A poetical fragment on partial gravitation», название которой можно перевести как «Поэтический фрагмент о частичной гравитации»340340
  Golitsyna Evdoksia. A poetical fragment on partial gravitation. London, 1846.


[Закрыть]. К сожалению, составить даже примерное представление о содержании этой последней работы нам не удалось, настолько редкой сегодня является эта книга.

Русский биографический словарь сообщает: «В последние годы жизни Е.И. подолгу жила в Париже, продолжая и здесь свои философско-математические занятия»341341
  Русский биографический словарь… С. 214.


[Закрыть]. Сохранились сведения о том, что Евдокия Ивановна общалась с членами Парижской академии. П. А. Вяземский писал об этом с приличной долей презрения: «Разумеется, русская княгиня, к тому же богатая, легко отыскала в ученой Парижской братии усердных приверженцев и деятельных сотрудников, – и добавлял, имея в виду математику: – Она в это время издала на французском языке несколько брошюрок по этим темным и головоломным предметам»342342
  Вяземский П. А. Указ. соч. С. 4.


[Закрыть]. Надо заметить, что П. А. Вяземский был не одинок в своем отношении к Е. И. Голицыной. Советский историк математики Игорь Георгиевич Зенкевич в книге, посвященной женщинам-математикам, пишет о ней: «Дочь сенатора, княгиня, получившая прекрасное образование, она принадлежала к тому обществу, которое придерживалось взгляда о том, что “ученость не следует впускать в гостиную”. В этом обществе Голицыну третировали, считали “пропащей женщиной” только потому, что она “сочиняла книги”»343343
  Зенкевич И. Г. Судьба таланта. (Очерки о женщинах-математиках). Брянск, 1968. С. 24.


[Закрыть].

Мы видели из изложенного выше, что такая оценка не совсем справедлива, хотя и нелицеприятных слов в свой адрес, можно предположить, княгиня слышала немало. Евдокия Ивановна Голицына умерла 18 января 1850 года и была похоронена в Александро-Невской лавре. О научной оценке ее трудов современниками мы рассказали; потомки так и не потрудились оценить их заново. Тем не менее, даже если почтенные академики были правы и в книге княгини не содержалось ничего нового с точки зрения математической, она все равно была первой в России женщиной (других имен мы сегодня не знаем), посмевшей попросить или скорее потребовать от Академии экспертной оценки своей работы, а ее книга – первым в истории Петербургской академии наук научным сочинением женщины, обсуждавшимся в заседании Академической конференции.

Глава 7
Женщины-ученые и их работы на страницах российских общественно-литературных журналов в первой половине XIX века

Нет! Это была не ученая женщина: может быть, она должна была и умереть, чтобы не сделаться ею.

А. В. Никитенко. Елисавета Кульман. Библиотека для чтения. 1835 г.

Увлечение благородных российских дам науками в первой половине ХIX века не прошло совсем не замеченным обществом и в какой-то степени отразилось в публикациях на страницах «толстых» журналов. Выше мы упоминали и цитировали публикации 1830 года в «Дамском журнале», ведшем тогда специальную рубрику «Материалы для истории русских женщин-авторов», в которой были опубликованы биографии целого ряда женщин, в том числе некоторых интересовавшихся естественными и математическими науками344344
  Материалы для истории русских женщин-авторов (продолжение) // Дамский журнал. 1830. Т. 29. № 13. С. 196–197, 197–198; 1830. Т. 30. № 21. С. 120–121.


[Закрыть]. Надо сказать, что тон этих публикаций был очень уважительным. Правда, репутация самого журнала в литературных кругах была невысока, а его издатель, князь Шаликов, подвергался постоянным нападкам и насмешкам со стороны других журналов и литераторов.

В 1835 году журнал «Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод» опубликовал пространную статью А. В. Никитенко, посвященную подробнейшей биографии Елизаветы Кульман – юной девушки-вундеркинда, потрясающего знатока языков, переводчицы и поэтессы, умершей в 17 лет345345
  Никитенко А. В. Елисавета Кульман // Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1835. Т. 8. С. 39–85.


[Закрыть], которую мы также уже упоминали выше. Статья полна искреннего восхищения удивительной юной женщиной. Она начинается словами: «Елисавета Кульман принадлежит к лицам, которых имена удерживаются в памяти, как прекрасное местоположение там, где оно встречается редко, как светлый день во глубине нашего мрачного и неприязненного Севера. Она – бесспорно необыкновенное явление в нравственном мире»346346
  Там же. С. 40.


[Закрыть]. Ее страсть и выдающиеся способности к обучению, ее трудолюбие и упорство в достижении намеченной цели описаны автором с искренним восторгом. Упорство – черта, традиционно не поощрявшаяся в женщинах, в Елизавете Кульман приводит Никитенко в восторг: «В характере девицы Кульман было одно качество, которое неразлучно сопутствует людям, предназначенным совершить на земле что-нибудь важное, – это постоянство усилий в достижении предположенной цели. Ее нельзя было отклонить от какого-нибудь предприятия словами: – оставьте, это трудно. Напротив, подобный совет производил только то, что она сосредотачивала свою деятельность именно на этот трудный предмет. Не все легко было в ее упражнениях; в них существовали и механические стороны, которые, несмотря на необыкновенные ее способности, также надлежало одолевать боем. Но там, где утомлялся ум ее, торжествовала воля»347347
  Там же. С. 79.


[Закрыть].

Статья Никитенко – классическое произведение панегирического жанра, объектом которого стала не правительница, не особа королевской крови, не примерная супруга, пожертвовавшая свою жизнь мужу и детям, а юная девушка, прославившаяся своей страстью к наукам. Хотя, безусловно, ранняя и трагическая смерть сильно помогла делу. Вполне возможно, что, останься Е. Кульман в живых, продолжай она свои неподобающие для женщины занятия, начни публиковать результаты своих трудов, отношение общества к ней переменилось бы. А так через несколько лет, в 1849 году, преподаватель Е. Кульман К. Гроссгейнрих опубликовал на этот раз целую книгу, посвященную ее биографии, закончив повествование словами, вложенными в уста самой Кульман: «Естественно, что я желала бы прожить подольше, так как мои умственные силы с каждым днем более развиваются; и если бы Бог дал мне долгую жизнь, то я уверена, что достигла бы всех моих высоких целей. Но этому не бывать. Другие воспоют деяния Владимира, Иоанна и Петра Великого; смелой девушке в этом желании отказано. Еще не пройдет пятьдесят лет, и забудут имя девушки, которая чувствовала в себе столько силы, чтобы подобно отцу ее Гомеру, жить в памяти своих сограждан целые века. Такова общая участь бедных Кульманов…»348348
  Гроссгейнрих К. Елисавета Кульман и ее стихотворения. СПб., 1849. С. 139.


[Закрыть]

Помимо биографий, однако, на страницах журналов в 30-е годы начали иногда попадаться и рецензии на научные труды женщин, не обязательно россиянок. Так, та же «Библиотека для чтения», которая напечатала биографический рассказ Никитенко, в том же самом 1835 году опубликовала рецензию на новейшее сочинение госпожи Сомервилль349349
  Сомервилль Мэри Фэрфакс (Mary Fairfax Somerville, 1780–1872) – английский математик и астроном, популяризатор науки.


[Закрыть]: «Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение»350350
  Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение // Библиотека для чтения, журнал словесности, наук художеств, промышленности, новостей и мод. 1835. Т. 8. С. 25–60.


[Закрыть]. Статья начиналась похвалой ученым женщинам и биографической справкой об известных в истории женщинах-математиках: «Много женских имен сияет заслуженною славою в летописях наук, но из всего числа их только три имени могут быть отнесены к тому разряду умов, который называют гением, – писал оставшийся анонимным автор, – Ипатия, синьора Аньезе351351
  Аньези Мария Гаэтана (Maria Gaetana Agnesi, 1718–1799) – итальянский математик, философ, филантроп; профессор математики, натуральной философии и физики университета Болоньи с 1748 г.


[Закрыть] и госпожа Сомервилль. Одаренные необыкновенными способностями эти три женщины явились с равным блеском, каждая в своем веке на вершинах самой трудной и отвлеченной части человеческого знания, – наук физико-математических; одинаково возбудили восторг ученого света, и все три принесли пользу предметам своих занятий; справедливость однако ж требует сказать, что первое место в этом троичном созвездии принадлежит нашей современнице. И по уважению многосложности предметов, составляющих ныне круг наук естественных и точных и силою своих соображений, г-жа Сомервилль далеко превзошла своих знаменитых предшественниц: она заняла почетное место между европейскими учеными, и имеет голос в разборе важного дела человека с Природою»352352
  Гроссгейнрих К. Указ. соч. С. 25–27.


[Закрыть].

Автор посвятил несколько благосклонных слов Гипатии: «Ипатия, дочь Феона… Птолемейский епископ Синесий называл ее в письмах своих “первым философом” и завидовал счастию тех, кто может “пользоваться блаженством ее божественной беседы”». Более подробно и, надо отметить, почти восторженно он рассказал о синьоре Аньези: «Синьора Аньезе наполнила своею жизнию целое прошедшее столетие, своею славою только его начало. Рожденная в Болонье в первых годах XVIII века, она уже в юности знала все древние и новейшие языки, молодая поступила на место своего родителя со званием профессора математики, издала в 1738 году известное сочинение – Propositiones philosophicae, потом другое – Instituzioni analitiche; оставила ученое поприще, и в 1799 году кончила жизнь в монастыре»353353
  Там же. С. 27.


[Закрыть]. Далее несколько слов посвящалось самой госпоже Сомервилль: «Г-жа Сомервилль нынче процветает в Англии: она еще молода, любезна и уже ужасно учена; ее первое сочинение, “Небесная механика”, обнаружило в ней познания твердого и глубокомысленного математика; второе “О связи географических наук”, вышедшее в 1834 году, доказало свету, что она так же хорошо знакома со всеми отраслями Естественной Философии, как и с интегральным исчислением и с самыми отвлеченными положениями астрономии»354354
  Там же.


[Закрыть]. Любопытно примечание, которое автор сделал при упоминании имени госпожи Сомервилль: «Давно подмечено, что вслед за блестящею литературною эпохою, в которой господствовали одни мужские гении, скипетр ума и таланта вдруг перешел в Англии в руки прекрасного пола, и что там наступила настоящая эпоха “необыкновенных женщин”, мисс Эджворт355355
  Эджуорт Мария (Эджворт Мария, мисс Эджеворт, Maria Edgeworth, 1767–1849) – английская (ирландская) писательница, эссеист, публицист.


[Закрыть], мистрис Джемисон356356
  Джеймсон Анна (Jameson Anna Brownell, рожденная Murphy, 1794–1860) – первая английская женщина – историк искусства, а также известная писательница и путешественница.


[Закрыть] и г-жа Сомервилль образуют втроем такую массу дарования и науки, что подле них стыдно быть мужчиною. Двух первых можно по справедливости назвать отличнейшими дарованиями нынешней английской словесности, которою, впрочем, совершенно завладели дамы <…> целая сотня госпож и девиц; и хотя г-жи Сомервилль нельзя сравнивать ни с сир Вильямом Гершелем, ни с Фареде или Вевелем по части точных наук, однако ж и в этом отделении женщины видимо оспаривают там исключительное право на славу»357357
  Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение… С. 26. Прим.


[Закрыть]. Замечание безусловно язвительное. Но дальнейшее изложение сочинения выглядит вполне серьезным и обстоятельным. Останавливаясь на цели, поставленной Мэри Сомервилль, автор рецензии пишет: «В этом втором творении г-жа Сомервилль взялась растолковать женщинам все, что нынче знают мужчины, начиная от самых умных и милых, до последнего педанта включительно. Она не ограничивается простым изображением того, в каком положении познания наши по всем частям Естества находились в 1 день мая 1834 года, но часто имеет свой собственный взгляд на предмет, и по времени предлагает свои, очень замысловатые теории. Книга ее весьма примечательна, как по своему содержанию, так и по особенному роду изложения»358358
  Там же. С. 27.


[Закрыть]. Правда, учитывая уровень изложения материала и предполагаемый уровень познаний английских, автор сомневался, что книга на самом деле предназначалась исключительно женщинам. «…сочинение не что иное как <…> общепонятный обзор нынешнего состояния науки, – писал автор рецензии. – В простом и кратком посвящении Английской Королеве она сама говорит – “Если успею ознакомить своих соотечественниц с законами, управляющими миром вещественным, я буду утешаться мыслию, что Ваше Величество не напрасно удостоили меня дозволением посвятить Вам мою книгу”. Но в таком случае, – продолжал автор, – должно предположить, что ее соотечественницы уже довольно знакомы с техническими выражениями, неизбежными в истории открытий, если они навыкли без слез смотреть на кислород и на водород, слушать без трепета о замешательствах орбит и эксцентрицитетах, равнодушно помышлять о том, что свет у них в глазах иногда поляризуется, и что румянец их может быть разложен в дополнительные цвета; если сделали такие успехи в Естественной Философии, то конечно они извлекут для себя большую пользу из прекрасного, мастерского творения г-жи Сомервилль о нынешнем состоянии главных отраслей положительного знания. Но мы не думаем, чтоб ее соотечественницы были закоренелые в физике, и протестуем против исключительного усвоения им этой книги. Право, мало найдется и из нашей братьи таких всезнающих, которые не нашли б в ней для себя много нового и любопытного. Даже те, которые со всевозможным прилежанием следовали за ходом современных открытий, удивятся точности, с какою обзор доведен до “сегодняшнего числа”. Сочинительница знает все, что произошло и о чем говорили в науках, так сказать, по последнюю субботу, и представила на своих страницах самые последние опыты и гипотезы во всей Европе коротко, но удовлетворительно и ясно»359359
  Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение… С. 28–29.


[Закрыть].

Далее автор чрезвычайно подробно рассмотрел содержание книги, сопровождая изложение пространными выписками из текста и своими комментариями. Например, такими: «Рассмотрев с большим остроумием учение о теплоте и о метеорологии, г-жа Сомервилль говорит об электричестве, гальванизме, магнетизме, и о новых теориях электричества – магнитно-электрической и теплотворно-электрической, которые возникли в новейшее время. Эти главы чрезвычайно занимательны»360360
  Там же. С. 49.


[Закрыть]. В целом статья с описанием работы занимает 35 страниц журнального текста. Она оставляет двоякое впечатление: с одной стороны, автор, безусловно, высоко оценивает саму книгу, с другой – несомненно, относится с большой долей иронии к ученым женщинам, их научным познаниям и потугам к научным занятиям. Прямо не написав об этом, автор, однако, заставляет своих читателей думать, что М. Сомервилль – удивительное исключение из общего правила. «Мы по возможности старались ознакомить наших читателей с достоинствами сочинения г-жи Сомервилль, и верно не один раз возникало в них чувство удивления, что подобная книга могла быть написана женщиной», – замечает он, переходя к рассуждениям о различии мужского и женского ума, которыми завершается статья361361
  Там же. С. 58.


[Закрыть]. «Есть разные мнения касательно достоинства женских попыток на поприще точных наук, и вероятно, самые тонкие разбиратели общего смысла и общего предубеждения не поймают нити толку или безтолковщины, которою перевиты эти мнения, – пишет он. – Но согласимся по крайней мере, что, где видно настоящее, короткое знакомство с разными отраслями человеческих знаний, соединенное с относительной легкостью и простотою изложения, там все предубеждения против женского ума должны исчезнуть. Конечно, и в этих случаях всегда найдешь у них что-нибудь особенное как в роде, так и в степени умственного качества. Вопреки грезам теоретиков, умы также не одного пола»362362
  Там же. С. 58–59.


[Закрыть].

Это умозрительное заключение отсылает читателя к дискуссиям, продолжавшимся в отечественных общественно-политических журналах всю первую половину XIX века да и всю вторую его половину тоже, о способности женщин к занятиям наукой, о достаточности и избыточности женского образования в связи с «природными» способностями женщин и их общественным предназначением и прочее. Эти дискуссии подробно проанализированы в монографиях Е. О. Лихачевой363363
  См.: Лихачева Е. О. Материалы для истории женского образования в России (1086–1856). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1899. 887 с.; Она же. Материалы для истории женского образования в России (1856–1880). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1901. 648 с.


[Закрыть]. Однако, как ни странно, в своем большинстве они никак не затрагивали реальных женщин, занимавшихся науками, – современниц этих обсуждений. Эти два явления общественной жизни существовали как бы параллельно. Рассуждения автора о женских способностях в обширной статье, посвященной работе М. Сомервилль, кажутся настолько чужеродными, что почти можно предположить, как автор вставил их, дабы угодить консервативной части читателей, которые не могли вообразить женщину – автора серьезного естественно-научного сочинения. Возможно, той же цели служило еще одно примечание, сделанное автором в конце статьи: «Последние Английские журналы сообщают известие, что Государь Император благоволили изъявить Свое Высочайшее внимание к необыкновенному дарованию этой дамы, подарком великолепного опала, украшенного отличными бриллиантами, “as a token of sincere regard and admiration”364364
  «Как знак искреннего уважения и восхищения» (англ.).


[Закрыть]»365365
  Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение… С. 58. Прим.


[Закрыть]. Ничего подобного не находил читатель в рецензиях на книгу Е. И. Голицыной, о которых мы упоминали выше: «L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine» и «Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве», опубликованных соответственно «Библиотекой для чтения» в 1837 году и «Москвитянином» в 1843 году366366
  L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine // Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1837. Т. 25. [№ 11–12]. С. 72–74; Глинка Ф. Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве // Москвитянин. 1843. Ч. VI. № 12. С. 538–543.


[Закрыть]. Конечно, Е. И. Голицына принадлежала к одному из знатнейших княжеских домов Российской империи, а не была какой-то англичанкой. Критиковать ее занятия мог позволить себе Вяземский… в личных письмах; уважающий себя журнал не мог опуститься до такого поведения.

* * *

Итак, подводя краткие итоги изложенному в предыдущих главах, мы можем с уверенностью утверждать, что в начале XIX века в русском литературном языке появляется и входит в словарный оборот устойчивое выражение «ученая дама». Несмотря на то что довольно быстро это выражение начинает приобретать негативный оттенок и, по экстраполяции, таковым же становится отношение к дамам из «общества», заподозренным в «учености», высшие учебные заведения Российской империи охотно принимают дары от ученых дам. Некоторые из наиболее значительных естественно-научных коллекций Московского университета были созданы благодаря желанию, усилиям и настойчивости женщин. Женщины из образованных сословий являлись желанными гостьями на публичных университетских лекциях и других научных мероприятиях, открытых для посещения публики, и охотно пользовались возможностью пополнять таким образом свои познания в естественных науках. Удалось также установить, что на протяжении указанного периода жило как минимум несколько широко известных своими естественно-научными интересами женщин, ведших активную переписку с членами российского и международного научных сообществ, собравших значительные естественно-научные коллекции и оборудовавших частные кабинеты естественной истории. Также именно в этот период, точнее, в 1835 году в России впервые публикуется оригинальное философско-математическое сочинение женщины, которое проходит научное рецензирование в Императорской академии наук и получает достаточно серьезную оценку. В общем и целом на основании вышеизложенного мы с уверенностью можем утверждать, что возникший в конце 50-х – начале 60-х годов XIX века интерес к изучению естественных наук со стороны молодых женщин, принадлежавших к так называемым образованным сословиям империи, на который традиционно ссылаются и историки науки, и исследователи истории высшего женского образования в России как на время появления первых в нашей стране женщин-ученых, возник на самом деле значительно раньше и не был внезапным, появившимся только под влиянием момента. Достаточно серьезные занятия российских женщин естественными науками, принимавшие различные формы, имеют гораздо более длительную историю.