Текст книги "Ответ перед высшим судом"

Глава 5

Она не знала, куда себя деть. Ходила из угла в угол, то принимаясь протирать пыль, которая еще не успела скопиться, то перекладывая с места на место вещи, то припадая к подушкам, чтобы уловить Колин запах.

Маша уже поплакала пару раз. И не почувствовала облегчения. Что естественно. Если она, когда ее Коля бросил, не смогла познать силу освобождающих от тяжкого душевного бремени слез, то уж, потеряв его навсегда, подавно не утешится.

Ничего не оставалось, как открыть виски. Маша купила его в подарок Коле на грядущий день рождения. Естественно, кроме алкогольного напитка восемнадцатилетней выдержки, она намеревалась приобрести еще что-то: часы, например, или новый планшет. Еще был вариант – годовой абонемент в спортклуб, что открылся возле их дома и работал до двенадцати и с шести, и Коля мог ходить в бассейн практически когда пожелает. Он обожал плавать.

Маша открыла стенку, достала деревянную коробку, отодвинула дверку. На алом бархате лежала бутылка, похожая на старинный графин. Такую даже выбрасывать жаль. Как и открывать. Так красиво запечатана. Но она вынула бутылку из коробки и сорвала крышку. Ноздри защекотал приятный древесный аромат. Плеснув виски в стакан и добавив два кубика льда, Маша плюхнулась на диван и сделала первый глоток.

В желудке тут же зажгло. Она ничего не ела ни вечером, ни утром. Кусок в горло не лез. Даже любимых конфет «Ассорти» не хотелось. После третьего глотка жжение улеглось, а по телу разлилось приятное тепло. Маша бросила взгляд на часы. Наступил полдень. Что ж, не так все плохо, и она пьет не утром, а, можно сказать, в обед. Но тетка все равно не одобрила бы. Ладно, бокал вина или пива, но пить виски в двенадцать дня…

Это алкоголизм!

Маша скучала по тетке. И очень хотела с ней поговорить, пусть и по телефону. Вчера она даже набрала ее номер, но тут же сбросила. Не хотела услышать от нее фразу типа, а я тебя предупреждала. Сегодня же тем более звонить не стоит. Человек отдыхает, а позволяет себе это всего раз в год, так незачем портить тетке долгожданный отпуск. Свяжется с ней в самом экстренном случае.

Стакан опустел. Маша вновь наполнила его. Она понимала, что делает не то, что должна. Ей хоронить Николая, и это значит, надо начать какие-то хлопоты. Но где взять на это силы?

Маша уже проходила через это. Ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда она училась в десятом классе. Но тогда на себя все взяла тетка – сестра отца. Мария только помогала ей. Теперь же придется все организовывать самой. Но похороны и поминки – ерунда. Сейчас множество агентств, занимающихся проводами усопших в последний путь. Главное, выбрать достойное и обратиться туда. Машу пугало другое: люди, что будут присутствовать. Родные, близкие пока не знают, что Николая больше нет. И ей нужно сообщить им. Отцу с матерью, брату, бывшей жене, дочке. Принимать их, помогать разбираться с наследством. И все бы это Маша достойно выдержала, если бы не одно…

Коля ее бросил! Ради другой женщины, которую полюбил…

Интересно, а о ней он когда-то говорил так? Называл за глаза любимой женщиной? Потому что в глаза никогда. Я тебя обожаю и уважаю, вот как он говорил. А люблю… Ни разу.

Мария с грохотом опустила стакан на столик. Встала.

Она должна выяснить, на кого ее променяли. И начнет она с проверки личных вещей Коли – в них может оказаться подсказка. Маша отправилась в спальню, треть которой занимал гардероб. В нем могла жить бригада гастарбайтеров, потому что общая площадь гардероба составляла двенадцать метров. Мария раздвинула зеркальные двери и вошла. У Коли было свое отделение. В нем не только одежда и обувь, но и рыбацкие принадлежности, и коньки, и какие-то паяльники и дрели. Ничего из этого Николай не забрал. Наверное, собирался сделать это позже.

Маша стала перебирать вещи, думая о том, что их нужно будет куда-то деть. Вручить родственникам? Или раздать бедным? А с машиной как поступить? Она записана на Машу, но заработал на нее Коля.

Она проверила карманы и коробки, как будто в коробках сорокалетний мужик мог что-то прятать. Все тайны современного человека сокрыты в компьютере, а компьютер Николай забрал.

Но тут Маша встрепенулась. Компьютер Коля забрал, да, но войти в его аккаунты она может! Пароль на почте она знает – видела, как Коля вводил символы, и запомнила, и из ящика есть выход по ссылкам на другие сайты. Почему-то ей казалось, что Коля нашел девушку в Интернете. Сейчас это норма. И она наверняка какая-нибудь богиня Инстаграма.

Покинув гардеробную, Мария бросилась к ноутбуку, который лежал на прикроватной тумбочке. Включив его, прошла в кухню, достала из холодильника сосиску и сунула ее в рот. Подумав секунду, сцапала еще одну. Вернувшись на диван, плеснула себе новую порцию виски. Уже безо льда – он растаял. Выпила, сжевала сосиску. Затем, набрав пароль Коли, зашла в его почту.

Он всегда говорил, что Интернет – это зло. Как будто старик. И старался обходиться без его помощи. То есть ничего не заказывал по Интернету, начиная от еды, заканчивая запчастями для машины. Билеты брал в кассах. Одежду в магазинах. Информацию в печатных изданиях – он покупал газеты и просматривал их не только в туалете, но и за завтраком, например. Он даже отказывался от навигатора. Говорил, что если захочет узнать дорогу, то спросит. И не имел аккаунта ни на одной из соцсетей. Но время диктует свои условия, и вести бизнес по старинке невозможно. Поэтому Николай пользовался Интернетом только по работе.

Такова была официальная версия. То есть Маше вдалбливали именно это. А теперь она думала, что это делалось специально, чтоб усыпить ее бдительность.

Проверка почты ничего не показала. Одна деловая переписка. Конечно, это ни о чем не говорит, и у Коли могло быть еще несколько ящиков для регистрации на фривольных сайтах. Маша хотела уже было выйти из Колиной почты, как наткнулась взглядом на папку под названием «Мавзолей».

Из любопытства она ее открыла. И была более чем удивлена!

В папке оказалась куча файлов. Первый – скан газетной статьи о их доме. В статье информация о трупе, найденном под зданием. Когда произошла какая-то серьезная авария с водопроводными трубами, ремонтники наткнулись на скелет. Было это не так уж давно, лет семь назад, но Маша плохо помнила эту историю. Когда это произошло, она где-то отдыхала. Вернулась – ей сообщили о костях. Она услышала и забыла. Но как теперь оказалось, история имела продолжение. Скелет удалось идентифицировать. И под домом покоились останки знаменитого архитектора Градова, чьим творением и была первая в городе высотка. Градов, по официальной версии, без вести пропал в конце тридцатых. Как раз в разгар строительства. Из-за этого скелета их «шпильку» народ переименовал в «мавзолей».

Дальше больше. В следующем файле было сразу несколько статей, все из разных газет, и вышли они в разное время. Почти в каждой о проклятии «мавзолея»: чуть ли не во всех квартирах кто-то умирал трагически. И все из-за проклятия. По одной версии, виновником всех бед являлся архитектор Градов, а точнее, его кости. По другой – Стенька Разин, якобы Адов холм, на котором он пытал и казнил неугодных, находился не на противоположном берегу Волги, а на этом, как раз на том месте, где возвели высотку. По третьей, основатель и первый директор завода Пахомов, который был то ли великими масоном, то ли предводителем другого могущественного ордена, когда его забрал из «шпильки» черный воронок, наслал на дом несчастья. По четвертой же, самой абсурдной версии, не обошлось без участия инопланетян, которых привлек шпиль со звездой, и они начали похищать людей из «мавзолея», а потом возвращать, но помеченных смертью. Естественно, все статьи были напечатаны в «желтых» газетах и были бредовыми, но в «шпильке» на самом деле часто и нелепо умирали жильцы. Родители Маши – точно. Они ехали по пустой трассе в хорошую погоду. За рулем сидел отец, прекрасный водитель. Он был трезв и бодр. Но им навстречу из-за поворота вылетела машина и врезалась в них. Тот водитель, виновник аварии, отделался переломом ребер, а родители умерли на месте.

Маша хотела было закрыть эти папки, но остановилась на той, где хранились материалы про первого директора. Ее мама работала на заводе смотрителем музея и много знала об его истории. От нее Маша слышала о Пахомове. Мама говорила, что он был великим человеком. И слыл провидцем. Завод, основанный им, был заранее спроектирован так, что, когда началась Великая Отечественная, его не потребовалось реконструировать для того, чтобы производить танки и зенитные установки вместо легковых автомобилей. Пахомов настоял на открытии цеха прицепов. Прицепы были странной конструкции и не пользовались спросом, но на них, как выяснилось в войну, легко устанавливались системы залпового огня. Директор лично набрал команду молодых гениев и поручил им разработку сверхпрочного металла для «неубиваемых» автомобилей. Первый такой должен был сойти с конвейера в начале 1941 года. Пахомов как будто обладал знаниями, не доступными другим. И, если верить в теорию заговоров, вполне мог быть членом могущественной тайной организации. Почему бы не масонской ложи?

Одно непонятно, как он мог позволить себя убить, когда столько еще было не сделано?

Но углубляться в эти размышления Маша не стала. А открыла еще несколько файлов.

Чертежи, схемы, планы. Что это? Без пол-литра, как говорится, не разберешься. И Маша налила себе еще виски. Выпив, стала всматриваться в чертежи, схемы, планы и поняла, что все они имеют отношение к их «шпильке». Полный архитектурный проект. Изначальный. На каждом скане можно рассмотреть подпись архитектора Градова.

– Все страньше и страньше, – пробормотала Маша, подражая Алисе из сказки Кэрролла, которая от удивления забыла, как правильно говорить.

Зачем Николаю потребовался этот план? И что это за странный интерес к «шпильке»? Да еще тайный?

Маша посмотрела, откуда пришли файлы, заполняющие папку «Мавзолей». Оказалось, все с одного почтового ящика с разницей в несколько часов. Кто-то собрал полную информацию о доме и даже о его жильцах (списки прилагались) и отправил Николаю. А он письма не только просмотрел и сохранил, но и систематизировал.

Опьянение перешло в новую стадию. Теперь оно затуманило сознание настолько, что казалось, что в голове вместо мозгов каша. И она вот-вот выплеснется, как из горшочка в сказке братьев Гримм. Маша хихикнула. Допила остатки виски на дне стакана и хихикнула вновь. Представив свою голову в виде горшочка, она никак не могла решить, что сейчас сказать ему – вари или не вари…

До слуха донесся звонок. Маша встряхнулась. Встала на ноги, но тут же зацепилась за край стола, чтобы не упасть, ее мотнуло.

Звук повторился. И Маша нетвердой походкой направилась в прихожую.

– Кто там? – крикнула она. Хотя могла бы в глазок взглянуть.

– Макар Васильевич Лавров, – услышала она.

– Из полиции?

– Почему сразу… Нет. Я никогда в органах не работал. А вот на границе служил.

– Зачем мне эта информация? – пробормотала Мария, но дверь открыла.

На пороге стоял пожилой мужчина. Все лицо в глубоких морщинах. На лысой голове россыпь пигментных пятен. Щеки впалые, понятно, что зубы если и есть, то вставные, и сейчас старик свою челюсть оставил дома. На вид ему лет семьдесят пять. Но держится бодро. Прямой, уверенно стоящий на ногах дед хоть и выглядел плохо, но чувствовал себя наверняка хорошо. Про таких обычно говорят, всех нас переживет.

– Здравствуйте, – поприветствовал он Марию.

Она в ответ кивнула.

– Как я могу к вам обращаться?

– Меня зовут Маша.

– Я, если вы не забыли, Макар Васильевич. Могу войти?

– А зачем?

– Я к Николаю.

– К Николаю? – переспросила Маша.

– Да. Он ведь здесь живет?

Маша хотела поправить старика, заменив настоящее время прошедшим, но остановила себя. К Николаю за все то время, что они прожили вместе, ни разу не приходил кто-то, кого Маша не знала. Тем более человек такого преклонного возраста.

Отступив, она широко распахнула перед гостем дверь.

Старик, прежде чем войти, вытер ноги о половичок. В прихожей сразу разулся. Глянул на себя в зеркало и, увидев испарину на лбу, стер ее большим клетчатым платком, который достал из кармана старинного, но идеально чистого и отглаженного пиджака. На плече старика висела сумка из дерматина, похожая на мальчиковый портфель. Он снял ее и поставил на обувницу.

– Чай, кофе? – предложила Мария гостю.

– Ой нет, спасибо, это мне все нельзя. Давление.

– Воды?

– Ничего не надо. Мне бы Николая увидеть.

– Его нет.

– Мы договорились с ним встретиться вчера вечером, но я не смог явиться, потому что был вынужден уехать из города. Вернулся только что. Звоню Николаю – телефон выключен. И я решил зайти. Когда он будет, не подскажете?

Маша неопределенно пожала плечами. Она становилась пьянее с каждой минутой, но старалась держать себя в руках.

– Мне ваше лицо знакомым кажется, – выдавила она из себя, надеясь, что язык не заплетается. – Не пойму откуда.

– О, я в этом доме двадцать лет проработал. Сначала лифтером, потом консьержем. В центральном подъезде.

– Точно! – Маша на самом деле вспомнила старика. Хотя фразу о знакомом лице бросила просто так. – Вы, должно быть, настоящий эксперт по нашей «шпильке».

– Безусловно, – с нарочитой скромностью проговорил Макар Васильевич.

– Вы с Николаем на этой почве и сошлись, да?

– Он вам про меня рассказывал?

– Немного, но с большим уважением о вас отзывался.

– Да, Коля, в отличие от большинства, меня никогда не держал за чокнутого старика. После того как я стал с журналистами сотрудничать, давать им материалы по «шпильке», или «мавзолею», как сейчас говорят, меня заклеймили…

– Коля давал мне читать статьи о нашей высотке. Все без исключения. Какие именно написаны по вашим материалам?

– Ясно, что не те, где инопланетяне упоминаются, – прокаркал дед ворчливо. – Пахомов был великим масоном. И дом этот… На тот момент… Он не просто самое высокое, помпезное, престижное здание в городе. Дом этот – культовое сооружение. Оно возведено по определенным правилам и в конкретном месте – месте силы. «Шпилька» должна была стать твердыней. Крепостью. Местом избранных, в котором им гарантировалась безопасность. Не физическая – кармическая…

Маша слушала старика с интересом. Ей нравился Дэн Браун и его произведения. «Код да Винчи», «Ангелы и демоны», «Инферно», эти романы она проглатывала за пару дней. Она верила в тайные общества, теорию заговоров, хоть и не забивала себе этим голову. А сейчас перед ней сидел старик, который пусть и не так захватывающе, как литератор Браун, но довольно бойко рассказывал ей историю о могущественном человеке, проживающем в доме, где обитает она, Маша Эскина.

– Так что же случилось? – спросила она у старика. – Почему все это не сработало? Пахомова репрессировали, а в семьях тех, кому он желал кармической безопасности, покойник на покойнике?

– А вы сами не понимаете? Вы же читали статьи.

– Архитектор Градов всех проклял? – припомнила Маша.

– Нет же… – Макар Васильевич разволновался так, что аж ногой притопнул. – Но Градов и есть причина несчастий. Пусть и косвенная.

– Ой, батюшки мои, – выдохнула Маша тихо. Она совсем перестала понимать гостя. И дело было в ее горшочке, каша в котором начала переваливаться через край. – Разъясните, прошу.

– Архитектора специально убили и захоронили под домом, чтобы осквернить место.

– Хорошая идея для кино.

– Не слышу, что вы там бормочите.

– Ничего, продолжайте.

– Когда его останки нашли, все встало на свои места. В моей голове. Я сложил мозаику. И, естественно, дал несколько интервью прессе. А меня нарекли маразматиком. Те, кто знал, что именно я предоставил прессе материал для статей. Все, кроме Николая. Он верил мне. И хотел знать все, что знаю я.

– Зачем ему это?

– Как же? Всегда хочется владеть максимумом информации о своих предках. Когда обнаружили останки архитектора Градова, то стали искать его ближайших родственников. И вышли на Колину мать.

– Она дочка покойного архитектора?

– Внучка, конечно же. То есть Николай правнук Градова. А вы что, не знали?

– Нет, он мне не говорил.

– Странно.

– Вот и мне тоже.

– А где все же Коля? Когда придет?

– Зачем вы встретиться хотели, можно узнать? – вопросом на вопрос ответила Маша. Она до этого стояла на некотором расстоянии, а тут подошла и села рядом с Макаром Васильевичем.

Старик повел ноздрями. В носу – заросли седых волос, колючих, прямых, как иголки. Он уловил запах алкоголя и скривился.

– Это не ваше дело, барышня.

– Вы находитесь в моей квартире, и я вправе задавать вопросы, которые считаю нужным задавать.

– А я вправе не отвечать на них, потому что квартиру я вашу покидаю. – Он резко встал. Суставы хрустнули. – Когда Николай вернется, передайте ему, что я приходил. А потом спрашивайте у него что хотите.

– Зачем ему архитектурные планы этого здания?

– Я уже все сказал, – бросил старик через плечо и направился к выходу.

– Во что вы его втянули, старый маразматик?

– А вы молодая пьяница.

– Убили Николая вчера! – выкрикнула Маша. – Забили до смерти металлической трубой.

Старик так резко развернулся, что едва не упал.

– И если вы договаривались встретиться в двадцать часов, то он погиб, когда ждал вас.

Бывший лифтер «шпильки» затряс головой. Маша испугалась, не припадок ли. Но старик принялся шептать: «Нет-нет-нет», и стало ясно, что он просто не желает принимать новость.

– Такого не должно было случиться…

– Вы что-то знаете?

Маша схватила Макара Васильевича за руку. Но тот вырвал ладонь и сунул в карман штанов. Вытащил тюбик с таблетками. «Нитроглицерин», – прочла Маша. Вспомнила, что это сердечное средство.

– Мы же договаривались, – просипел старик, кинув в рот таблетку из тюбика. – Они не должны были… Они обещали!

И бросился к двери. Шел нетвердо, но быстро. Почти бежал.

Когда Макар Васильевич Лавров покинул квартиру, Маша вернулась в комнату. Там ее ждала недопитая бутылка. Напиться в хлам и забыться, вот чем она планировала заняться. Коль ничего, ничего, ничегошеньки не понятно!

О сумке, оставленной стариком на тумбочке, Мария Эскина даже не вспомнила.

Глава 6

Они пришли домой. Лиза отправилась в ванную, Илья на кухню. Он попил воды, затем включил чайник.

Вся одежда Бердникова оказалась в волосах. Кот был пушистым и прилично линял. Пришлось идти переодеваться. Надев джинсы и футболку, Илья вернулся в кухню и увидел Лизу. Она сидела на подоконнике и смотрела в окно. Взгляд ее был печален.

– Чай будешь? – спросил Илья.

Лиза покачала головой:

– Ты ведь можешь теперь узнать, где я живу?

– Адрес по прописке – да.

– Как скоро?

– Если ты зарегистрирована в этом городе, то в течение десяти минут. У меня скачана полная база МВД.

– Я принесу компьютер, если скажешь, где он.

Илья вспомнил, что не достал ноутбук из сейфа, куда вчера вместе с остальными ценными вещами засунул (база была установлена в ноутбуке, а не в планшете), и сказал:

– Я сам. А ты, будь добра, завари чаю.

Лиза кивнула и спрыгнула с подоконника. А Илья отправился в гостиную за компьютером. Когда вернулся, на столе стояла дымящаяся чашка. Бердников кивком поблагодарил девушку за заботу. Она встала за его спиной и уставилась в экран, на котором пока отобразилась приветственная заставка.

– Не стой над душой, – попросил Илья. Лиза послушалась и уселась напротив. Но не прошло и пяти секунд, как она нетерпеливо выпалила:

– Ну что там?

– Пока ничего. Программа грузится. Потерпи.

Наконец Илья вошел в базу данных и ввел в поисковик имя и фамилию своей гостьи. Естественно, в городе-миллионнике проживал не один десяток Елизавет Картошкиных. Бердников сузил поиск, введя примерный возраст. И все равно шесть полных тезок.

– Нужно было спросить у Рапунцель, как звали твоего отца, – заметил Илья вслух. – А теперь придется опять в башню подниматься.

– Не надо. Папу звали Владлен. Только не спрашивай, что еще, кроме своего отчества, я вспомнила. Ничего! А папино имя как-то вдруг выплыло…

– Елизавета Владленовна только одна. Ей тридцать. И прописана она на улице Грибоедова.

– Ты знаешь, где это?

– Да. Это в новом районе. Но престижном. – Илья стал изучать дальнейшую информацию. – Ты не замужем, детей не имеешь. Владеешь машиной «Лексус». Перед законом чиста: ни судимостей, ни приводов. Если хочешь, могу показать тебе фото с паспорта.

– Хочу. – И вскочила, едва не перевернув стеклянный столик. Когда глянула на экран, скривилась. – Я красилась в блондинку? Какой кошмар!

– Почему же кошмар? Вполне… Но с темными тебе, безусловно, лучше.

– Можно узнать о моих родителях?

– Попробую. – Илья пробежал пальцами по клавишах. – В моей базе Владлена Картошкина нет. А имени твоей матери мы не знаем. Или ты и его вспомнила? – Лиза покачала головой. – У меня есть связи, я могу позвонить одному человеку, и он в самом скором времени полное досье на твою семью предоставит.

– Может, для начала съездим ко мне домой?

– Как скажешь. Но не факт, что ты живешь по месту прописки.

– Понимаю. Но у нас всегда есть твои связи.

Илья кивнул и, отодвинув компьютер, взялся за чашку.

– Сейчас выпью чаю и поедем.

– А я пока еще раз наберу дядю Абрама. Кому, как не ему, знать о моей семье. Ведь это он нас лишил крыши над головой. – И зло добавила: – Иуда…

– Сама же говорила, что он хороший человек и мог просто стать жертвой обстоятельств.

– Ты же слышал, что говорила злая мачеха, имени которой я не помню.

– Татьяна Олеговна.

– И по фигу, – раздраженно отмахнулась Лиза. Она оказалась не такой тихоней, какой предстала вначале. – Она права. Лившиц был скаредным. Я помню его засаленную жилетку. Но раз он занимался с отцом темными делишками, то деньги греб лопатой. Но не тратил. Копил. На что? На старость? Тогда уж на бессмертие.

Илья молча достал телефон и набрал номер Лившица.

– Абонент не абонент, – сообщил он Лизе, услышав автоответчик оператора сотовой связи.

– Знать бы, где он живет…

– Не имею понятия.

– А ты в своей базе посмотри. Что, если он по месту прописки обитает?

– Хорошо, сейчас. – Илья снова придвинул компьютер и стал вводить в поисковик данные Лившица. – Рождественская, двадцать, – прочел Илья. – Это же где-то тут совсем рядом?

– Да. Не тот ли самый барак, в котором дядя Абрам жил еще во времена моего детства?

– Бараки расселили все.

– Может, на их месте какой-то крутой жилой комплекс возвели?

– Хотели. Но там карстовые провалы, и строительство небезопасно. По-моему, даже старые здания не снесли. Стоят, гниют. И оседают. Жить там опасно, так что господин Лившиц вряд ли остался в доме двадцать по улице Рождественской. Но странно, что не выписался. Ему же государство обязано было выдать квартиру…

– Давай не будем гадать? Ты чай попил? Тогда поехали.

Илья с госпожой Весенней согласился и первым направился в прихожую. Ключи от машины, кошелек и документы он достал из сейфа вместе с компьютером, и все это добро сейчас лежало в ящике под зеркалом в тяжелой кованой раме в финтифлюшках. Бердников оформил офис в стиле хай-тек, а дом сделал уютным, чуть старомодным. Если бы он сразу нанял дизайнера и тот оценил краны и ручки, оказавшиеся старинными, они непременно остались бы. Но он сначала пригнал бригаду строителей, которые все поменяли, а только потом понял, что самостоятельно не сможет обставить дом. Одно дело двери, окна, сантехника, обои, а другое – мебель, текстиль, аксессуары. Мелочи делают все! Они создают атмосферу. Дизайнеру было непросто. Ему пришлось работать с готовым помещением. Илья не желал ничего переделывать. В квартире все было таким, как ему хотелось. А благодаря специалисту по интерьеру появилось и то, о чем Бердников мог только невнятно рассказать. Например, это зеркало. Он сказал, мне бы такое, как во дворце, но без пафоса и золотого блеска. А еще хочу ящичек снизу. Непременно с ключиком. И дизайнер смог удовлетворить желание клиента. Каким образом – Илья не знал. Тот пытался рассказать, щебетал что-то, взмахивая своими ручками, похожими на птичьи лапки, но Бердников грубо прерывал его, однако щедро вознаграждал монетой.

Одевшись, молодые люди покинули квартиру. Спустились вниз. Выходя из лифта, Лиза бросила взгляд туда, где когда-то сидел Макар Васильевич или кто-то из его коллег. Сейчас на этом месте был разбит мини-парк: несколько растений в кадках окружали фонтанчик с двумя амурами.

– Непривычно, – сказала госпожа Весенняя. – Лифтер был неотъемлемой частью подъезда. Мне даже казалось в раннем детстве, что сначала появился он, а потом все остальное, включая само здание. Он пришел, уселся на свой стульчик и стал ждать, когда возведут стены и прочее… – Она хмыкнула. – Глупость, конечно. Но почему-то это я помню, а все важное из головы вылетело.

– Ничего, прилетит обратно, – подбодрил ее Илья и открыл перед госпожой Весенней подъездную дверь.

К стоянке они направились дворами. Бердников специально повел Лизу этой дорогой. Хотел, чтобы она оказалась на месте вчерашнего преступления. Ему было интересно, как она себя поведет. Возможно, что-то вспомнит? Или обратит на что-то внимание, но не подаст виду? Он до сих пор еще не доверял ей, хотя все больше склонялся к тому, что поведение госпожи Весенней естественно. Однако Лиза прошагала мимо, погруженная в свои думы.

На стоянке Илья, прежде чем сесть в свой «Ниссан», осмотрел остальные машины. Искал «Лексус» Лизы – он запомнил номера. Не нашел.

– Ух ты, какая прикольная тачка, – восхитилась госпожа Весенняя, когда Илья подвел ее к своему авто.

– «Бэтмобиль».

– Это машина, на которой гонял человек – летучая мышь?

– Ага.

– Никогда не любила супергероев. Разве что Черного Плаща из диснеевских мультиков.

Она забралась в салон, пристегнулась. Илья сделал то же. Поехали. Лиза молчала. Грызла костяшку. Дурацкая привычка. Но она Бердникова если и раздражала, то не сильно.

– Волнуешься? – спросил он.

– Безумно.

Илья кивнул. Вроде как говорил – понимаю. На самом же деле волновался и он. Что, если всему сейчас придет конец? Они приедут, им откроет дверь мужчина, который, увидев Лизу, заключит ее в объятия. Да, официально она свободна, но сейчас чуть ли не каждая вторая пара живет в так называемом гражданском браке. Вдруг дома госпожу Весеннюю ждет не дождется любимый супруг?

Нужный дом оказался таким, как себе Бердников и представлял: высоким, красивым, с претензией на архитектурную оригинальность. Частичка Сингапура в средней полосе России.

В подъезд их впустила уборщица, выносящая мусор. Лизу узнала, поздоровалась.

– Как мы в квартиру попадем? – спросила госпожа Весенняя у Ильи. – Ключей же нет.

– Ты можешь жить не одна. И тогда нам откроют.

Лиза нахмурилась. Но тут же решительно сказала:

– Нет, одна. – Илья вопросительно на нее посмотрел, желая получить объяснения. – Если б меня кто-то ждал, я бы не чувствовала себя такой покинутой и несчастной…

– Лиза, у тебя сильное сотрясение, приведшее к амнезии. Я бы не стал на твоем месте доверять эмоциям.

– Кроме эмоций, у меня ничего не осталось, – тяжело вздохнула девушка. – И все же, как мы попадем в квартиру?

– Может, ты у кого-то из соседей запасные ключи оставляешь?

– Сейчас это до сих пор делают?

– Кто-то да.

– А ты?

– Я – нет. Мои хранятся у подруги. Ее зовут Мартой. – И добавил про себя: «Я доверяю только ей. И то на восемьдесят процентов».

– Но у тебя нет домашних животных и цветов. Зачем?

– Чтобы в случае утери ключей не менять замок. Это очень дорого. У меня дверь швейцарская.

– Да, верно. А подруга твоя… Это в смысле девушка?

– Нет, товарищ. Можно сказать, боевой.

Тем временем они добрались до нужной квартиры. Илья поощрительно улыбнулся Лизе.

– Давай ты, – прошептала она.

Бердников не стал спорить и надавил на кнопку звонка.

Дверь открылась спустя несколько секунд. На пороге возник мужчина. Помоложе Ильи. С похожей внешностью, то есть не красивый, но ухоженный: хорошая прическа, аккуратная бородка, подкачанное тело. Только лоб какой-то некрасивый. Шишковатый. Такой бы челкой прикрыть. А лучше шапкой.

Увидев Лизу, мужчина издал радостный вопль и заключил девушку в объятия.

Картину, которую Илья нарисовал в своем воображении, он увидел наяву…

– Боже, какое счастье, что ты жива! – восклицал мужчина, тиская Лизу. – А я уже и в больницы, и в морги звонил… В полицию собирался, но заявления о пропаже принимают только спустя сорок восемь часов.

Госпожа Весенняя с силой высвободилась из его объятий и спросила:

– Вы кто?

Мужчина нервно рассмеялся:

– Как – кто? И кто «мы»? Я тут один… – Только сейчас он заметил Илью и свел густые черные брови, превратив их в одну сплошную. – В отличие от тебя. Кто это с тобой?

– Давайте войдем в квартиру? – предложил Бердников. – И там поговорим. Кстати, меня зовут Ильей. А вас?

– Матвей я.

– И вы…

– Жених Лизы. И я не понимаю, почему она ведет себя как неродная…

Бердников понимал, что тот думает. Матвей принял его за любовника. Решил, что Лиза сбежала к нему и теперь хочет сообщить жениху, что между ними все кончено.

– У Лизы сотрясение, – объяснил Илья, когда они вошли в квартиру. – И она кое-что забыла.

– Кое-что? – возмутился Матвей. – То есть я, по-вашему…

– Не придирайтесь к словам, – миролюбиво проговорил Бердников. – Лучше скажите, во сколько Лиза вчера ушла из дома?

– Я не знаю. Был на работе. Вернулся, ее нет. Но так часто бывает, и я начал беспокоиться только поздним вечером. Звоню, телефон не отвечает…

Он говорил быстро. Можно сказать, тараторил. И неотрывно смотрел на Лизу, которая обшаривала глазами квартиру. Матвея она как будто не слушала. Вдруг, скинув свои «тапки», бросилась в спальню и схватила с кровати огромного плюшевого медведя.

– Потапыч, – протянула она с нежностью. И обняла игрушку.

– Лизин любимец, – сообщил Илье Матвей. – Спать без него не ложится. Боюсь, как бы он когда-нибудь не ожил и не выгнал меня из кровати. Фильм смотрели про ожившего плюшевого медведя? А пока Лиза обнимается с Потапычем, объясните мне, что с ней случилось?

Бердников уже рот раскрыл, чтобы обрисовать ситуацию, но вовремя прикусил язык. Невеста Матвея ночевала у незнакомого мужчины. Это может ее скомпрометировать в его глазах.

– Она сама вам расскажет… Из того, что помнит. А вы давно вместе?

– Почти год.

– Ее родители живы?

– Про мать ничего не знаю, она о ней вообще не рассказывала. А отец умер.

– Есть у нее близкие родственники?

– Нет. По крайней мере, я никого не знаю. – Матвей встрепенулся. – А к чему все эти вопросы?

– Вы правы, ни к чему. Лиза, – окликнул Илья госпожу Весеннюю, – я пойду.

– Как это? – Она спрыгнула с кровати и прибежала в прихожую в обнимку с медведем. – Ты не можешь уйти. Что я буду делать без тебя?