Текст книги "Призраки солнечного юга"

– Как твои дела, Светочка? – продолжала лучиться доброжелательностью Эмма.

– Собираюсь сходить поскандалить к начальнику санатория. Если не поможет, жалобу напашу в Минздрав России.

– И хочется вам тратить отдых на склоки? – удивилась я.

– Вы, девушка, ничего не понимаете, – процедила Света. – Я работаю в организации по защите прав потребителя, я знаю… – договорить правоведка не успела, так как была отвлечена одной из официанток. Та, видите ли, уронила на пол ложку и не соизволила ее ополоснуть кипятком. Переполняемая праведным гневом, Света унеслась качать права.

– Чудесная женщина, – пропела Эмма ей вслед.

– Монстр, а не женщина. Как пить дать, не замужем.

– Это почему? – вспыхнула Эмма, она очень болезненно воспринимала все разговоры о замужестве, а точнее незамужестве.

– Во-первых, больно желчная…

– Это еще ни о чем не говорит! Я вот тоже не замужем, но у меня ангельский характер…

– О вашем характере умолчим, и перейдем ко второму пункту.

– Только без пошлостей, – предупредила она.

– Хорошо, – смиренно кивнула я. – Без пошлостей это будет звучать так: у нее очень яркое оперенье, в животном мире, вспомним пернатых, все особи в брачный период обзаводятся ярким опереньем.

– Какие глупости! – скривилась Эмма.

Она еще что-то хотела сказать, но замолчала, так как к нашему столику подошли вчерашние знакомцы – Валя с Марианной. На Вале был очередной топ из прозрачной ткани и шортики, а на Марианне бирюзовое платье, удивительно шедшее к ее черным волосам.

– Здравствуйте, девчонки, – поприветствовала нас Валя. – А Катя где?

– Еще не пришла, – пожала плечами Эмма.

– А с ней ничего не случилось? – тревожным шепотом спросила Марианна.

– А что с ней может случиться? – удивилась Эмма.

– Как это? Она же теперь в 666 живет, мало ли…

Договорить она не успела, так как живая и здоровая Катя уже подходила к столику в компании с малознакомой (я ее уже видела на пляже, но и только) женщиной.

– Леля, Эммочка, – весело начала Катя. – Это Таня, она будет сидеть с нами.

– А как же Гуля? – нахмурилась Эмма.

– Гуля пока госпитализирована, так что обедать ей придется в лазарете. Вот я решила позвать за наш стол Таню, она не возражает, администраторша тоже. – Катя кивнула новой своей подружке и скомандовала. – Садись.

Таня послушно села. Она была скромно одета, скромно причесана, скромно подкрашена, короче, выглядела эдакой «серой мышкой». Лет ей было около сорока и она мне чем-то напомнила Гулю. Та же приятная, но неброская внешность, тот же блеклый гардероб, та же прическа – хвост и челка. Только у этой волосы били не рыжеватыми, а русыми, и лицо без канапушек.

– Таня, вы давно здесь отдыхаете? – спросила Валя, эти кумушки все никак не хотели отходить от стола.

– Да. Скоро домой, – тихо ответила она.

– Она все это время сидела за столом с какими-то жлобами, – хмуро буркнула Катя. – Они ее объедали, представляете, опоздал человек к обеду на пять минут, а соседи по столу уже все плюшки сожрали. – Она возмущенно дернула головой. – Мы с Таней вместе на лечебную гимнастику ходим, она мне рассказывала…

– Мне еще и с соседкой не повезло, – чуть слышно произнесла страдалица. – Она мужчин водит, я под их охи спать не могу.

Катя покровительственно похлопала Таню по руке, типа, не переживай, со мной не пропадешь, что навело меня на мысль о том, что Катерина просто обожает опекать сирых и убогих.

Марианна с Валей, наконец, ушли, и мы принялись за ужин.

Только я расправилась с салатом, как завибрировал мой мобильный. Оказалось, что это опять Сонька.

– Тебе денег что ли девать некуда? – пробурчала я вместо приветствия.

– Леля, на помощь! – заголосила Сонька в трубку.

– Что еще с тобой случилось, горе ты мое?

– Меня сейчас из комнаты выкуривать начнут, – так же истерично, но более тихо проговорила она. – За дверью стоят три бабы: сестра хозяйка, горничная и дежурная по этажу. Они хотят ворваться в твой номер, так как имеют подозрения, что здесь живет нелегал, то есть я.

– Откуда у тебя такие сведения?

– Из первоисточника, – опять сорвалась на крик Сонька. – Я подслушала под дверью. Что делать?

– А почему они до сих пор не ворвались?

– Потому что им дежурная не позволяет, говорит, что это противозаконно, что надо дождаться хотя бы одного из проживающих…

– Та-ак, – я задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Блин, что же делать? Если они тебя там найдут, то даже не знаю, что будет.

– Как что? Выселят меня, к чертовой матери…

– Это в лучшем случае, в худшем выселят всех троих, а с тебя стребуют плату за проживание.

– Не дам ни копейки! – взвизгнула она.

– Значит так, я сейчас иду в корпус, а ты пока вещички свои прибери, а потом вместе с ними куда-нибудь спрячься.

– Куда?

– В шкаф или под кровать, не знаю, придумай что-нибудь. Только, когда мы войдем в комнату, сиди тихо, – после этих слов я дала отбой.

Забросив в рот котлету, быстро запив ее компотом, я вылетела из-за стола.

Под недоуменные взгляды соседок покинула столовую.

Пока шла к корпусу, панически соображала, что же придумать, чтобы не допустить трех гарпий в комнату. Но ничего толкового не придумала. Оставалась надежда только на то, что Соньке удалось хорошо спрятаться.

Когда я поднялась на свой двенадцатый этаж и подошла к двери в номер, одна из теток уже ковырялась в замочной скважине.

– Что здесь происходит? – грозно рыкнула я, метнув испепеляющий взгляд на троицу.

– Здрасти, – смущенно пробормотала сестра хозяйка, а именно она пыталась просочиться в мою комнату.

– Кто вам дал право врываться в номер в мое отсутствие? – надменно вопрошала я, тесня гарпий от двери. – Я буду жаловаться директору! У меня там ценные вещи, деньги, драгоценности…

– Нам ваших денег не надо, – взвизгнула горничная. – Мы хотим убедиться, что в номер, кроме вас и еще одной женщины, больше никто не проживает…

– Что еще за глупости? – опять зарычала я. – Кто там может проживать? Уж не призрак ли с тринадцатого этажа?

– Откройте, пожалуйста, – тихо, но твердо сказала дежурная. – Если там никого нет, мы принесем вам свои извинения.

Мне ничего не оставалось, как открыть.

Как только дверь распахнулась, горничная, как собака бультерьер, оголтело ворвалась в номер, пронеслась по комнатам, засунула свой нос и под кровать, и в шкаф, и в ванну. Даже на балкон выбежала. Всякий раз, как она заглядывала во что-то или подо что-то, мое сердце бухалось вниз. Но… Сонька будто испарилась!

– Убедились? – нагло процедила я, хотя сама умирала от страха.

– Приносим вам свои извинения, – пролепетала дежурная.

– Но я видела, как в этот номер заходила какая-то… – начала возмущаться горничная.

– Галина! – прикрикнула на нее дежурная.

– Но, Елена Геннадьевна, говорю вам….

– Елена Геннадьевна, – тоном английской королевы проговорила я, – попрошу вас больше эту женщину ко мне в номер не пускать.

– Как не пускать? – ахнула Галина. – Я же тут убираюсь!

– Будите убираться в другом месте, – вякнула я. – Требую другую горничную!

– Да, да, конечно, я понимаю, – закивала головой дежурная. – Мы что-нибудь придумаем…

И они, пятясь, вышли из комнаты.

Я перевела дух. Пронесло! Но, чует мое сердце, история с поимкой нелегала только начинается.

– Сонька, выходи, – громко произнесла я.

Но никто не вышел.

– Сонь! – уже прокричала я.

И вновь никого. Тут я забеспокоилась. Куда она могла деться? Я по примеру горничной обшарила все закутки, заглянула под кровать, залезла в шкаф и даже на антресоли, но ни следа Сонька не обнаружила.

Я нехорошо выругалась и вышла на балкон, чтобы проветрить голову.

– Леля, – донесся до меня слабый писк. – Помоги…

Я резко повернулась на голос…

На соседней лоджии, сжавшись в комочек, обняв руками баул с вещами, сидела Сонька.

– Ты как там оказалась? – ахнула я.

– Перелезла, – жалобно пропищала она.

– Как перелезла?

– Просто. С нашего балкона на ихний… – Сонька вытерла нос ладонью. – Села на перила, руками в перестенок вцепилась, сначала одну ногу перекинула, потом другую ну и махнула…

– Так ведь двенадцатый этаж! – ужаснулась я.

– А я вниз не смотрела, – всхлипнула она.

– Тогда чего ревешь? Давай обратно перелезай – опасность миновала!

– Назад не могу, – еще пуще расстроилась Сонька. – Боюсь!

– Как не могу? Ты что теперь там жить будешь?

– Я просто посижу немного, с духом соберусь…

– Какой дух, Соня? Сейчас соседи с ужина придут, а тут ты! – Я даже зажмурилась, представив, как «обрадуются» жильцы, увидев на своем балконе неизвестную бабешку с полным баулом в лапах. – А ну сигай обратно!

– И не проси! – замотала головой подружка и еще крепче вцепилась в баул.

Я хотела еще что-то сказать, но не успела, так как балконная дверь за Сонькиной спиной распахнулась, и в образовавшуюся щель просунулась устрашающая черноусая физиономия. Увидев незваную гостью на своей лоджии, человек нахмурился (от чего и без того разбойничья рожа стала просто маньячной), потом крякнул и вывалился на балкон целиком.

– Это еще что такое… – зарычал «бармалей», упирая свои огромные, покрытые курчавой шерстью ручищи в мясистые бока. – Какого хрена…

Тут из-за его спины вынырнула другая фигура, к счастью не такая устрашающая, а худощавая и узкоплечая, увенчанная лохматой (просто Эйнштейновской) головой.

– Ты, Паш, чего шумишь? – миролюбиво обратился к «бармалею» лохматый.

– Вот воровок поймал, – пророкотал Паша и, окинув Соньку пристальным взором, добавил. – С поличным.

– Это не воровки, – тихо засмеялся лохматый. – Это соседки наши.

– Почему тогда они, то есть она, – он ткнул в притихшую Соньку мозолистым пальцем, – сидит на нашем балконе?

– У нее и спроси.

– Девушка! – рыкнул Паша. – Вы какого фига на моем балконе делаете?

– Я вам сейчас все объясню, – оптимистично воскликнула Сонька. – Дело в том…

– Она тут от преследований спасается, – перебил ее лохматый, но не зло, а как-то ласково. – Я давно их заметил. И давно понял, что мудрят они. Зайцем что ли проживаете? – хохотнув, спросил он.

– Зайцем, – согласилась Сонька.

– Зачем? – опять рявкнул Паша, но на сей раз мы не очень испугались, поняв, что орет он не со зла, а в силу привычки. – Дали бы дежурной пару тысяч, она бы вам раскладушку поставила, тут такое практикуется.

– Скажите – пару тысяч! – возмутилась уже совсем осмелевшая подруга. – Думаете, я располагаю такими деньжищами?

– Я не о долларах, а о рублях…

– Это я поняла. Только у меня всего пара тысяч в кошельке… – Это она врала, у нее там, как минимум, четыре, но Сонька любила на людях прибедняться. – Я учитель, – лаконично объяснила свое бедственное материальное положение она.

– Я тоже! – радостно выкрикнул лохматый. – Я преподаю литературу и русский в школе. А вы?

– Вообще-то я преподаватель начальных классов, но сейчас работаю в музыкалке…

– А я рыбак, – ни с того, ни с сего доложил Паша. – Из Астрахани. Паша Аляскин зовут…

– А меня Женя, – представился второй. – Я из Ростова.

– Он поэт, – уважительно пробасил Паша.

– Ну не совсем, – зарделся Женя. – Так балуюсь…

– А Леля у нас тоже балуются, – ткнула меня в плечо Сонька. – Только она прозой. Второй год роман пишет, да все никак закончить не может.

– Вот здорово! – восхитился Паша. – Сразу два писателя, и оба мои соседи…

– Мальчики, – робко проговорила Сонька. – Может, потом поговорим, а то я есть хочу…

– А давай мы тебя покормим, – предложил Паша, который при ближайшем рассмотрении оказался совсем не страшным. – У меня балык есть, у Женьки булка.

– Да, девочки, давайте к нам, – обрадовался стихоплет Женя. – Посидим, в карты поиграем…

– Спасибо, конечно, – сердечно поблагодарила Сонька. – Только у нее, – кивок в мою сторону, – свидание через час, а я должна сопровождать.

– Жаль, – искренне огорчился Паша. – Но мы еще посидим, да?

– Обязательно, – заверила его я, причем, слово собиралась сдержать, так как очень люблю балык.

– Я вам стихи почитаю, – крикнул в след уходящей Соньке Женя.

* * *

Когда мы подошли к «Прибою», Гоша уже был на месте. Стоял в своей любимой позе – ноги на ширине плеч, руки сцеплены за спиной – раскачивался на каблуках и хмурился.

– Опаздываете, – буркнул он вместо приветствия.

– Мы тоже рады тебя видеть, – пропела Сонька, она была в отменном настроении.

– Ладно, пошлите скорее, а то с двадцати двух тридцати у них вход платный, – так же недовольно пробурчал кавалер, но подставил нам свои локти, чтобы мы взяли его под руки.

Я критически осмотрела Гошу и тайком улыбнулась. А женишок-то мелковат. Аккурат мне по подбородок. К тому же сухляв, так что на моем фоне выглядит эдаким червячком, поэтому от предложенного локтя я отказалась и независимо прошествовала к свободному столику. Сонька попрыгала следом, Гоша за нами.

Мы расселись.

Гоша выжидательно на нас уставился. Мы так же на него.

– Ну? – спросила Сонька нетерпеливо.

– Что – ну? – растерянно заморгал Гоша.

– Что будем заказывать?

– Может, кофе? – осторожно спросил он.

– Какой, на фиг, кофе?

– Тогда чай?

– Ты издеваешься что ли? – разозлилась Сонька. – Кто идет в ресторан, чтобы выпить чая?

– Леля, вам чего бы хотелось? – уставился на меня Гоша.

– Шампанского! – ответила за меня подруга.

Гоша сразу сник, он, видимо, наметил потратить не больше полтинника.

– Я эту шипучку не люблю, – нашелся он. – Может, лучше пивка.

Мудрое решение – пиво самый дешевый из имеющихся в ассортименте спиртных напитков. Дешевле только мензурка с синтетическим джин-тоником.

– Ну давай, – снизошла я. – Только мы любим пиво с креветками. – Это я врала, пиво мы любим и с орехами, и с чипсами, и с «таком», просто меня покоробила его жадность – я, как и всякая россиянка, недолюбливаю скупердяев.

– Ладно, – грустно согласился он и потащился к стойке, решив, наверное, сэкономить хотя бы на чаевых официанткам.

Вернулся Гоша довольно скоро, осторожно неся на вытянутых руках поднос. На подносе имелись три кружки и тарелочка с сушеными кальмарами.

– Креветки я решил не брать, – сообщил он нам, ставя свою ношу на стол. – Какие-то они страшные…

Сонька фыркнула и отвернулась. Поняв, что пира на халяву не получиться, она потеряла к Гоше всякий интерес. Мне же, бедной, пришлось вести с ним светскую беседу.

– А сколько вашим деткам лет? – спросила я первое, что пришло в голову.

– Леночке двенадцать, Ленечке девять.

– А почему вы с женой разошлись? Пили горькую?

– Я не пью… У меня был трудный период…

– Семь лет назад?

– Да… – он тяжко вздохнул. – А она меня не поддержала… Ушла… Уехала к родителям. И деток забрала… – вздох еще горше. – С тех пор я одинок.

Сонька опять многозначительно хмыкнула, типа, кто ж с тобой таким занудой и скупердяем жить будет. Потом как-то удивленно хрюкнула и ткнула меня в бок.

– Ты чего? – пискнула я.

– Смотри, кто пришел, – прокричала она мне в ухо, дабы переорать голосистого певца, исполняющего со сцены известную песню Михаила Круга «Владимирский централ».

Я посмотрела, оказалось, что явились Зорин с Блохиным. Но не одни! Рядом с ними, да что там рядом, под руки с ними шли Марианна и Валя. Первая висела на Юрке, вторая на Левке.

– Опупеть можно! – восхитилась Сонька. – Как Зорин умудрился такую красотку отхватить?

– Знай наших! – воскликнула я, потом радостно заголосила. – Мальчики, идите к нам!

Зорин среагировал на мой крик – обернулся. Мигом оценил обстановку – Сонька одна, а он при даме – вздернул подбородок, потом второй и важно поплыл к нашему столику. Лева с Валей покатились следом.

– Привет, давно не виделись, – самодовольно улыбнувшись, проговорил Зорин.

– Здорово, – буркнул Лева, он в отличие от друга не очень гордился своей дамой, так как она была гораздо его старше, вдвое ниже и в полтора раза шире, ко всему прочему ее было очень тяжело тащить на локте, как никак центнер весу.

– Присоединяйтесь, – предложила Сонька, совсем не расстроенная из-за измены коварного сердцееда Зорина.

– А удобно? – хмуро спросил Лева и попытался стряхнуть прибалдевшую Валю со своей руки.

– Конечно, – заверила его я. – Стол большой, всем места хватит.

Гоша заерзал – наверное, испугался, что я начну угощать гостей его кальмарами.

– Что будете пить, девочки? – промурлыкал Зорин.

Пока девочки решали, что они будут пить, в очередной раз заиграла лирическая музыка, (опять «…централ») и Гоша пригласил меня на танец. Я с неохотой (он мне в пупок дышит, это раз, лапать за бока будет, это два), но согласилась.

Мы вышли на танцплощадку. Он мигом охватил меня за талию, я с тяжким вздохом положила ему руки на костлявые плечики, и мы начали топтаться под музыку.

– Леля, – жарко зашептал он мне на ухо. – Вы мне нравитесь.

– Очень приятно, – буркнула я. А что мне еще было говорить, он-то мне не нравится?

– Вы замужем?

Я задумалась. Замужем я или нет? Вроде муж у меня есть, есть и кольцо обручальное, и свидетельство о браке, но Колька со мной разводиться собрался, значит, не совсем замужем…

– Да, – решительно ответила я. – Замужем.

– И как вы обходитесь без мужа? – осторожно спросил он.

– В смысле? – не поняла я.

– В смысле физических потребностей…

Я чуть не упала. Только познакомились, а он уже о сексе. Ну и наглец!

– Ну… потребности у меня довольно умеренные, так что две недели без мужа я как-нибудь…

– Не скажите, – горячо возразил он. – Весь смысл отдыха в санатории сводится к этому.

– К этому? – переспросила я.

– Ну да… – он кивнул, потом важно провозгласил. – Секс – главный источник душевного и физического здоровья!

– Я не пойму, к чему вы это? – скосила под дурочку я. Мне совсем не нравился этот разговор, и все больше не нравился Гоша.

– Давайте потихоньку встречаться, чтобы удовлетворить физические потребности, – выпалил он.

– Почему потихоньку? – невпопад спросила я.

– Я по-другому не могу – у меня дети, – с достоинством ответил Гоша.

Тут мое терпение лопнула.

– А катитесь-ка вы, Гоша, подальше! – рыкнула я, стряхивая его потные руки со своих бедер (когда только успел их туда переместить?).

– Почему? – удивился он. – Я вам не нравлюсь? Вы не смотрите, что у меня нос сломан, а так я красивый…

Я не стала его слушать, просто развернулась и пошла за столик.

– Но я же вас пивом угощал… – блеял он, семеня за мной. – Так не честно…

Я вынула из кармана сотню и засунула ему за пазуху.

– Все? – гаркнула я. – А теперь катитесь!

– Хамка! – выкрикнул он и убежал, а сотню так не вернул.

Я подошла к столику. Вся шатия-братия с большим вниманием следила за нашей с Гошей перепалкой, так что когда я села на свой стул, они забомбили меня вопросами. Я односложно отвечала, а сама осматривала стол. На нем появилась бутылка вина, шоколадка и порезанные апельсины. Просто аттракцион неслыханной щедрости! Обычно от Зорина даже черствого пряника не дождешься.

Пока мы болтали, к нашему столу подгребли два нарядных молодых армянина и по-свойски поздоровались.

– Привет, дэвчушки!

– Здрасьте, – скромно откликнулась Сонька, она с так называемыми «лицами кавказской национальности» общалась только на рынке, когда у них мандарины покупала, по этому немного робела и не знала, как себя с ними вести – вдруг ее вежливость будет истолкована, как приглашение к сексуальному домогательству.

– Нэ узнаете? Это жэ я Вано!

– Ваня, – воскликнула Сонька радостно. – Конечно, узнаем!

– Можно сэсть?

– Пожалуйста, садитесь! – гостеприимно пригласила я.

Они сели, Вано кивнул официантке, потом представил друга: приятного молодого мужчину в льняных брюках, белоснежной рубашке и элегантных затемненных очках.

– Это Эдик. Он из Сочи… Эдик, расскажи дэвушкам что-нибудь…

– Девушки, – Эдик улыбнулся, сверкнув своими белоснежными зубами. – Вы знаете, почему камбала такая сплющенная, а у рака такие выпученные глаза?

– Естественно, – ответила Сонька. – Из-за давления воды… Они же на глубине обитают…

– Нэт! – засмеялся Вано.

– Нет? – переспросила она.

– Нет, – подтвердил Эдик, он в отличие от Вано говорил совсем без акцента. – Камбала занималась любовью с китом, а рак за ними подглядывал!

Все засмеялись, особенно веселилась Валя, эта стокилограммовая кокетка узрев перед собой более привлекательного мужика (а Эдик безусловно был привлекательным, а в сравнении с Левой, то и просто красавцем) переключилась на него.

Тут к столику подбежала официантка. В ее руках был уставленный тарелками поднос, в центре которого красовалась бутылка с коньяком.

– Мы это не заказывали! – испугался Юрка.

– Это мы заказывали, – успокоил его Эдик. – Угощайтесь.

Мы немного поломались (ну что вы что вы, зачем, мы не голодные), но когда Эдик разлил коньяк по стопкам, ни один от него не отказался. Выпив, закусили шашлыком из корейки и иноземным жульеном.

– Вы уже куда-ныбудь ездили? – спросил Вано, приобнимая нас с Сонькой за плечи.

– А куда? – удивилась подружка.

– Как куда? Тут знаешь сколко всего красывого! Водопады, гора Ахун, форелевое хозяйство, прям при тэбе рыбу поймают и зажарят…

– На рафтингах можно сплавиться по горным рекам, – присоединился Эдик. – На ночной Сочи посмотреть. Парк Ривьера, Поющие фонтаны, набережная…

– На Красную поляну обязательно! Вы были там? Нэт? Да вы что? Быть в Адлере и нэ видеть Красной поляны… – Он осуждающе зацокал языком.

Мне стало стыдно, я уже который год приезжаю именно в Адлер, а Красной поляны правда не видела. Вот все остальное – и водопады, и фонтаны, и форелей – видела, а ее нет.

– Мы как раз собирались! – горячо заверила ребят я. – Только не знаем, к кому лучше обратиться…

– Ко мнэ, – Вано ткнул себя в грудь. – Довэзу до поляны за полцены, всо покажу, расскажу бэсплатно, меда купите, скажу где, малины покушаете. На канатной дороге покатаетесь. Завтра поедэм?

– Завтра? – мы с Сонькой переглянулись. Я задумчиво почесала нос и выдала. – Давайте лучше послезавтра.

– Харащо, как скажешь.

– Мы тоже поедем, – вдруг подал голос Лева. – Я давно мечтал на канатке покататься. А Юра мед любит. – И Блохин под столом пнул друга в голень.

Юра сначала не понял за что его так, но потом сообразил, что это условный знак, и энергично закивал головой.

– Да, мед я люблю и малину тоже! Возьмите нас на поляну…

– Конэщно, дорогой, только вас за полцены я нэ повезу, – хохотнул Вано. – Я за полцены толко красывих дэвушек вожу.

На лице Зорина отразилась борьба. С одной стороны денег было жалко, но с другой – разве можно отпускать даму своего сердца (а Сонька владела его сердцем безраздельно) с этими шальными джигитами без сопровождения?

– Ладно, – наконец решился он. – Сколько скажешь, столько и заплатим.

– Тогда и мы с вами, – промурлыкала Валя, неотрывно глядя на Эдика. – Нам, как красивым женщинам, я надеюсь, будет скидка…

– Извините, дэвушки, – Вано горько вздохнул. – Но у меня легковой автомобиль – беру толко четверых.

– А Эдик разве не едет? – не унималась Валя.

– Нэт, он нэ по этой части.

– Ну и ладно, – умиротворенно вздохнула она.

Мы с Сонькой многозначительно переглянулись, после чего отправились на танцплощадку выделывать коленца под любимца всех ресторанных певцов побережья – Таркана.

* * *

Возвращались в корпус далеко за полночь, а если точнее, то в начале первого. Нас было четверо – я, Соня, Лева и Юрка. Валя с Марианной, променяв своих старых кавалеров (Блохина и Зорина) на новых, более стройных, молодых и щедрых (Эдика и Вано), остались с ними в ресторане, но, похоже, наших увальней это даже порадовало.

Мы медленно шли по аллейке, наслаждаясь дивной ночью. Было безветренно, тихо – ветки пальм словно застыли, трава замерла, розы притихли. Единственное, что нарушало тишину, так это далекая музыка и близкий стрекот цикад. Было темно: ни луны (я еще в ресторане заметила, что по морю не бежала лунная дорожка), ни звезд, ни проблеска на абсолютно темном небе – только на юге бывают такие непроглядно черные ночи.

Подходя к корпусу, мы приостановились у крыльца. Не сговариваясь, принюхались. Головокружительно пахло розами, откуда-то издалека доносился запах жасмина, чуть тянуло абрикосами и чем-то еще…

– Чем воняет? – сморщил нос Зорин.

– Персиками, – мечтательно молвил Лева.

– Абрикосами, Лева, абрикосами. Почему ты вечно путаешь? Персики большие и волосатые, а здесь пахнет абрикосами, они маленькие, гладкие…

– А еще лавандой, – как не слышал Блохин.

– По-моему, акацией, а не лавандой, – перебила его Сонька.

– А по-моему, – Зорин повысил голос, – китайской лапшой. Этот запах я ни с чем не спутаю – я эту дрянь каждый день ем.

– А я никакой дряни не чувствую, – наставил Блохин. – Пахнет божественно. А как стрекочет эта саранча – заслушаешься…

– Цикады, Лева! Саранча не стрекочет, она жрет…

Слушать их вечный спор мне не хотелось, наслаждаться ночью тоже – тем более они своей болтовней нарушили все ее колдовство, так что я взяла Соньку под руку и дунула к двери. Не успела взяться за ручку, как прямо над моим ухом раздался тихий голос:

– А там на входе у всех санаторные книжки проверяют. И пускают только по ним.

Я от неожиданности подпрыгнула, Сонька басовито ойкнула и вцепилась ногтями мне в руку.

– Кто это говорит? – прошептала я, вжав голову в плечи.

– Твой ангел хранитель, – все так же тихо проговорил голос.

Ну конечно, кто же еще? В этом паранормальном санатории совета дождаться можно только от ангела.

– И по совместительству призрак Артурика Беджаняна, – добавил другой голос, не такой тихий, но более музыкальный.

Что-то тут не то, подумала я. В то, что покойный Беджанян в одночасье стал моим ангелом-хранителем – я еще как-то поверю, но что он, словно Максим Галкин, ежеминутно меняет голоса – это уж, извинимте, фантастика…

Я сглотнула и резко вскинула голову.

Как и следовало ожидать, размытого силуэта с крыльями я не увидела, зато наткнулась взглядом на две ухмыляющиеся физиономии. Одна принадлежала Кате, а другая моему соседу Жене, оба они сидели на лоджии первого этажа, оба ели китайскую лапшу в стаканчиках (отсюда и запах) и оба были очень довольны своей шуткой.

– Вы откуда? – радостно спросил нас Женя, шумно втягивая в рот макаронину.

– Из ресторана, – вежливо ответила я, хотя могла бы и нагрубить, все же они первые начали издеваться, – а вы что тут делаете?

– Лапшу едим, – раздался громкий бас, принадлежащий Астраханскому рыбаку Паше, оказалось, что он сидит на том же балконе.

– И разговариваем, – пропищал еще кто-то, при ближайшем рассмотрении оказавшийся нашей новой соседкой по столу по имени Таня.

– И ты здесь?

– Я здесь живу, – робко улыбнувшись, ответила она. – А ребята ко мне в гости пришли.

– А как же твоя любвеобильная соседка?

– Ушла в загул, – хмыкнула Катя. – Укатила в Сочи с какими-то осетинцем. Так что мы тут заседаем…

– А про книжки вы не соврали? – спросила Сонька, воровато заглядывая через мое плечо в фойе, отделенное от нее лишь стеклом.

– Сказали истинную правду, – заверил ее Женя. – Так что беспрепятственно пройти не удастся.

– И что же делать? – в панике заголосила подруга. – Под пальмой ночевать?

– Зачем же? – всплеснула руками Таня. – Залезай на мой балкон – мужчины помогут!

– Я не смогу, – просипела Сонька, попытавшись закинуть свою коротенькую ножку на лоджию, – высоко!

– Да ладно! Моя соседка всегда так в комнату заползает, чтобы не беспокоить дежурного, а она с тебя ростом.

Сонька опять попробовала забраться, и вновь безрезультатно. Наконец, ее вечный рыцарь Юра Зорин догадался подставить свое плечо. И она, вскарабкавшись по нему, уцепилась за бортик балкона. Тут уж ей на помощь пришел Паша – сцапал своей огромной лапищей за талию и одним резким рывком втащил на балкон.

Когда Сонька отдышалась, а народ отсмеялся, я тут же спросила у Кати:

– Ну и как тебе люкс?

– Отлично! – горячо заверила она. – Все по высшему разряду!

– А как призраки? Не беспокоят?

– Нет, – хохотнула она, но как-то не весело.

– Точно?

– Ну… – она закусила губу. – Скажем, если что и беспокоит, то не призраки.

– В смысле?

– В смысле, что сосед за стенкой очень громко храпит. Даже не храпит, а будто задыхается, он, наверное, астматик…

– Она даже спать не могла, – доложила нам Таня. – Ко мне пришла. Говорит, так слышно, словно стены из бумаги.

– Он еще и стонет. Жалобно так, протяжно, наверное, от удушья кошмары мучают… – Катя передернулась. – Даже жутко…

– А что за сосед? – заинтересованно спросил Женя. – Я вроде знаю всех, кто в люксах живет.

– Я его не видела, только слышала, но стоны доносятся из шестьсот шестьдесят пятого, это точно.

– В шестьсот шестьдесят пятом живет молодая женщина, кажется, Ольга… – задумчиво проговорил Женя.

– Ну и голосок у этой Ольги! – возмутилась Катя. – Как у мужика!

– И ее сейчас в номере нет! – закончил он. – Я видел, как два часа назад она садилась в машину оного прохвоста и говорила ему, что у них вся ночь впереди…

– Но в шестьсот шестьдесят пятом кто-то хрипит и стонет! – вскрикнула Катя. – Я слышала!

– Может, не в шестьсот шестьдесят пятом, – предположил Паша, – а в другом?

– У меня стена спальни смежная только с шестьсот шестьдесят пятым! – Катя пришла в неописуемое волнение. – Я спала и вдруг резко проснулась. Сначала не въехала, что именно меня разбудило, но, прислушавшись, поняла – стон! Было такое ощущение, что стонут прямо над моим ухом. Я вскочила, включила ночник. В комнате никого – а стон и хрип, не смолкают. Я глядь на часы – 00-07. Мне стало жутко, но я попыталась взять себя в руки. Огляделась, прислушалась. На стене, рядом с кроватью розетка, я посчитала, что стоны слышны через нее… – Катя сипло вздохнула и прикрыла глаза рукой. – Но если эта Оля не в номере, то кто ж тогда стонал?

– Призраки! – охнула я.

– Кто? – не понял Паша.

– Ребята, я же вам рассказывала, – недовольно буркнула Катя. – Только что… Про Артура Беджаняна, про его смерть, про проклятье…

– А! – Женя прыснул в ладонь. – Вы про эти глупости…

– Ничего не глупости, – обиделась она.

– Тогда почему ты согласилась поселиться в этом проклятом люксе? – резонно спросил Женя. – Раз веришь в призраков?

– Тогда не верила, – насупилась Катерина. – А теперь и не знаю… Что-то в этом номере точно не чисто, не зря же я там спать не могу. И стоны эти… Они такие жуткие… Да и картина упала, точно как Эля говорила.

– Картина? – переспросила Таня. – Первый раз слышу.

– Я не хотела говорить, это же глупости, – она все больше бледнела. – Сначала я вообще не предала значения, ну упала и упала, а теперь… Там в номере картина висит на стене, пейзаж, наш санаторий на фоне гор, мне горничная сказала, что это работа Артура Беджаняна… И эта акварель… Она очень крепко висит, но сегодня… Я перед сном пошла умываться, вдруг слышу грохот. Прибегаю в комнату, а она лежит на кровати, причем, лицом вверх! Должна вниз, а лежит вверх! Представляете?

– Глупости! – припечатал Женя. – Бабские страшилки! Упала случайно – мало ли предметов падает…

– А стоны и вздохи?

– Примерещилось спросонья.