Текст книги "Сокровище Монтесумы"

Глава 2
Рубин – камень с характером

1

Градская уже ждала Левина, нетерпеливо поглядывая на дверь. Ей ужасно надоело быть затворницей в этой палате. Пробыв на больничной койке три дня, она просто извелась вся. Ее живая и деятельная натура терпеть не могла бездействия, а уж вынужденного и подавно. Хорошо, что доктор оказался не полной занудой и не стал долго держать ее в стационаре. Выписал и отправил на долечивание по месту жительства. Как бы не так! Ева даже и не думала переступать порог поликлиники.

Ожидая Левина, Ева полностью обратилась в слух и чутко отслеживала любой звук, раздающийся за дверью. Вот хлопнула дверь лифта, и гул твердых мужских шагов разнесся по коридору. Это его поступь. Ева узнала Левина. Она нагнулась и вытащила из тумбочки свою сумку, шагнула к двери и оказалась прямо перед Левиным.

– Наконец-то, – радостно выдохнула она, – пойдемте скорее отсюда. – Ева стремительно зашагала вперед. Левин едва успевал за ней.

В машине Градская обратила внимание, что Левин плохо выглядит и как будто не очень-то и рад ей.

«Может, я зря попросила его забрать меня отсюда», – мелькнула у Евы мысль. Но Левин очень скоро развеял ее сомнения. Он сам заговорил о том, что его тревожило. Рассказ Левина о смерти англичанина поверг Градскую в шок. Несколько минут она потрясенно молчала.

– Вам не кажется все это очень странным? – Ева повернула побледневшее лицо в сторону Левина.

– Странным – что?

– Эта смерть и… авария, в которую мы попали, а потом крушение самолета. – Еву начала бить мелкая дрожь. – И все эти события произошли в один и тот же день. По-моему, между ними есть какая-то связь. Как вы считаете?

– Я думал об этом по дороге в больницу. И пришел точно к такому же выводу.

– Значит, так оно и есть. Точно, – сделала заключение Градская.

– Но дальше этого умозаключения я не продвинулся. Понятия не имею, что бы это могло значить? – Левин озадаченно посмотрел на Еву.

– Вы слышали когда-нибудь о резонансных событиях или явлениях? – Ева бросила на Левина взволнованный взгляд.

– Только то, чему меня научила школа. – Левин качнул головой. – Резонанс есть явление резкого возрастания амплитуды вынужденных колебаний в какой-либо колебательной системе.

– У вас, наверное, была пятерка по физике, – улыбнулась Ева. – Насколько я знаю, резонанс – это ответная реакция, отзвук, совпадение.

– Правильно. Ведь увеличение амплитуды – это лишь следствие резонанса, а причина – совпадение внешней частоты с внутренней частотой системы.

– Ну, что ж, похоже, мы с вами говорим об одном и том же, – задумчиво протянула Градская. – В вашей трактовке тоже основное – это ответная реакция.

– Это не моя трактовка, так учит нас физика. И вы наверняка изучали этот предмет в школе. Так что я вам не сообщил ничего принципиально нового.

– Терпеть не могла физику. – Ева недовольно наморщила хорошенький лобик. – Никогда ее особенно и не учила. И сейчас абсолютно ничего не помню из этого предмета. Поэтому ваши слова для меня прозвучали как откровение. Но я хотела рассказать вам о резонансных событиях. Как я поняла, вы ничего об этом не слышали.

– Абсолютно ничего и никогда.

– У меня однажды была программа, в которой герой моей передачи говорил именно об этом. Мне этот материал так запал в душу, что я даже встретилась с ним после эфира и выяснила у него все подробности этого явления.

– Интересно, что же вы узнали?

– Если говорить коротко, то в нашем мире существуют люди, чьи судьбы взаимосвязаны в более или менее разной степени близости. И вот в зависимости от глубины и силы этой связи события в жизни одного из них вызывают ответную реакцию в жизни другого.

– Не вижу ничего особенного в этой теории. Так всегда происходит. И в наших с вами жизнях такая взаимосвязь прослеживается. Вы попадаете в аварию, я в результате этого опаздываю на самолет.

– Верно. Но в данном случае речь идет о людях, которые разделены пространством и даже временем. О людях, которые могут быть совсем незнакомы. Как этот англичанин не был знаком с вами… или со мной.

– Что? – Левин потрясенно уставился на Еву. – Вы хотите сказать, что этот журналист и вы имеете такую связь?

– А вы думали, что только вы имеете на это почетное право? – усмехнулась Градская.

– Я как-то не подумал о вас. Ведь я член экспедиции, и он тоже. А вы не имеете к ней никакого отношения.

– Да, но он был журналистом, так же как и я. И я оказалась волей-неволей втянута в вашу историю. А ведь неспроста, как мне кажется. Ох, неспроста.

– Но где гарантия, что эта ваша теория верна, что она не очередной бред какого-то параноика? – Левин недоверчиво покачал головой. – Может, автор этой теории просто сумасшедший, а мы сидим тут и на основании его больного воображения строим какие-то домыслы.

– Не знаю. Но какое-то чувство внутри меня подсказывает, что это не бред. Что я в своей жизни столкнулась с какой-то тайной, которую я должна если не разгадать, то хотя бы приоткрыть завесу, скрывающую ее.

Ева замолчала. Она замкнулась и ушла в себя. Оставшуюся часть пути Градская сосредоточенно смотрела на серую ленту дороги, как будто надеялась с ее помощью найти ответ на вопрос, который подбросила ей жизнь. Левин не тревожил ее, только изредка бросал на свою спутницу короткие взгляды, но побеспокоить не осмелился. Так, в полном молчании, они доехали до дома Градской.

Левин притормозил прямо у подъезда. Вышел из машины и распахнул перед Евой дверцу. Она сразу ожила, вышла из своего состояния сомнамбулы, в котором только что пребывала.

– Мне пришла в голову одна мысль. – Градская пристально взглянула Левину в лицо. – Можно мне принять участие в вашей экспедиции?

– Что?! – Левин оторопел. Он не ожидал такого поворота событий, и предложение Градской показалось ему полным бредом. – Но список членов экспедиции давно утвержден и не подлежит пересмотру, к тому же не я его формирую. Я всего лишь участник, а не организатор экспедиции.

– Но, как я поняла, вы со Спенсером старые знакомые. Вы вполне можете предложить мою кандидатуру вместо выбывшего англичанина. Я ведь тоже журналистка, как и он, и вполне справлюсь с работой репортера с места проведения вашей экспедиции. Ну так как? Вы замолвите за меня словечко перед Спенсером? В конце концов, если он ответит отказом, я не расстроюсь, а приму это как знак.

– Знак? Какой? – не понял Левин.

– Что мои предположения о моей резонансной связи со Смитом неверны. Что я просто нафантазировала эту связь и надо забыть об этой фантазии и вернуться к своим обычным делам.

– А если Спенсер согласится?

– Значит, мне надлежит быть в этой экспедиции. И я права, что сейчас настаиваю на этом. Просто путь в нее оказался несколько причудлив, а не такой прямолинейный, как у вас. В мире полно парадоксов, но именно они, которые все считают исключением из правил, только подтверждают правила. Вы не находите?

– Вполне возможно. Хорошо. Я позвоню Спенсеру и передам ему вашу просьбу. – Левин проводил Градскую до подъезда и простился с ней.

Когда ее силуэт скрылся за дверью, он еще постоял какое-то время около ее дома, потом медленно пошел к своему авто. Он знал, что если Спенсер ответит согласием, то его долго будет будоражить все, что он услышал сегодня от Градской. Будет будоражить до тех пор, пока он не докопается до сути всего происшедшего с ними. Он не мог даже предположить, что то, что уже случилось, – это такая малость по сравнению с тем, что ожидало его в ближайшем будущем.

2

Они шли уже пятые сутки по пустынному плоскогорью, то и дело переваливая через многочисленные хребты, делающие их продвижение более сложным и утомительным. Вокруг, куда ни кинешь взгляд, один унылый и однообразный пейзаж. Небольшие хребты гор, покрытые скудной растительностью, а в некоторых местах вообще совершенно голые, присыпанные только толстым слоем песка, который поднимался столбами пыли при каждом шаге, залеплял глаза, нос, уши, скрипел на зубах, забивался под складки одежды. Диего поражала выносливость индейцев, легко и непринужденно шагающих по песку, как по каменной мостовой, к тому же еще и с тяжелым грузом на плечах. Диего благодарил бога, что они не использовали их с Хуаном в качестве носильщиков. Но это, по его мнению, было связано с тем, что индейцы намеревались принести в дар своему кровожадному божеству сильных и крепких мужчин, а не измотанных тяжелым переходом пленников. Хотя вряд ли они останутся сильными и крепкими, если пытка этого перехода продлится еще несколько дней. Диего чувствовал, что еще немного – и он просто не выдержит. Он решил про себя, что если станет невмоготу, то он упадет на горячий песок и будет лежать, пока его не забьют насмерть или не оставят умирать одного в пустыне. Уж лучше такая смерть – от голода и жажды, чем на жертвенном камне от ножа жреца. Но его фантазиям не суждено было сбыться. Неожиданно где-то на горизонте воспаленные глаза Диего различили что-то вроде низкорослых деревьев.

Сначала он решил, что ему это просто померещилось. Но Хуан тоже заметил изменение в пейзаже.

– Ты видишь, – возбужденно зашептал он на ухо Диего, – кажется, наше путешествие подходит к концу.

– Вижу, – мрачно обронил Диего, не разделяя восторга друга, – это означает одно, что наше путешествие не только по пустыне, но и по жизни близится к завершению.

Хуан сразу поник, втянул голову в плечи и, спотыкаясь, побрел вперед.

Хуан не ошибся. Их путешествие действительно подходило к концу. Причем совершенно неожиданно. Они очень быстро достигли того места, где заканчивалось плоскогорье и начинался редкий перелесок. Еще сутки пути вывели их отряд в совершенно другую местность. Окружающий ландшафт быстро менялся на глазах. Вскоре они шагали не просто по редкому перелеску, а уже продирались сквозь самый настоящий лес. Диего не уставал удивляться этой странной стране, в которой рядом соседствовали совершенно разные природные зоны: безводная пустыня и леса с вековыми деревьями, населенные самыми разнообразными обитателями. По ветвям этих деревьев порхали птицы с оперением самых фантастических расцветок. Засмотревшись на одну из них, Диего не заметил, как к его ногам подползла огромная змея. Очевидно, тварь эта была очень ядовита, судя по тому крику, который издал один из индейцев, первым заметивший змею. Индеец реагировал молниеносно, он выхватил копье и пригвоздил змею к земле. Та зашипела, выгнулась дугой и забилась в предсмертных конвульсиях. Через несколько секунд она затихла.

– Он спас тебе жизнь, – произнес Хуан, – ее укус смертелен.

– Лучше бы он не заметил ее, и сейчас бы я лежал на земле вместо нее неподвижный и бездыханный, – пробормотал Диего.

– Чем же это лучше? – не согласился Хуан.

– Он спас мне жизнь, чтобы уже завтра отнять ее.

– Ты же сам говорил, что, пока мы живы, есть надежда, – горячо зашептал Хуан, – куда делся твой оптимизм?

– Да, ты прав, я просто устал, – согласился Диего.

Еще два часа пути понадобилось им, чтобы выйти к краю огромного котлована. Слева и справа от них простирались горные склоны, сплошь покрытые дубовыми и кедровыми лесами. Эти горы смыкались плотным кольцом вокруг долины, лежащей глубоко внизу у их подножия. А в самом сердце этой долины раскинулся необычайной красоты город. С высоты птичьего полета хорошо просматривалась центральная площадь города правильной круглой формы, от которой в разные стороны, как солнечные лучи, растекались городские улицы. Посреди площади выделялись два здания. Одно из них по великолепной архитектуре и характеру пышной декоративной отделки напоминало дворец. Второе здание было пирамидальной формы, с ведущими вверх ступенями. Завершалась эта пирамида храмом, украшенным человеческими черепами и изображениями змей.

– Это теокалли, – проговорил Хуан, показывая на пирамиду, – место ритуальных жертвоприношений индейцев.

– И место нашего последнего пристанища, – горько обронил Диего. – Как ты думаешь, они это сделают уже сегодня?

Но ответ он не успел услышать. Один из индейцев уткнулся ему копьем в спину и мотнул головой вперед. Это означало, что пора двигаться дальше.

Еще час потребовался, чтобы спуститься в долину. Но в город отряд индейцев так и не вошел. Они обогнули его справа и пошли по дороге, ведущей к небольшой отлогой возвышенности, обогнули ее и уперлись в почти отвесную скалу. С первого взгляда Диего не заметил в ней ничего необычного. Скала как скала, ничем особо не отличающаяся от всего окружающего пейзажа. Но индейцы остановились около нее и сбросили со своих плеч поклажу. Похоже, что они достигли конечной цели своего путешествия. Неожиданно один из индейцев что-то громко крикнул на своем языке, и все индейцы, которые несли все эти дни тяжелый груз, упали на колени, уткнувшись лицами в землю. Только два воина с копьями не последовали примеру всех остальных, а остались стоять рядом с пленниками. Тот, который кричал, приблизился к скале и, просунув руку в едва заметную расщелину в ней, надавил на небольшой каменный выступ. В тот же момент поверхность скалы, кажущаяся монолитной, пришла в движение. Часть ее в виде прямоугольника отделилась от общей массы и образовала небольшой проем, в который можно было протиснуться человеку. Предводитель отряда индейцев снова что-то скомандовал, и индейцы, лежавшие ниц, вскочили на ноги и устремились к проему в скале. Они засновали, как муравьи, вокруг сундуков и стали подтягивать их к проему, затем начали протискиваться сами и протаскивать сундуки через проем, пока весь груз не оказался внутри. Снаружи оставались только два пленника и охранявшие их воины. Прошло еще некоторое время, пока Диего и Хуан не почувствовали на своих спинах острие копья, это означало, что настал их черед лезть в проем.

3

Ева лихорадочно кидала в чемодан свои вещи. Кажется, она ничего не забыла. Взяла с собой все, что может понадобиться ей в столь необычном путешествии. Ева посмотрела прогноз погоды: сейчас в Мехико плюс двадцать семь. Жарко, но это в городе. А какая будет погода там, куда они направляются? В горах совсем иной климат. Ведь, как она поняла со слов Левина, экспедиция направляется в Мексиканское нагорье. Ева до сих пор не верила, что она удостоилась чести быть членом этой экспедиции. Левин, как и обещал, связался со Спенсером и передал ему просьбу Евы. И о чудо! Спенсер ответил согласием. И вот сегодня вечером у них самолет. Они вылетают с Левиным тем же рейсом, на который когда-то опоздал Левин.

Еве стало немного не по себе при воспоминании о том, какая печальная участь постигла пассажиров того злополучного рейса. Но, как известно, один снаряд не падает дважды в одну и ту же воронку. И потом Ева свято верила в свою судьбу, и уж если ей суждено оставить этот мир в ближайшее время, то ничто ей уже не поможет. Никакая самая тщательно продуманная предосторожность. Судьба все равно настигнет ее. Ведь говорят же, что от судьбы не уйдешь. Так что стоит ли понапрасну забивать голову разными страхами?

Ева еще раз придирчиво осмотрела багаж: не забыла ли чего? Все оказалось на месте. Джинсы, кроссовки, майки с короткими рукавами для Мехико и теплые свитера и ветровка для гор. Вроде все. Но смутное ощущение, что она все-таки что-то упустила, не давало покоя. Ева мучительно старалась понять, что она могла забыть.

И вдруг ее осенило! Талисман. Как она забыла про него?! Он всегда сопровождал ее в поездках с того самого дня, как появился у нее.

Это произошло в Мехико. Ева была там в командировке. Они снимали сюжет для программы, посвященной завоеванию Мексики конкистадорами. Руководство канала выделило для этой дорогостоящей командировки всего три дня. Время, отведенное для съемок, сжималось, как шагреневая кожа, прямо на глазах. Ева выступала в роли монтажера и продюсера одновременно. Ее напарником был уже пожилой и умудренный опытом оператор, которого все на студии звали просто Дмитрич. Дмитрич уже не первый раз бывал в Мехико и знал этот город вдоль и поперек, что нельзя было сказать о Еве. Она прилетела в Мехико впервые и жадно впитывала все впечатления, которыми щедро делилась с ней мексиканская столица. Днем они работали как одержимые, а вечерами отправлялись в загул. Они бродили по площадям и улицам города, любовались многочисленными архитектурными памятниками старины и музеями, заходили перекусить в кафешки, где с удовольствием пробовали местные экзотические блюда. Иногда они заглядывали в какой-нибудь частный магазинчик или лавку. Ева предпочитала делать покупки именно в этих маленьких островках торговли, нежели в огромных столичных супермаркетах. Дмитрич усаживался в каком-нибудь укромном уголке и, попивая неизменный мате, предлагаемый хозяином магазинчика, терпеливо ждал свою спутницу, пока она не перепотрошит весь магазин и не ополовинит его стратегические запасы.

Однажды они заглянули в лавку на центральной площади города Сокало. Дмитрич, как обычно, уютно устроился с чашкой мате и запасся недюжинным терпением. К Еве подошел хозяин этой лавки, древний старик с изборожденным глубокими морщинами лицом. Если бы не глаза, молодо сверкавшие из-под седых кустистых бровей, Ева бы дала ему лет девяносто – не меньше.

– Что интересует, мадам? – спросил старик на французском языке.

– Сувениры, предметы культуры ацтеков, майя, – непринужденно ответила Ева тоже на французском.

Старик пристально взглянул на свою посетительницу, просто пронзил ее насквозь своим острым, как клинок, взглядом. Еве стало не по себе. У нее мороз пошел по коже, несмотря на то что стоял жаркий летний вечер и еще минуту назад ей показалось, что в лавке стоит невыносимая духота.

– Могу предложить вам на выбор следующее. – Старик высыпал на прилавок ворох сувениров, среди которых были самые разнообразные предметы. Ева рылась среди этой горы предложенных товаров, но ничего не находила. Она вяло перебирала фигурки каких-то божков, устрашающего вида ритуальные маски, старинные браслеты, кольца. Старик угадал, что посетительница заскучала, и, как фокусник, вынул из-за прилавка новую партию товаров. Но и среди этой партии Ева не нашла для себя ничего подходящего.

– А как вам вот эта вещица? – Старик положил перед Евой небольшую коробочку. Ева открыла ее и остолбенела. На подушечке из белого атласа лежал камень. Ярко-красный рубин. Камень был в оправе из темного старинного золота. С одной стороны оправы свисала небольшая цепочка, всего несколько звеньев. Как будто кто-то взял и вырвал его из какого-то ювелирного украшения. Камень не был особенно красивым и без какой-либо огранки. Он был просто круглый, как большая капля крови. Но именно эта его особенность создавала вокруг рубина какое-то необъяснимое магнетическое напряжение.

Глаза у Евы загорелись.

– Беру! Сколько стоит ваш рубин?

– Не торопись, милая, прежде чем назвать цену, я должен проверить, захочет ли камень, чтобы ты стала его хозяйкой.

– Что значит захочет? – Глаза у Евы полезли на лоб от удивления. Мелькнула мысль, что, может, этот старик просто безумец и надо скорее уносить ноги из его лавки.

– Я не безумец. – Старик как будто прочитал ее мысли, и от этого Еве сделалось совсем худо. – Я всю жизнь торгую, и эта лавка досталась мне от отца, а ему от его отца, – промолвил старик, – этот камень лежал на прилавке еще у моего деда. Но за все это время так никто и не купил рубин. А те редкие покупатели, которые хотели его купить, не смогли этого сделать.

– Но почему? – вырвалось у Евы.

– Камень не шел к ним в руки, – пояснил продавец. – Как только его брал в руки потенциальный покупатель, камень вырывался из его рук, падал, куда-то закатывался, и мы никак не могли найти его. Отыскивался он только после ухода покупателя. – Старик тяжело вздохнул. – Еще мой дед сказал, что этот камень особенный, он ждет своего покупателя. А когда он появится – неизвестно. Может, его удастся продать только моему внуку, кто знает? – Старик пожал плечами. – Попробуй, возьми его, вдруг тебе повезет? – Он протянул Еве коробочку с рубином. Дрожащей рукой Ева взяла коробочку и только попыталась достать рубин, как коробочка перевернулась у нее в руках, и камень упал в ее распахнутую ладонь.

Старик остолбенел от увиденного.

– Первый раз вижу такое, – прошептал он пересохшими губами. – Мадам, камень выбрал вас. Бог мой, это вас он ждал столько лет! Какое счастье! Ведь именно мне из всего нашего рода выпала честь продать его. – Старик радовался, как ребенок. В этот момент Еве показалось, что он не такой уж и старый. Сейчас ему от силы можно было дать лет шестьдесят – не больше.

Так в ее жизни появился этот странный рубин. Ева подошла к шкафу и распахнула дверцы. Нашарила рукой на верхней полке в дальнем левом углу заветную коробочку. Бережно открыла и залюбовалась необычной красоты камнем. Ярко-красный рубин в величественном покое царственно возлежал на белом атласе.