Текст книги "Assassin's Creed. Откровения"

10

Наступил рассвет, серый и холодный. Тишину раннего утра нарушил стук сапог по каменным плитам, который заставил Эцио вынырнуть из воспоминаний и предельно сосредоточиться на окружающей действительности. Судя по шагам, к его камере приближались караульные. Вот и настал момент.

Эцио решил прикинуться обессилевшим, что для него было совсем нетрудно. Его жажда и голод только возросли, но за все это время он не притронулся ни к воде, ни к пище. Ассасин ничком лежал на полу, спрятав лицо в складках капюшона.

Лязгнула открывшаяся дверь. Вошли караульные. Ухватив Эцио за подмышки, они выволокли узника из камеры и потащили по коридору, пол которого был выложен серыми каменными плитами. В одном месте ему попался знакомый символ ассасинов, существовавший с незапамятных времен. Знакомые очертания, запечатленные в камне более темного оттенка.

Коридор сменился просторным помещением, похожим на зал. Потянуло свежим воздухом. Эцио стало легче дышать. Приподняв голову, он увидел открытую дальнюю стену, обрамленную узкими колоннами. Между ними просматривались суровые, безжалостные горы. Ассасин понял, что по-прежнему находится на самом верху башни.

Караульные поставили его на ноги. Аудиторе оттолкнул их. Караульные отступили на шаг и замерли, нацелив на него алебарды. А лицом к нему (и спиной к пропасти) стоял вчерашний капитан, сжимая в руках петлю.

– А ты упорный человек, Эцио, – сказал капитан. – Проделать столь долгий путь, чтобы ненадолго оказаться в крепости Альтаира. Это говорит о твоей решимости.

Он махнул караульным, велев отойти подальше.

– Но прожитых лет не вернешь, и теперь ты просто старый пес, – продолжал капитан. – Уж лучше оборвать твою жизнь сейчас, чем дать тебе дожить до состояния никчемной развалины.

Эцио было что сказать капитану. Он слегка повернулся и с удовлетворением отметил, что караульные в испуге направили на него острия алебард.

– Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как я тебя убью? – спросил он у капитана.

Тот лишь рассмеялся в лицо пленнику:

– А я вот думаю: сколько времени понадобится канюкам и прочим хищным птицам, чтобы дочиста обглодать твой труп, когда он будет раскачиваться на ветру, под парапетом?

– Здесь неподалеку летает орел. Он отгонит канюков.

– И спасет тебя? Подойди. Или боишься умирать? Ты ведь не хочешь, чтобы тебя волокли силой навстречу смерти?

Напрягшись всем телом, Эцио медленно двинулся вперед.

– Так-то оно лучше, – похвалил капитан, и ассасин сразу почувствовал, как его противник немного успокоился.

Неужели этот человек всерьез думает, что он покорился судьбе? Неужто капитан настолько глуп и самоуверен? Если да, это даже лучше. Но в одном этот мерзкий человек, пропахший потом и мясной похлебкой, был прав: когда-нибудь смерть явится и за Эцио.

Подойдя ближе, ассасин увидел узкий деревянный помост, один конец которого был закреплен на полу, а другой нависал над пропастью. Он прикинул размеры помоста: три метра в длину и полтора в ширину. Помост состоял из шести неструганых досок, старых и шатких. Капитан язвительно поклонился, приглашая узника. Эцио сделал еще несколько шагов, ожидая нужного момента и одновременно сомневаясь, наступит ли он вообще.

Доски угрожающе заскрипели под ногами. Эцио обдувало холодным ветром. Он взглянул вниз, потом обвел глазами горы. Орел парил где-то на пятьдесят метров ниже, широко раскинув белые перья. Это почему-то вселяло надежду.

Затем произошло нечто странное.

В пяти метрах справа от него из другого просвета торчал такой же помост. И там бесстрашно стоял молодой человек в белом плаще с капюшоном, которого вчера он видел в самой гуще битвы. Эцио затаил дыхание. Ему показалось, что человек в плаще поворачивается к нему и делает какой-то жест…

И так же, как вчера, видение вдруг померкло и исчезло. На соседнем парапете не было ничего, кроме кромки снега. Даже орел куда-то исчез.

Подошел капитан, поигрывая петлей. Эцио мельком заметил, что веревка, тянущаяся за капитаном, была довольно длинной.

– Что-то я не вижу поблизости ни одного орла, – сказал капитан. – Бьюсь об заклад: канюки обглодают тебя дня за три.

– Я тебе сообщу, – спокойно ответил Эцио.

Караульные подошли ближе, встав за спиной капитана. Откинув капюшон, он набросил узнику петлю и туго затянул вокруг шеи.

– Хватит мешкать. Пора! – сказал капитан.

Пора!

Руки капитана легли на плечи Эцио, готовые столкнуть его в пропасть. В этот момент, согнув правую руку, ассасин что есть силы ударил капитана локтем. Вскрикнув, капитан опрокинулся на своих солдат. Эцио проворно нагнулся, подхватил кольца веревки, лежавшие на досках, протиснулся между тремя очумевшими солдатами, повернулся и накинул вторую петлю на шею капитана. Еще через мгновение Аудиторе прыгнул в пропасть.

Капитан попытался сбросить петлю, но было слишком поздно. Эцио, как живая гиря, повлек капитана вниз, и тот рухнул на доски, ударившись головой и сотрясая помост. Веревка туго натянулась. Лицо капитана посинело. Он судорожно хватался за шею и дрыгал ногами, сопротивляясь смерти.

Исторгая все известные им ругательства, солдаты выхватили мечи, бросились к командиру и принялись кромсать веревку. Когда лезвия перережут последние волокна, ненавистный Эцио Аудиторе пролетит сто пятьдесят метров и разобьется насмерть. Главное, он будет мертв; не важно, как именно он умрет.

Повиснув в воздухе, Эцио тоже обеими руками хватался за петлю. Он подсовывал пальцы, не давая веревке врезаться в горло и сломать ему шею, и пристально смотрел вниз. Он был совсем близко от крепостных стен. Должны же там быть хоть какие-то ниши и выступы, чтобы уцепиться. Но если их не окажется, лучше упасть и разбиться о камни, чем покорно принять смерть, уготованную ему капитаном.

Помост угрожающе прогибался. Наконец солдатам удалось перерубить веревку. К этому времени шея капитана была уже вся в крови. А Эцио камнем полетел вниз…

Но в тот момент, когда веревка начала слабнуть, Эцио успел качнуться поближе к стенам. Масиаф строили ассасины для ассасинов. Это могло спасти ему жизнь.

Под ним, метрах в пятнадцати, из стены торчал обломок такого же помоста. Эцио направил тело туда и, пролетая мимо обломка, успел схватиться за него одной рукой. Каким-то чудом обошлось без вывиха, хотя руку обожгло болью. Стискивая зубы, ассасин начал подтягиваться, пока не схватился за обломок и второй рукой.

Однако это еще не было спасением. Увидев, что узник не думает покоряться судьбе, солдаты стали забрасывать его всем, что попадалось под руку. Вниз полетели камни, обломки плит, куски дерева.

Эцио торопливо оглядывался по сторонам. Слева, метров на шесть ниже, к стене примыкал крутой откос. Если хорошенько раскачаться и пролететь это расстояние, его, вероятнее всего, вынесет на откос, и он скатится вниз, на кромку утеса. Прямо к ветхому каменному мосту, переброшенному через пропасть к соседней горе. За мостом виднелась узкая тропка.

Вобрав голову в плечи и прикрыв глаза, чтобы их не поранило камнем, Эцио начал раскачиваться взад-вперед. Его руки скользили по гладкой обледенелой деревянной поверхности. Главное, он держался и постепенно набирал размах.

Через какое-то время Эцио почувствовал, что больше не может держаться. Нужно отрываться сейчас. Собрав все силы, он качнулся назад, потом вперед и, раскинув руки, словно орел, полетел к откосу.

Приземление было тяжелым и неудачным. У Эцио перехватило дыхание. Сила падения не дала ему даже секундной передышки и потащила вниз по склону. Ассасин катился по острым камням, но все же ухитрялся направлять свое измученное тело к мосту. От этого сейчас зависела его жизнь. Если только он промахнется, его сбросит с утеса, и тогда уже не будет никаких шансов спастись. Он катился слишком быстро и ничем не мог погасить скорость.

Эцио ухитрялся сохранять самообладание и все-таки сумел не упасть в пропасть. Правда, его вынесло не к мосту, а на пару метров левее. Тем не менее мост содрогнулся.

«Сколько же сотен лет этому мосту?» – подумал Аудиторе, разглядывая шаткую постройку. Мост был узким, однопролетным. Внизу сердито шумела горная речка. Глубокое ущелье полностью скрывало ее из виду.

Эцио осторожно ступил на мост, и тот закачался под тяжестью его веса. Кто и когда последним ходил по нему? Каменная кладка заметно крошилась, не в силах сопротивляться времени и природным стихиям. Раствор, сцеплявший камни, давно сгнил. Выпрямившись, ассасин с ужасом заметил трещину во всю ширину моста. Она появилась только что, вызванная его спуском по откосу. Буквально на глазах трещина ширилась. Кладка по обе стороны от нее начала рушиться. Обломки исчезали во тьме ущелья.

Время словно замедлилось. Эцио смотрел на мост, понимая, что он скоро рухнет. Оставалось только одно, и Эцио побежал, выжимая из бесконечно усталого тела последние капли сил. Он бежал, а мост рушился у него под ногами. Десять метров, пять… Камни, на которые мгновение назад он наступал, обламывались и летели вниз. Эцио дышал ртом. Холодный воздух разрывал ему грудь. Он не помнил, как достиг конца моста и рухнул на серые камни, прижавшись к ним щекой. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Не мог даже думать. Он лежал и слушал, как камни моста летели вниз, навстречу яростному потоку. Постепенно звуки начали слабеть и вскоре исчезли вовсе. Только ветер продолжал свистеть и все так же яростно и сердито шумела горная река.

11

Эцио постепенно успокоил и выровнял дыхание. Переправляясь через мост, он на время забыл о боли. Сейчас она вернулась. Однако Эцио пока не мог дать телу столь необходимый отдых. Прежде всего нужно было утолить голод. Целые сутки Эцио ничего не ел и не пил.

Он разорвал свой шарф и, как мог, перевязал ободранные руки. Затем, сложив ладони чашей, набрал воды, которая тонкой струйкой вытекала из скалы, куда он совсем недавно утыкался щекой. Частично утолив жажду, Эцио приподнялся и осмотрел себя. Все кости были целы. Легкое растяжение слева, куда его ранили. Ссадины и царапины не в счет. Главное, обошлось без серьезных повреждений.

Затем ассасин внимательно огляделся по сторонам. Погони не было. Но тамплиеры наверняка видели, как он скатился по откосу и потом пересек разваливающийся мост. Возможно, они решили, что он не добежал и нашел свою смерть на дне ущелья. Однако расслабляться нельзя. Тамплиеры обязательно начнут прочесывать окрестности. Им важно найти его тело и убедиться, что Наставник их злейших врагов действительно мертв.

Эцио пригляделся к горному склону и решил подниматься напрямик. Тропа не внушала ему доверия. Он не знал, куда она ведет. И потом, случись ему с кем-то сражаться, на узкой тропке не очень-то развернешься. А по горному склону он поднимется даже при своей чудовищной усталости. В ложбинках наверняка есть снег, что позволит утолить жажду. Усилием воли Эцио заставил себя собраться и, ворча, двинулся наверх.

Темная одежда помогала ему растворяться среди камней и избавляла от необходимости тщательно прятаться. Поначалу уступов и впадин хватало, и Эцио без труда карабкался наверх. Затем поверхность камней стала более гладкой, что вынуждало его напрягаться всем своим измученным телом. В одном месте кусок скалы, за который он ухватился, обломился прямо под рукой, и ассасин едва не скатился обратно. Вода, что непрерывно текла сверху, была для него одновременно благословением и проклятием. Она делала камни скользкими, затрудняя подъем. Но она же являлась предвестницей ручья, где он сможет напиться.

Где-то через полчаса Эцио достиг вершины. Гора оказалась просто утесом, поросшим кустиками жесткой травы. Чем-то это было похоже на альпийский луг, утративший свою сочную зелень. С двух сторон поднимались серые и черные каменные стены, уходя еще выше. В западном направлении, куда сейчас смотрел Эцио, вершина, скорее всего, тоже обрывалась вниз. Все это напоминало горный перевал, который никуда не вел. Возможно, в глубокой древности и вел, но потом случилось землетрясение, создавшее окрестные утесы и ущелье, в которое рухнул каменный мост.

Эцио поспешил на другой край этой маленькой долины. Где были тропы и вода, могли быть и люди. Прежде чем двинуться дальше, он позволил себе непродолжительный отдых, застыв на месте. За эти полчаса его мышцы успели одеревенеть, и ему пришлось их разогревать. Поднимаясь сюда, Эцио промок и теперь начинал замерзать. Он понимал: долго оставаться здесь ему нельзя. Одно дело – выскользнуть из рук тамплиеров, и совсем другое – оказаться жертвой неумолимой природной стихии.

Речушку он разыскал по шуму воды. Нагнулся и лишь утолил жажду, не позволяя себе вдоволь напиться. Потом двинулся вдоль берега. Жесткие травы сменились кустарниками. Вскоре Эцио набрел на невысокую рощицу. Рядом был пруд. Он остановился. Вряд ли кто-нибудь жил на такой высоте и так далеко от деревни, притулившейся в тени крепости. Возможность поймать здесь какую-то съедобную живность граничила с чудом, но в водоемчике вполне могла водиться рыба.

Эцио подошел к пруду, опустился на колени и заглянул в темную воду. Он замер, словно цапля. Для рыбной ловли требовалось терпение. Он ждал. Поверхность воды оставалась гладкой. И вдруг она подернулась легкой рябью. Значит, в пруду была живность. Ассасин продолжал наблюдение. Над прудом кружились мушки. Почуяв тепло человеческого тела, они стали донимать Эцио. Но он не мог их отогнать и стойко выносил их маленькие злобные укусы.

Ожидания были не напрасны. К поверхности лениво поднималась крупная рыбина трупного цвета. Неужели карп? Эцио продолжал следить за поверхностью. Пока он смотрел, появилась вторая рыба, намного темнее первой, а потом и третья. Вблизи поверхности их чешуя была уже медно-золотистой.

Эцио ждал, когда карпы высунут морды, чтобы глотнуть воздуха и подкрепиться мушками. Вот тогда и наступит время действовать. Ассасин напрягся всем телом, унимая дрожь в руках.

Первой к поверхности поднялась рыба с темной чешуей. Вода забурлила пузырьками, в окружении которых появилась толстая пасть.

Эцио сделал резкий выпад и уже через мгновение лежал на спине, сжимая в руках отчаянно бьющуюся рыбину. Бросив на землю, он оглушил ее несколькими ударами камня.

Эцио еще никогда не ел рыбу сырой. Теперь придется узнать, какова она на вкус. Где ее тут изжаришь, а главное – как? Впрочем… Эцио снова оглядел камень, которым убивал пойманную рыбу. Вспомнил другой, из-за которого чуть не свалился вниз. Это же кремень! Если повезет, можно будет развести костер, изжарить рыбу и заодно высушить одежду. Эцио был готов удовлетвориться и сырой. Он читал, что в одной невообразимо далекой восточной стране сырая рыба считается деликатесом. Но мокрая одежда грозила обернуться простудой. Что же касается костра, Эцио ничем не рисковал. Возможно, он был первым человеком, поднявшимся сюда за тысячу лет. Каменные стены надежно защищали это место от чьих-либо глаз.

Эцио набрал хвороста и после нескольких попыток заставил тлеть пучок сухой травы. С величайшей осторожностью он подсунул тлеющий пучок под шалашик из прутиков, и красное мерцание мгновенно превратилось в пламя, опалившее ему руки. Костер горел ровно, давал мало дыма, а ветер быстро подхватывал и развеивал дымовую струйку.

Впервые с тех пор, как он увидел Масиаф, Эцио улыбнулся.

Невзирая на холод, ассасин разделся и развесил мокрую одежду на кусты вокруг костра. Рыба жарилась на импровизированных вертелах из крепких прутиков. Не прошло и часа, как желудок Эцио ощутил приятное тепло. Он загасил костер, уничтожив все следы. Теперь можно было и одеться. Чище его одежда не стала, зато точно стала суше. Досыхать она будет уже на нем. Эцио невероятно хотелось заснуть у огня, на сухой теплой траве. Но с этим желанием он сражался столь же неистово, как с тамплиерскими солдатами, и был вознагражден вторым дыханием.

Ассасин чувствовал, что вполне готов к возвращению в крепость. Нужно забрать оружие и вещи, которые у него отняли. И конечно, нужно раскрыть секреты этого места, иначе его путешествие окажется бессмысленной тратой времени и сил.

Он двинулся в обратный путь и вскоре достиг утеса, на который поднимался. На южной стороне долины он заметил еще один проход, прорубленный в скалах и ведущий вверх по склону. Кто соорудил эти проходы? Люди, жившие в глубокой древности? Проход тянулся вверх по склону, на восток, в сторону Масиафа. Эцио ступил на него и начал подъем.

Поднявшись на полторы сотни метров, тропа окончилась узким выступом. Остатки фундамента подсказывали, что когда-то давно тут стояла сторожевая башня, дававшая обзор на несколько лиг вокруг. Эцио забрался выше места, где стоял Масиаф. Громадная крепость с ее стенами и куполами башен была видна отсюда как на ладони. Эцио сосредоточился, и его глаза, зоркие, как у орла, начали подмечать все, что могло способствовать его возвращению.

Далеко внизу он заметил веревочный мост через ту же пропасть, которую он пересекал по шаткому каменному. Возле моста стоял караульный домик, который явно не пустовал. С его обитателями он разберется, когда окажется на той стороне. И других препятствий на пути к крепости у него не будет.

Однако ближайшей задачей Эцио был спуск к мосту по каскаду черных, почти отвесных скал. Тут бы спасовали даже горные козы. Что еще хуже, спускаясь к мосту, ассасин будет виден караульным.

Он посмотрел на солнце. Светило недавно прошло зенит. Эцио прикинул время: до крепости он доберется часа через четыре. Но попасть туда он должен еще до наступления темноты.

Аудиторе подошел к краю выступа и начал медленный, утомительный спуск. Он старался ни в коем случае не задеть шатких камней, иначе они с грохотом понесутся вниз и насторожат тамплиеров, охранявших мост. Он взмок от напряжения. Единственным союзником Эцио сейчас было солнце. Оно находилось у него за спиной, светя прямо в глаза всем, кто вздумал бы поднять голову и посмотреть на склон. Ассасин мысленно поблагодарил светило за помощь. Главное – успеть спуститься.

Место, куда спустился Эцио, находилось на расстоянии примерно пятидесяти метров от западного конца моста и было надежно скрыто частоколом невысоких скал. Становилось холоднее. Ветер, утихший днем, снова усилился. Мост с почерневшими веревочными перилами и узкими дощечками для прохода раскачивался и громко скрипел. Услышав скрип, из караульного домика выскочили двое солдат, порыскали взад-вперед и вернулись обратно, не рискуя ступить на мост. Они были вооружены арбалетами и мечами.

Свет быстро тускнел, и это мешало определить расстояние. Но Эцио сейчас и не требовалось яркого освещения. Так ему было легче сливаться с окружающими скалами. Словно тень, он приближался к мосту. Оставалось самое трудное – перебраться через пропасть. На мосту не спрячешься. Вдобавок Эцио был безоружен.

Остановившись в паре метров от входа на мост, он снова замер, следя за караульными. Вид у них был скучающий. Они явно мерзли. Тоже хорошо; значит, не сразу поймут, что к чему. В этот момент внутри домика зажглась масляная лампа. Значит, караульных было по крайней мере трое.

Эцио не мог переходить мост с пустыми руками. Ему требовалось хоть какое-то оружие. Эцио помнил, что здешние скалы сложены из кремня. Под ногами валялось немало осколков. Их черная поверхность поблескивала в лучах заходящего солнца. Эцио выбрал тот, что длиной и шириной напоминал кинжал. Он нагнулся за осколком и задел соседние камни. Те с шумом откатились. Ассасин застыл.

Но звук не насторожил караульных. Длина моста была примерно тридцать метров. Прежде чем караульные спохватятся, он сумеет одолеть половину расстояния. И ждать больше нельзя, иначе он упустит драгоценное время.

Переход по мосту оказался непростым занятием. Ветер усилился. Мост раскачивался и пугающе скрипел. Эцио был вынужден обеими руками держаться за перила, иначе его могло сдуть. Драгоценное время было упущено. Караульные увидели его раньше, чем он рассчитывал. Началось с требований остановиться и угроз. Это подарило Эцио несколько секунд. Видя, что угрозы на него не действуют, солдаты сдернули с плеч арбалеты, вставили стрелы и нажали курки. В это время из будки выскочило еще трое.

Недостаток света мешал целиться, однако стрелы пролетали в опасной близости от Эцио, вынуждая его нагибаться и уворачиваться. Где-то на середине моста у него под ногой хрустнула и обломилась доска, едва не зажав ему ногу. Случись такое, с ним было бы кончено. Ему повезло дважды: арбалетная стрела прошла совсем рядом с его шеей, пробив капюшон, – Эцио успел лишь почувствовать ее жаркое дыхание.

Караульные перестали стрелять и занялись чем-то другим. Эцио напряг зрение.

Лебедки!

Сейчас они снимут мост с крюков, прицепят к лебедкам и опустят вниз. Веревки на барабанах обеих лебедок было достаточно. Караульные рассчитывали, что Эцио соскользнет в пропасть, а потом они снова поднимут и закрепят мост.

Merda![7]7
  Дерьмо! (ит.)


[Закрыть] Второй раз за день он мог угодить в пропасть! Эцио отчаянно рванулся вперед, рискуя сам сорваться с моста. До конца оставалось не более пяти метров, и тогда ассасин прыгнул. В ту же секунду мост рухнул. Преодолев последние метры по воздуху, Эцио приземлился на одного караульного, ударив ногой второго. Первому он всадил кремневый осколок в шею и хотел сразу же выдернуть, но его импровизированный кинжал сломался, натолкнувшись на кость. Очутившись на ногах, Эцио быстро повернулся ко второму караульному, еще не успевшему прийти в себя, выхватил его меч и располосовал солдату грудь.

Трое оставшихся караульных бросили арбалеты и схватились за мечи, пытаясь оттеснить Эцио к обрыву и столкнуть вниз. Как всегда в минуты опасности, ассасин быстро оценил обстановку. Кроме этих троих, в домике больше никого не было. Никто не поднимет тревогу. Нужно их убрать и вернуться в крепость раньше, чем караульных хватятся. Но солдаты были рослыми и сильными. Они не несли караул и выглядели свежими и отдохнувшими.

Эцио поднял трофейный меч и поочередно оглядел всех троих. Но что это он прочел в их глазах? Страх? Неужели им страшно?

– Ах ты, ассасинский пес! – крикнул один из троих и сплюнул, однако голос у него дрожал. – Ты, должно быть, с дьяволом снюхался!

– Если кто и снюхался с дьяволом, так это вы, – огрызнулся Эцио и бросился на них.

Страх караульных был главным его союзником. Они ведь считали, что он наделен сверхъестественной силой. Se solo![8]8
  Если бы! (ит.)


[Закрыть]

Караульные попытались его окружить. Они так громко выкрикивали проклятия, что Эцио поспешил их утихомирить. Страх делал их удары хаотичными и бессмысленными. Вскоре и эти трое были мертвы. Ассасин затащил все тела в караульный домик. Времени вытянуть мост у него уже не было, да к тому же такая работа не под силу одному. Он подумал, не переодеться ли в мундир караульного, однако не стал терять драгоценное время, поскольку темнота буквально наступала ему на пятки.

Путь к цитадели был свободен. В сумерках Эцио сливался с окружающей местностью.

Он беспрепятственно подошел к стенам крепости с той стороны, где его не могли увидеть. Солнце почти село, и только над далекими западными утесами небо еще оставалось оранжево-красным. Похолодало. Ветер дул все сильнее. Время и природные стихии потрудились над старыми стенами крепости. Влезть на них было достаточно просто, особенно для такого опытного ассасина, как Эцио. В Риме он долго изучал чертеж крепости, и тот врезался ему в память. Собрав последние силы, он полез вверх. Каких-нибудь сто метров, и он достигнет внешнего входа. Там будут ворота, а за воротами – проход к цитадели со всеми ее строениями и башнями.

Подъем оказался труднее, чем он думал. Снова саднили руки и ноги. Жаль, что у него не было при себе никаких приспособлений, облегчающих подъем и позволяющих сберечь силу рук. Единственным его «приспособлением» оставалась воля. Эцио упрямо лез вверх. Когда за зубчаткой гор догорели последние краски заката и на небе появились неяркие звезды, он достиг прохода, что тянулся на несколько метров ниже бойниц внешней стены. Ее сторожевые башни отстояли друг от друга на пятьдесят метров. Находившиеся там караульные смотрели не вниз, а вдаль, в сторону моста. Судя по приглушенным крикам, долетавшим оттуда, тамплиеры уже обнаружили убитых караульных.

Эцио перевел взгляд на башню-хранилище. Его сумки вместе с драгоценным арсеналом тамплиеры наверняка перетащили туда, спрятав в подземной кладовой.

Он спрыгнул с прохода, стараясь держаться в тени. Свернул налево, туда, где, если верить чертежам, находился вход в башню.