Текст книги "Assassin's Creed. Единство"

Мамина одежда вся была в красных пятнах. Кроме них, ничто в ее облике не выдавало участия в недавней схватке.

Вскоре после нашего возвращения в Версаль послали за во́ронами. Они не замедлили явиться. Отцовские советники ожесточенно стучали о пол тростями, сопели, пыхтели и громогласно требовали наказания «ответственных за случившееся». Слуги суетились, делая вид, что занимаются своим делом, но больше сплетничали по углам. Лицо отца было мертвенно-бледным. Он порывисто обнял нас обеих. Его объятия были крепче и дольше обычного. Когда он разжал руки, в его глазах блестели слезы.

Одна лишь мама держалась так, словно ничего не случилось. Уравновешенная, знающая, что поступила правильно. Конечно правильно. Благодаря ей мы остались живы. Но может, и она, подобно мне, испытывала внутреннее возбуждение?

Пока мы ехали в наемной карете, мама давала мне наставления, как вести себя дома. Она сказала, что меня обязательно станут расспрашивать о случившемся, и предупредила: я должна подтвердить все, что она скажет, и ни в чем ей не перечить.

Я была усердной слушательницей маминых рассказов. Вначале она поведала о происшествии старшему дворецкому Оливье, затем отцу, когда тот пришел, и, наконец, слетевшимся во́ронам. Все ее версии изобиловали множеством подробностей. Мама терпеливо отвечала на вопросы, которыми ее забрасывали, однако стойко умалчивала об одной очень важной детали. Она ничего не сказала о докторе.

– Вы не увидели скрытого клинка? – допытывались у нее.

– Я не видела ничего, что позволяло бы причислить нападавших к ассасинам, – отвечала мама.

– Обычные уличные грабители не так предусмотрительны. Вряд ли вы считаете пропажу кареты простым совпадением. Можно допустить, что Жан вдруг взял и напился, но вероятнее другое. Вашего кучера напоили и, возможно, даже убили. Нет, мадам, происшедшее совсем не похоже на обычный уличный грабеж. Это было продуманное нападение именно на вас. Проявление агрессии наших врагов.

Глаза взрослых устремились ко мне. Вскоре меня вежливо выпроводили из комнаты. Я ушла, но не дальше коридора, где уселась на скамейку и продолжала слушать голоса, доносящиеся из-за двери. Они отскакивали от мраморного пола, устремляясь мне в уши.

– Великий магистр, вы должны признать, что это было делом рук наемных убийц, ассасинов.

(Даже я понимала, что это было делом рук «наемных убийц», и мысленно возражала: «Глупец, конечно, это устроили именно они. Или, по меньшей мере, кто-то с ними связанный».)

– Как и моя жена, я не стану делать поспешные выводы, – отвечал отец.

– Однако вы распорядились усилить охрану замка.

– Распорядился, друг мой. Предосторожность не бывает излишней.

– Мне думается, великий магистр, в глубине сердца вы понимаете, что́ это означает.

– И если даже так? – возвысил голос отец. – Что, по-вашему, я должен сделать?

– Разумеется, предпринять немедленные действия.

– И на что они будут направлены? На защиту чести моей жены или на свержение короля?

– То и другое явилось бы посланием нашим противникам.

Пока отец совещался с во́ронами, замок потрясла ужасная весть: Жана обнаружили в каком-то переулке с перерезанным горлом. Я вздрогнула, словно от внезапного сквозняка. Потом заплакала. Не только по Жану, но, как ни стыдно в этом признаваться, и по себе. Я видела и слышала, как замок наполняется страхом и отчаянием. Из помещений для слуг доносился плач. Голоса во́ронов снова зазвучали возбужденно: в убийстве Жана советники видели подтверждение своих догадок.

И вновь отец их утихомирил. Выглянув в окно, я заметила на дорожках и лужайках людей, вооруженных мушкетами. Все были крайне взволнованы. Отец без конца заключал меня в объятия. Так продолжалось, пока меня не начало воротить от отцовской заботливости. Тогда я стала вырываться из его рук.

– Элиза, мы должны кое-что тебе рассказать.

Кем бы ты ни был, читатель моего дневника, ты наверняка с нетерпением ждал этого момента. Момента, когда «до меня наконец дошло»; когда я поняла, почему меня просят хранить так много véritées cachées. В тот вечер я узнала, почему советники моего отца называют его великим магистром, кто такие тамплиеры и почему слово «ассасин» означает не только наемного убийцу, но и название ордена наших противников.

Родители позвали меня в отцовский кабинет. Отец велел поставить три стула возле очага, а потом приказал всем слугам удалиться. Он оставался стоять. Мама же села, сложив руки на коленях и наклонившись вперед. Она подбадривала меня одним только взглядом. Мне вспомнился случай из раннего детства, когда я сильно занозила палец. Мама тогда держала меня, нашептывая утешительные слова и не давая мне разреветься, а отец ловко и быстро извлек занозу.

– Элиза, – начал он, – то, о чем мы собираемся рассказать, ты должна была узнать не раньше, чем когда тебе исполнится десять лет. Но сегодняшние события наверняка породили в твоей голове множество вопросов. Мама полагает, что тебе вполне можно довериться. Поэтому… начнем.

Я взглянула на маму. Она взяла мою руку, широко и ободряюще улыбаясь.

Отец откашлялся.

Вот так. Всем туманным представлениям о моем будущем, какие имелись у меня до сих пор, было суждено измениться.

– Элиза, однажды ты станешь главой французской ветви международного тайного ордена, история которого насчитывает сотни лет, – говорил отец. – Ты, Элиза Де Ла Серр, станешь великим магистром ордена тамплиеров.

– Великим магистром ордена тамплиеров? – переспросила я, недоуменно глядя на каждого из родителей.

– Да.

– Французской ветви?

– Да. В настоящее время этот пост занимаю я. Твоя мама тоже занимает высокое положение в ордене. Все мои советники, включая госпожу Левек, – рыцари нашего ордена. Их усилия направлены на сохранение наших догматов.

Я слушала, ничего не понимая из объяснений отца. Меня удивляло: если эти рыцари занимаются общим делом, почему же тогда на каждой встрече они кричат друг на друга? Однако спросила я о другом:

– Кто такие тамплиеры?

Отец указал на себя и маму, затем очертил в воздухе круг, включив туда и меня.

– Все мы, – ответил он. – Мы – тамплиеры. Мы стремимся сделать мир лучше, чем он есть.

Эти слова мне понравились. Сделать мир лучше, чем он есть.

– А как вы это делаете, папа?

– Хороший вопрос, Элиза, – улыбнулся он. – Как и в любой крупной организации, существующей не один век, в нашем ордене есть разные мнения по поводу наилучшего достижения наших целей. Одни считают, что мы должны жестоко сопротивляться всем, кто противится нам. Другие верят в мирное распространение наших воззрений.

– Кто они такие, папа?

Он пожал плечами:

– У нас есть девиз: «Да направит нас отец понимания». Видишь ли, тамплиерам известно: вопреки всем призывам и увещеваниям, люди не хотят пользоваться настоящей свободой и брать на себя настоящую ответственность. То и другое – слишком непосильная ноша для их плеч. Выдержать ее способны лишь те, кто необычайно силен и крепок разумом.

Мы считаем людей изначально хорошими, но легко поддающимися чужому влиянию, которое уводит их на путь злодеяний, лени и испорченности. Им требуются умелые и опытные вожди, способные повести за собой. Те, кто не станет играть на их отрицательных качествах, но будет взращивать положительные. По нашему мнению, это может способствовать поддержанию мира.

Я буквально чувствовала, как отцовские слова раздвигают мои жизненные горизонты.

– Вы надеетесь повести за собой народ Франции, отец? – спросила я.

– Да, Элиза. Надеемся.

– Как именно?

– А ты сама как думаешь?

В голове у меня стало пусто. Что думала я сама? Таких трудных вопросов мне еще не задавали. Я не знала, что и думать. Отец смотрел на меня по-доброму, однако я понимала: он ждет ответа. Я перевела взгляд на маму. Та ободряюще сжала мне руку. Ее глаза умоляли меня не робеть. И тогда я поняла, что́ мне надо говорить. Мои убеждения сложились из слов, слышанных ранее в разговорах мамы с мистером Уэзероллом и миссис Кэрролл.

– Месье, я считаю, что наш нынешний король непоправимо испорчен. Его правление отравило все животворные воды Франции. Поэтому, чтобы восстановить веру народа в монархию, короля Людовика следует сместить.

Мой ответ застал отца врасплох. Ошеломленный, он вопросительно посмотрел на маму. Та лишь пожала плечами. «Я тут ни при чем», – говорил ее жест, хотя слова, что я произнесла, я слышала именно от нее.

– Понятно, – пробормотал отец. – Твоей матери, Элиза, наверняка приятно слышать, что у тебя сложились такие воззрения, поскольку здесь мы с ней расходимся во мнении. Как и ты, мама верит в перемены. Я же считаю, что правителя страны назначает сам Бог, и верю, что даже испорченного правителя возможно заставить увидеть всю порочность и ошибочность его действий.

Мама снова пожала плечами, получив от отца еще один вопросительный взгляд.

– Папа, но ведь тамплиеры есть и в других странах? – поспешила спросить я.

– Да, они есть везде, – кивнул он. – Есть те, кто служит ордену. Есть просто поддерживающие наши цели. Но как вы с мамой сегодня убедились, у нас есть и враги. Я уже говорил, что история нашего ордена уходит в глубь веков. Мы стремились и стремимся преобразить мир согласно нашим идеалам. Однако существует и противоборствующий орден, у которого свои представления и немало приверженцев. Если мы надеемся избавить добропорядочных людей от ответственности выбора и стать их вождями, то наши противники ратуют за хаос и поощряют анархию, настаивая, что человек должен думать и принимать решения самостоятельно. Они убеждают отринуть традиционные способы мышления, которые тысячелетиями надежно вели человечество, и принять их воззрения на свободу. Орден этот называется орденом ассасинов. Мы считаем, что сегодня на вас напали именно его члены.

– Но, месье, я слышала, как вы говорили, что не уверены…

– Я так сказал лишь затем, чтобы остудить воинственный пыл кое-кого из наиболее горластых членов нашего ордена. Однако я уверен: на вас напали именно ассасины. Только у них могло хватить дерзости убить Жана и покуситься на жизнь жены великого магистра. Несомненно одно: они надеются внести смятение в наши ряды. Сегодня им этого не удалось. Мы должны позаботиться о том, чтобы и впредь их попытки оканчивались провалом.

– Да, отец, – кивнула я.

– Наверное, мамино поведение в минуты опасности тебя очень удивило? – взглянув на свою супругу, спросил он.

Ничуть не удивило. Особенно после истории с волком, о которой я обещала молчать.

– Да, месье, – ответила я, поймав на себе мамин взгляд.

– Существуют навыки, которыми должны обладать все тамплиеры. Наступит день, когда нас поведешь ты. Но прежде ты пройдешь посвящение в орден, а еще раньше познакомишься с нашим учением. И не только. С завтрашнего дня ты начнешь обучаться военному искусству.

И вновь я поймала мамин взгляд. Я уже умела владеть оружием. Мои уроки начались более года назад. Мама слегка покраснела.

– Понимаю, Элиза, – продолжал отец. – Возможно, на твои плечи ложится слишком много. Возможно также, что до сих пор ты считала свою жизнь похожей на жизнь сверстниц. Тебя ждет совсем другое будущее. Я лишь надеюсь, что это не станет для тебя источником тревог. Я надеюсь, ты воспользуешься открывающимися возможностями и направишь их на выполнение твоего предназначения.

Мне всегда казалось, что я не похожа на сверстниц. Теперь я это знала наверняка.

Следующим утром Рут помогла мне одеться для прогулки. Нянька суетилась, не скрывая своего недовольства, и бубнила под нос, что мне нельзя так рисковать после вчерашнего. Мы ведь только чудом спаслись от злодея. Если бы не таинственный господин, случайно проходивший мимо и спугнувший грабителя, наши с мамой жизни вполне могли оборваться в том переулке.

Такова была версия вчерашнего происшествия, рассказанная слугам. Повсюду вранье, повсюду тайны. Меня будоражило сознание того, что только я и мама (и, возможно, еще этот странный доктор) знаем всю правду о вчерашних событиях. Не было никакого «таинственного господина»; это моя мама вступила в поединок с обоими злодеями. И лишь очень немногим известно, чем в действительности занимается наша семья и какое место в этих занятиях отведено мне.

Этим утром я проснулась с ощущением, что в моей жизни взошло солнце. Наконец-то все véritées cachées, которые мне велели хранить в тайне, обрели смысл. Наконец-то я узнала, почему наша семья так разительно отличается от других семей и почему мне никогда не удавалось подружиться со сверстниками. Все дело в моем предназначении, которое с ранних лет вело меня совсем иным путем.

Я вспоминала самые лучшие слова, услышанные вчера.

– Мама будет твоей наставницей во всем, – сказал отец, тепло улыбнувшись своей супруге.

Мама, словно зеркало, отражала мне его любовь.

– Пожалуй, не во всем, – продолжая улыбаться, поправил себя отец. – Думаю, в вопросах идеологии Элизе лучше прислушиваться к словам ее отца и великого магистра.

– Франсуа, девочка должна решать сама, – с упреком проговорила мама. – И сделанные выводы должны быть ее собственными.

– Любовь моя, почему меня не оставляет ощущение, что сегодняшние события не слишком-то удивили Элизу?

– А о чем, по-твоему, я говорю с ней во время наших прогулок?

– Наверное, о… туфлях?

– Порой мы действительно обсуждаем фасоны туфель, но невозможно же все время говорить только о них!

Отец понял и растерянно покачал головой, удивляясь собственной невнимательности. Оказалось, он не замечал того, что происходило у него под самым носом.

– Так Элиза уже знала об ордене? – спросил он маму.

– Напрямую – нет, хотя могу сказать: наша дочь была вполне готова к подобным откровениям.

– А как насчет оружия?

– Да, я немного поучила ее и этому.

Отец жестом велел мне встать.

– Сейчас проверим, умеешь ли ты защищаться.

Он встал в позицию, вытянул правую руку. Оружие ему заменял указательный палец.

Я продемонстрировала, чему меня уже успели научить. Отец восхищенно поглядел на маму, затем обошел вокруг меня, разглядывая мою оборонительную стойку. Его лицо удовлетворенно сияло, и я купалась в этом сиянии.

– Правша, вся в отца, – усмехнулся он. – Я думал, ты будешь левшой, как твоя мама.

Я слегка качнулась в коленях, проверяя равновесие. Отец снова улыбнулся:

– Жюли, мне кажется или некий англичанин действительно приложил руку к обучению нашей дочери?

– Да, мистер Уэзеролл помогал мне, давая Элизе дополнительные уроки, – беззаботным тоном ответила мама.

– Понятно. А я-то думал, чего это он зачастил в наш замок… Скажи, он до сих пор сохнет по тебе?

– Франсуа, ты меня смущаешь, – упрекнула своего супруга мама.

(Тогда я, естественно, не понимала смысла родительских слов. Зато теперь понимаю. Минувшей ночью я видела, насколько сломлен мистер Уэзеролл. Теперь я очень хорошо понимаю, о чем они говорили.)

Отец сделался серьезным.

– Ты же знаешь, Жюли, я доверяю тебе во всем. Если ты взялась обучать нашу девочку раньше времени, я готов поддержать тебя и в этом. Если это помогло Элизе не испугаться во время вчерашнего нападения и сохранить хладнокровие, раннее обучение более чем оправданно. Но в один прекрасный день Элиза станет великим магистром. Она пойдет по моим стопам. Пусть во всем, что касается умения сражаться и тактики, она остается твоей подопечной. Но в вопросах идеологии Элиза должна быть моей ученицей. Это понятно?

– Да, Франсуа, – ласково улыбнулась мама. – Это понятно.

Мы с мамой переглянулись. Еще один молчаливый vérité caché.

Итак, оставив наконец Рут с ее ненужным беспокойством о моей судьбе, я поспешила в вестибюль замка, готовая отправиться с мамой на прогулку.

– Жюли, я настоятельно прошу тебя взять с собой Царапку и охрану, – властно, тоном, не допускающим возражений, произнес отец.

– Обязательно, – ответила мама и кому-то махнула.

Сегодня наш замок показался мне более людным, чем обычно.

Человеком, которого подозвала мама, оказался мистер Уэзеролл. Мгновение они с отцом внимательно разглядывали друг друга, затем англичанин поклонился, и они обменялись рукопожатием.

– Мы с Франсуа рассказали Элизе о ее будущем, – пояснила мама.

Мистер Уэзеролл перевел взгляд на меня и кивнул. Он снова поклонился и поцеловал мне руку, отчего я почувствовала себя принцессой.

– Итак, юная Элиза, теперь ты знаешь, что однажды возглавишь французских тамплиеров. Какие чувства вызывает у тебя эта новость? – спросил мистер Уэзеролл.

– Я вся в предвкушении, месье, – ответила я.

– Готов побиться об заклад, так оно и есть.

– Франсуа догадался, что Элиза уже потихоньку обучается, – пояснила мама.

Мистер Уэзеролл вновь повернулся к отцу:

– Да. Надеюсь, мое наставничество не оскорбляет великого магистра?

– Я вчера уже говорил жене, что в подобных делах целиком ей доверяю. А с вами, Фредди, они обе в надежных руках.

Подошедший Оливье почтительно держался в стороне, пока отец не подозвал его. Старший дворецкий прошептал что-то ему на ухо. Отец кивнул.

– Дорогая, мне нужно идти, – сказал он. – Наши «друзья» явились с утренним визитом.

Он, естественно, имел в виду во́ронов. Опять поднимут крик. Странно, но то, о чем я узнала, позволило мне увидеть отца в новом свете. Теперь он был не просто моим отцом, не просто мужем моей матери. Я поняла, насколько он занят и какая ответственность лежит на нем. Он должен был постоянно уделять внимание тому или иному делу. Его решения меняли ход человеческих жизней. С во́ронами мы встретились у дверей. Они вежливо приветствовали маму и мистера Уэзеролла, тут же заполонив собой вестибюль. Там вдруг сделалось очень шумно. Снова зазвучали требования отомстить за вчерашнее нападение. Гибель Жана не должна оказаться напрасной – так считали папины советники.

Мы трое вышли наружу и прошли некоторое расстояние, прежде чем мистер Уэзеролл заговорил.

– Элиза, что ты чувствуешь на самом деле теперь, когда знаешь свою судьбу? – спросил он.

– Как я уже говорила там, при папе, я вся в предвкушении.

– И тебе ни капельки не страшно? Представляешь, какая ответственность тебя ждет?

– Мистеру Уэзероллу кажется, что ты еще слишком молода, чтобы знать свое предназначение, – пояснила мама.

– А мне так не кажется. Я жду не дождусь узнать, что́ приготовила мне судьба. – (Англичанин кивнул, словно его вполне устраивал такой ответ.) – И еще, месье, я бы хотела почаще упражняться с мечом, – добавила я. – Ведь теперь не надо таиться.

– Именно так. Мы поработаем над твоим умением парировать удары и прикрываться от них. Потом ты покажешь свои навыки отцу. Думаю, он с удивлением узнает, какой опытной фехтовальщицей ты успела стать. Возможно, однажды ты научишься сражаться лучше твоих родителей.

– В этом, месье, я сомневаюсь.

– Фредди, прошу, не забивай девочке голову столь странными идеями.

Мама слегка толкнула меня в бок и шепотом добавила:

– Хотя, между нами говоря, мистер Уэзеролл может оказаться прав.

Лицо англичанина внезапно стало серьезным.

– Быть может, теперь поговорим о вчерашнем происшествии?

– Это было покушение на нашу жизнь.

– Я лишь сожалею, что меня там не было.

– Но и без тебя, Фредди, мы сумели справиться с нашими противниками. Элиза если и испугалась, то лишь чуть-чуть. Держалась она превосходно и…

– А ты вела себя как львица, защищающая свое потомство?

– Я лишь сделала то, что любой бы сделал на моем месте, окажись он в подобной ситуации. Жаль только, что один из нападавших скрылся.

Мистер Уэзеролл остановился:

– Погоди. Один из нападавших? Их было несколько?

– Двое, – ответила мама, внимательно посмотрев на англичанина. – Второй был куда опаснее первого. Он намеревался пустить в ход скрытый клинок.

Лицо мистера Уэзеролла выражало крайнюю степень удивления.

– Так, значит, нападавшие и в самом деле были ассасинами?

– Сомневаюсь.

– Сомневаешься? Почему?

– Он убежал. Фредди, ты когда-нибудь слышал, чтобы ассасин убегал с поля боя?

– Они всего лишь люди, а ты – опасная противница. Пожалуй, на его месте я бы тоже убежал. С этим твоим ножичком, который ты держишь за голенищем, ты способна превращаться в настоящую дьяволицу.

Мама покраснела:

– Могу заверить, Фредди, что твое лестное замечание не осталось незамеченным. Но в этом человеке было что-то странное. Все какое-то… показное. Скрытый клинок подтверждает его принадлежность к ордену. Но настоящий ли он ассасин?

– Нужно его найти и расспросить.

– Обязательно.

– Расскажи, как он выглядел, – попросил мистер Уэзеролл.

Мама дала словесный портрет доктора.

– Это еще не все.

– Неужели? – удивился мистер Уэзеролл.

Мы пошли в сторону живых изгородей. Убегая, доктор оставил свой саквояж, который мы захватили с собой и надежно спрятали, прежде чем вернуться в замок. Теперь, достав его, мама подала трофей мистеру Уэзероллу.

– Говоришь, убегая, он оставил свой саквояж?

– Да. В нем доктор принес скрытый клинок. Больше внутри ничего нет.

– Ничего, что позволило бы нам определить личность этого человека?

– Только одна мелочь… Открой его, Фредди. Видишь ярлык?

– Саквояж изготовлен в Англии, – удивленно произнес мистер Уэзеролл. – Неужели нападавший был английским ассасином?

Мама кивнула:

– Возможно. Очень даже возможно. Как ты думаешь, у англичан есть основания желать моей смерти? Я ведь ясно дала понять миссис Кэрролл, что поддерживаю смену правителя.

– Но одновременно ты противишься кровопролитию.

– Конечно. Мне казалось, что миссис Кэрролл сочла это достаточным для ее ордена. Хотя, возможно, я ошибалась.

– Сам не понимаю, – покачал головой мистер Уэзеролл. – Даже если временно забыть о моей преданности своей нации, я не вижу, какая им в этом выгода. Они должны осознавать, что ты – та сила, что поддерживает равновесие внутри ордена тамплиеров. И твое убийство было бы чревато нарушением этого баланса.

– Возможно, кто-то сознательно готов пойти на такой риск. В любом случае английский саквояж доктора – единственная зацепка, которая у нас есть для установления личности этого ассасина.

Мистер Уэзеролл кивнул.

– Мы его найдем, – пообещал маме ее друг. – Можешь быть в этом уверена.

Этот разговор происходил три года назад. О докторе с тех пор не было ни слуху ни духу. Покушение на наши жизни стало частью истории, как парижские бедняки становятся частью городского тумана.