Текст книги "Боль для выживания"

Вдруг он услышал звук льющейся воды. Обернувшись, он увидел, как Ева, перевернув бутылку горлышком вниз, наблюдала за водой, которая падала на асфальт и разлеталась толстыми каплями в стороны, попадая ей на сандалии.

– Что ты делаешь, блин?! – разозлился Данил.

Он подошел к сестре и выхватил полупустую бутылку из ее рук.

– С головой не дружишь, что ли?

– Это ты не дружишь! – недовольно ответила она. – Это не наша вода!

– Теперь наша!

– Ты убил и взял!

– Я убил не для того, чтобы взять, поняла! – вскрикнул парень.

Ева замолчала. Данил вкрутил крышку в бутылку и сунул ее обратно в рюкзак, а затем молча пошел дальше по дороге к тоннелю, не оборачиваясь к сестре.

Ева робко последовала за братом. Глядя себе под ноги, она нервно пинала старые газеты, пакеты и прочий мусор ногами, как обычно делал брат, чтобы справиться со злостью. Мальчик внимательно осматривался по сторонам, слушая шуршащий шум позади, который создавала сестра. Он не обращал на нее внимания, не хотел ей что-либо объяснять и не желал оправдываться перед ней за свой поступок.

Приблизившись к входу в тоннель, Даня остановился меж двух пыльных машин. Он обернулся: Ева всё также смотрела себе под ноги. Мальчик недовольно вздохнул и отвернулся. Тоннель тянулся примерно на пятьдесят метров, впереди мальчик видел свет – выход. Большое количество брошенных машин не позволяли ему видеть дорогу: там было немного темно. Даня понимал, что среди этого мертвого транспорта могли прятаться люди или же отпрыски охотников, которые, по сравнению со взрослыми особями, были довольно маленького размера, из-за чего их трудно было заметить.

Пока сестра еле волокла ноги в его сторону, Данил вслушивался в тишину, которую время от времени прерывал гром.

Когда Ева оказалась от брата в двух шагах, тот обернулся.

Он внимательно наблюдал за ее маленькими неохотными шагами и смотрел на ее опущенную к земле голову. Она приблизилась к нему и, не поднимая глаз, направилась дальше, думая пройти мимо, но Даня остановил ее, преградив ей путь рукой. Ева остановилась и, закатив глаза, взглянула на него.

– Ничего не заметила, да? – нахмурился мальчик.

Глядя на сердитого брата, девочка нехотя промолвила:

– Что…

– Внимательно посмотри! – сквозь зубы, раздраженно произнес Данил.

Вздохнув, Ева лениво посмотрела в тоннель.

Данил долго наблюдал за сестрой, которая пыталась всмотреться в перевернутые машины и найти там что-то.

– Ничего не видишь?! – снова сквозь зубы промолвил он, пытаясь сдержать свою злость.

Ева услышала тон брата, поэтому, обратив всё свое внимание в тоннель, опять попыталась найти то, что требует от нее брат, но, сколько бы она ни смотрела туда, ничего не смогла увидеть.

– Ну?!

Девочка взглянула в сердитое лицо Дани, не понимая, что тот от нее хочет.

– Что? – негромко прошептала она.

Тогда Даня вздохнул и указал пальцем под ее ноги. В полушаге от нее была натянута проволока.

Ева сразу же сделала пару шагов назад и растерянно посмотрела на Данилу.

– Сколько раз я говорил тебе смотреть под ноги?! Если бы не я, ты бы лишилась ног! Идешь с опущенной головой, в облаках летаешь… таких, как ты, еще поискать нужно! Меня не станет, ты и часа не проживешь!

– Проживу…

– Сдохнешь в первый же день!

– Нет… – промолвила Ева.

– Мне уже надоело! – сделав шаг к сестре, сказал он. – Каждый раз говоришь тебе одно и то же, а ты всё мимо ушей пропускаешь! Сколько можно быть тупой? Когда ты уже, наконец, повзрослеешь?!

Виновато опустив голову, Ева слушала брата.

– Если ты сама ничего не умеешь, если ты не можешь элементарно выжить, нехер тогда диктовать мне свои правила и попрекать меня в моих действиях! Не хочешь, чтобы я убивал людей, тогда иди сама, – указав рукой в сторону, сказал он. – Ступай на все три стороны, делай, что хочешь, оставляй в живых того, кого хочешь!

Ева молчала, она не хотела смотреть на брата, но прекрасно понимала, что тот абсолютно прав – одной ей не выжить. Даже если бы она могла быть самостоятельной, то никогда бы не ушла от него, ведь отлучиться от брата – это то же самое, что вырвать кусок своего сердца, без которого она не сможет прожить ни минуты.

– Я убил не человека… что бы они тебе ни говорили, как бы они ни клялись тебе в том, что могут измениться, что они другие – это ложь!

Даня замолчал, он присмотрелся к сестре: та стояла на месте с опущенной головой словно вкопанная, страшась его тона. Мальчик вздохнул, он осознал, что снова сорвался на сестре, поэтому, взяв себя в руки, произнес спокойным голосом:

– Ты слишком доверчивая, Ева… Мне не нравится убивать, но я должен… Ты никогда этого не поймешь, пока не окажешься на моем месте, пока не почувствуешь ответственность за чью-то жизнь.

Ева подняла глаза и тихо прошептала:

– Ты его сжег…

Данил сделал паузу и, отвернув голову, посмотрел вдаль на надвигающиеся черные тучи.

– Я просто испугалась… – шепотом продолжила она.

Тот снова взглянул на сестру.

– Меня? – негромко спросил он, боясь получить положительный ответ.

Ева кивнула.

Нелепая тишина окутала их в тот момент. Они неподвижно стояли и взаимно смотрели друг на друга, словно чужие люди, которые впервые встретились на той широкой дороге. Даня не знал, что сказать, как оправдать себя, он сам не понимал, что нашло на него тогда. Он много раз переигрывал тот момент, представлял у себя в голове, как бы он мог поступить по-другому. Совесть съедала его изнутри за то, что он позволил себе убить человека таким жестоким способом, ведь можно было просто выстрелить ему в сердце, в голову. Даня не считал себя ребенком в свои пятнадцать лет, но он был не прав. Не смотря на то, что почти половину своей жизни он прожил в этом разрушенном мире, где царят жестокость и насилие, он все еще не привык, для него каждый новый день был чем-то необъяснимым, чем-то нереальным. Он не был готов убивать, но ему приходилось. Каждый раз, отнимая чью-то жизнь, он думал лишь об одном – каково это, умирать? Что чувствует человек перед смертью, что он видит, о чем думает? Для него это было загадкой. Он никогда не забывал этих людей, он помнил каждое движение своих рук, если он совершал это ножом, помнил тяжелую отдачу пистолета при выстреле, когда забирал жизнь быстрой пулей. Все это крутилось в его голове, подрывало его и без того слабую психику. Даня был силен физически, но не психологически, в этом плане маленькая Ева была намного сильнее брата, хотя сама она этого не осознавала.

Данил приблизился к сестре: он поднял ее на руки и направился к тоннелю, переступил растяжку и, пройдя немного вперед, опустил Еву на землю.

– Иди позади, но не отставай, – сказал Даня, на что Ева кивнула.

Он шел медленно: обходя автомобильные препятствия, он внимательно смотрел себе под ноги, ведь та растяжка, возможно, была не единственной.

Преодолев тоннель, ребята двинулись дальше. Крепко держась за руки, они шагали навстречу раскатам, которые раздавались громче и громче с каждой минутой.

Вскоре черные тучи добрались до яркого солнца и заточили его в свои жуткие объятия. Стало хмуро. Дети почувствовали редкие капельки воды, которые начали врезаться в их лица. Позади них что-то блеснуло – это была молния, которая вспорола небо на долю секунды, а за ней сразу же, как выстрел, прогремел гром. Сердце Евы вздрогнуло от испуга, она примкнула ближе к брату и с силой сжала его ладонь.

– Не бойся, это всего лишь гром.

– В нас молния не ударит?

Даня осмотрелся.

– Нет, – замедлил он шаг и, указав рукой на дома, сказал: – Видишь эти высокие здания?

Девочка посмотрела на многоэтажные дома и кивнула.

– На этих крышах должны быть громоотводы.

– Это что?

– Это трубы, куда бьет молния.

После его слов снова прогремел гром, он прогремел так, что дети почувствовали вибрацию в своих ногах, словно огромный камень упал с неба и врезался в землю. Даня ощутил тревогу, которая, как огонь, вспыхнула в его сердце. Он резко остановился и взглянул на голубя. Тот спокойно сидел на капоте одной из машин.

– Ладно… – с облегчением вздохнул мальчик. Он направил свой взор вперед: бесконечная автомобильная пробка тянулась вдаль на многие километры и пряталась за домами. В ста метрах впереди Даня видел кольцо, которое служило развилкой. Снова сверкнула яркая молния, а за ней заревел гром.

– Пошли! – нервно сказал Данил.

Он свернул с основной дороги. Дети пересекли несколько широких дворов, пару небольших парков и вышли на узкую улицу. Дождь стал усиливаться, отчего ребята ускорились.

Вскоре они наткнулись на магазин электроники, вход в который был снаружи многоэтажного жилого дома. Так как дождь с каждой секундой усиливался, ребятам пришлось войти. Они поднялись по ступенькам, Даня потянул на себя пластиковую дверь и заглянул внутрь.

Стоя под козырьком и обхватив руками мокрые плечи, Ева ждала брата и смотрела на серые улицы, окутанные небесным водопадом.

– Вроде тихо, – произнес парень. Он широко открыл дверь и впустил сестру, а затем вошел вслед за ней.

Он осмотрелся: кассовые аппараты были открыты, денег в них не было. На полу валялись разбитые ноутбуки и телефоны. Высокие полки, на которых должен был стоять товар, были почти пустыми.

Взяв сестру за руку, мальчишка медленно направился вперед. Разбитое стекло, которое лежало на полу, громко хрустело у них под ногами.

– Осторожно… переступай, – говорил Данил, переживая, что Ева может порезать ногу.

Глядя на весь этот беспорядок, Даня понял что, скорее всего, этот магазин был разграблен. Неудивительно, ведь когда мир начал катиться в пропасть, люди сметали всё на своем пути, мародеры надеялись нажиться на ворованном.

На одной из полок стояли запыленные кнопочные телефоны, мародеры не тронули их, ведь они были дешевыми и, в какой-то степени, старенькими. Данил подошел к полке и снял один из телефонов с подставки.

– Это что? – невзначай спросила девочка.

– Телефон, – ответил Даня и, сняв еще один, протянул сестре.

Ева внимательно рассмотрела его и начала нажимать на все кнопки.

– По нему можно звонить, – сказал мальчик и, указав на кнопки, добавил: – Вот здесь набираешь номер, а потом прислоняешь к уху… вот так, – он приложил телефон к уху сестры. – Это как радио, ты можешь слышать голос собеседника и говорить с ним.

– Радио?

– Да…

Данил подошел к кассе: он достал из рюкзака банки с ананасами, с тушенкой и поставил их на стол. С другой кассы он подкатил кресло для Евы. Ребята уселись за стол. Даня открыл консервы с помощью ножа. Он взглянул на голубя, который сидел на краю стола и внимательно наблюдал за ними.

– Он, наверное, голодный? – произнесла Ева.

Тогда парень достал кусочек ананаса с банки и положил его подле птицы, но пернатый даже не обратил внимания на сладкое угощение.

– Захочет – поест.

Ребята по очереди просовывали пальцы в банку с тушенкой и с большим аппетитом ели холодное мясо. Даня не отводил глаз от закрытой двери: через стекло он наблюдал за ливнем и за яркими проблесками света, которые перебивали темноту на узкой улице. Пистолет Данил держал подле себя и был готов в любой момент схватить его со стола.

Когда ребята наелись, Даня открыл бутылку с водой и полил сестре на руки, чтобы смыть жир от тушенки.

Дождь все еще поливал улицы Москвы, но грома с молниями уже не было. Ева облокотилась о спинку кресла и внимательно смотрела на потолок, пытаясь там что-то разглядеть. Мальчишка же бродил между полупустыми полками и постоянно щелкал затвором пистолета от скуки.

Он поднял разбитый телефон с пола и, облокотившись плечом о стену, стал протирать его от пыли. Он долго рассматривал его, когда-то и у него был такой, но сенсорный. Даня задумался. Он нахмурил брови и, медленно нажимая большим пальцем на кнопки, стал набирать свой номер телефона, удивительно, но он всё еще помнил эти одиннадцать цифр, которые казались ему родными.

***

Спустя час дети покинули магазин и двинулись на запад. На улице веяло прохладой и свежестью. В округе не было ни единой души, тишина окутала безжизненный город. Солнце робко выглядывало из-за серых туч, словно боясь показаться. Ребятам приходилось часто обходить широкие лужи на своем пути. Данил большинство времени нес Еву на руках, ее ноги промокли насквозь. Он боялся, что сестра может заболеть, ведь в таком случае он не знал, что нужно делать и как ее лечить.

Ребята двигались дальше. С каждым часом они преодолевали все большее и большее расстояние. Иногда им приходилось прятаться под карнизами и в машинах, дабы избежать мелкого дождя, который время от времени поливал серые улицы города, пытаясь смыть оставшуюся грязь с домов и застывшую кровь с асфальта.

Даня внимательно прислушивался к шепотам мертвой столицы, в одной руке он крепко сжимал хрупкую ладонь сестры, а в другой – пистолет.

Иногда они натыкались на широкие норы в земле – такие норы ребята обходили стороной. Данил и Ева видели их не впервые, за городом их было тысячи. Охотники выкапывали эти подземные пещеры для выведения молодняка. Иногда они использовали заброшенные дома. Норы уходили вглубь на десятки метров под землю и имели множество ответвлений, которые сообщались с другими норами. Под землей хищники построили свою маленькую экосистему, как они делали и под океанским дном.

Раньше, когда люди еще могли воевать, они взрывали гнезда хищных тварей путем закидывания внутрь гранат или динамита. Со временем охотники стали гнездоваться в домах, что кардинально усложнило задачу: люди не знали, где искать гнезда, ведь домов было много. Вследствие этого число молодняка увеличилось, они взрослели и становились смертоносными взрослыми особями. Число охотников возросло – это стало решаемым звеном в войне: хищники превзошли численностью людей. Человечество начало проигрывать.

Глава 11

Стемнело. Миллионы ярких звезд облепили черное небо белым светом. Яркая луна озарила окутанную мраком землю, убив всех демонов, что прятались во тьме. Где-то вдали от голода скорбно завывали собаки. Время от времени их вой затихал: псы погружались в безмолвие, когда слышали рев охотников где-то неподалеку, которые рвали кого-то на части.

Даня тоже слышал эти душераздирающие звуки, крики. Ребята находились на крыше девятиэтажного дома: они взобрались повыше от земли, чтобы спрятаться от того кошмара, что творился внизу.

С крыши высокого дома ничего не было видно: Москва не подавала ни единого признака жизни. В ночной тьме не было видно ни одного фонаря, маленького тлеющего костра, что указывал бы на людей, на выживших… не было ничего, лишь пустыня нескончаемого ужаса и призраков, блуждающих в ней.

Данил лежал на спине: сунув руки себе под голову, он смотрел на ярчайший источник света в небе – на Луну. Ева спала в метре от него: она окуталась в толстое одеяло, которое ребята взяли в одной из квартир, прежде чем подняться на крышу. Время от времени она вздрагивала и, открывая глаза, смотрела на брата: ее пугал шум, который раздавался откуда-то издалека.

– Спи… – говорил Данька каждый раз, когда просыпалась сестра.

Данил боялся ночи. Он боялся темноту, сквозь которую было трудно заметить врага, к тому же, именно по ночам в его голову закрадывались самые ужасные мысли, воспоминания, от которых на его глазах наворачивались слезы и которые рвали его сердце на мелкие кусочки.

Он часто отрывал взгляд от Луны и смотрел на железную дверь, что вела на крышу: парень с самого начала замотал дверь железной цепью и повесил на нее найденный замок, чтобы никто не смог открыть ее с другой стороны. Но, слыша рев охотников внизу, он сильно переживал: выдержит толстая цепь или же нет. На всякий случай он положил пистолет себе под бок, хотя знал, что столь мелкие пули не смогут даже сбить с ног большого хищника, если только попасть в глаз, но он не был настолько метким.

– Дань… – вдруг прошептала Ева.

– Что? – ответил мальчик, не отрывая глаз от двери.

После небольшой паузы, Ева продолжила:

– Нас не достанут?

Данил взглянул на сестру, в ее глазах он видел тревогу.

– Иди сюда, – прошептал он.

Захватив с собой теплое одеяло, Ева приблизилась к брату и прильнула к нему под бок. Даня обнял сестру одной рукой и снова взглянул на дверь.

– Мы здесь в безопасности, да?

– Да, спи давай.

– А ты? Будешь спать?

Мальчик посмотрел на Еву и, улыбнувшись, ответил:

– Нет. Я буду оберегать твой сон.

– Будет скучно, буди, – сказала девочка и, уткнувшись носом в плечо брата, закрыла глаза.

Всю ночь Данил не смыкал глаз. Каждый раз, слыша громкий рев десятков хищников, он поднимался, подходил к двери и дергал цепь, чтобы убедиться в ее прочности. Он часто смотрел на голубя, который спокойно сидел на ржавой спутниковой тарелке, иногда переступая с лапы на лапу. Приближался к спящей сестре и внимательно смотрел на одеяло, которое еле заметно то поднималось вверх, то опускалось вниз – так Даня следил за дыханием Евы. Доставал карту и пытался разглядеть в темноте надписи. Он не знал, где именно они находятся: еще вчера он осознал, что заблудился.

Каждая ночь для него казалась бесконечностью. Он всем сердцем ненавидел ночное время, не важно, в безопасности он или же нет. Ему казалось, что жизнь останавливается в это время, когда на небе умирало солнце, он умирал вместе с ним.

***

– Даня! – шептала Ева, шлепая спящего брата по щеке.

Мальчишка открыл глаза и, подскочив на ноги, словно ошпаренный, стал осматриваться: солнце уже взошло, было тихо. Он потер глаза и, взглянув на сестру, пробормотал:

– Как долго я спал?

Ева пожала плечами. Данил вздохнул, видимо, он уснул под утро: он помнил первые проблески рассвета на горизонте.

Вскоре он открыл банку с горохом и передал ее сестре.

– Ешь.

– А ты?

– Я потом, – ответил он.

Он присел на колени и, взяв в руки карту, снова стал рассматривать ее.

– Давай, соберись… – еле слышно прошептал он себе под нос, пытаясь угадать свое местонахождения.

Поднявшись на ноги, он подошел к краю крыши и посмотрел вдаль, откуда они пришли. Внизу он видел широкий двор с детской площадкой и большое количество припаркованных машин. Опрокинутые мусорные баки, бумагу, пакеты, которые гонял небольшой ветер из стороны в сторону. Несмотря на ослепительное утреннее солнце, во дворе было довольно темно: расположенные напротив высотки окутывали двор холодной тенью, не позволяя ярким лучам пробраться в это маленькое царство. Выход со двора был единственным – его перекрывал шлагбаум.

Вдалеке Данил мог видеть огромные многоэтажки, которые были охвачены скудным утренним туманом. Знал бы он этот город, догадался бы, что это «Москва-сити», но пока он мог ориентироваться только по Кремлю или же по какой-нибудь реке.

– Твою мать… – прошептал он и, досадно вздохнув, сложил карту.

Он отошел от края и подошел к рюкзаку, чтобы положить карту, в тот самый момент его взгляд упал на Еву, которая завтракала горохом. Он заметил, что под ее кофтой что-то есть, что-то выпирает. Парень закрыл рюкзак, а затем глянул на спутниковую тарелку – там было пусто.

– Ева! – нервно произнес он и направился к девочке. – Вытаскивай! Что у тебя там?!

– Что? – не понимая, ответила Ева.

Даня присел подле сестры и, сунув руку под ее кофту, вытащил голубя.

– Он холодный, я лишь хотела его согреть… – стала оправдываться она.

– Твою мать… – перебил он сестру: он поднялся на ноги и начал осматриваться. – Когда он умер?!

– Он не умер, он спит… он уже так делал…

– Когда?! – прокричал Данил, отчего Ева вздрогнула и тихо прошептала:

– Не знаю…

– Ч-чтоб его…

Он подбежал к двери и, проверив цепь, направился к краю крыши. Наклонившись вниз, Даня посмотрел на дверь подъезда, ведь охотники могли пробраться к ним только по лестнице подъезда – карабкаться по стенам они не умели.

Вскоре Данил все понял – враг был близко: он увидел Немого, который стоял на балконе соседнего дома. Дверь подъезда была закрыта – охотник бы выломал ее в попытке проникнуть внутрь, это значило, что двуногая тварь ждет его появления, чтобы направить хищника в нужную сторону, в нужную дверь.

– Одноглазый ублюдок, твою мать! – дрожащим голосом произнес он. Он заметил, что Немой был слеп на один глаз, ведь его глаза отличались, один был черного цвета, а другой белого, что указывало на слепоту.

Данька знал, что тратить патроны бессмысленно.

– Ева, уходим!

Он подошел к сестре и, схватив ее за руку, потащил к двери, но девочка начала упираться изо всех сил.

– Нет! Они не смогут пройти, мы здесь в безопасности, ты сам сказал! – кричала она.

Данил схватил ее под руки и направился к двери. Ева не умолкала: она громко кричала и пинала брата ногами, но Даня не слушал ее, он знал – пока нет охотника, у них есть маленький шанс на побег. Нужно было рискнуть, невзирая на последствия.

Приблизившись к двери, он достал ключ из кармана и вставил его в замочную скважину, но не успел провернуть его: в тот же миг что-то врезалось в дверь с другой стороны, отчего дети отскочили назад.

– Как… – замер Данил. – Там было закрыто…

Он быстро переметнулся к краю крыши: Немого уже не было, дверь в подъезд по-прежнему была заперта, скорее всего, в доме была дыра, которую мальчишка не увидел.

Непрерывный дикий рев охотника раздавался с другой стороны, он бился о прочную дверь снова и снова, толстая цепь бесконечно трещала и натягивалась, не позволяя зверю пробраться на крышу.

Ева впала в истерику, когда увидела длинные когти, просовывающиеся сквозь узкую щель: она начала громко реветь, пытаясь спрятаться за брата. Даня поднял сестру на руки и стал осматривать крышу, надеясь найти хоть какое-нибудь место, где можно было спрятаться, но таковых мест не было.

Он приблизился к краю крыши и опустил Еву, а затем вернулся к двери: просунув дуло пистолета в щель, он стал стрелять, надеясь ранить зубастую тварь. Когда все патроны, которые у него были, закончились, он вернулся к сестре и посадил ее на выступ.

– Что ты делаешь? – крепко вцепившись в брата, кричала и плакала девочка.

– Если он войдет… – дрожащим голосом произнес он.

– Тогда что?

Данил также сел на выступ: он посадил Еву себе на колени и крепко ее обнял.

– Выход только такой.

– Не надо! – глядя вниз, горестно умоляла Ева.

– Лучше так… – произнес он, крепко сжимая сестру в своих объятиях.

По его щекам потекли слезы. Он слышал треск железной цепи: толстые кольца разжимались под столь сильным натиском. Если не цепь порвется, то дверная ручка слетит, на которую была намотана цепь, в любом случае, при любом раскладе, охотник все равно окажется на крыше.

– Даня, я боюсь! – заикаясь, сказала Ева.

Ее ноги, как и Данины, свисали вниз. Она смотрела вниз, выискивая хоть что-нибудь, какой-нибудь выступ, железку, торчащую из стены, чтобы опереться ногами, но там ничего не было. Все, что ей оставалось делать – это крепко вцепиться маленькими ручонками в брата, что она и сделала.

Данил стиснул зубы.

– Я тоже, – ответил он.

Он не знал, хватит ли у него сил шагнуть вперед, хватит ли у него решимости сделать это. В тот момент он осознал: умирать не страшно – страшно расставаться с дорогим человеком, ведь это будет навсегда и всё, что он знал об этом человеке, исчезнет за одну долю секунды.

– Обещаешь, что мы еще встретимся?

Даня взглянул на яркое солнце в небе и сказал сквозь слезы:

– Клянусь.

В тот самый момент рядом с ними сел голубь.

– Глупая птица… Пришел посмотреть на нашу смерть?

Голубь повертел головой, а затем взлетел и уселся на спутниковую тарелку, на прежнее место.

Данил не понимал, почему птица жива, ведь им грозила опасность, может, для пернатого очевидна их смерть здесь и сейчас, поэтому больше не было никакого смысла притворяться мертвым.

Вдруг охотник затих. Он перестал ломиться в дверь. Мальчик обернулся и замер в тишине.

– Он ушел?

– Не знаю.

Сразу после его слов в дверь последовал удар, он был настолько сильным, что, казалось, будто охотник разбежался и врезался в нее, но там было не достаточно места, чтобы набрать столь высокую скорость.

За ударом последовал следующий. Дане бросился в глаза кусок цепи – она порвалась в одном месте. Чувство безысходности и страх окутали его с ног до головы. Слушая громкий плач сестры, он смотрел по сторонам, надеясь найти хотя бы провод, тянущийся с одного дома к другому, чтобы перелезть по нему, но ничего не было, ни единого намека на спасение.

В дверь последовал очередной удар, от которого слетело полцепи, дверь оказалась приоткрытой. Данил оглянулся в ожидании увидеть охотника на пороге, но в тот же миг там раздался жалобный протяжный визг этой твари. Душераздирающий вопль сопровождался яростным ревом еще одного хищника.

Ребята замерли в ожидании: там шла борьба. Что-то большое, что-то сильное швыряло хищника о стены, ломая его прочные кости.

Вскоре охотник прекратил визжать. Дети затаили дыхание, они даже не могли представить, что именно находится по ту сторону, какому зверю, существу, по силам одолеть охотника. Не отрывая глаз, они внимательно смотрели сквозь дверную щель в темноту.

Вдруг в дверь снова что-то врезалось: она слетела с петель и отлетела на крышу на несколько метров. Возле нее ребята увидели окровавленную тушу зверя, у которого отсутствовала голова.

Ева уткнулась в руку брата, чтобы не видеть страшную тварь, что бездыханно лежала почти около них.

Даня медленно повел взгляд от трупа к порогу и заглянул в темноту. Его дыхание замерло, а сердце сжалось. Его взгляд встретился с черными глазами охотника, что стоял в темноте и, оскалив пасть, пристально наблюдал за мальчишкой, словно делая ему вызов. Этот зверь был крупнее обычного охотника примерно в два раза, по своей величине он мог сравниться с крупным медведем.

Данил не мог рассмотреть хищника: солнечный свет падал только на его голову и переднюю часть тела, единственное, что он заметил – это когти и зубы, которые торчали из головы животного: наверное, это досталось ему во время боя от поверженного врага.

Около минуты они не отрывали глаз друг от друга. Колени и руки мальчика дрожали, он впервые увидел столь огромного зверя и впервые за всю жизнь смотрел в эти дикие, свирепые глаза убийцы, которые казались довольно умными для столь глупых тварей.

Охотник коротко рыкнул и, блеснув глазами, отступил назад: погрузившись в темноту, он исчез.

Даня молча перелез на твердую поверхность и отпустил сестру, в тот же миг его дрожащие колени подкосились и он упал. Он снял с себя свитер и оттянул воротник футболки. Ему не хватало воздуха. То, что он испытывал в тот момент, он не испытывал никогда. Глаза того зверя будто высосали из него все силы.

Видя, как задыхается брат, Ева мигом отправилась за водой: она открыла рюкзак и, открутив крышку, передала бутылку Дане. Тот глотнул пару капель, а остальное вылил себе на голову.

– Что с тобой? Успокойся, прошу! – схватив его за руку, молила Ева.

Мальчишка взглянул на сестру.

– Ева… Ты должна знать… Когда птица умирает или засыпает – не важно! – ты должна предупреждать меня об этом. Это значит, что нам грозит опасность.

Девочка взглянула на голубя, а затем снова на брата.

– Опасность?

– Да!

– Он нас бережет, что ли?

– Что-то вроде того.

– Я не знала… – виновато прошептала она.

– Я знаю, это моя вина, – произнес Данька и, обняв сестру, поцеловал ее в лоб, а затем бросил взгляд на порог, где было темно и пусто.

Он с горем пополам смирился с голубем, существование которого выходило за все рамки реальности, а теперь ещё и охотник, который спас им жизнь. Может, зверь убил себе подобного ради добычи? Тогда почему он отступил… Может, его отозвали? Даня не мог понять этого, он даже не мог представить, что было в голове того охотника, о чем он думал, какую цель преследовал. Все это казалось очередным бредом.

Даня подошел к трупу: он потопил подошву ботинок в расплывающейся луже крови и присел, чтобы осмотреть зверя. Хищник был растерзан, помимо головы, у него не хватало задней лапы, на теле виднелись множество глубоких порезов, сквозь которые сочилась остывающая кровь. Мальчик с ужасом взглянул на грудь охотника: судя по всему, враг вырвал ему ребра, там была дыра, сквозь которую можно было увидеть расправленные легкие, заполненные воздухом.

– Отойди от него, пожалуйста, – осторожно прошептала Ева.

Даня обернулся.

– Он мертв, не бойся, – успокоил он ее.

– Нет… отойди, – настояла девочка.

Мальчишка вздохнул, а затем поднялся на ноги и приблизился к краю. Он осмотрелся, прислушался – было пусто и тихо. Поднял рюкзак, закинул на плечо и, робко приблизившись к порогу вырванной двери, замер на месте. Крепко держа сестру за руку, смотрел в тот маленький коридорчик, стены которого были забрызганы кровью, а на полу лежали ошметки мяса, лапа и оторванная голова с открытой пастью: видимо, охотник ревел от невыносимой боли, когда огромная тварь отрывала ему голову, вот и застыл так.

– Пойдем? – невзначай пробормотала Ева, глядя на задумавшегося брата.

Но Даня ничего не ответил, он стоял, словно вкопанный и неотрывно смотрел туда.

– Дань, ты чего?

– Ничего, – наконец, шепотом ответил он и неожиданно отшагнул назад на совсем немного. – Не нужно пока туда идти, побудем немного здесь, – добавил он и, сняв рюкзак, уселся на колени.

Ева была в недоумении. Она смотрела на брата, на его напуганное до смерти лицо, которое казалось бледным. Ева тоже боялась, она боялась того охотника, что лежал неподалеку, но она знала, что он уже мертв и не причинит им вреда. Ей не было страшно переступить порог, наоборот, она хотела быстрее убраться с крыши, чтобы не видеть бездыханную тварь.

– Что с тобой? – присев около брата, спросила она.

– Все хорошо… немного подождем.

Ева долго и упорно наблюдала за Даней, его поведение ее пугало, он о чем-то думал, сидел на одном и том же месте и ни разу не шевельнулся, ни разу не закурил, не попил воды. Так продолжалось около часа.

***

Вскоре ребята снова шагали по опасной дороге. Они обходили норы, переступали растяжки, которых было полно между машинами, деревьями, домами. Останавливались иногда, чтобы поесть и глотнуть воды. На пути им попадалась военная техника. Чем дальше они двигались, чем чаще им встречались безжизненные танки, на которых были видны царапины. Грузовики, машины скорой помощи, где на кушетках лежали скелеты с кислородными масками на головах.

Груды скелетов с недостающими конечностями устилали холодную землю. На окраинах города ребятам не доводилось видеть столь большое количество погибших: люди бежали в центр, надеясь получить защиту военных, но в то время все они совершили роковую ошибку, ведь там, где много людей – много охотников.

Мертвецы в военной форме, обломки вертолетов на асфальте, скелеты охотников, перевернутые военные машины, разбросанные мешки с песком, за которыми, когда-то прятались мужчины, защищающие Родину. Все это было на одной из площадей, по которой ступали ребята. Даня подходил к каждому трупу в надежде найти оружие, но, увы, всё, что там было, досталось кому-то другому.