Текст книги "Загадай желание"

Оливия Голдсмит
Загадай желание

Милли Мохаммад и ее дорогой подруге Роуз В. Равид посвящается

… дает нам право самим принимать решения, даже если мы этого и не хотим. От нас зависит, воплощать ли сказку в жизнь или просто получать удовольствие от описания фантастических событий этой сказки. Если мы получаем удовольствие от сказки, мы невольно обращаем внимание на скрытый смысл. Может быть, он как-то связан с нашим жизненным опытом или с текущей ступенью саморазвития.

Бруно Беттельхайм. Как очаровывать. О смысле и важности сказок

Глава 1

В удивительном городе Нью-Йорке, на одном из его островов, жила-была необычная девушка. Точнее, на Стэйтен-айленд. Дорога до работы на Манхэттене занимала у Клэр Эмилии Байлсоп почти два часа. Она садилась на поезд в Тоттенвилле, затем шла к паромному терминалу, а потом добиралась на пароме до Манхэттена. Клэр ездила туда со своей подругой Тиной, и сегодняшний день не отличался от всех остальных.

– Ну, давай, – сказала Тина. – Поехали с нами. Ты никогда никуда не ездишь и совсем не развлекаешься.

Клэр посмотрела на свое вязанье и нахмурилась. Когда паром коснулся причала, она спустила петельку.

– Неправда, – сказала она, хотя на самом деле так оно и было. Она подумала о своих походах в библиотеку, в видеомагазин, в отдел шерсти универмага «Келси», – все это находилось на Брод-стрит в Тоттенвилле.

– Я достаточно путешествую, – возразила Клэр. – И на Манхэттен езжу каждый день. А прошлым летом я была на Лонг-Бич-айленд.

– Лонг-Бич, ради бога! В Джерси! И ты ездила туда с матерью и ее дружком-трепачом.

Клэр вздрогнула. Тина была доброй девушкой, но выражалась, как грузчик.

– Я предпочитаю слово «болтун», – сказала Клэр.

– Трепач, болтун, какая разница? – Тина положила журнал в сумочку, вынула солнцезащитные очки и поднялась. Клэр встала рядом.

– Спрячь шерсть, бабуля, – сказала Тина и посмотрела на часы.

Клэр вздохнула. Паром пришвартовался; как всегда, у них было двадцать минут, чтобы пройтись по Уотер-стрит, купить кофе с рогаликами у уличного торговца и подняться на тридцать восьмой этаж «Крэйден Смитэрс Оллинс Билдинг». Времени было достаточно, но Тина всегда вела себя как ребенок на вечеринке по случаю дня рождения, боясь, что опоздает занять последнее место на музыкальном представлении. Как будто кто-то еще мог занять их места в «Крэйден Смитэрс». Клэр подобрала спущенную петельку, свернула вязанье, надела пальто и присоединилась к Тине и толпе, толкавшейся у выхода с парома.

Тина, пробираясь к началу очереди, тянула Клэр за собой.

– Джерси, боже мой!

– Я была в Поконос! – бормотала Клэр. Люди недовольно смотрели на них. Даже в Манхэттене, городе, где все толкаются, Тина выделялась.

– Поконос! – Тина почти кричала, когда они сошли с парома. – Это даже хуже, чем Джерси. Она тряхнула головой, ее пышные волосы всколыхнулись. – Ты ездила туда с этим придурком. Да вы даже не спали вместе.

Клэр покраснела. Она стыдливо оглянулась, но толпа не обращала на них никакого внимания. Все стремились в автобусы или в подземку, растворяясь в скуке и обыденности очередного дня. Сексуальная жизнь Клэр, вернее, ее отсутствие никого не интересовало.

– Я спала с ним, – возразила Клэр. Она не хотела говорить Тине, что в большинстве случаев они действительно просто спали. Боб не был «итальянским жеребцом», таким как, по утверждениям Тины, был ее жених Энтони.

– Какая патетика, – сказала Тина. – Спать с Бобом. Ужас!

Они вышли из терминала, с залива дул пронизывающий ветер.

– Боже, как холодно, – пожаловалась Тина. – Март. Когда же наконец потеплеет? – Клэр знала, что Тина не ждет ответа, поэтому промолчала, позволив подруге продолжить свой нескончаемый монолог. – В Сан-Хуане тепло, Клэр. Пляжи. Казино. Бары.

Беда была в том, что Клэр на самом деле ничего этого не любила. Она сгорала на солнце, никогда не играла на деньги – даже в лотерею – и ненавидела бары. Хотя Тина и была ее подругой, с тех пор как они выросли на той самой улице в Тоттенвилле, многое изменилось. Почти все, что нравилось Тине, заставляло скучать Клэр или чувствовать себя не в своей тарелке.

Она часто думала, что за странную, нелепую пару они составляли. Тина была миниатюрной и темноволосой, с большой грудью, которую не скрывала, носила пестрые топы в обтяжку. Ее кожа была оливкового цвета, и при этом Тина предпочитала яркий макияж. Клэр была высокой и, несмотря на лишние пятнадцать фунтов, была почти плоскогрудой – должно быть, Бог был мужчиной, потому что если бы он был женщиной, то не позволил бы всему лишнему весу уйти в бедра. Кожа Клэр была светлой, нежно-бледной, глаза – серо-зелеными (хотя, будем честны, скорее серыми). Ее тонкие прямые волосы были подстрижены чуть ниже подбородка, под каре. Девушка почти не пользовалась косметикой – только немного розового блеска на губы и чуть-чуть коричневой туши на ресницы. Теперь холод заставил Клэр облизать губы, и она пожалела, что не взяла блеск с собой.

Здания вокруг них не давали ветру вырваться, и Клэр казалось, что ее, как Дороти, вот-вот унесет торнадо. Не хватало только волшебной страны Оз.

– Слушай, если дело в деньгах, то у меня есть пара лишних долларов, – предложила Тина.

Клэр покраснела. Зря только она призналась недавно, что ее мать начала брать арендную плату.

– Только ради того, чтобы ты могла остаться в комнате, в которой спала с четырех лет? – требовательно спросила Тина.

Клэр кивнула. Похоже, с тех пор как Джерри переехал к ним, наличных стало еще меньше, чем когда-либо, хотя и его заработка, и денег, полученных по страховке после смерти отца, было для матери больше чем достаточно.

– Я знаю, это грех – то, как твоя мать относится к тебе. Мой дядя говорит, если бы отец оставил дом тебе, и речи не было бы об арендной плате. – Клэр не обращала внимания ни на гневные высказывания Тины, ни на то, что это было вовсе не ее дяди дело. Конечно, иногда казалось, что дядя Тины, так же как и остальные мужчины в ее семье, был бездельником. Все их жены тратили много денег и постоянно сплетничали. Но Клэр никогда никого не критиковала – она знала, что могло случиться с людьми, критиковавшими Тони Брунетти. Но хоть Тина и была немного сплетницей и довольно властной особой, у нее действительно было щедрое сердце. – Так что, тебе нужны деньги? – спросила она.

– Нет. Не то чтобы… – пробормотала Клэр.

Они находились в одном квартале от офиса, холод пронизывал их насквозь. Девушка наклонила голову против ветра, стараясь замотать шарф, который связала сама так, чтобы он полностью закрывал шею. Когда подруги свернули за угол, ветер стих. Они увидели уличную тележку Сая.

– Привет, леди! – крикнул Сай поверх голов покупателей, стоявших в очереди за утренней дозой кофеина и углеводов.

– Привет, Сай! – ответила Тина. – Поедешь со мной в Пуэрто-Рико?

– Нет, – сказал продавец. – Я предпочитаю стоять здесь на холоде, в усмерть замерзнуть, но продавать кофе богатым уродам.

Богатые уроды в очереди были слишком заняты чтением «Уолл-стрит джорнэл» и разговорами по сотовым, чтобы реагировать на слова Сая, но Клэр улыбнулась.

– Ясно, надо зарабатывать на жизнь, – согласилась Тина. Когда подошла очередь, Сай без напоминания положил их постоянный заказ в два небольших пакета и передал их девушкам с улыбкой.

– Слушай, – сказал он. – Я спрошу разрешения у жены. Но к черту Пуэрто-Рико. Если она скажет «да», мы едем на Арубу.

– Если она скажет «да», я куплю Арубу, – сострила Тина. – А потом продам тебе Бруклинский мост.

– Как раз мне по карману. Именно поэтому я катаю эту тележку, – сказал Сай. Он повернулся к Клэр: – Ну а ты, красотка, небось продашь мне Вильямсбург? – Он подмигнул.

Тина рылась в своем огромном кошельке. Она подняла глаза:

– Черт, у меня едва хватит на кексик и кофе. Эй, Клэр, можешь одолжить мне двадцатку до пятницы?

Сай, все еще глядя на Клэр, покачал головой.

– Каждый день одно и то же, – улыбнулся он. Клэр кивнула, открыла рюкзак и передала деньги Тине.

– Благодарю. – Тина вручила Саю двадцать долларов. – Сегодня плачу я.

Клэр улыбнулась. Это было в духе Тины. Она могла бы отдать вам свою блузку – но после того, как одолжит у вас денег, чтобы купить эту самую блузку. У Клэр всегда водились деньги, она всегда могла одолжить их Тине, которая часто брала в долг… Клэр была еще слишком молода и неопытна, чтобы понять, что весь мир делится на два типа людей, недовольных друг другом. Она только улыбнулась Тине, когда та вручила ей пакет с черным кофе и намазанным маслом рогаликом. Когда подруги шли от тележки, Клэр праздно задавалась вопросом, почему она чувствовала себя более комфортно, давая в долг, нежели беря. Дело, разумеется, вовсе не в матери. Мать должна была деньги не только Клэр, но и большинству жителей Тоттенвилля. Впрочем, отец Клэр, как она помнила, тоже не был особо щедрым. Может, именно поэтому Клэр и не любила брать в долг. Несмотря на родство, Клэр была полной противоположностью родителям и своему брату Фреду.

– Моих братьев и Энтони вчера вечером избили, – сказала между тем Тина. – А как дела у Фреда? Ребята скучают по нему.

Честно говоря, Клэр понятия не имела, как дела у брата. Его призвали в армию и отправили в Германию. Клэр регулярно писала ему первые шесть—восемь месяцев после отъезда, но он редко отвечал, только однажды прислал коротенькую открытку. Даже на фото не разорился. Поскольку ей становилось все труднее и труднее писать Фреду, Клэр пришла к выводу, что у них нет ничего общего. В конце концов переписка оборвалась. Но вовсе не по ее вине. Кроме Фреда и мамы у Клэр не было родственников, с которыми она общалась. Имелась, правда, еще тетя со стороны отца, но Клэр сказали, что Байлсопы порвали с ней навсегда.

Тина, напротив, жила в круговороте запутанных семейных отношений: кузены, троюродные братья и сестры, их жены и мужья, крестные матери, крестницы и еще множество людей, даже не родственников. Хоть Тина и ее шумная толпа родичей выводила порой Клэр из себя, но время от времени она все же завидовала их близости и даже ссорам. Человеку необходимо о ком-то заботиться, кого-то оберегать. Фред теперь был далеко, у Клэр осталась только мать со своим отвратным ухажером.

– Я полагаю, с Фредом все в порядке, – сказала Клэр. – Мама получила открытку из Дюссельдорфа.

– Дюссельдорф? Кто это?

Клэр только пожала плечами. Она давно решила, что образование Тины не ее дело.

Они дошли до огромных стеклянных дверей здания, пара минут на лифте – и они наверху.

Вестибюль был переполнен, а лифт, как обычно, забит людьми до отказа. Подъем на лифте был самой нелюбимой частью дня Клэр. Она много раз говорила себе, что это всего-навсего девяносто секунд, и все равно боялась. Запах потных тел летом и влажной шерсти пальто и костюмов зимой был одинаково неприятен. А может, дело не в запахе, а в давке? Трение тел всех этих незнакомцев. Сейчас Клэр чувствовала на своей спине грудь и живот крупной женщины, а впереди ее нос вдавили в стену из черного пальто высокого мужчины. Ее кофе должен был пролиться прямо ему на спину. Наверняка в один прекрасный день так и случится.

Клэр всегда испытывала облегчение, когда двери открывались на тридцать восьмом этаже и она могла выбраться из «алюминиевой сауны». Но это облегчение почти сразу сменялось тревогой, ведь испытания на этом не заканчивались: надо попрощаться с Тиной, пробежать мимо выстроенных в ряд секретарских столов, застекленных снаружи офисов, расположенных по периметру этажа. Затем повернуть и дойти до прихожей, ведущей к еще более глубокому коридору. Этот коридор, в свою очередь, приводил Клэр во внутреннюю комнату, которую она разделяла с полудюжиной других «аналитиков», возглавляемых Джоан, женщиной, доказавшей, что даже небольшая власть может сделать из человека мелкого тирана.

«Еще один день, еще девяносто два доллара – и домой», – подумала Клэр.

Выбираясь из лифта, она втягивала голову в плечи, по привычке ссутулившись, а Тина, напротив, была весела и беззаботна, настоящая королева этажа. Как она могла быть такой радостной? Может, потому, что начальником Тины был Майкл Уэйнрайт, Мистер Совершенство. Клэр тяжело вздыхала при мысли об этом человеке. Все девушки в офисе сохли по нему. Майклу исполнился тридцать один год, он был холост, красив, преуспевал и был влюблен… в себя. К нему тек нескончаемый поток женщин – стройных финансисток в костюмах от «Прада». Туфли, которые они носили, стоили больше, чем Клэр зарабатывала за неделю. Майкл принимал их по очереди: специалист по инвестициям, брокер, управляющий фондом. Секретари вроде Тины и аналитики типа Клэр его не интересовали. Многие ненавидели Майкла, многие восхищались им, но Клэр была единственной, кто любил его. Конечно, у нее хватало ума не рассказывать об этом никому из коллег, даже Тине.

Майкл Уэйнрайт разговаривал с Клэр всего четыре раза за те восемнадцать месяцев, что она работала в «Крэйден Смитэрс». В первый раз он спросил: «Не будете ли вы так добры сделать прямо сейчас пять копий?» Во второй раз сказал: «Мне нужны эти цифры к вечеру». В третий раз фаворит Клэр зашел к ней, когда она отправила отчет ему в офис, и сказал: «Благодарю. А вам идет это платье». Последний разговор произошел чуть больше двух недель назад, когда Майкл, идя на обед, слегка задел ее: «О, прошу прощения».

Девушки подошли к столу Тины. Клэр оглянулась на офис позади нее, но не увидела Майкла Уэйнрайта.

– Я встречаюсь с Энтони сегодня вечером, – сообщила Тина. – Мы идем в отдел регистрации браков в универмаге «Мэйсиз». Ты с нами?

Клэр сомневалась, хотел ли туда идти сам Энтони. Был ли это его выбор или… (Возможно, дядя Тины мог знать кое-что об этом.) Она только покачала головой:

– Нет. Мне надо домой. Я хочу закончить читать книгу.

Тина пожала плечами:

– Тоже мне читательница.

Клэр пожала плечами в ответ, но промолчала. После этого она начала свой неприятный маршрут, затерявшись в коридорах, подобно Алисе из Зазеркалья, исчезнувшей в кроличьей норе.

Глава 2

– Похоже, он совсем зарвался. Кто-нибудь должен его предупредить, – сказала Мишель Д'Аннунцио.

– Да, – согласилась Мэри Вторая и засмеялась. – Но он думает, что велик так же, как горная вершина, названная именем мистера Уэйнрайта.

Мишель, Джоан и Мэри Вторая захихикали. Мэри Первая покачала головой.

В офисе было три Мэри – даже четыре, если считать Мэри Лапьер, но ее никто не считал, – так что тезок называли Первая, Вторая и Третья, чтобы не путаться. Две Мэри, Джоан, Мишель, Тина и Клэр завтракали вместе. Клэр было интересно наблюдать, как в секретаршах отражалась сущность их шефов. Мэри Первая работала у мистера Батальи, менеджера среднего звена – ничего особенного, – и внимания на нее не обращали. Мэри Вторая работала у мистера Крэйдена, младшего из династии Крэйденов в «Крэйден Смитэрс». Это подразумевало, что Мэри Вторая считалась намного более важной фигурой, чем Мэри Первая или кто-либо еще. Работа Тины у Мистера Совершенство, на котором держалась вся фирма в течение последних нескольких лет, делала ее номером два или три с минусом. Мишель работала у давно вышедшего в тираж Дэвида Смитэрса, внешним видом смахивающего на привидение. Любая из них была более значимой, чем Клэр, которая всего-навсего работала у Джоан. Это была своего рода гонка, которую Клэр не боялась проиграть. Вообще-то ей доставляло удовольствие наблюдать, как неожиданные изменения во власти наверху отражались на тех, кто был внизу.

– Не думаю, что на сей раз он избежит неприятностей, – сказала Мэри Первая. Она отложила бутерброд с салями и яйцом. Потом взяла диетическую колу и глотнула прямо из банки. Клэр задавалась вопросом: почему люди, которые съедают две тысячи калорий за завтраком, пьют диетическую колу? Мэри ни капли не похудела по сравнению с тем днем, когда Клэр впервые вошла в эту закусочную.

– Нет. Не избежит, – сказала Мишель и откусила от трехслойного бутерброда, заедая его жареной картошкой. У нее не было проблем с лишним весом – она всегда съедала столько углеводов, сколько хотела, и при этом не поправлялась ни на унцию.

– Уверена, что он выкрутится, – возразила Тина. Она заложила прядь темных волос за ухо и откусила кусочек сэндвича с индейкой. – Слушайте, в его общественной жизни такой же кавардак, как на Главном вокзале, но я – хороший проводник. Все поезда на разных путях. Никаких столкновений.

Клэр не стала указывать на то, что это не входит в функции проводника. Сравнение, конечно, хорошее, но дирижер симфонического оркестра – более точное определение. Майкл Уэйнрайт вел сложную и роскошную частную жизнь, не догадываясь, что об этом знали все женщины на тридцать восьмом этаже.

Мэри Вторая бросила на Тину кислый взгляд:

– Передай шефу, что рано или поздно он нарвется.

Джоан, начальница аналитического отдела и, не считая Клэр, единственная женщина за столом – не секретарша, не американка итальянского происхождения, – покачала головой. В свои тридцать с небольшим она была разведенной матерью-одиночкой и из-за этого, по мнению Клэр, несколько груба.

– Твои бы слова да Богу в уши, – сказала Джоан. – Этот ублюдок давно заслуживает.

С точки зрения Клэр, это было несправедливо. Конечно, Майкл Уэйнрайт играл не по правилам, но он мог себе это позволить. И дело не только во внешних данных, умственных способностях и образовании. Кроме этого у него имелись многочисленные связи. Клэр благодаря Тине была в курсе всех последних новостей: с кем он встречался, кого собирался бросить, кого добавил в список побед, и где проходило его последнее свидание. В воображаемом календаре Клэр не было места для личной жизни, он был заполнен Мистером Совершенство. Она не знала, как повлияет непрекращающаяся болтовня Тины на ее тайную страсть, но Клэр не могла прервать ее. Когда речь заходила о романах, Тина становилась особенно подозрительной. Но дело было совсем не в том, что Клэр мечтала о реальной связи с Майклом Уэйнрайтом. Девушка прекрасно знала, что он вращался в мире денег, титулов и аристократии, а она сама ничего этого не имела. Майкл Уэйнрайт был ей не доступен, и она не питала иллюзий по этому поводу. Но это не означало, что у нее нет чувств. Клэр просто держала их в себе. Ей казалось, что это было своего рода хобби – подобно наблюдению за птицами.

Тина отложила бутерброд и сердито вытерла губы бумажной салфеткой.

– Почему это он заслуживает? – Она смотрела на Джоан. – Майкл никогда ничего не обещал ни одной из любовниц. Они уже большие девочки. Сами могут о себе позаботиться.

Клэр улыбнулась. На публике Тина относилась к Майклу лояльно, но Клэр знала, что она вертит боссом как хочет, хотя и частенько его выручает.

– Пора возвращаться, – чопорно сказала Джоан и посмотрела на Клэр.

Клэр кивнула и положила свое нетронутое яблоко обратно в пакет. В отличие от остальных, Клэр не работала на специалиста по инвестициям. И отчеты для Джоан ее жизнь не облегчали. Она встала и улыбнулась Тине.

Вторую половину дня Клэр провела, пересматривая бесконечные простыни с цифрами. Худшая часть ее работы была, как ни странно, одновременно и лучшей. Не было никаких перемен, никаких неожиданностей, все ровно и гладко. Клэр знала, что, как только закончит одну работу, Джоан даст ей другую. В отличие от Тины и этих трех Мэри, Клэр никогда не заботил театр застекленных офисов: она не видела приходящих клиентов, встреч в залах заседаний. Она не была свидетелем приемов на работу и увольнений, но все об этом знала. Иногда Клэр казалось, что в ее воображении все было еще драматичнее, чем в действительности. Тина служила отличным сарафанным радио – в этом она была вся, – и Клэр в своем воображении видела победы и поражения, продвижения по службе и понижения в должности более ярко, чем если бы она видела их в действительности.

Проблема состояла в том, что у девушки была масса времени, чтобы помечтать, и слишком часто ее мечты были сосредоточены вокруг Мистера Совершенство. Она неохотно задавалась вопросом, не затягивало ли это ее сильнее, чем она могла себе позволить.

Хотя Клэр гордо именовалась аналитиком, она практически стояла на одной ступени с образованными клерками. Конечно, ни одного из секретарей здесь не называли секретарями. Они все были административными помощниками (хотя и ждали подарки и цветы на День секретаря). Но эти две группы имели кое-что общее: ни аналитиков, ни административных помощников не ждал карьерный рост в «Крэйден Смитэрс». После десятилетней службы никто из них не стал бы инвестиционным аналитиком. В лучшем случае можно было получить только должность Джоан. Клэр не хотела этого. Джоан была сфинктерным мускулом в желудке «Крэйден Смитэрс».

В этот вечер, без пяти пять, Клэр почти составила статистическую таблицу – она ненавидела это занятие, – и осталась до четверти шестого, чтобы закончить ее. Это было нетипично, потому что, в отличие от секретарей, у аналитиков четкий график, и обычно они уходят ровно в пять, минута в минуту. Только Джоан оставалась, чтобы разобраться с документами или договориться о сверхурочной работе.

Сейчас Джоан, надев пальто, взглянула на Клэр.

– Не оставайся после шести, – предупредила она.

Клэр улыбнулась и кивнула. По правилам «Крэйден Смитэрс», за час или более сверхурочной работы гарантированно предоставлялся автомобиль для доставки домой. Чтобы добраться до Тоттенвилля, нужно проехать Бруклин, через мост Верразано и половину Стэйтен-айленда. Такси стоит двести десять долларов.

– У нас нет лишних денег, – сказала Джоан, выходя за дверь.

– Я знаю, – ответила Клэр, когда за начальницей закрылась дверь.

Сейчас, впервые оставшись одна после восьми часов работы, она глубоко вздохнула. Поездка домой этим вечером будет не менее ужасной, чем в часы пик, и займет больше времени. Добираться до Тоттенвилля вечером можно было и два, и три часа. Паромы, поезда и автобусы ходили не часто. Все в Тоттенвилле называли Манхэттен «городом». Хотя и сам Стэйтен-айленд был частью Нью-Йорка, жители острова чувствовали себя забытыми и потерянными по отношению к другим районам Нью-Йорка. Они постоянно негодовали по этому поводу и строили всевозможные планы. Отец Клэр всегда говорил, что это место было слишком маленьким, чтобы стать городом, и слишком большим, чтобы быть приютом. Несмотря на это, многие соглашались терпеть ежедневные четырехчасовые поездки, потому что хотели жить в месте, которое когда-то было маленьким городком на берегу, в пределах Нью-Йорка. Но для Клэр это было слишком утомительно.

Теперь она решила перекусить около паромного терминала. «Салат и затем, – подумала она виновато, – возможно, кусочек пирога». В общем, с десертом или без, она не поедет домой, пока толпа полностью не рассосется. Клэр была слишком измотана, чтобы толкаться в очереди на паром и, возможно, стоять всю дорогу. Если немного подождать, не придется ужинать с Джерри и матерью. И потом можно почитать за едой – еще одно запретное удовольствие. Она заглянула в сумку. Рядом с ее вязаньем лежала «Страсть» Дженет Уинтерсон. Клэр была почти на середине этого восхитительного произведения, и останавливаться ей не хотелось. Девушка предвкушала вечер, скромный ужин с десертом (она все-таки возьмет пирог) в компании с книгой.

Клэр вздохнула. Ей всегда нравилось читать на пароме, но если она ехала с Тиной – а они почти всегда были вместе, – это оказывалось невозможно: Тина вечно выходила из себя. Вот поэтому она и брала с собой вязанье. Тина дразнила подругу, но, по крайней мере, Клэр было чем заняться, пока та болтала без умолку.

Клэр покончила со статистикой, нажала кнопку принтера и, пока распечатывались документы, начала собираться. Она надевала свое новое пальто – светло-зеленое, как ей казалось, гармонирующее с цветом ее глаз, – когда Мистер Совершенство, Мистер Майкл Совершенство Уэйнрайт, собственной персоной, появился на пороге. Это стало для нее настоящим шоком, потому что, каким бы красавцем ни рисовала его Клэр в своих мечтах, в действительности он был гораздо лучше. Майкл был немного выше ее и идеально сложен; широкая и мощная грудь угадывалась под рубашкой. Светлые волосы Мистера Совершенство поблескивали во флуоресцентном свете офиса. Он обвел комнату взглядом, почти не обратив на нее внимание. Клэр застыла, потом, выйдя из ступора, продолжила засовывать руку в рукав пальто.

– Где Джоан? – спросил он.

– Джоан уже уехала, – намного спокойнее, чем ей показалось, ответила Клэр.

Она вдруг испугалась, что сейчас зальется краской. Клэр отвернулась. Взяла сумку и аккуратно положила на стул. Надо что-то делать… Нужно надеть кроссовки, но она стеснялась сделать это перед своим кумиром.

Клэр полагала, что Майкл сразу уйдет, но он вдруг с силой швырнул толстую папку с документами на стол Джоан.

– Черт! – воскликнул он. Потом снова повернулся к ней и улыбнулся. Его улыбка была обезоруживающей, почти искренней. Столь же соблазнительной, как мороженое «Марс» в июле, и такой же вредной. – Вы не знаете, где цифры по «Вортингтону», Карен?

– Знаю. – Она подошла к лотку принтера и протянула начальнику еще теплые страницы. – Вот они. Кстати, я – Клэр.

– Клэр? – переспросил Майкл и посмотрел на отчет в ее руках, как будто она говорила о документе.

– Мое имя, – сказала она, – не Карен, а Клэр. Он взял документы и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Ах да, конечно. Клэр. Я так разволновался из-за этих проклятых бумаг, что забыл. Простите меня.

Такой, как Майкл Уэйнрайт, может разволноваться, только выбрав не тот клуб в Йеле. Клэр кивнула и вернулась к столу, ожидая, когда мистер Уэйнрайт уйдет.

Клэр собрала сумку, достала кроссовки и собиралась сесть, чтобы надеть их, когда поняла, что Мистер Совершенство все еще здесь. Он пролистал отчет, потом посмотрел прямо ей в глаза. Одна кроссовка выскользнула из рук Клэр и шлепнулась на пол.

– Послушайте, Ка… гм, Клэр, – сказал Майкл Уэйнрайт. – Я знаю, что допустил здесь несколько ошибок. Завтра утром собрание, и я буду в полном дерьме, если не исправлю их. – Он сделал паузу. Девушка боялась нагнуться за упавшей кроссовкой, так что так и стояла, со второй в руке.

Майкл Уэйнрайт подошел к ней, изящно наклонился, с отчетом в одной руке и ее кроссовкой в другой, подал ей обувь царственным жестом. Клэр взяла ее, а он, как будто взамен за эту услугу, поднял брови и умоляюще посмотрел на нее:

– Вы не могли бы остаться на некоторое время и внести несколько исправлений, специально для меня?

«Конечно, мой принц». Ее рука, казалось, онемела, держа старую кроссовку, которой коснулся Он. Клэр подумала, какой же все-таки глупой девочкой она была, затем кивнула, потому что не могла произнести ни слова.

– Так вы останетесь? – спросил Майкл с наигранным удивлением. – Это здорово. – Он перелистнул несколько страниц, делая пометки красной ручкой.

Клэр сняла пальто, положила сумку и запихнула свою непослушную обувь под стол. Она поглядела на часы. Уже пять сорок, вряд ли она освободится к шести. Клэр прекрасно помнила слова Джоан насчет автомобильного обслуживания. Девушка прикинула, сильно ли похолодает и как часто ходят автобусы и паромы после семи.

– Слушайте! – окликнул ее Майкл Уэйнрайт. – Посмотрите сюда! – Она встала около него и посмотрела на бумаги, разложенные перед ней. – Вот мои исправления, – сказал он, указывая на дюжину с лишним страниц, исписанных красными чернилами. – И еще, вы могли бы проверить мои данные и нарисовать график?

Кошмар, ей предстоит кропотливая, требующая большого внимания и времени статистическая работа. Если изменить расположение диаграммы, то потребуется ее переформатировать. И полетит нумерация страниц остальной части отчета. Придется просмотреть отчет от начала до конца, а уж потом распечатывать, чтобы убедиться, что нет никаких оборванных строк или пустых страниц.

– Вы сможете сделать это? – спросил он. На эту просьбу невозможно было ответить отказом. К сожалению, также невозможно было сказать «да»: Клэр просто не могла говорить. Она стояла достаточно близко к Майклу, чтобы почувствовать аромат, исходивший от него, – запах мыла и, похоже, немного одеколона, и еще что-то, что пахло как… как свежий крахмал. Как, интересно, Майкл мог оставаться таким бодрым в шесть часов? Он указал на одно из изменений, и Клэр заметила, что его манжета была белее, чем бумага в принтере. Да. А ее кроссовки воняют.

– Много времени потребуется? – спросил он, прерывая ее самоуничижительные размышления.

Клэр покачала головой и наконец смогла вымолвить:

– Думаю, примерно два часа.

– Отлично! – ответил Майкл. – Вы спасли мне жизнь. – Он собрал груду бумаг и вручил их ей. – Спасибо, я буду ждать у себя в офисе. Да, с меня сегодня ужин.