Текст книги "Загадай желание"

Глава 5

Клэр провалялась в постели пять дней. Первые сутки ее только слегка знобило. Когда она перестала плакать, остался только насморк. Да и то на день-два. Клэр чувствовала слабость во всем теле и неприятное ощущение горящего от растирания носа. Но боль в ее груди, которая была отнюдь не бронхитом, требовала больше времени, чтобы утихнуть.

После того как она удивила водителя такси огромными чаевыми, Клэр проспала весь день и большую часть ночи. Весь следующий день она дремала и встала после полуночи. Она не ела и не умывалась. Проснувшись, Клэр не могла вспомнить в точности свои сны, но знала, что в каждом из них ее смертельно унижали. Лицо Майкла Уэйнрайта возникло по крайней мере однажды, изуродованное злобным смехом. Вечером следующего дня мать принесла ей тарелку с мясным рулетом и макаронами с сыром – любимое блюдо Джерри, – но Клэр лишь покачала головой, и мать унесла это обратно. Спуститься в кухню и приготовить себе тост с чаем было крайне трудно, а проглотить все это и вовсе почти невозможно. Она даже не могла держать книгу. Клэр решила поспать еще.

Проснувшись в три часа ночи, Клэр взялась за вязанье. Она только закрыла ряд петель жилетки, которую вязала для отца Тины. Тина сама выбирала шерсть и фасон. Мотки были разноцветными – коричневые и оранжевые, не самые любимые цвета Клэр. Но это совсем не беспокоило ее. Ее даже радовало, что фасон был простой и не очень интересный. Довязывать его – никакого удовольствия, все равно как ее жизнь – ничего хорошего.

Около четырех она отложила спицы и встала с кровати. Клэр чувствовала себя разбитой и опустошенной, была середина ночи, она не хотела идти вниз на кухню. Она как-то столкнулась там с голым Джерри, стоящим в свете открытого холодильника. Не желая рисковать подобным образом, девушка открыла ящик бюро и посмотрела на свои сокровища.

Всякий раз, когда Клэр было грустно, скучно и одиноко, она шла в один из многочисленных магазинов товаров для вязания, где любовалась красивыми цветами, восхитительной фактурой, и тогда ей казалось, что каждый моточек обещает что-то особенное, будто что-то нашептывая. Сейчас же мотки, лежащие перед ней, навевали грустные воспоминания о тех частых прогулках. Несмотря на свои страдания, Клэр, как всегда, была тронута красочным хаосом. Она вынула свой любимый, дорогостоящий и роскошный кашемир, который был совершенно необычного цвета – что-то среднее между пурпуром и окраской внутренней части ракушки. Это была прекрасная пряжа, и Клэр давно решила связать из нее свитер для себя, с тонким и сложным витым орнаментом. Она положила мотки пряжи на кровать, затем – после продолжительного раздумья – достала из корзины пару деревянных спиц третьего размера.

Клэр вернулась в кровать. На улице дул ветер, и она могла слышать, как голые ветви дерева хлестали о стену дома. Девушка чувствовала себя уютно под одеялами, с кашемиром на коленях. Начав работать, она решила убедиться, что вяжет точно по образцу, правильно чередуя петли. Учитывая ее теперешнее настроение, требовалась повышенная сосредоточенность. Пока пальцы Клэр манипулировали спицами, она была особенно внимательна к тому, что делала.

Она провела следующие несколько дней за вязанием, чтением, просмотром телевизионных программ и зализыванием ран. Жаль, что у нее не было собственного видеомагнитофона, тогда Клэр могла бы смотреть кассеты у себя в комнате – очень не хотелось спускаться к матери по вечерам. Джерри всегда хотел смотреть «Войны на кладбище старых автомобилей» или «Полицейских». Поэтому Клэр оставалась наверху и закончила читать книгу Дженет Уинтерсон. Сравнивая свою судьбу с судьбой героини, она подумала, что ее жизнь могла быть хуже.

Тина переживала за подругу. Когда она пришла, Клэр притворилась серьезно больной и тем самым сократила время визита. Но она знала, что ее уединение не могло длиться вечно.

Наконец, в воскресенье, она пришла в себя. Клэр решила, что ее глупая идея, что мужчина вроде Майкла Уэйнрайта мог заинтересоваться ею – даже на мгновение, – была не столько болезненной, сколько смешной. Она заставила себя вспомнить, кем была, где жила и какие маленькие удовольствия имела. Их было бы больше, если бы Клэр ходила в какие-нибудь театры, купила бы себе видеомагнитофон, записалась бы в фитнес-клуб. С момента окончания учебного заведения ее габариты продолжали увеличиваться, и сидячая работа только помогала ее талии и бедрам расти. Нет худа без добра: от болезни она похудела. Это было кстати – Клэр чувствовала себя неуютно в дорогих, высококлассных гимнастических залах в нижнем Манхэттене и успевала вымотаться по дороге назад в Тоттенвилль. Но надо было что-то менять, и Клэр решила, что позволит матери Тины – парикмахеру – сделать себе новую прическу.

Но все это вряд ли изменит что-нибудь, и вортингтонский инцидент – как она теперь его называла – доказал ей, что жизнь ее ничего не стоит. Клэр знала, что чтение, вязание и просмотр телевизионных программ не изменят ничего.

Да, все могло бы быть по-другому. В конце концов, она не такая уж никчемная. Клэр просто была довольно робкой молодой женщиной с собственными интересами. Может быть, она предпочитала чтение и вязание из-за того, что никогда не была общительным человеком, или из-за того, что неудачи в общении привели ее к изолированной жизни. Что Клэр могла сделать, чтобы изменить это? Общаться с кузенами Тины и родственниками со стороны их жен? Братьями друзей, всеми этими людьми, с которыми она не имела ничего общего и которые относились к ней, как к белой вороне? И что теперь делать?

Продолжить образование? Чем платить за учебу? Путешествовать? Одной? И куда? Вступить в клуб? Какой – любителей книг? Залезть в Интернет, чтобы найти новых друзей или даже родственную душу?

Клэр съежилась при мысли обо всем этом. Она просто не способна быть членом клуба. Девушка заползла назад в постель. Даже если бы она действительно куда-то записалась, все осталось бы так же, как и всегда. Если бы какой-нибудь местный самец сблизился с ней, она бы тут же заскучала, а если бы кто-то умный и привлекательный (каким-то чудом) заговорил с ней, Клэр выглядела бы хуже жеваной ксерокопии. Никто не заметит ее, и она будет стоять – или сидеть – с краю, ничего не делая и ничего не говоря. Клэр даже подумала было, но только на мгновение, о приглашении Тины провести вместе отпуск, но быстро – действительно быстро – выбросила это из головы. Возможно, у нее и лихорадка, но она пока в здравом уме. Вместо этого Клэр позвонила Тине и спросила, может ли мама подстричь ее.

– Давай приезжай, черт возьми, – сказала Тина.

– Прямо сейчас? – удивилась Клэр. – Уже поздно.

– Подумаешь, ты опоздала всего-то лет на пять. Мама уж боялась, что придется ждать, пока ты не поседеешь, прежде чем надумаешь стричься.

Клэр оделась и вышла. Тина и Анна-Мария, ее мама, суетились возле гостьи.

– Худшая стрижка, которую я когда-либо видела, – сказала Анна-Мария. Молча, главным образом из-за уязвленной гордости, Клэр позволила им срезать и покрасить свои волосы.

Она была удивлена результатом. Вместо вызывающих цветов, которые обычно предпочитает Анна-Мария – королева Больших Волос, – в этот раз она использовала нежные, слегка уловимые, светлые тона, которые гармонировали с натуральным светло-каштановым цветом Клэр. Волосы ее как будто ожили.

– Секрет этой стрижки – уход, – объяснила Анна-Мария, держа зеркало. – Тебе нужны кондиционер, сгуститель и закрепляющий гель.

Клэр не могла вообразить, как можно использовать такое количество препаратов на одной голове, но осталась довольна собственным отражением.

В понедельник утром она была уже одета, когда зашла Тина, чтобы ехать на работу.

– Ты выглядишь намного лучше. Новая стрижка, и, по-моему, похудела. Наверное, из-за гриппа, – сообщила Тина.

Был не по сезону теплый день, и подруги сидели на солнечной стороне парома, защищенной от ветра. На коленях Клэр лежали спицы и пряжа, но она так и не притронулась к ним. Девушка все еще чувствовала себя слабой и подставила лицо солнцу, как будто хотела впитать все его витамины.

– …Хотя, конечно, можно бы и накраситься, – щебетала Тина. – Последний раз предлагаю тебе съездить в Пуэрто-Рико.

Клэр не могла подавить глубокий вздох. Прошла уже неделя, но разговоры все те же. Она закрыла глаза и молча удивлялась, уже не в первый раз, почему Тина не хочет оставаться наедине с Энтони. Клэр не могла понять, как можно приглашать кого-то еще в путешествие со своим возлюбленным. Она задавалась вопросом, делало ли это ее менее верным другом или менее зависимой от подруги. Или, возможно, и то и другое.

– Представляешь, что случилось с моим боссом? – спросила Тина. Хорошо, что глаза Клэр были закрыты. Это помогло скрыть смущение.

– Он снова на стадии ультиматума, – говорила Тина. – Хочет остаться с Кэтрин, но та узнала о появляющейся и исчезающей Блэр и теперь настаивает, чтобы он порвал с ней.

– И что, он порвет? – спросила Клэр безразличным тоном.

– Босс зажат в тисках, – ответила Тина и засмеялась. – И даже если порвет, он же упрямый и терпеть не может, когда ему указывают. Если бы не Блэр, был бы кто-то еще. Его большая ошибка в том, что он всегда говорит женщинам правду, когда они спрашивают. – Тина покачала головой. – Кортни продержалась почти год, потому что никогда не спрашивала любовника, что он делал по ночам и уикендам, которые проводил не с ней. – Тина пожала плечами. – Но в конце концов он бросил и ее.

– Это судьба всех его женщин, не так ли?

– Да, – согласилась Тина. – Просто какая-то мина замедленного действия. Единственное различие – это как долго разные любовницы остаются с ним, и устраивают ли они скандалы, когда расстаются.

– Ладно, заканчиваем болтать, мы сейчас пришвартуемся, – сказала Клэр и поднялась.

– Боже, я такая голодная! – воскликнула Тина, как всегда двигаясь, подобно часовому механизму, к следующему пункту повестки дня. – Надеюсь, Сай оставил мне самый большой кекс.

Клэр вымученно улыбнулась и двинулась вниз по трапу вместе с толпой. Вскоре они уже шли по Уоттер-стрит среди сотен других людей. Вверху парил вертолет, и Клэр подумала, что с такой высоты все они, наверное, походили на муравьев, целеустремленно струящихся в свои муравейники.

Клэр вздохнула. После недели безделья и поездки на работу, и сама работа казались более тягостными, чем когда-либо. Она снова подумала о возвращении в колледж. Неплохо бы стать бакалавром гуманитарных наук по библиотечному делу, но какой в этом смысл? В Нью-Йорке библиотеки закрывали каждый день. На Стэйтен-айленде библиотека была открыта лишь три дня в неделю – по утрам и еще в субботу. Пора смириться с тем фактом, что она, Клэр, всего лишь гусеница – может быть, более тонкая, чем была, – но ей никогда не стать даже молью, не то что бабочкой. Клэр Байлсоп – обычная гусеница.

И теперь у нее больше не было возвышенной мечты, тайной надежды, того, о чем она грезила, спасаясь от одиночества. Какой смысл обманывать себя снова?

Пожалуй, в определенном смысле инцидент с Мистером Совершенство произвел положительный эффект. Это была своего рода прививка. Небольшая доза смертельного Мистера Совершенство отравила ее кровь, но после непродолжительной болезни ее организм начал вырабатывать антитела.

Позже, когда они все сидели за обеденным столом, беседа протекала в обычной манере, перескакивая с одного на другое. Когда Тина рассказывала что-нибудь о своем боссе, Клэр уже не ловила с жадностью каждое слово. Перестала обращать внимание.

– Здорово, ты, похоже, похудела, – сказала Мэри Первая Клэр. – Должно быть, все дело в новой стрижке.

Они, конечно, заметили новую прическу Клэр, и каждая одобрила ее, кроме Джоан, что позволило Клэр чувствовать себя более уверенно, и это ей понравилось. Она позаимствовала у матери платье и пиджак в тон ему – черный, с вышитыми бежевым узорами. Джоан смотрела на нее сузив глаза, как будто подозревала, что Клэр вообще не болела.

– Эй. Она была больна. Отстаньте от нее, – парировала Тина.

– Ты не хочешь ливерной колбасы? – спросила Мэри Вторая. – У меня много.

– Боюсь, это вызовет у нее рвоту, – вставила Мишель, за что была вознаграждена злобным взглядом Мэри Второй. Мишель всегда считала себя более значимой, чем Мэри Вторая, потому что работала у Смитэрса дольше, чем Мэри у Крэйдена.

– Как твоя стряпня? – вмешалась Тина. Разговор переместился к рецептам, и Клэр была рада, что больше не является центром внимания. Она сконцентрировалась на прожевывании и глотании бутерброда с яичным салатом, хотя на вкус это смахивало на опилки.

– Вик хочет, чтобы мы поехали в Лас-Вегас, но я говорю – забудь об этом, – сказала Мэри Первая. – В прошлый раз, когда мы были в Атлантик-сити, он проиграл шестьсот долларов наличными, – продолжала она, нервно вращая бриллиантовое кольцо на пальце. – Я не знала этого, но он также получил наличные по нашей «Визе» и «Мастер-кард».

– Я не верю в азартные игры, – сказала Джоан. – Даже в лотерею.

– Тогда ты не получишь свою долю, когда я выиграю, – заверила ее Мишель.

– В казино больше шансов выиграть, – возразила Мэри Вторая.

– В Пуэрто-Рико полно казино, но мы с Энтони не за этим туда едем, – продолжила Тина.

– Лучше всего Диснейленд, – сказала Мишель. – Волшебное Королевство – это раздолье для детей, а Эпкот хорош и для взрослых.

– Дерьмо твой Эпкот, – сказала Мэри Первая. – Мне никогда в жизни не было так скучно.

Но Клэр было намного скучнее. Она внезапно настолько устала от этих утомительных банальностей, что готова была швырнуть в подруг свой бутерброд. И тут – удивительное дело – беседа потекла в другом русле и стала интересной.

– Мистер Крэйден-старший следующий месяц проведет в Лондоне, заключая новые контракты, – объявила Мэри Вторая. – Наверное, возьмет с собой Эбигейл. – Эбигейл Сэмьюэлс была секретаршей мистера Крэйдена, женщиной лет тридцати. Незамужняя, высокая и крайне рациональная, она была душой фирмы и не упускала ни единой мелочи в бизнесе мистера Крэйдена. Она никогда не обедала ни с кем из других секретарей. Эта женщина была надменной светловолосой аристократкой, у которой имелись дела поважнее. Клэр видела ее один или два раза, обедающую в одиночестве в одном из местных кафе и читающей Бальзака в оригинале. Клэр это впечатлило и даже напугало.

– Счастливая Эбигейл, – сказала Мишель с сарказмом. – Доросла до путешествий. Жаль только, что у нее нет ни мужа, ни жизни.

Мэри Вторая проигнорировала слова Мишель, как это она часто делала.

– Ну, мистер Крэйден-младший тоже может туда поехать принять участие, и если поедет, угадайте, кого он возьмет с собой?

Ропот удивления распространился вокруг стола.

– Твой муж сойдет с ума, – сказала Мэри Первая.

– Не имеет значения, – ответила Мэри Вторая. – Если Крэйден попросит, я поеду в Лондон. Я никогда не была там.

Клэр почувствовала, как у нее по шее побежали мурашки. Она никогда особо много не путешествовала, но Лондон! Если бы ее вдруг послали в Лондон. Если бы она поехала туда работать, а там были бы люди, которых она знала, завязала дружбу… ну, в общем, у нее никогда не будет такого шанса. Аналитиков в Лондон не приглашали.

Тина отложила свой бутерброд с бастурмой и подняла густо накрашенные брови.

– Возможно, это связано и с отъездом Майкла Уэйнрайта, – сказала Тина. – Я только что заказала ему несколько билетов на следующий четверг.

– Ты тоже едешь? – спросила Мэри Первая.

– Нет. Он пробудет там только до конца недели. И берет с собой Кэтрин. Свою новую пассию.

Клэр заставила себя проглотить последний кусок бутерброда, вытерла рот бумажной салфеткой и положила ее и остальной мусор в бумажный мешок.

– Хочу сбегать в «Дуэйн Рид», – сообщила она. – Кому-нибудь что-нибудь нужно?

Никому ничего не было нужно, но Джоан успела напомнить, что у нее есть только двадцать минут до конца перерыва. Клэр кивнула и выскочила.

Она не собиралась делать покупки. Ей просто требовалось подышать свежим воздухом. Клэр добралась до здания муниципалитета и пошла по маленькому парку перед ним. Чем она только занималась? Почему все дни проводила в незастекленном кабинете, а ночи дома, одна, с книгой? Она изолировала себя от жизни, как будто добровольно заточила в монастырь. Но она ведь не монашка. Клэр хотела путешествовать. Она мечтала получить интересную, захватывающую работу. Хотела сделать что-то новое, познакомиться с новыми людьми. Она только не знала как. Клэр сидела на скамейке. Похолодало, но на солнце, в туго запахнутом пальто не так страшно. Она содрогнулась при мысли о возвращении в «Крэйден Смитэрс» и о Джоан. Даже здесь, где дул вольный ветер из гавани, у нее было чувство, будто она в тюрьме.

Неудивительно, что Клэр чувствовала себя такой одинокой.

«Я могла бы купить путевку, какой-нибудь групповой тур, – говорила она себе. – Я могла бы съездить в Европу, если бы у меня был гид». Потом идея путешествовать с толпой незнакомцев, болтаться по Парижу с Мэри Первой и Мишель – или с подобными им – показалась ей смешной.

Возможно, Клэр могла съездить с Эбигейл Сэмьюэлс или даже с каким-нибудь начитанным мужчиной. Она прочитала всю «Человеческую комедию», Жана Ри и Коллетт. У Клэр возникло такое чувство, как будто она уже была во Франции, и она не могла думать о том, чтобы съездить туда на самом деле, уподобиться этим тупым туристам, неспособным говорить на языке, носящим не ту одежду и идущим не в те места.

Фактически, она была не только трусихой, но еще и снобкой. Скрытой снобкой, что самое мерзкое. Сидя за обедом, она чувствовала себя выше других и смеялась про себя над остальными. Но она-то сама кто в таком случае? По крайней мере, и Мишель, и Тина, и Мэри – и даже Джоан – ходили в разные места, что-то делали и спали с мужчинами. Пора измениться, решила Клэр и встала. Она должна измениться, потому что жить дальше так, как она жила, невозможно.

Клэр посмотрела на часы. Скорее всего, она опоздает, и Джоан накажет ее, дав наиболее рутинную работу на весь оставшийся день. Клэр не возражала, потому что решила кое-что важное для себя. Она не была уверена, сможет ли преобразиться в бабочку, но уж во что-нибудь преобразится наверняка. У нее появилась цель: несмотря на все обстоятельства и препятствия, она собиралась измениться.

Проблема была в том, что Клэр не знала точно, кем станет.

Глава 6

На следующий день женщины сидели, как обычно, за обедом, болтая обо всем подряд – о ночной телевизионной программе, последнем фильме, – когда зашла вся возбужденная Тина.

– Вы не поверите, что только случилось! – Она осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что находится в центре всеобщего внимания. – Минуту назад Кэтрин идет мимо меня прямо в его офис. Я, естественно, пытаюсь остановить ее, но она меня будто не замечает. Босс разговаривает по телефону, а заметив ее, извиняется и говорит, что «должен идти». Как только он вешает трубку, она говорит: «Я не знаю, за кого ты себя принимаешь, но я, черт возьми, знаю, за кого ты принимаешь меня!»

– После чего уходит! – сказала Мэри Первая. Тина кивнула:

– Она уходит, и она не едет.

– Куда не едет? – спросила Мишель.

– В Лондон. Она отказалась от поездки.

– Ты не врешь? – спросила Мэри Вторая. – Она сама велела ему засунуть эту поездку в одно место или он ей?

– Ничего подобного не было. – Тина фыркнула. – Они не ругались. Она назвала босса «самовлюбленной пародией», а он… – Девушка сузила глаза, как будто пытаясь вспомнить точную фразу Мистера Не-Такого-Уж-Совершенства. – По-моему, он попросил ее держать свои соображения при себе, пока он сам не попросит ее высказаться. Потом Майкл вышел ко мне и сказал, чтобы я попридержала второй авиабилет.

После этого, без промедления, Тина перешла к следующей новости, торопясь бросить новую диалоговую гранату о конфронтации – почти скандале – во внешнем офисе, между двумя другими биржевыми маклерами.

– Я думаю, «идите в ж…» – самое подходящее здесь выражение, – произнесла Мишель.

Именно в этот момент вошла Эбигейл Сэмьюэлс и успела услышать эту фразочку. Клэр опустила голову. Она входила в компанию этих людей, и, конечно, каждый воспринимал ее как одну из них. Однако сейчас Клэр пожалела, что была там, когда образованная Эбигейл, которая, вероятно, была еще и девственницей, услышала эту беседу.

Эбигейл, однако, пройдя мимо них к холодильнику, вынула йогурт и собралась уходить. В дверях, как будто что-то вспомнив, она повернулась к теперь уже молча сидевшей компании.

– Клэр, – сказала она. – У вас есть время, чтобы сделать копии некоторых важных документов для меня?

Взгляды всех сидящих за столом переместились с Эбигейл Сэмьюэлс на Клэр. Клэр посмотрела сначала на Эбигейл, потом на Джоан. Джоан пожала плечами и кивнула.

– Она может сделать это, – разрешила Джоан.

– Я знаю, что она может, – ответила Эбигейл Сэмьюэлс, и Клэр, вероятно единственная из всех, поняла, что грамотность Джоан подверглась критике и сомнению. – Я спрашивала, есть ли у нее время.

– У нее есть время, – проговорила Джоан после секундной паузы.

Клэр встала и молча проследовала за Эбигейл из комнаты.

Они были одни возле ряда административных офисов, почти у кабинета Майкла Уэйнрайта, когда Эбигейл обратилась к Клэр.

– Вы похожи на девушку, которая бережет себя для себя, – сказала она.

Клэр кивнула. Они дошли до офиса Эбигейл, прилегающего к офису мистера Крэйдена.

– Воспользуйтесь ксероксом в комнате канцелярии. – Она подняла груду документов и вручила их Клэр. – Я предпочла бы, чтоб вы не читали их, но не настаиваю.

Клэр проводили до двери, которую она никогда не замечала. Комната была маленькой, но облицованной панелями. В стеклянном шкафу были аккуратно расставлены кожаные папки, гравированное пресс-папье и прочие недешевые канцелярские принадлежности. Копировальный аппарат, измельчитель и факс тоже стояли в шкафу.

– Вы знаете, как работает этот аппарат? – спросила Эбигейл. Клэр кивнула. – У него нет сортировально-подборочного устройства, и мне нужно по две копии всех документов. Справитесь?

– Да, – ответила Клэр.

– Я думаю, справитесь. – Эбигейл улыбнулась. – Если будут вопросы, просто позвоните.

Клэр начала работу. Это было скучно, но хоть какое-то разнообразие. Хорошо, что она далеко от Джоан, но вдруг возникло ощущение, такое же, как в средней школе, что за это ее одиночество придется заплатить.

Вставив первую страницу, девушка лишь мельком глянула на содержание, чтобы удостовериться, что не станет участницей великой аферы или мошенничества. «Крэйден Смитэрс» была одной из немногих фирм, не вовлеченных в скандал с облигационными займами, но все же лишняя предосторожность не помешает. Как только она поняла, что это всего лишь трудовые договоры, с указанием зарплат и премий, она не стала смотреть дальше и просто продолжила работу.

Что-то в этом есть: переворачивать страницы, осторожно укладывать их на стекло, потом раскладывать копии по стопочкам. Мозги для этого не требовались, и после того, как Клэр приноровилась к механическому ритму, она принялась размышлять. Она не хотела ни вспоминать беседу за обедом, ни думать о командировках Майкла Уэйнрайта и компаньонах, которых он брал с собой. Клэр хотела закончить работу, увидеть на горизонте свой паром, поехать домой и довязать свой свитер. Эта идея понравилась ей. Это должен был быть прекрасный предмет одежды, и, хотя кашемир она купила дорогой и экстравагантный, Клэр об этом не жалела. Пожалуй, она оставит его себе.

В маленькой комнате стало жарко. Клэр заложила волосы за уши и склонилась над копировальным аппаратом. Она ощутила на лице капельки пота и задумалась, есть ли здесь вентилятор, хотя и сомневалась, что кто-то мог использовать эту комнату для копирования такого объема бумаг. Шум машины и сосредоточенность на работе помешали Клэр услышать, как открылась и закрылась дверь позади нее.