Текст книги "Наши очаровательные невестки"

Глава 5
Кто старое помянет

Жак, угнездившись на диване с раскрасневшимся от огня и вина лицом, наслаждался жизнью: ему удалось завершить ужин, не облажавшись перед новенькой. С Рождеством 2008-го не сравнить.

В тот вечер Стефани ничего не пила и не ела, но не потому, что носила своего первого ребенка, просто свекор довольно сильно ее разозлил. Приехав еще днем, она предложила встретить Антуанетту, которая возвращалась из путешествия вечерним поездом. Она припарковала машину Жака прямо перед вокзалом и довольно скоро увидела Антуанетту среди последних выходящих пассажиров.

Было еще рано, так что они решили пройтись по парку и вернуться, когда стемнеет.

Стефани хотела дать возможность братьям пообщаться в мужской компании. Она терпеть не могла предрождественские часы в доме Ле Геннеков: там царил сплошной мачизм, сыновья с отцом не выпускали из рук джойстики, смачно хохоча над бесконечными и на редкость идиотскими гэгами, или спорили о футболе, и им даже в голову не приходило помочь хлопотавшим на кухне женщинам.

Стефани была тогда еще единственной невесткой, удостоившейся приглашения два года подряд. Ей нравилось считать, что ее спутник жизни – самый нормальный из братьев. Иногда, правда, ей казалось, что она самая тупая из невесток, потому что не сбежала сразу, поняв, в какую семейку ее угораздило попасть.

Нельзя не признать, что Жак был тут не единственным специалистом по косякам. В тот раз она его даже превзошла. Можно сказать, оставила далеко позади. И вид у нее был побитый, когда ей пришлось звонить свекру с заправки.

Человеку свойственно ошибаться. Но в доме Ле Геннеков с ней это случилось в первый раз, она надеялась, что и в последний, но не факт.

Ну конечно, она могла бы повнимательнее прочесть надпись у пробки топливного бака в машине Жака. Но ей простительно, от беременности слегка тупеешь. Хотя надо смотреть правде в глаза – дизель это не бензин. Ну и что, никто не умер, правда, она решила, что пробил ее последний час, увидев паническое лицо растрепанной Мартины, приехавшей за ними прямо в фартуке.

Переступив порог дома в то Рождество, она сразу ощутила, как наэлектризована атмосфера. В гостиной молча стояли мальчики. Жак что-то кричал, запершись на кухне.

– Она что, совсем идиотка, там же все написано черным по белому! Или она читать не умеет? Пусть выберет, что ей больше нравится…

Мартина пошла на кухню успокоить мужа. Рождественский ужин еще можно было спасти. Тем не менее оттуда еще долго доносилось приглушенное бормотание:

– Помочь, помочь… Если хочешь помочь, так помогай как следует. Кто ее просил заправляться? Я позавчера залил полный бак! Пусть только попробует еще раз попросить у меня мою машину… Новую к тому же. И даже еще не обкатанную. Заставь дурака богу молиться!..

– Успокойся, Жак! Ты совсем Стефани запугаешь. Ну правда, хватит, все живы-здоровы, давай сядем за стол и забудем об этом.

– Забудем? Но это мне обойдется в три тысячи! И кто должен будет работать сверхурочно? Уж конечно не мадемуазель Стефани! В своей страховочной богадельне она небось не горит на работе. На тридцатипятичасовую неделю они все согласны, а вот включить мозги и прочесть, что написано крупными буквами, это уж извините, желающих нет. Она правда идиотка, честное слово!

Стефани, в ужасе застывшая перед кухонной дверью, резко развернулась, решив, что уж как-нибудь они обойдутся без такой идиотки за праздничным столом. Они все, начиная с Матье, который не способен даже встать на ее защиту и утихомирить отца.

Глава 6
Око за око

Новичкам не везет, вот и Жанна сплоховала, взяв добавку восхитительного, по ее мнению, мяса, и теперь, объевшись, наблюдала за царившим вокруг волнением. Едва пробило полночь, как все присутствующие, взгромоздив себе на колени кучи подарков, поспешили их развернуть.

По семейной традиции их следовало открывать всем одновременно, не зная имени дарителя. Благодаря этому можно было придумывать презенты личного свойства, с «подтекстом». Так, например, Стефани весьма угодила Жаку, подписав его как-то на журнал «Наше время»[1]1
  «Наше время» (Notre Temps) – французский журнал для пожилых людей. (Здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть], хотя тогда ему еще не исполнилось и шестидесяти. Он был в восторге, расхваливая «прекрасные редакционные статьи на волнующие лично его темы».

Стефани ухмыльнулась, обнаружив в первом свертке сочинение о ротвейлерах, и решила, наплевав на приличия, все-таки подарить свекру заранее припасенную книжечку про ослов. В конце концов, именно Жак четыре года назад развязал военные действия, преподнеся ей научный опус «От овса до солярки», прозрачно намекнув на ее прокол, хотя она и так уже достаточно за него поплатилась.

Лора распаковывала уже последний пакет. Тот самый, что был положен под елку в последнюю минуту. Тоже книга, и тоже с намеком – на предыдущее Рождество 2014 года.

В тот вечер ужин готовил Жак. Оленину. Он буквально выбился из сил, чтобы успеть вовремя. Нервничал сам, издергал всех вокруг, запачкался, засрал всю кухню, и его фартук покрылся кровавыми пятнами. Лору, тогда еще совсем новенькую невестку, он встретил теплой, радушной улыбкой. Которая, к сожалению, осветила лицо Жака совсем ненадолго.

Александр мог бы и сообщить ему эту важнейшую информацию – его очередная подружка оказалась вегетарианкой. И вдобавок ярой поборницей органического питания. К величайшему огорчению Жака, превзошедшего самого себя, она не съела за столом ни крошки. Ни тебе мяса, ни фуа-гра. Только супа соизволила отведать, и то через губу.

За десертом все принялись оживленно обсуждать ее профессиональную деятельность, которая так заинтриговала отца семейства.

– А что, на благотворительности можно заработать? Конечно, желание спасти мир – это прекрасно, но главное все же финансовая независимость! Мы только что перестали спонсировать Александра, он, кажется, наконец «нашел себя» в фотографии, – сообщил Жак, показав в воздухе кавычки. – Надеюсь, сотрудникам «Эммауса»[2]2
  «Эммаус» – международное движение солидарности, основанное в 1949 году в Париже для борьбы с нищетой и бездомностью.


[Закрыть] платят лучше, чем фотографам!

– Мы с Александром довольствуемся малым, нам много не надо. Если не ошибаюсь, мы у вас никогда денег не просили? – парировала юная особа, обернувшись к своему спутнику жизни.

Пытаясь замять неловкость, Мартина поспешила сменить тему:

– Значит, вы взяли кота?

– Да, сиамского. Познакомитесь с ним, когда приедете в следующий раз в Париж, – весело ответила Лора.

– С удовольствием. Кстати, когда вы собираетесь поставить домашний телефон? – поинтересовалась Мартина.

– А зачем? У нас же есть мобильники! И вообще, мы почти не бываем дома.

– Зато вам легче будет дозвониться. На случай, если мы вдруг окажемся неподалеку и захотим забежать на минутку…

– Не волнуйтесь, мы не зачастим, – отрезал Жак. – И не то чтобы я не любил животных, просто у меня ужасная аллергия на кошек.

– Как и у меня! Не то чтобы я не любила овощи, просто у меня ужасная аллергия на пестициды. И на сульфаты в вине тоже, кстати. У меня так чешется в носу, что сил никаких нет, – заключила Лора.

Вот тут Жак пошел вразнос. Лора предпочла провести остаток вечера на кухне, посвятив себя мытью всех фруктов и овощей – увы, не органических, – и сочинила себе новогоднее угощение, при виде которого плакать хотелось от тоски. И чтобы добить родственников окончательно, она вымыла всю посуду, не желая возвращаться в комнату для допросов.

Так что, в отличие от Стефани, для вегетарианки Лоры тот вечер протекал относительно спокойно, по крайней мере до того момента, как Жак издал душераздирающий вопль, хотя все уже укладывались спать.

– А! О! ААА! Вода ледяная!!! Черт, эта наша Жозе Бове[3]3
  Жозе Бове (наст. имя Жозеф Бове, р. 1953) – французский фермер, общественный деятель, сторонник альтерглобализма, организатор протестных акций против ГМО и разрушения природной среды.


[Закрыть] истратила на свои чертовы овощи всю горячую воду. Я уверен, что она нарочно!

– Шшш! Жак, что ты орешь на весь дом! Примешь душ завтра утром, когда котел разогреется, – рассудительно заметила Мартина.

– А как прикажешь смывать шампунь? Нет, я не понимаю, она что, не могла обойтись холодной водой?!

На следующее утро Лора сбежала в Париж еще до того, как проснулся ее свекор. Мартина сама не знала, огорчило это ее или обрадовало, а главное, сомневалась, что их невестка еще когда-нибудь рискнет отпраздновать с ними Рождество.

Глава 7
Все хороши

Мартина была довольна. С новенькой все прошло гладко. Хорошо, что она заранее сделала внушение Жаку. Он удержался от своих едких замечаний. И даже когда Жанна заявила, что Александр болеет за «Олимпик Марсель», а не за команду Ренна, он лишь пробормотал еле слышно «человеку свойственно ошибаться». Со Стефани и Лорой приличия тоже были соблюдены. Ну, почти…

Не успели они лечь, как Лора села на кровати и зажгла свет:

– И что это было?

– Что? Что еще я сделал не так? – озадаченно спросил Александр.

– Я про подарок твоего отца! Это такой тонкий намек или что?

– Какой подарок?

– Книга о «Монсанто».

– Да нет, у тебя паранойя!

– В любом случае он меня нарочно достает! Опять приготовил оленину и фуа-гра! Если б я могла, я бы нарочно все съела, чтоб меня вырвало на его рубашку в облипку.

– Прекрати, милая, тебе повсюду чудится подвох.

Этажом ниже Жак и Мартина, измучившиеся за день, наконец-то улеглись.

– И что тебе неймется? Со Стефани ты перегнул палку.

– Кто-то же должен ей правду сказать? Она на всех все время гавкает. А теперь под предлогом беременности совсем распоясалась. К тому же у ротвейлера есть свои плюсы…

– Да, но зачем снова покупать ей книгу, она подумает, что это я тебя подговорила. А Лоре ты что в конце концов подарил? Ты мне так и не сказал.

– Исследование о пользе пестицидов.

– Ну, это еще куда ни шло. Жанне тоже досталась книжка? Она, в общем-то, ничего, симпатичная.

– Жанне? Нет, просто диск, подарок с подтекстом надо еще заслужить! – Жак многозначительно улыбнулся. – И почему «в общем-то»?

– Нашего Николя с его вспышками ярости вынести трудно. Нам могла бы достаться какая-нибудь психопатка, как уже бывало, кстати. Но сегодня он хорошо себя вел. Хоть бы Жанна с ним осталась! К тому же она красотка. Рыжие нам еще не попадались! – вздохнула Мартина.

– Только вот ее марсельский говорок режет слух, – заметил Жак. – Это наверняка вредит ее работе. Как можно доверять сомелье, который рекомендует бордо с руссильонским выговором?

– Оставь ее выговор в покое и спи. Нам еще целое утро надо с ними провести. Так что умерь свой пыл.

Жанна и Николя вышли в сад и наслаждались одиночеством. Передавая друг другу сигарету, они наблюдали за порханием летучих мышей.

– Скажи им, что я ненавижу читать, – умоляла его Жанна. – Стефани и Лора получили совсем отстойные книги. Нет, правда, Николя, будь добр, избавь меня от необходимости на следующий день перепродавать на eBay рождественские подарки. Надеюсь, твоя мама не обидится. Она ведь в книжном магазине работает, да?

Глава 8
Слово не воробей

Ночь выдалась трудной. Дом был недостаточно большим, да и звукоизоляция подкачала, так что Поль и Жюль разбудили всех, хоть и не нарочно, просто каждый час они спрашивали, когда уже можно будет развернуть подарки. В полвосьмого утра Стефани, Антуанетта, Мартина, Лора и Жанна уже сидели за столом в пижамах и пили кофе, поглядывая на мальчиков, которые, закутавшись до ушей, запускали в саду новый вертолет с дистанционным управлением.

Все они провели тяжелую ночь, с трудом переваривая обильный ужин. Лора, не собираясь ни на кого возлагать вину за проблемы с желудком, копалась в шкафах вместе с Мартиной, которая разрешила ей выбросить просроченные консервы. Жанна, та еще соня в мирное время и отнюдь не жаворонок, пыталась потихоньку пробудиться к жизни, разгадывая кроссворды в «Монд», но на двенадцатой ошибке решила переключиться на судоку. Стефани, как и приличествует матери-наседке, не отлипала от радионяни, слушая, о чем говорят в саду дети. Только Антуанетта пребывала, судя по всему, в отличной форме и, не отрываясь от журнала, напевала «Мари-Жанну» Мишеля Сарду.

– Я теперь читаю только «Ле Пуэн». Всем политикам, и правым и левым, там достается по первое число. Пустячок, а приятно. А вы что читаете, чтобы быть в курсе событий?

Невестки украдкой переглянулись, обменявшись понимающей и слегка смущенной улыбкой. Политика явно их мало занимала. Они как могли уклонились от ответа, и тут, на их счастье, в саду внезапно появилась какая-то собака и запрыгала возле мальчиков, пытаясь поймать вертолет.

– Тетя Лора! У нас тут какой-то вонючий пес вертолет отнимает. Иди скорей сюда!

Лора вышла.

– Как тебя зовут, красавчик? Ты и правда плохо пахнешь.

Она погладила пса и, заглянув ему в уши, обнаружила, что у него нет клейма. А уж ошейника и подавно. Она зашла в дом предупредить, что обойдет квартал в поисках его хозяев.

Три часа спустя она вернулась, по-прежнему в сопровождении пса, но уже на поводке.

– Почему ты так долго, милая? Нашла владельца? – спросил Александр.

– Нет. Миссия невыполнима. Все соседи уехали на праздники. Найти двадцать пятого декабря дежурного ветеринара нереально. Мне это влетело в копеечку, но, по крайней мере, мы сделали прививку, и теперь у него есть хозяева. И кличка. Познакомьтесь, это Джек!

Все взгляды обратились на Жака, который, как и Антуанетта, по-прежнему что-то напевавшая себе под нос, казалось, не понял, что имя собаки подозрительно напоминает его собственное.

– Вы что, возьмете его себе? Может, его ищут, – предположил Николя. – К тому же он редкий уродец. Наверняка дворняга.

– Кроме того, у вас мало места. И уже есть кот! Они друг другу жизни не дадут! – фыркнул Жак, и Лора мрачно взглянула на него.

– Что значит «дворняга»? – спросил Поль. – Это грубое слово?

– Нет, это не грубое слово, и он не дворняга. Это пес породы джек-рассел, мой дорогой. В общем, хватит ругаться: решение принято, мы забираем его домой в Париж. Ветеринар подтвердил, что он здоров и вполне способен ужиться с котом. Так что рискнем. Я оставила ветеринару свои координаты – на всякий случай, если объявятся хозяева.

– Ну, пошли, Лора, – поторопил ее Александр. – Пора ехать, если ты хочешь успеть на обед к твоим бабушке и дедушке. Правда, вчера мы слегка обожрались… Я вот совсем есть не хочу.

– Мы тоже поедем, – заявил Николя. – Еще раз спасибо за все, мам. Было очень хорошо. Ты, как всегда, устроила прекрасный праздник. Я скажу тебе, если мы соберемся в феврале на лыжи. Надеюсь, соберемся. Пап, до скорого!

– Вы с Мари тоже уезжаете? – спросил Жак.

Все застыли. Жанна выпучила глаза, Мартина уставилась в пол, Жак попытался сообразить, что он такое сказал. Мари… Никто не осмеливался произнести ни слова. Воцарилось самое неловкое на свете молчание, достойное Книги рекордов Гиннесса… Николя наконец подал голос:

– Да, нам с Жанной пора ехать. Ну, всем пока!

Не успев даже выйти за ворота, Жанна набросилась на него:

– Мари? Я думала, она просто твоя «подружка»! Ты ее тоже знакомил с родителями? Сколько ты их всего сюда привозил? Мне надо взять номерок?

– Прекрати, ерунда какая, что ты придумываешь. Просто он все перепутал из-за песни, которую мы слушали всю ночь. Он уже не мальчик, к твоему сведению!

– Ты издеваешься? Еще немного, и ты заявишь, что у твоего отца альцгеймер. Не трогай меня! Вот, держи свой билет на поезд и оставь меня в покое.

В саду Матье устроил отцу овацию:

– Поздравляю, папа, ты превзошел самого себя! Мама еще могла так отличиться, но ты просто чемпион! Только мы понадеялись, что ты в кои-то веки ничего не ляпнешь! Куда там! Всего-то и оставалось, что поцеловаться да распрощаться, но ты успел все испортить. Жаль, она вроде симпатичная, Жанна эта.

Наверху раздался шум. Жак поднял глаза и обнаружил, что Стефани, мать его внуков, остервенело трясет оконные ограждения на втором этаже.

– Они качаются, Жак! Качаются! Это опасно. Рано или поздно эта решетка останется у кого-нибудь в руках, а то и вообще…

Жак закатил глаза. Вечно она навоображает себе всякого.

– У нас в страховой компании был похожий случай. В результате вот такого наплевательского отношения ребенка парализовало! Я знаю, что вы со своими рабочими сделали ремонт, но иногда лучше задействовать настоящих профессионалов. Хотите, я вызову кого-нибудь, или сами справитесь? В любом случае дети больше тут спать не будут. Перед уходом я обойду весть этаж и скажу, надо ли укрепить другие окна.

Стефани исчезла в комнате. Жак вздохнул в ответ на сардоническую ухмылку Матье:

– Перестань хихикать, балбес, иди лучше помоги своей беременной жене снести чемоданы. И попробуй успеть до того, как она повыбивает нам все окна. Не знаю, почему она копается, но твои дети задохнутся, если вы не уедете сию же минуту!

Он повернулся к мальчикам, похожим на колобков в своих толстых пуховиках.

– Она не беременна! Сообщаю тебе на случай, если ты решишь вдруг не обижать всех своих невесток подряд, – добавил Матье.

Глава 9
Меньше народу – больше кислороду

Закутавшись по уши и нацепив темные очки, Жак и Мартина растянулись рядышком в садовых шезлонгах, наслаждаясь скупыми лучами солнца.

– Меньше народу – больше кислороду! – сказал Жак.

– Мы их всех очень любим, особенно мальчиков, – вздохнула Мартина, – но как же хорошо, когда они наконец уезжают. Я еле жива. Слава богу, у нас осталось еще несколько выходных. Не мог бы ты пойти поставить чайник?

– А что, обедать мы не собираемся? Уже почти два часа…

– Мне что-то нехорошо, и вообще, я совсем не хочу есть. Возьми кусок холодного мяса. Там остался еще лосось и фуа-гра. Только выбери что-нибудь одно. Я видела вчера, как ты два раза взял добавки! Буду тебе признательна, если ты постараешься не умереть за десять лет до меня. Я не нанималась доживать в одиночестве.

Жак принес тарелку холодного мяса с горчицей из Мо и несколькими ломтями хлеба.

– Ну что, обсудим твое выступление? – предложила Мартина.

– Да ладно! Ты сама вечно путаешь имена собственных сыновей, да и невесток тоже, когда говоришь о них.

– Да, но не при них же!

– Еще не вечер! Если Жанна устоит, значит, она рождена для нашей семьи. Потому что таких оговорок будет еще много. Может, наконец нам обломится невестка, которая не заморачивается по этому поводу. Со Стефани и Лорой даже посмеяться нельзя! Обижаются по пустякам.

– По пустякам? Ты им столько всего наговорил, что они постоянно ждут от тебя подвоха.

Мартина смотрела на мужа. В две минуты разделавшись с мясом, он откинулся в шезлонге, чтобы спокойно его переварить.

– Что у нас с Новым годом, Жак? Ты узнал про ужин в Сан-Мало, помнишь, я тебе говорила? Может, закажем? И еще там будет выставка. Я бы предложила им свои картины на следующий раз. Эй, я к кому обращаюсь?

Жак взял свежий «Монд» и собирался уже погрузиться в разгадывание очередного кроссворда, но обнаружил, что кто-то успел его почиркать, к тому же без особого успеха.

– Да, да, но я пока не знаю, – ответил он с отсутствующим видом. – Кто, интересно, залез в мой кроссворд… Черт-те что, сплошные ошибки! И все перечеркнуто. Тут уж не исправить! «Сто лет в обед» – написано «старик». Мало букв! Надо «столетник». Вот дуры! Что ты сказала?

– Новый год. Сен-Мало. Я подтверждаю?

– Подожди, не заказывай. Ты же знаешь, мои ребята со стройки работают в праздники. Наверняка я им понадоблюсь. Они уже неделю мне телефон обрывают. Совсем без меня растерялись, а новенькому мальчику они не доверяют.

– Жак, притормози. Они же сами об этом тебя просили, разве нет? Ты постоянно на взводе последнее время. Через год выйдешь на пенсию. Они должны научиться справляться без тебя. А ты без них… В тебе нуждаюсь я! И мне хочется, чтобы мы почаще бывали вместе.

– У нас потом времени будет хоть отбавляй!

– Да, но годы летят. Мы не успеваем насладится обществом друг друга и детей, а надо бы, пока мы еще в форме.

– Они только что уехали. Дай дух перевести!

– Я серьезно. Мне надоело с ними ссориться. Они слишком нам дороги. Мне, во всяком случае.

– И мне тоже, радость моя! Мне тоже. Наверное, вода уже вскипела. Я принесу тебе чай.

Жак вернулся с дымящейся чашкой и поцеловал Мартину в лоб.

– Знаешь, – продолжала она, глотнув обжигающего чая, – после смерти папы мне часто кажется, что я как эти персонажи из комиксов, которые бегают над пропастью и падают, только когда замечают, что под ним бездна. И я не в состоянии удержаться на краю.

– Что ты несешь! У тебя глюки? Я снова заварил шалфей вместо чая?

Глава 10
Благие намерения

Развалившись на диване перед телевизором, Мартина и Жак смотрели, как целуются випы, поздравляя друг друга с Новым годом. Как обычно, ничего особенного они на эту ночь не запланировали. «Новый год в ресторане – сплошной развод на деньги», – заявил тогда Жак, чтобы отбиться от Сен-Мало. К тому же скоро на их мобильниках зазвякают эсэмэски от сыновей.

Мартина убрала с журнального столика поднос с тарелками. Вернувшись, она встала между Жаком и телевизором:

– Ну и какие ты дашь новогодние обеты на сей раз?

– Отойди, пожалуйста. Я еще не думал об этом. В любом случае все эти благие намерения – ловушка для придурков. Что это ты вдруг?

– У меня есть для тебя одно пожелание. Даже несколько. Прежде всего, я хочу, чтобы ты позаботился о себе. Для начала действительно займись своим холестерином и оставь в покое телефон. Еще нам не повредило бы провести отпуск вдвоем, а не кататься на лыжах в феврале всем скопом. Я бы с удовольствием съездила на Венецианский карнавал. Что скажешь?

– Всего-то? Ты же знаешь, что это от меня не зависит! Мне в любой момент могут позвонить по поводу инспекции стройки. Сядь, пожалуйста, сейчас объявят лучший прикол года!

– Да мне насрать на этот кретинский конкурс!

– Ты сама себя лишаешь удовольствий!

– Кто б говорил! Ты даже не захотел посмотреть свадьбу Кейт и Уильяма. Так что насчет Венецианского карнавала? Бронируем?

– Не могу. Я нужен на стройке!

– Жак, перестань убеждать себя, что ты незаменим, и работать на износ. Это не соревнование, и на финише ты медали не получишь. Ты сам себе устраиваешь аврал, глаза б мои не смотрели. Ты заметил, как похудел? Ты отдаешь себе отчет, что почти не спишь и превратился в прожженного циника?

– Подумаешь, новости, – отшутился Жак.

– Я серьезно. Пора смириться и признать, что миновала эпоха Жака Великолепного, главного инженера, которого все боялись до смерти. Пора подумать о себе. И о пенсии.

Жак покачал головой, словно поражаясь, какие глупости несет жена, но Мартина не сдавалась:

– Я беспокоюсь, честно говоря. Ты слишком легкомысленно относишься к своему здоровью. Кроме того, если так и дальше пойдет, ты скоро поссоришь меня с сыновьями и невестками, и я не смогу общаться с внуками. Я совсем не так рассчитывала провести остаток жизни.

– Все? Ты закончила? В этом году ты вознамерилась меня окончательно достать! Что случилось? Климакс дает себя знать? Мне не так-то просто уехать. В любом случае в феврале я точно не смогу. И хватит об этом.

Вне себя от ярости, Мартина направилась на кухню, унося с собой недопитую бутылку, но на полпути повернула назад:

– Не можешь или не хочешь? Мне надоело, что ты никогда ничего не хочешь делать! Ты вечно меня тормозишь! Когда, по-твоему, мы соберемся потратить отложенные деньги? На том свете? Иногда мне кажется, что мы уже покойники. Сидим в четырех стенах, ничего не делаем, планов не строим. Ты прилип к дому, как мидия к своей ракушке. Притом что он на ладан дышит, ты, случайно, не заметил? Но тебе и в голову не приходит им заняться. Ты, кстати, не обратил внимания, что температура в доме не поднимается выше шестнадцати градусов? Я заранее впадаю в депрессию при мысли, что мне придется торчать в этой дыре на пенсии. Тут холодно, мрачно, тоска зеленая, слышно только тиканье часов, и то если ты не включаешь телевизор, чтобы, не дай бог, не пришлось со мной разговаривать.

– Так, ты все сказала? Если тебе холодно, надень свитер. Мне нормально.

– На мне уже два свитера! Положи руку на окно, оттуда дует. Твой декоративный камин нас не спасет. Что должно произойти, чтобы ты решился установить двойные рамы? Чтобы я свалилась с воспалением легких? Ты не обращаешь внимания на окружающий мир! Ты даже не в курсе, что на той неделе мне пришлось срочно отправиться с работы в больницу. К счастью, Даниэль, мой коллега, был все время рядом!

Жак был потрясен. Он попытался обнять Мартину, но она его оттолкнула:

– И чтобы ответить на твой вопрос – нет, я еще не закончила с благими намерениями. Я бы хотела, чтобы ты позаботился и обо мне.

Жак не мог удержаться и закатил глаза, одновременно схватив запищавший мобильник. Крик Мартины звучал все пронзительней:

– Вот-вот, все предлоги хороши, чтобы только со мной не общаться!

– Это твой телефон, Мартина. Тебе звонит моя мама.

Мартина схватила телефон и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Добрый вечер, Антуанетта. Да, все в порядке. И вас также! Нет, ничего особенного, а вы? Хм. Ну, вам повезло, судя по всему, там было очень мило, – сказала она, холодно посмотрев на мужа. – Что-что? Можем ли мы отвезти вас в следующее воскресенье к Матье на пирог волхвов?

Она повернулась к Жаку, и ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Да, конечно, я тоже, и разумеется, я заеду за вами. Нет, без Жака. У него много работы. Скажем, в пол-одиннадцатого. Договорились, до воскресенья.

Повесив трубку, она заплакала:

– Наш сын пригласил даже Антуанетту, а нас нет! Ты так достал невесток, что они знать нас не хотят. Я говорила об этом в будущем времени, но вот оно, наше настоящее! И ужас в том, что, отправляясь в гости к сыну без приглашения, я ужасно переживаю. Предупреждаю тебя: твои закидоны не помешают мне видеться с внуками. И даже не вздумай к ним напрашиваться!

Уже по дороге в спальню Мартина остановилась у лестницы и крикнула:

– Даже твоя мать сегодня дома не сидела! Ты просто старый хрыч, Жак. Спокойной ночи!