Текст книги "История и культура гуннов"

Аристократия

Над простыми людьми, qara budun – так они называются в Орхонской надписи, стояла знать. И Аттила, и его отец являлись выходцами из родовитых семей. В 449 г., когда Приск встретил Аттилу, царская борода была посеребрена сединой. Он не мог родиться раньше чем около 400 г., его отец – около 370 г. или даже раньше. Это доказывает существование наследственной аристократии, причем задолго до того, как гунны вторглись на Украину. Насколько она была велика, мы не знаем. Приск упоминает о знати только дважды. Берих, выдающийся человек, владелец многих деревень, был человеком родовитым. Немного подробнее отрывок у Свиды: Бледа дал Зеркону «жену из числа родовитых женщин. Она была из числа приближенных к царице, но из-за какого-то проступка больше не входила в ее свиту». Таким образом, дочери знати тоже считались знатными, но могли быть выданы замуж за простолюдина, в данном случае за придурковатого придворного шута, который не был даже гунном.

Если сказанное Эннодием о булгарах, которых он приравнивал к гуннам, может быть перенесено на последних, расстояние между знатью и простолюдинами не очень большое. В панегирике Теодериху Эннодий назвал булгар, с которыми остготы сражались в 486 г., нацией, в которой человек, убивший больше всех врагов, имеет самый высокий ранг; их лидеры не рождались знатными, а становились таковыми на поле брани. Таким виделось положение дел готскими глазами. Теодериха считали потомком полубожественных Амалунгов. Готы имели родовитые семьи, и относительная социальная мобильность булгар, должно быть, показалась им дикостью.

Рабы

Некоторые пленные, которых гунны увели из Балканских провинций и Италии, были выкуплены своими родственниками и друзьями. Другие служили в гуннских армиях до тех пор, пока у них не появлялась возможность выкупить свободу за свою долю добычи. Но большинство пленных продавались римским работорговцам или на ежегодных ярмарках, или, до того как они стали проводиться регулярно, там и тогда, когда гуннам удавалось вступить в контакт с римлянами, даже если захватчики находились еще на римской территории. В 408 г. римляне купили так много пленных у вестготов Алариха, что пришлось издать закон, определяющий условия, при которых эти несчастные могли вернуть себе свободу. Согласно проповеди Максима Туринского, варвары продавали римским работорговцам деревенских юношей не из удаленных регионов, а из населенных пунктов возле Турина. Можно предположить, что подобные низкие сделки имели место и во время гуннских набегов к югу от Дуная.

Гунны продавали своих пленных не только потому, что были одержимы «бесконечной жаждой золота». Сами они рабским трудом почти не пользовались. В экономике пастухов-кочевников лишь небольшое число рабов могло быть действительно полезным. Да и предотвратить их бегство оказывалось довольно сложно. Этот тезис был справедливым и для монголов времен Чингисхана, и для казахов XVIII и XIX вв. Справедлив он и для гуннов. Они имели домашних рабов. Приск видел двух рабов, убивших своих хозяев и пойманных. Они были единственными слугами своих хозяев. При дворе Аттилы Приск узнавал пленных по лохмотьям и грязи. Вероятно, их держали в надежде на последующий выкуп. После того как они входили в домашнюю челядь гуннов, с ними обращались хорошо. Пленные из Аквилеи принимали участие в религиозных церемониях; тех, кто попадал к христианским подданным гуннов, крестили.

Глава 5
Военное искусство

За 70 лет, прошедших после первых столкновений мародеров с римскими пограничными войсками и сражения на Мавриакских полях, военное искусство гуннов осталось, по сути, прежним. Всадники Аттилы были все теми же конными лучниками, которые в 386 г. скакали по долине Вардара и следовали за флагами Феодосия. Их тактика определялась существующим оружием, и, поскольку оно не изменилось, гунны сражались при Меце и Орлеане так же, как в Полленции. Это правда, что в армии Аттилы были люди, которые могли строить и эксплуатировать осадные машины, однако это были не гунны, а римские пленные или дезертиры. В отличие от Алариха, который хвастался, что Фракия выковывала ему копья, мечи и шлемы, римские ремесленники не работали на Аттилу. Но некоторые гунны, как готы в 376 г., «грабили мертвых и вооружались римским оружием». У многих, вероятно, было персидское оружие. Если бы Приск в 470-х гг. описал оружие и тактику гуннов, его рассказ оказался бы более или менее похож на то, что Аммиан Марцеллин написал в 392 г.: «Будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь[95]95
  Другой вариант перевода: «… в бой они бросаются, построившись в боевой порядок, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и нападают в беспорядке то там, то здесь, производя страшное убийство».


[Закрыть], производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком».

Готы, от которых Аммиан получал информацию, даже по прошествии стольких лет слышали громкие завывающие крики гуннов и ужасались невероятной скорости их атак. О социальной и политической структуре гуннов готы не знали практически ничего. Они не могли не заметить, что гунны атакуют клином, но состоял он из представителей одного племени, или формировался ad hoc, они не знали и, следовательно, не могли сказать Аммиану. От Прокопия нам известно, что в начальной фазе сражения какую-то роль у более поздних гуннов играли наследственные привилегии[96]96
  «Был некий человек у массагетов, наделенный смелостью и телесной силой, лидер нескольких мужчин. Этот человек имел привилегию, переданную ему отцом и предками, быть первым в атаке на врага. У массагетов считалось незаконным нанести удар первым в бою и взять пленного, пока кто-то из его дома не начнет битву».


[Закрыть]. То же самое вполне могло быть справедливым и для их предшественников. Некая должность, обязанность, передавалась из поколения в поколение[97]97
  Можно предположить, что гунны, имевшие такую обязанность, были благородного происхождения.


[Закрыть]. Странно, но Аммиан не упомянул об обманном бегстве, уловке гуннов, к которой нередко прибегали воины степей. Его описание неполное, но оно показывает, что тактика гуннов, по сути, ничем не отличалась от тактики других конных лучников Северной Евразии. Сначала на противника обрушивался град стрел, потом начинался ближний бой.

Я обойду молчанием «военные преступления", в которых так часто обвиняют гуннов. В апокалипсисе VII в. один сирийский клерк позволил своей фантазии излишне разыграться. По его информации, гунны (возможно, он имел в виду эфталитов) жарили беременных женщин, вырезали плод, помещали его в посуду, заливали водой и опускали оружие в это варево. Они ели детей и пили кровь женщин. Большинство германских племен эпохи Великого переселения вели себя ничуть не человечнее, чем гунны. В 406 г. германцы, вторгшиеся в Галлию, убили отшельников, живьем сожгли священнослужителей, изнасиловали монахинь, уничтожили виноградники и срубили оливковые деревья.

Лошади

Гунны «словно приросли к своим лошадям, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них, на женский манер, исполняют свои обычные занятия. День и ночь проводят они на коне… Когда же приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещания они ведут сидя на конях».

Гунны действительно вели переговоры с римскими дипломатами, сидя на лошадях. Сарматы юга России и лазы на Кавказе часто использовали боковые седла.

Уродливые – слишком общая характеристика для лошадей, чтобы сделать на ее основании какие-либо выводы. Для римлянина большинство степных лошадей, должно быть, выглядели такими же безобразными, как лошади скифов, с короткими ногами и большими головами (см. изображение из Чертомлыка), или сигиннов, косматые, курносые, кажущиеся слишком маленькими, чтобы на них можно было ездить верхом.

Единственным автором, который дал хорошее описание гуннских лошадей, был Вегеций. Долгое время, жалуется он в предисловии ко второй книге Mulomedicina, ветеринарная медицина неуклонно приходит в упадок. Лошадиным докторам так мало платят, что больше никто не хочет посвящать себя должному изучению ветеринарии. Между тем в последнее время, следуя примеру, показанному гуннами и другими варварами, люди вообще перестали консультироваться с ветеринарами. Они оставляют лошадей на пастбищах весь год и не заботятся о них, не понимая, какой непоправимый вред они наносят самим себе. Эти люди упускают из виду, что кони варваров совсем другие, нежели кони римлян. Выносливые создания, привычные к холоду и морозу, лошади варваров не нуждаются ни в конюшнях, ни в медицинской помощи. Римская лошадь имеет более утонченную конституцию; если у нее нет теплой конюшни и хорошего укрытия, она будет подхватывать одну болезнь за другой. Хотя Вегеций подчеркивает превосходство римской лошади, ее ум, послушание и благородный характер, он соглашается, что и у гуннской лошади есть положительные качества. Как персидские и сицилийские лошади, она живет долго. В классификации разных пород по их пригодности к войне Вегеций отдает гуннской лошади первое место из-за ее терпения, настойчивости и способности долго переносить холод и голод. Как показывает описание, Вегеций, у которого, возможно, тоже было несколько гуннских лошадей, имел возможность наблюдать за ними. Они имеют, утверждает он, большие крючковатые головы, глаза навыкате, узкие ноздри, широкие челюсти, сильные и жесткие шеи, гривы, свисающие до колен, слишком крупные ребра, изогнутые спины, густые хвосты, очень крепкие берцовые кости, маленькие бабки, широкий размах копыт, вогнутую поясницу. Их тела угловаты, без жира на крестце и мускулов на спине, они скорее длинные, чем высокие, животы втянутые, кости крупные. Сама костлявость этих лошадей приятна, и есть некая красота даже в их уродстве. В заключение Вегеций добавляет, что они спокойны, разумны и хорошо выносят раны.

Хотя это описание, несмотря на его точность, не позволяет определить тип гуннской лошади, оно определенно исключает лошадь Пржевальского, которая имеет прямую гриву и похожий на репу хвост с короткими волосками – только на конце они длинные. На бронзовом диске из показан воин в остроконечной шапке и маленьким луком на лошади с крючковатой головой и длинным пушистым хвостом. Представляется, что хунну имели лошадей разных пород, среди которых были с прямой «стоячей» гривой, в отличие от гуннских лошадей, у которых грива свисала ниже колен. Типичная гуннская лошадь, скорее всего, не слишком отличалась от лошадей хунну и скифов.

Гунны были великолепными наездниками. Сидоний сравнивал их с кентаврами: «Едва малыш начинает стоять без помощи матери, как его уже сажают на лошадь. Можно подумать, что они рождаются вместе, так твердо всадник сидит на своем скакуне. Другие народы ездят на лошадях. Эти люди на них живут. В искусстве верховой езды гунны и аланы достигли непревзойденных высот».

Поскольку гунны не имели шпор, им приходилось погонять лошадей с помощью хлыстов, рукоятки которых часто находят в захоронениях. Пока не обнаружили стремян, которые можно было бы приписать гуннам. Если у гуннов они были, то, вероятно, делались из недолговечного материала, дерева или кожи. Мощный аргумент против предположения о наличии у гуннов стремян – тот факт, что германские всадники ездили без них еще несколько веков после падения царства Аттилы. В отличие от композитного лука кожаные или деревянные стремена могли быть легко скопированы. Но специфическим фактором, дававшим гуннским лучникам преимущество над самыми лучшими римскими войсками, могло быть именно использование стремян. Ласло (László) справедливо подчеркивает устойчивость, которую стремена дают конным лучникам.

«Солдаты Рима, – писал Иероним летом 396 г., – завоеватели и повелители мира, теперь завоеваны и дрожат от страха при виде тех, кто не умеет ходить на своих ногах и считает себя почти что мертвым, если приходится спуститься на землю». Странное описание Иеронимом гуннов было основано не на личных наблюдениях. Он никогда не видел гунна. Как и Евнапий, который тоже утверждал, что гунны не могут «твердо стоять на земле», Иероним копировал Аммиана, писавшего: «Их туфли сделаны без колодок, что не позволяет им свободно ходить. По этой причине они не приспособлены к пешим сражениям».

Объяснение своеобразности походки гуннских всадников, данное Аммианом, наивно. Все конные кочевники, проводящие большую часть жизни верхом, пешком передвигаются неуклюже. Но гуннская обувь, должно быть, показалась готским информаторам Аммиана странной, очень уж сильно она отличалась от того, что они носили сами. Очевидно, эти туфли были приспособлены для специфических нужд всадника, совсем как у мадьяр в X в. Подошвы таких туфель мягкие и гибкие, так что ногу в туфле было легко вставить в почти круглое деревянное или железное стремя, и она держалась там твердо. Стремена из корейских гробниц V и VI вв. были тоже круглыми. Некоторые из них делались из железа, но самые роскошные, украшенные золотом, были деревянными. Золотые туфли в таких гробницах, вероятно, являлись копиями кожаных. Увидь их Аммиан, наверное, назвал бы такую обувь formulis nullis aptati.

Вопрос происхождения металлических стремян пока остается без ответа. Если случайные находки миниатюрных металлических стремян в районе Минусинска действительно можно отнести к сырскому или уйбатскому периоду (I–II вв. н. э.) или даже точно к сырскому периоду (I–II вв. н. э.), тогда это самые ранние известные науке (на сегодняшний день) стремена. Но их датировка проблематична. Ни на одном изображении в китайском искусстве периода Хань не было найдено всадников со стременами. Всадники на золотых дисках из коллекции Петра I тоже без стремян.

Седла

После поражения на Мавриакских полях Аттила «закрылся вместе со своими людьми в лагере, который укрепил повозками. Но говорили, что царь вел себя очень храбро даже в такой ситуации и сложил погребальный костер из лошадиных седел [equinis sellis construrisse pyram], чтобы, если враг нападет, броситься в огонь. Он не желал никому доставить удовольствие – ранить его».

Этот фрагмент из «Гетики» часто приводят как доказательство того, что седла гуннов были деревянными. Но ведь чепрак тоже хорошо горит. Впрочем, история седел кочевых племен Евразии далека от ясности. В курганах 3 и 5 Пазырыка и в районе Шибе (Горный Алтай) были найдены довольно-таки примитивные седла. Они состояли из двух больших кожаных подушек, набитых оленьей шерстью и покрытых войлоком. Маленькие подушки впереди и сзади больших для жесткости и прочности крепились на деревянных рамах, предшественниках лук деревянных седел. Скифские седла были такие же, как у алтайцев. То же самое справедливо для изображений двух бронзовых всадников из Западной Сибири (возможно, относящихся к той же дате, что и курганы Пазырыка) и на более поздней золотой пряжке из сокровищницы Петра Великого.

С другой стороны, то, что выглядит как деревянная передняя лука миниатюрного седла из Уйбатского чаатаса в районе Минусинска, датируемое началом нашей эры, может действительно оказаться частью настоящего деревянного седла. Фрагменты примерно того же периода с реки Каракол, недалеко от Шибе, могли быть частью седла с распоркой между двумя луками. В Кенколе Бернштам обнаружил изогнутый кусок дерева, который может быть лукой седла.

Китайцы периода Хань имели деревянные седла. Хотя большинство изображений всадников не позволяет определить, есть ли под ними седла и какие, лошади без седока на рельефах из провинции Шаньдун, несомненно, под седлами. Передняя и задняя луки и деревянная распорка между ними видны четко. Уже вошло в привычку относить происхождение всего кавалерийского оснащения китайских конников периода Хань к их соседям-варварам. Поэтому можно ожидать, что хунну и другие кочевники на границе с Китаем не просто имели седла, а имели их раньше, чем китайцы. Археологические свидетельства этого не доказывают. Охотники-варвары на изображениях из Lo-yang имеют только седельные подушки. В захоронениях хунну из Ноин Ула были найдены деревянные рамы передней и задней подушек. Несомненно, хунну в начале нашей эры имели чепраки, как люди из Пазырыка. Ездили ли позднее хунну на деревянных седлах, мы не знаем. Корейцы V в. ездили. При раскопках найдено несколько фрагментов передней и задней лук, сделанных из металла[98]98
  В Почеваше на Оби были раскопаны глиняные фигурки всадников с седлами, имеющими высокие деревянные передние и задние луки. К сожалению, они не поддаются даже примерной датировке.


[Закрыть].

Литературное свидетельство – один короткий фрагмент из Иордана – допускает разные толкования и почти не проливает света на гуннские седла. Между тем золотые, серебряные и бронзовые украшения на луках седел в захоронениях кочевников IV и V вв. не оставляют сомнений в том, что гуннские седла действительно состояли из деревянной полки с прямой вертикальной лукой впереди и имеющей немного большие размеры наклонной лукой сзади. Об этом говорят находки на родине гуннов – в Венгрии, где до появления гуннов седел не знали, – и в южнорусских степях. Серебряные пластины с передней луки деревянного седла были найдены в захоронении германского воина недалеко от Брно в Моравии. Достойна внимания и находка в селе Боровое (Казахстан). Десять из тринадцати пластин были украшены «чешуйчатым» рисунком. Гуннские седла, предположительно, были аналогичны найденному в Бородаевке (Саратовская область), на правом берегу реки Большой Караман. Оно лежало в могиле человека, имевшего искусственно деформированный череп. Погребальный обряд (лошадиный череп и четыре ноги, отрубленные над копытами) и мебель характерны для постгуннских захоронений в поволжских степях, сохранивших множество элементов поздней сарматской культуры. Все они датируются V–VII вв. Седло из Бородаевки аналогично некоторым сасанидским седлам[99]99
  Седло сасанидского царя на серебряной тарелке из частной коллекции имеет высокую переднюю луку. Гипотеза Вайнштейна о том, что деревянные седла изобрели алтайские тюрки, не учитывает ранние китайские и гуннские седла.


[Закрыть].

Клейма лошадей

Там, где лошадьми владеют несколько семейств, кланов или племен и они пасутся на общем пастбище, их необходимо помечать либо с помощью надреза на ушах, либо горячим клеймом в задней части крупа или на плече. Первый метод, более примитивный, использовался еще в IV в. до н. э., а может быть и раньше. Все лошади в курганах 3 и 5 Пазырыка имеют клейма на ушах. До последнего времени киргизы на полуострове Мангышлак в восточной части Каспийского моря вырезали треугольники в ушах своих овец и таким же образом помечали уши своих лошадей.

Марко Поло так писал о монголах: «Всякий старшина или у кого много скота метит своим знаком жеребцов и кобыл, верблюдов, быков и коров и всякий крупный скот; с меткой пускает их пастись без всякой стражи в равнины и горы; если скотина смешается, отдают ее тому, чья метка; овец, баранов и козлов пасут люди. Скот у них крупный, жирный, славный».

У двух лошадей на картине Kuei имеют Tamgas в задней части крупа. Я использовал это тюркское слово, означающее «печать, клеймо», поскольку его позаимствовали не только монголы, но также таджики, персы и даже русские, хотя персы клеймили своих лошадей еще до контакта с тюрками, равно как и русские. T'ang hui yao, содержит перечень tamgas 37, в основном тюркских племен. Иностранные, опять-таки в основном тюркские, лошади на огромных пастбищах китайской династии Тан, дополнительно клеймились на разных частях крупа, чтобы указать владельца, возраст, тип, качество и состояние.

Тюркские племена клеймили своих лошадей до и после периода Тан. В Персии клейма можно проследить до III в. Граффити в Дура-Европос изображает ранние сасанидские клейма. У коня Пероза в Так-и-Бустане видно клеймо в правой задней части. Кони сасанидских царей на ткани в Наре имеют клейма на боках.

Хотя сасанидские tamga приближают нас к гуннам во времени и пространстве, конь охотника с мозаики из Бордж-Джедид в Карфагене (теперь она находится в Британском музее) приводит нас в среду, непосредственно связанную с гуннами. Человек, судя по его одежде, римлянин, вандал или алан. Странное крестовидное клеймо на лошади было принято за римское. Но, как заметил Jänichen, оно удивительно напоминает tamga с наскального рисунка в верховьях Енисея, датированного серединой 1-го тысячелетия. Это азиатское клеймо, а значит, охотник должен быть аланом.

Сарматские клейма II и III вв. известны хорошо. Есть, к примеру, могильная стела из Феодосий в Крыму. Аналогичные памятники известны во многих районах Боспорского царства. Стела была установлена религиозной общиной, к которой принадлежал покойный Атта, сын Трифона. Несмотря на греческое имя, мужчина одет как всадник-сармат. У него сарматский кинжал с кольцевой рукояткой, и его конь имеет сарматский знак, часто встречающийся на рельефах, зеркалах, котлах, пряжках, украшениях и монетах Боспорского царства и прилегающих к нему регионах в I–III вв. Кроме того, есть фрагмент стелы, найденный на хуторе Малая Козырка, к северу от Ольвии, со сценой охоты. Лошадь имеет клеймо на боку. Другое сарматское клеймо – между передней и задней ногами. Есть и третий пример – глиняная фигурка быка, игрушка из Глинища – недалеко от Керчи-Пантикапея, с сарматским клеймом на плече.

Монголы, кидани, тюрки до и после периода Тан и киргизы к северу от Саянских гор клеймили своих лошадей, как сарматы во 2-м и 3-м тысячелетиях и аланы в 5-м. У гуннов имелись большие табуны лошадей. Некоторые авторы утверждают, что в кампании 451 г. армия Аттилы насчитывала 500 тысяч человек, хотя в действительности она не могла быть больше 100 тысяч, а может быть, и еще меньше. Значительная часть армии состояла из германцев, многие из которых были пехотинцами. Но все же, считая резервных и тягловых лошадей, когда Аттила выступил в Галлию, его табуны должны были насчитывать 50–60 тысяч голов. Длинные границы разбросанного на большой территории царства следовало охранять и держать покоренные народы в подчинении, пока мобильная армия отсутствовала, поэтому весьма существенные силы оставались дома. К боевым коням следовало добавить кобыл и жеребят. Гунны не могли не иметь некого средства для идентификации владельцев лошадей. Я считаю определенным, что они клеймили своих лошадей клеймами, аналогичными сарматским.

Мерины

Все лошади в курганах Пазырыка были кастрированы. Принцы, похороненные там, ездили только на меринах. То же самое было справедливо и двумя тысячелетиями позже. Ни один обеспеченный алтаец не ездил на жеребце или кобыле. В 1860-х гг. их табуны состояли из 20–60 лошадей: жеребец, 8-25 кобыл, 5-15 годовалых жеребят, 4-14 двух-и трехлеток, 5-10 меринов. Жеребят кастрировали на втором году жизни. В табунах киргизов соотношение между жеребцами и кобылами было один к девяти.

Знание процесса кастрации, писал Латтимор, очень важно для техники степного пасторализма. Иначе появилось бы большое число ненужных мужских особей, которые сражались бы друг с другом и пытались увести за собой кобыл, что сделало бы невозможным содержание больших табунов на открытых пастбищах. Скифы и сарматы на юге России кастрировали своих лошадей, «чтобы ими было проще управлять. Хотя их лошади малы, они очень быстрые и плохо управляемы».

Несмотря на отсутствие литературных свидетельств, можно не сомневаться, что гунны тоже ездили в основном на меринах.

Перевозки

Литературных свидетельств о повозках гуннов очень мало: несколько строк у Аммиана, предложение у Приска и придаточное предложение в «Гетике». Согласно Аммиану (XXX. 2, 10), «никто в их стране никогда не распахивал поля и не прикасался к рукоятке плуга. Все они без постоянного места жительства, без очага, закона, они не ведут оседлый образ жизни, а переезжают с места на место, словно беженцы, с повозками-кибитками [cum carpentis], в которых они живут». Это – пересказ описания скифов у Трога Помпея. Аммиан использует почти те же фразы, когда повествует о постоянных странствиях аланов (XXXI. 2, 18). В кибитках гуннские женщины сосуществуют со своими мужьями, рожают детей и воспитывают их до достижения половой зрелости; в кибитках аланов мужчины сожительствуют с женщинами, там рождаются и воспитываются их дети. Если верить Аммиану, гуннские женщины ткали в своих кибитках. Вот только верить ему нельзя. Он описывал повседневную жизнь гуннов так, как ему рассказывали информаторы о гуннской орде в движении. Кстати, он подражал грекам, которые были так впечатлены фургонами скифов, что посчитали транспортные средства, которые чаще всего использовались для перевозки палаток, жильем кочевников. Для греков скифы были и остались людьми, живущими на колесах, которые всегда везут свой дом с собой – эти выражения бесконечно повторялись и перефразировались самыми разными латинскими авторами – Горацием и другими.

Приск упоминает о повозках гуннов, на которых перевозились плоты или средства для переправы через болотистые места[100]100
  Гунны переправлялись через реки на лодках, выдолбленных из бревен. Варвары-паромщики, которые летом 449 г. перевозили римских послов через Дунай, возможно, были гуннами. Хотя граница располагалась намного южнее, Гуннию от Романии отделяла широкая репка. Как только дезертиры добирались до южного берега Дуная, они могли считать себя в безопасности. Поэтому представляется вполне правдоподобным, что стража на реке, включая паромную службу, была гуннской. Рыбаки и пираты использовали на Дунае выдолбленные лодки задолго до гуннов. В 376 г. вестготы и в 386 г. гревтунги плавали через Дунай в моноксилах (Ammianus Marcellinus. XXXI. 4, 5). Выдолбленные лодки германцев на верхнем Рейне иногда были весьма значительных размеров.


[Закрыть].

Третья ссылка на гуннские кибитки встречается в рассказе Иордана о сражении на Мавриакских полях: «Вечером первого дня Аттила отступил и укрылся вместе со своими товарищами в лагере, который укрепил барьером из кибиток [plaustris vallatum]» (Гетика, 210).

Хотя Приск ничего не говорит о количестве плотов, погруженных на повозку, их размере и материале, из которого они сделаны – это может быть дерево, плетение из ивняка или шкуры, – повозки, вероятнее всего, были четырехколесными, тяжелыми и неповоротливыми. Гунны не могли отягощать свою быструю мобильную кавалерию таким обозом. Повозки в армии Аттилы должны были быть легкими, возможно двухколесными. В IV и V вв. в лагерях с оборонительным барьером из повозок не было ничего собственно гуннского. «Все варвары, – писал Вегеций, – располагали свои телеги вокруг себя и проводили ночи в безопасности от возможных неожиданностей». Как и другие германцы этого периода и раньше, готы формировали carragines с большим искусством.

Хотя не существует археологических свидетельств, касающихся кибиток гуннов, мы можем примерно представить себе, как они выглядели, судя по находкам в захоронениях других северных варваров, которые складывали разобранные или сломанные повозки или их части в ямы в подземных пещерах. Фрагменты таких повозок были найдены в скифских курганах VI–III вв. до н. э. на Кубани и Тамани, на Днепре и в Полтаве, а также в четырех или пяти курганах Пазырыка, в сарматских захоронениях IV–I вв. до н. э. и в могилах хунну в Ноин-Ула. Некоторые сарматские повозки были легкими с двумя или четырьмя колесами. Колеса в кургане 12, захоронение 9 в Политотдельском имели диаметр 1,2 м и имели не менее 20 спиц. Колеса впечатляющей четырехколесной повозки в кургане 5 Пазырыка, каждой с 34 спицами, имели диаметр более 1,5 м. В повозке были приподнятое место для кучера и надстройка, покрытая черным войлоком, украшенным войлочными лебедями. Отсутствие металлических частей указывает на местное происхождение большой повозки, хотя, возможно, при ее изготовлении имитировались китайские модели. Предки уйгуров – племена каочи имели повозки с очень высокими колесами. Китайцы назвали в их честь целый народ: cao chü означает «высокие колесницы». Разные названия, под которыми раньше были известны каочи, – это, возможно, разные варианты тюркского слова «колесо».

Существует несколько изображений повозок восточных варваров: двухколесная тележка на бронзовом диске из захоронения ухуань и еще одно, имеющее китайское происхождение, датируемое концом Чжоу или началом Хань. Бронзовый диск из Суйюань с изображением человека в длинном одеянии и широких штанах, держащего меч с кольцевой рукояткой перед повозкой, запряженной тремя лошадьми. Две головы на тележке – это вовсе не отрубленные головы врагов, а показаны люди в маленькой палатке. Миниатюры в манускрипте Радзивилла показывают кибитки куманов с такими же головами в палатках, установленных на повозку.

Даже без процитированных выше фрагментов можно было с уверенностью предположить, что гунны имели повозки. Они прервали преследование готов, потому что были перегружены добычей. У гуннов, должно быть, имелись повозки, как у вестготов Алариха в Италии, которые они нагрузили ценными грузами – чашами из Аргоса и статуями из Коринфа. Мигрируя к Дону, а потом от Дона к Дунаю, гунны, вероятно, везли на повозках стариков, женщин и маленьких детей. Игрушечные повозки, найденные в Керчи, показывают, как выглядели эти транспортные средства в позднем сарматском периоде. Некоторые из них имели пирамидальные надстройки – несомненно, съемные палатки, другие были тяжелыми четырехколесными повозками. Полагаю, повозки гуннов походили на игрушку из Пантикапея.

Лошади играли выдающуюся роль в экономике гуннов. Хотя наши авторитеты не упоминают о том, что гунны ели конское мясо – возможно, потому, что это считается само собой разумеющимся, – они определенно делали это, так же как скифы, сарматы[101]101
  В сарматских захоронениях всех периодов находили кости лошадей. По неизвестной причине в сарматских захоронениях к западу от Волги лошадиные кости встречаются редко.


[Закрыть] и другие степные народы. Мясо варили в больших котлах[102]102
  В захоронении среднего сарматского периода Калиновка 55/8 кости лежали в бронзовом котле, как в скифском кургане Чертомлыка.


[Закрыть] и доставали оттуда крюками. Скифы были мясоедами, аланы «жили на изобилии молока». Нет никаких сомнений в том, что гунны тоже пили кобылье молоко, делали кумыс и сыр.

Клавдиан и Сидоний иногда называли гелонов там, где мы ожидали услышать о гуннах. Помимо других причин, эти авторы могли думать о некоторых эпитетах, применимым к гелонам, таких как sagittiferi и volucres, также подходящие новым варварам, ненавистные имена которых, таким образом, можно заменить на другие, почти что освященные великими поэтами прошлого. Сидоний мог помнить о стихе Вергилия, когда связывал equimulgae Geloni с сигамбри и аланами его времени. Утверждали, что гелоны, как массагеты, смешивали лошадиное молоко и кровь. Возможно, заменив гуннов гелонами, поэты обозначили, что первые тоже пили конскую кровь. Когда Эннодий приписал этот обычай булгарам, он, вероятно, следовал традиционной формуле. Но ни Марко Поло, ни Ганс Шильтбергер не думали о Вергилии, когда описывали монголов и татар Золотой Орды, которые пускали кровь своим лошадям, варили и ели кровь, когда больше нечего было есть.

Луки и стрелы

«В связи со смертью Аттилы, – писал Иордан (Гетика. 255), – произошло такое чудо: Маркиану, императору Востока, обеспокоенному столь свирепым врагом, предстало во сне божество и показало – как раз в ту самую ночь – сломанный лук Аттилы, именно потому, что племя это много употребляет такое оружие [quasi quod gens ipsa eo lelo multum praesumat]».

Лук был оружием гуннов. В описании Аммианом их вооружения лук и стрелы заняли первое место. Олимпиодор восхвалял искусство гуннских лучников. Аэций, получивший военное образование у гуннов, был «очень хорошим всадником и опытным лучником». Красивые луки и стрелы, утверждал Сидоний Аполлинарий, были гордостью гуннов, которые считались лучшими лучниками. Он не смог найти лучшей похвалы для искусства Авита, чем заявить, что в стрельбе из лука он превзошел даже гуннов. В «Гетике» сказано, что в сражении при Недао гунны использовали луки и стрелы.