Текст книги "Прервавшиеся начинания"

Глава 3
Другие горюющие

Кроме миллионов родителей и членов их семей, оплакивающих потерянных детей, есть еще миллионы тех, кто горюет по поводу беременности и переживаний, связанных с родами. Хотя связанная с деторождением утрата может принимать разные формы, процесс оплакивания знаком и женщинам, выносившим ребенка, вне зависимости от их различного опыта. В этой главе рассматривается траур, связанный как с нормальным, так и травмирующим переживанием родов (включая преждевременные роды и кесарево сечение), а также горе от передачи ребенка на усыновление и продолжающийся процесс горевания на каком-то уровне от рождения и взращивания физически или психически неполноценного ребенка.

Как объяснялось во второй главе, мы приняли этот широкий подход, покрывающий многие связанные с деторождением утраты, по двум важным причинам. Мы повторим эти причины сейчас в контексте данной главы.

Во-первых, многие семьи переживают несколько потерь беременности, и каждую утрату нужно признать, чтобы процесс исцеления завершился. Например, кесарево сечение может предшествовать рождению мертвого младенца. Влияние смерти ребенка обязательно затмит любую утрату и стресс – как физический, так и эмоциональный, что может стать неотъемлемой частью (и мать это чувствует) последующего хирургического вмешательства.

Женщины, пережившие особенно травмирующие роды, могут испытать последующие утраты, такие как вторичное бесплодие, выкидыш или кесарево сечение. Пока чувства горя и, возможно, страха от травмирующих родов не будут исцелены, последующие беременности будут подвергаться большому риску осложнений. Часто случается, что эти женщины чувствуют грусть и подавленность в послеродовые дни или недели, они вспоминают о предшествующих утратах беременности – утратах, которые они, казалось, забыли.

Во-вторых, это помогает очертить круг внутренних переживаний утраты. Этот круг связанных с деторождением утрат поможет нам как в процессе персонального исцеления, так и в нашей способности понять и поддержать друг друга.

Мы считаем, что первостепенным для нашей общей способности к исцелению станет наш успех в противостоянии стремлению изолироваться и отчуждаться друг от друга. Когда мы думаем, что наше страдание больше, чем страдания чужие, или чувствуем, что наша боль выходит за пределы поддержки или понимания других людей, мы рискуем испытать еще большую утрату: отчуждение от наших друзей и любимых. Мы не хотим отрицать уникальность горя, которое может испытывать каждый из нас, но мы верим, что способны признать, поддержать и помочь исцелить боль друг друга. Слишком часто мы были свидетелями того, как горюющие родители теряли отношения с друзьями и любимыми – тогда, когда они и так слишком много потеряли.

Эти разорванные или испорченные отношения часто являются результатом непонимания, недостатка общения, невыраженного страха и берущей верх беспомощности. Осознав в большей степени сходство наших печалей, больших или малых, мы надеемся преодолеть этот разрыв в общении.

Дж. А. Гордон написал: «Трагедия нашей жизни – это стена, которой мы огораживаем свой дом… и замок, который вешаем на ворота, потому что они символизируют стену, которой мы ограждаем свои сердца» (Sherfan, 1971).

Мы надеемся, что, рассмотрев многие личины связанной с деторождением утраты, мы сможем признать любые утраты – в настоящем и минувшем, разрушительные и кажущиеся незначительными, – которые мы познали, а затем мы, возможно, разрушим стены, ограждающие наши сердца, чтобы все мы пришли к исцелению не поодиночке, а вместе.

Нормальное рождение и естественное горе

Племя тикопия Соломоновых островов объявляет о рождении как «мать родила», а не как «ребенок родился» или «доктор принял роды» (Raphael 1976). Только что родившую женщину каддо с Борнео родственники женского пола массируют, омывают и заботятся о ней (Meltzer 1981). Мексиканские майя пеленают молодую мать, как пеленают ее новорожденного, кормят и заботятся об обоих (Brazelton 1981).

Но немногим американским женщинам и мужчинам оказывается должная поддержка и почитание. На самом деле большинство родителей (особенно рожающих впервые) будут шокированы скорым исчезновением внимания, в котором они купались в течение беременности, тяжелой ношей и всеобъемлющими изменениями, присущими родительству, потерей отношений в паре и, возможно, изоляцией и одиночеством, которое они могут почувствовать. Чтобы мать (и отец) могли родиться, беременная женщина должна уступить им место. Тело, которое когда-то заполнял ребенок, должно «опустошиться», постепенно сокращаясь.

Джофри Ходсон в своей книге «Чудо рождения» (Hodson, 1981) описывает беременную женщину как имеющую измеримую энергетическую ауру, распространяющуюся на несколько метров, в отличие от обычного человеческого энергетического поля небеременной женщины. Далее он утверждает, что, как ясновидящий, видит белый дух материнства, напоминающий ангела-хранителя, нависающий за головой и спиной матери с ребенком. Хотя научных доказательств присутствия ангела-хранителя не существует, многие люди согласятся, что беременная женщина излучает особую энергетику, привлекающую во многих случаях необычное внимание семьи, друзей и даже незнакомцев.

На праздниках беременной уделяется особое внимание, и ее в буквальном смысле осыпают подарками. Будущие бабушки и дедушки звонят и пишут чаще. Конфликты с родителями обычно отодвигаются в сторону, и устанавливаются новые отношения.

Мужчины (будущие отцы) могут стать более внимательными, начать больше помогать по дому, заботиться о детях и преподносить приятные сюрпризы. Мужчины также могут почувствовать себя защитниками в большей степени. На самом деле будущие отцы тоже получают особое внимание. Биттман и Розенберг Залк (Bittman, 1978) пишут о «беременном» отце: «Те, кто его любят, будут любить его еще больше». «Беременные» отцы также могут встречаться со своими родителями на равных в большей степени.

Заправщики, водители автобусов, кассиры супермаркетов с большей вероятностью заговорят с беременной парой, поделятся опытом или дадут совет. На самом деле беременным женщинам в нашей культуре дают больше всего советов!

Для некоторых родителей это внимание может помочь исцелить одиночество и недостаток уверенности в себе. Оно способно разрешить старые конфликты отцов и детей, поскольку беременные родители сходятся со своими собственными родителями на равных. Несмотря на весь физический дискомфорт, переживание беременности может быть эмоционально удовлетворительным и исцеляющим с психологической точки зрения.

К сожалению, после родов слишком многие из этих преимуществ могут внезапно и существенно измениться. Дедушки и бабушки могут приходить в гости, но уделять большую часть внимания новорожденному. Они могут демонстрировать нежность к внукам гораздо более свободно и открыто, чем по отношению к собственным детям. В каком-то смысле любовь дедушек и бабушек может быть более свободной, потому что ноша взращивания, обучения и питания детей принадлежит главным образом родителям.

Друзья могут появляться редко, стиль жизни меняется, а личная свобода существенно сокращается или уходит в небытие.

Переход от беременности к родительству происходит очень быстро и обычно связан со стрессом. Как отмечает Хелен Дойч (Deutsch, 1945), «организм не успевает опомниться от огромного психологического шока родов, как он должен принять на себя новую физиологическую функцию – вскармливание ребенка». Этот физически стрессовый период к тому же осложняется быстрыми гормональными изменениями, которые могут сильно повлиять на внутренний эмоциональный баланс женщины.

Однако следует подчеркнуть, что послеродовой период является психологически тяжелым как для женщин, так и для мужчин. Многие женщины, сталкивающиеся с трудностями, не признают необходимых переполняющих эмоциональных порывов и чувствуют, что они не соответствуют стандартам или им чего-то недостает. Однако в 250 культурах мира родители в послеродовой период получают более подходящую случаю физическую и эмоциональную поддержку, чем на Западе.

Для матери племени тикопия, как и для матери во многих культурах, назначается «доула», – женщина, которая будет помогать, подсказывать, воодушевлять, поддерживать и баловать ее в послеродовой период. Западную женщину может поддерживать мать, если она живет рядом и хочет и способна помогать, или люди со стороны, такие как патронажная медсестра (получающая за свою работу заработную плату), но, возможно, в течение не более чем недели или двух. Неудивительно, что о западных родителях сложилось мнение, что они неумелые, нервные и подавленные!

Профессор Конрад Аренсберг называет этот период, в течение которого мать постепенно осваивается с ребенком и своей новой ролью, термином «становление матери» (Raphael, 1973). От американских матерей ожидают, что они освоятся со своей ролью матери за более короткий срок, чем кто-либо в мире. Часто, выйдя из роддома через несколько дней после родов, мы оказываемся предоставлены сами себе.

Таким образом, сталкиваясь с потерей внимания, с покинутостью обществом и изоляцией, женщина остается оплакивать свою беременность, хотя и приветствует новорожденного ребенка. Следует также отметить, что она с большой вероятностью может оплакивать несбывшиеся мечты о естественных родах, поскольку 92 % родов в американских роддомах все еще включают в себя врачебные вмешательства (Cohen, 1983). Роберт Мендельсон (Mendelsohn, 1981) пишет, что 10-20 % всех родов стимулируются; 85-90 % включают небольшие хирургические процедуры (эпизиотомию); а в некоторых регионах до 95 % родов включают использование препаратов.

Даже при том, что можно счесть оптимальными обстоятельствами, у американских родителей, вынашивающих ребенка, есть множество причин горевать. Тысячи писем в наших архивах и голоса родителей со всей страны привели нас к выводу, что нормальные роды также являются источником стресса и, возможно, болезненно разочаровывающей утратой при столкновении с несоответствующей поддержкой и отношением полного пренебрежения.

Элизабет Дэйвис (Davis, 1980) говорит, что раскрытие шейки матки – это маленькая смерть и начало нескольких смертей: беременности и существовавшей до этого семейной структуры. Проще говоря, чтобы могла родиться мать, беременная женщина должна умереть.

Травмирующие роды

В контексте западных традиций вынашивания ребенка травмирующие роды и нормальные роды в некоторых случаях могут быть одними и теми же. По крайней мере, женщины, с которыми мы работали, часто это подтверждали. Для наших целей в этой книге мы не будем предпринимать попытки дать определение травмирующих родов по какому-то внешнему стандарту, поскольку то, что является травмой для одного, другой травмой не сочтет. Однако наша культура не стремится уважать все чувства относительно вынашивания ребенка; поэтому мы считаем, что если женщина воспринимает свои роды как травмирующие, то, значит, для нее они такими и были.

Когда роды ощущаются как травмирующие, женщины (как и мужчины) теряют что-то большее, чем свои представления о том, чего они ожидали от родов. Они также теряют часть себя, потому что часто считают, что им чего-то недостает. Травмированные родами женщины оплакивают свои фрагментарные представления о родах и разбитое представление о самой себе. В уязвимом состоянии послеродового горя они могут испытывать трудности с тем, чтобы приспособиться к роли матери. Могут пострадать деликатные новые отношения между матерью и младенцем. Кроме того, этих женщин и их мужчин приводят в ужас любые возможные перспективы рождения еще одного ребенка.

Два вида родов – кесарево сечение и преждевременные роды – могут представлять особую сложность. Поскольку они, к сожалению, относительно часто встречаются, мы отдельно обсудим эти переживания в следующих разделах.

Переживание травмирующих родов требует признания, поскольку это реальность. Поскольку у слишком многих мужчин и женщин нет в сердце никаких радостных воспоминаний о рождении их детей, горечь этой утраты может пройти сквозь годы. Роды – это всегда мощное переживание; когда же они являются травмирующими, их влияние огромно.

Кесарево сечение

Статус кесарева сечения в нашей стране сегодня стал источником очень оживленных дебатов. После публикации книги Нэнси Вайнер Коэн и Луизы Эстерн «Молчаливый нож: предотвращение кесарева и вагинальные роды после кесарева» (Cohen, 1983) и других работ, посвященных бурному росту процента кесаревых сечений, а также в результате массовой работы Движения по предотвращению кесарева сечения и других организаций сегодня люди ставят под вопрос широкое применение хирургической процедуры, на долю которой сейчас приходится более семисот тысяч родов каждый год.

Такой общественный резонанс и сопровождающее его замешательство отчасти вызваны тем, что еще 14 лет назад уровень кесаревых сечений составлял 5 % от всех родов. Сегодня эта цифра более чем утроилась в среднем по стране, а в некоторых больших показательных роддомах достигает 50 %. Сюзан Армс (Arms, Suzanne, 1981) считает, что хирургическое родоразрешение может стать в будущем добровольным выбором, а не невероятным предположением, учитывая, что уровень кесаревых сечений в Бразилии 60 %. Для многих женщин и детей эта процедура была спасающим жизнь чудом. Противоречия вокруг ее всевозрастающего распространения стали причиной замешательства и беспокойства среди родителей, которые хотят знать, была ли операция, по ощущениям многих отнявшая их надежды и мечты о родах, на самом деле необходима с медицинской точки зрения. Это замешательство утяжелило ношу родителей, оставляя такие вопросы открытыми для ответов, наполненных чувством вины и самобичеванием. Некоторые родители никогда не получат этих ответов.

Поскольку часто мы перестаем задаваться вопросом «почему?» и просто сдаемся на волю неизбежного траура, сопровождающего рождение, а в особенности хирургическое родоразрешение. Являлось ли кесарево сечение необходимым или нет, оно добавляет дополнительный стресс к процессу рождения ребенка. Делликвадр и Брекенридж (Breckenridge, 1979) напоминают нам, что мать после кесарева сечения «подвергается не только послеродовой депрессии, естественному горю нормального рождения, но она еще и переживает период постоперационного восстановления». Ее тело подверглось сильной боли и физическому вмешательству, которые потребуют дополнительного физиологического внимания и разрешения от утраты на эмоциональном уровне.

Конечно, мы не предполагаем, что каждого родителя это затронет каким-либо стандартным образом, скорее напоминаем себе, что операционное родоразрешение – это всегда физическая и эмоциональная утрата. «У меня было отличное кесарево!» – может значить, что эти роды прошли наилучшим образом при сильной эмоциональной заботе и поддержке.

Благодаря работе таких организаций как «Кесаревы сечения – поддержка, информирование, участие», в последние годы было достигнуто многое, чтобы сделать эту процедуру более человечной и более ориентированной на семью. Линда Мейер в своей книге «Кесарево сечение: эволюция и революция» (Meyer, 1979) описывает, что сегодня женщины могут выбирать используемые препараты. Правила роддома относительно присутствия отца и разделения матери с новорожденным изменились и продолжают меняться, чтобы поддержать индивидуальные потребности рожающей семьи.

Однако отрицать психологическое горе и физический стресс хирургического родоразрешения – значит болезненно и, возможно, опасно заблуждаться. Одна только физическая система организма подвергается жесткому стрессу и пытается компенсировать это и исцелиться в течение многих недель.

В дополнение к физическому стрессу, родители, пережившие кесарево сечение, могут оплакивать утрату надежд и чаяний об умиротворенных вагинальных родах. Они часто переживают чувство потери контроля, утрату ощущения работы в команде и гармонии в отношениях родителей, объединенных усилиями рождения ребенка, а также утрату особенных первых моментов близости между родителями и детьми.

Поскольку при подготовке к родам все усилия направлены на нормальные, вагинальные роды, родители, пережившие кесарево сечение, часто оказываются не готовы к нему, шокированы и ошеломлены. К сожалению, наш опыт консультирования и письма, которые мы получаем, указывают на то, что многие родители чувствуют, что каким-то образом «завалили» роды; или, еще хуже того, считают, что пошли по пути наименьшего сопротивления. Как иронично звучит последнее, если учесть физический стресс и эмоциональные последствия, которым мать подвергается при кесаревом сечении ради своего ребенка. Она подобна отважной самке животного, готовой пожертвовать собой, если она чувствует, что детеныш в опасности, или верит, что то, что делается, спасет ее ребенка. Вне зависимости от внешних обстоятельств многие женщины соглашаются на кесарево, потому что верят, что это самое ответственное решение, которое можно принять на тот момент.

Высоко оцененные исследования взаимосвязи между матерью и ребенком Кеннела и Клауса выявили инстинктивное, естественное стремление родителей брать на руки и быть близкими к своим новорожденным. На самом деле Кеннел и Клаус (Klaus, 1982) полагают, что установление биологической связи может произойти у некоторых женщин уже на этапе зачатия или вскоре после него. Необходимость разделения с новорожденным, даже по причине угрозы жизни или, что непростительно, из-за бесчувственной политики роддома, может причинять глубокую боль. Наши консультации и семинары по всей стране открыли нам глаза на глубину этой утраты. Мы были свидетелями того, как женщины проливают реки слез, рассказывая о болезненном послеродовом разделении со своими детьми. Некоторое количество женщин все еще отмечает чувство горя по поводу послеродового разделения, пережитого десять, пятнадцать и двадцать лет назад, когда политика роддомов повсеместно предписывала 24-часовой особый уход за младенцами, родившимися в результате кесарева сечения.

Слишком часто пережившим кесарево сечение родителям не дают эффективно оплакать их утрату упреками вроде: «У вас здоровый ребенок, чего вам еще надо?» Для родителей, потерявших новорожденных детей, влияние кесарева сечения часто забывается, затмевается грузом смерти. Однако хирургическое родоразрешение может по праву являться частью картины связанных с родами утрат; полное исцеление в таком случае также должно включать привилегию оплакивания с целью полного переживания утраты.

Роды в результате кесарева сечения означают утрату для миллионов женщин. И нужно воздать им дань уважения. В предисловии к книге Нэнси Вайнер Коэн и Луизы Эстерн «Молчаливый нож…» (Cohen, 1983) объясняется: «Мы знаем, что многие женщины, пережившие кесарево сечение, испытывают горечь и печаль… Для многих женщин беременность и роды полностью и непостижимо взаимосвязаны с чувствами ценности и самоидентификации. Удивительно ли, что так много женщин в нашей культуре горюют? Желать рождения ребенка способом, объединяющим нас с другими женщинами – со всеми женщинами, с Женщиной, – желать пережить каждый цикл нашей жизни – это не безумие. Это нормально».

Преждевременные роды и новорожденные из группы риска

В 1922 году в госпитале Майкла Риза в Чикаго открылся первый центр ухода за недоношенными детьми. В 1983 году таких центров по всей стране насчитывалось более пятисот, по большей части расположенных в крупных показательных городских больницах. В них есть нужда, поскольку, по оценкам, один из семи новорожденных в этом году рождается под угрозой для жизни (Colen, 1981).

Низкий вес при рождении является одним из признаков угрозы для жизни. Общепринятым показателем низкого веса считается вес менее 2,5 килограмма. Половина маловесных детей считается «недоношенными», а другая половина – «маленькими для своего возраста» (Kitzinger, 1980). Все эти дети подвергаются высокому риску столкновения с потенциальными трудностями, такими как респираторный дистресс, недостаточная регуляция температуры тела, низкий уровень сахара в крови и желтуха новорожденных. Причинами низкого веса при рождении и преждевременных родов являются курение матери или употребление наркотиками, плохое питание, высокое кровяное давление, плацентарная недостаточность, преэклампсия[4]4
  Поздний токсикоз беременных.


[Закрыть] и некоторые неизвестные причины (Kitzinger, 1980). Бедность также играет свою роль, поскольку одна треть рожающих женщин не из белых районов с низким уровнем дохода находится в зоне риска (Colen, 1981).

Родители детей под угрозой для жизни могут подвергнуться эмоциональному шоку преждевременных родов, страху за жизнь своего ребенка и горю по поводу того, что уже потеряно и что может быть потеряно. Многие будут задаваться вопросом, что пошло не так, и сомневаться в себе или винить себя с психологической и эмоциональной точки зрения.

Самих детей могут поместить в палату интенсивной терапии новорожденных, и тогда родителям придется пожертвовать присущей им потребностью взять детей на руки и примириться с мешающими и спасающими жизнь чудесами медицинских технологий. Крики этих младенцев будут приглушены инкубаторами и эндотрахеальными трубками, а вместо детских голосов будет громко звучать тишина отделения интенсивной терапии.

Родители редко подготовлены к преждевременным родам. Помимо психологического шока и ужасного страха за жизнь ребенка имеет место обыкновенная физическая неготовность. Ничто и никто не готов: сумка в роддом не собрана, одежда для новорожденного не выстирана, для старших детей ничего не организовано. Все чувствуют себя сбитыми с курса, встревоженными, обеспокоенными и неготовыми – это не является надежной базой для здорового переживания родов.

Прежде, чем начать приспосабливаться к шоку преждевременных родов, родители должны столкнуться с прогнозами, невероятно трудными медицинскими решениями и внутренним вопросом, насколько нужно «включаться» в процесс. С помощью препаратов многие дети выживают и отправляются домой, чтобы жить нормальной здоровой жизнью. А некоторые младенцы проходят длительный период госпитализации, которая для родителей может включать в себя болезненное разделение и поездки, опустошающие запасы энергии и кошелек. Такая длительная госпитализация может также вызвать конфликты и замешательство старших братьев и сестер, ожидающих знакомства с новорожденным.

Многим родителям предстоит вынести недели и даже месяцы неопределенности относительно того, выживет или умрет их ребенок. Они будут жить в надежде и сомнениях, мучимые неизвестностью будущего. Наконец, будут такие, кому скажут, что их ребенок слишком болен, слишком слаб, чтобы выжить, и для них мечты о рождении обернутся трагедией смерти.

Все эти родители будут оплакивать свои собственные утраты, утраты, дополненные стрессом недомогания и госпитализации. Браки пошатнутся. Исследования действительно указывают на высокий уровень разводов среди родителей преждевременно рожденных детей, как и на более высокую вероятность сложностей взаимоотношений между родителем и ребенком – возможно, являющихся признаком потенциального стресса преждевременного рождения, составляющего еще одну форму связанной с деторождением утраты. Эти обстоятельства ясно выражены в следующих строках:

 
Те, кто верят в великую силу любви,
Покупают игрушки своим недоношенным детям.
Как угодно ты сей удивительный факт назови –
У тех деток мы больше здоровья отметим,
Чьи родители верят в великую силу любви.
 

Рита Харпер, доктор медицины (Colen, 1981)