Текст книги "Трудный выбор"

Глава 8

Новое «Паровозное депо» выглядело, пожалуй, даже внушительнее, чем прежнее. Площадь ресторана увеличилась, и теперь в нем имелась сцена. Придумала сделать сцену Рейчел. И попросила Эвелла Рэнкина позволить ей пригласить профессиональных артистов, чтобы отпраздновать открытие – Давай, если тебе хочется. Не вижу в этом ничего плохого, – ответил он, пожимая плечами.

– И еще одно. Пожалуйста, Эвелл, давай откроем ресторан для всех желающих? Только на первый вечер.

– Зачем, черт побери, мы будем это делать? – изумленно спросил он.

– Не знаю. Назови это жестом доброй воли, – ответила она. – Я знаю, что многие хотели бы хоть разок заглянуть внутрь «Паровозного депо». У них будет шанс сделать это.

– Никакие законы не запрещают любому желающему войти сюда.

– Знаю. Но есть неписаные законы, и ты делаешь все, чтобы отвадить нежелательных посетителей.

– Это правда. Есть много людей, которых я бы не хотел видеть здесь, – резко ответил он. – Смысл такого заведения как раз и состоит в том, чтобы не допускать сюда чернь.

– Пожалуйста, Эвелл, всего один раз. Я уверена, что все будут прилично себя вести и это создаст нам хорошую репутацию.

Рэнкин пристально посмотрел на нее, затем усмехнулся:

– Хорошо. Но клянусь, глядя на то, как ты начинаешь командовать мной, Рейчел Боннер, люди подумают, что мы уже женаты. Ты можешь устроить открытый вечер, только позаботься обо всем сама. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Никакого беспокойства, обещаю. – Она была в восторге от возможности устроить праздник. – Это будет самое замечательное событие, которое здесь когда-либо случалось. Вот посмотришь. Люди еще много лет будут рассказывать о нем.

– Поживем – увидим, – ворчливым тоном произнес Рэнкин и нехотя засмеялся. – Хотя какого черта! Если это доставит тебе удовольствие… А теперь сама позаботься обо всем, моя дорогая. У меня еще несколько важных встреч. Вернусь только поздно вечером.

– Я знаю, что тебе нужно заниматься делом, – вздохнула Рейчел. – Не волнуйся за меня, со мной будет все в порядке.

Рэнкин поцеловал ее и вышел. Рейчел ничего не ответила на его замечание по поводу того, что «люди подумают, что мы уже женаты», но эти слова не прошли мимо ее внимания. Означает ли это, что он намерен жениться на ней? Она была почти уверена, что да. Но больше всего ее сердило то обстоятельство, что он не торопился с предложением.

Откровенно говоря, Рейчел не была уверена, что хочет замуж. Но пока она ему не жена, ее жизнь мало чем отличается от жизни Мэри Томпсон. Недавно Рейчел сказали, что Мэри работает в каком-то борделе. Неужели ее тоже ждет такая же судьба?

«Нет, нет, конечно, нет!» – Рейчел резко тряхнула головой, сердясь на себя за глупые мысли.

В конце концов, положение Мэри в корне отличается от ее собственного. Эвелл собирается жениться на ней, но у него никогда не было такого намерения в отношении Мэри Томпсон.

Затем помимо воли на память Рейчел пришли слова Мэри, произнесенные в тот день: «Ты же знаешь, что я здесь больше, чем просто старшая официантка». – «Ты всего лишь старшая официантка», – высокомерно ответил тогда Эвелл Рэнкин.

Рейчел отбросила неприятные мысли, хотя и не могла не задать себе вопроса, было ли ее положение прочнее, чем у Мэри Томпсон.

«Разумеется, прочнее, – в конце концов решила она. – Ведь Эвелл не скрывает наших отношений и часто говорит, что у него со мной все по-другому. Я должна верить ему, – убеждала себя Рейчел. – У меня нет абсолютно никаких причин для тревоги и чувства вины».

Успокоив себя таким образом, она переключила внимание на собственноручно составленную программу представления.

ПРОГРАММА

Вступительное слово мистера Эвелла Рэнкина

1. Песня – Чикагское хоровое общество

2. Художественный свист – Миссис Гарриет Браун

3. Атлетический номер – Анахейм Тернер Тру

4. Декламация – Нелл Рейган

5. Художественный свист – Миссис Гарриет Браун

Номера были расставлены в порядке, рекомендованном труппой, и именно артисты настояли, чтобы слово «программа» было написано прописными буквами, потому что «это придаст особое очарование и значимость представлению», как говорилось в письме миссис Браун. Художественный свист миссис Браун считался гвоздем программы, что было неудивительно, так как сама миссис Браун являлась менеджером труппы.

В течение нескольких следующих дней Рейчел отпечатала и разослала письма не только в новый «Конечный пункт», но также в Коннерсвилл, Плам-Крик, Уиллоу-Стейшн и большинство других поселков вдоль железной дороги «Юнион пасифик». Она назначила представление на следующий день после выдачи жалованья, чтобы могло присутствовать максимальное количество рабочих. Через несколько дней вести о грядущем празднике достигли даже Омахи.

– Не хочешь ли ты сегодня проехаться со мной до самого конца железной дороги? – спросил Рэнкин Рейчел за неделю до праздника.

– До конца дороги? Ты хочешь сказать, до того места, где укладывают рельсы?

– Да. Мне нужно обсудить кое-какие вопросы с твоим дядей. Я подумал, что ты захочешь повидаться с ним.

– У меня нет ни малейшего желания видеть дядю, – сдержанно ответила она. – Но мне хотелось бы съездить туда. Я никогда не видела, как укладывают рельсы.

– Тогда поехали со мной. Мы отправляемся через час, так что поторопись, чтобы быть готовой к этому времени.

– Я успею.

Поселок, который носил название «Конечный пункт», располагался не точно в том месте, где заканчивались рельсы. Учитывая скорость прокладки путей, это было бы просто невозможно. «Конечный пункт» был самой дальней точкой, куда доходили пассажирские поезда, где складировались грузы и строительные материалы, необходимые для рабочих поездов и строительных бригад.

Когда Рейчел и Эвелл Рэнкин сели в специальный вагон, прицепленный в хвосте грузового состава, Рейчел увидела в нем нескольких военных. В вагоне сидел также очень красивый незнакомый мужчина, высокий, с белокурыми волосами. У Рейчел возникло странное чувство, что она уже его где-то видела. Он вежливо кивнул, а когда Рейчел и Рэнкин заняли места в конце вагона, молчаливый молодой человек сел впереди и стал спокойно смотреть в окно.

Один из военных, полковник, расположившийся через проход от них, улыбнулся и поздоровался.

– Здравствуйте, полковник, – ответила Рейчел. Военный очень удивился.

– Я поражен, мэм, что вы знаете мое звание. Не многие дамы разбираются в знаках различия.

– Мне пришлось повидать много мундиров, – объяснила она.

– О? Наверное, ваш отец был военным?

– Да, – коротко ответила Рейчел. – Хотя и не по своей воле. Его убили при Шайло.

– О, как печально это слышать. В каком он был полку? Я сражался при Шайло вместе с генералом Грантом.

– Мой отец служил под началом генерала Джонстона.

– Джонстона?

– Элберта Сидни Джонстона.

– О! Простите меня, пожалуйста. Вы хотите сказать, что ваш отец был конфедератом. С моей стороны было крайне неделикатным говорить, что я был вместе с генералом Грантом. Приношу свои извинения.

Рейчел запоздало поняла, что проявляет просто неприличную враждебность по отношению к этому человеку, и заставила себя улыбнуться.

– Не сомневаюсь, полковник, что воевавшие на вашей стороне люди подвергались не меньшей опасности, чем те, кто сражался рядом с моим отцом.

– Совершенно верно, – подтвердил полковник. – Вам следует благодарить судьбу, что вас там не было.

– Но я была там, если можно так выразиться. – Ее голос опять зазвучал резко. – Наша участь в Виксберге была немногим лучше.

– Я., вынужден согласиться, – смутившись, сказал полковник. Он откашлялся, неловко кивнул и, отвернувшись, стал смотреть в окно.

Рейчел тоже умолкла и помимо своей воли стала вспоминать, что происходило в Виксберге во время войны. В ее памяти всплыли вой снарядов и разрывы бомб, горящие дома осажденного города. Но сильнее всего она помнила голод, потому что жители и защитники Виксберга медленно умирали от голода, принуждаемые к сдаче безжалостной армией северян. Федералы держали город в жестокой осаде, полностью отрезав его от окружающего мира, и население, чтобы выжить, было вынуждено есть лошадей, мулов, собак и нередко даже крыс.

– Скажите, полковник, – обратился Рэнкин к военному, – как армия Соединенных Штатов справляется с проблемой индейцев?

– С проблемой индейцев? – встревожилась Рейчел. – А что за проблема?

– Ничего такого, чем стоило бы забивать вашу прелестную головку, мэм, – покровительственно сказал полковник. – Армия держит все под контролем.

– О чем это он, Эвелл? – спросила Рейчел.

– Правительство разработало специальный план, – небрежно сказал Рэнкин. – Армия получила приказ вытеснить всех индейцев из определенных районов.

– Боже мой, но зачем? – воскликнула она. – Они ведь не причиняют особого беспокойства, правда?

– Полагаю, что правительство опасается неприятностей в будущем, – пожал плечами Рэнкин.

– Знаете, мисс Боннер, мне кажется, ваш друг проявляет излишнюю скромность, – раздался новый голос, и Рейчел, подняв голову, увидела, что белокурый молодой человек, которого она видела раньше, подошел к ним, чтобы принять участие в разговоре В нем по-прежнему было что-то неуловимо знакомое.

– Понимаете, – продолжал молодой человек, – ваш… друг – он насмешливо улыбнулся, произнося это слово, – ваш друг мистер Эвелл Рэнкин помогал разрабатывать план по оттеснению индейцев от железной дороги на расстояние в сто миль «Юнион пасифик» опасается, что живущие в этих местах индейцы могут отпугнуть потенциальных поселенцев. А это означает, что компании будет не так-то легко продать принадлежащую ей землю. Я не прав, Рэнкин?

Как только молодой человек заговорил, Рэнкин напрягся, лицо его помрачнело.

– Это конфиденциальный разговор, Смит, и ваши замечания здесь неуместны.

«Ну конечно, – подумала Рейчел, – это же Хоуки Смит! Как не похож он на того человека, которого я видела в прошлый раз». Сейчас он был красив, чист, прилично одет, и – она была в этом уверена – от него пахло гораздо приятнее. От этой мысли щеки ее зарделись, и она обрадовалась, что он не смотрит на нее.

– О, я не сомневаюсь, что мои замечания вам не особенно приятны, – сухо сказал Хоуки.

Рэнкин резко махнул в его сторону рукой:

– «Юнион пасифик» платит вам, Смит, чтобы вы охотились на бизонов – и только Вам ведь не платят за то, чтобы вы разрабатывали политику компании или чтобы вы критиковали эту политику. Не оставите ли вы подобные занятия тем, кто умеет это делать и обладает достаточным для этого умом – Умом, говорите? – презрительно бросил Хоуки. – В таких действиях нет ни капли ума. Индейцы причиняют железной дороге очень мало беспокойства. На удивление мало, если учесть, что делает с ними железная дорога.

– Да? И что же делает железная дорога с бедными индейцами? – с сарказмом в голосе поинтересовался Рэнкин.

– Во-первых, эти чертовы рельсы проходят по их лучшим охотничьим землям, – сказал Хоуки. – И ту дичь, которую мы не убиваем, мы распугиваем. Число бизонов, убитых для нужд железной дороги, гораздо больше того, что убили все индейцы за целое столетие. Мы не можем продолжать уничтожать этих животных в таком же количестве и при этом полагать, что они выживут. Индейцы знают это. От наличия бизонов зависит само существование индейцев.

– Все это звучит очень красиво и благородно, но мне везде попадаются такие, как вы, идеалисты. – Лицо Рэнкина скривилось в презрительной усмешке. – Вы делаете все, что в ваших силах, чтобы остановить прогресс. Вас волнует судьба нескольких бизонов и нескольких сотен индейцев? Я считаю себя одним из создателей новой, процветающей нации. У меня нет времени переживать из-за ваших индейцев, особенно если они стоят на пути прогресса.

– Я тоже всей душой за прогресс, – сказал Хоуки, – но почему эта новая нация, о которой вы говорите, должна быть, создана на костях старой?

– У меня нет никакого намерения уничтожать индейцев, если вы это имеете в виду. Я просто хочу убрать их с нашего пути.

– Они будут сражаться, – серьезно возразил Хоуки.

– Если индейцы отважатся на это, сэр, мы готовы встретить их, – вступил в разговор армейский полковник.

Хоуки устало вздохнул, понимая, что его слова не произвели на собеседников никакого впечатления.

– Прошу прощения, джентльмены, мисс Боннер, – произнес он, приподнял шляпу и вернулся в переднюю часть вагона.

Разговор перешел в другое русло, темы менялись, но Хоуки теперь не участвовал в нем. Рейчел видела, что он, не обращая ни на кого внимания, спокойно сидит у окна.

В некотором смущении она слушала жаркий спор между Хоуки и Эвеллом Рэнкином. Ей казалось, что они оба правы, и от этого ее растерянность только усиливалась. Она была не прочь поговорить об этом с охотником на бизонов, но знала, что это не только возмутит и шокирует полковника, но и рассердит Эвелла. Поэтому она до самого конца пути не покидала своего места.

Выйдя из вагона, Рейчел была потрясена увиденным Здесь трудилось более тысячи человек. Никогда в жизни она не наблюдала ничего подобного.

Первое, что привлекло ее внимание, был рабочий поезд Не тот, на котором они приехали, – грузовой состав, а рабочий поезд, не покидавший места прокладки путей Он состоял из дюжины вагонов, каждый из которых имел свое назначение В одном вагоне были сложены инструменты, другой служил кузнечным цехом, в третьем располагались грубо сколоченные обеденные столы, кухня и продовольственная лавка. В следующих вагонах стояли койки для рабочих, а в хвосте поезда на нескольких открытых платформах лежали рельсы, костыли, стыковые накладки, болты и прочие необходимые для строительства дороги материалы.

Завороженная увиденным, Рейчел пошла вперед вдоль состава. Вскоре она добралась до того места, где кипела работа.

– Дорогу, дорогу, новые рельсы! – кричал один из рабочих.

Легкая тележка, в которую была впряжена лошадь, быстро неслась по рельсам, пока не добралась до самого конца.

Здесь лошадь распрягли, впрягли в пустую тележку, и животное потащило ее назад, за новой партией рельсов.

Тем временем двое рабочих ухватились за передний конец рельса и потянули его вперед; остальные грузчики попарно подхватывали его, пока не сняли с платформы. Затем они по команде опустили его на место по правую сторону насыпи. Одновременно другая бригада проделала то же самое с левым рельсом. За грузчиками шли калибровщики со специальным шаблоном, позволяющим выдерживать точное расстояние между рельсами. Следом двигались рабочие, забивавшие костыли.

Их хриплое дыхание сопровождал ритмичный звук, рождаемый ударами кувалд. Они пели во время работы. Песню, которую они пели, Рейчел слышала и раньше, но впервые стала свидетелем, как ее исполняли в том месте, где она родилась, – в месте укладки рельсов.

Шевелись, лентяй, шевелись.

Шевелись, лентяи, шевелись.

Трудишься целый день,

А чай у тебя без сахара,

Когда работаешь на «Юнион пасифик».

– Опускай! – раздался крик бригадира укладчиков, и еще одну пару рельсов опустили на место. Рейчел казалось, что люди не в состоянии выдержать такой темп, – ведь новые рельсы укладывались каждые тридцать секунд.

– Да это Рейчел! – послышался голос Уилла Симмонса. Одетый в грязную рабочую робу Уилл стоял рядом с одной из, открытых платформ, держа в руке свернутый в трубку листок бумаги. Он разговаривал с бригадиром и, увидев Рейчел, поспешил к ней. – Что вы делаете на стройке?

– Привет, Уилл, – сказала она, идя навстречу. – Я только что приехала, чтобы посмотреть, как укладывают рельсы. Мне никогда раньше не приходилось видеть настоящую работу.

– Интересно, правда? – Уилл улыбался, радуясь, что видит Рейчел. – Вы ищете своего дядю?

– Нет, – ответила она. – Эвеллу нужно было сюда по делу. И он спросил, не хочу ли я поехать с ним. Это потрясающе, Уилл, просто потрясающе.

Уилл гордо оглянулся вокруг.

– Подобной стройки не было со времен возведения египетских пирамид. Только это принесет больше пользы. Не хотите ли чашечку чая или кофе, Рейчел? Или чего-нибудь перекусить? Здесь поставлена палатка для приезжающих шишек. Просто войдите внутрь. Там всегда кто-то есть. И они будут рады обслужить вас.

– Спасибо, Уилл. Там я по крайней мере не буду никому мешать. Господи, я и представить себе не могла, что здесь работают так быстро.

И она пошла к палатке, на которую указал Уилл, расположенную в пятидесяти ярдах справа от насыпи. Подойдя вплотную, Рейчел вдруг услышала револьверный выстрел.

– Проклятый краснокожий! Вор! – громко кричал кто-то. – Я пристрелю его!

Из палатки выскочил молодой индеец. Рейчел показалось, что ему не больше пятнадцати. Он прыгнул в овраг, а затем скрылся за большим камнем. Рейчел успела заметить, что в руке он держал кусок бекона. Глаза его были широко раскрыты от страха.

– Леди… мисс? – Из палатки вынырнул низенький толстый человечек в кухонном фартуке. В одной руке он сжимал пистолет. – Вы не видели краснокожего мерзавца, выбежавшего из этой палатки?

– Да, видела.

– Где он?.. Куда побежал?

– Он скрылся в овраге. Вон там, – сказала Рейчел и, сама не зная почему, махнула рукой в противоположном направлении.

– Спасибо, – поблагодарил повар и кровожадно улыбнулся. – Постойте здесь – будет развлечение. Когда я поймаю его, то вздерну на виселице. Не прошло и недели, как мы повесили одного из этих краснокожих воришек.

Повар тяжело спрыгнул в овраг и устремился за своей жертвой.

Она вздрогнула от неожиданности, услышав позади себя звуки незнакомой речи. Обернувшись, увидела Хоуки Смита, который говорил что-то на языке индейцев.

Рейчел похолодела. Хоуки знал, что она солгала!

Юноша-индеец в ответ на слова Хоуки покинул свое убежище и помчался вдоль оврага в противоположную от повара сторону.

– Что… что вы ему сказали? – с некоторой робостью спросила Рейчел.

– Я сказал ему, что белая женщина только что спасла его шкуру и что ему нужно воспользоваться этой возможностью и удирать как можно скорее.

– Они действительно повесили бы его? Рот Хоуки скривился в горькой усмешке.

– Такое происходит примерно раз в месяц.

– Но это же ужасно, – покачала головой Рейчел. – Я рада, что солгала этому гадкому повару!

– Я тоже, мисс Боннер, я тоже, – тихо ответил он, глядя прямо ей в глаза.

Рейчел почувствовала себя как-то неловко под его пристальным взглядом, и по всему ее телу разлилось странное тепло. Она была встревожена и озадачена. Ничей взгляд еще не вызывал у нее таких ощущений. Что же было особенного в этом человеке, Хоуки Смите?..

Глава 9

Нью-йоркская газета «Трибюн» опубликовала телеграфное сообщение своего специального корреспондента о «Конечном пункте» на строящейся железной дороге «Юнион пасифик» в штате Небраска:

«Численность населения „Конечного пункта“ в последний месяц превысила пять тысяч человек. Железная дорога скоро пересечет восточную часть Колорадо и Вайоминг. На складах здесь хранится более ста тысяч шпал, ждущих своего часа, и огромное количество других материалов. Все это напоминает подготовку сильнейшей армии к бою. И действительно, „Юнион пасифик“ можно сравнить с армией, которая сражается с раскинувшейся впереди дикой землей.

«Конечный пункт» – это удивительный поселок, в котором, помимо всего прочего, есть большой и удобный отель, заполненный хорошо одетыми постояльцами. Похоже, что у каждого их них имеются золотые часы на дорогих цепочках и много пар лакированных туфель. Можно подумать, что это состоятельные банкиры, но вы были бы поражены, узнав, что они всего лишь билетные кассиры, агенты по доставке, проводники и машинисты.

Один из многих домов с сомнительной репутацией носит название «Король холмов». Он пышно разукрашен и ярко освещен. Нижний этаж его всегда переполнен, люди говорят громко и быстро, и кажется, всем не терпится скорее предаться разгулу. Женщины здесь выглядят особенно распутными, и мужчины торопятся окунуться в пучину греха Хозяева салунов каждый вечер имеют выручку в сотни долларов. По всей вероятности, здесь крутятся огромные суммы денег, и есть масса глупцов, желающих промотать их. Женщины тут дороги, и на них тратятся бешеные деньги Средь бела дня можно наблюдать, как они Прохаживаются по пыльным и грязным улицам в своих лучших платьях, а на поясе у них висят пистолеты, с которыми они прекрасно умеют обращаться.

Однако и в таком логове разврата как будто пробиваются очаги культуры. Мисс Рейчел Боннер, управляющая рестораном «Паровозное депо», пригласила в свое пользующееся непогрешимой репутацией заведение гастролирующую труппу миссис Гэрриет Браун, чтобы артисты дали открытое для всех представление. Это высокоморальное и интеллектуальное зрелище – первый шаг на пути приобщения жителей «Конечного пункта» к цивилизации».

Рейчел прочла заметку в нью-йоркской газете всего лишь через семьдесят два часа после ее опубликования. С глубоким волнением она увидела свое имя в этой крупной и уважаемой газете, но не меньше поразил тот факт, что прошло совсем немного времени после появления газеты на улицах Нью-Йорка, а ее номер уже был в «Конечном пункте», расположенном почти на границе штата Колорадо. «Все-таки в удивительное время мы живем», – подумала Рейчел.

А сегодня был особенный вечер!

Труппа артистов миссис Браун прибыла дневным поездом, и встречать их пришло, казалось, все население «Конечного пункта». Прием устроили действительно очень теплый, и миссис Браун была в восторге.

Рейчел тоже радовалась успешному ходу дел и тому, что, несмотря на день выдачи жалованья, пьяных и буйных горожан на улицах было гораздо меньше, чем обычно. Большинство людей старались вести себя прилично, и Рейчел объясняла это тем, что они с нетерпением ожидали начала представления, которое она для них организовала.

И только одно обстоятельство омрачало ее радость: Эвелл Рэнкин палец о палец не ударил, чтобы помочь ей. И не только не помогал, но даже не подбадривал ее. Рейчел обижало его безразличие, но она молчала.

А Рэнкин и вправду все больше и больше погружался в таинственные деловые переговоры, нередко с Джулиусом Дивером, чаще – с прибывшими с востока представителями «Кредит мобильер». Он уделял ей все меньше внимания, подолгу был занят и, как казалось Рейчел, сильно встревожен.

Его поведение расстраивало ее, но он отказывался говорить с ней на эту тему. Она же винила себя за то, что позволяет ему вольности в отношениях, окончательно не определив их. Она просто не могла примириться с мыслью, что между ними нет ничего, что не отличалось бы от отношений между Эвеллом и Мэри Томпсон. Она этого не допустит!

Но с другой стороны, что она могла сделать? Потребовать, чтобы он объявил о своих намерениях? За последние несколько дней она провела много часов, обдумывая этот вопрос, но так и не пришла к окончательному решению.

Однако сейчас ее мысли были заняты одним – обеспечить успех вечернего представления. Днем она вместе с миссис Браун проверила сцену и освещение, убедившись, что все готово к концерту.

До начала оставалось еще два часа, но возле «Паровозного депо» уже собралась толпа. Все столы в зале первого этажа ресторана были убраны, и на их месте тесными рядами расставлены стулья. «Паровозное депо» могло вместить полторы тысячи человек. И видно было, что многие уже ожидали, когда начнут продавать билеты.

Рейчел поднялась наверх, чтобы принять ванну. Пока две девушки, работающие в «Паровозном депо», наливали горячую воду в большую латунную ванну, Рейчел смотрела, как поднимается пар от воды. Это выглядело так притягательно, что она едва дождалась, когда наконец ванна будет наполнена и девушки уйдут.

Рейчел добавила в воду ароматическое масло и ощутила густой запах фиалок. Она вдохнула знакомый аромат, сбросила халат и забралась в ванну. Горячая вода обожгла кожу, тело порозовело.

Рейчел оставалась в ванне до тех пор, пока вода не начала остывать, с наслаждением проводя по телу намыленной душистым мылом мягкой мочалкой. Когда последнее тепло испарилось, она неохотно встала и взяла в руку кувшин с прохладной водой, стоявший на низком стуле рядом с ванной. Она вылила на себя приятную, чуть теплую воду; смывая остатки мыла, испытывая удовольствие от ласкающей ее грудь и живот струи, а затем потянулась за полотенцем, перекинутым через спинку стула.

– Кажется, ты ищешь вот это, моя дорогая, – произнес насмешливый голос. Рэнкин протягивал ей полотенце.

– Эвелл! – вскрикнула она, выхватывая полотенце из его рук и инстинктивно прикрываясь им. – Что ты здесь делаешь?

Он засмеялся, увидев ее целомудренный жест, и отбросил полотенце – Разве у меня нет на это права? Девушки сказали мне, что ты принимаешь ванну, и я подумал, что самое подходящее время нанести тебе визит.

– Не думаю, что это самое подходящее время! – огрызнулась она. – У женщины есть право на уединение, когда она принимает ванну!

– Значит, у женщины есть право? – насмешливо переспросил он. – А как насчет моих прав?

Рейчел выпрямилась и попыталась отбросить смущение от своей наготы.

– Твоих прав? О каких правах ты говоришь? Какое право ты имеешь врываться ко мне?

Что-то в его поведении заставляло ее нервничать, и это, в свою очередь, еще больше выводило ее из себя.

– У меня есть право предварительного согласия, – небрежно бросил он.

– Предварительного согласия? – Она в изумлении посмотрела на него. – Что, черт побери, это означает? Рэнкин засмеялся:

– Это означает, что ты уже отдалась мне. Это и есть предварительное согласие.

Он протянул руки и положил их ей на плечи, затем его ладонь скользнула по влажной груди девушки. Сосок ее тут же стал твердым.

У Рейчел перехватило дыхание, и она с трудом подавила дрожь. Она сердилась на этого человека, но он по-прежнему был способен возбудить ее.

– Вот видишь, – лениво протянул он. – Мы с тобой похожи, Рейчел. Ты любишь удовольствия не меньше меня.

«Если быть откровенной, – подумала она, – то, наверное, даже больше». Что касается Эвелла Рэнкина, то, несмотря на все свое мастерство в эротических забавах, он занимался любовью несколько отстранение, и это часто приводило ее в ярость.

– Любовь – это нечто большее, чем просто удовольствие, Эвелл.

– Неужели? И что же это?

– Ты сам прекрасно знаешь, – сердито сказала она. – Эвелл, мы не можем… Я больше не могу быть просто твоей любовницей. Я должна знать, что я для тебя нечто большее.

– И что же это – большее?

– Ты на мне женишься?

– Конечно, – небрежно ответил он. Ее сердце учащенно забилось.

– Когда?

– Как только я буду готов, не раньше, – кратко сказал он. – Но теперь не время говорить о подобных вещах.

Рейчел вылезла из ванны и подобрала отброшенное Эвеллом полотенце.

– Теперь неподходящее время и для всего остального, – заворачиваясь в полотенце, сказала она. – Мне нужно одеться для вечернего представления.

Но Эвелл, не обращая внимания на слова Рейчел, обнял ее, и его руки скользнули по мокрой спине девушки. Обхватив ладонями ее ягодицы, он притянул Рейчел к себе и прижался губами к ее губам. Она хотела остановить его, но его опытные руки и искусные поцелуи быстро обезоружили ее, и она со вздохом прильнула к нему.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, моя дорогая? – спросил он. – Ты воплощение плотских удовольствий. Не нужно никаких обещаний жениться, чтобы возбудить тебя. Тебе нравится постель не меньше, чем мне. И не надо останавливать меня, когда я хочу овладеть тобой. Ни теперь, ни в будущем. У тебя не хватит решимости и силы, чтобы остановить меня.

Его насмешливые слова и торжествующий тон разозлили Рейчел, и она с силой оттолкнула его, а затем поспешно отступила назад.

– Ты не прав, – убежденно заявила она. – И я докажу тебе это. Я не такая. Совсем не такая.

Не переставая самодовольно улыбаться, Рэнкин шагнул к ней. Она отпрянула, но споткнулась о кровать и упала на нее.

Рэнкин мгновенно навалился на нее, расстегивая брюки. Он силой раздвинул ее бедра и овладел ею, не обращая внимания на попытки Рейчел сбросить его. Она громко протестовала, но была не в состоянии совладать со своим собственным желанием, и это облегчило его задачу.

Этот Рэнкин не был похож на того мужчину, который прежде делил с ней постель. Раньше он всегда проявлял завидное искусство, хотя и оставался немного отстраненным и безразличным. Сейчас он был груб, и его безжалостные толчки вдавливали ее в матрас.

Рейчел, теперь уже по-настоящему разозлившись, попыталась сбросить Рэнкина, изо всех сил толкая его в грудь, но тщетно. Он обращался с ней почти с такой же грубостью и жестокостью, как при изнасиловании. Те разнообразные способы, которыми он в прошлом старался разбудить ее чувственность, теперь были отброшены в эгоистичном желании сексуального удовлетворения.

Во время изнасилования – на самом деле это и было не чем иным – Рейчел внезапно увидела Эвелла Рэнкина совсем с другой, неприглядной стороны. Он больше не был желанным любовником, которым она его привыкла считать. Короткий всплеск страсти, который она ощутила, когда он овладел ею, быстро погас из-за грубости, и все остальное время она лежала неподвижно, сдерживая кипевшую внутри ярость.

Наконец Рэнкин удовлетворил свою похоть, скатился с нее и лег рядом, тяжело дыша. У Рейчел было такое чувство, будто она вывалялась в грязи; щеки ее пылали от стыда. Не говоря ни слова, она встала с кровати, подошла к ванне и забралась в воду, которая – подобно ее собственным чувствам – совершенно остыла.

Рэнкин сел на постели и наблюдал за ней с оскорбительной улыбкой превосходства на лице.

– Кажется, ты хотела доказать мне, что ты не такая?

– Никогда больше этого не делай, – тихо сказала она. Она была удивлена собственному спокойствию в преддверии приближающейся ссоры, но одновременно с радостью обнаружила, что больше не ощущает себя рабой своей чувственности.

Рэнкин нахмурился:

– Если наше соглашение остается в силе, то ты не должна отвергать меня, моя дорогая. Ни теперь, ни после.

– А я больше не лягу с тобой в постель, пока не буду уверена, что ты женишься на мне. Он безжалостно засмеялся:

– Почему? Зачем закрывать дверь конюшни после того, как лошадь уже убежала? Твою девственность не вернешь, моя дорогая. Слишком поздно делать из Рейчел Боннер порядочную женщину.

– Убирайся отсюда! – Она в ярости швырнула в него мочалку. – Я все равно не выйду за тебя замуж, особенно после того, что сейчас произошло!

Он пригнулся, легко уклонившись от мочалки.

– Я уйду, но ненадолго. Должен сказать, я восхищен твоей смелостью. Это добавляет некоторую пикантность. Но запомни: пока ты живешь под моей крышей, ты принадлежишь мне. Как Мэри.

– В таком случае, сэр, я больше не останусь под вашей крышей, – холодно сказала она. – Сегодня же вечером, как только окончится представление, я сниму комнату в отеле.

– Как тебе будет угодно, моя дорогая, – пожал плечами Рэнкин. – Можешь остаться на ночь и уехать утром.