Текст книги "Ренегат"

ГЛАВА 3

Грязные кирпичные стены тюрьмы Либби день и ночь содрогались от шума. Для узников тюрьмы звуки канонады были сладостны. Они означали, что янки наступали, все теснее окружая город.

Райс подобной эйфории не испытывал. Наступление не сулило ему ничего хорошего, наоборот, могло раскрыться, что он, гражданское лицо, убил офицера североамериканской армии. В первые дни пребывания в госпитале, будучи в состоянии бреда, он, вероятно, назвал свое настоящее имя. Очевидно, ему не придется долго ждать, чтобы обнаружилось, что в рядах североамериканской армии нет такого офицера – Райса Реддинга. У них, наверное, уже напечатаны плакаты, где имя Райс Реддинг значится под заголовком «разыскивается».

И кое-что еще. Он наслаждался встречами с Сюзанной Фэллон. Ее визиты примиряли его с угрюмыми конвоирами, скудостью стола, отсутствием воды и наличием грязи. С несвободой.

До настоящего момента свобода не была особенно важна. Райс не мог никуда деться, даже если бы захотел. Он был просто-напросто слишком слаб. Прошло всего несколько дней, как рана Реддинга начала заживать после тяжелого нагноения, и он знал, что своим излечением обязан примочкам, которые ставила Сюзанна. Но рана еще кровоточила и болела. Инфекция проникла глубоко внутрь.

Сюзанна не только лечила, она ухаживала за ним. На следующий день после того как Вес прошелся на костылях, она побрила брата, а затем, обернувшись к нему, с улыбкой смущения спросила, не хочет ли он быть следующим клиентом.

Райс ощупал свое лицо. Черт подери! Он весь зарос щетиной! Должно быть, он выглядит как сам дьявол. Реддинг не был уверен, что он уже достаточно силен, чтобы побриться самостоятельно. Он долго колебался, прежде чем согласиться. Конечно было бы чертовски приятно вновь почувствовать себя чистым и гладко выбритым, но он даже не подозревал, в какое волнение приведут его прикосновения ее пальцев. Сюзанна взяла горячую салфетку, но долго не решалась приложить ее к лицу майора прежде, чем намылить ему щеки. Прикосновения ее пальцев вызывали у него горячую, нервную дрожь, которая начиналась в том месте, к которому она притрагивалась, а заканчивалась в паху. Райс чувствовал легкие похлопывания, но не был уверен, что он действительно хочет, чтобы она продолжала.

Но потом они взяли себя в руки.

– Я никогда не брила никого, кроме папы и брата, – поведала женщина и, проказливо улыбнувшись, пообещала не наносить физических увечий.

Майор никак не мог расслабиться, хотя никаких серьезных причин для волнения, казалось, не было. Что это он, черт подери, так беспокоится, брила она кого-нибудь или нет? И что это ему так понравилась ее улыбка? Беззаботная и беспечная, она еще больше украшала ее рот, чем печальная.

Он не сдержался и улыбнулся ей в ответ. Улыбка получилась слегка тревожной, потому что нечто в ее глазах просило об осторожности. Обычно они были широко раскрыты, но сейчас – как будто…

Райс отогнал эту мысль, приписав ее своей природной подозрительности. Женщина орудовала бритвой под присмотром солдата-джонни. Райс чувствовал точные движения бритвы и должен был сидеть смирно. Эти движения лезвия волновали его, казались ему глубоко личными, интимными, возбуждали кровь. Ему хотелось вскочить, прижать ее к себе, бросить на койку. Он прикрыл глаза в надежде успокоить страсть. А потом женщина исчезла. Он взял салфетку, которую она оставила, и вытер себе лицо. Если бы она дотронулась до него еще раз, он бы не выдержал и взорвался.

Это происходит потому, объяснял он сам себе, что ни одна женщина не брила его раньше, не ухаживала за ним, не прикасалась к нему так нежно и так умело. Это был забавный интимный опыт, который оставил по себе воспоминание не в одной точке тела.

С тех пор он брил сам себя, не желая оказаться в зависимом положении, памятуя, что с ним случилось однажды. А улыбка ее стала казаться ему двусмысленной. Это был знак-предупреждение.

Тем не менее Райс постоянно ловил себя на мысли о том, что с нетерпением ждет ее приходов, и негодовал на себя за это, но ровно до тех пор, пока не видел ее и не слышал ее нежного голоса.

До сих пор он никому не сообщил, что он не майор североамериканской армии, а – Господи помилуй! – перебежчик, человек, прорвавшийся через блокаду. И только по одной причине: он действительно сомневался в том, что ему поверят. Но это не было полной и окончательной правдой.

Чтобы остаться честным перед самим собой, а он не привык лукавить, он должен был сознаться, что не хочет лишиться общения с Сюзанной, даже в таком проклятом месте, как тюремный госпиталь. Он был очарован, восхищен ее разнообразными талантами. В некотором смысле она была похожа на бриллиант, который оставил ему Натан. Она была многогранна. Она была восхитительна. Даже бесценна. Но она была не для него.

Реддинг беспрестанно ворочался на койке. За сегодняшнее утро он перевернулся столько же раз, сколько за все предыдущие дни. Каждое движение причиняло боль, рана едва затянулась, но он делал над собой усилие, зная, что тренировка – это единственный способ обрести прежнюю силу. Каждым своим движением он поддразнивал Карра, заставляя и его делать то же.

Сейчас Вес уже мог преодолеть весь путь до конца комнаты. Но после каждой тренировки, обессиленный, он с руганью бросался на кровать и устремлял к потолку невидящий, безнадежный взгляд, полный отчаяния.

Райс мог понять состояние полковника, но при этом твердо знал, что он бы так себя не вел. Реддинг был нацелен на выживание. Он нашел способ уничтожить неравенство, на которое был обречен с рождения. Ублюдок, отродье проститутки, рожденное в конюшне, он стал хозяином своей судьбы и утер носы (опустошил карманы) так называемым благородным.

Железная госпитальная дверь открылась, и Райс замер в надежде увидеть Сюзанну. Он, кажется, перестал дышать, когда она показалась. От запястий до лодыжек женщина была затянута в гладкое темно-синее платье. Материал был тонким, и кое-где помялся, но игра света и тени оживили ее лицо, выгодно подчеркнув поразительный лиловый цвет ее глаз.

У Сюзанны не было ни корзинки, ни саквояжа с едой. Только маленькая холщовая сумочка. В лице ее читалась суровость. Женщина направилась к брату.

Сюзанна не услышала от него ни слова приветствия. Обычное унылое молчание. Она опустилась на колени рядом с койкой Веса.

– Говорят, правительство покидает Ричмонд. Пройдет еще несколько дней, Вес, и ты будешь свободен.

– Черт с ними, – ответил он резким, низким голосом. – Думаешь, меня это волнует? Какой смысл имеет свобода для мужчины с одной ногой? Для человека, который больше не мужчина?

– Я бы приняла Марка, каким бы он ни был, – твердо ответила женщина.

Райс весь сжался. Марк. Ее муж. Реддинг долгое время и не вспоминал о существовании ее супруга.

– Прости меня, Сью. За Марка, – произнес Вес срывающимся голосом. – Есть еще новости?

– Да, есть.

Настало время открыть ему правду. Она не могла больше таиться. Для того, чтобы совершить то, что она задумала, нужна его сила.

– Он скончался. В госпитале янки, – как она ни крепилась, голос ее дрожал. – Я узнала это несколько недель назад, но я… не хотела тебе говорить.

У Райса сжалось внутри. Интересно, будет ли кто-нибудь сожалеть о нем так же, задрожит ли когда-нибудь голос женщины, говорящей о нем. Смешная мысль. Черный Валлиец – так называли его те, чьего признания он когда-то добивался. Только одна женщина воспринимала его иначе. Другая женщина. В чем-то немного похожая на Сюзанну. Она совсем его не боялась.

Черт возьми! Он повернулся на другой бок, стараясь не слушать, как шепчутся брат и сестра. Но не мог. За ее признанием последовало долгое молчание. А потом – «О Боже мой», – произнесенное Весли.

Почувствовав сострадание в голосе Веса, Райс снова перевернулся и увидел, как полковник взял руку сестры и крепко сжал ее.

– Лучше бы ты сказала мне, – в голосе Веса звучало горькое сожаление. – Ты одна вынесла это все. Наш отец. Я. Марк. Боже мой, я тебе больше не нужен.

Впервые Райс испытал симпатию к Весу Карру. И злость тоже.

– Тебе было не до того… вдобавок еще плохие новости, – произнесла Сюзанна.

– Значит, тебе пришлось скорбеть одной. Опять! Господи! Прости меня, Сюзанна.

Искреннее горе, вызванное кончиной неизвестного Марка, заставило Райса страдать от неожиданной ревности. Очевидно, Марк Фэллон был дорог им обоим. Райс возненавидел внезапное чувство одиночества, на мгновение овладевшее им, и постарался безжалостно изгнать его из своего сердца. Он не имеет отношения к этим людям и их внутренней жизни. Он ничего не хочет. Еще несколько дней, и у него будет достаточно сил и для того, чтобы попытаться выбраться отсюда, и для того, чтобы объяснить властям Конфедерации, кем он был на самом деле.

А что потом? Назад в Англию. Назад к тем, кто преклоняется перед ним за его богатство и презирает его за его рождение? Назад в цивилизованную Англию, которую он научился ненавидеть?

Разговор иссяк, наступило молчание. Райс не знал, сколько времени оно длилось. Неожиданно он услышал ее голос.

– Майор Реддинг?

Райс повернулся, его глаза решительно встретили ее озабоченный взгляд.

– Миссис Фэллон, – произнес он медленно и уважительно.

– Вес уснул. Как вы себя чувствуете?

Райс подвинулся, стараясь, чтобы на лице не отпечаталась гримаса боли. Ему это удалось. Он продумал мимику лица и, перебрав весь арсенал, предпочел вместо ответа выгнуть бровь, как бы удивляясь ее вопросу.

– Я не должна спрашивать? – слова понимания плавно текли как ручеек, струящийся с обрыва. Холодный. Освежающий. Она сдерживала свою боль, чтобы залечить его рану.

Он пожал плечами, моментально капитулировав. Трудно было не сделать этого, когда на тебя взирают дьявольски заботливые глаза.

– Мне значительно лучше, – сказал он, – и думаю, что этим обязан вам.

Она слегка покраснела.

– Я думаю, вы бы поправились и без меня.

– Нет, – с уверенностью утверждал Райс, пока глаза его блуждали по возвышенности ее груди. Его так и подмывало прикоснуться к ней, дотронуться до ее груди. Желание становилось безудержным. Райс едва сдерживал себя.

– Я так не думаю, – сказал он с улыбкой, которая, он опасался, была в большей степени распутной, чем благодарной. А может, и не боялся. Может, она опять убежит, как черт знает что.

Сюзанна беспокойно теребила сумочку. Это было первое проявление неуверенности, которое он в ней заметил, и она неожиданно показалась ему беззащитной, а потому еще более привлекательной.

– Янки… очень скоро будут здесь, может быть, уже утром.

Он всмотрелся в нее, в ее глаза, глубину которых подчеркивал цвет платья, в ее слегка дрожащие губы.

– Ваш муж был в армии Конфедерации?

– Да.

– А на чьей стороне ваши политические симпатии?

– На стороне тех, кто еще остался в живых, – горько ответила она. – Я хочу, чтобы война закончилась.

Райс видел, как закусив губку, Сюзанна старалась загнать обратно набегающие слезы. Она подняла руку как бы затем, чтобы удержать слезы, и он внутренне содрогнулся.

Неуверенность была не в характере этой сильной женщины, которая на протяжении последних двух недель сражалась за жизнь брата, была занята делами, связанными со смертью мужа, и жила в осажденном городе.

– А вы, майор… вы, должно быть, рады…

Попасть обратно в руки к янки?

Ни за что, черт возьми. Его могут расстрелять за любое из содеянных им преступлений. Больше всего он опасался расследования по поводу майора Реддинга, которого никогда не существовало, или погибшего майора Ховарда, который незадолго до появления Райса Реддинга был откомандирован сопровождать вполне конкретного валлийца.

Господи! Ему надо выбираться отсюда. Он слишком долго это откладывал. Его мозг заработал четко, как всегда, формулируя проблему и рассматривая пути ее разрешения. У него не было никаких документов, не было удостоверения личности. Но была она – миссис Фэллон – была жена офицера Конфедерации, героя, как выразился Карр. В его мозгу начала созревать идея.

Он был уже в состоянии передвигаться. С дикой болью, но мог. Если на карту поставлена его жизнь, он потерпит, сколько потребуется.

Сюзанна Фэллон подошла к майору, и уронила холщевую сумочку. Ее рука, невероятно холодная, легла на его лоб. Потом Сюзанна улыбнулась.

– Жара нет,

Она слегка откинула грубое одеяло, чтобы посмотреть, хорошо ли закреплена грязная повязка, стягивающая рану на боку. Прикосновение ее руки к коже возбуждающей волной разлилось по всему телу. Райс испытывал неуместное в больнице напряжение и знал, что внизу, под одеялом, также напряжен орган, воплощающий его принадлежность к мужскому полу.

Сюзанна осторожно размотала бинты, а он лежал, стиснув челюсти, пока она осторожно отдирала полотняную салфетку, приставшую к ране. Женщина промыла рану, положила новую салфетку, принесенную из дома, и вновь перебинтовала его.

Пока она занималась перевязкой, Райс всматривался в ее выразительные глаза. Должно быть, Сюзанна и раньше ухаживала за больными или ранеными. Может быть, часто. Слишком уж она умело и добросовестно все делала. Она ни разу не содрогнулась при взгляде на его уродливое ранение или на еще более отвратительный обрубок ноги Веса.

– Майор… – начала она, но смутилась. Он поднял бровь, любопытствуя.

– Мне… мне нужна помощь.

Предчувствие не подвело Реддинга. Он насторожился.

– Есть ли у вас… Есть ли вам, куда податься?

Райс снова вопросительно поднял бровь.

– Я имею в виду, что война почти закончена. Янки, без сомнения, не будут лечить вас здесь, – ее глаза остановились на повязке, скрывавшей тяжелую рану.

Если бы она знала… Как раз они-то и захотят задержать его здесь, но совсем не по той причине, о которой она думает. Но его устраивал ход ее мыслей.

Он пожал плечами, ожидая развязки.

– Я должна пробираться к дому, – медленно произнесла женщина, – в Техас. Там не все благополучно, и мы можем потерять все, чем владеем, если не вернемся вовремя. Но мне нужна помощь. Одной с братом мне не справиться, – она запнулась. – Я не могу оставить его здесь в том состоянии, в котором он находится. И… и… домой. Ему нужно домой. Там он поправится.

Тревога и надежда сдавили ей горло.

– Что значит неблагополучно дома?

– Некие люди хотят завладеть нашей землей. Они убили нашего управляющего. Вчера я получила известие об этом.

Она вздохнула, как бы раздумывая, правильно ли она поступает, обращаясь за помощью к нему.

Он отмеривал слова ответа медленно, осторожно.

– Когда бы вы хотели отбыть?

– Как можно скорее. Я знаю, Вес нездоров, вы – тоже, но потом… – она запнулась, и окончание предложения он не расслышал.

– Как вы предполагаете передвигаться?

– Фургон. Я уже купила фургон, – ответила она, – и упряжку лошадей.

Райс задумался над услышанным. Фургон? Оба – Вес и он – могут путешествовать таким образом. Верхом было бы трудно.

– Наверное… так как янки уже близко, вы должны считать нас здоровыми. Никто из нас обузой не будет.

Сюзанна прикусила губку.

– Я… я старалась… – она не договорила, что ее попытка уговорить Веса провалилась. Это было очевидно и так.

– Миссис Фэллон, – медленно, спокойно и четко произнес он, – я не хочу быть здесь, когда в город войдут янки. – Он наблюдал, как ее глаза расширяются от удивления.

– Почему?

Реддинг не решался рассказать женщине все. Ее брат полковник североамериканской армии, ее муж был республиканцем. Ее собственные пристрастия были сосредоточены на семье, а не на политике. А он занимал положение, которое позволяло ему помочь ее семье. Так же, как и она могла бы помочь ему.

– Я не совсем тот, за кого меня принимают, – ответил он.

– Кто же вы, майор? – ее голос понизился до шепота и выражал неуверенность.

Ренегат. Картежник. Аферист. Джентльмен удачи. Все это и еще кое-что. Человек, с которым вы не должны иметь ничего общего.

Но он не хотел ее пугать. Он нуждался в ней. Так же, как она нуждалась в нем.

– Достаточно сказать, что янки были бы рады меня видеть, но совсем не по той причине, о которой вы думаете. Вы поможете мне выбраться отсюда?

Сюзанна долго, внимательно и строго всматривалась в его лицо и глаза.

– Вы поедете с нами с Техас?

Техас. Боже милосердный! Это край света. Он так же далек, как и Африка. Райс припомнил тот последний раз, когда он сделал что-то для другого человека, и поклялся, что никогда не повторит этого вновь.

Но сейчас надо действовать не для кого-то другого. Сейчас – для себя. Сделка, в результате которой обе стороны получают желаемое: он – побег, она – его временную помощь.

Интересно, не дьявол ли толкает его на эту сделку? Но ясно же – черт побери! – что сейчас нет другого места, куда бы он мог отправиться. Никто его не ждет в Англии. Да и нигде не ждет. Он никому не нужен.

Он кивнул в знак согласия. А потом засомневался, не попал ли он из огня да в полымя?

Не следовало бы пренебрегать правом выбора между этими двумя прелестными местечками.

ГЛАВА 4

Наступило воскресенье 2 апреля 1865 года, зловещий для жителей Ричмонда день. Паника и ужас охватили город, похожий на потревоженный муравейник. Толпы возбужденных страхом горожан хлынули на улицы и заполонили весь город. Войска генерала Ли оставляли Ричмонд, и походные военные марши отзывались в сердцах обывателей погребальным звоном, возвещавшим поражение Конфедерации.

Сюзанна спешила вниз по улице к правительственным учреждениям, чтобы успеть подать прошение об освобождении двух военнопленных из тюремного госпиталя и тем самым выполнить свою часть сделки, заключенной с майором Реддингом. Ее мысли были заняты вопросом, почему она поверила Райсу Реддингу. Это было опрометчиво. Особенно после того, как незнакомец сознался, что не является тем, за кого себя выдает. Стоило ли заключать соглашение с человеком, о котором она почти ничего не знает? Неужели она пошла на это только потому, что несколько дней назад ей взбрело в голову, что Райс ее последняя надежда? Или потому, что не привыкла менять свои решения? Нет. Сюзанна твердила себе, что продолжает поддерживать отношения с Райсом, потому что другого выхода не видит.

Доверяя майору, она полагалась на свою интуицию, которая её никогда не подводила. Валлиец вселял в нее уверенность, которая, как ей казалось, проистекала из его обширного жизненного опыта. Сюзанна готова была поклясться, что в задуманном ею предприятии она руководствовалась только заботой о брате и о земле, которую любила она, любил Марк и оставил на ее попечение. Она обещала мужу позаботиться о земле и о ранчо. И это она вполне могла сделать для покойного супруга.

А Райс Реддинг? Едва ли это было его настоящее имя.

Она будет вести себя осмотрительно, чрезвычайно осторожно. Кроме того, с ними будет Вес, забота о котором потребует ее полного внимания.

Она хорошо знала брата. Ему было присуще врожденное покровительственное отношение к слабым. Она была уверена, что, если ей удастся задеть эту струну, он вновь превратится в могучего, сильного мужчину, каким он был раньше. Ей будет тяжело играть роль беспомощной женщины, потому что она давно уже перестала быть таковой. Сюзанна не только не зависела от мужчины, но и не хотела бы этого. Но для Веса она готова превратиться в слабое, зависимое, беспомощное создание. Только бы это помогло ему вновь обрести силу духа!

Ее охватили противоречивые чувства: вины, надежды и – даже – страха перед незнакомцем. Она не могла сдержать теплой, нервной дрожи, волнами омывающей всю ее плоть, медленно и капризно пробуждающуюся в предчувствии неизведанно-запретного. Сюзанна старалась приглушить эмоции, но не могла.

Все же главным для нее оставалось то, что она направляется домой, а он – вместе с нею. В некотором смысле это было правильно, почти неизбежно.

Неожиданно Сюзанна вспомнила о письме из Техаса, которое она получила два дня назад, и мысли ее приняли совсем другое направление.

В течение последних лет на ранчо случались неприятности – непрошенные гости ломали изгороди и крали скот. Но все это были досадные происшествия, с которыми она и ее управляющий Стэн Грин могли справиться. Последнее письмо принесло скорбную весть о том, что Стэн убит, а кражи участились. Кроме того, Мартины, которые на протяжении двух последних лет пытались купить у нее землю, перекупили их долговые расписки, срок оплаты по которым истекал через пять месяцев. Добиться отсрочки платежей будет невозможно.

Сюзанна закусила губу. Ей это помогало не расплакаться. Майор Реддинг, кем бы он ни был на самом деле, казалось, послан свыше в ответ на ее мольбы. Она чувствовала это. Как бы то ни было, именно он заставил Веса взяться за костыли. Брат ничего не рассказал ей, но во взглядах, которыми обменивались мужчины, было нечто, что заставляло ее думать именно так. К сожалению, они не испытывали расположения друг к другу.

Враждебность и соперничество были теми чувствами, которые связывали их. Но Вес сейчас нуждался именно в таком отношении к себе.

Итак, Сюзанна заключила сделку. Когда майор поставил свое странное условие, у женщины не было времени размышлять над его подоплекой. Если бы Сюзанна была благоразумной женщиной, она несомненно, сразу отвергла бы предложение незнакомца.

Райс таил в себе некую загадку. Непонятно, почему он все время напряжен и насторожен, почему очевидную по его поведению необходимость ускользнуть от янки он скрывает под маской безразличия, и почему он все-таки открылся ей. Только сейчас она отчетливо поняла, что таинственный незнакомец – это темная лошадка, и она совершенно не знает, кого пригласила в попутчики. Тем не менее Сюзанна была настроена решительно.

Она воинственно протискивалась сквозь обезумевшую объятую страхом толпу, запрудившую улицы Ричмонда. Город питался противоречивыми и преувеличенными слухами, которые передавались мгновенно, как зараза, вызывая ужас и панику.

Для военных оставался свободным один-единственный путь к отступлению, и, покидая Ричмонд, войска Конфедерации заполонили улицы, ведущие к выходу из города, создавая давку.

Было ясно, что для Ричмонда следующее утро будет утром капитуляции.

На улицах царили сумятица и хаос, но в присутственных местах неразбериха была еще большей. Сюзанна ходила из учреждения в учреждение, разыскивая людей, к которым она могла бы обратиться за содействием, офицеров, которые раньше оказывали ей помощь, хоть кого-нибудь, кто знал Марка. Наконец она натолкнулась на полковника Эвана Кэрея, одного из бывших приятелей Марка. В свое время по ее просьбе он тщательно проверил списки военнопленных и в одном из них обнаружил сведения о Весе. Несмотря на страшную занятость, он доброжелательно выслушал ее просьбу об освобождении Веса и еще одного военнопленного и подписал ей два документа на освобождение.

– Не знаю, помогут ли они вам, миссис Фэллон, – сказал он. – Но попробуйте. Почему бы и нет. День или два не имеют никакого значения. – Он встал. – Все кончено, – добавил он с горьким осознанием поражения. – Только Богу известно, какая участь ждет Юг Америки. Я чертовски сожалею о смерти Марка, – он протянул ей бумаги.

– Спасибо вам, – сказала Сюзанна и быстро завладела документами, пока полковник не передумал.

Сжимая в руках драгоценные бумаги, Сюзанна, работая локтями, пробиралась сквозь толпу к конюшне, где находились купленные ею лошади и фургон.

Вокруг творилось невероятное: вниз по улице потоками лилось виски. Мужчины и женщины, белые и черные черпали опьяняющую жидкость ковшами, многие хлебали прямо из сложенных ладоней. Сюзанна услышала взрыв, за ним – другой. И вот уже казалось, что все пространство Вселенной пропитано порохом и взрывами. Вдали она увидела огонь.

Наконец женщина добралась до конюшни. Несколько мужчин стояли снаружи и пачками предлагали бесполезные теперь деньги, выпущенные Конфедерацией, владельцу конюшни.

– У меня больше нет лошадей, – устало отнекивался он. – Все проданы. – Он заметил Сюзанну и поспешно провел ее внутрь. – Выбираетесь отсюда, миссис. Весь город сошел сума.

Хозяин приказал мальчику впрячь лошадей в фургон, отвел Сюзанну в сторонку и показал ей винтовку.

– Советую вам приобрести эту штучку, миссис, – он внимательно посмотрел на женщину. – Вы умеете с этим обращаться?

Сюзанна кивнула. Большинство уроженок Техаса владели оружием. Оружие было необходимостью. Только оружие защищало от непрошенных гостей – людей и животных. Сюзанна была метким стрелком.

– Будьте осторожны, миссис. Сейчас подонки шныряют везде. Грабят. Воруют.

Сюзанна внимательно оглядела винтовку.

– Разве вам она не нужна?

– У меня есть еще. И, по правде говоря, я сомневаюсь, чтобы янки позволили нам держать оружие. А вы уезжаете из города.

Женщина благодарно кивнула и бережно спрятала винтовку под скамью фургона.

По пути в госпиталь нужно было заехать еще в два места. Во-первых, надо было раздобыть одежду для Веса и таинственного майора – в грязной окровавленной форме североамериканской армии им далеко не уехать. Во-вторых, она должна была забрать свои вещи из пансиона.

Мурашки бегали по телу, когда она правила по улицам, кишащим пьяными людьми.

Все надежды на спасение Сюзанна возлагала только на одного человека, на человека, которому полностью не доверяла. Все в его облике свидетельствовало об уверенности и силе. Именно в этом она нуждалась больше всего. Но его глаза… глаза были настороженными, следящими за происходящим вокруг как бы из засады. Они оставались застывшими, немигающими и расчетливыми, даже когда майор улыбался. Именно выражение глаз придавало ему сходство с хищной птицей.

Сюзанна вновь погрузилась в раздумья. Не совершила ли она зловещей ошибки, доверившись ему? А был ли у нее выбор?

Ей необходимо попасть домой, и она не может бросить Веса на произвол судьбы. Кроме того, она прекрасно осознает, что одной ей с Весом не справиться.

Тюремный начальник лишь мельком взглянул на документы, предъявленные Сюзанной. Тюрьма почти обезлюдела. Половина солдат уже покинула ее, присоединившись к отступающим частям Конфедерации. Охранять тюрьму осталась горстка добровольцев. Лейтенант, исполняющий обязанности начальника тюрьмы, сказал Сюзанне:

– Если вам удастся вывести их отсюда, они ваши.

Сюзанна не решалась оставить лошадей и фургон без присмотра; наступило время, когда никому нельзя было доверять. Лейтенант перехватил ее тревожный взгляд, брошенный на ветхий фургон.

– Не беспокойтесь, я присмотрю за ним, миссис Фэллон.

Женщина благодарно кивнула, подхватила сумку, набитую одеждой, которую ей удалось достать, и последовала за охранником на территорию военного госпиталя. Крепко прижимая к себе сумку, Сюзанна не переставала умолять небо, чтобы Вес и майор были в состоянии отправиться в путь. Месяц прошел с тех пор, как Весу ампутировали ногу, и недели – после ранения майора. Майора, который, может быть, и не майор вовсе.

Когда Сюзанна вошла в грязную комнату, мужчины бодрствовали. Глаза майора были как всегда настороженными, глаза брата – апатичными. Женщина уповала на то, что скоро в них заиграют веселье и юмор, как бывало до войны. Сначала она подошла к Весу.

– Можешь ли ты передвигаться?

– Зачем?

Сюзанна на секунду замерла. Она ничего не говорила брату раньше, не желая его беспокоить. Пришло время сделать это.

– Я только что получила письмо, написанное два месяца назад. Стэна Грина убили, лошадей и скот угнали с двух ранчо. Вместо Стэна управляющим наняли Джайма, но он запуган.

– Это Мартины?

Сюзанна утвердительно кивнула.

– Все думают на них.

Вес выругался, потом горько усмехался.

– Что мы можем сделать? Женщина и калека.

– Ты бы мог использовать свой авторитет.

– Ты шутишь, Сью? В Техасе голубая форма, как красная тряпка для быка.

– Как ты думаешь, под чьим управлением будет теперь Техас? – Она торопливо произносила лишние сейчас слова. – Наверное, Севера.

– Проклятие… Наши… твои соседи теперь заклюют меня. В тот день, когда я отправился в армию, меня разве что не вымазали дегтем и не обваляли в перьях. Меня никогда не примут там. Поезжай-ка лучше без меня.

Сюзанна не стала рассказывать брату, что, несмотря на все усилия Марка, соседи ее не приняли и что их ранчо были для арендаторов как бельмо на глазу. Не поведала она Весу и о том, какие изменения произошли в округе, как много мужчин погибло на войне. Вместо этого Сюзанна твердо произнесла:

– Ты нужен мне, Вес. – И это не было ложью – она всегда будет нуждаться в брате. – Кроме того, отец завещал семейное ранчо тебе. Ты не можешь отказаться от него.

Наступило напряженное молчание.

– Как, черт возьми, мы доберемся до дому? Я даже не знаю, смогу ли я ехать верхом.

– Майор Реддинг обещал нам помочь.

Вес развернулся и уставился на Райса. Было ясно, что валлиец слышал весь разговор.

– Ему-то это зачем? – подозрительно спросил Вес. Райс пожал плечами, но поймал предупреждающий взгляд Сюзанны.

– Ваша сестра предложила мне работу. Война закончена. В госпитале мне больше нечего делать, а миссис Фэллон нуждается в помощи.

– На загонщика скота вы мало похожи, – произнес Вес. Райс снова дернулся.

– Это что, ваше условие? Что-то не припоминаю, чтобы я сказал, что собираюсь служить у вас загонщиком скота или еще кем-нибудь. Но помощь в пути я вам оказать готов. Кроме того, мне всегда хотелось познакомиться с американским Западом. Сейчас представился случай.

Вес продолжал упрямиться:

– Я хотел бы знать…

Но Сюзанна его перебила:

– Вес, у нас нет времени. Ричмонд охвачен паникой. Если мы не уедем сейчас, нам уже не выбраться отсюда никогда.

– Почему именно сейчас?

– Может быть, тебе безразлично, что происходит на ранчо, твоем и моем. Мне нет. Я хочу получить то, что осталось после Марка. Я обещала ему это. Ты, кстати, тоже.

– Но почему сейчас? Почему не подождать, пока в город войдут наши войска?

Сюзанна колебалась. Она спиной чувствовала, как Райс Реддинг насторожился.

– Они могут… задержать тебя. Или майора Реддинга. По медицинским или другим соображениям.

– Это предательство.

– Да нет же, – Сюзанна торопливо уговаривала брата. – Мы отправляемся домой, потому что война закончена, – ее голос молил, и женщина утомленно опустилась на койку. – Вес, она уже закончена. Скоро все разойдутся по домам. Ни тебе, ни майору Реддингу сражаться больше не придется. Ты сделал больше, чем многие другие. Теперь, пожалуйста, помоги мне, – произнося все это, Сюзанна жалобно смотрела на брата широко раскрытыми глазами. Притворство во спасение, оправдывала себя Сюзанна.

– Я ни на что не годен, – упорствовал Вес.

– Конечно, нет. И не будешь ни на что годен, если будешь продолжать жалеть себя, – уколола брата женщина. На протяжении разговора с Весли она ощущала на себе испытующий взгляд майора. Неожиданно ей пришла в голову мысль, что незнакомец живет жизнью, полной тайн и недомолвок, и просто так у него их не вытянешь.