Текст книги "Люди без города"

– Отводы, самоотводы, возражения будут? – обвел Палыч всех единственным глазом.

– Не лучше ли кого-то из наших отправить силовиком? – сказал негромко кто-то незнакомый Артему в Президиуме. – У нас есть специалисты…

– Уровень игры в «Зарницу» у ваших специалистов, – неожиданно высказался Карасов, – детский сад, штаны на лямках.

– Что ж вы их так плохо учите? – съехидничал незнакомый.

– Хорошо учим, – отрезал Карасов. – Но это не курсы изящных манер, без практики они говна не стоят. Все ваше ополчение пока не тянет против одного моего взвода.

– Хватит! – оборвал их Палыч. – В любом случае, нам нужны люди, ориентирующиеся в текущих реалиях Земли и Советс… России, то есть, тьфу. А практики, сами знаете, скоро будет предостаточно. Тогда и посмотрим, кто чего стоит, и кого как учили…

Артему эти его слова сильно не понравились, но спрашивать, о какой такой практике для ополчения идет речь, было сейчас не к месту. По совокупности признаков он давно уже догадался, что Коммуна спешно готовится к обороне от чего-то или кого-то, но эта тема тоже была табу для обсуждения. Он в очередной раз дал себе зарок, что теперь-то Ольга не отвертится, и хоть что-то, да объяснит, хотя уже и сам себе не верил. Она виртуозно умела уходить от конкретики и не отвечать на прямые вопросы. Он против нее был вообще салага.

– Итак, – продолжил Палыч, – резюмирую. В свете сложившейся ситуации, Советом принято решение об ослаблении режима изоляции и налаживании ограниченных… – Подчеркиваю – ограниченных! – контактов с материнским срезом. Задача группы – выйти на контакт с руководством соответствующей службы. Ольге даны полномочия по переговорам в установленных Советом рамках. Никакой самодеятельности!

Палыч пронзил Ольгу суровым взглядом единственного глаза, но она даже не почесалась, мило и очень искренне улыбнувшись в ответ. Артем хорошо знал эту улыбку – кажется, председателя Совета ждали большие сюрпризы…

После совещания кулуарное обсуждение продолжилось в курилке. К удивлению Артема, курили в Коммуне многие – но это, в основном, касалось Первого и Второго поколений. Среди молодежи курящих он не замечал. Хотя, конечно, специально и не присматривался. Однако Ольга поманила Артема и Боруха за собой, и вышли на улицу вместе. Впрочем, сам Артем практически бросил курить еще в том мире, Ольга не курила вообще, а Боруха постепенно дожимала в этом отношении жена. Ее беременность стала последним решающим аргументом – майор сдался и обещал бросить окончательно.

– Ну их, – сказала Ольга. – Ничего нового не скажут, а табаком все провоняем.

– Кому, может, и ничего нового… – недовольно буркнул Артем. – А кто и вообще не в курсе.

– По ходу поймешь, – успокоила его Ольга. – Оно тебе и не нужно пока. Давайте к делу.

– Снаряжение на мне, – не то спросил, не то констатировал Борух.

– Да уж пожалуйста, – подтвердила Ольга. – Проблем не ожидаю, но все же…

– Понял тебя. Пойду пошуршу в закромах… У тебя размер противогаза какой? – спросил он внезапно у Артема.

– Чего-о?

– Шучу, – хлопнул майор по плечу Артема, – не дергайся ты так, пиджак штатский!

– Ох уж мне твой кирзовый юморок…

Борух, смеясь, удалился в сторону хозчасти.

– Мне проложить маршрут заранее? – спросил Артем, вживаясь в роль действующего м-оператора.

– Обязательно, – подтвердила Ольга. – У тебя что по графику на сегодня-завтра?

– Сегодня планировал проверить установку третьей серверной стойки, вечером – лекция в техникуме, завтра с утра – общий урок в школе… – начал перечислять Артем.

– Отбой, – остановила его Ольга. – На сегодня я все отменяю, им сообщат. На завтра… Ладно, урок проведи, детей обламывать не будем, но сразу после будь готов – часиков в двенадцать стартуем.

– А что сегодня? – удивился Артем.

– А сегодня ты ведешь меня гулять, в ресторан и в койку! – Ольга засмеялась своим звонким хрустальным смехом, от которого Артем сразу же забыл про все вопросы и все сомнения.

По этому плану остаток дня и прошел.

День второй

Македонец

Сеня заявился ранним утром, пахнущий дешевыми духами и невыспавшийся, недоуменно оглядел заставленную сумками комнату, пожал плечами и потащил из-за шкафа продавленную раскладушку, на которой он тут иногда ночевал. Разложил ее, кинул спальник и сразу вырубился. Неплохо, видать, погулял.

В сумках была еда, медикаменты, кой-какая одежда и вообще куча нужной мелочевки на первое время, пока мы не поймем, как жить и чем заниматься дальше. Все это надо было перекидывать на базу, но пусть Сеня пока отоспится. Я же позавтракал и отправился в банк.

Деньги мне выдали без проблем, разве что персонал банка был какой-то рассеянный и нервный, да и клиенты в зале непривычно громко спорили о политике. Обычно-то в банке все молчат в тряпочку, сжимая номерок электронной очереди в руке – такое уж это место, не располагает к общению, все о своем думают, о финансовом. Денежки тишину любят. А тут прямо как в очереди за колбасой во времена оны – кто Америку ругает, кто Китай, а кто и свое правительство в полный рост хуесосит. Я, будучи, как теперь говорят, не в тренде, молчал и слушал, но понял мало. Кто-то проповедовал, что завтра Третья Мировая, кто-то стращал жуткой эпидемией, а кто-то упирал на землетрясения где-то там, отчего что-то труднопроизносимое взорвется и будет как ядерная зима, только не ядерная, и не зима – «ну, вы поняли». Если бы не Сенины предсказания, я бы только недоумевал, какой статистической причудой столько параноиков в одно время в одном месте собрались, но сейчас скорее удивлялся тому, как у нас народ умеет грядущие неприятности жопой чуять.

Очередь моя была далеко не первая, почти все собравшиеся были как раз за обналичкой, так что политинформацию получил по полной, отчего окончательно запутался в версиях и плюнул. Получил на руки кучку перевязанных банковских пачек, сложил их в пакет, да и пошел себе.

Выходил с опаской, оглядываясь, но желающих меня пограбить больше не нашлось, хотя вот сейчас-то у меня как раз была сумма приличная, плюс Сенины сумки в машине. Квартиру можно купить, и довольно неплохую, даже в центре. «Все, что нажито непосильным трудом», как в старом кино говорилось. Квартиру я, разумеется, покупать не стал, а поехал вместо этого к Ингвару, которого застал невыспавшимся, слегка нетрезвым и каким-то ошарашенным. Даже выпить не предложил, что на него совсем не похоже.

– Я на Северах бывал,

Долго золото копал,

Если б не обрез двустволки

Вообще нахуй бы пропал… – встретил он меня очередным своим шизотворчеством.

– У вас товар, у нас купец, – ответил я ему в тон.

– Да знаю я, – отмахнулся Ингвар. – В свете вновь открывшихся обстоятельств, я бы, конечно, развернул тебя восвояси, но раз обещал, то золото твое.

Он вытащил из сейфа небольшую черную сумку и весомо брякнул ей об стол.

– Здесь все. С учетом вчерашних монет, и плюс ствол с патронами, с тебя… – и он назвал сумму.

Мда, недолго я с мешком денег проходил, практически все и отдам сейчас. Двинул к нему по столу пакет с пачками.

– Чтобы денежки водились,

Надо денежки любить!

А иначе будешь с голой

Жопой по двору ходить… – назидательно продекламировал он, быстро пересчитывая упаковки и проверяя их на целостность.

– А что за обстоятельства вдруг? – поинтересовался я больше из вежливости.

Ингвар задумался – руки его, считавшие пачки, на секунду замерли.

– Да общался я этой ночью с одним человечком… – неохотно ответил он, покрутив этак пальцами в воздухе. Стало понятно, что «человечек» ему не очень-то нравится. – Врал он, конечно, много, но кое-что мне кажется довольно правдоподобным. Вот, например…

Он вдруг подался вперед через стол и настойчиво уставился мне в глаза, почти вплотную приблизив лицо.

– Скажи мне, Македонец – правда, что этому миру может пиздец присниться?

Я ненавижу такого рода вторжения в личное пространство, если их совершают не прелестные блондинки с большим бюстом, но сдержался и не сказал в ответ грубость.

– Да, – ответил максимально корректно, – существует такая вероятность.

– Вот же блядь! – выругался Ингвар. – Не соврал, выходит, паскуда…

– Кто паскуда? – осторожно поинтересовался я. Не то, чтобы меня это как-то касалось, но уж больно интересный расклад выходил.

– Да попался мне тут один… Навроде проводника. Может знаешь? «Коллекционер» погоняло его.

– В первый раз слышу, – соврал я, не моргнув глазом. – А откуда у тебя такие знакомства?

– Свела жизнь на узкой дорожке… – отмахнулся он. – Не важно. Как-то конкретизировать можешь? Ну, что случится, когда, как?

– Нет, – ответил я вполне честно, – подробностей не знаю, мне тоже один проводник намекнул. Сам-то я не по этим делам. Я больше насчет пострелять, как всегда. Как там мой ствол, кстати?

– Ах, ну да, – спохватился Ингвар. – Минуту.

Из того же сейфа достал завернутый в тряпку ПМ и три коробки патронов, выложил на стол.

– Вот, как ты и просил – болгарский, с глушителем. Чистый, гарантирую.

– Благодарю, – я оттянул затвор, глянул внутрь, выщелкнул магазин, заглянул в ствол, проверил резьбу глушителя и сразу накрутил его.

– А что ты всегда «Макаров» берешь? – спросил Ингвар. – Не хочешь чего помоднее? «Глоки» есть, «Чезеты». Ну и по нынешним временам, на случай, если дела пойдут совсем плохо, то и посерьезнее пистолета что-то могу предложить…

– Нет, спасибо, меня устраивает, – вежливо отказался я, – Деньги посчитал, все нормально?

– С огорченьем смотрит Маня

На помятые рубли.

Сговорили, заплатили,

А ебать – не поебли… – невесть к чему сказал Ингвар, и я решил считать это за согласие. На этой радостной ноте и расстались.

По-хорошему, надо было бы возвращаться домой, будить Сеню и начинать эвакуацию. Переезд – дело хлопотное. Но упоминание Коллекционера поломало все планы – если Ингвар знает, где он, то такой шанс упускать нельзя. Мои работодатели в нем очень заинтересованы, но это не главное. Есть у меня к нему большой личный вопрос. Такой личный, что дальше некуда. Так что я никуда не поехал, а, отъехав от его офиса, приткнул «Ниву» неподалеку в пределах видимости и первым делом набил магазин нового пистолета, аккуратно защелкивая в него короткие бочонки девятимиллиметровых патронов.

Я равнодушен к оружию. Меня устраивает любой пистолет, который выстрелит, когда я нажму на спуск. Все остальное – точность, скорострельность, удобство хвата и быстрота перезарядки, – это для тех, кто промахивается. Мне не надо палить в противника до затворной задержки и перезаряжаться в перестрелке, мне достаточно одного выстрела. Если пуля прилетает вам в лоб, то, из какого ствола она была выпущена, уже не имеет значения. Девять на восемнадцать – достаточно убойный патрон, а «макар» – самый распространённый пистолет в наших краях. Он дешевый, его проще достать и не жалко выкинуть, его пуля не привлекает внимания экспертов экзотикой.

Автомат мне тем более ни к чему – я не хожу в атаку в пешем строю и мне не надо палить очередями на подавление. Из двух пистолетов я могу убить шестнадцать человек за шестнадцать секунд, в большинстве жизненных ситуаций этого вполне достаточно. При этом мне не надо таскать на себе десятки кило боезапаса, увешавшись рожками, как елка шишками.

Идет бабушка из бани

Вся обвешана хуями.

Надо бабушку спросить —

Тяжело ли их носить?

Так высказался однажды по этому поводу Ингвар, и я, в кои-то веки, с ним согласен. Поэтому я Македонец.

Артем

Как и многие другие взрослые коммунары, Артем проводил в неделю три сборных урока в школе. «Сборных» – значит, на них собирали мужские и женские классы в одну большую аудиторию. Он не ожидал встретить тут раздельное обучение, считая его пережитком царских гимназий, но Ольга просветила, что в СССР его, оказывается, ввели в 1943 году, и, хотя уже в 54-м отменили, в ЗАТО77
  Закрытое административно-территориальное образование —«почтовый ящик», город, для которого в СССР устанавливался особый режим безопасного функционирования и охраны государственной тайны, включающий специальные условия проживания граждан.


[Закрыть], который потом стал Коммуной, эту практику сохранили, как способствующую лучшей успеваемости. Идея разделить гендерную социализацию и учебу показалась Артему неожиданной, но он, как ни размышлял, так и не нашел весомых аргументов против. Сугубо рациональный подход Коммуны учитывал физиологические различия, разные темпы взросления девочек и мальчиков, особенности восприятия и мышления и был нацелен на результат. Иногда Артем думал, как бы тут восприняли гендерное безумие его среза, с общими туалетами и наряжанием мальчиков в юбки?

Артем не преподавал какую-то конкретную дисциплину – тут вообще школа была устроена не так, как он помнил по своему детству. Первые сорок пять минут он просто рассказывал о своей работе, стараясь не увлекаться техническими подробностями, а как бы набрасывая общие контуры – что представляет собой электронная техника, какое место занимает в жизни, как ее проектируют, производят, обслуживают и чинят. Что такое компьютеры и сети, как это работает и какие задачи решает…

Это была стандартная преподавательская нагрузка для всех специалистов Коммуны – как бы ни были они заняты по основной работе, а три часа в неделю будь любезен уделить детям. Иначе откуда возьмутся в твой профессии новые кадры?

Однако у Артема, в отличие от них, был и второй академический час – в это дополнительное время он отвечал на вопросы о своем родном срезе – как там живут люди, как все устроено и почему.

Дети удивлялись. По большей части их шокировала несуразная расточительность – имея почти безграничные человеческие и материальные ресурсы, пережигать их на бытовые мелочи? Многие из них уже проходили практику в утилизационных командах, методично зачищающих перенесенный сюда город (разнообразные трудовые практики занимали большую часть детского досуга), и увиденное там порождало лавину вопросов, на которые было довольно сложно ответить, потому что любой ответ только углублял непонимание.

– Скажите, – спрашивал худой черноволосый мальчик с очень серьезным лицом, – а почему в городе столько разных автомобилей?

– Каждый автомобиль для своей цели, – назидательно начинал Артем. – Одни для…

– Нет, нет, простите, – вежливо перебивал его мальчик, – я понимаю – грузовики, автобусы, легковые… Но почему все легковые разные? Грузовики одного типа различаются по конструкции? Это же неудобно – для каждой отдельной машины нужно искать свои расходные материалы и запчасти, из-за разного устройства их сложно обслуживать…

– Помните, мы недавно обсуждали концепцию так называемого «личного транспорта»? – вздыхал, предчувствуя очередной сложный разговор Артем. – Когда одна единица транспорта перевозит одного человека туда, куда нужно только ему?

– Да, да, помним! – зашумели дети.

Эта идея была настолько чужеродна здешнему укладу, что вызвала тогда бурную дискуссию, где Артем вынужденно выступал «адвокатом дьявола».

– Тогда мы пришли к выводу, что личный транспорт не всегда является нерациональным методом организации бытовой логистики, так?

– Да, – подхватила дискуссию девочка с белыми короткими косичками. – Организация общественного транспорта на малопопулярных маршрутах может оказаться даже более ресурсоемкой, чем предоставление индивидуального…

«Предоставление, ишь ты… – усмехнулся про себя Артем. – Знала бы ты, белобрысая, чего стоил тот «индивидуальный транспорт!» Но даже будучи многократно объясненной, концепция денег плохо укладывалась в голове юных коммунаров. Такой способ распределения общественных благ в социуме казался им чудовищно нерациональным. Прожив тут три года, Артем начал понемногу их понимать.

– Так вот, – продолжал он свои объяснения, – разнообразие однотипных автомобилей вызвано в первую очередь тем, что они были личные. Как штаны. Вот у тебя, – он кивнул черноволосому, – штаны синие. У тебя – указал на пацана в первом ряду, – желтые, а у тебя – помахал рукой белым косичкам, – вообще сарафанчик с ромашками. В моем мире личный автомобиль был таким же обычным предметом, как личные штаны и выбирался по принципу «нравится – не нравится». Поэтому производители делали много разных машин, чтобы каждый мог выбрать что-то себе по вкусу.

– Но ведь разноцветные штаны все равно устроены одинаково – две штанины, карманы, ширинка… – в аудитории кто-то хихикнул, на него недовольно зашикали. – Автомобили можно было бы делать так же – разные снаружи, одинаковые по устройству. Тогда и выбрать можно, и обслуживать удобно!

– Ну, до определенной степени так и было – это называлось «общая платформа»… Но здесь вступал в действие другой фактор – автомобили производили разные заводы, и каждый хотел, чтобы тот, кто купил его автомобиль, обслуживал его только у него, поэтому не только делал их не такими, как другие, но и запрещал другим людям их чинить и обслуживать.

– Но это же глупо! – возмутились сразу несколько детских голосов.

– Запомните! – строго сказал Артем. – Никогда не спешите говорить «это глупо», вместо «я не понимаю», этим вы закрываете себе возможность разобраться. Если что-то кажется вам глупым, то, скорее всего, вы просто не видите причины или не понимаете мотива. Поэтому давайте снова вернемся к понятиям денег и оплаты товара…

«Но иногда глупость – это просто глупость», – думал он при этом.

Несмотря на непростые вопросы, Артему нравились эти уроки – здешние дети оказались неожиданно благодарной аудиторией. Им было по-настоящему интересно. Пожалуй, удержать внимание детей его мира, до отрыжки перекормленных легкоусвояемой информацией, так легко не вышло бы. Ему нравились эти дети, они оправдывали даже те странности здешнего социума, которые его настораживали и тревожили. Ради таких детей стоило работать.

На его уроки часто приходили и взрослые коммунары – тихо садились на задних рядах, с интересом слушали про чужую странную жизнь, смотрели, удивляясь, картинки на большом экране… В одну из командировок Артем притащил из города цифровой проектор и теперь на каждой лекции показывал десятки обычных бытовых фотографий и видеороликов, найденных на разных компьютерах. На экране автомобильные пробки сменялись витринами магазинов, пестрые одежды модных премьер шли вслед за толпами противоправительственных демонстраций, давки на распродажах соседствовали с бомжами, роющимися в помойках… Артем не считал нужным ничего скрывать, и старался честно отвечать на все вопросы.

Первое время он удивлялся полному отсутствию внешнего контроля за его лекциями – ведь он, на самом деле, мог бы при желании подвести такую идеологическую бомбу под уклад Коммуны! Не это ли мишурное сверкание якобы сладкой жизни на Западе подмыло постепенно советское общество? Не захотят ли здешние дети ста сортов колбасы и тысячи фасонов штанов, как бы он не старался объяснить цену и последствия этого мнимого разнообразия? Тем не менее, никто ему не препятствовал вести лекции на свое усмотрение и никаких ограничений не ставил. То ли коммунары настолько верили в преимущества своего образа жизни, то ли просто недооценивали силу потребительских миражей.

– Всё, коммунары, – сказал Артем, выключая проектор, – на этом сегодня заканчиваем.

– У-у-у… Уже? – послышались разочарованные голоса, так приятные каждому лектору.

– Артем Павлович, у нас из расписания убрали вашу пятничную лекцию, – спросили Белые Косички. – Когда мы теперь вас увидим?

– У меня командировка, – ответил ей Артем, сворачивая экран проектора. – Наверное, поэтому и лекцию сняли. К сожалению, я не знаю точно, сколько она займет времени…

– Привезите нам что-нибудь интересное! – крикнул кто-то из зала. – Да, да, привезите! – подхватило сразу несколько звонких голосов.

– Не обещаю, но постараюсь, – кивнул Артем. – До встречи, коммунары!

На выходе его уже ждала Ольга.

– Интересно рассказываешь, я заслушалась прямо, – похвалила она. – На твои лекции уже очередь, ты знаешь? На свободные места запись…

– Ну, я все-таки бывший писатель, – смущенно ответил Артем. – Слова складывать насобачился…

– Тебе бы тут учителем остаться, – сказала женщина с непонятной грустью. – Но, увы, нам пора…

Внизу, на ступеньках школы, их встретил Борух. Он уже был в походном камуфляже, с рюкзаком и в разгрузке, на которой вызывающе висели банки к ручному пулемету и несколько гранат. Самого пулемета, впрочем, при нем не было.

– На стартовой точке всё, – пояснил он. – И твое тоже. Пока ты детишек развлекал, старый еврей таки за тебя немного работал!

– Боря, не включай Одессу! – усмехнулась Ольга. – Сочтемся!

До здания, где располагался стартовый репер, было с полчаса неспешной ходьбы, и Артем не понял, почему Борух навьючился снаряжением заранее. Впрочем, может у них, крутых вояк, так принято? Чтобы утряслось или, там, улежалось… На ходу он размышлял о том, каково будет снова увидеть родной срез, и зачем они вообще туда собрались. Вчера с Ольгой так толком и не поговорили. Сначала гуляли вокруг Главного Комплекса, и она рассказывала, как шло формирование Коммуны. Первоначальный фрагмент, который закапсулировался при катастрофе, был совсем невелик, и вскоре они дошли до его нынешней границы – она легко определялась по оборванному асфальту никуда не ведущей улицы. За ней вплотную, без перехода, начинался могучий хвойный лес. Ольга повела его вдоль этого шва, соединяющего лоскуты здешнего мироздания, расписывая в лицах историю борьбы за выживание общины88
  Читайте историю Коммуны в книге «Город людей».


[Закрыть]. Это было очень увлекательно, она рассказывала весело и эмоционально, он слушал и любовался ей. В какой-то момент она остановилась, повернулась, пристально посмотрела и ему в глаза и очень серьезно сказала:

– Мне очень дорого всё это, понимаешь? Я никому не дам разрушить то, что построено такой ценой!

Артем поспешно кивнул, но она не ждала от него ответа. Через секунду она уже смеялась и требовала вести ее в ресторан.

Здешний Ресторан – он не имел названия, поскольку был один, – был не слишком-то похож на привычные Артему заведения. В нем не было роскошного интерьера – обычные деревянные столы и стулья, практически такие же, как в столовых жилого комплекса, разве что стены украшены немудреными по технике исполнения пейзажами самодеятельных художников. Но здесь заказывали заранее не столики, а поваров. Работающие тут кулинары были хорошо известны в общине. Все знали, что Ангелина Давыдовна Ципперман роскошно делает рыбу-фиш, хумус и хамин, Елена Петровна Галчок – мастер пельменей и вареников, Леонид Андреевич Петин – фантастически готовит блюда из говядины… И, если вы хотели не просто поесть, а провести кулинарный вечер – один, с девушкой или друзьями – то вы записывались к повару, кухня которого была вам особенно дорога. В зависимости от его расписания и количества людей, которых он готов накормить. В Ресторане приводились открытые кулинарные семинары с угощениями, тут пробовались начинающие кулинары, проводились конкурсы поваров из столовых… В общем, все, что касалось еды в Коммуне, так или иначе крутилось вокруг Ресторана.

Артем в начале своей здешней жизни никак не мог понять – почему Ресторан не бывает постоянно перегружен? Записываться заранее было хорошим тоном, но чаще всего, даже придя без записи, можно было найти свободный стол – разве что, повара выбрать не получится. В его мире баланс загрузки между столовыми и ресторанами определялся дороговизной последних, но как это регулировалось в местном странном коммунизме? Если и столовая и ресторан бесплатны, почему люди не ходили в него постоянно, а ели в столовых?

– Не принято, – кратко объяснила ему тогда Ольга. – В Ресторан приходят отметить какое-то событие – получение диплома, юбилей (ежегодные дни рождения отмечают в столовых, в свободные их часы), свадьбу, трудовые достижения. Считается нормальным привести сюда девушку – как знак серьезности намерений. Но просто прийти поесть – нет, не принято.

Это «не принято» – было абсолютно дико для него в начале здешней жизни, но постепенно он начал понимать. В Коммуне вся жизнь была пронизана неписаными общественными договорами, которые, тем не менее, неизменно всеми соблюдались. Никто не спросит у пришедшего в ресторан, есть ли у него достойный повод, или он просто проголодался. А если и спросит – то только с целью предложить что-то особенное – игристого вина к помолвке, например. И все же – всего три десятка столиков единственного ресторана никогда не были заняты все. Почему? Потому что, заняв последний столик, коммунар опасался неделикатно лишить кого-то приятно проведенного вечера. Постоянное внутреннее состояние коммунаров – соотнесение своих потребностей с чужими и общественными. Артем этому до сих пор не научился. Скорее, привык обдумывать каждое свое действие, чтобы не поддаться естественному порыву «сделать, как проще и удобнее мне». В местных же эта внутренняя деликатность друг к другу и, что самое удивительное, к общине была каким-то образом прошита на базовом уровне. Как этого удалось добиться – Артем понятия не имел. Сначала ему все время мерещилось какая-то тайная служба надзора всех за всеми, и потребовалось прожить тут пару лет, чтобы понять, что она не нужна. Просто приоритет общественного над личным тут был как бы само собой разумеющимся. Сделать удобно себе в ущерб другому не приходило никому в голову, а если такое случалось по недосмотру, все, включая ущемленных, очень смущались и испытывали сильнейший душевный дискомфорт.

Вчера Ольга заказала столик Вазгена, плотного пожилого армянина, который подал им блюдо толмы, тарелку тонких лавашей, мягкий козий сыр, зелень и кувшин вина. Произнеся цветистый тост в честь такой прекрасной женщины – вах! – порадовавшей его своим визитом, и ее мужчины, – несомненно, достойного такой красоты! – Вазген пригубил с ними вина и удалился. Артем с Ольгой пили простенькое домашнее вино, ели поразительно вкусную толму и болтали о ерунде. Ольга рассказала, что Вазген – из первого поколения, бывший администратор ИПИ, формально входит в Совет Первых, но давно утратил интерес ко всему, кроме национальной армянской кухни. Занимается селекцией винограда, вместе с детьми и братом выращивает овец, растит овощи и зелень, ставит сыр, делает вино и экспериментирует с коньяками – правда, пока не очень успешно. Артем поразился – вот так, три года прожил, а в первый раз столкнулся с тем, что в Коммуне, оказывается, есть частные хозяйства. Он-то был уверен, что все вокруг только общинно-государственное, а тут такой вот фермер-семейственник…

Потом снова гуляли, уже в сумерках, потом вернулись домой и провели прекрасную ночь, упиваясь друг другом. как новобрачные. Это был отличный день, но о предстоящей экспедиции они так и не поговорили – Ольга умело уходила от вопросов или закрывала ему рот поцелуем. Поэтому теперь Артем шел к стартовой точке в полной уверенности, что все будет очень, очень непросто. Уж настолько-то он эту женщину изучил…

Стартовый репер находился в полуподвальном помещении небольшого кирпичного домика. Обстановка в стиле минимализма – в середине помещения бетон с пола снят большим неровным кругом, оттуда торчит погруженный в песчаную почву цилиндр матового черного камня. Ряд металлических шкафчиков из цеховой раздевалки, пара деревянных стульев с инвентарными номерами и древний массивный конторский стол с настольной лампой, за которым сидела студенческого возраста девушка, сосредоточенно переписывающая из книги в тетрадь какие-то формулы. Справа от тетради лежал двуствольный дробовик калибра этак десятого – Артем подумал, что при выстреле девушку унесет отдачей вместе со стулом.

– Здравствуйте, – улыбнулась она пришедшим, – я должна вас отметить. Маршрут, цель, примерное время возвращения.

– Артем, сообщи девушке маршрут, – распорядилась Ольга.

Он достал планшет, провел рукой по неприятно-скользкой поверхности каменного «экрана» и перечислил условные коды последовательности реперов:

– Дэ два, е восемь, эф шесть, бэ один…

– Потоплен! – съехидничал Борух, и девушка прыснула, но сразу сделала серьезное лицо.

– Записала! Цель выхода?

– Задание Совета, – веско сказала Ольга. – Тревожный срок… Ну, скажем, неделя.

– Семь дней… – сказала девушка, ставя пометку в прошитой разлинованной книге из желтоватой бумаги. – Счастливого пути, удачи в Мультиверсуме!

– Спасибо! – ответила Ольга и велела Артему. – Переодевайся, ты один не готов еще. Твой шкафчик первый слева.

Она подошла к следующему шкафчику и достала оттуда небольшой тактический рюкзак современного вида и свою футуристическую винтовку. Борух вытащил из своего шкафчика «Барсука» – ручной пулемет АЕК с массивной банкой глушителя.

В своем шкафчике Артем обнаружил аккуратно сложенный комплект «цифрового» камуфляжа, высокие тактические ботинки незнакомой марки, такой же, как у всех рюкзак, разгрузку, уже набитую боекомплектом, индпакетами, рацией и прочими необходимыми вещами, и обычный АК-74М в черном пластике. Коммуна, получившая, в результате реализованной Ольгой сложной интриги, отлично укомплектованный военный склад, не скупилась на оснащение разведывательных групп любым доступным оружием, но Артем, с его базовой военной подготовкой, полученной еще на срочной службе, сложных современных систем опасался. Борух не раз предлагал загнать его на программу военной переподготовки, но ей руководил Карасов, которого Артем на дух не переносил. Так что в результате бывший писатель остался таким же глубоко штатским, каким был всегда.

Переодеваться пришлось на виду у всех – студентка за столом так и постреливала в его сторону серым глазом. Разгрузка и рюкзак оказались тяжелыми – но терпимо. Артем не стал проверять комплектность – Боруху в этом отношении он доверял больше, чем себе. Взяв автомат, убедился, что тот стоит на предохранителе, в патроннике нет патрона, магазин полон – и этим ограничился, подтвердив готовность.

– Идем на дэ два? – лишний раз уточнил Артем, активируя планшет.

– Двигай, – подтвердила Ольга. – Крути Мультиверсум!

Хотя Артем много раз тренировался, но вот так, не в лаборатории, без присмотра профессора, он активировал резонансную реперную связку впервые. Хотя, если вдуматься – а чем бы ему помог профессор, если бы он налажал? Так что разницы никакой, но немного боязно все же было. Он приложил кончики пальцев к экрану и начал аккуратно, точными короткими движениями проворачивать видимую в глубине камня структуру так, чтобы два репера – здешний и следующий, – как бы наложились друг на друга… Объяснить этот процесс словами было невозможно. Более того, никто из присутствующих, кроме Артема, этой структуры в глубине экрана просто не увидел бы. Борух, увы, оказался в операторы негоден, хотя природные способности тоже имел, а Ольга, как и все коммунары первого поколения, была к тонким структурам Мультиверсума иммунна.

В какой-то момент планшет в руках дрогнул, в глазах моргнуло, и камень репера сменился другим. Они стояли посреди леса, пахло мокрой листвой – по тонкому жердевому навесу шуршал мелкий дождик. Под навесом, в оплывшей земляной яме, стоял небольшой круг из покосившихся каменных столбов, окружавших реперный камень.