Текст книги "Люди без города"

– Он включил, выключил, или не успел? – задал риторический вопрос Борух.

Артем подумал, что эта загадка будет преследовать его до конца жизни, но проверять, что будет, если перевести переключатель в другое положение, разумеется, не стал. Скорее всего – ничего, но вдруг? Здесь все уже случилось, и это не переиграешь.

– Зря ковырялись, тут дверь есть, – сказала Ольга, осмотревшись, – Вошли бы в следующую комнату, прошли бы через нее.

– Что сделано, то сделано, – отмахнулся майор. – Давай, Тём, не тормози, достал меня этот срез! Сроду таких поганых мест не встречал, а я таки немного повидал Мультиверсум!

Артем подошел к реперу, инстинктивно стараясь встать подальше от трупа оператора, и достал планшет.

– Работает штатно, – с облегчением сказал он, – можем двигать.

– Куда мы сейчас? – спросил майор.

– В Ольгин черный…

– Он не черный, – сказал Ольга. – Это маскировка, чтобы не совались, кому не надо. Так-то там безопасно, в основном…

– В основном? – скептически спросил Борух.

– Не придирайся! И в сортире можно с толчка навернуться и шею сломать!

– А нам точно туда?

– Оттуда пришел сигнал, кто-то активировал маяк Ушедших.

– Артем, а эти, – майор показал пальцем на потолок, – поймут, что мы прошли репером?

– Если у них есть оператор, то почувствует срабатывание.

– Так они за нами ломанутся, поди?

– Для этого им нужно не только знать, что мы перешли, но и знать – куда, – пояснил Артем. – Насколько я знаю, это невозможно.

– Насколько знаю я, тоже, – подтвердила Ольга, – но в последнее время было много сюрпризов… Сколько отсюда направлений?

– Я вижу четыре, – сверился с планшетом Артем, – два зеленых, один желтый, и твой…

– Ну, если они разделятся… – задумчиво сказал Борух

– Вряд ли у них куча операторов, да и репер должен еще нормализоваться, – сказала Ольга. – В любом случае, зазор по времени у нас будет. Двигай, дорогой!

Артем взялся за планшет, сдвинул метки… И, под истошный крик Боруха: «Что за нахуй!» – полетел кувырком…

Македонец

Мы долго кружили по каким-то путаным проездам промзоны. Петляли между заброшенными и действующими складами, ржавыми ангарами с подпольными и почти легальными цехами, мутными автосервисами, специализирующимися, скорее всего, на перебивке номеров и разборке угнанных тачек, пунктами приема посуды и пунктами ее наполнения разбавленным из-под крана спиртом… Здешнее время застряло в 90-х. Скоро и сюда дотянется рука государства, но пока что промка оставалась последним заповедником мелкого экономического криминала и полукриминала. По дороге Петр несколько раз принимался путано и многословно оправдываться, валя все на Коллекционера и упирая на то, что лично он «и пальцем ее не коснулся», но я резко обрывал его – не время. Любое упоминание её этой трусливой харей бесило меня неимоверно, и будило нехорошие желания. «Анна, мой воображаемый психотерапевт – я сейчас снова сделаю это!»

– Да заткнись ты уже, мудило! – рявкнул на него в конце концов тревожно поглядывавший на меня Сеня. Петра неожиданно проняло, и он угрюмо замолк.

Приехали в небольшой замусоренный дворик, где стоял казённый бетонный бокс на три гаража с пристроенным позже вторым кирпичным этажом. Петр, сопя и нервничая, долго возился с воротами, но, в конце концов, открыл замок и загнал машину внутрь. В помещении первого этажа не было перегородок – просто пустая бетонная коробка, в которой стояли какие-то разномастные ящики, а также свален по углам всякий хлам. У стены оказалась железная лестница на второй этаж, по которой мы и поднялись. Наверху оказалось довольно уютно – неплохая такая квартирка в модном стиле «евростудия». Диванчики, кресла, кухонный модуль…

– Руки! – коротко скомандовал сзади женский голос.

Мы обернулись – у торцевой стены в углу стояла симпатичная рыжая женщина с пистолет-пулеметом «Кедр Б» в руках. Держала она его уверенно, толстый ствол с интегрированным глушителем не дрожал и не дергался в поисках цели, а лицо у нее было такое странное, что я почему-то сразу поверил в готовность стрелять. Поэтому не стал дергаться и, медленно поднимая руки, сказал:

– Я бы вам, дамочка, порекомендовал спилить мушку, но на «кедрах» ее нет. Предусмотрительный выбор оружия…

Не то чтобы я ожидал, что она, обидевшись на «дамочку» и неприличный намек, совершит глупую ошибку – но реакцию надо было проверить. Реакции не было. Вообще, как будто она не поняла обращенных к ней слов. Лицо женщины, при всей его миловидности, было каким-то отстраненным до полной отмороженности. Что-то неправильное было в этом лице. «Сумасшедшая, что ли, какая-то», – подумал я. Сумасшедшие бабы в моей жизни встречались, но они обычно не держали меня на прицеле пистолет-пулеметов, и я сомневался, какая линия поведения будет правильной. В любом случае, она выстрелит быстрее, чем я достану пистолет. У Петра я ствол в профилактических целях изъял – чтобы дурные мысли в голову не приходили, – и теперь его «Глок» был у Сени. Надеюсь, никакие внезапные ковбойские мысли в эту юную башку не придут – при перестрелке в упор в помещении я поставлю на «Кедр».

– И что же вам надо? – спросил я рыжую как можно спокойнее. Раз уж она не начала палить сразу, то у нее наверняка есть к тому причины.

– Андираос. Где? – дамочка указала стволом на Петра, поясняя, к кому обращен вопрос.

– Да заебали вы все! – внезапно взорвался тот. – Я в душе не ебу, где этот дятел! Он все проебал, всех кинул, все его ищут, а я, блядь, отдувайся!

У женщины в лице не дрогнуло ничего.

– Где? – спросила она снова.

– Не знаю! – почти крикнул Петр.

– Нет? – женщина перевела ствол повыше и он теперь смотрел ему между глаз.

Я понял, что еще секунда и утративший для нее информационную ценность Петр в буквальном смысле «пораскинет мозгами». Видимо, он тоже что-то такое почувствовал и торопливо заговорил:

– Эй, слушай, я же тебя знаю! Ты же жена этого, как его… Андрей еще хотел тебя… – Петр осекся, но потом внезапно опомнился. – Так это твой муж же Андрея захватил и отдал этому… Пират который! С него и спрашивай, дело семейное!

Я присмотрелся – действительно, на безымянном пальце плотно обхватившей рукоятку «Кедра» руки было тонкое золотое кольцо. Однако женщина никак не отреагировала на упоминание своего семейного положения, хотя и стрелять тоже не стала. Казалось, она что-то мучительно припоминает, но не может вспомнить.

– Это та самая баба! – внезапно громко прошептал в мою сторону Сеня.

– Какая еще баба? – не понял я.

– Которая в моем видении. Ну, в костюме супергероя!

Женщина была одета самым обычным образом – джинсы, ботинки, рубашка, куртка. Но я слегка успокоился – раз Сеня видел ее в будущем в каком-то костюме, значит, мы до этого момента доживем. Или не значит? Я не силен во временных парадоксах – что будет, если я сейчас, пока она тормозит, попробую ее пристрелить? В зависимости от исхода, кто-то из нас ляжет трупом, но вместе на ту крышу уже точно не попадем. И что тогда будет с Сениным предвидением? «Ошибка 404? Событие удалено или недоступно?»

Женщина тем временем начала как-то подергивать лицом, взгляд ее размылся… Учитывая ПП в ее руках, это немного нервировало.

– Может, мы пока присядем? – поинтересовался я осторожно. – Денек у всех выдался сложный, обсудим спокойно…

Женщина так же внезапно пришла в себя, глаза ее сфокусировались и просветлели. Она подняла «Кедр» стволом вверх, сделала два шага назад и сказала спокойно:

– Мне нужен Андираос.

– Всем нужен Андираос, – сказал я примирительно. – Но, похоже, его похитили и перетащили в другой срез. На него сейчас много желающих, кто-то успел первым.

– Куда?

– На муда! – вызверился Петр. – Что ты херню городишь! Твой же мужик его повязал, тебе лучше зна…

Он осекся и заткнулся – Сеня коротко, но больно пробил ему куда-то в область почек. И то верно, нечего тут истерики устраивать, дама хоть и подняла ПП стволом вверх, но убирать не спешила. Я, пожалуй, теперь успел бы первым, но Сенино видение не давало покоя. Ей еще костюм супергероя искать.

– Мой мужик? – задумчиво сказала рыжая. – Муж? Другой срез?

Ее, кажется, снова начинало клинить. Какой-то ступор на теме мужа?

– Не нужен Андираос! – сказала она вдруг решительно.

– Ну, славтеяйца! – не удержался Петр. – Хоть кому-то он не нужен!

– Нужен проводник, – отрезала женщина.

Ох уж мне эти женские хотелки…

– И куда уважаемая планирует направиться? – поинтересовался я осторожно.

– Коммуна! – в ее тоне не было и тени сомнений.

Ничего себе заявочки!

Рыжая встала и, убрав «Кедр» в спортивную сумку, подошла к висящему на стене телевизору. Уверенно взялась за верхний правый угол и потянула его на себя, открывая замаскированный сейф.

– Откуда ты!… – раскрыл рот Петр. – Да нихуя ж себе! – добавил он, когда женщина прострекотала барабанчиками и открыла тайное хранилище.

– Вот! Платить! – в руках у нее был небольшой цилиндрик, как будто залитый клубящейся нем тьмой.

– Ты не охуела чужим добром платить, рыжая?!! – завопил возмущенно Петр, но она на него даже глазом не повела. Смотрела она конкретно на меня.

– Что это за хрень? – спросил Сеня.

– Это, – сказал я ему назидательно, – легендарный «акк». Судя по цвету – полный.

– Ценная штука? – заинтересовался мой напарник.

– Более чем, Сеня, более чем…

Действительно, этот небольшой цилиндрик стоит больше, чем все запасенное нами на черный день золото. Намного больше. Его эквивалент в золоте грузовиком не увезешь. Неудивительно, что его мало кто видел, а уж тем более держал в руках. Другое дело, что до мест, где его оценят, еще добраться надо…

– Я не проводник, – признался я в ответ на настойчивый взгляд.

– У тебя есть проводник, – уверенно сказала женщина. – Я тебя помню, ты Македонец.

Экий я, оказывается, популярный…

– Простите, мадам, не припоминаю факта нашего знакомства. Я бы вас запомнил.

– Не имеет важности, – отмахнулась рыжая.

– Допустим, – согласился я, – но, по слухам, проводник до Коммуны добраться не может. Не то, чтобы я пробовал… Но иначе ее давно бы кто-нибудь раскулачил.

– Я знаю как. Я имею инструмент для как.

«Инструмент для как» – это, конечно, звучит роскошно. Не русская она, что ли?

– Ладно, – сказал я задумчиво, – предложение, честно скажу, соблазнительное…

Это я очень мягко выразился. Даже заряженный акк на фоне способа добраться до Коммуны – мелочь на карманные расходы. Если такой способ действительно существует, то это токсичный, но очень, очень ценный актив. Я знаю тех, кто даст за него все, что угодно. Хотя куда больше знаю тех, кто за него прибьет.

– Однако, – продолжил я, – у нас осталось тут одно важное дело. И мы не можем отправиться в путь, не закончив его.

Я вопросительно посмотрел на женщину, но она не проявила никаких эмоций по этому поводу. Будем считать, что она согласна подождать?

– Петр, – обратился я к водителю, – твой выход.

– А чего я-то? – заныл тот. – Мы ж не знали. И Андрей не знал, а я так и вовсе не при делах, я так…

Я молча на него смотрел, ожидая продолжения.

– Андрей все это время держал ее на… как бы это сказать… на препарате одном. Она как овощ была, ничего не соображала. Но ведь жива осталась! А могли бы… И я ее пальцем не тронул, клянусь! Карлос – тот да, но он дикий вообще… Был. Горец Закава, они там все ебанутые…

Кажется, я заскрипел зубами – во всяком случае Сеня покосился на меня странно. Но я сдержался. А вот рыжая неожиданно вскинулась и рявкнула на Петра:

– Vanodya mutauro wako tsvina! Vakaderera!1111
  Практически непереводимое обращение к собеседнику на языке горцев Закава, сообщающее о непростых отношениях адресата с домашними животными, трупами родителей и испражнениями нечистых животных. Услышавший такое в горах Закава быстро понимает, почему самый частый местный праздник – похороны.


[Закрыть]

Петр выпучил глаза, побледнел и, опрокинув стул, отпрыгнул в угол. Я с тревогой поглядел на его штаны – но обошлось.

– Ка… Карлос? – пробормотал он изумленно.

Но женщина уже не реагировала – ее лицо снова подергивалось, а глаза расфокусировались. Секунда – и снова все в норме. Сидит, смотрит спокойно. Да что с ней такое?

– Сядь! – сказал я Петру. – Что за истерики!

– Она… – он смотрел на рыжую с таким ужасом, как будто это оживший труп, который сейчас всех тут перекусает.

– Что «она»? – раздраженно сказал я. Достал меня уже весь этот цирк.

– Ничего… Наверное… – Петр неуверенно вернулся к стулу, поднял и поставил его как можно дальше от рыжей. – Показалось вдруг…

– Когда кажется – креститься надо! – авторитетно заявил Сеня.

Петр встал со стула и очень серьезно перекрестился, пристально глядя при этом на рыжую. Поскольку она не вылетела с воем в окно, не самовозгорелась и не рассыпалась прахом, эксперимент, на мой взгляд, не удался. Но водитель, вроде бы, слегка успокоился и вернулся к изложению интересующих меня событий.

– …В общем, зарезала она тогда Карлоса, – закончил он вскоре свой путаный рассказ. – Зарезала – и сбежала. А что с ней дальше стало, надо у ее мужа спрашивать… – он осторожно показал рукой в сторону женщины.

Мне самому уже очень хотелось познакомиться с этим странным человеком, женатом на отмороженном рыжем создании, ругающемся на языке Закава. Легко похищающим неуловимого Коллекционера, за которым несколько лет безуспешно охотится всесильная Коммуна и половина наемников Мультиверсума в придачу. На раз выносящим в одиночку группу Даггера – не самого последнего специалиста по выбиванию информации и долгов. Человека, у которого в его личном срезе бегает по лесу с ножом моя пропавшая любовь. Неординарная личность, судя по всему. Многого в жизни достиг, убивать пора.

– Комментарии будут? – мрачно спросил я рыжую.

Она смотрела на меня спокойно, без малейших признаков понимания и вообще интереса.

– Ну, муж? Где твой муж? – попытался я достучаться до ее сознания.

– Муж… – равнодушно повторила женщина.

– Дочка у нее еще была! – припомнил Петр.

– Дочка? – без особой надежды спросил я.

– Маша… – ответила она задумчиво. Лицо ее снова задергалось и взгляд поплыл.

– Проход в деревне, в сарае откидная стена! – Внезапно четко сказала рыжая. – Передайте ему, что я… Что это не я… не могу…

Она застыла, закрыл глаза и осела на кресле, как будто внезапно уснула. Я подошел к ней и попробовал аккуратно забрать «Кедр», но она моментально пришла в себя и ствол уставился мне в живот.

– Нет. Моё.

Ну, твое, так твое, не очень то и хотелось. Неслабо тебя, видать, жизнь-то приложила.

А про проход в деревне я и сам догадался – не зря ж они с Ингваром туда грузовики пригоняли. Может, он и сейчас открыт? Если верить Петру, проходы в тот срез стабильные. Есть шанс. Ну, или посидим на пороге, подождем – кто-то куда-то в конце концов пойдет, не удержится. Мысль о том, что я, возможно, всего в одном переходе от Марины меня воодушевила.

– Коммуна? Проводник? – напомнила женщина.

Лена ее зовут, припомнил я, Петр говорил.

– Дочка? Маша? Деревня? Проход? Подождать? – невольно в тон ей ответил я.

– Подождать… – ответила Лена неуверенно. Лицо ее снова задергалось.

– Я знаю дорогу! – радостно заявил Петр. – Я вас отвезу!

– Я сам ее знаю, – осадил его я. – Так что извини, ты нам больше не нужен…

«Простите, Анна, я снова…»

– Не надо, Македонец! – Сеня придержал меня за локоть. – Это несправедливо…

– Справедливости не бывает, Сень, – ответил я ему недовольно, но пистолет все же убрал. – Она противоречит термодинамике.

– Это как? – хитрый Сеня просто пытался отвлечь меня от со всех точек зрения правильной мысли пристрелить этого мудака, но я все же ответил:

– Справедливость – это когда ты получаешь от Мироздания больше, или хотя бы не меньше, чем ему отдаешь, так?

– Ну, так…

– Это нарушает законы сохранения. Нельзя получить из системы больше энергии, чем затрачено. Даже столько же нельзя – потому что трение и потери. Твоя «справедливость» – типичный Вечный Двигатель, так что если она вдруг случилась – ты просто не знаешь, за чей счет подогрелся…

Огребем мы еще проблем с этим «я-не-при-чем-я-просто-водила», вот жопой чую. Но пристрелить его сейчас уже как-то непедагогично. Ничего, авось еще представится случай…

В общем, выехали всей компанией – Петр за рулем, я рядом, а Сеня с рыжей сзади. Рулил, он, правды ради, действительно неплохо – я вожу похуже, практики мало. Но это нам не сильно помогло – первая попытка выехать из города закончилась ничем. Памятуя о перекрытом Росгвардией вылетном шоссе мы сразу двинулись в объезд – и все равно уперлись в кордон. Военные натащили вместо шлагбаума бетонных блоков с ближней стройки – судя по следам, просто волокли их БТР-ми, – и расположились за ними, мрачно сидя на броне с автоматами наизготовку. Вид их не располагал к переговорам, а выщербины и следы крови на асфальте говорили о том, что лучше и вовсе не приближаться. Похоже, тут тоже было невесело. Мы посмотрели на них, они на нас – и мы свернули в сторону, не дожидаясь отдельного приглашения со стороны пулеметчика.

– Я знаю еще один выезд! – оптимистично заявил Петр, явно переживающий на счет последствий своей возможной ненужности. – Даже два! Где-нибудь да проскочим!

Он свернул во дворы, проехал впритирку между густо припаркованными машинами, но за поворотом внезапно уперся в развернутую поперек проезда полицейскую «Нексию». Двери машины были раскрыты, лобовое стекло изнутри забрызгано бурым.

– Давай назад! – скомандовал я.

– Погоди, я щас аккуратно… – Петр включил передний мост, повернул руль влево и рывком газа перекинул переднее колесо через высокий бордюр газона. Выехать туда целиком не давал металлический сварной заборчик, высотой примерно по пояс, но водитель, оказывается, задумал другое – вторым колесом он уперся в низкий капот «Нексии» и, включив пониженную и блокировки, полез на него. «Патриот», заскрипев рессорами, накренился, но послушно вскарабкался, придавив полицейскую машину к асфальту. Крякнул, качнулся – и съехал, оставив препятствие позади. Я выглянул в открытое окно – «Нексии» наш маневр на пользу не пошел, зубастые колеса раздавили капот и крылья, как таракана тапком. Пожалуй, Петр не совсем бесполезен – мне бы это и в голову не пришло, не представляю я возможностей подготовленной для бездорожья машины.

Мы двинулись дальше, но тут из просвета между гаражами вскочил полицейский и побежал в нашу сторону. Я было подумал, что он хочет нам предъявить за попранную нашими колесами казенную технику, но за ним из того же отнорка выбежали три мужика. Полицейский бежал к нам так, как будто от этого зависела его жизнь – что, возможно, было правдой. Китель его мундира был порван, лицо разбито, рубашка заляпана кровью. У одного из преследователей болтался на плече короткий автомат «АКМ-С», второй украсил себя криво накинутым полицейским броником и неправильно надетой кобурой, а третий мчался, как ниндзя в трениках – размахивая сразу двумя резиновыми дубинками-тонфа. Целеустремленность их погони была очевидна, а намерения недвусмысленны. Полицейскому не позавидуешь.

– Пусти его, Сеня, – сказал я с неохотой.

Петр притормозил, Сеня распахнул дверцу, и беглец с разбегу запрыгнул, неловко ударившись ногой о высокую подножку. Пока он шипел и матерился, Петр прибавил газу, отрываясь от его преследователей. Я был готов стрелять, но они почему-то не пытались использовать оружие – пробежали за нами метров двадцать, потом остановились, недобро глядя вслед.

– Что, старлей, хреновый день? – спросил я его, разглядев заляпанные погоны.

– Да пиздец! – искренне ответил полицейский.

– Извините, гражданка… – исправился он, разглядев Лену. – С утра как взбесились все, вызов за вызовом – и все то драка, то массовая драка… Докинете до участка? Тут недалеко, два квартала.

– Докинем, – решил я, – не до самого участка, но поблизости высадим. Ты уж извини, что мы твою машину переехали…

– Да хуй с ней… Извините! – махнул рукой старлей. – Напарника моего вообще по башке отоварили и утащили, какая уж тут машина… Приехали на вызов, из подъезда вышло человек десять – и все, вроде, с виду обыватели, не гопота какая… А только мы остановились, как кинутся! Хрен ума дам, что происходит! Леху сразу оглушили и потащили в подъезд, а я вывернулся… Ни автомата, ни хрена, кобура пустая… Ловили меня по кустам, думал мне пиздец… Извините, гражданка.

Рыжая, впрочем, никак не реагировал ни на ругань, ни на извинения. Сидела статуей, смотрела вперед.

– А что вообще творится, старлей? – поинтересовался я. – Военные какие-то, Росгвардия, вертолеты…

– Вы что, телевизор не смотрите? – изумился полицейский.

– Да, как-то выпали на несколько дней, так вышло.

– Попытка переворота в стране, ФСБ месилось с Росгвардией, кто за кого – непонятно, но военное положение. То ли из-за них, то ли правда – война… Американцы северных корейцев бомбят, те южных, китайцы тоже кому-то вломили под шумок. В Израиле что-то ядерное жахнуло, или они кого-то жахнули… В Крыму чего-то взорвали, на Донбассе понеслось заново по полной, на Балтике наши каких-то натовцев сбили, а в Черном море утопили. В Европе, говорят, вообще эпидемия чего-то африканского, границы все перекрыты, пиндосы грозятся всех разнести, но никак не сообразят, с кого начать…

– Ничего себе! – удивился Сеня. – А мы и не в курсе…

– А главное, – не затыкался, радуясь спасению и свежим ушам полицейский, – у нас в городе то ли гнездо заговорщиков нашли, то ли террористов с биооружием, то ли диверсантов натовских – но город закрыт наглухо. По улицам гвардейцы фсб-шников гоняют, а выезды перекрыты войсками. Некоторые говорят – тут он понизил голос до зловещего шепота, – что народ как раз от того биооружия бесится. То ли через интернет его всем в мозги внедрили, то ли в водопровод что-то добавили, то ли в воздухе распылили – но крышу сносит нахуй, извините, гражданка! Агрессия прет такая, что боже мой! О, вон там, за углом наш участок!

– Вылезай тут, – строго сказал я. – Пешком дойдешь. Ничего личного, но не хочется оказаться крайними в тяжелый для Родины час. Мы к полиции со всем уважением, так что не будем отвлекать ее по пустякам, лады?

– Как скажете, спасибо что выручили! – поблагодарил нас старлей, вылезая. – Странная вы компания, но удачи вам. Зашхерьтесь куда-нибудь, переждите, пока рассосется, а мне пора – работа…

Полицейский, прихрамывая, потрусил к участку, а мы повернули в другую сторону, углубившись в хитросплетения улиц окраины.

– Сеня, глянь там через свою болталку, что в мире творится, – велел я. – Только смотри, не подхвати этот, который через интернет внедрили…

– Чуть что – сразу через интернет, ага – обиделся за мировую сеть Сеня. – Половым путем с порнохаба.

Он достал из кармана смартфон и погрузился в него.

– Что делать-то будем? – спросил я в пространство. – Город-то, говорят, закрыт весь…

– Не, – уверенно сказал Петр, – хрен его закроешь. Выездов много. Они дороги перекрыли и сидят, радуются. А мы сейчас…

Он повернул куда-то в частный сектор, спускаясь по кривой узкой улочке к речке-переплюйке. Под колесами прогрохотал шаткий мостик и «Патриот» заскакал по разбитой полугрунтовке – я даже и не знал, что в городской черте существуют такие заповедники перекошенных заборов, покосившихся домишек и крошечных огородиков. Из распахнувшейся калитки выскочил какой-то скрюченный дед, кинул нам вслед камнем и, потрясая сухоньким кулачком, заорал неразборчиво-матерно. Интересно, это у него внедренный коварными диверсантами вирус агрессии так проявился или просто маразм? Во всяком случае, вряд ли он его в интернете подхватил. А кстати…

– Сеня, приборы?

– Четыреста четыре!

– В смысле?

– Связи нет! Мобильный интернет сдох. Показывает полную линейку, а трафик не идет и даже смс не отправляются. Пришло только сообщение: «Уважаемые абоненты, возможны перебои… По техническим причинам, бла-бла-бла…»

Ну вот, мир, может быть, уже летит ко всем чертям, а мы и не в курсе…

«Патриот» проскочил по заброшенной спортплощадке, где из матерого бурьяна призраками прошлого торчали остатки ржавых футбольных ворот, медленно преодолел неглубокую, заваленную мусором дренажную канаву и вырвался на оперативный простор. Заросшая грунтовка уходила в поля, теряясь среди посадок.

– Если прямо, то выскочим на трассу в паре километров за постом, – бодро доложил Петр, – а если взять за тем леском левее, то можно так и проскочить грунтовками. А вы – «перекрыли, перекрыли»… Перекрывалка не выросла!

Опровергая его оптимизм, из-за кромки леса показалась пара МИ-24. Вертолеты на секунду зависли, как будто задумавшись, а потом решительно повернули в нашу сторону.

– Ну все, сейчас врежут НУРС-ами1212
  НУРС – неуправляемый реактивный снаряд, вид вертолетного (и не только) вооружения


[Закрыть] и как звать не спросят… – моментально перешел от оптимизма к панике наш водитель. – От вертолета на машине не сбежишь…

Петр нажал на тормоз, и «Патриот» остановился. Я огляделся – действительно, бежать некуда, в чистом поле пара вертолетов загоняет нас, как зайцев. Оставалось надеяться, что эти не ищут конкретно нас, а так, вообще приглядывают, чтобы народ не разбегался. Тогда, может быть, постращают, загонят назад и отпустят. Ну не будут же они на самом деле расстреливать с вертушек всех, кто из города выехал?

Вертолеты зависли в сотне метров, уставившись на нас злыми рыльцами. Я отметил, что подвески на них полные, так что вполне могут и жахнуть. Однако вместо этого пилоты, видимо, вызвали наземный патруль – с юга запылила грунтовка, по ней к нам приближался как минимум один БТР. Ну, с этими, с одной стороны, можно будет разговаривать. А с другой – у нас на руках минимум четыре ствола, как бы не случилось нехорошего… Вояки сейчас, судя по всему, нервные. В лучшем случае запрут в какой-нибудь комендатуре «до выяснения», а то и по законам военного времени… Интересно, у нас военное положение ввели, или еще нет?

– Наружу вылезаем все, – скомандовал я. – Оружие убрать подальше, не провоцируем!

Сам я, если честно, пистолеты оставил при себе. В машине их все равно найдут, а если что – я хотя бы попытаюсь. И, кстати, не совсем с нулевыми шансами. Я все-таки Македонец – шестнадцать выстрелов за шестнадцать секунд и все в цель. Если бы не вертолеты… «Крокодила» из пистолета даже не поцарапаешь. Но я не останусь без пистолетов. Не могу. Мне полжизни снится один и тот же кошмар – что я протягиваю руки к кобурам – а пистолетов там нет… Просыпаюсь в холодном поту. «Да, Анна, опять эти сны…»

БТР уже подъехал достаточно близко, чтобы разглядеть номер на пыльной броне, когда вдруг земля дрогнула. Нет, она не дрогнула – подпрыгнула, пнув в пятки так, что я ухватился за борт скакнувшей на рессорах машины, Петр, не удержавшись, повалился на траву, а Сеня присел. Рыжая не соизволила выйти из машины, так что не знаю, как она отреагировала. Возможно, как всегда – никак. БТР на ходу подбросило так, что он слетел с дороги, и перепрыгнув канаву, затормозил в поле. Вертолеты дернулись и, моментально утратив к нам интерес, набрали высоту, с разворотом уходя на город. Над изломанным городским горизонтом начали подниматься столбы то ли пыли, то ли дыма. Оттуда донесся ослабленный расстоянием звук ревунов ГО.

Землетрясение? Здесь? Да ну нафиг!

БТР ожил и, развернувшись, рванул в сторону трассы. Похоже, у военных нашлись более важные задачи, чем отлов одиночных беглецов. Ну, нашим легче.

Стоящий на отшибе дом был пуст, открыт и грубо разорен. По сравнению с тем, что я видел тут еще утром, разница была очень заметная – двор перепахан колесами, ворота сарая вбиты внутрь, сам сарай перекошен на один угол, в доме выломана дверь…

– Где проход-то? – спросил я рыжую, когда мы высадились среди разоренных клумб и поваленных саженцев.

– Проход, – кивнула она и пошла к сараю.

Внутри было пусто, натоптано по пыльному полу армейскими берцами, и висела перекошенная на одной петле фальшстена. Неплохая попытка, но, конечно, серьёзного обыска такое домашнее творчество не выдерживает. Его ничего не выдерживает, по правде говоря.

– Проход! – рыжая показала на открывшуюся заднюю стену.

– Сень?

– Ну что «Сень»? – недовольно заворчал мой напарник. – Если он тут и был, то сейчас его нет. Я-то что могу сделать?

Ну вот, опять тупик, да что же это такое! Я заглянул в дом – по нему прошлись капитально. Вскрыты полы, ободраны стены, полуразобрана печка, вывернута кишками наружу мебель… Неплохо тут порезвились.

– Македонец! – позвал меня с улицы Сеня. – Глянь, тут к нам гости…

Я выскочил во двор, держа руки накрест на скрытых кобурах, но сразу их убрал – с пригорка к нам неторопливо ковыляла бабка столь древняя, что ей уже на том свете явно прогулы ставят. Она медленно переставляла ноги в больших калошах, помогая себе палкой, а мы терпеливо ждали, пока она добредет.

– Ох, беда-то какая, Леночка! – сказала она, обращаясь к нашей рыжей даме, и начисто игнорируя нас. – Понаехали солдатики на больших машинах, да как давай тут все крушить-ломать! Это чего ж на свете деется-то!

Рыжая смотрела на нее молча и бесстрастно, так что я перехватил нить беседы:

– Здравствуйте, уважаемая… Э…

– Прасковья Петровна! – бодро отрапортовала бабуся. – А вы чьих будете?

– Мы… э… мы – друзья Лены.

– Таких друзей – за жопу и в музей… – тихо, но отчетливо пробормотала вредная старушка, внимательно глядя на женщину. – А чего это Леночка молчит и смотрит странно?

– Стресс у нее, – пояснил я. – Мужа никак найти не может, нервничает…

– А чего его искать-то? Туточки он был. Вот аккурат как тряхануло – на этом самом месте и стоял, – бабуся притопнула калошей, показывая историческое место мужестояния. – Постоял, попялился – да и уехал через свой сарай туда, куда вы все тут ездите.

– Уехал, значит?

– Как есть утёк на таратайке своей зеленой! Я и енералу этому так и сказала – неспроста они тут ездиют и ездиют… Вы их туточки подождите – они и объявятся…

– Какому еще «енералу»?

– Да вон тому, что с солдатиками… – старуха махнула рукой в сторону леса и решительно заковыляла обратно на пригорок.

Я обернулся – из лесочка выскочили два камуфлированных «Тигра» и резво понеслись к нам. Редкий момент, когда жалеешь, что нет чего-то потяжелее пистолета.

– Сеня, за дом!

Я отпрыгнул за угол, выхватывая оружие. Сеня чуть тормознул и заскочил вместо дома за сарай – хреновая альтернатива, его даже автомат прошьет навылет. Петр так и застыл где стоял, а вот рыжая, ловко выхватив из сумки «Кедр», очень технично откатилась под прикрытие сруба, где моментально изготовилась к стрельбе. А она ничего, не всегда тупит, оказывается…

«Тигры» еще раз вспахали колесами клумбы, заняв собой весь дворик, и встали. Петр поднял руки кверху и застыл. Сеню мне видно не было, а Лена уверенно держала их на прицеле. «Тигр» неплохо бронирован, но башенного пулемета, как на БТР, у него нет, так что, чтобы начать по нам стрелять, им придется вылезать или хотя бы поднять боковые окна-хлопушки. А вот тут-то мы и посмотрим, чьи в лесу шишки… Интересно, сколько их там? Это армейский модернизированный, в него можно человек 8—9 запихать…

Дверь «Тигра» предусмотрительно открылась с обратной от меня стороны, так что знакомого «пиджака», который руководил обыском моей квартиры, я увидел только когда он обошел машину спереди. Обошел с поднятыми руками. Брылястое лицо украшал свежий фингал, модный костюм имел такой вид, как будто его в нем за машиной тащили. Шел он прихрамывая, оглядываясь назад, с явной неохотой. Подрастерял где-то свой гонор.