Текст книги "Святая Русь. Историческая миссия, национальная идея, форма правления"

Читая Священное Писание (Божественное откровение), мы сравниваем состояние своей души с тем, каким оно должно быть (истинной Божественной красотой) в том плане, какой она (душа) была изначально задумана Творцом. То есть мы выясняем состояние своей души (мало найдется таких людей, кто наедине с собой будет сам себе лгать (как правило, если совесть у человека имеется, она не позволит этого сделать, хотя встречаются и такие граждане)) и сравниваем с эталонным (истинным) состоянием. Это сравнение происходит в момент получения информации о том, живет ли человек по Божиим заповедям. В какой степени он их соблюдает. Согласен ли он с ними. Нередко приходится слышать, мол, как с этим можно согласиться в настоящее время. Дать в долг деньги – и не напоминать об этом должнику. Отдать вторую рубаху, подставить другую щеку и многое другое, что выполнить в современных условиях практически невозможно. Скажу сразу: будет нелегко. Но при этом появится понимание, чего хочет от нас Бог (с точки зрения того, каковыми мы были задуманы) и насколько мы отдалились от Его замысла. В результате сравнения своей души с эталоном здравомыслящий человек осозна́ет, над чем ему необходимо работать, чтобы хоть как-то приблизится к Богу. Всё это возможно, только если человек примет, что Священное Писание есть истина. Принять это он сумеет лишь тогда, когда проснется ген православной веры.

Глава 1. Историческая миссия России

Политики, люди, называющие себя философами, просто публичные граждане, рассуждая в различных СМИ на подобную тему (как правило, речь идет о национальной идее), не всегда отчетливо понимают, о чём идет речь и что это такое. Отсюда и возникают различного толка варианты национальной идеи, которые не имеют отношения к данному вопросу. В качестве примера рассмотрим часто используемый в прессе вариант национальной идеи – патриотизм. Ниже приведен отрывок из моего интервью, датируемого 2017 годом.

«В общем понимании патриотизм есть чувство человека, выраженное в любви к родине и готовности пожертвовать своими личными интересами ради интересов страны. Получается, что те граждане, у которых личные интересы выше интересов страны, не могут считаться патриотами. Но эти граждане могут сказать: а давайте определимся с интересами страны. За это я готов жертвовать своими интересами, а вот за это я не готов. Отсюда возникает вопрос: какие интересы страны считать базовыми, ради которых человек готов жертвовать своими интересами? Во время гражданской войны кого можно было считать патриотами? И белые, и красные готовы были отдать жизнь за Россию. Как такое может быть? Очень просто. Существенное различие у больших групп людей в понимании того, что есть интересы страны. Одни считали, что для России важна монархия, другие – что республика, третьи – что власть должна принадлежать советам. И что со всем этим делать? Кто настоящий патриот, а кто – заблуждающаяся личность и мракобес? Но это было сто лет назад. А что сегодня? Практически то же самое. Только накал страстей не такой сильный. И слава Богу, что не такой. Простой пример. Условно, Ходорковский видит путь развития страны один, Владимир Владимирович Путин – другой, Геннадий Андреевич Зюганов – третий. А я считаю, что должна быть монархия. И допускаем, что все готовы умереть ради того, чтобы Россия развивалась в его ключе, так как каждый считает, что его вариант сделает российских граждан более счастливыми. Важный момент для меня, чтобы в первую очередь российский гражданин стал бы счастливее не вследствие развития экономики (роста благосостояния), а получил такую среду обитания, которая способствовала бы спасению его души, вследствие чего он приблизился бы к царству Божьему. Состоянию, которое, по христианскому учению, не сравнить с ощущением полного материального благополучия, которое априори не может быть полным у людей, которые не ставят на первое место спасение души. Чтобы дети рождались в условиях (среде), где во главу угла были бы поставлены не мирские блага (общество потребления), а Божественная истина (со всеми вытекающими последствиями). И всё это было бы политикой государственной власти, которая во главу угла ставит создание и сохранение в долгосрочном плане определенной среды, в которой церковь занималась бы своими основными делами – способствовала спасению души. По большому счету практически все нормальные люди хотят этого, но не все понимают путь, который может привести к реализации задуманного. Некоторые считают, что можно исключить религию (в нашем случае православие) и достигнуть желаемых результатов. Кто-то думает, что можно дать людям полную свободу действий, ограничив законами, и всё будет хорошо. Все будут относиться к друг другу доброжелательно и благожелательно. Дети будут воспитываться на этих замечательных примерах, вследствие чего их доброта перерастет во что-то большее. И т. д. Но, к сожалению, этого не происходит. Как быть? Кто прав? Как на этой почве объединяться? Каждый будет отстаивать свою точку зрения. Это нормально. Я, естественно, приведу свои доводы. На моей стороне есть четкая аргументация и логика, опирающаяся на исторические процессы и события, которые доказывают, что определенные пути развития государства так и не привели к желаемому результату (построению счастливого общества без Бога или при явном искажении истины). И кто из нас заблуждается? Кто не патриот? Поэтому это очень специфический вопрос, и нужно к нему относиться очень осторожно. Между тем у меня есть частичный ответ на этот сложный вопрос.

К формулировке про патриотизм и любовь к родине я бы добавил, что патриотизм есть чувство, выраженное в правильной любви к родине, и далее по тексту. Под словами «правильная любовь» я понимаю любовь христианскую. Как правило, то, что люди говорят про любовь (вкладывают в данное понятие некую смысловую нагрузку), они говорят в большей степени про эгоистическую любовь, где на первом месте стоит сам выразитель любви (его личные интересы). Одним словом, происходит глобальное заблуждение. Хороший пример – это неправильная любовь к детям. В большинстве случаев подобную эгоистическую любовь (неправильную любовь) к детям я наблюдал со стороны матерей. Часто их действия, которые они называют любовью к своим чадам, приносят, даже в среднесрочном плане (в течение нескольких лет), не те плоды, которых они сами же ожидали. Дети становятся эгоистами, оказываются привержены вещизму, вырастают капризными, не умеющими преодолевать элементарные жизненные сложности и т. д. Причина одна. Для ребенка со стороны родителей делается в первую очередь не то, что полезно будет ему в дальнейшей жизни, в том числе позволит ему существенно приблизиться к Царству Божьему, а реализуются свои эгоистические наклонности. Вводя дополнительное пояснение, делая упор на христианском понимании любви, мы сразу исключаем частные разночтения (понимания интересов родины) и вводим истинность интересов страны. Таким образом, мы исключаем споры о том, что есть хорошо для России и для гражданина в частности. Соответственно мы приходим к однозначному выводу. А именно, хорошо для страны именно то, что заповедовал Сын Божий Господь Бог Иисус Христос. И тогда нет споров. Спор, конечно, никуда не исчезает, но он переходит уже в совершенно в другую плоскость. В нашем случае один человек говорит, что готов жертвовать собой ради истины, которую открыл Бог, и общие интересы России (в нашем случае) должны быть основаны на этой истине. А другому человеку и сказать особенно нечего. Все аргументы – это просто его частное мнение, за которым нет ни истории, не Божественного откровения, ни исторического опыта с положительным результатом. А его мнение может быть ошибочным, так как это частное мнение. Соответственно он должен понимать (если способен это делать), что он готов (если, конечно, готов) отдать свою жизнь за некое собственное частное мнение, которое может быть банальным заблуждением. И это важно. Отличный пример – Гражданская война в России. Люди верили в светлое будущее, которое может быть достигнуто, если уничтожить всё, что связано с историческим кодом народа (православную религию, дворянство, купечество, духовенство), стереть с лица земли целые сословия и т. д. В результате через несколько десятилетий мало у кого остается сомнений, что это была громадная ошибка и страшное заблуждение. Но у тех людей был своеобразный аргумент, на который они могли указывать. Раньше этого не было, и мы считаем, что новое общество сделает человека счастливым. Сделаем, проживем и посмотрим. Результат известен всем. Даже не прошло и ста лет, как результат был получен. Несмотря на то что советская система активно пропагандировала базовые нравственные ценности, у них ничего не получилось. И понятно почему. Вывод: люди должны объединяться на правильном чувстве патриотизма, во главу которого поставлены истинно христианские ценности. Кроме того, любовь к родине без понимания христианской любви очень быстро трансформируется в национализм. К сожалению, мы это видим не так редко».

Из приведенных рассуждений четко видно, что патриотизм (любовь к родине, где интересы страны выше личностных), никак не может быть национальной идеей. Национальная идея, это что-то большое и важное. Поэтому, что бы исключить разночтения, собственного понимания вопроса необходимо начать с четкого понимания вопроса.

Справочная литература дает нам четкое определение данного вопроса.

Национальная идея в философии – систематизированное обобщение национального самосознания. Национальная идея определяет смысл существования того или иного народа, этноса или нации. Она может выражаться посредством художественных произведений или различных философских текстов.

Национальная идея призвана дать ответ на ряд вопросов, характеризующих народ. В частности, вопрос истории и возникновения нации, а также вопрос об исторической миссии и о смысле существования.

Часто национальная идея имеет религиозный аспект, так как религия является одним из мощных факторов, способствующих объединению народа.

Философ Владимир Соловьёв так определил национальную идею:

«Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности».

Мнение писателя Александра Солженицына:

«Термин «национальная идея» не имеет чёткого научного содержания. Можно согласиться, что это – когда-то популярная идея, представление о желаемом образе жизни в стране, владеющее её населением. Такое объединительное представление, понятие может оказаться и полезным, но никогда не должно быть искусственно сочинено в верхах власти или внедрено насильственно».

Из четкого определения следует, что без осмысления исторической миссии гос-ва, невозможно сформулировать (вывести) национальную идею. Т. е. на первом этапе необходимо определить Божественный замысел по отношению к конкретному народу, нации, государству (в различных формах), а уже потом обозначить механизмы (в широком плане) по исполнению Божественного промысла. И вышеприведенные слова философа Владимира Соловьева четко определяют смысл и суть национальной идеи.

В главе будут кратко рассмотрены основные направления поиска российскими мыслителями исторической миссии Руси, на основе которой, определяется (вырабатывается) идея нации. Так как нет задачи, полемизировать с авторами идей, соответственно представленная ниже информация будет являться в своем роде «Справкой», которая взята из открытых источников. В частности «Википедия». Для полного изучения данного вопроса необходимо обратиться к обширным трудам авторов.

1.1. Религиозно-философские течения русской общественной мысли Москва – Третий Рим

Третий Рим – европейская религиозно-историософская и политическая идея, использовавшаяся для обоснования особого религиозно-политического значения различных стран как преемников Римской империи.

Эта идея, основанная на концепции «переноса империи» (translatio imperii), использовалась для оправдания притязаний тех или иных монархий на преемственность по отношению к Византии.

В XIV веке сербский царь Стефан Душан и болгарский царь Иоанн-Александр, имевшие родственные связи с византийской династией, объявляли себя наследниками Рима. В болгарской письменности встречается идея, что новым Константинополем является Тырново, тогдашняя столица болгарского государства.

Теория «Москва – Третий Рим» послужила смысловой основой мессианских представлений о роли и значении России, которые сложились в период возвышения Московского княжества. Московские великие князья (притязавшие начиная с Иоанна III на царский титул) полагались преемниками римских и византийских императоров.

Наиболее авторитетна и популярна в исторической науке теория, впервые обоснованно изложенная в 1869 году в докторской диссертации Владимира Иконникова [1]. Согласно данной точке зрения, в явном виде концепция «Москва – Третий Рим» была сформулирована в двух посланиях конца 1523 – начала 1524 года старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем [2] (первое, адресованное дьяку Михаилу Мисюрю-Мунехину, посвящено проблемам летосчисления и астрологии; второе – к великому князю московскому Василию III Ивановичу – правильному совершению крестного знамения и проблеме распространения мужеложства).

Старец Филофей ставил московского князя в один ряд с императором Константином Великим, называя последнего предком князя: «Не преступай, царю, заповѣди, еже положиша твои прадѣды – великий Константинъ, и блаженный святый Владимиръ, и великий богоизбранный Ярославъ и прочии блаженнии святии, ихьж корень и до тебе» [3].

Собственно формулировка идеи Третьего Рима содержится в двух посланиях игумена Филофея к Великому князю Василию Ивановичу.

Наряду с этой существуют и иные точки зрения о времени генезиса и авторстве идеи «Москва – Третий Рим». Считается, в частности, что первым концепцию выдвинул митрополит Зосима в предисловии к своему труду «Изложение Пасхалии» (1492). Филофей же лишь «обосновал» ее в соответствии с господствовавшим тогда миропониманием и духовными запросами общества.

По мнению русского историка Андрея Каравашкина, теория «Москва – Третий Рим» стала результатом эсхатологических ожиданий и носила первично не политический, но религиозный характер. По мнению немецкого исследователя П. Ниче, ход мыслей Филофея в формуле «Два Рима пали, третий стоит, а четвёртому не бывать» следующий: первые два Рима подвергнуты наказанию за их измену православию, после чего их место заняла Москва. Если же и Москва впадёт в грехи, ей не последует четвёртый Рим просто потому, что нигде в мире нет больше ни одного православного государства. Это означало бы конец света [6].

Политическая теория «Москва – Третий Рим» подкрепляется также легендой конца XV – начала XVI веков о византийском происхождении шапки Мономаха, бармы и других предметов (например, коробочки из слоновой кости, якобы принадлежавшей римским цезарям), присланных императором Константином Мономахом великому князю киевскому Владимиру II Мономаху, и целым рядом иных текстов. Характерно, что в киевских текстах об этих «подарках» нет и упоминания. Радикальную критику концепции средневекового происхождения теории «Москва – Третий Рим» дал Николай Ульянов [7]. Согласно его точке зрения, политическая идея Москвы как Третьего Рима в реальности восходит к общественно-политическому дискурсу царствования Александра II, то есть связана с «восточным вопросом» и развитием русского империализма Нового времени. Дональд Островски указал, что связь послания Филофея с Москвой, возможно, появилась в результате вмешательства переписчиков, заменивших в более поздних вариантах текста «Ромейское [царство]» на «Росийское»; «Ромейское царство» можно было понимать и как Священную Римскую империю Карла V [8].

В дальнейшем словосочетание «Третий Рим» появляется в «Повести о белом клобуке» (где относится к Новгороду), «Казанской истории», декларации о провозглашении Московского патриархата в 1589 году (где «Третьим Римом» именуется не Москва, а «Росийское царство»; по мнению Дональда Островски, эта вставка произошла по инициативе новгородских иерархов), надписи на принадлежавшей Дмитрию Годунову Псалтыри 1594 года, «Повести о начале Москвы» (XVII век) и челобитных старообрядцев российским императорам (XVIII век) [8].

Представление о Москве как о Третьем Риме сложилось у русских людей XVI века на почве политических и религиозных воззрений в связи с явлениями общеевропейской истории.

Преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров

Ход развития этой идеи можно представить в следующем виде. Величие Древнего Рима, мощный рост и обширные размеры его территории, вместившей почти все известные тогдашнему миру страны и народы, высокая степень культуры и успехи романизации породили в современниках убеждение в совершенстве и незыблемости созданного порядка (Рим – вечный город, urbs aeterna). Христианство, восприняв от языческого Рима идею единой вечной империи, дало ей дальнейшее развитие: кроме задач политических, новая христианская империя, как отражение царства небесного на земле, поставила себе задачи религиозные; вместо одного государя явились два – светский и духовный. Тот и другой связаны органически неразрывными узами; они не исключают, но взаимно дополняют один другого, будучи оба двумя половинами одного неделимого целого. Так в обновленной форме священной римской империи возродилась в средние века идея Древнего мира; языческий orbis terrarum превратился в tota christianitas. По вопросу о том, кому принадлежит право быть носителем светской и духовной власти, возникло разногласие: в Западной Европе признавали таковыми римского (немецкого) императора и папу; на греческом Востоке – византийского императора и патриарха (точнее, собор духовных лиц). Названия западной и восточной империи – лишь обозначение реальных фактов, но не идейных, ибо и та, и другая империя считала только себя единою, всемирною, исключая возможность существования другой. Отсюда раскол политический и церковный, противопоставление православного Востока латинскому Западу. Императоры византийские видели в Карле Великом бунтовщика, дерзкого узурпатора; ни за Оттонами, ни за Гогенштауфенами они не признавали прав на императорскую корону; германо-романский мир платил им тою же монетою; параллельно этому представители церквей слали проклятия один другому. Обе стороны были искренне убеждены в собственной справедливости и в этом смысле воспитывали людей своего круга. Таким образом, католические народы восприняли мысль, что Священная Римская империя с папой и императором во главе есть настоящая законная представительница истинного царствия на земле; народы православные, наоборот, видели в византийском императоре своего верховного главу, а в патриархе константинопольском, совместно с другими – истинного представителя вселенской церкви.

Второй Рим

Под углом этих последних воззрений воспитывалась и Россия. До XV века она считала себя покорной дочерью Константинопольского (Вселенского) патриарха, а в византийском императоре видела верховного блюстителя общественной правды. Константинополь стал в глазах русских как бы Вторым Римом. Со второй половины XV века во взглядах русского общества произошла значительная перемена. Флорентийская уния (1439) пошатнула в самом корне авторитет греческой церкви; обаяние Византии как хранительницы заветов православия исчезло, а с ним и право на главенство политическое.

Третий Рим

Таким новым сосудом, новым Третьим Римом и является Москва. – Освобождение от монгольского ига, объединение разрозненных мелких уделов в большое Московское государство; женитьба великого князя Иоанна III на Софии Палеолог, племяннице (и наследнице) последнего византийского императора; успехи на Востоке (завоевание ханств Казанского и Астраханского) – всё это оправдывало в глазах современников представление о праве Москвы на такую роль. На этой почве сложился обычай коронования московских государей, произошли принятие царского титула и византийского герба, учреждение патриаршества, возникновение трех легенд:

• о бармах и царском венце, полученных Владимиром Мономахом от византийского императора Константина Мономаха (официальная ссылка – в 1547 г.);

• о происхождении Рюрика от Пруса, брата римского кесаря Августа;

• о белом клобуке: клобук этот, как символ церковной независимости, император Константин Великий вручил римскому папе Сильвестру, а преемники последнего, в сознании своего недостоинства, передали его константинопольскому патриарху; от него он перешел к новгородским владыкам, а потом к московским митрополитам.

Первые два Рима погибли, третий не погибнет, а четвертому не бывать. Литературное выражение мысль эта нашла у старца псковского Елеазарова монастыря Филофея, в посланиях к великому князю Василию III, дьяку Мисюрю-Мунехину и Иоанну Грозному. Новое положение вызывало новые обязательства. Самодержавно-царская автокефально-православная Русь должна хранить правую веру и бороться с ее врагами. В этом направлении одно время ее поддерживал и сам латинский Запад: римские папы старались поднять московских государей против турок, пропагандируя мысль, что русские цари – законные наследники Византии; в том же духе действовала и Венеция. Теория Третьего Рима до конца XVII в., а именно до войн с Турцией, не выходила из сферы отвлеченных вопросов: но и позже она никогда не получала характера определенной политической программы, хотя некоторое отражение ее и слышится: более слабое – в правительственных заявлениях во время освободительных войн России с Турцией на Балканском полуострове, более сильное – в воззрениях славянофилов.

Примечания

1. Иконников В. С. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. – К., 1869.

2. Впервые опубликованы в: Православный собеседник. – Казань, 1861, май. – С. 84–96 (послание Мисюрю-Мунехину и предисловие); 1863, март. – С. 337–348 (послание князю и предисловие).

3. «Послание о злыхъ днехъ и часѣхъ» и «Послание к великому князю Василию, в немъже о исправлении крестнаго знамения и о содомском блудѣ» Архивировано 16 июня 2013 года.

4. Послание Филофея, игумена Елизаровской пустыни, к Государю великому Василию Ивановичу всея Руси // БАН, собр. Ф. Плигина, № 57, 21.5.15, рук. XVII в. А. 121 об.

5. Имеется в виду Откровение Иоанна Богослова (Откр. 17:10).

6. Ниче П. Москва – третий Рим? // Спорные вопросы отеч. истории XI–XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посв. памяти А. А. Зимина. – М., 1990. – С. 205.

7. Ульянов Н. И. Комплекс Филофея // Вопросы истории. – 1994. – № 4. – С. 152–162; впервые в: Новый журнал (Нью-Йорк). – 1956. – XLV.

8. Ostrowski D. «Moscow the Third Rome» as Historical Ghost // Byzantium: Faith and Power (1261–1557). Perspectives on Late Byzantine Art and Culture. – Ed. by Sarah T. Brooks. (The Metropolitan Museum of Art symposia.) – New Haven: Yale University Press, 2006. – P. 170–179.

Славянофильство

Славянофи́льство – литературно– и религиозно-философское течение русской общественной и философской мысли [1], оформившееся в 40-х годах XIX века [2], ориентированное на выявление самобытности России, ее типичных отличий от Запада [3], представители которого выступали с обоснованием особого, отличного от западноевропейского русского пути [4], развиваясь по которому, по их мнению, Россия способна донести православную истину до впавших в ересь и атеизм европейских народов [5]. Славянофилы говорили также о существовании особого типа культуры, возникшего на духовной почве православия, а также отвергали тезис представителей западничества о том, что Пётр I возвратил Россию в лоно европейских стран и она должна пройти этот путь в политическом, экономическом и культурном развитии [1].

Исторической предпосылкой к зарождению славянофильства принято считать знаменитый спор между «иосифлянами» и заволжскими старцами, представителями которых были соответственно Иосиф Волоцкий и Нил Сорский. В этом споре рассматривались две проблемы – отношение церкви к ереси (в связи с появившейся тогда в Новгороде ересью жидовствующих) и решение проблемы упадка нравов в монастырях. Заручившись поддержкой Ивана III, иосифляне одержали верх, что и принято считать разрывом с византийской церковью в пользу московско-русского начала, так как движение заволжских старцев возникло под влиянием византийских исихастов (учения о необходимости очищения и удаления от мирской суеты). Позже, благодаря победе иосифлян, впервые возникает идея Москвы как третьего Рима, выдвинутая в начале XVI века монахом псковского монастыря Филофеем, которая в течение века становится ведущей идеологией Русского государства. Первично идея была выдвинута в 1492 году (7000 г. «от сотворения мира») митрополитом Зосимой в предисловии к его труду «Изложение Пасхалии». Немаловажно и то, что в письмах Филофея дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю-Мунехину и великому князю Василию III Ивановичу нет слов «Москва» или «Россия», а есть «Ромейское царство». Как известно ромеи – римляне. Тем ни менее фразу «Два Рима падоша – а третьи стоит, а четвёртому не быти» привязали к Московскому великому княжеству, затем к царству и Российской империи. Аналогично считается, что именно в это время приобрело устойчивый характер выражение «Святая Русь» [6].

Важнейшими источниками славянофильства в литературе принято считать немецкую классическую философию (Шеллинг, Гегель) и православное богословие. Причем среди исследователей никогда не наблюдалось единства по вопросу о том, какой из двух упомянутых источников сыграл решающую роль в формировании славянофильского учения.

Влияние на славянофилов немецкого классического идеализма Шеллинга и романтизма Гегеля, настроений европейского романтизма исследовалось в трудах А. Н. Пыпина, В. С. Соловьёва, А. Н. Веселовского, С. А. Венгерова, В. И. Герье, М. М. Ковалевского, П. Н. Милюкова. Русский публицист и философ-западник А. Л. Блок, отец знаменитого поэта, даже высказывал мнение, что славянофильство в сущности представляет собой лишь некоторое своеобразное отражение западноевропейских учений, преимущественно философии Шеллинга и Гегеля.

В свою очередь сами славянофилы, в частности И. С. Аксаков и ряд других исследователей (Н. А. Бердяев, Г. В. Флоровский, В. В. Зеньковский), отстаивали мысль об изначальной самобытности славянофильства, выводя его из русского православия.

Архимандрит Августин (Никитин) в статье «Русские, славянофилы и немецкое лютеранство» утверждал: «Оно [славянофильство] является своеобразным развитием святоотеческой и русской подвижнической традиции».

По словам И. В. Киреевского, славянофилы пытались создать такую философию, основание которой заключало бы в себе «самый корень древнерусской образованности», а развитие ее состояло бы в осмыслении всей образованности западной и в подчинении ее выводов «господствующему духу православно-христианского любомудрия».

Почву для зарождения славянофильского движения подготовила Отечественная война 1812 года, которая обострила патриотические чувства. Перед нарождающейся русской интеллигенцией встал вопрос о национальном самоопределении и национальном призвании. Появилась потребность определить дух России и ее национальное лицо, и славянофильство должно было представить собой ответ на эти запросы.

Сторонники славянофильства (славянофилы, или славянолюбы) отстаивали точку зрения о существовании для России собственного, самобытного пути исторического развития. Основоположником этого направления стал литератор А. С. Хомяков, деятельную роль в движении играли И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, И. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев, Ф. В. Чижов. Одновременно с ними некий Эван Романовский, поляк по происхождению, узнав о славянофилах и поддержав их, начинает собирать вокруг себя сторонников этого направления по всей Европе. Общество, созданное им, в результате было названо «Европейское общество истории происхождения народов», его члены называли себя славянофилами и главной задачей считали упразднение масонства и его идеологии. Позже выделилось движение так называемых почвенников, или умеренных славянофилов, яркими представителями которых были А. А. Григорьев, Н. Н. Страхов, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, Ф. М. Достоевский [6] и его старший брат М. М. Достоевский [7]. Среди наиболее известных славянофилов числились также М. В. Ломоносов, Ф. И. Тютчев, А. Ф. Гильфердинг, В. И. Даль, Н. М. Языков. К славянофильству примыкал в определенный период своей жизни известный историк-правовед К. Д. Кавелин. Несмотря на то что в дальнейшем Константин Дмитриевич ушел от славянофильства, примкнул к западникам, затем порвал и с ними, до конца своих дней он сохранил добрые отношения со многими представителями этого направления общественного движения России и до конца своих дней, по сути, оставался последовательным представителем русской самобытной социально-политической и философской мысли.

Славянофилы, российские общественные деятели и выразители идей Святой Руси, сыграли большую роль в развитии русского национального сознания и формировании национально-патриотического мировоззрения. Славянофилы предложили концепцию особого пути России, утвердились в мысли о спасительной роли православия как христианского вероучения, заявляли о неповторимости форм общественного развития русского народа в виде общины и артели.

Иван Васильевич Киреевский писал: «Всё, что препятствует правильному и полному развитию православия, всё то препятствует развитию и благоденствию народа русского, всё, что даёт ложное и не чисто православное направление народному духу и образованности, всё то искажает душу России и убивает ее здоровье нравственное, гражданское и политическое. Поэтому, чем более будут проникаться духом православия государственность России и ее правительство, тем здоровее будет развитие народное, тем благополучнее народ и тем крепче его правительство и, вместе, тем оно будет благоустроеннее, ибо благоустройство правительственное возможно только в духе народных убеждений».

Славянофильство особый акцент делало на русском крестьянине, в котором «ключ нашего национального существования», в нём – «разгадка всех особенностей нашего политического, гражданского и экономического быта…от материального, умственного и нравственного состояния нашего крестьянства зависели, и будут зависеть успехи и развитие всех сторон русской жизни» [8].