Текст книги "Непридуманная история русских продуктов"

Котлеты и поварской вальс

Нельзя утверждать, что котлеты – это такое давнее достижение исторической русской кухни, не знала она их до XVIII века. Впрочем, и не сильно страдала по этому поводу. Рубленое мясо, рыба вообще не характерны для нашей древней кулинарии за малым исключением в виде, скажем, тельного. А уж котлета для наших сограждан лет триста назад означала вполне конкретное понятие. У Василия Левшина в его «Словаре поваренном, кандиторском… термин «котлета» понимается совершенно однозначно, – кусок мяса на косточке:

И лишь к середине XIX века в словаре мы находим иное определение: «Котлета – мясо телячье, баранье или свиное, сделанное на подобие лепешечки и поджаренное»[250]250
  Словарь церковно-славянского и русского языка. СПб., 1847. Т. 2. С. 212.


[Закрыть].

Вот почему пожарская котлета – это не кулинарное продолжение памятника Минину и Пожарскому на Красной площади, а достижение гораздо более позднего времени. Ясно, что рубленая котлета со сливочным маслом внутри не могла появиться в России раньше середины XVIII века. Просто из тех соображений, что сливочное «чухонское» масло пришло к нам в массовую кухню лишь после петровских завоеваний в Прибалтике. Кроме того, сам рецепт блюда совершенно не характерен для старинной русской кулинарии и мог появиться только после широкого притока в Россию иностранной гастрономической культуры. То есть опять же не раньше середины, а то и конца XVIII века.

В своей предыдущей книге – «Непридуманная история русской кухни» – мы посвятили целую главу происхождению этого блюда. А его история, хотя и имеет ряд неясностей, в целом хорошо изучена. И связана она с именем трактирщика Евдокима Пожарского, проживавшего в начале XIX века в городе Торжке. Рубленые телячьи котлеты, приготовляемые в его заведении, по праву завоевали популярность среди многочисленных путешественников из Петербурга в Москву. Унаследовавшая трактир после смерти отца его дочь Дарья прославилась «доработкой» этого блюда. Очевидно, под влиянием французской традиции котлет «de volaille» она начинает делать их из рубленой курятины. Остановившийся же по случаю в гостинице император Николай I высоко оценил это блюдо, чем заложил его всероссийскую, да и европейскую известность.

Удивительно, что и при СССР это блюдо не было забыто, как множество других порождений русской изящной кухни. Впрочем, нам кажется, что его популярность в ту эпоху – следствие не столько вкусовых качеств (скажем сразу, – весьма высоких), сколько не связанных с кулинарией причин. В советской истории котлеты зажили собственной жизнью. Народная молва при молчании официальных лиц связала их с князем Пожарским, который в 1612 году собрал народное ополчение для борьбы с польскими оккупантами. Князь вообще со временем превратился в такую патриотическую «икону». Он действительно сыграл огромную роль в борьбе за независимость московского государства. Но самое главное, оказался весьма удобной для коммунистической пропаганды фигурой, поскольку опирался на своего соратника – выходца из простого народа Кузьму Минина. Они и на памятнике на Красной площади с ним вдвоем, символизируя единение власти с народом.

Памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве

Может быть, именно благодаря этой случайной славе пожарские котлеты и не остались забытыми, как сотни их сверстников из старинной русской кухни. А наоборот, получили при СССР свое признание. Впрочем, заметим для справедливости: в простых столовках их не готовили.

Это кушанье было для ресторанной подачи, олицетворяя собой некоторый вариант «высокой кухни». Что, в общем, и справедливо. Для того чтобы эти котлеты приготовить, нужно не просто куриное мясо прокрутить через мясорубку, здесь все тонкости важны.

Была и еще одна причина того, что это блюдо не вошло в демократический ассортимент заводских столовых и уличных кафе. Дело в том, что в котлеты, конечно, всегда кладется хлеб. Но вот его количество было на совести повара. И если в обычных советских битках и зразах вес хлебного мякиша порой значительно превышал мясное содержание, но с пожарскими этот фокус не проходил. Там количество хлеба (белого без корки) было строго выверено. И «сэкономить» куриное мясо на них было невозможно.

В отличие от пожарских котлеты по-киевски гораздо ближе ко временам СССР. Одна из легенд связывает их появление с Купеческим клубом в Санкт-Петербурге в 1910-х годах. Именно там «и было создано это «новорусское» блюдо – новомихайловские котлеты, названных так по имени Михайловского дворца, расположенного поблизости. Свернутые из натурального куриного мяса с кусочком масла внутри и торчащей косточкой котлеты были явно нетрадиционны. Но, может быть, именно поэтому и оказались они так популярны? Причем настолько, что даже спустя 30 лет старые повара в СССР помнили о нем.

Кстати говоря, мнения о происхождении киевских котлет разнятся.

– А киевская котлета – это новомихайловская? – спросили мы бывшего главного кулинара Москвы в 1970-е годы Александра Куприкова.

– Господь с вами! – ответил он. – Это довольно старое русское блюдо. И готовилось оно из пулярок и каплунов. Некоторые говорили, что котлету надо прожарить так, чтобы мясо приготовилось, а внутри оставалось нерастопленное сливочное масло. Хотя в советском общепите оно действительно стало популярным в послевоенные годы.

Котлеты по-киевски. Фото репродукции

В 1947 году они возродились благодаря повару МИДа, подавшего в Киеве на приеме дипломатам это блюдо. И оттуда оно пошло сначала по Крещатику, а потом и по всем остальным ресторанам города под названием «котлеты по-киевски». Вы не задумывались, почему оно сейчас известно практически в любой стране? Ведь, читая в меню «котлеты по-киевски» каждый из вас знает, что получит свернутую куриную грудку с кусочком сливочного масла внутри. А все объясняется просто. Котлеты очень скоро попали в рестораны «Интуриста» – советской организации, ведающей приемом иностранных гостей. В результате сотни тысяч иностранцев, посещавших Москву, Ленинград, Киев и Одессу, познакомились с ним. И разнесли по свету добрые слова об этом любопытном русском блюде.

Лучшие котлеты по-киевски подавали в ленинградском ресторане «Метрополь». Начиная с 1970-х годов, шеф-поваром там был Али Бабиков. Более 50 лет отдал он своей работе, воспитав множество профессионалов. Его сын Рашид продолжил поварскую династию:

– Котлеты по-киевски отец подавал не просто на тарелке, – рассказывал нам Рашид. – Вопреки привычному рецепту она была без косточки, но на тарталетке. Специально, чтобы растаявшее масло не растекалось.

«Метрополь» в 1970-х годах вообще был странным заведением. С одной стороны, – ресторан без категории. Это в то время, когда, скажем, соответствующие заведения в гостиницах – «Астории», «Европейской» – имели категорию высшую. Но при этом, в «Метрополе» питалась вся ленинградская элита, а его поваров приглашали на правительственные и партийные банкеты. И Григорий Романов, член Политбюро ЦК КПСС и руководитель областной парторганизации, – был главным заказчиком этих торжеств.

Впрочем, не столько именитыми гостями славился этот ресторан, сколько поварами и руководителями. Нас часто спрашивают: почему вы так уважительно пишете про советскую кухню? Так вот, может быть, поэтому. Из-за таких вот человеческих историй.

* * *

Песня «Синий платочек» – бессмертная лирическая классика нашего прошлого. Имеющая, как оказалось, и самое непосредственное отношение к советской кулинарии. Ах, война-война. Как ты перевернула судьбы людей…

История этой песни началась в 1939 году, когда из Польши в СССР, убегая от немецкой оккупации, приехал эстрадный ансамбль «Голубой джаз». Весной 40-го года он гастролировал в Москве, в саду Эрмитаж. Композиция пианиста Ежи Петербургского особенно понравилась одному из зрителей – столичному поэту и драматургу Якову Галицкому. Тут же после концерта он встретился с артистом и набросал стихи к музыке. Песня про синий девичий платочек с легкой руки польских исполнителей вошла в довоенный репертуар Л. Руслановой, И. Юрьевой, В. Козина. Простая и, казалось бы, примитивная мелодия вдруг запала в душу миллионам слушателей.

А дальше была война. И запомнившиеся по мирной жизни слова начали переделываться в солдатских окопах «на военный лад»:

 
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
 

Ленинградец Михаил Максимов уходит на фронт в августе 1941-го. Идет добровольцем, хотя имел бронь. Его жена и дочь остались в Ленинграде, вокруг которого 8 сентября замыкается кольцо блокады. Хорошо, что фронт практически рядом – с оказией он передает родным посылки из офицерского пайка. Может быть, благодаря этим редким подаркам они и выжили. Ведь ад стоял кромешный. Вот, что вспоминала дочь Максимова в интервью газете «Московские новости»:

Михаил Максимов, военный корреспондент

– В один из дней (приехав в короткий отпуск с фронта) папа решил проведать свою одноклассницу, которая жила недалеко от нас. Вернулся расстроенный и тихо сказал: «Фриду съели». Я никак не могла понять, как это тетю Фриду съели? Позже мне объяснили.

Семье повезло. В брезентовой полуторке 2 марта 1942 года они были вывезены из голодающего города по льду Ладожского озера – «Дороге жизни», как называли ее тогда.

К этому времени Михаил Максимов, начавший в 1941-м служить в 1-й горнострелковой бригаде в должности помощника командира артиллерийско-пулеметного батальона, отозван в распоряжение газеты «В решающий бой!» 54-й армии Волховского фронта. Репортажи с фронта, корреспонденции о боях и героях…

Были у него и «мирные» задания. Вот, к примеру, с концертом приехала Клавдия Шульженко. Освещая ее гастроли, молодой корреспондент разговорился со звездой. Как-то сразу оказалось, что он обладает абсолютным слухом. Легко смог подобрать аккомпанемент к любой мелодии. А узнав, что Максимов пишет стихи, Шульженко предложила написать новый текст на музыку довоенной песни «Синий платочек». Но чтобы слова в ней были новые, поднимающие людей на бой в эти самые трудные месяцы войны. И написать нужно было к утру, чтобы на концерте в госпитале она прозвучала уже с новыми стихами.

Клавдия Шульженко, женщина – «синий платочек»

Вот тогда-то эта мелодия Ежи Петербурского и получила второе рождение. Опубликованные уже 8 июня 1942 года в дивизионной газете «За Родину!», стихи мгновенно обрели сказочную популярность. Песня звучала из каждого окопа. Любой музыкальный коллектив, отправляясь с концертами на фронт, включал ее в свой репертуар.

 
Сколько заветных платочков
Носим в шинелях с собой!
Нежные речи,
Девичьи плечи
Помним в страде боевой.
За них, родных,
Желанных, любимых таких.
Строчит пулеметчик за синий платочек,
Что был на плечах дорогих!
 

Слава имеет своенравный характер. И Михаил Максимов, который, казалось бы, мог получить всесоюзную известность благодаря этой удаче, вернулся после победы в родной город обычным инженером-технологом. И стихов для печати уже никогда не писал.

А как же, спросите вы, название этой главы «Поварской вальс»? А все очень просто. Тысячи людей знали в 60-е годы Михаила Александровича не как поэта. А как руководителя Высших кулинарных курсов, которые действовали тогда в Ленинграде. До этого он работал заместителем директора ресторана «Нева», потом руководил знаменитым ленинградским рестораном «Метрополь». А став педагогом и организатором общественного питания получил свою долю славы. Профессиональной, крепкой, поварской.

КОТЛЕТЫ ПОЖАРСКИЕ

Для того чтобы эти котлеты приготовить, нужно не просто куриное мясо прокрутить через мясорубку, здесь все тонкости важны. Сегодня для этого нам потребуется: куриное мясо (с целой курицы), 150 г белого черствого хлеба без корки, 150 г замороженного сливочного масла, 200 мл холодных сливок, соль, перец. Для жарки лучше всего использовать топленое масло. Панировка – обычные сухари или черствый хлеб, размолотый в крошку в блендере. Все продукты должны быть максимально холодными, а масло сильно замороженным. Его следует натереть на крупной терке и поставить в холодильник. Хлеб замочить в сливках. С курицы снять кожу – она нам не нужна, и отделить мякоть. Куриное мясо прокрутить дважды через мясорубку. Первый раз без хлеба, а второй вместе с хлебом, отжимать хлеб от сливок не нужно. Фарш посолить, поперчить, добавить масло из холодильника и перемешать вилкой.

И обязательно фарш еще раз поставить в холодильник не менее чем на час. Чем холоднее он будет, тем сочнее станут котлеты. Поверьте, это очень важно.

Заранее включить духовку на разогрев до 200 °C. Сформировать овальные крупные котлеты. Обвалять в панировке и жарить по 2 минуты с каждой стороны на разогретой с топленым маслом сковороде. Затем поставить в духовку на несколько минут. Но не больше 10 минут, иначе масло из котлет вытечет. Подавать можно с жареным картофелем, зеленым горошком, зеленой фасолью, грибным соусом.

Заключение, или Размышляя о настоящем и будущем нашей кухни

Удивительное чувство испытывали мы, дописывая последние страницы этой книги. С одной стороны, немало любопытных эпизодов нашей истории и гастрономии удалось втиснуть в этот не такой уж и объемный том. А с другой – сколько же всего еще осталось нерассказанного! Впрочем, за множеством деталей нам не хотелось бы упустить главное. А именно то, чем же является русская кухня в наши дни.

Чтобы ответить на этот вопрос, неплохо бы для начала оглянуться по сторонам и посмотреть, что сегодня едят люди в России, чем питаются каждый день. А меню это в большинстве семей достаточно простое и традиционное: рассольник по-ленинградски, котлеты по-киевски, макароны по-флотски, омлет, солянка с сосисками, салат оливье, селедка под шубой, шашлык из свинины. В этом ряду можно назвать еще не один десяток блюд. Это что русская кухня или не русская? Эти блюда вообще имеют национальную окраску?

Нам, может быть, и самим жалко, что исторические сочни, кулагу, жаворонки и калью вытеснили эти кушанья. Но давайте не будем лицемерить. И сегодняшняя национальная кухня – это то, что ест большинство населения. Вот почему старинную русскую кухню нужно сохранять и поддерживать. Но представлять дело так, что она может превратиться в полноценное каждодневное меню сегодняшнего населения страны, – неразумно.

Здесь нам обычно возражают: да в России, мол, сейчас больше в ходу всякие гамбургеры, суши и пицца. Что же и их считать русской кухней? Ответ на этот вопрос прост. Обращая внимание на все эти бросающиеся в глаза иностранные блюда, люди сильно переоценивают их влияние на жизнь россиян. Но ведь даже во времена СССР (с его столовыми на каждом предприятии) доля общественного питания по отношению к домашнему составляла не более 15–20 % (по объему потребления продуктов). Сегодня она явно не превышает этих цифр. Средняя семья даже в городах-миллионниках ходит в рестораны/кафе не чаще раза в одну-две недели. Все остальное – дома или в столовых на работе. И что же они там «пиццу-суши-бургеры» готовят? Да, большинство населения России ест каждый день за малым исключением то же, что и 10, и 20, и 40 лет назад – обычную домашнюю пищу, которую можно назвать русской, советской, традиционной. Едят сегодня суши? Едят. Так же как в начале XIX века ели устрицы, страсбургские паштеты, пили шампанское. И называлось это тогда «русская дворянская, аристократическая кухня». И ничего страшного не произошло из-за этого, не правда ли? А по поводу популярности пиццы…. Так это вопрос времени. Понравится она людям, будут они есть ее еще 50 лет с бо́льшим аппетитом, чем наши пирожки, – так и войдет она в нашу кухню. Как по праву вошли в нее в свое время и пельмени (тоже ведь нерусские, не правда ли?). Впрочем, это уже зависит от нас и нашей способности продвигать собственные блюда и кухню.

Мы убеждены, что наш народ вправе самостоятельно выбрать свое меню. И на протяжении столетий доказывал, что ему милее и вкуснее. Сегодняшняя кухня – это не следствие заговора «большевиков» и «мировой закулисы», стремящейся погубить матушку-Россию. А сознательный выбор того самого российского народа. Не сомневаемся, что выбор этот может быть где-то сиюминутным, где-то навязанным, где-то ошибочным. Но вы же помните бессмертную фразу Авраама Линкольна: «Можно обманывать часть народа все время и весь народ некоторое время, но нельзя обманывать весь народ все время». Что же это за народ такой, который все время обманывают и навязывают? Может быть, пора уже признать, что эволюция русской кухни от средневековья – это нормальный процесс, который полностью соответствует интересам того самого народа, о котором так пекутся ревнители особого национального пути.

Русская кухня еще много веков назад выросла из домостроевских «коротких штанишек» – всех этих замечательных жаворонков, сочней, ботвиний и кулебяк на четыре угла. Уже в середине XIX века – во времена Екатерины Авдеевой и Игнатия Радецкого – она развивалась как обычная европейская национальная кухня, опираясь на прочный исторический фундамент. Со множеством своих открытий, но и с не меньшим количеством заимствований, которые делали ее только ярче и выразительнее.

Приготовление обеда на кухне Императорского воспитательного общества благородных девиц. Смольный институт, 1910-е гг.

Бессмысленно спорить о том, какое из направлений русской кухни самое правильное – крестьянско-домостроевское, изящно-аристократическое, привычно-советское или современное прочтение старых блюд. Гораздо полезнее объединить усилия и осознать, что пока мы спорим, наша кухня просто исчезает. Забывается, вытесняется более успешными конкурентами. Почему это происходит? Разве она неконкурентоспособна? Разве она слабее итальянской, французской, мексиканской?

На самом деле наша гастрономия находится сейчас на очень важном, но и опасном для нее переломном этапе. Многие европейские кухни проходили через него, когда традиционная «вековая» кулинария вступала в противоречие с современным пониманием вкусной и здоровой пищи, отставала от ритма жизни общества. Во многих странах на помощь ей приходило государство, общество: была там и общественная инициатива, и помощь властей в продвижении национальных продуктов, брендов, образа национальной кухни за рубежом. Так вот, с русской кухней сегодня все непросто. В отличие от многих других, это – кухня метрополии. Она не мононациональная, а впитала в себя достижения множества наций и народностей, входивших в Российскую империю, СССР. И, к сожалению, отчасти растворившись в них. Нечто подобное было в Англии в 1960-х, когда казалось, что собственно английской исторической кухни уже и не сохранилось на фоне засилья индийской, азиатской, европейской. Но благодаря таким людям, как Хестон Блюменталь, все стало на свои места. И новое прочтение старых блюд возродило интерес к ним. Это должно, несомненно, произойти и у нас.

Наверное, только сейчас мы подходим к пониманию столь важной проблемы. На протяжении веков русская кухня развивалась на основе использования местных и иностранных продуктов, разработки собственных блюд и кулинарных приемов, успешной адаптации гастрономического опыта народов, входящих в Российскую империю, Советский Союз, а также приходящих к нашу практику из иностранных государств. Но единая русская кухня (ставшая потом единой советской) – это своего рода пережиток прошлого. Эта матрица, сыгравшая в свое время положительную роль, на сегодня только тормозит развитие нашей кулинарии. Как нет единой итальянской кухни (в которой каждая историческая область – уникальна по своим гастрономическим достижениям), так нет и единой российской. По своей сути она – уникальное явление, сочетающее в себе множество локальных брендов, гастрономических и кулинарных продуктов, распространенных не повсеместно, а лишь в тех местах, где они исторически возникли.

Современная русская кухня имеет все основания для того, чтобы в перспективе стать успешным участником мирового гастрономического процесса, завоевать популярность не только в нашей стране, но и за рубежом. Но важно помнить одно: она никогда не замыкалась в себе. Она всегда была сильна и успешна тогда, когда опиралась на опыт и традиции кухонь регионов, входящих в российское государство, других стран и народов. Изоляция русской кухни от национальных и мировых тенденций всегда имела пагубное воздействие на ее развитие. В синтезе мировых кулинарных достижений с историческим наследием нашей собственной кулинарии и заключается ее сила и резервы для дальнейшего успешного развития.

Кулинария – это живой развивающийся организм. Русская кухня времен «Домостроя» совсем не та, что в начале XIX века. Только не нужно думать, что эта

эволюция завершилась 100–200 лет назад и лишать день сегодняшний права иметь свою уникальную и яркую русскую кухню. В общем, наверное, эти мысли мы и хотели донести до читателей, рассказывая о загадках и открытиях нашей гастрономии в этой книге. Надеемся, что за увлекательными сюжетами и архивными находками вы почувствуете главное, что нас объединяет, – любовь к столь привычной и одновременно способной постоянно удивлять нас русской кухне.