Текст книги "Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом"

Время шло, соскользнула на пол газета, за ней – потухшая сигара. Из глубин кресла раздался слабый храп…

Ощутив на плече чужую руку, Фредди рывком очнулся от беспокойного сна и встретил взгляд Дерека. Взъерошенный и бледный, тот стоял согнувшись и держась за живот.

– Фредди…

– А? Что?

Лицо Дерека исказилось от приступа боли.

– У тебя найдется пепсин? – простонал он.

Как же насмехается диспепсия над суетным людским величием! Она еще злее, чем сама любовь, и низвергает с высот даже самых надменных. Перед Фредди корчился совсем не тот Дерек, что так высокомерно покинул комнату всего два часа назад. Желудочная пытка сломила его гордость.

– Пепсин?

– Да… – выдавил он. – У меня жуткое несварение.

Пелена сна окончательно развеялась, и Фредди кинулся на помощь другу – тот самый случай, когда последний из Руков оказывается совершенно незаменим.

Кто, как не он вскочил с кресла и усадил туда Дерека; это он слетал в ночную аптеку за углом и вернулся с магическим зельем, исцеляющим с гарантией даже страуса, переевшего десятипенсовых гвоздей; наконец, не кто иной, как он, смешал с водой и подал лекарство.

Старания его были вознаграждены. Вскоре мучительная боль утихла, и несчастный стал приходить в себя.

Можно было бы даже сказать, что вновь стал самим собой, если бы не столь чуждое его натуре кроткое, покаянное настроение, овладевшее им на одре болезни. Фредди еще не видел друга таким смиренным, похожим на выздоравливающего ребенка. Совместные усилия москательщиков и аптекаря сотворили настоящее чудо.

Званые обеды в Сити не так уж редко приводят к временному смягчению нравов. Если хотите застать дельца из какой-нибудь Благочестивой компании в ангельском настроении, ступайте к нему наутро после банкета, и он отдаст вам свои часы и цепочку в придачу.

– Фредди… – заговорил Дерек.

Друзья сидели у догорающего камина. Часы на каминной полке, где прежде стояла фотография Джилл, показывали десять минут третьего. Голос у Дерека был тих и мягок. Кто знает, возможно, врачи все-таки правы, и в два часа ночи самомнение покидает нас, уступая место раскаянию и добрым намерениям.

– Фредди… Так что же говорят о… ну, ты знаешь.

Фредди медлил. Заводить разговор сызнова было страшновато.

– Да я и сам догадываюсь, – продолжал Дерек. – Говорят, что я поступил низко.

– Ну…

– Они совершенно правы, Фредди. Так оно и есть.

– Да нет, знаешь ли, я бы так не сказал. Виноваты всегда обе стороны, и все такое…

– Нет, я один! – Дерек не отрывал глаз от огня. Его сотрапезники по всему Лондону, должно быть, так же точно маялись без сна, со смирением и скорбью оглядываясь на свое черное прошлое. – Это правда, Фредди, что она уехала в Америку?

– Сказала мне, что уезжает.

– Какого же я свалял дурака! – Дерек упер подбородок в ладони, вздыхая, будто дряхлый старик, и глядя на тлеющие угли. В тишине тикали часы, слабо потрескивал огонек в камине. – Как бы мне хотелось поехать следом и разыскать ее…

– Почему бы и нет?

– Ну как я поеду? Выборы могут назначить в любой момент, мне нельзя…

Фредди ракетой взвился из кресла, и от внезапности его прыжка боль ввинтилась в мозг Дерека раскаленным штопором.

– Что за черт! – раздраженно прошипел он. Такое трудно вынести даже самой кроткой жертве званого обеда в Сити.

– У меня идея, старина!

– Все равно, к чему эти пляски?!

– Меня здесь ничто не держит, так? Так почему бы мне не смотаться в Америку, и не разыскать там Джилл?

Сияющий Фредди не мог устоять на месте. Каждый скачок отдавался у Дерека в голове, но величие идеи заставляло терпеть.

– Что, правда? – просиял он.

– Ну конечно! Я же сам только недавно говорил, что подумываю об Америке. Идеальное решение! Отплыву первым же пароходом и выступлю в роли старого доброго посла. Обернусь в два счета и верну Джилл. Даже не сомневайся – покажу себя в лучшем виде!

Глава 9. Джилл разыскивает дядю

1

Нью-Йорк приветствовал Джилл бодрящими колючими поцелуями снежного вихря, каких только и можно ожидать от столь блистательного и деятельного города. Выйдя из Пенсильванского вокзала на Седьмую авеню, девушка смотрела вокруг жадным взглядом – тоненькая фигурка подле высоченных колонн.

Ветер свистел в ушах, небо сверкало чистейшей синевой, воздух дышал энергией и надеждами. Интересно, подумала Джилл, бывал ли здесь Элмер Маринер? Даже его вечное уныние едва ли устояло бы против воодушевляющего обаяния Нью-Йорка.

Она вытащила из сумочки письмо дяди Криса. Обратным адресом был указан дом на 57-й Восточной улице. Сейчас самое время застать дядю, пока он не ушел обедать. Она махнула такси, отъезжавшему от вокзала.

Ехали медленно, то и дело застревая в пробках, но дорога показалась короткой. Джилл сама себе удивлялась: коренная жительница Лондона, а чувствует себя провинциалкой, всему поражается. Впрочем, Лондон остался далеко, в той жизни, что закончилась будто многие годы назад, в мире, покинутом навсегда.

Да и город, по которому с трудом пробиралось такси, был воистину колоссален! Лавина машин с Бродвея вливалась в водоворот Таймс-сквер навстречу бурным потокам с востока, запада и севера. На Пятой авеню, казалось, собрались все автомобили мира! По тротуарам торопливо сновали прохожие, укутанные от морозного ветра. А над головой распростерло бархатный покров сапфировое небо, на фоне которого минаретами из восточных сказок белели верхушки зданий.

Такси затормозило перед многоквартирным каменным домом. Пройдя под козырьком крыльца, Джилл пересекла некое подобие средневекового дворика с живыми деревьями в кадках. Такая роскошь впечатляла. Очевидно, слухи о состояниях, нажитых в этом сказочном городе за одну ночь, все-таки правда, и одна такая сказка выпала на долю дяди Криса. Человек, стесненный в средствах, никак не мог себе позволить такое жилье. Явись сюда сам Крез или граф Монте-Кристо, владелец дома, пожалуй, глянет на них с сомнением и намекнет на желательность платы за месяц вперед.

В стеклянной будке за внутренней дверью чопорно восседал, пережевывая жвачку и читая газету, старик в пышно расшитом мундире генерала гватемальской армии. Для полного великолепия не хватало лишь драгоценностей, что, без сомнения, объяснялось личной скромностью. Поскольку рядом не было никого рангом ниже, чтобы представить гостью и ходатайствовать об аудиенции, Джилл взяла на себя смелость обратиться к генералу сама:

– Будьте добры, подскажите, как мне увидеть майора Сэлби?

Задержав на миг ритмичное движение челюстей, гватемальский генерал опустил газету и взглянул на посетительницу. Сперва Джилл решила, что его вскинутые брови выражают высокомерное презрение, но затем поняла, что он удивился.

– Майора Сэлби?

– Майора Сэлби.

– Здесь такой не проживает.

– Майор Кристофер Сэлби, – уточнила Джилл.

– Нет, не знаю, – покачал головой советник послов и любимчик гватемальских красоток. – В жизни о нем не слыхал.

2

Джилл доводилось читать в романах, как при крутых поворотах сюжета перед глазами героини «все поплыло», но сама она до сих пор не испытывала столь примечательного ощущения. Гватемальский воитель, быть может, и не поплыл перед глазами, однако без сомнения замерцал, так что пришлось даже поморгать, чтобы восстановить его истинные очертания. Суматоха и шум Нью-Йорка уже успели вызвать у нее чувство нереальности, сходное со сном, и эти поразительные слова стали завершающим штрихом.

Возможно, услышанное от гостьи «будьте добры» все же тронуло сердце героя тысячи революций. Каким бы величественным и живописным ни казался он со стороны, но обитал, хоть и неприятно это отмечать, в мире, где пренебрегают мелкими любезностями. «Поди сюда!», «Привет!» и «Черт тебя дери!» – это запросто, а вот «Будьте добры» – уже редкость. Видимо, оно пришлось по сердцу генералу-привратнику, так как он перекатил жвачку во рту, дабы изъясняться членораздельнее, и поднапрягся.

– Как, говорите, его фамилия?

– Сэлби.

– А пишется как?

– С-э-л-б-и.

– С-э-л-б-и… А, Сэлби?

– Ну да, Сэлби.

– А имя?

– Кристофер.

– Кристофер?

– Да, Кристофер.

– Кристофер Сэлби, значит… Нет, не припомню.

– Точно должен быть!

Ветеран покачал головой со снисходительной улыбкой.

– Должно быть, вам нужен мистер Сипперли! – догадался он. В Гватемале вечно путают имена. – Да-да, мистер Джордж Сипперли с четвертого этажа… Как ему доложить о вас?

Престарелый военачальник уже взялся было за телефонную трубку, но Джилл остановила его. Пускай мы живем в эпоху эрзацев, но неведомый Сипперли никак не годился на замену дядюшке Крису.

– Да нет же, мне нужен майор Сэлби, а никакой не Сипперли!

– Как, еще разок, пишется?

– С-э-л-б-и.

– Ага, С-э-л-б-и… Нет, такой не проживает. Зато есть мистер Сипперли, – вкрадчиво произнес генерал, твердо решив, похоже, убедить строптивую посетительницу принять очевидное. – Живет на четвертом этаже, занимается недвижимостью. У него светлые волосы и бостонский бульдог.

– Да пусть какой угодно и с дюжиной бульдогов…

– Бульдог только один, кличка Джек.

– …Но мне нужен не он. Что за абсурд! Майор Сэлби писал мне с этого адреса. Это ведь номер 18 по 57-й Восточной?

– Так и есть, 18-й по 57-й Восточной, – осторожно признал собеседник.

– Вот его письмо… – Джилл открыла сумочку и вскрикнула: – Ой, да где же оно?

– Прошлой осенью у мистера Сипперли гостил друг… Некий мистер Робертсон – смуглый такой, с усиками.

– Я доставала письмо, чтобы взглянуть на адрес, и была уверена, что положила обратно. Наверное, обронила.

– Еще есть мистер Рейнсби с седьмого этажа, брокер с Уолл-стрит. Невысокий такой, слегка заикается.

Джилл защелкнула сумочку.

– Что ж, ладно… По-видимому, я ошиблась. Была совершенно уверена, что адрес тот самый, но… Спасибо вам огромное! Извините, что побеспокоила.

Она повернулась и зашагала прочь, заставив грозу Парагвая и прочих экзотических краев потерять дар речи. «Спасибо вам огромное» ему доводилось слышать еще реже, чем «Будьте добры». Проводив незнакомку ласковым взглядом, он вернул жевательную резинку в обращение и возобновил изучение газеты.

У него мелькнула мысль, что на самом-то деле гостье требовался мистер Уиллоби с восьмого этажа, но было уже поздно, и вскоре, погрузившись в заметку о вспыльчивом домовладельце из Канзаса, который в припадке ярости зарубил топором шестерых, он выбросил странный визит из головы.

3

Вернувшись на Пятую авеню, Джилл пересекла ее и задумчиво побрела навстречу ветру мимо Центрального парка. На другой стороне улицы тянулись дома с фешенебельными квартирами и виднелась зеленая крыша отеля «Плаза», а впереди, в окрестностях Коламбус-Серкл, начинались кварталы поскромнее.

Точь-в-точь сюжет мелодрамы, подумала Джилл – одна-одинешенька в огромном чужом городе. Она невольно поежилась. Все ее богатство в этом мире умещалось в крошечной сумочке на запястье – сильно початые двадцать долларов, присланные дядей Крисом в Брукпорт. Идти некуда, ночевать негде, и никаких разумных соображений, как пополнить капитал. Отправляясь на станцию в Брукпорте, такого она не предвидела.

Тайна исчезновения дяди Криса не поддавалась разгадке. Джилл готова была поклясться, что на конверте был тот самый адрес, однако о майоре Сэлби там не слыхали и не знали такого имени. Причины недоразумения лежали явно глубже, чем ей было по силам раскопать.

Шагая куда глаза глядят, она вскоре миновала площадь Коламбус-Серкл, перешла Бродвей на углу с россыпью автосалонов и, внезапно ощутив голод, остановилась у необъятной витрины дешевой закусочной. Те, кто сидел за мраморными столешницами по ту сторону толстого стекла, явно не слишком ценили приватность, и прохожие могли наблюдать каждый их глоток. Ни дать ни взять рыбки в аквариуме, подумала Джилл.

Посередине, рассеянно поглядывая на улицу через горки яблок и грейпфрутов в витрине, стоял у плиты человек в белом халате и ловко жонглировал оладьями. Его священнодействие, лишенное секретов, было заключительной нотой в спектакле для прохожих.

Зрители, располагавшие достаточным временем, могли наблюдать за нью-йоркским ланчем на всех стадиях его эволюции от первичной желтовато-белой протоплазмы, вылитой на плиту, до итоговой нирваны поджаристых оладий в желудке клиента. Могла ли голодная девушка вынести подобное зрелище?

Войдя в закусочную и пробираясь между столиками, она вдруг услышала свое имя:

– Мисс Маринер!

Джилл вздрогнула. Что это – слуховая галлюцинация? Кроме дяди Криса, который находился неизвестно где, она не знала здесь никого. Тем не менее, оклик повторился, доблестно состязаясь со звяканьем посуды, от которого закладывало уши:

– Мисс Маринер! Даже не верится, что это вы!

Из-за столика неподалеку, изумленно глядя, поднялась девушка в голубом платье. Джилл сразу ее узнала: эти огромные жалобные глаза, как у потерявшегося ребенка, было невозможно забыть. Та самая девушка с попугаем, которую они с Фредди обнаружили в бывшем дядином доме на Овингтон-сквер в тот день, когда устои мироздания пошатнулись и воцарился хаос.

– Боже мой! – воскликнула Джилл. – Я думала, вы в Лондоне.

Паническое ощущение пустоты после беседы с гватемальским генералом исчезло как по волшебству. Воспрянув духом, Джилл присела за столик неожиданной подруги.

– А вы как оказались в Нью-Йорке? – спросила та. – Я не думала, что вы сюда собираетесь.

– Все вышло немного внезапно, – ответила Джилл. – Так или иначе, я здесь… и умираю с голоду. Что это вы все едите?

– Гречишные оладьи.

– А, знаю, дядя Крис вспоминал о них в плавании. Я тоже возьму.

– Когда же вы приехали?

– Сошла с парохода десять дней назад, потом жила в местечке под названием Брукпорт на Лонг-Айленде… Как странно вот так сразу наткнуться на вас!

– Удивительно, что вы меня не забыли.

– Имя не помню, – призналась Джилл, – но это обычное дело. Я вечно забываю имена.

– Нелли Брайант.

– Ах да, конечно! И вы играете в театре?

– Только что получила работу у «Гобла и Коэна»… Привет, Фил!

У столика задержался по пути к кассе молодой брюнет с изящной фигурой и зачесанными назад гладкими волосами.

– Привет, Нелли!

– Я не знала, что ты тут обедаешь.

– Изредка заглядываю. Вот, репетировал с Джо в «Крыше века» и улучил четверть часика на перекус. Можно присесть?

– Конечно. Это моя приятельница мисс Маринер.

Молодой человек обменялся с Джилл рукопожатием, окинув ее одобрительным взглядом живых черных глаз.

– Рад познакомиться!

– А это Фил Браун, – продолжала Нелли. – Он играет с самим Джо Виджоном – лучшая джазовая команда в гастрольных турах!

– Да ну, брось! – скромно возразил мистер Браун. – Вечно ты приукрашиваешь.

– А что, скажешь, не так? Разве вам не продлили ангажемент в «Паласе»?

– Было дело, – признал молодой человек. – Отжигали там на славу, хоть кого спроси. На субботнем дубле восемнадцать раз выходили на поклоны!

Джилл зачарованно вслушивалась в непривычный выговор.

– Не понимаю ни словечка! – вздохнула она. – Можно подумать, другой язык.

– Вы с той стороны? – снисходительно улыбнулся мистер Браун.

– Всего неделю как с парохода, – вставила Нелли.

– Я по акценту догадался, – кивнул он. – Ничего, приспособитесь, если потретесь тут как следует.

– Я уже учусь! – похвасталась Джилл. Она чувствовала радостное облегчение от встречи с Нелли, и ей нравился молодой человек с гладкими волосами. – Сегодня попутчик в поезде мне предложил: «Утреннюю газету, сестричка?», а я ответила: «Спасибо, братец, я лучше в окно посмотрю».

– В поездах народ сплошь и рядом неотесанный, – сердито хмыкнул Браун. – Таких нужно с ходу отбривать. – Он повернулся к Нелли. – Ну что, ходила к Айку, как я советовал?

– Ходила.

– Обломилось что-нибудь?

– Ага, представь себе! В жизни счастливее не была. Сперва битый час скучала у них на лестнице, а потом вышел Джонни Миллер, и я на него насела, мол, ищу работу, а он – хорошо, все будет окей. Джонни всегда помогает девушкам, с которыми выступал в одном шоу. Если б не он, я бы до сих пор там сидела.

– А кто такой Айк? – полюбопытствовала Джилл, стараясь не потерять нить беседы.

– Мистер Айзек Гобл, – пояснила Нелли. – Из агентства «Гобл и Коэн», где я только что получила работу.

– Никогда о таких не слышала.

Молодой человек шутливо протянул Джилл руку.

– Вот это совпадение! Обо мне они тоже никогда не слыхали. По крайней мере, тот, что встретил меня у них в конторе.

– А, ты тоже к ним ходил? – оживилась Нелли.

– А то! Джо мылился в новое шоу на Бродвее, водевили ему уже вот где. Знаешь, Нелли, не хочу тебя пугать, но, на мой вкус, Айк затеял ставить какую-то кислятину! Вряд ли он вложил туда хоть цент из своих, очень на любителя вещица… Короче, ввалились мы с Джо разузнать, нет ли чего-нибудь для нас, а в офисе торчит какой-то верзила с черепаховой оправой на носу. Оказался сам автор – набирает актеров на главные роли.

Ну, мы назвались, кто такие, а ему начхать – никогда, мол, про вас не слыхивал! Объяснили все – нет, говорит, ничего такого для шоу не требуется. Хочет, мол, угостить публику чем-то необычным, так что никаких приевшихся вставных номеров. Намерен, видите ли, возродить традиции Гилберта и Салливана!.. Слушай, кто это такие вообще, Гилберт с Салливаном? То и дело пишут о них в газетах, но я сроду не встречал никого, кто их знает. Ежели хочешь мое мнение, это будет просто-напросто комическая опера!

– Силы небесные! – Как всякая актриса музыкальных комедий, Нелли глубоко презирала устаревший жанр. – Да комическую оперу сто лет назад похоронили!

– А теперь вот, как видишь, решили выкопать! То есть, мне так кажется… Слушай, я вчера вечером говорил с Клариссой, – добавил Фил, понизив голос. – Все у нас в порядке!

– Да ну?

– Ага, помирились… Получилось так…

Беседа приняла доверительный характер. Молодой человек принялся разворачивать перед Нелли все сложные перипетии своей досадной размолвки с «лучшей девушкой во всем Бруклине», подробно пересказывая, что сказал он, что ответила она, как повела себя ее сестра и как в конце концов все уладилось.

Джилл почувствовала себя немного лишней, но затем, осененная внезапной идеей, задумалась, откинувшись на спинку стула… В самом деле, а что еще остается? Надо же как-то зарабатывать на жизнь!

Подавшись вперед, она решительно прервала описание оживленной перепалки между Филом и упомянутой сестрой, крайне неприятной, судя по всему, особой.

– Мистер Браун!

– Да?

– Как вы думаете, есть у меня шанс получить работу у «Гобла и Коэна»?

– Вы шутите! – воскликнула Нелли.

– Нисколько.

– К чему вам работать?

– Я должна начать, и поскорее.

– Не понимаю.

Джилл ответила не сразу. Обсуждать свои личные дела она не любила, но избежать этого не представлялось возможным. Нелли с любопытством вытаращила глаза, а молодой человек не выказывал ни малейших намерений тактично удалиться. Он жаждал услышать все.

– Я потеряла деньги… – неловко начала Джилл.

– Потеряли деньги? Вы хотите сказать…

– Да, потеряла все, до последнего пенни.

– Бывает, – рассудительно вставил Браун. – Как-то раз я тоже остался на мели в Оклахоме, в самой глуши. Управляющий труппы смылся со всем нашим жалованьем – укатил в Канаду, и след простыл.

– Но как же?.. – не могла успокоиться Нелли.

– Случилось это как раз, когда мы с вами познакомились, – продолжала Джилл. – Помните Фредди Рука? Он еще был у нас в гостях в тот день.

Глаза Нелли мечтательно затуманились. Не проходило и часа, чтобы она не вспомнила этого безупречного джентльмена. Фредди был бы потрясен, узнай он, что для Нелли нет никого совершеннее в нашем несовершенном мире.

– Ну еще бы! – восторженно выдохнула она.

Фил Браун бросил на нее острый взгляд.

– Ага! – ехидно протянул он. – Ну-ка, ну-ка… Кто же это, Нелли? Кто этот неотразимый рыцарь?

– Если хочешь знать, – фыркнула Нелли, – так это тот самый, кто дал мне пятьдесят фунтов – просто так, не в долг! – когда я застряла без гроша в Лондоне. Не будь его, до сих пор бы там торчала!

– Что, серьезно? – воскликнула Джилл. – Фредди Рук?

– Он самый… А теперь, наверное, я больше никогда его не увижу.

– Если вдруг встретишь, непременно и меня познакомь! – хмыкнул Браун. – Такие приятели на дороге не валяются.

– Ну так вот, – вздохнула Джилл. – Помните, Фредди рассказывал про обвал на фондовой бирже, когда он потерял деньги? Так и я свои потеряла… История долгая, но подробности излишни. Такие вот дела. Потому работа и нужна. Мне кажется, в театре я скорее найду ее, чем где-либо еще.

– Мне ужасно жаль.

– Да ну, ничего страшного… Сколько эти «Гобл и Коэн» могут платить, если дадут ангажемент?

– Не так уж много, долларов сорок в неделю.

– Сорок долларов! Да это же целое состояние! Где это агентство?

– В театре «Готэм» на 42-й улице.

– Поеду туда прямо сейчас!

– Вы даже не представляете, как это трудно! Ждете час за часом в надежде, что вас заметят…

– А почему нельзя просто войти и заявить: пришла наниматься на работу?

Большие глаза Нелли стали еще больше.

– Так не положено!

– Почему?

– Ну… не положено, и все тут.

– Не понимаю, почему.

– А я, между прочим, согласен, – вмешался Браун. – Какой смысл толкаться в передней и ждать? В конце концов, театральные агенты тоже люди – во всяком случае, некоторые. Может, им наоборот понравится такая дерзость. Так что правильно мыслите: лучше ввалиться прямо с ходу, не съедят же вас там! Прямо-таки смотреть тошно, как эти бедолаги маются под дверью, а на них – ноль внимания. Смелее надо! Кто задерживать станет, дать в зубы и вперед. А если предложат оставить адрес и уйти, не соглашаться ни в какую! Это их старый, траченный молью трюк. Заявить с порога: так не пойдет – ответ только сразу, да или нет. Поставить их перед выбором!

Воспламененная его красноречием, Джилл вскочила и потребовала счет.

– Так точно и сделаю!.. До свидания, – кивнула она Нелли. – Где вас можно найти?

– Неужто в самом деле пойдете?

– А то!

Нелли нацарапала адрес на клочке бумаги.

– Вот, держите! Я весь вечер дома.

– Как-нибудь забегу… До свидания, мистер Браун! Спасибо вам!

– Да не за что.

Нелли проводила Джилл изумленным взглядом.

– Зачем ты ее накрутил? – повернулась она к Филу.

– А что такого? Лишняя движуха не помешает… Ладно, пожалуй, и мне пора. Надо возвращаться на репетицию. Знаешь, Нелли, мне нравится эта твоя подружка. Не робкого десятка – от души желаю ей удачи!