Текст книги "Сумрак"

«Барселона: история архитектуры».

«101 самая удивительная пещера».

«Одри навсегда: шесть легендарных фотографов. Одна легендарная звезда».

«Запад: Американский ковбой».

«История мира карта за картой»…

Я отступила назад, читая названия на корешках книг, которые занимали две полки, хранившие тяжесть не только массивных томов в твердых переплетах. Мне нравилось ставить их на полку всякий раз, когда он дарил мне новый. Мартину было приятно видеть, что я выставляю его подарки, но в то же время… мне это казалось неким достижением. Книги напоминали трофеи.

Когда синяки исчезали, единственным внешним напоминанием о том, что никогда не сотрется из моей памяти, оставались они.

По одной книге за каждый раз, когда я вставала на ноги.

Снова.

И снова.

И снова.

Он покупал мне и другие подарки на протяжении многих лет, каждый раз, если выплескивал свой гнев и начинал ощущать чувство вины. Эти вещи также были расставлены по комнате. Вещи, которые я оставлю дома после отъезда, чтобы, придя сюда, он увидел их и вспомнил все. Только меня уже рядом не будет.

Я опустила глаза.

По крайней мере, так я себе говорила.

Бабушка спала в своей комнате дальше по коридору. Ее проигрыватель постепенно подбирался к концу стороны А на пластинке. Мне хотелось, чтобы она жила вечно, однако порой…

Мартин вел бы себя намного хуже, если бы не бабуля. Она – единственный человек, который меня любил. Без нее я бы не выжила.

Но ей было больно.

И если она доживет до того момента, когда придет время поступать в колледж, я не смогу уехать. Я не могла бросить ее с ним и была бы вынуждена остаться.

Ненавидела себя за эту мысль, но…

Хоть я и не желала ей смерти, мне нужно было выбраться отсюда.

Что я буду делать?

Укутавшись в кардиган, под который надела лишь пижамные шорты и майку, повернулась, собираясь закрыть шторы.

Но в углу моей комнаты кто-то сидел в кресле.

Я судорожно вздохнула, отпрыгнув назад.

– Привет, – сказал Уилл.

Мои глаза округлились, я тяжело дышала, сердце подпрыгивало.

– Какого черта? – Я бросилась к окну, прижалась щекой к стеклу, чтобы посмотреть на подъездную дорожку и убедиться, что брата нет.

– Ты сегодня не поставила свечу на подоконник? – спросил он.

Только я не слушала.

– С ума сошел?

Я осмотрела улицу, насколько позволяло растущее перед окном дерево, но не обнаружила машину Уилла. Надеюсь, он припарковался подальше.

Как, черт возьми, он сюда попал? Брат ушел несколько минут назад. Он мог его увидеть.

– Ты должна зажечь свечу, Эмми.

– Я никогда не зажигаю свечи! – прорычала шепотом, чтобы бабушка не услышала. – Мне плевать на Вечную Ночь. Ты должен уйти.

Он был в джинсах и армейской зеленой футболке, подчеркивавшей цвет его глаз. Его волосы так красиво спадали на виски – гель за целый день утратил фиксирующие свойства.

– Помнишь, что я сказал? – спросил Уилл низким голосом. – Если не придешь ко мне, я сам приду за тобой.

Да, я так и не вышла к нему в назначенное время. Каким бы важным ни был марафон «Миссия невыполнима», у меня имелись другие дела, а он забыл спросить, свободна ли я сегодня вечером.

Парень пристально смотрел на меня, положив руки на подлокотники. Я нахмурилась, несмотря на волну восторга, пробежавшую по телу при виде него.

– Поверить не могу, что у Эмери Скотт на стене висит плакат с Сидом и Нэнси, – пошутил Уилл. – Пара отвратительных наркоманов, один из которых едва умел играть на гитаре.

– Пожалуйста, – попросила я, проигнорировав его поддразнивания. – Тебе нельзя здесь находиться.

Он медленно поднялся, не отрывая взгляда от моего лица.

– Или, возможно, ты неравнодушна к обреченным романам.

Я отступила назад, когда он шагнул ко мне.

– Просто уходи, – снова повторила.

Но Уилл продолжал приближаться, прошептав:

– Ты такая красивая.

Сжав кулаки, покачала головой.

– Однако я уже устал от того, как ты на меня смотришь. – Выражение его лица стало неожиданно серьезным. – Так, будто мне нельзя доверять.

А разве можно? И даже если бы смогла поверить в его добрые намерения в отношении меня, я не была к этому готова. Мне не хотелось, чтобы он вмешивался в мою жизнь. Я делала ему одолжение.

Мне понравилось произошедшее в кинотеатре, и я буду вечно хранить память об этом.

Но Дэймон прав. Вчера было весело. Теперь все кончено.

– Тебе нужно уйти.

Его взгляд сосредоточился на мне.

– Еще мне чертовски надоело это слышать. – Он заиграл желваками. – В чем проблема? Вчера все было потрясающе. Почему ты всегда слишком увлекаешься самокопанием, пока не превратишь что-то хорошее во что-то плохое?

– Я тебе ничего не должна, – огрызнулась, – и я тебя не приглашала, так что просто уходи! Убирайся.

Уилл остановился; от его грозного взгляда мое сердце замирало почти так же, как от его улыбки.

– Знаешь, я относился к тебе добрее, чем следовало. – Он расправил плечи. – Тебе известно, скольких девушек я могу заполучить вот так?

Парень щелкнул пальцами. От веселого, спокойного, милого защитника не осталось и следа.

Поверьте, я прекрасно понимала, что он может получить любую задницу, какую пожелает, и уже получил. Я не первая, кто к нему прикасался или целовал.

– Мне нужно поблагодарить свои счастливые звезды за то, что вся моя неустанная, тяжелая работа по привлечению твоего внимания действительно окупилась, пока я преследовала тебя, словно жалкий щенок! – закричала я, подчеркнув его лицемерие.

Это Уилл преследовал меня! А не наоборот.

Он шагнул ко мне, как вдруг кто-то назвал мое имя. Уилл остановился, и мы оба впились друг в друга взглядами.

Моя кровь кипела. Я видела, что его шея уже блестела из-за легкой испарины.

Меня охватил жар. Мы стояли так близко, в темноте, а моя кровать была совсем рядом.

Мой клитор пульсировал; я перестала дышать, даже не заметив этого.

– Эмми, – вновь позвал тоненький голосок.

Я моргнула, выдохнув.

– Эмми? – в очередной раз окликнула бабушка.

Уилл слегка расслабился, его взгляд смягчился.

Опустив глаза, покачала головой.

– Пожалуйста, просто уходи. – Сил хватило лишь на шепот.

Я вышла из комнаты, свернула направо и направилась в спальню бабушки.

Белые занавески колыхал ветер. Она в своем объемном розовом халате пыталась приподняться на постели.

– Эй, эй, – сказала я, подбежав к ней, и приподняла трубку кислородной маски, чтобы она не сдавила ее. – Все хорошо. Я здесь.

Бабушка села, откинувшись на подушки, пока я помогала ей снять маску. Приподняв ее, прислушалась к дыханию, убеждаясь, все ли в норме.

– Ты в порядке?

– Мне просто нужна вода.

Я взяла чашку, наполнила ее водой и протянула бабуле соломинку.

– Ты забыла зажечь мою свечу, – сказала она, сделав глоток, и посмотрела на меня снизу вверх, а я уставилась на нее.

Мои брови были нахмурены после разговора с Уиллом. Казалось, сегодня все решили испытать мое терпение.

– Не смотри на меня так, – предупредила бабушка. – Иди и зажги ее. Это моя последняя, вне всяких сомнений.

Я поджала губы, понимая, что с этим не поспоришь. Возможно, ее уже не будет в следующую Вечную Ночь.

Ладно.

Подойдя к камину, которым бабуля больше не пользовалась, взяла спички и одну из свечей с ароматом пачули, отнесла на подоконник и зажгла, убедившись, что пламя видно через стекло.

Такая глупая традиция.

Правда, теперь, когда Уилл поведал мне больше деталей той истории, в ней появилось нечто завораживающее. Каждое 28 октября, начиная с 1955 года – спустя год после убийства на Колд-Пойнте, – жители Тандер-Бэйя зажигали свечи в окнах своих спален в честь Ревери Кросс в годовщину ее смерти.

В то время как баскетбольная команда совершала ежегодное паломничество на могилу Эдварда, остальные почитали его жертву, убеждая себя, что, если они этого не сделают, то даже смерть не удержит ее от мести. Если к утру ваша свеча продолжала гореть, значит, погибшая была к вам благосклонна.

В противном случае вам уготована плохая участь до наступления следующей Вечной Ночи.

Эта примета имела не больше смысла, чем бросание соли через плечо для защиты от несчастья.

Я наблюдала за отражением огня, мерцавшим на стекле, затем подошла к другому окну и закрыла его. Раз бабушка захотела зажечь свечу, ей придется провести одну ночь с закрытыми окнами.

Гадая, ушел ли Уилл, бросила быстрый взгляд на улицу.

Вернувшись к кровати, забрала чашку и поставила ее на место, потом откинула волосы с лица бабули. Восемьдесят два года, а выглядела она на пятьсот.

За исключением глаз. Глаза по-прежнему принадлежали шестнадцатилетней девчонке, тайно планировавшей угнать машину своего старика, чтобы покататься с друзьями.

– У тебя в гостях мальчик? – спросила она.

Я замерла.

– Нет, Гран-мэр.

– Menteuse, – ответила бабушка, назвав меня обманщицей по-французски. – Qui c’est[14]14
  Кто это? (фр.)


[Закрыть]?

– О ком ты?

Она дернула подбородком. Резко обернувшись, обнаружила Уилла, стоявшего в дверном проеме.

Проклятье. Я же сказала ему уйти.

Он вошел в комнату, мягко улыбаясь.

– Allô. Je m’appelle Guillaume[15]15
  Привет. Меня зовут Гийом. (фр.)


[Закрыть].

Услышав, с какой легкостью он изъясняется на французском языке, ошарашенно уставилась на него. Гийом – вариация имени Уильям.

Серьезно?

Честно говоря, меня удивляло, что он вообще умеет говорить, даже по-английски. Считала его человеком, который общается исключительно с помощью эмодзи.

Но моя бабушка улыбнулась.

– Parlez-vous français[16]16
  Вы говорите по-французски? (фр.)


[Закрыть]?

– Un peu, – сказал парень, показав пальцами примерно полсантиметра. – Très, très peu[17]17
  Немного. Совсем чуть-чуть. (фр.)


[Закрыть].

Она засмеялась, и его лицо расплылось в той улыбке, благодаря которой Уилл выглядел так, будто создан для объятий.

Он посмотрел на нее сверху вниз, а я закатила глаза.

Тоже мне, un peu.

Моя бабушка родилась здесь, однако ее родители были родом из Руана во Франции. Они бежали в тридцатые годы от растущей угрозы со стороны Германии. Хоть она и выросла, говоря на английском в школе, родители постарались сохранить свое наследие.

Она, в свою очередь, с детства обучила французскому мою мать. Я владела языком не так хорошо, как хотела бы, но понимала его.

Из уст Уилла лилось все больше фраз. Не вмешиваясь в их разговор, я слушала.

– Надеюсь, мы вас не разбудили, – с задумчивым видом произнес он. – Ваша внучка устроила мне заслуженный разнос. Приношу свои извинения.

Мое сердце слегка затрепетало.

– Возможно, заслуженный, – рассмеявшись, сказала бабушка. – А может, она унаследовала мой вспыльчивый характер.

Я послала ей многозначительный взгляд.

Опустившись обратно на кровать, она потянулась за кислородной маской, сняла ее с крючка и пояснила:

– Прошло немало времени, прежде чем я встретила человека, способного совладать со мной. В этом и заключается суть сломленных людей, Гийом. Если мы кому-то подарим свое сердце, он поймет, что заслужил его.

На секунду слезы подступили к глазам.

– Он был терпелив со мной, – устремив мечтательный взгляд в пространство, продолжила бабуля.

Мой дедушка.

Он давно умер, однако они по-настоящему любили друг друга. По крайней мере, какое-то время она была счастлива.

– Теперь идите, – распорядилась бабушка, надевая маску. – Я устала.

Черта с два она устала. Мы могли бы посмотреть фильм или что-нибудь еще.

– Гран-мэр…

Она выкрикнула:

– Иди! Будь молодой!

Мне хотелось рассмеяться, сказать ей, что я чувствовала себя на сорок три и уже потеряла интерес ко всему, только она бы порадовалась, если бы знала, что я счастлива, поэтому…

Когда бабушка справилась с маской, мы вышли из спальни, и я повела Уилла обратно к себе.

Закрыв дверь, увидела, как он ставит свечу на мой подоконник. Ту самую, с комода бабушки. Должно быть, Уилл стащил ее.

Парень выудил из джинсов зажигалку, поджег фитиль, расположил свечу по центру. Маленький огонек ожил на фоне черной ночи.

Уилл развернулся и посмотрел на меня. Отблески пламени мерцали в его глазах.

– Значит, сегодня никаких фильмов? – спросил он, расхаживая по моей комнате.

Избегая его взгляда, покачала головой.

– Думаю, – продолжил Уилл, направившись ко мне, – даже если бы ты могла, все равно не ушла бы.

Я шагнула назад, отстраняясь. Мы начали кружить вокруг друг друга.

Я покачала головой.

– Потому что ты с подозрением относишься ко всему хорошему.

Отступая все дальше, пока он приближался, промолчала.

– И это не закончится, когда ты поступишь в колледж или уедешь из города, Эм. Ничего не изменится. У тебя по-прежнему не будет ничего хорошего.

Я попыталась сглотнуть ком в горле, но не смогла.

– Потому что ты останешься собой.

Несколько раз я вдохнула и выдохнула, и вдруг слова выплеснулись из меня, прежде чем успела их остановить.

– Я хочу этого. – Наконец подняв голову, встретилась с ним взглядом. – Отчасти я действительно этого хочу, Уилл. Знаешь почему?

Он пристально смотрел на меня. Я едва обратила внимание, что мы оба перестали двигаться.

– Потому что, как только все закончится, ты обо мне забудешь.

Не моргая, я смотрела на него. Его прекрасные зеленые глаза ожесточились, спина выпрямилась.

Да, трахнуться с тобой – единственный способ от тебя избавиться. Соблазн был велик.

Я увидела, как его губы сжались, а в глазах появился блеск.

Уилл молчал с ошеломленным видом, и я попятилась, наблюдая за действием моих слов, за тем, как они оставляют кровавые раны, о которых я уже жалела.

Он потупил взгляд, сунул зажигалку в карман и обреченно выдохнул.

– Почему ты такая жестокая?

Ему не нужен был ответ. Отвернувшись, Уилл вышел из моей спальни и стал спускаться по лестнице. В этот момент у меня внутри все рухнуло, ведь я поняла, что зашла слишком далеко.

Я не хотела этого.

Не хотела, чтобы он уходил. Завтра я пройду мимо него в школьном коридоре, но Уилл не оглянется на меня.

Я зашла слишком далеко.

Побежав за ним, спустилась по лестнице, спрыгнув с последних ступенек, и захлопнула входную дверь, когда он уже открывал ее.

– Прости, – выпалила, сжав края его футболки и уткнувшись лбом ему в спину. – Я не… – Мой голос дрожал. – Я просто… не счастливый человек, Уилл. И ты прав, я никогда им не стану.

Слезы подступили к глазам, я моргала, пытаясь не разрыдаться. Не хотела плакать перед Уиллом.

Он стоял, не двигаясь. Лишь пульс громыхал в его теле.

– Я тебе не подхожу, – сказала ему.

Не потому что он был богат и популярен, в отличие от меня, а потому что он делал мою жизнь лучше. Я ждала с нетерпением каждой встречи с ним.

Что я ему отдам?

– Принято, – холодно ответил Уилл. – Теперь отпусти меня.

От его резкого тона я зажмурилась.

Он не вернется.

Вдруг на меня словно пелена опустилась или, наоборот, поднялась, и впервые в жизни я решила не останавливаться. Мне было так холодно.

А Уилл такой теплый. Меня будто невидимый канат тянул к краю пропасти, а я не могла сопротивляться.

– Ты хотел вернуть свой галстук, – прошептала я.

Его спина вздымалась в такт каждому вдоху.

– Оставь себе. Или выброси.

Он потянулся к дверной ручке.

– Хочешь что-то мое взамен? – пролепетала я.

Взявшись за ручку, но не повернув ее, парень замер.

Мое сердце бешено колотилось. Я понимала, что опять позволяю себе лишнее. Потом пожалею об этом. Возненавижу его. А он возненавидит меня. К тому же брат мог заглянуть домой во время дежурства, чтобы проверить, как я…

Но… мне было плевать.

Я хотела быть здесь и сейчас.

Сняв с себя кардиган, протянула ему.

– Может, это? – спросила мягко и позволила кардигану соскользнуть на пол. – Нет, он тебе не подойдет, полагаю.

Уилл пялился на упавший свитер, а я едва дышала. Только он не уходил, и я продолжила. Ухватившись за край майки, стянула ее через голову. Холод коснулся обнаженных грудей, каждый сантиметр моего тела ожил.

– Или это? – пробормотала, держа перед ним белый топ.

Его грудь поднималась и опадала быстрее, он застыл, не в силах пошевелиться.

Я наклонилась, прижалась к его спине и бросила майку, прошептав ему на ухо:

– Она тоже слишком мала. Я же говорила тебе, Уилл Грэйсон. Мы… не… подходим друг другу.

Тяжело выдохнув, он оглянулся и произнес дразнящим тоном:

– Готов поспорить, у тебя найдется кое-что, подходящее мне по размеру.

В ответ я прикусила нижнюю губу, чтобы унять восторг. Запустила руки под его футболку и обвила талию, пробежав пальцами по прессу.

Между ног скопилось тепло; я едва не застонала, ощущая мягкую, упругую кожу, мышцы и изгибы его тела. Мне хотелось ласкать его ртом, а не руками.

Уилл Грэйсон был совершенен. Боже…

– Я хочу снять с тебя футболку.

Он уперся ладонями в дверь для поддержки; на его висках выступил пот. Уилл выглядел измученным. Я едва не улыбнулась.

Через мгновение парень выпрямился. Восприняв это как сигнал, стянула с него футболку, бросила ее на пол и прильнула ближе, обхватив руками талию, прижалась к нему и прикусила кожу.

Он поймал воздух ртом, хлопнув рукой по двери. Я ухмыльнулась, провела губами по его спине, потом лизнула, прежде чем поцеловать. Уилл застонал. Обняв его, закрыла глаза и ощутила, как он дрожит. Его запах – теплый и пьянящий – проникал в мой мозг.

Мне хотелось, чтобы он знал, что заслуживает лучшего; если бы я была кем-то другим, то принадлежала бы ему и любила безумно.

Я провела ладонями по его груди, исследуя впадинки ключиц.

Потянувшись к вешалке, сняла шелковый шарф с узором пейсли и поднесла к глазам Уилла, чтобы завязать их.

Он отстранился, пытаясь развернуться, но я остановила его.

– Для чего это? – требовательно поинтересовался Уилл.

Каждый синяк на моем теле пульсировал. Потребовалось мгновение, чтобы ответить.

– Правила. – Это все, что я сказала.

Он не понимал, но возражать не стал. Я повязала шарф ему на глаза, чтобы он мог повернуться ко мне лицом и не увидеть всего.

Его дыхание участилось, когда он лишился возможности видеть. Развернув Уилла, посмотрела на него.

– Ты что-нибудь видишь?

– Нет.

Привстав на цыпочки, прижалась к парню и направила его руки вокруг моей талии, а сама обвила его шею.

– А теперь?

Уголок его губ приподнялся в улыбке, ладони заскользили по моему телу. Он провел пальцами по моей спине, постепенно увеличивая давление, затем переместился на живот, накрыл одну из грудей, наклонился и завладел моим ртом.

Я резко вдохнула, застонав от охватившего меня жара. По коже будто электрические разряды пробегали. Уилл поднял меня, его язык проник мне в рот. Ощущения пробирали до кончиков пальцев, и я испустила хриплый стон.

Послышался какой-то звук, только я едва обратила на это внимание, обхватив ногами его талию, полностью растворившись в нем.

Он проложил дорожку из поцелуев вниз по моей шее, нежно посасывая, а я крепче его обняла, пытаясь прижаться максимально близко, и закатила глаза от удовольствия.

– Уилл…

Когда он сжал мои ягодицы обеими руками, я вновь поцеловала его. Одурманенная голодом, в очередной раз я проигнорировала отдаленные звуки.

Уилл прикусил мои губы, снял с меня очки, положил их на стол.

Звук повторился. Я наконец открыла глаза.

Мой телефон. Отстранившись от Уилла, оглянулась в сторону кухни и услышала рингтон, установленный для Мартина.

Дерьмо.

Я попыталась оттолкнуть Уилла.

– Мне нужно ответить.

– Не надо.

Парень притянул меня к себе, нежно целуя, поглаживая большим пальцем мой сосок.

– Пожалуйста. – Не желая отпускать его, застонала я. – Это мой брат.

– А я теперь твой мужчина. – Он снял повязку, заглянув мне в глаза. – И я прошу тебя о сегодняшней ночи.

Уилл начал подниматься по лестнице в спальню, но тут снова зазвонил мобильник.

Уже в третий раз.

Вырвавшись из его объятий, я побежала вниз.

– Если не отвечу, он может вернуться домой, чтобы проверить. И найдет здесь тебя.

Он схватил меня за руку, потянул назад, смерив сердитым взглядом.

– Пусть возвращается. Мне плевать. Он не помешает мне видеться с тобой, так что чем раньше узнает, тем лучше.

Моя обнаженная грудь гудела; несмотря на темноту, Уилл мог заметить синяки. Я должна прикрыться.

– Отпусти меня, – прорычала я.

Но он не послушался. Наоборот, притянул к себе, взял на руки и заглянул в глаза.

– Посмотри на меня.

Я послушалась. Мягкость его голоса заставила меня на мгновение забыть о брате и синяках на моем теле.

– Я… – парень умолк, с трудом подбирая слова. – Ты мне… нравишься.

Это прозвучало как «я люблю тебя». Мой подбородок начал дрожать.

– Ты всегда мне нравилась. Если поговоришь с ним, чары развеются и ночь закончится, потому что при свете дня ты совсем другая. Завтра у тебя вновь появятся всевозможные причины, якобы препятствующие тебе стать моей. Останься со мной сегодня. Не разговаривай с ним. Не позволяй ничему встать между нами.

Грудь распирало от рвавшихся наружу рыданий; я крепче обхватила его за плечи, ведь он, вероятно, был прав.

– Или можешь пойти со мной на Осенний бал, – сказал Уилл, предоставив мне выбор. – Завтра вечером.

Осенний бал?

Телефон опять зазвонил, но мы продолжали смотреть друг на друга – я в его объятиях, приподнятая в воздух.

Я не могла пойти на Осенний бал. Платья у меня не было. Танцевать я не любила. К тому же мне не хотелось находиться в центре его компании.

Мартин никогда бы такого не позволил.

Люди лишь посмеются.

Вырвавшись из хватки Уилла, я подхватила с пола кардиган под неунимающиеся трели телефона, прикрылась им и подняла глаза.

– Нет. Ты можешь идти. Извини, что остановила тебя.

Он подошел ближе. На ходу натянув свитер, я развернулась и побежала на кухню за сотовым.

– Алло? – ответила я.

– Какого черта ты делала? – огрызнулся Мартин. – Я звонил четыре раза.

Я почти обернулась посмотреть, не стоит ли Уилл сзади, но мое сердце билось так быстро; я боялась, что Мартин услышит дрожь в моем голосе.

– Прости. Я… – произнесла, запинаясь. – Я уснула, а телефон остался внизу.

– Разумеется, – отрезал он. – Сегодня ожидается ветер. Закрой все окна, убери мусорные баки и…

Он выкрикивал мне в ухо те приказы, которые я слышала уже сотни раз, поэтому моя голова просто отключилась.

Облизав губы, ощущала вкус Уилла и чувствовала пустоту у себя за спиной все острее. Послышался щелчок захлопнувшейся двери.

Мне хотелось плакать.

В конце концов Мартин повесил трубку. Я вернулась в холл и обнаружила, что Уилла нет.

Простояла там примерно минуту. Меня мутило от чувства вины и ненависти к себе. Я снова это сделала. Озлобленная, высокомерная трусиха. Надеюсь, он найдет себе кого-то вроде себя. Счастливую, жизнерадостную… веселую.

По крайней мере, я не пойду на Осенний бал и не увижу, как он будет наслаждаться обществом другой.

Поднявшись наверх, еще раз проведала бабушку, после чего пошла в свою комнату, закрыла дверь, поставила телефон на зарядку и подошла к окну. Наблюдая за мерцанием свечи, на мгновение подумала, не оставить ли ее.

Только я ни во что не верила.

Меньше всего в Ревери Кросс.

Я задула свечу, и комната погрузилась в темноту.

За исключением двух фар, сверкнувших за окном. Выпрямившись, посмотрела в ту сторону и заметила матово-черный автомобиль. Резко сорвавшись с места, так, что шины взвизгнули, он умчался прочь.

Я прищурилась, но плохо видела без очков, которые все еще лежали внизу, где их оставил Уилл.

Это был не пикап. По-моему. Это не Уилл.

А потом разглядела проблеск золота на дереве.

Бронзовая цепь, покачиваясь из-за легкого ветерка и звеня, висела на ветке.

Я прильнула ближе к стеклу. Что это такое?