Текст книги "Сумрак"

Я поднялся и увидел, как он смотрит на нее.

– Не так ли? – снова крикнул он.

Эйдин бил кулаками и ногами, мои глаза слезились, когда огонь ударов пронзал тело. Он сбил меня с ног, а затем перехватил горло, пока мы катались по полу. Я не сопротивлялся. Пока не сопротивлялся.

Пока.

Но я бы и не спрятался. Это был единственный выход. Таким мужчинам, как он, нужно чувствовать силу, но он не стал бы уважать меня, если бы я умолял, как Мика.

Он нуждался во мне.

Когда-нибудь он не сможет завязать ботинки без меня.

Из носа капала кровь, болели ребра. Я едва замечал девушек, которые попытались оторвать нас друг от друга, но мы перекатились и заставили их отступить. Я схватил его за челюсть и оттолкнул от себя. Пот выступил у меня на лбу, Эйдин тяжело дышал. Царапина, которую я случайно оставил на его скуле, стала краснеть.

– Развлеки меня, – сказал он. – Дай мне посмотреть, и пусть твоя девушка узнает, как сильно ты скучал по ней во время разлуки.

– Я скучал по ней, – прошептал я так, чтобы только он услышал. – По несколько раз в день во множестве интересных мест.

Его глаза вспыхнули, и он зарычал.

– Пошел ты!

Я разразился смехом, несмотря на боль, он собирался закончить со мной.

Вот в чем дело. Он ревновал, и я не знал почему. Он хотел меня или что-то в этом роде? Может, дело в Алекс?

– Ну давай же! – проревел я. – Ударь меня снова!

Закончи это, потому что хватит уже.

Он отдернул кулак, и я взял себя в руки, но затем что-то мелькнуло за его спиной, ударившись о его шею сзади. Он вздрогнул, его глаза застыли от боли, а затем он упал. Я посмотрел на Алекс, стоящую с лампой в руках.

Эйдин перевернулся, шипя сквозь зубы и глядя ей в глаза.

– Тебе лучше быть готовой закончить то, что ты…

Она снова ударила его лампой по голове, кровь залила его рот. Эйдин схватился за лицо.

– Алекс… – выдохнул я.

Черт.

Но вдруг лампа ударила и меня по носу, и голову пронзила жгучая боль. Я упал на пол рядом с Эйдином.

Мои глаза слезились, я даже не мог их открыть, но почувствовал, как одна из девушек сняла с меня ремень, и я едва осознавал, что происходит, пока меня тащили к стене, и лишь мельком увидел фигуры девушек, пытающихся сдвинуть нас с места.

К тому времени, когда пришел в себя и смог открыть глаза, мои руки были связаны и я был обездвижен.

Поднял глаза и увидел, что мое правое запястье привязано к беговой дорожке галстуком Эйдина, а другое ремнем – к его запястью. Я посмотрел на парня и увидел, что его левая рука привязана ремнем к крюку, удерживающему шторы.

Я зарычал и дернул руками, глядя на девушек.

– Что вы делаете? – крикнул я. – Какого хрена!

Они ходили по комнате, что-то делали и игнорировали нас. Эм игнорировала мой взгляд. Я не единственный вышел из-под контроля.

– Эй! – сказал Мика. Вместе с Рори и Тэйлором они бросились к двери. – Что, черт возьми, происходит?

Эмми кинулась вперед и захлопнула дверь ногой, подперев стулом.

– Это смешно! – закричал я.

Но Эйдин только засмеялся, качая головой. Они ему не угрожали.

Эмми налила себе еще стакан бурбона, а затем сняла футболку, оставшись в обрезанных штанах Рори и лифчике. Она попыталась оглянуться через плечо, и я увидел красное пятно на ее спине.

Она пострадала в этой драке? Я подумал об этом, но не помнил, падала ли она.

Она сделала еще глоток, пока Алекс осматривала повреждения.

– Все в порядке, – заверила Эм.

Но Алекс резко обернулась, в ее глазах загорелся огонь, когда она посмотрела на нас так, словно хотела убить.

– Ничего не в порядке!

Она вытерла пот с лица и пошла в ванную, включив кран, пока Эмери допивала бурбон и наливала себе еще порцию. Она тихо стояла, а я продолжал дергать за шестисотфунтовую беговую дорожку, как будто действительно мог освободиться. Что здесь происходило? Что они собирались делать? Взять все под контроль? Привлечь остальных?

Эмери посмотрела на нас – или на меня – сквозь очки и на мгновение помедлила, прежде чем взять стакан и сесть на ковер перед нами, достаточно далеко, чтобы мы не могли до нее дотянуться.

Я выдержал ее взгляд.

– Когда ты отвез меня домой с выездного матча, – сказала она, – и мы остановились в «Бухте», у меня возникла одна мысль той ночью.

В ту ночь она только и делала, что думала. Она все переосмыслила.

– Часть меня сопротивлялась тебе, потому что я не хотела впутывать тебя в свою ужасную жизнь, – сказала она. – Я была смущена, полна гнева и отчаянья. Я ничего не могла тебе дать.

В ответ я приподнял подбородок, но промолчал.

– Но другая часть меня боялась, что я променяю одно насилие на другое, – объяснила она. – То, как ты меня принуждал, давил на меня, не оставлял в покое, когда я просила об этом… Пытался меня напугать.

Мой взгляд дрогнул, пока слушал ее. Я никогда не был жестоким. Немного избалованным и дерзким, но никогда не хотел причинять ей боль.

Она опустила глаза и сделала глоток.

– Эта мысль покинула меня так же быстро, как и пришла, – добавила она, – потому что я хотела тебя и в глубине души так крепко держалась за надежду. Мне это было нужно. – Она снова подняла взгляд. – Но теперь мне интересно, была ли права. И вот я снова вся в синяках. Может, твой мир такой же ужасный, как и мой.

Я покачал головой, но любое несогласие, которое хотел выразить, застревало в горле.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила она, как будто Эйдина и Алекс не было в комнате. А потом задала вопрос более жестким тоном: – А? Чего ты хочешь?

Алекс опустилась позади нее, выглядывая через ее плечо. Две женщины сидели напротив, бросая нам вызов.

– Кто меня сюда привез? – спросила Эмми. – Кто думал, что я должна быть здесь с тобой? Может быть, Дэймон? Майкл?

– Может, это был кто-то, кто тебя ненавидит? – парировал я. – Твой брат?

Она колебалась.

– Почему сейчас?

Я хмыкнул, приподнявшись, чтобы вытереть кровь, капающую с верхней губы.

– Думаю, ты знаешь почему.

Мы обменялись взглядами – она знала, о чем я говорю. Она была его слабым местом. Единственным человеком, который знал, что они сделали, чтобы отправить меня и моих друзей в тюрьму.

– Это место стоит денег, – заявила она.

– У его новой жены много денег.

Но так ли это? Я никогда ее не встречал.

Но она продолжала.

– Он сэкономил бы деньги и убил меня, если бы действительно думал, что я представляю угрозу.

– Стал бы он так делать? – возразил я. – В своей голове, уверен, он думает, что любит тебя. Как Гумберт Гумберт. – Я пожал плечами. – Возможно, он хочет преподать тебе урок. Заставить страдать.

К моему удивлению, в ее глазах промелькнуло веселье.

– Потому что он меня так любит, верно?

Типичный абьюзер. Он никогда не ненавидел ее, точно так же как мама Дэймона никогда не ненавидела его, и никто из нас не ненавидел Рику, когда мы крали все ее деньги, похищали ее маму и сжигали ее дом. Извращенный разум видит только собственные намерения, и все, что они сделали, и все, что мы сделали, оправдало конечный результат.

Путь к тому, кем мы хотим быть, в лучшем случае тернист. Поступки находили оправдание, потому что все мы были жертвами в нашей истории.

– Нет никого, кого мы заставляем страдать больше, чем тех, кого мы любим, – вмешался Эйдин.

Его рука лежала на моей, наши кулаки терлись друг о друга, пока мы пытались освободиться, но я смотрел на Эмми, на ложбинку ее груди и оливковую кожу ее подтянутого живота и почти чувствовал ее в своих руках.

Она была так близко. Ты все еще хочешь удержать меня? Я усиленно моргал, пытаясь игнорировать давление в паху.

– Хотите узнать, что я сделал, чтобы попасть сюда? – спросил ее Эйдин. – Что я натворил?

Эмми наблюдала за ним, и, несмотря на прохладный воздух, на моей шее и груди образовалась испарина.

– Я отказался… жениться, – ответил он. – Вот и все.

Алекс уставилась в пол и выглядела так, будто хотела оказаться в другом месте.

– И я могу выйти отсюда в любое время, когда захочу, – продолжил Эйдин. – Как только соглашусь.

На самом деле я не знал об этом, но это ничего не меняло. Я слышал об Эйдине еще до того, как приехал сюда. Он часто бывал в Меридиан-Сити, и мы пересекались в одних клубах и на вечеринках, хотя никогда не встречались.

– Вы думали, я кого-то убил? – он дразнил Эмери. – Возможно, трахнул свою сестру?

Может, из всех нас его послали сюда по самой незначительной причине, но он был способен на большее, потому что понимал людей почти сразу при встрече. Так случилось с Рори, Микой и Тэйлором.

– Моя будущая жена красивая, умная, она из правильной семьи, – сказал он. – Тщательно подобранная, идеальная супруга и мать, вокруг которой могу построить свою жизнь. И я был полностью готов к этому… до одной ночи.

– Художница… – сказала Эмми.

Я поднял глаза, смотря на них и видя, как он кивает.

Художница? Откуда она об этом знала?

– Что она сделала? – спросила Эм.

Он смотрел на женщин, и я проследил за его взглядом. И Эмми, и Алекс выглядели такими красивыми, что я почувствовал, будто снова сижу в своей старой комнате в доме родителей, уютно устроившись в кровати, когда утренний свет нагревает простыни.

– Это, – ответил он.

Подбородок Алекс упирался в плечо Эмми, и она скользнула пальцами по обнаженной талии, лаская ее.

– Это? – усмехнулась Алекс.

Эйдин и Алекс уставились друг на друга не моргая. Пульс на моей шее учащался.

– Я просто наблюдал за ней через экран компьютера, – сказал он, как будто в трансе, – Ощущение было, словно моя кожа разрывалась, выпуская все то давление, которое привык чувствовать всю свою жизнь. – Его грудь поднималась и опускалась с каждой секундой все быстрее. – И я наконец мог дышать полной грудью, видеть все цвета и все такое. Мне стало жарко, и мир внезапно стал таким другим, потому что…

Он сглотнул, когда Алекс провела рукой по животу Эмми, мягко и нежно касаясь ее. Эм замерла, но через мгновение расслабилась, предлагая ей продолжить.

– Потому что ни одно лезвие не режет так глубоко, как красота, – прошептал он.

Порезы… Я взглянул на татуировку, сделанную мной на его плече. Следы когтей навсегда впились в его кожу.

– У нее были эти глаза. – Он уставился на Алекс, испуганную и доведенную до отчаяния. Словно воспоминания терзали. – Я поклялся, что смогу дотянуться до экрана и прикоснуться к ней, так же как она смотрела на меня и заставляла все остальное в мире исчезнуть. Мне было все равно, что я мог потерять и чем я рисковал, – сказал он ей, – я должен был заполучить ее.

Я пристально смотрел на Эмми, вспоминая, какой упрямицей ее считал. Прошлое обрело смысл, а я обижался на нее за это. Мы являлись частью разных миров, моим друзьям приходилось трудно с ней, я был общительным и любил находиться с людьми, а она предпочитала одиночество. Мы были такими разными.

Но те моменты, когда я держал ее на руках, подтвердили то, что я уже знал.

Это стоило бы того.

– Но когда наконец набрался храбрости, чтобы заявить права на нее, она научилась справляться без меня, – объяснил Эйдин. – Чертовски больно. Я рвал на себе волосы, сходил с ума, а она… она позволяла каждому получить кусочек того, что было моим. Я был воспоминанием. Не имел значения.

– И она стала шлюхой из-за этого, – сказала Алекс.

Он смотрел на Алекс, стягивающую лямку бюстгальтера Эмми, а Эмми не останавливала ее, пока ее живот поднимался и опускался.

Но Эйдин ответил:

– Нет. – Он смотрел на девушек, на то, как ремень Эмми оказался расстегнут, а руки Алекс скользили по ее телу. – Она ставит одну ногу перед другой, делает то, что должна, и живет честно. Не стыдится своего высоко поднятого подбородка. – Его голос стал сильнее. – Она преданная. Относится ко всем по-матерински, с теплыми объятиями и доброй улыбкой. Переживает все трудности и решает проблему, не зацикливаясь на потере.

Его глаза ожесточились, наполненные гордостью.

– Она долбаный викинг, – сказал он. – И никто другой мне не нужен.

Мое сердце упало на мгновение, когда я посмотрел на Эм, потому что все это было правдой. Все остальное не имело значения. Если что-то и уничтожит наши отношения, она все равно будет единственной. В тот момент мне было наплевать на ее ошибки, на то, прикасался ли к ней кто-нибудь, кроме меня, или то, что мы были друг для друга злейшими врагами.

Это была моя девочка, обезображенная шрамами с изодранной в клочья душой и все такое. Она была прекрасна.

Алекс встала и медленно попятилась, ее тело напряглось. Эйдин тоже приподнялся, его взгляд остановился на ней.

Поднеся наши связанные руки ко рту, он ослабил ремень зубами, Алекс так тяжело дышала, что я мог слышать ее дыхание, пока она продолжала отступать.

Ремень ослабился, и я потянул за него, наконец освободив левую руку. Мы оба стали развязывать себя.

Эйдин зарычал, не в силах освободиться, и Алекс ахнула, когда он вырвал крюк из стены и бросился на нее. Она поспешила в ванную, но он схватил ее под мышки и поднял, прижав к себе.

– Прикоснись ко мне. – Он почти задыхался.

Она не выдержала, закрыла глаза и всхлипнула.

– Не сейчас, – воскликнула она. – Не после всего. Как ты можешь делать это сейчас?

Он уткнулся губами в ее шею, прижимая ее голову к своему телу и крепко обнимая.

Я посмотрел на Эмми, ее глаза наполнились слезами. Она встала и попятилась от меня, я двинулся, глядя на ее обнаженные плечи и лямки бюстгальтера, лениво спадающие на ее руки.

Она побежала, но я поймал ее, и следующее, что помню, это как мы все оказались в душе, вокруг царил хаос из рук и ног. Я включил воду, облил ее и перекрыл ей выход, а после поцеловал. Скользнул языком между ее губами, лаская ее язык, в паху начало гореть, когда прижал ее к стене.

– Давай, Эмери, – сказал Эйдин рядом с нами. – Пусть он тебя везде трогает.

Я смотрел ей в глаза, развеселившись от мысли, что он думал, будто все еще имеет над ней власть.

– Пусть она попытается меня остановить, – бросил я вызов, а затем спросил ее: – Ты готова к этому?

– Если только ты не прикажешь мне пристегнуть ремень безопасности, – ответила она, – заткнись уже, Уилл.

Я ухмыльнулся, срывая с нее штаны и бюстгальтер, стягивая трусики на бедра. Она захныкала, и я обхватил рукой ее горло, снял очки, положил их на мыльницу и выдохнул ей в ухо.

– Это уже не юношеская любовь, – сказал я, прижимая ее грудью к стенке душа. – И не влюбленность. Это мужчина, которому давно пора показать тебе, на что он способен.

Прижавшись снова к ее губам, я расстегнул ширинку.

Глава 30
Уилл

Семь лет назад

Снизу разносились крики мамы, я услышал мужские голоса, когда по лестнице зазвучали шаги.

Дверь в комнату резко распахнулась, я вскинул голову, глядя через плечо и лежа на кровати.

Я несколько раз моргнул, увидев Кая, стоящего в дверном проеме в шортах цвета хаки и без рубашки.

– Ты в городе и даже не соизволил сообщить нам? – резко спросил он.

В голове начало пульсировать, и я со стоном перевернулся набок. Колледж плохо сказался на мне. Я никогда не чувствовал такого похмелья.

Кто-то еще проталкивался к двери, и я услышал голос Дэймона.

– Проклятие. Я думал, что у него, по крайней мере, будет компания.

Они вошли в комнату, я посмотрел на часы и увидел, что сейчас 10:13.

– Какого черта, Уилл? – Кай зарычал. – Прошли месяцы. Если ты приезжаешь в город, информируй нас.

– Прошло около десяти недель, – проворчал я, потянувшись за сигаретой на прикроватной тумбочке. – Мы виделись в Майами на весенних каникулах. Боже.

Кай подошел и выхватил сигарету у меня изо рта, прежде чем я успел ее зажечь, а затем пошел в ванную и включил кран.

Я бросил на него взгляд.

– И я приехал только вчера вечером, – добавил я. – Поздно.

У меня не было времени ни с кем связаться. Парни были дома уже пару недель на летних каникулах, но я не мог вынести мысли о возвращении, пока мама не позвонила и не начала давить на чувство вины. Очевидно, все чувствовали себя растерянно, и, если бы я не появился, чтобы ей не приходилось иметь дело с Дэймоном и Каем, приходящими к нам домой каждый день, она заблокировала бы мою кредитную карту.

Конечно, она надо мной подтрунивала. Я был ее хорошим мальчиком.

Хотя я с трудом пережил первый год в Принстоне и не ожидал этого разговора. Я ненавидел разочаровывать родителей. Письмо моего куратора угнетающе лежало на тумбочке – я пропустил слишком много занятий и завалил несколько основных предметов.

Было невыносимо больно думать об этой чертовщине. Я не хотел находиться в Нью-Джерси, но в итоге мне пришлось остаться там после окончания семестра, потому что Тандер-Бэй был для меня гиблым местом.

Этой осенью прошло почти два года с тех пор, как я в последний раз прикасался к ней, и со временем лучше мне не становилось. Я потер руками лицо, а потом что-то приземлилось на меня, и я взвыл, когда Дэймон оседлал меня.

Я нахмурился, чувствуя запах странной смеси солнцезащитного крема и сигарет.

– Собираешься на пляж? – спросил я.

– Снова, да, – сказал он. – Мы уже были там вчера, но некоторые из местных цыпочек постарели с тех пор, как мы в последний раз видели их в бикини. – Он хлопнул по мне и прокричал: – Пора собирать урожай!

– Слезь с меня, – но я не мог удержаться от смеха. Было приятно их увидеть.

Возможно, скоро я буду чувствовать себя более уверенно, находясь дома.

Он спрыгнул с меня, а Кай вернулся со стаканом воды.

– Есть запасная зубная щетка? – спросил Дэймон, направляясь в ванную.

Не дожидаясь ответа, он начал рыться в ящиках под раковиной. Найдя пакет, он разорвал его и вытащил одну из новых щеток, которые мама положила туда. Она была всегда предусмотрительна.

Я взял воду и поставил ее на тумбочку, а Дэймон намочил зубную щетку и выдавил зубную пасту.

– Ты видел вчера на пляже робкую малышку Фэйн? – спросил он Кая. – Она выглядит немного развязной. Скажи мне, что это будет не сладко.

Кай скривился.

– Боже, ты неудачник. Какой парень из колледжа приезжает домой и продолжает преследовать старшеклассниц? Повзрослей.

– Я тоже видел, как ты смотришь, – парировал Дэймон, отталкивая его.

Должно быть, вчера они видели ее на пляже.

– Кроме того, она принадлежит Майклу, – заметил Кай. – Он просто еще этого не знает, так что даже не думай в это лезть, пока его нет.

Я сел, свесив ноги с кровати и обхватил руками раскалывающуюся голову. Не желал сегодня солнца и песка. Не хотел гулять по этому городу, зная, что она уже уехала, чтобы начать посещать летние курсы в колледже в Калифорнии, и продолжала идти вперед.

Кай встал передо мной и взял газету рядом с моей лампой.

Его глаза встретились с моими, а затем он бросил газету, роясь в остальных вещах на моей тумбочке. Деньги и таблетки в пустой бутылке с рецептом. Пузырек с кокаином.

Его взгляд ужесточился, и он сжал челюсть.

Открыв ящичек, я смахнул все со стола внутрь и закрыл его.

– Убирайтесь, – сказал я, игнорируя осуждение в его взгляде. – Мне нужно принять душ.

Дэймон ополоснулся и направился к двери, но Кай остался, раздражая меня своим взглядом.

– Один или оба из вас окажутся в тюрьме к концу года, если вы не возьметесь за ум, – прошипел он. – Я не могу быть Майклом. У меня и так достаточно забот. Избавься от этого дерьма, или я сделаю это за тебя.

Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью и заставив меня вздрогнуть.

Он действительно удивился? Моя обаятельная личность на вес золота.

* * *

Несколько часов спустя Кай пошел ужинать со своими родителями, а мы с Дэймоном поехали в «Бухту», чтобы в последний раз полюбоваться видом. Солнце еще не зашло за горизонт, но с пляжа я вернулся грязным и липким – единственное хорошее, что произошло сегодня, это то, что я пропотел после похмелья.

– Это место похоже на город-призрак, – пробормотал Дэймон, пока мы шли через пустую парковку к Колд-Пойнт. – В следующий раз, когда мы вернемся домой, он будет закрыт.

Я посмотрел мимо входа и билетных касс, рассматривая балки, на которых стоял пиратский корабль. Я все еще слышал, как она смеялась той ночью.

У меня кольнуло сердце. Боже, это платье. Ее улыбка.

Счастливая Эмми Скотт была самой красивой девушкой в мире.

– Ты тоже похож на привидение, – сказал Дэймон.

Я отвернулся от «Бухты» и направился прямо к скалам.

– Я в порядке, – сказал я.

Буду. Рано или поздно.

– Нет, – возразил он. – Эта чертова девушка…

– Достаточно.

– Трахни ее.

– Я сказал, достаточно. – Я бросил на него свирепый взгляд.

Мы вышли на мыс и взобрались на скалу, вглядываясь в серое море. Маяк на острове Дэдлоу – единственное, что сияло на темнеющем горизонте.

Вероятно, было к лучшему, что «Бухта приключений» закрывалась этой осенью. Некоторые вещи должны прекращать существование.

Я посмотрел вниз, медленно подошел к краю и наблюдал, как волны разбиваются о камни.

– Знаешь, тебе тоже кое-кто предназначен? – Я поддразнил его, заставляя улыбнуться.

– Я в этом никогда не сомневался. – Он выпустил дым изо рта, стряхивая пепел с сигареты. – Кое-кто, предназначенный мне. Когда-нибудь она будет моей и у нас появятся дети, но я не позволю ей заморочить мне голову – или кому-то заморочить голову Майклу и Каю – как Эмери Скотт поступила с тобой.

Я вздохнул, вспоминая последний год в старшей школе и все то время, когда она проходила мимо меня, словно между нами ничего не было.

Чертова гордость. Я не мог одновременно бегать за ней и испытывать уважение к себе, поэтому напрягся и сделал все возможное, чтобы игнорировать ее тоже, и… знаете что?

Я по-прежнему не испытывал к себе уважения.

– Я был бы добр к ней, – сказал я, пиная камешек через край. – Я хорошо к ней относился.

– И она тебе не доверяла, – добавил он. – Она – надменная, маленькая сучка, которая считала тебя недостойным ее.

Отвернулся, его слова заставили мою кровь закипеть. Он пытался быть другом. Пытался быть на моей стороне.

Но я бы хотел, чтобы он заткнулся. Эмми была не такой.

Я мог сердиться на нее, но не более.

В моем сердце она все еще была моей девушкой.

– И ты собираешься провести остаток жизни, доказывая ей, что она ошибалась, – сказал он. – Что она упустила свое счастье.

Ага. Я бы попробовал.

Глубоко вздохнув, я наклонил голову влево и вправо, хрустнув шеей.

Он был прав. Уиллу Грэйсону давно пора вернуться к жизни. С ней или без нее.

– Давай устроим Ночь Дьявола сегодня вечером, – сказал я. – Я в настроении для старых добрых проделок.

Он ухмыльнулся, выражая готовность.

* * *

Не уверен, когда узнал бы правду. Дэймон никогда не рассказывал мне, что случилось той ночью, когда я увидел их в раздевалке. Разве что повторяет, будто случайно столкнулся с Эмери и она помогла ему.

Я продолжал наблюдать за ней, ее распорядок дня давал мне всю необходимую информацию, но я был слишком слеп, чтобы заметить главное. Синяки, ссадины и порезы не могли появиться из ниоткуда, кроме как у нее дома. У Эмери не было друзей. Она ходила только в школу, кино или по своим маленьким проектам в городе.

Если только она не состояла в подпольном бойцовском клубе, открытом прямо у меня под носом. Этот кусок дерьма жестоко обращался с ней.

Я знал, почему она мне ничего не сказала, почему думала, что не может поделиться проблемами со мной.

Мартин Скотт был лишь одним из препятствий на нашем пути, но он был единственным человеком, из которого я мог достать информацию и выбить все дерьмо.

– Мы действительно хотим это сделать? – спросил Кай нерешительным тоном. – Напасть на полицейского равнозначно настоящему преступлению, Уилл. Мы все это понимаем, правда?

Он сидел на заднем сиденье, я сидел впереди, а Дэймон вел внедорожник своего отца.

В машине играла Fire Up the Night, я натянул перчатки, глядя через лобовое стекло на офицера Скотта, который на другой стороне улицы докопался до подростков в автомобиле.

– Уходи, если хочешь, – сказал я.

Это не было угрозой. Я не ожидал от него помощи, да и не нуждался в ней. Каю было что терять, и я бы не стал осуждать его за то, что он отказался от дела. Не то чтобы я мог идти на любой риск. Просто мне было все равно.

– Что он делает? – Дэймон сказал это больше себе самому, выбрасывая сигарету в окно.

Мартин Скотт проводил девушку к своей машине, посадил ее на заднее сиденье и залез вперед, заводя двигатель. Мы следили за ним от самого участка, когда началась его смена. Не став тратить впустую время, он только что остановил машину с подростками, которая мчалась по городу.

– Это Ривер Лэйтон, – сказал я, узнав десятиклассницу.

Ей было всего шестнадцать. Что, черт возьми, он делал?

Оставив парня и девушку в их машине, он отъехал от обочины и уехал с несовершеннолетней, но вместо того чтобы повернуть налево к полицейскому участку или направо к холмам, где она жила недалеко от моего дома, он резко развернулся и двинулся по дороге к побережью и к Фэлконс-Уэллу.

– Следуй за ним, – сказал я.

Дэймон включил передачу и выехал с парковки, мчась за ним по дороге.

Был поздний вечер, и, хотя школа закрыта на лето, улицы казались не слишком многолюдны. В это время года все вечеринки проходили либо на пляже, на яхтах богатых родителей, либо на заднем дворе с бассейнами.

Дэймон ехал достаточно далеко, чтобы оставаться незамеченным, но так, что мы могли видеть его задние фары.

Я залез в спортивную сумку, бросил Каю его серебряную маску для пейнтбола, вытащил черную маску Дэймона и протянул ему, а красную Майкла оставил в сумке, пока натягивал белую с красной полосой.

Вдалеке загорелся красный светофор, и мы смотрели, как Мартин свернул на склад. Не думал, что сегодня там что-то происходит. Какого черта он вез туда мелкую?

Откинувшись назад, Дэймон вырулил на обочину дороги и выключил двигатель, мы выскочили и натянули капюшоны наших черных толстовок. На улице было чертовски жарко для такой одежды, но других вариантов не оставалось.

Капюшоны и маски скрывали нас, и, надеюсь, мы были неузнаваемы для видеокамер. Все знали, кто прячется за масками, но не могли этого доказать.

Пробежав мимо кустарников и деревьев, мы направились к складу, на котором бывали сотню раз и знали, что эта дорога не идет дальше старой заброшенной фабрики.

Моя спина вспотела, и я не мог думать ни о чем, кроме происходящего.

Он был в этом виноват. Это было его рук дело, но даже если не так, было приятно наконец-то свалить вину на кого-то. И подарить мне надежду, что дело не во мне. Что она порвала наши отношения еще до того, как они начались, из-за него, а не потому, что не любила меня.

Как бы там ни было, он избивал ее, и теперь, когда она сбежала из-под его контроля, у меня были развязаны руки. По крайней мере, после сегодняшней ночи он больше никогда к ней не прикоснется.

Остановившись у линии деревьев и глядя через стоянку на старую обувную фабрику, за которой вырисовывались руины темных и полуразрушенных стен, мы наблюдали, как он выключил двигатель и остался с ней на своем сиденье.

Он постоянно мотал головой, когда разговаривал, но девушка не двинулась ни на сантиметр.

Наконец, он открыл дверь патрульной машины и подошел к задней двери, открыл ее и забрался к ней.

Мне стало тяжело дышать.

И я почти улыбнулся, любые сомнения или чувство вины, которые я испытывал, исчезли.

Когда мы закончим с ним, его лицо будет выглядеть хуже говяжьего фарша.

– У него больше нет Эмми для развлечений, – сказал Кай, и я слышал, как гнев растет в его голосе, пока он натянул маску.

Я кивнул, радуясь, что теперь он с нами. Он мне действительно был нужен.

– Спорим, мой отец тоже его защищает? – сказал Дэймон, натягивая маску. – У них много общего.

– Давайте изменим его жизнь навсегда. – Я бросился к машине и сжал кулаки, когда ребята окружили меня.

Мне хотелось, чтобы Майкл был здесь – мы были единым целым, когда были все вместе. Но просто введем его в курс дела, когда он вернется из баскетбольного медучреждения в Атланте.

– Не позволяйте им слышать ваши голоса, – сказал я, вынимая нож. – Говорим только шепотом.

Я бросил нож Каю, он быстро вынул его из ножен и проткнул шину – засвистел воздух, и мы с Дэймоном открыли задние двери.

Ривер закричала, когда Дэймон вытащил ее из машины, и я с рыком ударил гребаного подонка по его уродскому лицу.

Я выдернул его из машины, пока он кашлял и брызгал слюной, кровь текла ему в рот из носа.

– Иди домой, – приказал девушке Дэймон.

Ее обеспокоенный взгляд метался между нами, лицо уже было мокрым от слез из-за того, что Скотт пытался с ней сделать.

Могу догадаться, что он ей сказал. Ты несовершеннолетняя. Я отвезу тебя домой, где тебе следует находиться. Хотя, если подумать, я не арестую тебя или не буду звонить твоим родителям по поводу наркотиков и алкоголя, которые нашел в вашей машине, если ты просто пойдешь со мной ненадолго и никому ни о чем не расскажешь.

Господи.

Нагнувшись, снова ударил его.

Потом еще и еще, прежде чем встать и ударить его по затылку.

Ублюдок. Что за ублюдок.

Он хотел причинить Ривер боль, как он причинил боль своей сестре, – измучить ее, заставить плакать…

Или хуже.

И да поможет мне бог, если бы он сделал что-нибудь подобное с Эмми, я бы не колебался. Он был бы мертв.

Ривер побежала к дороге, пока Кай обходил машину, протыкая остальные шины. Я распахнул переднюю дверь, ударил по радиоприемнику и вырвал его с проводами, а Дэймон оторвал видеорегистратор, уронил его на землю и растоптал ногой.

Скорее всего, коп уже выключил все приборы, когда припарковался здесь с девушкой, но я не хотел, чтобы у него была возможность позвать на помощь.

Я полез в карман толстовки, вынул сотовый и швырнул его через крышу машины Дэймону, прежде чем вытащить кусок толстой веревки.

Я подошел, поставил ногу ему на спину и толкнул его обратно на землю.

– Не ищи нас, когда все закончится, – прошептал я, пытаясь скрыть свой голос. – И больше никогда не прикасайся к женщинам. Ни к Ривер Лэйтон. Ни к Эмери. Ни к кому. – Я наклонился и обернул веревку вокруг его шеи. – Если мы узнаем, что ты ослушался нас, то не позволим тебе уйти в следующий раз.

Он ахнул и застонал. Я перевернул его на спину, и его глаза сузились, когда он встретился с моими.

Извиваясь, он откатился в сторону и попытался подняться, но через мгновение мы все столпились вокруг него, пинали и били кулаками.

Я кивнул в сторону Кая, и мы подобрали Скотта, отвели его вглубь склада и связали ему запястья, закрепив их над головой на стальной балке.

Мы отступили. Ребята, вероятно, ждали, чтобы я начал первым, а Дэймон достал телефон и начал снимать.

Я сделал паузу. Документировать это было глупо, но…

Облизнул губы, кипя от злости и все еще ощущая вкус бурбона, который пил в машине.

Я жаждал на это посмотреть. Чтобы пережить это заново. Видеть, как он страдает снова и снова.

– Посмотри на меня, – прошептал я.

Он тяжело дышал, я подошел и снял с него служебный пояс, уронив его на землю.

– Посмотри на меня, – тихо зарычал я снова.

Он медленно поднял глаза и мы встретились взглядами. В уголках его глаз появились морщинки, будто он узнал меня.