Текст книги "Безумный день, или Женитьба Фигаро"

Явление четырнадцатое

Бартоло, Марселина, граф, Бридуазон, Фигаро, судебный пристав.

Судебный пристав (входит раньше графа и объявляет). Господа! Его сиятельство!

Граф. Господин Бридуазон! Да вы в мантии! Ведь это же дело домашнее. Обычное городское платье и то было бы сейчас слишком торжественным.

Бридуазон. А вот вы, ва-аше сиятельство, слишком добры. Но дело в том, что я всегда так одет – фо-орма, знаете ли, фо-орма! Над судьей в кургузом кафтанчике, может, кто и посмеется, а уж при одном виде прокурора в мантии невольно в дрожь бросит. Фо-орма, фо-орма!

Граф (судебному приставу). Отворите двери.

Судебный пристав (отворяя дверь, пискливым голосом). Суд идет!

Явление пятнадцатое

Те же, Антонио, слуги, крестьяне и крестьянки в праздничных нарядах.

Граф садится в большое кресло; Бридуазон – рядом, на стул; секретарь – на табурет, за свой стол; члены суда и адвокаты занимают места на скамьях; Марселина садится рядом с Бартоло, Фигаро на другой скамейке, крестьяне и слуги стоят сзади всех.

Бридуазон (Дубльмену). Дубльмен, огласите дела.

Дубльмен (читает по бумаге). «Благородный, высокоблагородный и наиблагороднейший дон Педро Жорж, идальго, барон де Лос Альтос, Монтес Фьерос и прочих Монтес, возбуждает дело против Алонсо Кальдерона, юного драматического поэта. Тяжба возникла из-за одной мертворожденной комедии: оба от нее отказываются, каждый утверждает, что это не он написал, а другой».

Граф. Обе стороны правы. Рассмотрению не подлежит. Буде же они напишут вдвоем еще одно произведение, то, чтобы на него обратили внимание свыше, пусть вельможа поставит под ним свое имя, а поэт вложит в него свой талант.

Дубльмен (читает другое дело). «Андре Петруччо, хлебопашец, возбуждает дело против местного сборщика податей. Истец обвиняет ответчика в незаконном обложении налогом».

Граф. Это дело не входит в круг моего ведения. Я принесу больше пользы моим вассалам, защищая их интересы перед королем. Дальше!

Дубльмен берет третье дело. Бартоло и Фигаро встают.

Дубльмен. «Барб-Агар-Рааб-Мадлен-Николь-Марселина де Верт-Аллюр, старшая дочь,

Марселина встает и кланяется.

возбуждает дело против Фигаро…» Имя, данное при крещении, отсутствует.

Фигаро. Аноним.

Бридуазон. А-аноним? Ра-азве есть такой святой?

Фигаро. Да, это мой святой.

Дубльмен (пишет). «Против Анонима Фигаро». Звание?

Фигаро. Дворянин.

Граф. Вы дворянин?

Секретарь записывает.

Фигаро. Была бы на то воля Божья, я мог бы быть и сыном принца.

Граф (секретарю). Продолжайте.

Судебный пристав (пискливо). Тише, господа!

Дубльмен (читает). «…возбуждает дело об уклонении вышеупомянутого Фигаро от бракосочетания с вышеупомянутою Верт-Аллюр. Защитником истицы выступит доктор Бартоло, вышеупомянутый же Фигаро, буде на то соизволение присутствия, берется сам защищать себя – в нарушение обычая и судебных установлений».

Фигаро. Обычай, господин Дубльмен, часто является злом. Клиент, хоть сколько-нибудь сведущий, всегда знает свое дело лучше иных адвокатов: адвокаты из кожи вон лезут и надрываются до хрипоты, лишь бы показать свою осведомленность решительно во всем, кроме, впрочем, самого дела, но вместе с тем их весьма мало трогает то обстоятельство, что они разорили клиента, надоели слушателям и усыпили судей, по окончании же речи они важничают так, как будто это они сочинили «Речь в защиту Мурены». Между тем я изложу дело в немногих словах. Господа!..

Дубльмен. А уже наговорили много лишних; вы не истец, ваша задача – только защищаться. Доктор! Подойдите и огласите обязательство.

Фигаро. Да, прочтите обязательство.

Бартоло (надевая очки). Оно недвусмысленно.

Бридуазон. Необходимо с ним о-ознакомиться.

Дубльмен. Да тише, господа!

Судебный пристав (пискливо). Тише!

Бартоло (читает). «Я, нижеподписавшийся, сим удостоверяю, что получил от девицы… и так далее, и так далее… Марселины де Верт-Аллюр в замке Агуас Фрескас две тысячи пиастров наличными, каковую сумму обязуюсь возвратить ей в этом замке по ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли, и в благодарность жениться на ней…» и так далее. Подписано просто-напросто «Фигаро». Мое заключение сводится к следующему: ответчику надлежит уплатить по долговому обязательству и исполнить данное им обещание, судебные же издержки взять на себя. (Начинает речь.) Господа!.. Никогда еще суд не рассматривал более любопытного дела. Начиная с Александра Македонского, который дал обещание жениться на прекрасной Фалестриде…

Граф (прерывает его). Прежде чем слушать дальше речь защитника, следует установить подлинность документа.

Бридуазон (к Фигаро). Ка-акие у вас имеются замечания по существу документа?

Фигаро. Я должен заметить, господа, что, то ли предумышленно, то ли по ошибке, то ли по рассеянности текст был прочитан неверно, ибо в писанном тексте не сказано: «каковую сумму обязуюсь возвратить ей и жениться на ней», а сказано: «каковую сумму обязуюсь возвратить ей или жениться на ней», что совсем не одно и то же.

Граф. В документе стоит «и» или же «или»?

Бартоло. «И».

Фигаро. «Или».

Бридуазон. Ду-убльмен! Прочтите вы.

Дубльмен (берет бумагу). Это будет вернее, ибо стороны нередко искажают текст при чтении. (Читает.) «М-м-м-м…. девица м-м-м-м…. де Верт-Аллюр м-м-м-м….» Aral «Каковую сумму я обязуюсь возвратить ей в этом замке по ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли… и…. или… и…. или… Очень неразборчиво написано… тут клякса.

Бридуазон. Кля-акса? Знаем мы, какие бывают кля-аксы!..

Бартоло (продолжая речь). Я утверждаю, что это соединительный союз «и», связывающий соотносительные члены предложения: я уплачу девице и женюсь на ней.

Фигаро (продолжая свою речь). А я утверждаю, что это разделительный союз «или», упомянутые члены разъединяющий: я уплачу девице или женюсь на ней. Нашла коса на камень: он меня станет глушить латынью, а я его греческим допеку.

Граф. Как в таком случае поступить?

Бартоло. Чтобы разом покончить с этим, господа, и больше не цепляться за слово, порешим на том, что в документе стоит «или».

Фигаро. Требую занесения этого в протокол.

Бартоло (поспешно). Не возражаем. Столь дешевый прием не спасет ответчика. Текст ясен. (Читает.) «Каковую сумму обязуюсь возвратить ей в этом замке по ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли, и в благодарность жениться на ней…»

Фигаро (поспешно). В тексте стоит: «По ее, все равно, требованию ли, простому напоминанию ли, или в благодарность жениться на ней…» Вы второе «ли» нарочно проглатываете, и у вас получается «и». Неужели вы думаете, господин Бартоло, что я разучился читать? Да и с каких это пор человек, который женится, обязан еще и долг отдавать невесте?

Бартоло (поспешно). Обязан. По нашим законам имущество супругов раздельно.

Фигаро (поспешно). А по нашим законам и плоть супругов должна быть не единой, а раздельной, коль скоро брак – это всего лишь расписка.

Члены суда встают и шепотом совещаются.

Бартоло. Нечего сказать, добросовестное выполнение обязательства!

Дубльмен. Тише, господа!

Судебный пристав (пискливо). Тише!

Бартоло. Каков мошенник! Это у него называется уплатить долг!

Фигаро. Вы по своему делу выступаете, адвокат?

Бартоло. Я защищаю интересы этой девицы.

Фигаро. Продолжайте нести чепуху, но перестаньте браниться. Если суды, опасаясь проявлений излишней горячности со стороны тяжущихся, допустили участие третьих лиц, то, разумеется, не для того, чтобы защитники, коим положено быть уравновешенными, безнаказанно превратились в привилегированных невеж. Вы позорите благороднейшее звание защитника.

Члены суда продолжают тихо совещаться.

Антонио (Марселине, указывая на судей). О чем это они так долго шушукаются?

Марселина. Главного судью подкупили, он подкупает другого, и дело мое проиграно.

Бартоло (тихо и мрачно). Боюсь, что так.

Фигаро (весело). Марселина! Не унывайте!

Дубльмен (встает; Марселине). Вы переходите всякие границы! Я вас изобличаю и, вступаясь за честь нашего суда, требую, чтобы, прежде чем рассмотреть дело о расписке, было вынесено решение по вашему делу.

Граф (садится). Нет, господин секретарь, я не стану разбирать дело об оскорблении моей личности. Испанскому судье не подобает краснеть от выходки, возможной разве только в судах азиатских: с нас довольно всяких других непорядков. Один из таких непорядков я думаю устранить теперь же, обосновав мое решение, ибо всякий судья, который отказывается это сделать, есть великий враг законов. Чего может требовать истица? Брака или платежа – одно исключает другое.

Дубльмен. Тише, господа!

Судебный пристав (пискливо). Тише!

Граф. Что нам заявляет ответчик? Что жениться он не желает. В этом он волен.

Фигаро (радостно). Я выиграл!

Граф. Но поскольку текст гласит: «Каковую сумму я уплачу по первому ее требованию или женюсь на ней» и так далее, суд постановляет: ответчику надлежит уплатить истице две тысячи пиастров наличными или сегодня же на ней жениться. (Встает.)

Фигаро (оторопев). Я проиграл.

Антонио (радостно). Великолепный приговор!

Фигаро. Чем же он великолепный?

Антонио. А тем, что ты теперь уж мне не зять. Покорнейше благодарю, ваше сиятельство.

Судебный пристав (пискливо). Расходитесь, господа!

Народ уходит.

Антонио. Пойду все расскажу племяннице.

Явление шестнадцатое

Марселина, Бартоло, Бридуазон, Фигаро, граф. Граф ходит взад и вперед.

Марселина (садится). Наконец-то я могу вздохнуть свободно!

Фигаро. А я, напротив, задыхаюсь.

Граф (в сторону). По крайней мере, я отомстил – это утешительно.

Фигаро (в сторону). Ведь Базиль же собирался выступить против брака Марселины и, как на грех, куда-то запропал!

Граф направляется к выходу.

Вы уходите, ваше сиятельство?

Граф. Все решено.

Фигаро (Бридуазону). Уж этот мне пузан!..

Бридуазон. Кто, я пу-узан?

Фигаро. Кто же еще? А все-таки я на ней не женюсь – как-никак я дворянин.

Граф останавливается.

Бартоло. Вы на ней женитесь.

Фигаро. Без согласия моих благородных родителей?

Бартоло. Назовите их, укажите их.

Фигаро. Дайте срок, я с ними увижусь, я уже пятнадцать лет их разыскиваю.

Бартоло. Хвастун! Уж, верно, какой-нибудь подкидыш!

Фигаро. Нет, доктор, я был не подкинут, а потерян, точнее сказать, меня украли.

Граф (подходит ближе). Украли, потеряли – докажите! А то потом станете кричать, что вас тут оскорбляют.

Фигаро. Если кружевные пеленки, ваше сиятельство, вышитые покрывала и золотые вещи, найденные при мне разбойниками, не доказывают, что я благородного происхождения, то отличительные знаки на моем теле непреложно свидетельствуют о том, как дорог был я моим предусмотрительным отцу и матери. Вот этот знак на руке… (Хочет обнажить правую руку.)

Марселина (поспешно встает). У тебя на правой руке шпатель?

Фигаро. Откуда это вам известно?

Марселина. Боже, это он!

Фигаро. Да, это я.

Бартоло (Марселине). Кто он?

Марселина (живо). Эммануэль!

Бартоло (к Фигаро). Тебя утащили цыгане?

Фигаро (в сильном волнении). Около какого-то замка. Милый доктор! Возьмите, что хотите, но только верните меня в лоно моей знатной семьи: мои благородные родители осыплют вас золотом.

Бартоло (указывая на Марселину). Вот твоя мать.

Фигаро. То есть кормилица?

Бартоло. Твоя родная мать.

Граф. Его мать?

Фигаро. Говорите толком.

Марселина (указывая на Бартоло). Вот твой отец.

Фигаро (в отчаянии). О, о, о! Что же я за несчастный!

Марселина. Неужели сама природа не подсказывала тебе этого тысячу раз?

Фигаро. Никогда!

Граф (в сторону). Она его мать!

Бридуазон. Теперь, ко-онечно, он на ней не женится.

Бартоло. Я тоже.

Марселина. Вы тоже! А ваш сын? Вы же мне клялись…

Бартоло. Я был глуп. Если бы подобные воспоминания к чему-нибудь обязывали, то пришлось бы пережениться решительно на всех.

Бридуазон. А если так ра-ассуждать, то ни-икто бы ни на ком не женился.

Бартоло. Обычные грешки! Беспутная молодость!

Марселина (все более и более горячась). Да, беспутная, я бы сказала – чересчур беспутная! Я от своих грехов не отрекаюсь – нынешний день их слишком явно разоблачил! Но до чего же тяжело искупать их после того, как тридцать лет проживешь скромно! Я добродетельною родилась, и я стала добродетельною, как скоро начала жить своим умом. Но в пору заблуждений, неопытности и нужды, когда от соблазнителей нет отбою, а нищета выматывает душу, может ли неопытная девушка справиться с подобным полчищем недругов? Кто нас сейчас так строго судит, тот, быть может, сам погубил десять несчастных.

Фигаро. Наиболее виновные – наименее великодушны, это общее правило.

Марселина (живо). Вы, мужчины, более чем неблагодарны, вы убиваете своим пренебрежением игрушки ваших страстей, ваши жертвы, это вас надо карать за ошибки нашей юности, вас и поставленных вами судей, которые так гордятся тем, что имеют право судить нас, и в силу преступного своего недомыслия лишают нас всех честных средств к существованию! Неужели нельзя было оставить хоть какое-нибудь занятие для злосчастных девушек! Им принадлежало естественное право на изготовление всевозможных женских нарядов, но и для этого набрали бог знает сколько рабочих мужского пола.

Фигаро (запальчиво). Они и солдат заставляют вышивать!

Марселина (в сильном волнении). Даже к женщинам из высшего общества вы выказываете уважение с оттенком насмешливости. Мы окружены обманчивым почетом, меж тем как на самом деле мы – ваши рабыни, наши добрые дела ставятся ни во что, наши проступки караются незаслуженно строго. Ах, да что говорить! Вы обходитесь с нами до ужаса бесчеловечно.

Фигаро. Она права.

Граф (в сторону). Более чем права.

Бридуазон. Она, е-ей-богу, права.

Марселина. Но что нам, сын мой, отказ бессовестного человека! Не смотри, откуда ты идешь, а смотри, куда ты идешь, – каждому только это и должно быть важно. Спустя несколько месяцев твоя невеста будет зависеть исключительно от себя самой; она за тебя пойдет, я ручаюсь, у тебя будут нежная супруга и нежная мать, они станут за тобою ухаживать наперебой. Будь снисходителен к ним, сын мой, будь удачлив во всем, что касается лично тебя, будь весел, независим и добр ко всем, и тогда твоей матери больше нечего будет желать.

Фигаро. Золотые слова, матушка, я с тобой совершенно согласен. В самом деле, как это глупо! Существование мира измеряется уже тысячелетиями, и чтобы я стал отравлять себе какие-нибудь жалкие тридцать лет, которые мне случайно удалось выловить в океане времени и которых назад не вернуть, чтобы я стал отравлять их себе попытками доискаться, кому я ими обязан! Нет уж, пусть такого рода вопросы волнуют кого-нибудь другого. Убивать жизнь на подобную чепуху – это все равно что просунуть голову в хомут и превратиться в одну из тех несчастных лошадей, которые тянут лямку по реке против течения и не отдыхают, даже когда останавливаются, тянут ее все время, даже стоя на месте. Нет, мы подождем.

Граф (в сторону). Это нелепое происшествие путает мне все карты!

Бридуазон (к Фигаро). А что же ваше дворянское происхождение и замок? Вы ввели правосудие в заблу-уждение.

Фигаро. По милости вашего правосудия я чуть было не свалял такого дурака! Двадцать раз из-за проклятой сотни экю я готов был отправить на тот свет этого господина, который оказался моим отцом! Но так как провидение избавило мою душу от тяжкого греха, то я прошу вас, батюшка, принять мои извинения… А, вы, матушка, обнимите меня… со всей материнской нежностью, на какую вы только способны.

Марселина бросается ему на шею.

Явление семнадцатое

Бартоло, Фигаро, Марселина, Бридуазон, Сюзанна, Антонио, граф.

Сюзанна (вбегает с кошельком в руке). Помедлите, ваше сиятельство: не надо их женить – я уплачу этой даме из того приданого, которое мне пожаловала моя госпожа.

Граф (в сторону). Черт бы взял твою госпожу! Все точно в заговоре против меня. (Уходит.)

Явление восемнадцатое

Бартоло, Антонио, Сюзанна, Фигаро, Марселина, Бридуазон.

Антонио (Сюзанне, видя, что Фигаро обнимает свою мать). Что ж, плати, плати! А они вон что!

Сюзанна (отворачивается). С меня довольно. Идем, дядюшка!

Фигаро (останавливает ее). Нет уж, подождите, пожалуйста. Что такое ты увидала?

Сюзанна. Свою собственную глупость да твою подлость.

Фигаро. Ничего похожего.

Сюзанна (гневно). И что ты женишься на ней добровольно, раз ты ее ласкаешь.

Фигаро (весело). Я ее ласкаю, но не женюсь на ней.

Сюзанна хочет уйти, Фигаро ее удерживает; Сюзанна дает ему пощечину.

Сюзанна. Как ты смеешь, наглец, меня удерживать?

Фигаро (к присутствующим). Это ли не любовь?.. Прошу тебя, прежде чем уходить, вглядись получше в эту милую женщину.

Сюзанна. Ну?

Фигаро. Как ты ее находишь?

Сюзанна. Нахожу, что она отвратительна.

Фигаро. Да здравствует ревность! Ревность за словом в карман не лезет.

Марселина (раскрыв объятия). Обними свою мать, прелестная моя Сюзанетта! Вот этот негодник, который тебя дразнит, – это мой сын.

Сюзанна (бежит к ней). Вы его мать!

Бросаются друг к другу в объятия.

Антонио. С сегодняшнего дня?

Фигаро. С сегодняшнего дня мне стало об этом известно.

Марселина (в сильном волнении). Когда моя душа рвалась к нему, она не сознавала одного: побудительной причины. Во мне говорила кровь.

Фигаро. А во мне, матушка, – голос рассудка, и это он заменял мне инстинкт, когда я отвечал вам отказом, потому что ненависти к вам я никогда не испытывал, доказательство – деньги…

Марселина (передает ему бумагу). Они твои. Возьми свою расписку, – это тебе будет вместо приданого.

Сюзанна (бросает ему кошелек). Возьми и это.

Фигаро. Большое спасибо.

Марселина (в сильном волнении). В девушках я была не очень-то удачлива, потом чуть было не стала самой злосчастной супругой в мире, а теперь я самая благополучная из всех матерей на свете! Обнимите меня, детки мои, – на вас я перенесу всю мою нежность. Я счастлива бесконечно, и как же я вас, дети мои, буду любить!

Фигаро (растроган; с живостью). Остановись, милая матушка, остановись, иначе глаза мои утонут в слезах – первых слезах в моей жизни! Впрочем, это слезы радости. Но ведь этакая глупость: я чуть было не устыдился их. Я же чувствовал, как они текли у меня между пальцев, – взгляни (показывает расставленные пальцы) – и сдуру удерживал их! Прочь, ложный стыд! Мне хочется и смеяться, и плакать, – такие минуты в жизни не повторяются. (Обнимает мать и Сюзанну.)

Марселина. Милый мой!

Сюзанна. Ненаглядный мой!

Бридуазон (вытирая глаза платком). Стало быть, я тоже ду-урак!

Фигаро (горячо). Печаль! Теперь я решаюсь бросить тебе вызов. Попробуй овладеть мной в то время, как я нахожусь среди этих дорогих моему сердцу женщин.

Антонио (к Фигаро). Будет тебе телячьи нежности-то разводить! В хороших семьях так заведено, чтоб сперва под венец – мать и отец, поняли? Ваши-то отец с матерью отдали друг дружке руку?

Бартоло. Руку! Да пусть моя рука отсохнет и отвалится, если я когда-нибудь ее отдам матери такого негодяя!

Антонио (к Бартоло). Стало быть, вы не отец, а вроде как мачеха? (К Фигаро.) Тогда, красавец, дело у нас с тобой не выйдет.

Сюзанна. Ах, дядюшка…

Антонио. Как он есть ничей ребенок, стану я отдавать за него ребенка моей сестры!

Бридуазон. Статочное ли это дело, бо-олван? Всякий человек – че-ей-нибудь да ребенок.

Антонио. Слыхали мы!.. Не получит он ее, и все тут. (Уходит.)

Явление девятнадцатое

Бартоло, Сюзанна, Фигаро, Марселина, Бридуазон.

Бартоло (к Фигаро). Теперь ищи кого-нибудь, кто бы тебя усыновил. (Хочет уйти.)

Марселина (бежит за ним и, обняв его за талию, не пускает). Погодите, доктор, не уходите!

Фигаро (про себя). Нет, кажется, все андалусские дураки сговорились помешать моей злополучной свадьбе!

Сюзанна (к Бартоло). Милый папочка! Это ваш сын…

Марселина (к Бартоло). Который пошел в вас умом, талантом, лицом!

Фигаро (к Бартоло). И при этом не стоил вам ни единого гроша.

Бартоло. А те сто экю, что ты у меня взял?

Марселина (лаская его). Мы будем так о вас заботиться, папа!

Сюзанна (лаская его). Мы будем так вас любить, папенька!

Бартоло (смягчившись). Папа, милый папочка, папенька! Видно, я еще глупее этого господина (указывает на Бридуазона). Распустил нюни, как мальчишка.

Марселина и Сюзанна обнимают его.

Э, погодите, я еще не дал согласия! (Оборачивается.) А где же его сиятельство?

Фигаро. Бежим к нему, вырвем у него последнее слово. А то, если он затеет новую интригу, придется все начинать сначала.

Все. Бежим, бежим! (Увлекают за собою Бартоло.)

Явление двадцатое

Бридуазон один.

Бридуазон. «Еще глу-упее этого господина!» Та-акие вещи можно говорить самому себе, но… Не о-очень-то они тут у-учтивы, как я погляжу. (Уходит.)