Текст книги "Вечный Египет. Цивилизация долины Нила с древних времен до завоевания Александром Македонским"

После этого царевичу разрешили распоряжаться лошадьми из царских конюшен и заботиться о них. Так он и поступил. Решеп и Астарта (азиатские боги, происходившие из страны, откуда в Египет были завезены кони) радовались, видя, как ревностно юноша выполняет свои обязанности. Он объезжал лошадей, которым не было равных. Они не уставали, когда он держал поводья. Даже после продолжительной скачки они не покрывались потом.

Сети I таким же образом надзирал за воспитанием своего сына, начиная с рождения ребенка и заканчивая днем, когда тот смог принять участие в управлении страной. Сети обучал его военному искусству, но не забывал и о чувственных удовольствиях. Благодаря отцу юный Рамсес II был окружен красивыми женщинами и получил право обзавестись не только женой, но и наложницей.

Образование, религия, спорт, военное дело, охота, чувственные удовольствия – таковы были основные предметы, которыми следовало овладеть будущему фараону, чтобы тот сумел в будущем достойно выполнять свои обязанности.

КОРОНАЦИЯ

Рассмотрим идеальную ситуацию: правящий царь умирает по естественным причинам и никто не мешает законному наследнику занять трон. В одной из древнеегипетских сказок описываются события, происходящие с правителем после кончины: «Поднялся бог к горизонту своему… удалился в небеса [и] соединился с солнечным диском; плоть бога слилась с создавшим его. [Царская] резиденция безмолвствует, сердца в печали, великие двойные врата заперты, придворные скорбят, народ стенает»[7]7
  Повесть о Синухете. R 6-12. (Монте в своем переводе здесь использует слово не «народ», а «пату». Текст приведен в переводе О.В. Томашевич. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Двор оплакивал смерть царя до тех пор, пока тот не был похоронен. Это происходило не раньше завершения мумификации его останков, которая даже в случае с простыми смертными продолжалась семьдесят дней. Управление государством брали на себя сановники. Сын правителя, несомненно, был облечен некоторыми властными полномочиями еще до совершения ритуала, после которого он становился официальным правителем страны. Это было крайне необходимо для проведения на должном уровне церемонии погребения и уничтожения мятежных элементов. Многие царевичи становились соправителями своих отцов за несколько месяцев или даже лет до смерти последних. К примеру, именно таким образом поступали все представители XII династии, сохраняя таким образом преемственность власти. Цари XIII и XIV династий быстро сменяли друг друга, причем продолжительность правления некоторых из них была даже меньше официального срока оплакивания умершего монарха. Иначе дела обстояли в период царствования представителей XIX династии, когда умер Сети I. Его сыну и преемнику воздавали достойные божества почести уже тогда, когда он появился на публике, отдав последнюю дань уважения отцу. Сети якобы поблагодарил его из загробного мира: «Вот каждый день я полон радости, ибо возвращаюсь я к жизни».

Так как рождение наследника трона было делом рук богов, они не могли пропустить церемонию коронации, после которой власть нового правителя становилась легитимной в глазах его подданных и иноземцев, причем как союзников Египта, так и его врагов. Основные события этого ритуала, обладавшие как профанным, так и сакральным значением, легли в основу сюжета многих изображений, украшавших стены храмов. К сожалению, полная подборка этих сцен в нашем распоряжении отсутствует, однако нам известно несколько из них: Хор и Тот (или Хор и Сет) показывают юному правителю символы жизни или обрызгивают его водой жизни из своих кувшинов. Боги возлагают на его голову корону и пишут его имя на листве священного дерева в Гелиополе (ишед). Они отпускают птиц, разлетающихся в различных направлениях. У нас нет необходимости предполагать, что прежде, чем совершить все эти действия, жрецы надевали маски, благодаря которым они приобретали сходство с богами. Сказанное выше о рождении царя относится и к его коронации. В то время как на земле со всей возможной пышностью проводились все необходимые ритуалы, боги устраивали не менее важную церемонию. Художники, изображавшие отдельные ее эпизоды, видели их через призму земного ритуала.

Ритуал коронации являлся причиной всенародных торжеств. О радости, охватывавшей всех жителей страны, говорили такие правители, как Хоремхеб, Мернептах и Рамсес IV. «Наступили великолепные дни, – отмечал Мернептах. – Господин появился на всей земле». Рамсес IV заявил следующее: «Дни радости! Небо и земля полны радости, ибо ты – великий повелитель Египта. Бежавшие вернулись в свои города, прятавшиеся вышли (вероятно, в связи с объявлением всеобщей амнистии); голодавшие едят свои порции и больше не испытывают голода; те, кто испытывал жажду, пьют; те, кто был гол, одеты; те, кто был грязным, надевают льняные одеяния (одежду и еду бесплатно раздавали бедным)». Какую ценность ни представляли бы подобные письменные источники, они не проливают свет на то, где именно проводились подобные ритуалы. Возможно, это происходило в столице, но из-за того, что цари не всегда жили в одном и том же месте, в разные времена этой чести удостаивались различные города. Птолемеев, чья резиденция находилась в Александрии, короновали в Мемфисе; цари, носившие имя Нектанеб, а до них представители так называемой Саисской династии, вероятно, предпочитали город богини Нейт, так как она была их покровительницей. Цари XVIII династии по вполне понятным причинам предпочитали Фивы, город Амона, а Рамсес II, которому почти не было дела до Фив, последовал их примеру, перебравшись сразу после коронации в Абидос и Дельту. Рамсес III предпочитал, чтобы его называли владыкой Гелиополя, возможно именно из-за того, что был там коронован. Вероятно, по той же причине представители XII династии названы в Туринском папирусе царями резиденции в Ити-Тауи, располагавшемся между Мемфисом и Фаюмом. В нашем распоряжении имеются доказательства того, что цари, жившие в период Древнего царства, правившие из Мемфиса или какого-либо места рядом с ним и строившие пирамиды в близлежащей пустыне, проходили ритуал коронации именно в этом городе. Однако в анналах Древнего царства, в которых содержатся эти сведения, не сказано, где проходила церемония – в храме Птаха или каком-либо другом месте.

В анналах также имеется очень краткое, состоящее всего из четырех строк описание обряда коронации:

Восход царя Юга, восход царя Севера.

Союз Обеих Земель.

Процессия вокруг стены.

Помещение диадемы в зале.

До начала царствования Менеса Египет не был единой страной. На юге правили одни цари, на севере – другие. Имена некоторых из них сохранились на Палермском камне. Память о существовании на территории Египта двух государственных образований не давала покоя мемфисским царям, да и, пожалуй, всем египтянам. Так как во время обряда коронации царевич получал власть двух царей, ритуал состоял из двух частей. На его голову возлагали высокую корону Юга конической формы с луковицеобразной верхушкой и корону Севера, сильно удлиненную сзади и с металлическим «усом», заканчивавшимся спиралью, выступавшим спереди. Обе они соединялись в двойной короне. По идее, возлагать короны должны были боги. В нашем распоряжении нет данных, свидетельствующих о том, что это действие выполняли жрецы. Можно предположить, что инсигнии подавали царю на подносе и он сам надевал сначала корону Юга и выходил к своим подданным, затем поступал таким же образом с короной Севера и с двойной короной. Объединение Египта, которое всегда считалось самым ценным достижением, обозначалось с помощью знака, состоявшего из изображения растений с юга (вероятно, лилии) и с севера (папируса), обвивающих иероглиф, использовавшийся для написания слова «союз». Своими корнями эта монограмма уходит в глубокую древность. Ее грубое изображение встречается на сосудах, датирующихся периодом правления царей V династии, оно же вырезано на основании статуй Хефрена, а на статуях, обнаруженных Лиштом, правитель Верхнего Египта Сет и владыка Нижнего Египта Хор олицетворяют объединение двух частей страны. Возможно, во время коронации царю давали монограмму, сделанную из золота и драгоценных камней. До или после этого он получал другие символы царской власти – скипетр и цеп, прежде принадлежавший богу Анти, покровителю Дельты, осирический атеф (эмблему), ожерелья, кольца, подвески и голубой шлем, наиболее подобающий головной убор, который, насколько нам известно, стал частью регалий царя только в эпоху правления представителей XVIII династии. Ниже приведен рассказ о передаче царских инсигний, вложенный в уста Аменхотепа II: «Взойдя на великий трон, он надел две магические эмблемы (Белую и Красную короны).

Рис. 17. Царские короны. В эпоху Нового царства и особенно в Поздний период фараоны и их супруги носили головные уборы множества разновидностей. Изображение на стенах храма Сахуры

На его голове две короны составляют па сехемти. Атеф Ра на его лбу. Его голова украшена короной Юга и короной Севера (рис. 17). Он получает диадему и голубой шлем. Ибис с двумя длинными перьями на его голове. Немес (головной убор) покрывает его плечи». Эти и другие символы, являвшиеся частью царских регалий, считались священными, и любой, кто прикасался к ним (даже ненамеренно), мог понести суровое наказание, возможно, даже подвергнуться казни. Однажды, во время одной из процессий, жрец Рауэр, шедший согласно протоколу впереди царя, едва избежал кары из-за того, что произошло одно событие, в котором не было его вины. Выскользнувший из руки царя скипетр упал на ногу жреца. Правителю хватило хладнокровия для того, чтобы сказать Рауэру: «Не беспокойся» – и приказать стражникам, тотчас же накинувшимся на жреца и схватившим его: «Мое величество желает, чтобы его оставили в покое и чтобы никто не наложил на него руки». Правитель, ценивший Рауэра больше, чем кого-либо другого, повелел, чтобы рассказ об этом случае был записан в его гробнице. Инструкции об этом были в присутствии самого царя вырезаны на одном из камней в Великом доме. Рауэру действительно очень повезло.

В день коронации нового царя провозглашались имена, которые он должен был принять. До этого наследник трона носил только одно имя – то, которое ему дали отец с матерью при рождении. Его старательно фиксировали писцы Великого дома, а затем и Дома жизни. Наследник трона был сыном царя – Пепи, Тутмосом или Рамсесом. В день коронации он приобретал титулатуру, состоявшую из пяти титулов и такого же количества имен, которые отныне он должен был носить всю оставшуюся жизнь. Далее приведена та, которую носил Тутмос I: Сокол, Могучий бык, возлюбленный Маат; Коршун и Кобра, тот, кто появляется в урее; всемогущий; Золотой сокол, Благословенный годами, заставляющий все сердца жить; Тростник и Пчела Аахеперра (в картуше); сын Ра Тутмос (также в картуше).

Эти титулы являются отражением событий древнейшей истории Египта, когда Сокол привел плененных жителей Дельты к Нармеру. Тростник, пчела, коршун и кобра также представляют собой эмблемы кланов, изображенных на знамени Сокола. Вслед за ним, превратившимся в Хора, они также стали богами, в честь которых были названы города или номы. Самка коршуна Нехбет – это одновременно богиня и город, современный Эль-Каб, что в Верхнем Египте. Кобре, грозному божеству, поклонялись как в Верхнем, так и в Нижнем Египте. Такое же название носил и Десятый ном Верхнего Египта, столица которого также именовалась Уаджет. Древнейшее название города Нен-несу (современный Ахнас), «Дети тростника», свидетельствует о том, что именно там жили представители данного племени, а члены племени пчелы населяли Саис, где позднее располагался дворец. В правление представителей двух первых династий царь носил два официальных титула – Сокол и четыре эмблемы, сгруппированные вместе, а также два имени – «хо-рово» и личное, которое, как правило, использовали авторы анналов. После многочисленных неудачных попыток современным исследователям с большим трудом удалось привести два этих списка в соответствие.

Титулатура основателя III династии Джосера вырезана сбоку его стел, стоявших в подземных камерах его пирамиды, причем иероглифы вырезаны очень качественно и тщательно. Царь носил «хорово» имя Нечерхет, священное (то есть единое) тело. За ним следовало несколько символов, которые до сих пор не получили удовлетворительной научной интерпретации. Один из них, вероятно, представляет собой изображение золотого солнца, а другой – круг, помещенный на каменную подставку, – читающийся как шенен, является миниатюрным изображением передвижения солнца по небу. Нередко два покровителя царя: сокол и ястреб – изображались протягивающими шенен правителю. В конце концов он приобрел более продолговатую форму, чтобы в него можно было вписать имена фараона. Однако на поминальной стеле Джосера шенен пуст. Основанием для предположения о том, что в этом картуше должно было быть вписано имя Джосера, является следующее: на современных данному памятнику артефактах рядом с именем Нечерхет стоит принадлежащее архитектору Имхо-тепу, которое в Поздний период было тесно связано с именем Джосера.

Представители IV династии, как правило, носили четыре титула и столько же имен: «хорово», две владычицы, «золотое хорово» и личное, стоявшее в картуше, которое мы до сих пор используем, говоря о том или ином правителе (Снофру, Хуфу, Хафра, Джедефра, Менкаура или Шепсе-скаф). Пятый титул, «сын Ра», предположительно начал использоваться в период правления представителей V династии, однако на протяжении довольно продолжительного времени египтяне не понимали, когда и каким образом следует его употреблять. Пепи II поместил его во второй картуш. Окончательный облик титулатура приобрела в правление далеко не самых могущественных фараонов, царствовавших в Первый переходный период. Однако полная титулатура встречается только в официальных текстах, а иногда отсутствует и в них. Как правило, в письменных источниках используются «хорово» имя и два картуша. Обращаясь к фараону, иноземные правители использовали его четвертое имя, к примеру Усермара, а не Рамесу. Объясняется данный факт тем, что имя Усермара применялось по отношению к царю, а Рамесу его звали тогда, когда он был еще царевичем. Для удобства современные исследователи, говоря о правителях, носивших одно и то же имя: Аменемхет, Тутмос, Рамсес, Птолемей, прибегают к цифрам, по поводу которых, однако, они также до сих пор никак не могут прийти к единому мнению. Для того чтобы различить их, египтяне, в свою очередь, добавляли к имени и титулу каждого из них какой-либо эпитет. Так, Усермара был Сетеп эн Ра, «избранным Ра». После амарнского кризиса во второй картуш стали вписывать словосочетание «возлюбленный Амоном», иногда добавляя к нему еще один или два эпитета, тщательно выбранные сановниками. Порой они представляли собой напоминание о каком-либо важном событии, в частности Рамсеса III называли «владыкой Гелиополя» (Иуну), так как его, по нашему мнению, короновали именно в этом городе. К титулатуре большинства выходцев из Бубастиса добавлялось словосочетание «сын Бастет». Таким образом они демонстрировали свое уважение к богине и выражали ей благодарность. Иногда под амбициозным эпитетом скрывалась потаенная слабость или проблема. Именно так произошло в случае с Псамметихом, называвшим себя звездой, поднимающейся из города (Фив), даром Амона, главным пророком, великим памятником Карнака, записанным на землях и захватывающим Девять луков, хотя в действительности его власть почти не простиралась за пределы Нижнего Египта.

После того как имена провозгласили перед огромной толпой, информацию о том, что в Египте появился новый правитель, следовало донести до жителей остальных номов, точнее до их правителей, чиновников, выполняющих специальные миссии, и дружественных монархов. То, что, как нам доподлинно известно, происходило при восшествии на трон Тутмоса I, когда наместник Нубии Чураи получил официальное письмо, случалось при вступлении на престол каждого царя. Писцы, готовившие эти послания, также обязаны были тщательно записать титулатуру правителя и оставить этот документ на хранение в особом учреждении, где фараон мог с легкостью получить к нему доступ, если вдруг решит под воздействием обстоятельств внести в нее какие-либо изменения. К примеру, он мог решить увековечить память о захвате какого-либо города либо завоевание того или иного региона. Для чиновников, в ведении которых находилась царская печать, изготавливали новые печати. Подобное должностное лицо всегда стояло рядом с правителем, чтобы поставить царскую печать на продиктованные фараоном письма или указы. Однако нам известен один случай, когда ее использовали уже после смерти монарха. Чиновник, охранявший пирамиду Аменемхета III, через несколько десятилетий после кончины царя поставил его печать, когда погребение расконсервировали, чтобы похоронить там царя Хора. Объяснить это отступление от обычая можно тем, что, по мнению египтян, пирамида была тесно связана с фараоном, который обрел в ней последний покой. По сути, она считалась самим царем, но не смертным, хотя и ему следовало подчиняться и видеть в нем бога, а бессмертным существом, слившимся с вечностью. Таким образом, печать каждого правителя продолжала использоваться на территории, прилегающей к его пирамиде, пока та пребывала в должном состоянии сохранности.

В день восшествия царя на престол начинался новый отсчет лет. Египтяне так и не сумели найти какое-либо настоящее или воображаемое событие, например основание Мемфиса или объединение Юга и Севера, которое стало бы отправной точкой для летосчисления. Ею для них становилось начало царствования каждого нового правителя, в связи с чем, несмотря на открытия, сделанные недавно учеными, современные исследователи, пытаясь определить общую продолжительность эпохи правления в Египте фараонов, а иногда и царствования отдельных монархов, сталкиваются с трудными проблемами, причем вплоть до настоящего времени далеко не все они были решены. Конечно, египтяне были вполне способны изобрести другую систему и пользоваться ею. В правление Рамсеса II был составлен знаменитый текст, датированный 400-м годом от начала царствования правителя, который, возможно, является не существовавшим в реальности человеком, а мифической личностью. Эта дата, вероятно, совпадает с началом периода, получившего название эпохи Менофреса. Когда заканчивалась эра Августа, шел ее 1606-й год. В те времена существовали светские или религиозные государственные учреждения, где счет лет велся без учета правлений. Однако цари и их писцы предпочитали придерживаться традиционного менее удобного способа летосчисления, так как каждый правитель хотел стать владыкой времени.

Одной из последних составляющих коронационного ритуала была процессия, проходившая вокруг стен. В древности Мемфис назывался инеб-хедж, «белая стена», причем вместо этого словосочетания могло использоваться одно-единственное существительное инеб – «стена». Должен ли царь обежать вокруг стены своей столицы, подобно Ахиллу и Гектору, соревновавшимся в беге вокруг укреплений Трои? Это маловероятно, и можно предположить, что данная процессия была в первую очередь символическим действом. Сохранилось ее изображение, вырезанное на каменной плите, датированной периодом правления царей I династии. На ней царь Ден (рис. 18) спускается с помоста, где до этого он сидел под балдахином. На его голове двойная корона, в одной руке скипетр, а в другой – цеп. Он бегает по территории, окруженной полукруглым забором, подобным найденному в одном из внутренних дворов заупокойного комплекса Джосера. Данный ритуал не ограничивался территорией Египта. Цель его проведения, несомненно, заключалась в том, чтобы продемонстрировать власть бегущего над регионом гораздо большим, чем расстояние, которое он преодолевал.

Рис. 18. Бегущий царь; с плакетки царя Дена. Подобные сцены нередко изображались на притолоках и косяках монументальных дверей

ЦАРСКИЕ ДВОРЦЫ

После окончания официальной церемонии коронации царь селился во дворце, причем нередко принадлежавшем еще его отцу. Однако каждый правитель стремился построить собственную резиденцию, если, конечно, ему хватало на это средств и времени. При этом название для нового дворца выбиралось настолько же тщательно, как и имена, входившие в состав титулатуры правителя. Некоторые из этих наименований получили широкую известность, так как вскоре их получали города, выраставшие вокруг нового здания. В качестве примера можно привести Джедет (Мендес), построенный в начале правления VI династии. Со времени правления Пепи I на первый план вышел Меннеферра. Впоследствии греки превратили это слово в Мемфис, в результате чего появилось название, по сей день используемое современными исследователями. Позднее, в период царствования представителей XIX династии, появился Пер-Рамсес.

Посетителям древнеегипетских храмов может показаться, будто цари занимались только тем, что совершали всевозможные подношения богам и строили новые святилища. В действительности в каждом храме служили профессиональные жрецы, проводившие различные ритуалы. Основная обязанность фараона, которой он никогда не пренебрегал, заключалась в демонстрации благодарности. В прекрасном тексте, названном Большой папирус Харриса, содержится длинный перечень благочестивых поступков, совершенных Рамсесом III в честь Амона, Атума и Птаха, а также других менее значимых божеств. В источнике также сказано, что фараон находился в своем дворце и занимался делами, доставлявшими удовольствие богам. В конце концов, божества были кровно заинтересованы в том, чтобы правитель добросовестно выполнял свои обязанности. Каждый день и по мере необходимости царь, окруженный своими советниками, слушал доклады, читал письма, диктовал ответы, принимал чиновников, инженеров, в частности работавших на копях, где добывали золото, пришедших к монарху для того, чтобы пожаловаться на нехватку воды, преступников, таких как Синухет, и египтян, заслуживших хвалу и награды. Все посетители должны были целовать пол у ног царя, а те, кому была оказана эта великая честь, – его ногу. После того как им разрешали встать и начать говорить, им, согласно требованиям этикета, следовало сначала превознести своего господина и только после этого приступить к изложению сути дела. При желании правитель мог сократить эту предварительную церемонию.

Одним из самых любимых развлечений царя была охота. Она изображена, в частности, на превосходном рельефе из храма Сахура. Дичь загоняли в ту часть пустыни, где имелись естественные преграды, например крутые скалы. Для этого использовались также и искусственные препятствия. Когда все приготовления заканчивались, царь подходил ко входу, который, вероятно, был довольно узким, а за ним следовали слуги с оружием, провизией и охотничьими собаками на поводках. Стрелы тучами сыпались на антилоп, газелей и оленей, неизменно попадая в цель. Это был блестящий спорт, совершенно не связанный с опасностью. Охота на львов и других хищников была сопряжена с гораздо большим риском. В нашем распоряжении нет данных, свидетельствующих о том, что цари, правившие в период Древнего царства, хотя бы пытались совершить подобное предприятие, но представители династий, царствовавших в эпоху Нового царства, несомненно делали это. Так как крупная дичь почти перестала водиться в частях пустыни, прилегающих к Нилу, царям, чтобы поохотиться на львов и слонов, приходилось пересекать Евфрат. Тутмос III вместе со своей свитой однажды встретил стадо слонов возле Нии. Аменхотеп III заявлял, будто он убил 110 львов. Рамсес III охотился на антилоп и диких быков. Однажды во время похода, когда царь ехал в колеснице, на него напали львы и ему пришлось обороняться с помощью копья.

Если в Египте правили цари-охотники, то там должны были царствовать и правители-воины, не боявшиеся столкнуться лицом к лицу с врагом. К этой категории, несомненно, принадлежали фиванские цари, освободившие страну от власти иноземцев. Череп одного из них, Секененры, был проломлен. Яхмоса, Тутмоса III, Сети I, Рамсеса II и Рамсеса III, несомненно, можно назвать истинными воителями. Два последних царя из этого списка, как и, вероятно, многие другие правители, тратили много времени и огромные средства на поддержание боеспособности армии. Накануне битвы Рамсес II проводил смотр своих войск и посещал конюшни, полные прекрасных коней.

Египтяне могут претендовать на звание первых (еще до греков и римлян) создателей свода военных законов. Предательство считалось недопустимым. Жители долины Нила были далеки от попыток захватить врага врасплох. Вместо этого они назначали битву на определенный день, а затем, если войско не было готово к сражению, откладывали его. Считалось, что обе стороны должны находиться в равных условиях, а боги даруют победу лучшей из двух армий.

Судя по письменным источникам и изображениям на рельефах, цари не отказывали себе еще в одном удовольствии – избиении вражеских вождей, захваченных ими в плен во время сражения, обставляемом с большой пышностью. На изобразительных памятниках, начиная с палетки Нарме-ра и заканчивая пилоном в Эдфу, мы видим целый ряд правителей, схвативших одного или нескольких пленников за волосы и размахивающих своими ужасными булавами, в то время как сами беззащитные жертвы трясут луками и бумерангами. Это было всего лишь символическим изображением победы, одержанной египтянами над варварами. Однако иногда булавы царей на самом деле опускались на головы их пленников. С помощью своей дубинки Аменхотеп II убил семь правителей страны Текши, располагавшейся в Азии, после того как их поместили головами вниз на носу царского корабля. Шесть из них были повешены у стен Фив, причем им отрубили руки и повесили их перед телами их бывших владельцев. Останки седьмого довезли до Напаты, чтобы все жители страны могли узнать о победах его величества. Нубийский царевич, попавший в плен к египтянам, был приговорен к смерти. Его отец написал Рамсесу III письмо, в котором он предложил умереть вместо сына, но фараон был непреклонен. В результате Мешаура торжественно казнили. Та же участь настигла и Капера. В Египте не было своего Гомера, способного восславить эти подвиги или попытаться защитить захваченных в плен вождей. Подобные чувства были (и всегда останутся) незнакомы жителям этой страны.

Царь должен был знакомиться со своими подданными и являться им. В анналах, рассказывающих об эпохе Древнего царства, говорится о нескольких посещениях дворца в Эле-фантине. Аменемхет I заявил, что после вступления на престол он доехал до Элефантины, а затем, изменив направление на противоположное, отправился в болота Дельты. В двух надписях, вырезанных на скалах острова Хессе, самого южного в Асуанском архипелаге, сказано о посещении этого региона царем Меренрой, которому местные вожди платили дань. Таким образом, мы можем предположить, что правитель не терял времени на путешествия за пределы порога. Он посещал святилища, принимал различных чиновников, а затем, поднявшись на борт своей огромной ладьи, похожей на ту, что была недавно обнаружена рядом с пирамидой Хеопса, отправлялся в обратный путь. Царское судно в сопровождении целой флотилии медленно плыло вниз по течению, останавливаясь по дороге в нескольких пунктах. Монарх никогда не забывал посетить местных вождей и облагодетельствовать своих подданных. Щедрые подарки всегда помогали ему завоевать симпатию простых людей и получить их поддержку. Он делал те же подношения, что и его предки, принося при этом и свои собственные дары, принимал решения о строительстве новых зданий или украшении старых, а затем отправлялся в следующий город, где все повторялось заново.

Следует также обратить внимание на то, каким образом царь (если, конечно, к тому времени он уже не был женат) выбирал себе супругу. (Сделать это за наследника трона могли и придворные.) В период Древнего царства большинство фараонов женилось на собственных сестрах. Родители Яхмо-са были сводными братом и сестрой по матери, царице Тети-шери, а сам он женился на своей сестре Яхмос-Нефертари. Женой Рамсеса II стала одна из его дочерей – Бент Анат. Однако встречаются и исключения из правила. Супруга Аменхотепа III Тии была дочерью Юи и Туи, двух жителей Фив, в жилах которых, насколько нам известно, не текла царская кровь. Некоторые правители, царствовавшие в тот же период, в частности Тутмос IV, Аменхотеп III и Аменхотеп IV, женились на иноземных царевнах. Несмотря на мирный договор, заключенный между Рамсесом II и царем хеттов, в Сирии продолжали вестись боевые действия. Они закончились только тогда, когда предводитель хеттов решил предложить египетскому фараону жениться на своей дочери. На дворе стояла зима, но, так как боги, особенно Сет, любили Рамсеса, во время путешествия царевны в Египет установилась по-летнему теплая погода. Царь влюбился в царевну, как только увидел ее. Хеттские и египетские солдаты впервые побратались. В период XXVI династии Псамметих женился на месопотамской царевне Напалте, которая привезла ему наряду с другими подарками ляпис-лазурь. В прошлом египетские цари также заключали браки с иностранками. Сахура послал свой флот в плавание за царевной из далекой страны. В его заупокойном храме сохранились фрагменты рельефа, на котором изображено отправление кораблей и их возвращение со множеством сирийцев, сопровождавших свою повелительницу и радовавшихся вместе с египтянами, на борту.

Согласно общему правилу фараон, сын Ра, воспитанный богами и коронованный ими, мог жениться только на представительнице той же фамилии или иноземной царевне, которая, будучи дочерью правителя той или иной страны, могла претендовать на божественное происхождение. Возможно, именно на эту норму ссылалась вдова Тутанхамона, последняя представительница XVIII династии, когда писала Суп-пилулиуме, наиболее могущественному царю того времени, прося, чтобы он прислал своего сына, не дав таким образом ей выйти замуж за одного из рабов (то есть ее подданных).

Египтяне настолько тщательно соблюдали эти многовековые обычаи, что каждый узурпатор, захватив престол и основав новую династию, либо сам женился на представительнице предыдущей, либо выдавал ее замуж за своего сына. К примеру, Хоремхеб заключил брак с дочерью Эхнатона, которая с радостью предпочла бы ему сына хеттского царя. Осоркон I, отпрыск основателя XXII династии, женился на царевне Макенре, принадлежавшей к предыдущей царской фамилии.

Сведения, имеющиеся в нашем распоряжении, слишком фрагментарны для того, чтобы мы могли составить подробную схему генеалогии всех жен царей. Возможно, Тутмос III вообще был сыном наложницы. Сходство между Менкаурой и его супругой, особенно заметное на их совместном скульптурном портрете, хранящемся в Бостонском музее, является практически неоспоримым свидетельством того, что они были братом и сестрой. Для эпохи Древнего царства характерны и другие подобные случаи. Супруга Снофру Мерита-тес стала женой его сына Хеопса. Она пережила обоих своих мужей, а также Джедефру и провела старость в почете, будучи имакет, своего рода вдовствующей царицей, застав правление Хефрена.