Текст книги "Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг"

В сумерках роты иракских пехотинцев снова атаковали при поддержке танков. Продвигаясь под обстрелом снайперов, они зачищали кварталы один за другим. Всю ночь вокруг опустевших домов продолжался бой. Иракцы воспользовались первыми лучами солнца, чтобы подавить последние очаги сопротивления. Эта первая победа стоила им более 100 убитых и около 300 раненых. Несколько иранцев сдались, но большинство предпочли драться до конца. Остаток дня иракцы потратили на перегруппировку и эвакуацию пленных и раненых.

24 сентября 6-я танковая дивизия продолжила продвижение к горам Загрос при поддержке пехотинцев 8-й пехотной дивизии. На данный момент не могло быть и речи о наступлении на Керманшах, столицу региона. Такое наступление по легко блокируемым узким горным дорогам было бы возможно только в том случае, если бы иранцы потерпели поражение. Пока же целесообразно было нейтрализовать Сармаст и Эслам Абад-и-Гарб, чтобы предотвратить возможную контратаку иранской 81-й танковой дивизии. Для этого иракцам сначала нужно было взять под контроль деревни Сар-и-Пол-и-Захаб и Гейлан Зарб.

В последней деревне иракцев ожидало трудное время. Их танки продвигались со скоростью пехотинцев, которые высаживались из бронетранспортеров, считавшихся слишком уязвимыми. На преодоление расстояния в 50 километров между Каср-и-Ширином и их целью ушло три дня. Когда иракские солдаты подошли к Гейлан Зарбу, их встретил шквальный огонь группы КСИР, которая двумя днями ранее выехала на автобусе из Керманшаха к все еще колеблющейся линии фронта. Не желая рисковать бесполезными потерями, иракцы расположились вне зоны досягаемости и терпеливо ждали прибытия своей артиллерии, что стоило им дополнительного дня. 29 сентября, после интенсивной бомбардировки, опустошившей Гейлан Зарб, иракцы пошли на штурм и заставили защитников деревни отступить в горы, но только после того, как они нанесли нападавшим значительные потери. Затем иракцы продолжили движение к перекрестку дорог, ведущих в Сармаст.

Далее к югу 4-я пехотная дивизия, вышедшая из Бакубы и усиленная 10-й танковой бригадой Республиканской гвардии, взяла под контроль Нафт. Оставив в деревне гарнизон пехотинцев, ее командир продолжил медленное продвижение вдоль пограничной дороги, чтобы соединиться с другими дивизиями, вторгшимися в сектор. Через несколько дней он соединился с 8-й и 12-й дивизиями, а танковая бригада Республиканской гвардии вернулась в район Багдада, чтобы служить в качестве мобильного резервного подразделения генерального штаба.

Тем временем 12-я танковая дивизия покинула Мандали и пересекла границу в направлении древнего региона Шумер. Она встретила неожиданное сопротивление отряда военной полиции и КСИР, закрепившихся на месте. После тридцати шести часов интенсивной подготовки две бригады преодолели сопротивление защитников, проникли в город и последовательно нейтрализовали отдельные очаги сопротивления. Командир 12-й дивизии мог похвастаться небольшими потерями, но он потерял драгоценное время, что позволило иранцам отреагировать и направить против него танковый батальон, замедлив его продвижение к Сармасту и нанеся значительные потери. Местность давала иранским командирам преимущество. Хорошо укрытые за холмами, они преследовали нападавшего, поддерживаемые эскадрильей вертолетов «Кобра», которые нанесли многочисленные прямые удары по иракским танкам.

Еще дальше на юг 2-я пехотная дивизия пересекла границу к востоку от Джассана и Бадраха, чтобы окружить Мехран, где уже несколько недель окопался батальон механизированной пехоты. Не имея подробной информации о силах противника, командир иракской дивизии занял осторожную позицию и выбрал тактику «парового катка». После того как в течение нескольких часов звучали пушки, он воспользовался тем, что солнце зашло за иранцами, и приказал своим бригадам идти в атаку. Сражение продолжалось тридцать шесть часов; иракцы овладели Мехраном, но потеряли два батальона. 25 сентября они продолжили движение вперед. Две пехотные бригады направились в Илам, небольшой город, расположенный на полпути вверх по склонам горы Манешт и выходящий на одну из дорог, ведущих в Керманшах. Илам имел стратегическое значение, поскольку контролировал доступ к важной радиолокационной станции.

Эта станция, расположенная на вершине соседней горы, позволяла иранцам обнаруживать любую воздушную активность с баз в Куте и Багдаде. Поскольку контроль над Иламом был крайне важен для иранцев, они направили разведывательный батальон своей 81-й танковой дивизии для защиты города до прибытия иракских войск. К нему присоединился наспех собранный батальон механизированной пехоты, а два танковых батальона из той же дивизии при поддержке двух батальонов 155-мм самоходных гаубиц заняли позиции в Сармасте и Ислам-Абад-и-Гарбе, чтобы отразить танковые бригады, наступающие из Сар-и-Пол-и-Захаба и Гейлан Зарба.

Боевые вертолеты патрулировали сектор, чтобы оценить продвижение иракских войск. Летая парами над землей, они использовали рельеф местности, чтобы скрыть свое присутствие и устроить смертоносные засады. Остальная часть 81-й танковой дивизии пока оставалась в Керманшахе, чтобы пополнить свои ряды, отремонтировать как можно больше танков и дождаться приказов от высшего военного командования. Иранские старшие офицеры изучали танковый бой у израильтян и учились на ошибках «Цахала» во время первой фазы войны Йом-Кипур, семь лет назад, когда израильские командиры танков атаковали египтян небольшими группами, без поддержки пехоты или артиллерии, и были уничтожены противотанковыми ракетами.

Прибытие этих подкреплений осталось незамеченным командованием 2-й пехотной дивизии, которое не имело эффективных средств сбора разведданных. Поэтому командир иракской дивизии спокойно продолжил следовать своему плану операции. Пока одна из его бригад прочно удерживала Мехран, две другие взяли под контроль Салех и Аркаваз, а затем продолжили движение к Иламу. Пехотинцы продвигались медленно, преодолевая один бесплодный каменистый холм за другим, под палящим солнцем и беглым огнем собственных минометов, систематически поражающих любую позицию, где мог скрываться снайпер. Вертолеты «Кобра» периодически появлялись над головой, обстреливали их, а затем укрывались за горами. Как только они приближались к цели, их отбивали точным огнем танки «Скорпион» и иранские пехотинцы, окопавшиеся на окраинах города.

В течение сорока восьми часов командиры двух бригад посылали своих разведчиков для изучения оборонительных сооружений противника. Убедившись в их прочности, они попросили начальника дивизии о танковой и артиллерийской поддержке, но тот отказался, приказав вместо этого занять оборонительную позицию. Командир 2-й пехотной дивизии только что направил свои танки вдоль пограничной дороги, ведущей в Дехлоран, чтобы взять под контроль эту стратегическую дорогу и соединиться с 3-м корпусом, тем самым объединив иракский расклад. Танковую колонну возглавляла 37-я танковая бригада, переброшенная из 12-й дивизии. Ее продвижение замедлилось из-за непрекращающихся атак иранских «Кобр». За несколько дней иракцы потеряли около сорока танков Т-55. 30 сентября они захватили Дехлоран и взяли под контроль разбросанные вокруг нефтяные месторождения.

Тем временем командиры 2-й и 4-й пехотных дивизий выполнили приказ Багдада и поручили своим инженерам уничтожить водохранилища на флангах горы, а также ирригационную систему, снабжающую водой засушливую равнину вдоль иракской границы между Нафтом и Дехлораном. Высушив эти пахотные земли длиной 200 и шириной 25 километров, иракские лидеры намеревались отбить у сельского населения охоту возвращаться на этот важнейший участок фронта. Они надеялись аннексировать его и отодвинуть границу 20 километрами восточнее.

Атака на Хузестан

22 сентября 1980 года три иракские танковые и две механизированные дивизии вошли в Хузестан, каждая в специально отведенном секторе. На севере 10-я танковая дивизия пересекла границу у деревни Кувейт, направилась к Мусияну и через тридцать шесть часов достигла этого небольшого городка. Овладев им, иракские танки повернули на восток, продолжая свой маршрут к реке Кархех. Этот примерно стокилометровый путь оказался гораздо длиннее и труднее, чем ожидалось. Единственная извилистая и изрезанная дорога соединяла Мусиян с деревней Надери на берегу Кархеха, пересекая равномерно складчатый и растрескавшийся засушливый ландшафт высоких каменистых плато с разбросанными по ним высохшими вади, образующими естественные препятствия и острые хребты, что придавало ему лунный облик. У командира дивизии не было другого выбора, кроме как расположить свои бригады в один ряд вдоль дороги во главе с разведывательным полком, которому было поручено обнаруживать препятствия и ловушки.

В такой конфигурации иракские танки были особенно уязвимы для засад вертолетов «Кобра». «Кобры» заняли зону, отделяющую реку Кархех от иракской границы, и превратили ее в обширное охотничье поле. Иранские пилоты были мастерами тактического полета: они низко пролетали над ущельями, появлялись неожиданно, наносили удары, а затем исчезали в укрытии хаотического рельефа. За несколько дней «Кобры» вывели из строя около шестидесяти танков и почти сто грузовиков и другой бронетехники. Однако несколько «Кобр» были сбиты иракской зенитной обороной, которая сработала, как только услышала гул вертолетов. Гусеничные ЗСУ-23-4 оказались грозными противниками для пилотов «Кобр».

В этих условиях 10-я танковая дивизия продвигалась на 16 км в день. Парадоксально, но она не встретила ни одного вражеского наземного войска. Чтобы попытаться ограничить потери и ускорить продвижение, командир дивизии вызвал иракские боевые вертолеты, включая хорошо вооруженные и защищенные Ми-24 и «Газели», оснащенные 20-мм пушками. Эти вертолеты сопровождали дивизию и вели разведку по мере ее продвижения, регулярно вступая в бой с иранскими «Кобрами».

28 сентября 10-я танковая дивизия достигла реки Кархех и перешла ее по мосту Надери, сметая 138-й пехотный батальон, охранявший мост. Она немедленно создала плацдарм и ждала соединения с 1-й механизированной дивизией, которая перешла границу у Фариса, легко овладела деревней Факкех, а затем разделилась на две части, чтобы наступать по двум разным направлениям. Одна из двух механизированных бригад обошла границу с юга в направлении Бостана, оставила отряд для занятия этого важного перекрестка, затем повернула на северо-восток через обширную сеть дюн к деревне Алван.

Как и в других местах, иракские танки столкнулись с иранскими вертолетами, которые преследовали их без устали, уничтожив несколько бронемашин «Панар», а также около пятнадцати транспортеров ОТ-64. Остальная часть дивизии продолжила движение на восток, направляясь к Шушу. Как только она оказалась у реки Кархех, генерал, командовавший 1-й дивизией, приказал совершить фланговый маневр. В то время как его механизированная бригада взяла под контроль мост, ведущий в Шуш, его танковая бригада продвинулась на несколько километров к югу, чтобы перейти реку вброд. Обстановка, которую они обнаружили на другом берегу, была совершенно иной.

От Кархеха до реки Дез простиралась обширная сельскохозяйственная равнина с разбросанными фермами, насыпями и зарослями, что значительно отличалось от каменистых засушливых холмов, к которым иракские танкисты уже почти привыкли. Эта ровная плодородная местность способствовала продвижению танков, и вскоре они окружили Шуш, атакуя его защитников с тыла и быстро соединяясь с танками 10-й танковой дивизии. В течение двух дней иракские войска при поддержке дивизионной артиллерии и нескольких боевых вертолетов атаковали город Шуш, который защищал 141-й пехотный батальон при поддержке нескольких рот КСИР. Окруженные иранцы, оставшиеся в живых, в конце концов, сдались. Однако иракцы едва успели перевести дух, как плацдарм был контратакован «Скорпионами» 283-го разведывательного батальона и 2-й бригадой на «Чифтенах» 92-й танковой дивизии. Эти два подразделения были поддержаны точным огнем батальона самоходных гаубиц. Около тридцати танков было уничтожено на иракской стороне и двадцать на иранской, прежде чем иракская артиллерия оттеснила иранские танки.

Немного южнее 9-я танковая дивизия также достигла своих предварительных целей. Первоначально развернутая к юго-востоку от Амараха, она должна была пересечь болотистую местность, которая была проходима в конце сухого сезона, а затем устремиться в засушливую каменистую равнину, чтобы взять под контроль Димех и Ховейзе. Оттуда она разделилась на три колонны. Первая шла по самому длинному маршруту, чтобы достичь Ахваза с юга, сначала обогнув иракскую границу до Талайеха, а затем повернув в сторону Хамида. Преодолев немногочисленные войска, закрепившиеся в бывшей деревне, первая колонна продолжила движение к Ахвазу, следуя по западному берегу реки Карун. Поскольку в этом районе не было мостов через реку, иракцы смогли продвигаться без риска быть атакованными на правом фланге. Вторая колонна устремилась к Сусангерду, который она пересекла, не встретив никакого сопротивления, так как город, очевидно, остался беззащитным.

Колонна продолжила движение в направлении Хамидие. Она вошла в контакт с разведывательным полком 92-й танковой дивизии, который встретил ее эффективной глубокой обороной. Однако иранцам в конце концов пришлось уступить под натиском иракцев. 90-мм орудия их «Скорпионов» не выдержали натиска 115-мм орудий танков Т-62. Таким образом, иракцы взяли под контроль Хамидие, а затем Бозорг. Третья колонна покинула Ховейзе, следуя по дороге через пустыню к реке Карун. Она столкнулась с 1-й бригадой 92-й дивизии, которой удалось замедлить ее продвижение благодаря поддержке нескольких «Кобр». Командиры иранских танков избегали полномасштабной конфронтации, предпочитая удерживать противника на расстоянии. Для продвижения вперед иракцам пришлось полагаться на свою артиллерию и «Газели», вооруженные противотанковыми ракетами HOT. Несколько «Газелей» были сбиты.

В конце первой недели операции 9-я танковая дивизия подошла к Ахвазу, но у нее уже не было достаточно войск, боеприпасов, топлива и воды, чтобы начать наступление на столицу Хузестана, где проживало 300 000 жителей и находились многочисленные склады, а также важный железнодорожный и автомобильный узел. Линии связи дивизии были натянуты до предела, а материально-техническое обеспечение отставало. Немедленная атака была бы самоубийственной, учитывая, что этот город, раскинувшийся вдоль восточного берега реки Карун, был надежно защищен остатками 92-й танковой дивизии, значительной артиллерией и крупными подразделениями Революционной гвардии. Шесть мостов тщательно охранялись, а их окрестности тщательно простреливались комбинированным артиллерийским и танковым огнем.

Иракцы остановились под Хорремшехром

Если на других участках фронта наступление проходило более или менее по плану, то в районе Басры оно сразу же застопорилось. В первый день войны 3-я танковая дивизия, усиленная 26-й танковой бригадой 5-й механизированной дивизии, взяла под контроль пограничный пост Шаламчех, позволив иракским инженерам начать строительство понтонного моста через реку Шатт-эль-Араб. Для защиты их пути неподалеку была развернута бригада ЗРК «Бук». После завершения строительства мост, соединяющий Хасиб с Шаламчехом, облегчит доставку грузов и подкреплений.

Одновременно иракская артиллерия взяла на прицел нефтеперерабатывающий завод и склады топлива в Абадане. Обстрел продолжался в течение нескольких недель и привел бы к огромному расходу боеприпасов. Цель иракского руководства была двоякой: уничтожить крупнейший в мире нефтеперерабатывающий завод, чтобы ослабить иранскую экономику, и разрушить частично опустевший город, чтобы наказать Тегеран. Поскольку нефтяные объекты находились непосредственно рядом с городом, бомбардировка превратила его в огромное поле руин, что только облегчило задачу его защитников. Иранская артиллерия нанесла ответный удар по иракскому порту Аль-Фау, который также был эвакуирован.

Без лишних слов 3-я дивизия начала концентрическую атаку на Хорремшехр, чтобы попытаться разделить город, достичь двух мостов через реку Карун и создать плацдарм в направлении Абадана. Вопреки всякой логике, иракское командование направило в атаку свои танки, а не пехоту. Танковые колонны продержались не более нескольких часов в самом центре города, который защищали 1500 бойцов 151-го батальона укрепления, отряд морской пехоты и несколько рот КСИР. Иранцы сражались упорно, отражая нападавших огнем РПГ-7, магнитными противотанковыми минами и бутылками с зажигательной смесью.

Иракские танки столкнулись с импровизированными баррикадами из автобусов, коммунальных машин и разбитых грузовиков, которые завели их в тупиковый лабиринт. Снайперы с крыш, пользуясь ситуацией, вели огонь по иракским пехотинцам и уничтожали командиров танков, осмелившихся выглянуть из башни. Зажатые в своих танках, иракцы в конце концов отступили, потеряв эквивалент одного танкового батальона и одного механизированного батальона. Генерал, командовавший дивизией, немедленно решил изменить тактику и осадить Хорремшехр в ожидании пехотного подкрепления, подвергнув город интенсивному артиллерийскому обстрелу.

Примерно в тридцати километрах к северу 5-я механизированная дивизия заняла засушливую равнину, простирающуюся от границы до реки Карун, легко взяв Хоссейние, а затем Хамид. Контроль над Хамидом был особенно важен, поскольку он замыкал логистическую цепочку, снабжавшую 3-й корпус.

28 сентября 1980 года Саддам Хусейн понял, что темпы продвижения его армии медленнее, чем планировалось, и что если иранцы готовы к переговорам, то было бы предпочтительнее остановить наступление. Он посчитал, что достаточно продемонстрировал свою силу, чтобы предложить прекращение огня, и рассчитывал, что переговоры дадут ему преимущество. Он невозмутимо заявил в международной прессе, что «Ирак готов вести переговоры напрямую с иранской стороной, или через третью сторону, или через любую международную организацию, для справедливого и почетного решения, которое гарантирует наши права». По сути, президент Ирака хотел, чтобы Иран отказался от Алжирского соглашения и признал суверенитет Ирака над всем Шатт-эль-Арабом, а также над некоторым количеством анклавов, которые его армия недавно захватила, в частности, вокруг Каср-и-Ширина, Шумера и Мехрана.

Мать иракского солдата, убитого на войне против Ирана, целует Саддама Хусейна, 10 ноября 1980 г.

Чтобы убедить иранскую сторону принять его предложение, он приказал заключить одностороннее перемирие на первую неделю октября. Жестокий ответ Ирана не заставил себя ждать. 30 сентября иранское правительство перечислило ряд неприемлемых условий для проведения переговоров: Саддам Хусейн должен был уйти в отставку; иракский режим должен был признать себя агрессором и согласиться компенсировать Ирану понесенный ущерб; Басра должна была перейти под контроль Ирана, пока Ирак не выплатит свой военный долг; в Иракском Курдистане должен был быть проведен референдум, чтобы курды могли выбрать между автономией и присоединением к Ирану. Таким образом, любые переговоры стали невозможны. Решение должно было быть принято на поле боя. Хотя перемирие, объявленное Саддамом, не состоялось, оно охладило пыл иракских солдат, которые не понимали, почему их президент посылает их в бой, заявляя о готовности вести переговоры с врагом.

Глава 3. Как до этого дошло?

Ирано-иракская война стала результатом, прежде всего, желания противостояния двух людей с противоречивыми амбициями – Саддама Хусейна и аятоллы Рухоллы Хомейни. Каждый из лидеров считал, что выживание созданного им режима зависит от уничтожения или, по крайней мере, ослабления другого. Но безжалостная конфронтация между этими двумя тиранами никогда бы не переросла в тотальную войну, если бы иракцы и иранцы не были убеждены, что они борются за свои законные права во имя предков. Действительно, арабы и персы издавна воевали за Плодородный полумесяц Ближнего Востока, который когда-то назывался Месопотамией, а сейчас включает в себя большую часть территории Ирака и небольшую часть территории Ирана.

Старые пограничные споры

В начале XVI века Османская и Персидская империи столкнулись на линии разлома, которая проходила вдоль естественной границы гор Загрос, долгое время разделявшей арабскую и персидскую цивилизации. Эта борьба за власть между османами и персами вскоре приобрела религиозный оттенок. В то время как первые считали себя наследниками халифов и защитниками суннитского ислама, вторые считали себя защитниками шиитского ислама. Исмаил I, основатель династии Сефевидов, в 1503 году объявил шиитский ислам официальной религией Персидской империи. В ожидании захвата святых мест Наджафа и Карбалы, которые были недоступны, поскольку находились под контролем Османской империи, он освятил город Кум, где находилась религиозная школа, ответственная за подготовку духовенства шиитской общины, а также город Мешхед, где находился мавзолей имама Резы, который был убит суннитским халифом аль-Мамуном, уроженцем Багдада. Кум и Мешхед вскоре стали местами паломничества иранских шиитов.

В 1534 году султан Сулейман Великолепный завоевал Багдад и подписал Амасийский договор (1555), по которому Персия отказалась от всех претензий на Месопотамию и Шатт-эль-Араб (буквально «берег арабов»), которые вошли в состав Османской империи в составе вилайетов Мосул, Багдад и Басра. Договор Каср-и-Ширин (1639) подтвердил условия своего предшественника. Граница между Персидской и Османской империями была стабилизирована, за исключением прибрежной равнины Хузестана, простирающейся от Шатт-эль-Араба до гор Загрос. Персы претендовали на эту болотистую местность, утверждая, что она всегда была их естественным выходом к водам Персидского залива.

Несколько племен, проживавших на Аравийском полуострове, оспаривали суверенитет персов над прибрежным районом, где они обосновались. Увидев свой шанс в упадке династии Сефевидов, вождь племени Бану Кааб почувствовал себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов шаху и переименовать область в Арабистан. Это было неприемлемо для персидских властей, которые начали серию карательных экспедиций, что привело к еще большим трениям с Османской империей. Тем не менее, динамика власти оставалась благоприятной для Возвышенной Порты, которая навязала Амиру Ашрафу договор (1727), по которому Персия обязалась больше не вмешиваться в дела Арабистана. С этого момента Ирак заменил Месопотамию в официальной номенклатуре.

Европейские державы проявили интерес к региону после Венского конгресса 1815 года. Англичане и русские потребовали, чтобы персы и османы пришли к соглашению о постоянной границе для стабилизации региона и защиты своих интересов. В 1843 году смешанная англо-русская комиссия определила границы между Персией и Османской империей от горы Арарат до Арабо-Персидского залива. Эта новая граница была утверждена Эрзурумским договором (1847). Османы сохранили за собой Ирак и весь Шатт-эль-Араб, но должны были отдать горные предгорья между Мехраном и Каср-и – Ширином. Персы вернули себе Хузестан и получили право судоходства по Шатт-эль-Арабу, но были вынуждены отказаться от притязаний на провинцию Сулеймания, которая была населена преимущественно курдами.

В конце XIX века ситуация осложнилась в связи с прибытием значительного числа шиитских племен, спасавшихся от прозелитизма. Эти племена поселились на юге Ирака, в частности, в районе Басры, но также и особенно вблизи Наджафа и Карбалы, вернувшись таким образом к святым местам своей религии. Их динамизм привел к массовой волне обращений, которая постепенно изменила баланс между мусульманами-суннитами и шиитами в Ираке.

В 1911 году персы и османы поставили под сомнение Эрзурумский договор. Британцы и русские оказали на них давление, чтобы они согласились на новое посредничество. Команды картографов отправились в этот район и установили чрезвычайно точную границу, которая была оформлена Константинопольским протоколом от 4 ноября 1913 года. Сухопутная граница была зафиксирована, и османский суверенитет над Шатт-эль-Арабом был подтвержден, за исключением дюжины небольших островов, расположенных между Мухаммарой и устьем залива, которые больше не находились под турецким контролем. Этот протокол сопровождался отчетами с тщательным описанием делимитации границы. Британские адмиралтейские карты, приложенные к этим документам, будут служить ориентирами для иракцев и иранцев вплоть до конца двадцатого века и появления спутниковых карт.

Первая мировая война перевернула это тщательное политическое строительство с ног на голову. Как только султан вступил в войну на стороне немцев, англичане заняли Басру, а затем продвинулись к Багдаду. Русские укрепили свой контроль над северной частью Персии. К концу войны британцы стали хозяевами Ирака. Русская революция и падение Османской империи позволили им укрепить свои позиции, обосновавшись в Катаре и получив мандат Лиги Наций в Ираке в рамках соглашения Сайкса-Пико, которое разделило Ближний Восток на британскую, французскую и российскую сферы влияния. Лондон был особенно рад контролировать Багдад, учитывая, что в районах Киркука и Мосула были обнаружены значительные залежи нефти.

С момента обретения Ираком независимости 30 июня 1930 года король Фейсал подтвердил суверенитет Ирака над Шатт-эль-Араб, в то время как шах Ирана Реза Пехлеви потребовал совместного суверенитета над рекой и денонсировал Константинопольский протокол 1913 года. После переговоров, проходивших при посредничестве Великобритании, иранцы и иракцы договорились о новом договоре в Тегеране 18 июля 1937 года. Соглашение признавало общую действительность Константинопольского протокола, но устанавливало, что на узком участке Шатт-эль-Араба между речными портами Хорремшехр и Абадан граница будет проходить по тальвегу – средней линии реки. В обмен на это Ирак сохранил монополию на судоходство по реке.

Вторая мировая война изменила геополитический ландшафт. Американцы сменили британцев в качестве «спонсоров» Ирана, а Советский Союз был вынужден эвакуироваться из северной части страны. Начиная с середины пятидесятых годов, новый шах Ирана Мохаммад Реза Пехлеви стал проводить прозападную линию и навязал себя в качестве одного из самых влиятельных лидеров на Ближнем Востоке. Тем временем ситуация в Ираке стала нестабильной. Серия кровавых революций жестоко свергла монархию (14 июля 1958 года), затем хунты генералов Касима (8 февраля 1963 года) и Арифа (17 июля 1968 года). Шах Ирана, который умело пользовался американской и британской поддержкой, воспользовался возможностью вернуться к вопросу о Шатт-эль-Арабе. Но он не учел, что Советский Союз решительно поддерживает иракцев. Русские заблокировали пересмотр соглашений.

Холодная война вторглась на Ближний Восток, и Кремль умножил количество предложений и поставок оружия в Багдад, где к власти пришла партия Баас (буквально «партия обновления»). Основанная в Дамаске двумя сирийскими интеллектуалами в 1940-х годах, эта светская социалистическая партия намеревалась возродить чувство братства и единства среди арабов. Эта доктрина соблазнила иракскую интеллигенцию, в которой преобладали мусульмане-сунниты и которая была обеспокоена растущей властью шиитской общины. Эти интеллектуалы рассматривали идеологию баасистов как способ избавиться от религиозного соперничества. По тем же причинам партия Баас привлекла большое количество иракских христиан. 17 июля 1968 года был создан Совет революционного командования (СРК), который назначил генерала аль-Бакра президентом республики, что дало этому 54-летнему бывшему педагогу, посвятившему свою жизнь армии и партии Баас, окончательное признание.

Новый сильный человек Ирака привел с собой своего племянника, Саддама Хусейна, который постепенно стал одним из столпов баасизма. Как и аль-Бакр, Саддам был уроженцем города Тикрит, расположенного примерно в ста километрах от Багдада. Аль-Бакр считал, что ему нечего бояться этого 31-летнего юнца с надменными усами: хотя он был несомненно амбициозным человеком, у него не было военного опыта и связей, которые могли бы соперничать со связями аль-Бакра.

Саддам Хусейн

Родившийся 28 апреля 1937 года в скромной крестьянской семье, Саддам Хусейн в раннем возрасте был предоставлен самому себе. Чтобы избежать палки жестокого отчима, он стал пастухом, а затем перешел жить к своему дяде по материнской линии Талфаху Хайраллаху. Этот учитель-националист и бывший военный дал Саддаму образование, отправил его в школу и приобщил к революционной культуре. Молодой человек безгранично восхищался своим наставником, который познакомил его с историей Ирака и революционными писателями и научил обращаться с оружием. Он сблизился с Саджидой, дочерью Хайраллаха, на которой он женится несколько лет спустя, а также с Аднаном, которого он считал братом и который впоследствии стал его ближайшим советником. После того, как семья Хайраллах поселилась в Багдаде, Саддам с трудом закончил среднюю школу и провалил вступительный экзамен в военную академию. Разочарованный, он брался за разнообразную мелкую работу, которая позволила ему познать суровые реалии улицы и утвердиться в роли лидера банды. Теперь он познал силу запугивания и насилия.

В середине пятидесятых годов он вступил в подпольную ячейку партии «Баас» благодаря вмешательству своего дяди Талфаха, который стал ее членом несколькими годами ранее. Здесь Саддам проявил себя решительным, безжалостным и, когда это было необходимо, жестоким. Эти три черты будут характеризовать всю его дальнейшую карьеру. Готовый служить стрелком, он был заключен в тюрьму за убийство информатора королевской полиции, а затем освобожден после революции 1958 года. Некоторое время Саддам старался держаться в тени, но вскоре его снова привлекли к подпольной деятельности, когда новый режим решил охотиться на членов партии Баас. 7 октября 1959 года он был в составе группы, которая пыталась убить президента Касема, но потерпела неудачу.

Раненый, он бежал в Дамаск. Здесь он познакомился с Мишелем Афлаком, иконой партии Баас, который предсказал ему блестящее будущее и посоветовал изучать право в Каире. Саддам не оказался способным студентом. Академия не подходила человеку силы и действия. Революция 1963 года дала ему возможность вернуться в Багдад. При поддержке Мишеля Афлака он стал посредником между сирийским и иракским отделениями партии Баас, что позволило ему возобновить связи с генералом аль-Бакром, своим дальним родственником, и постепенно завоевать его доверие.