Текст книги "Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой"

В действительности, как отмечает Роберт Петре, генерал Стакельберг точно приказал пехоте отступить из перелеска, но только тогда, когда один из батальонов Хельсингского полка был там окружен и полностью разбит, подполковник Брюкнер убит и потеряны все знамена (также погиб и командир Аболандского батальона подполковник Магнус Ваденфельдт (Magnus Johan Wädenfeldt), а подполковник Маттиас Сталь был взят в плен. – П. Б.). В ходе битвы наибольшие потери понесли именно те шведские части и подразделения, которые активно участвовали в бою за перелесок: Финский, Хельсингский и Уппландский пехотные полки, Аболандский и Эзельский батальоны.

Поскольку придерживаться правильного строя при проходе через перелесок было невозможно обоим противникам, то, по-видимому, преображенцы атаковали шведов беспорядочной толпой, открыв беглый ружейный огонь. С точки зрения В. Артамонова, в залесенной местности русское командование стихийно воспользовалось преимуществами строя, похожего на рассыпной, тогда как шведские командиры, оказавшись в нестандартной тактической ситуации, не сумели организовать бой в лесу, поскольку в шведских уставах ничего не было прописано о наступлении расчлененными порядками[151]151
  Артамонов В. А. Указ. соч. С. 107.


[Закрыть]. Хотя наступление рассыпным строем и снизило эффективность удара русских, что позволило королевским солдатам отойти в относительном порядке, но удачно начатый бой за перелесок был шведами проигран, и Левенгаупт отвел все свои силы на поле («равнину») перед деревней Лесной. Шведский очевидец лейтенант Вейе отметил: «Быть может, мы и выиграли бы это сражение, если бы местность была удобна для битвы и если бы в самом ее начале все силы были сосредоточены в одном месте»[152]152
  В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 74–75.


[Закрыть]. Царь Петр также высказал схожее мнение: «Как я сам видел, и бой на сей баталии, ежелиб не леса, тоб оные выиграли…»[153]153
  В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 255.


[Закрыть].

Как видно, осторожность и методизм шведских военачальников не позволили им решиться на ведение боя в необычных условиях – самим завершить обход левого фланга русских через лес. Хотя, поскольку на первом этапе битвы Левенгаупт только эпизодически появился в боевых порядках пехоты на участке за перелеском, а затем вернулся к Лесной организовывать боевой порядок остальных сил своего корпуса, то шведы остались без командующего офицера, который должен был взять на себя ответственность за нестандартные тактические решения. Поэтому на втором этапе битвы, когда завязался бой за перелесок, Левенгаупт обнаружил, что батальоны, которые пошли в атаку в начале битвы, продолжали стоять под непрекращающимся огнем и, таким образом, оказались полностью брошенными на волю судьбы. Остававшиеся с ними офицеры из штаба генерала Левенгаупта – генерал-адъютанты Отто Лоде (Otto Johann Lode) и Франц Кнорринг (Frans Gustav Knorring, умер через десять лет в плену в городе Костроме), были взяты в плен, то есть они не руководили боевыми действиями, а находились вместе с солдатами на линии огня.

По мнению В. Артамонова, будь на поле битвы под Лесной король Карл XII, он заставил бы своих солдат и офицеров вести бой в лесу, как сделал это в битве под Головчином, когда шведы через лес атаковали позиции дивизии генерала Репнина; однако Левенгаупт и его командиры не смогли отказаться от своих стереотипов – в неудобной для линейного боя местности они традиционно пытались сбить противника наступательными выпадами, но не решались продолжать атаки сквозь лес[154]154
  Артамонов В. А. Указ. соч. С. 108, 166.


[Закрыть].

С другой стороны, остается неясным и то, кому именно из командного состава русского «летучего корволанта» под Лесной пришла идея завязать бой в перелеске, однако ответственность за исполнение, вероятно, в тот момент мог взять на себя только командовавший правым флангом царь Петр (на втором и третьем этапе битвы общее командование частями русской пехоты в центре боевого порядка осуществлял генерал Михаил Голицын, действиями артиллерии и русскими силами во второй линии руководил генерал Яков Брюс, управление кавалерией на правом фланге осуществляли генералы Фридрих Гессен-Дармштадтский, Отто Шаумбург и Антон Штольц (Anton Adam Stoltz), а на левом фланге – генералы Гебхард Пфлуг и Бем.

Почти через 49 лет, 19 августа 1757 года, данная ситуация повторилась в битве под Гросс-Егерсдорфом (Gross-Jägersdorf), где русская армия под командованием фельдмаршала Степана Апраксина была атакована отдельным прусским корпусом во главе с фельдмаршалом Иоганном (Гансом) Левальдом (Johann Loewald). Прусская пехота атаковала выдвигавшиеся по узкой лесной дороге русские войска, однако не смогла быстро опрокинуть пехотные полки головной дивизии, после чего сражение затянулось. В результате длительного огневого боя, когда русская пехота, охваченная противником с правого фланга, начала отступать, во фланг и тыл пруссакам через лес ударили четыре резервных пехотных полка во главе с генералом Петром Румянцевым (Воронежский, Новгородский, Троицкий мушкетерские и Сводный гренадерский полки)[155]155
  Ненахов Ю. Войны и кампании Фридриха Великого / Под общ. ред. А. Е. Тараса. – Мн.: Харвест, 2002. – 816 с. – С. 436.


[Закрыть].

Прусские солдаты, совершенно не ожидавшие таких действий противника, были опрокинуты на свою вторую линию, и в итоге все сражение оказалось прусским корпусом проиграно. Возможно, идею провести пехоту через лес и атаковать, невзирая на отсутствие регламентированного строя, Румянцев почерпнул при изучении боевого опыта царя Петра, полученного в битве под Лесной.

Здесь следует отметить, что в отличие от русских командующих офицеров военачальники Фридриха II стояли во главе такой армии, которая по причине вербовки в свои ряды различных, даже неблагонадежных криминальных и сокриминальных элементов, требовала постоянного надзора за солдатами со стороны полкового, батальонного и ротного офицерского звена и унтер-офицеров. Прусских солдат можно было вести в сражение только в сомкнутых линиях, удерживая палками унтер-офицеров и угрожая пулями офицеров[156]156
  Меринг Ф. Очерки по истории войн и военного искусства. – М.: Военное издательство народного комиссариата обороны союза ССР, 1941. – 340 с. – С. 149.


[Закрыть]. Поэтому Фридрих и его командиры старались воевать на открытом месте, используя свои высоко подготовленные в профессиональном отношении части как механическую стрелковую машину и всегда опасаясь того, что при попытке действовать вне правильного строя и на закрытой местности – в лесу – их войска просто разбегутся.

По-видимому, этим же – отсутствием уверенности в надежности и стойкости своих солдат – объясняется осторожный и достаточно пассивный характер действий Левенгаупта в битве под Лесной, учитывая, что в целом шведская армия времен Карла XII руководствовалась доктриной наступательного боя[157]157
  Энглунд П. Указ. соч. С. 161.


[Закрыть]. События, последовавшие сразу же после битвы, когда Левенгаупт попытался отвести свои войска, подтвердили правильность таких предположений. Со стороны русской армии, напротив, сначала гвардия в битве под Лесной, а через полвека и обычные пехотные полки в сражении под Гросс-Егерсдорфом показали высокую надежность. Русские солдаты не разбегались даже при утрате боевого порядка в ходе передвижений по лесу, а в битве при Лесной совершали неоднократные маневры по отходу и вновь перегруппировывались в условиях закрытой местности. Это качество – надежность – и тогда, и впоследствии широко эксплуатировалось русским командованием, полагавшимся на него больше, чем на сложные тактические приемы, которые приходилось разрабатывать и реализовывать на практике германским военачальникам.

На третьем этапе битвы, после отхода шведов от перелеска на поле к своему вагенбургу у Лесной, битва превратилась в обычное для того времени фронтальное столкновение противоборствующих армий в линейном построении на пространстве 2000 метров по фронту и около 1000 – в глубину. Сойдясь на дистанции 150–200 метров, пехотные батальоны первых линий в продолжение двух часов вели настолько интенсивный огонь, что, по выражению командовавшего гвардейской пехотой Михаила Голицына, «четыре раза от стрельбы ружья разгорались, четыре раза сумы и карманы патронами наполняли»[158]158
  В кн.: Буганов В. И., Буганов А. В. Полководцы. XVIII в. – М.: Патриот, 1992. – 432 с. – С. 202.


[Закрыть]. Генерал Аникита Репнин, отставленный от командования пехотной дивизией после поражения под Головчином и теперь возглавлявший один из драгунских полков, предложил царю Петру, чтобы кавалерия второй линии и казаки убивали тех солдат своей пехоты, которые начнут отступать с поля боя[159]159
  Широкорад А. Б. Указ. соч. С. 236.


[Закрыть] (после битвы Репнину вернули командную должность: «… показав дело свое мужественно, старый ранг свой достал»[160]160
  В кн.: Буганов В. И., Буганов А. В. Указ. соч. С. 195.


[Закрыть]; западноевропейские периодические издания («Theatri Europaei») сообщали, что казаки и калмыки по приказу царя убили около 50 русских солдат, пытавшихся бежать с поля боя под Лесной).

По свидетельствам лейтенанта Вейе и прапорщика Петре, русские войска вели бой с использованием азиатской тактики турок или крымских татар – при атаках русские строились на опушке леса в форме полумесяца, чтобы охватить фланги шведов, но когда шведская пехота атаковала противника, которого можно было различить, его ни разу не удавалось обратить в бегство, потому что он после 3–4 залпов всегда отходил обратно в лес и не допускал ближнего боя шпагами, штыками и пиками. При этом шведы были вынуждены уклоняться в сторону от этого леса, так как неприятель, удачно расположив там свои пушки, причинял ими большой вред, если шведская пехота или кавалерия приближались, преследуя русских. Данные В. Артамонова подтверждают, что русские уклонялись от ближнего боя со шведами – среди зафиксированных в Семеновском пехотном полку ранений личного состава на 20 огнестрельных ран пришлось всего 3 раны, причиненные холодным оружием (в целом полк потерял 805 солдат и офицеров убитыми и ранеными)[161]161
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 107, 123.


[Закрыть].

Соответственно, Левенгаупт отмечает, что русские продолжали использовать перелесок в качестве плацдарма для сосредоточения сил и укрытия своих пехотных батальонов от атак холодным оружием, которые неоднократно пыталась предпринимать шведская пехота. Кроме этого, Левенгаупт справедливо подчеркивает, что противник несколько часов имел более чем двукратное численное преимущество над шведами, пока к Лесной не вернулись части, первоначально посланные вдогонку за обозом вследствие ложного донесения подполковника Мейерфельта (по мнению Роберта Петре, те силы шведов, которые непосредственно участвовали в бою с русским за перелесок и на поле перед Лесной с 8 до 15 часов дня 28 сентября, до начала возвращения частей, посланных с обозом к Пропойску, насчитывали не более 4,3 тыс. солдат и офицеров. – П. Б.). По свидетельству генерала, бои продолжались беспрерывно с полудня до наступления темноты, поскольку противник все время заменял новыми силами те, которые уже раз были использованы, и добивался преимущества, действуя в лесу, благодаря стойкости своей пехоты и обилию артиллерии. Используя всю ширину лесной полосы, противник трижды атаковал шведские войска, стоявшие на открытой местности, двигаясь в 3–4 линиях, a в последний раз на некоторых участках он наступал даже в 5–6 линиях, так как пространство было ограничено и русские не могли развернуть фронт наступления, но постоянно наращивали силы. Каждый раз обнаруживались все новые полки, солдаты которых были одеты в ранее не встречавшиеся мундиры. Шведы же наоборот, как в начале, так и при дальнейших действиях имели меньше 6 тыс. бойцов, поэтому могли действовать только одной линией как на главном направлении, так и на флангах, линией, которая не могла перекрыть всю длину фронта первой линии противника. К тому же шведы не располагали свежими войсками, чтобы заменить уставших, но вынуждены были с самого начала до конца выдерживать сильный огонь противника как во время основных атак, так и тогда, когда некоторые группы противника делали вылазки из леса. Когда шведы атаковали их, они вновь отходили в лес с потерями, как и кавалерия противника, выходившая на помощь своим войскам, которую шведская кавалерия со шпагами в руках загоняла обратно в лес (Левенгаупт лично возглавлял атаки шведской кавалерии, в ходе которых был контужен в ногу и руку – вражеские пули на излете не пробили одежду и амуницию, но ушибли и повредили мягкие ткани конечностей. – П. Б.). Однако после этого появлялись новые войска в иных мундирах, и такая замена продолжалась с самого начала сражения вплоть до его конца. Необходимо признать превосходство противника в силах, в связи с чем войска, ушедшие вперед после упомянутого выше ложного донесения, сразу же после первой генеральной атаки русских получили приказ возвращаться обратно. Однако они смогли появиться не раньше, чем к вечеру, – только к третьей, наиболее ожесточенной атаке противника.

Таким образом, на протяжении не менее чем 5 часов, с 11 утра до 16 дня, русские войска имели как минимум двукратное превосходство над противником, но им так и не удалось переломить ход битвы и ситуация на поле боя под Лесной оставалась неопределенной. Хотя шведские части отошли вплотную к вагенбургу и здесь продолжали отбивать русские атаки, причем ими было потеряно еще 2 орудия, так что у шведов оставалось не более 10 пушек против 30 стволов у противника (командир шведской артиллерии майор Густав Гюлленгранат (Юлленгренат, Gustaf Güllengranat) уцелел и участвовал в Полтавской битве, где был ранен). По свидетельству Левенгаупта, до 16 часов бой с русскими вели около 5,5–6 тыс. шведских солдат и офицеров. В это время к шведам подошло подкрепление – возвратилась часть отряда, сопровождавшего обоз до Пропойска – Нюландский пехотный батальон под командованием подполковника Ханса Лейона, Аболандский рейтарский полк полковника Густава Энешельда (Эреншельд, Энескольд, Gustaf Eneskjöld, ранее был взят русскими в плен, но в конце 1707 года обменен на полковника Александра Гордона), драгунский эскадрон подполковника Георга Скуга (Шуг, Georg Rheinhold Schöög), всего около 300 солдат и офицеров пехоты и немногим более 1000 кавалерии, поэтому царь приказал временно прекратить бой. Битва возобновилась около 17 часов, когда русские вновь получили значительное численное превосходство после подхода семи драгунских полков генерала Бауэра из Кричева (две кавалерийские бригады под командованием генерала Николауса Инфланта и бригадира Александра Волконского: Каргопольский, Киевский, Копорский, Нарвский, Новгородский, Пермский, Устюжский и Ямбурский драгунские полки общей численностью 4076 солдат и офицеров[162]162
  В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 289.


[Закрыть], а также несколько сотен казаков и калмыков, всего около 4 тыс. человек за вычетом Ямбургского полка бригадира Фастмана, заранее направленного к Пропойску для блокирования переправы через реку Сож).

К этому времени русское командование выявило слабое место в позиции шведов – Левенгаупт не укрепил подходы к мосту через Леснянку, открывавшему путь на Пропойск. Соответственно для новых атак царь перевел на правый фланг Лейб-гвардейские части пехоты и усилил их двумя полками драгун из отряда Бауэра, что позволило временно захватить мост и отрезать шведов от переправы. В яростной схватке за мост погибли командиры вернувшихся авангардных подразделений – подполковники Лейон и Скуг, а также командиры Карельского и Лифляндского рейтарских полков полковники Герман Бургхаузен и Отто Розен (Герман Иоганн Бургхаузен (Hermann Johann Burghausen), Отто Иоганн (Юхан) Розен (Otto Johann Rosen), оба полковника были смертельно ранены и взяты в плен, где у них отобрали даже мундиры, командование вместо них приняли подполковники Лоренц Герцфельд (Lorenz Löschern Herzfeld) и Герхард Платер (Gerhard Johann Plater)).

С русской стороны был тяжело ранен в лицо генерал Бауэр, возглавивший кавалерийскую атаку на левом фланге боевого порядка царских войск, на правом фланге смертельно ранен ландграф Фридрих Гессен-Дармштадтский (умер в Чаусах), рядом с царем Петром убит сын генерала Алларта. Затем мост был отбит последними шведскими резервами, подошедшими от Пропойска – это были Бьернеборгский пехотный полк (Bjoerneborg tremännings Regemente, третьеочередной пехотный полк, шефом которого являлся генерал Стакельберг, а командование осуществлял подполковник Кристер Горн (Христерн Хурн, Krister Horn)), драгунский полк Шрейтерфельта под командованием подполковника Карла Фреймана (Carl Otto Freymann, шеф полка полковник Густав Карл Шрейтерфельт (Gustaf Carl Schreiterfelt) оставался в Риге) и Карельский драгунский эскадрон подполковника Берндта Цеге (Berndt Fabian Zöge), всего 800–850 солдат и офицеров пехоты и около 600 кавалерии. До сумерек королевские войска выдержали десять русских атак, отвечая контратаками и артиллерийским огнем. В некоторых местах пехота и конница неоднократно бились холодным оружием. В результате русские оттеснили шведов вплотную к вагенбургу, но победу одержать не смогли. Командование левым флангом и оборону переправы взял на себя генерал Стакельберг, которому удалось организовать атаку драгунского полка Шрейтерфельта в обход русского правого фланга, что спасло положение шведов, становившееся уже критическим, поскольку противник рассеял Бьернеборгский полк, ворвался в вагенбург и дошел до домов деревни Лесная. Около 19 часов темнота и сильный снегопад прервали битву. Взаимный артиллерийский обстрел закончился около 22 часов. По информации прапорщика Петре, бой продолжался 8 с половиной часов, а точнее с 10 утра до 7 вечера, и в течение 8 с половиной часов ни на мгновение не прекращалась стрельба.

Со слов Левенгаупта, поскольку противник выступил с такими превосходящими силами, ему удалось почти окружить шведов и отрезать им последний путь отступления на Пропойск. Однако этот путь снова удалось открыть с помощью возвратившегося авангарда, a именно силами Бьернеборгского пехотного полка, драгунского полка Шрейтерфельта и Карельского драгунского эскадрона (аболандские кавалеристы, драгуны Скуга и нюландская пехота подполковника Лейона прибыли за пару часов до этого или даже раньше). Перед вернувшимся авангардом была поставлена задача напасть с тыла на противника, отогнать его и создать пространство для шведских войск, которые оказались частично дезорганизованными как на правом, так и на левом флангах, находясь меньше чем в 50 шагах от противника, неподвижно стоя в одной линии, измотанные его атаками. В то же время артиллерия перешла на огонь картечью, добившись такого результата, что при каждом залпе в рядах противника образовывались настоящие проходы, словно улицы. После последней атаки русских пала темнота, сопровождаемая снегом, дождем и слякотью, и тут противник стал снова отходить в лес, сначала на левом фланге, a затем на правом, одновременно обстреливая шведские ряды из пушек. Сражение длилось весь день и продолжалось даже ночью, когда с наступлением полной темноты изредка раздавались пушечные выстрелы. В целом противник не мог похвастаться, что захватил какую-либо новую территорию за исключением той, которую шведская пехота оставила в начале сражения при слишком раннем отступлении.

К наступлению темноты шведы потеряли около 2,5–3 тыс. солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными (в плен к русским в общем итоге попали всего от 745 до 877 шведских военнослужащих); русские потери составили 1111 убитыми и 2856 ранеными, не учитывая неустановленное небольшое число пленных[163]163
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 123, 172; Беспалов А. В. Указ. соч. С. 77–78; Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 290.


[Закрыть]. По данным В. Артамонова, русские драгунские полки в битве под Лесной понесли общие потери в количестве от 9 до 19 % боевого состава, а пехотные полки – от 20 до 48 %[164]164
  Артамонов В. А. Указ. соч. С. 169, 171.


[Закрыть]. Как видно, соотношение потерь непосредственно в битве оказалось в пользу шведов, несмотря на численное превосходство русских и то, что царское командование противопоставило свою Лейб-гвардию третьеочередным королевским частям, набранным из рекрутов и гарнизонов в Финляндии и Прибалтике. Однако ни это, ни численное и материальное преимущество не позволили царю Петру одержать победу. Благодаря отчасти осторожности Левенгаупта, отчасти собственной стойкости и упорству, а также лучшей выучке и боевому мастерству, шведы удержали свои позиции.

Согласно самому Левенгаупту, в результате тяжелой и кровопролитной баталии, в которой со стороны шведов все время участвовали не более 6 тыс. солдат и офицеров, учитывая их убыль убитыми и ранеными, противник понес потери примерно вдвое большие, чем шведы, так что численный состав шведских войск и на следующий день позволял им отразить новые атаки. Поскольку шведы стояли в хорошо построенном боевом порядке, последняя рукопашная атака русских была отражена, и противник вынужден был покинуть открытую местность и спрятаться в лесу. Шведы же спустя несколько часов после окончания баталии оставались на месте, окруженные павшей на землю темнотой, после чего отошли в полном порядке, причем противник их не преследовал, не атаковал отходящие войска, так что ни один шведский солдат во время этого маневра не пострадал.

В действительности положение шведского корпуса после окончания битвы стало крайне тяжелым. Сам Левенгаупт признается, что в результате затяжного и длящегося весь день столкновения с противником большая часть шведских полковых и ротных офицеров была убита или ранена помимо унтер-офицеров и рядовых, пострадавших пропорционально. В частности, в ходе битвы погибли командиры пехотных полков и батальонов Брюкнер, Ваденфельдт, Лейон, а также командиры кавалерийских полков и отдельных эскадронов – Бургхаузен, Розен, Скуг. Позиция, на которой оставались шведы, была очень неудобна как в силу узости обороняемого пространства, ограниченного с тыла непроходимым болотом и рекой Леснянкой, так и в связи с необходимостью постоянно сосредотачивать усилия на левом фланге для удержания переправы через Леснянку. Кроме этого, дальнейшие решения Левенгаупта показывают верное понимание того, что противник будет усиливаться, в то время как собственные резервы отсутствуют (по свидетельству Петре, шведский военачальник уже знал о приближении дивизии Вердена, так как об этом рассказал взятый в плен в бою русский офицер; дивизия подошла к Лесной 29–30 сентября, и недовольный такой медлительностью царь отстранил Вердена от командования, назначив на его место Аникиту Репнина, восстановленного таким образом в должности и звании, хотя и Верден не утратил доверие царя, осуществлял организационные функции по управлению войсками под Полтавой и после битвы был повышен в звании до генерал-лейтенанта от инфантерии). Спасение оставшихся солдат и артиллерии заключалось в быстром отходе, что означало гибель третьей части обоза под Лесной, поскольку оторваться от преследования вместе с большим количеством повозок было невозможно.

Ограничившись оборонительными действиями на заключительном этапе битвы, хотя на короткий период времени после 16 часов шведы имели и подкрепления, и оперативную паузу, чтобы организовать контрманевр против русских, Левенгаупт, по-видимому, уже согласился с потерей материальных запасов и намеревался только сохранить живую силу, пушки и боеприпасы. Однако и в этом случае его расчет оказался неверен.

Немедленно после битвы Левенгаупт собрал военный совет старших офицеров, на котором было решено покинуть поле битвы и отступить к Пропойску, где при необходимости дать новое сражение. Ближе к полуночи данное решение было доведено до войск, и в ночь с 28 на 29 сентября шведы попытались отойти из-под Лесной, бросив своих тяжелораненых и оставив гореть лагерные костры. Вначале двигалась основные силы пехоты и кавалерии, затем Левенгаупт планировал перевезти через Леснянку артиллерию вместе с повозками с боеприпасами и самыми необходимыми предметами снабжения, а затем провести арьергард. Однако на узком мосту через Леснянку возник затор, в темноте повозки двигались слишком близко друг к другу, поэтому многие сцепились осями, так что вся переправа оказалась безнадежно забитой и запруженной транспортом. В связи с этим те 10 чугунных пушек, которые еще оставались у шведов после битвы, пришлось бросить со всем обозом под Лесной – лишь небольшая часть боеприпасов была утоплена в речке Леснянке. В то же время главные силы шведов, двигавшиеся по лесу к Пропойску, наткнулись на многочисленные засеки и завалы, сделанные на лесных дорогах противником, где уже застряла часть повозок из обоза, направленного к Пропойску перед битвой (по разным данным, непосредственно под Лесной шведами было брошено до 700 повозок и фургонов, а еще около 3000 оставлено в Пропойске[165]165
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 128, 152.


[Закрыть], так что до половины обоза, то есть 3,5–4 тыс. единиц транспорта остались в лесу между Лесной и Пропойском). Кроме того, распространились слухи о засаде со стороны русских драгун, казаков и калмыков общей численностью 16 тыс. человек. Все это парализовало организованное отступление корпуса, вынудив шведских солдат и офицеров разделиться на группы, чтобы искать обходные пути движения. Генерал Левенгаупт отдал приказ уничтожать обоз и двигаться к Пропойску налегке.

В этот момент дисциплина в рядах шведов рухнула, управление частями оказалось потеряно, сотни солдат дезертировали. По оценке Левенгаупта, около тысячи пехотинцев и кавалеристов вернулись к Лесной, где они разграбили брошенные повозки, нашли в обозе алкоголь и перепились так, что на следующий день были без труда взяты в плен русскими (лейтенант Вейе указывает, что солдаты двое суток находились в состоянии боевой готовности, поэтому при отступлении уже не могли удержаться от разграбления повозок с провизией и алкоголем). По мнению генерала, именно эти военнослужащие, вместе с захваченными в шведском лагере тяжелоранеными, проходят в русских реляциях в качестве солдат и офицеров, взятых в плен в ходе битвы. Сам Левенгаупт, следовавший вместе с арьергардом, заблудился в лесу, где ему пришлось бросить свой экипаж и отдать тягловых лошадей солдатам пехоты, вместе с которыми он к утру 29 сентября добрался до сожженного русскими Пропойска. Как отмечал лейтенант Фредрик Вейе: «Та ночь была настолько темной, что нельзя было разглядеть даже протянутой руки. Кроме того, никто из нас не знал местности, и мы должны были блуждать по этим страшным и непролазным лесам по грязи, при этом или вязли в болотах, или натыкались лбами на деревья и падали на землю. В пути наши пушки завязли в болоте, и не было силы их вытащить, так как колесами сотен телег настолько разбили дорогу, что вряд ли можно было передвигаться по ней даже верхом…»[166]166
  В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть]. Остававшуюся часть обоза было приказано сжечь или утопить в реке Сож под Пропойском, поскольку переправа через реку в районе города была заблаговременно блокирована Ямбургским драгунским полком под командованием бригадира Фердинанда Фастмана (Ferdinand Johann Fastman, уроженец Пруссии, принят на русскую службу в январе 1698 года в звании поручика; согласно «Книге Марсовой или Воинских дел…», отряд численностью в тысячу драгун и казаков под командованием Фастмана был выделен из корпуса генерала Бауэра согласно приказу царя Петра от 26 сентября, чтобы не позволить корпусу Левенгаупта переправиться через Сож[167]167
  В кн.: Бескровный Л. Г. Хрестоматия по русской военной истории. С. 135–136.


[Закрыть], после чего он обстрелял шведов под Пропойском и атаковал их на переправе через Сож под деревней Глинки – в результате потери шведов составили 50–60 человек утонувшими в реке и до 20–30 человек убитыми[168]168
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 154–155.


[Закрыть]; согласно другим источникам, отряд Фастмана численностью 700 драгун был выделен из состава «корволанта» и 27 или 28 сентября направлен за Сож, чтобы разрушить мост на пути отступления противника[169]169
  В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 287.


[Закрыть]; в декабре 1708 года бригадир Фастман был арестован генералом Аллартом в связи с допущенными беспорядками и утратой дисциплины среди драгун его отряда, возникшими при взятии, разграблении и поджоге занятого шведами города Ромны в Украине, и затем, по-видимому, Фастман был уволен со службы).

Ввиду отряда Фастмана, занявшего позиции на противоположном берегу реки Сож и обстреливавшего оттуда шведов, Левенгаупт собрал остатки корпуса и повел их вниз по течению реки до деревни Глинки (Глинка, в 45–36 км южнее Пропойска). Там, по сообщению «одного еврея», находился брод через Сож. Обнаружив брод (в ночь с 29 на 30 сентября в шведском лагере под Глинками распространилась паника из-за ложного известия о появлении русских, поэтому до 500 солдат верхом вошли в воду и смогли без труда переправиться через реку, подтвердив наличие брода), шведы перешли через Сож утром 30 сентября и практически оторвались от преследования противника, которое было организовано с большим опозданием, поскольку царское командование обнаружило отступление неприятеля только утром 29 сентября, когда об этом известила разведка казаков и калмыков. Около 8–9 часов утра 29 сентября в погоню был отправлен отряд генерала Пфлуга в составе 3 тыс. солдат и офицеров (в том числе около 1 тыс. посаженных на лошадей гренадер из гренадерских рот пехотных полков, а также 2 тыс. драгун из пяти драгунских полков), который достиг Пропойска только около 16 часов дня[170]170
  Артамонов В. А. Указ. соч. С. 150, 151.


[Закрыть]. К этому времени в районе между Лесной и Пропойском оставалось около тысячи отставших от своих частей шведских солдат, не менее 2 тыс. человек дезертировали и направлялись разными путями в Ригу или другие безопасные места, а примерно 6,5–6,7 тыс. под командованием генерала Левенгаупта подходили к деревне Глинки. Согласно русским источникам, в ходе преследования разбитого вражеского корпуса, 29 сентября арьергард шведов был настигнут и разгромлен кавалерией генерала Гебгарда Пфлуга под Пропойском – шведы потеряли убитыми и пленными более 1,1 тыс. человек, а некоторые отставшие подразделения Карельского кавалерийского полка уничтожены бригадой генерала Инфланта вблизи Стародуба уже 9 октября – погибли более 130 шведов[171]171
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 152, 158.


[Закрыть].

С другой стороны, по мнению Левенгаупта, подтверждаемому Вейе и Петре, нападения Фастмана, Пфлуга и Инфланта ограничивались мелкими стычками с шведским арьергардом, где потери с обеих сторон составляли не более чем от 10–15 до 20–30 человек убитыми, иначе, если суммировать все приведенные выше русские данные о потерях шведов, то получится, что потери превышают исходную численность шведского корпуса (вполне вероятно, что русское командование включило в общие потери шведов также убитых, раненых и захваченных в плен «нонкомбатантов», следовавших вместе с обозом корпуса, то есть торговцев, маркитантов и проституток. – П. Б.). В дальнейшем отсутствие глубокой разведки со стороны русского командования позволило остаткам шведского корпуса беспрепятственно пройти более 120 км и достичь района дислокации своих главных сил.

Тем временем части королевской армии прошли через Кричев на Костеничи, миновав район Мглина, и двигались к Стародубу, который, как и Мглин, был уже занят русскими войсками. 28 сентября в город вошли части из отряда генерала Инфланта, насчитывавшего, по оценке шведов, около 10 тыс. солдат и офицеров вместе с иррегулярной казачьей конницей[172]172
  Гилленкрок А. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть], поэтому шведы не решились взять Стародуб штурмом, как 24 сентября взяли Мглин, и также им не удалось овладеть стратегически важными опорными пунктами и ключевыми узлами коммуникаций Северской земли – городами Новгород-Северский, Почеп и Погар. 11–12 октября 1708 года к шведскому отряду генерала Лагеркруны в районе деревни Проконовка под Стародубом присоединились 6,5–6,7 тыс. солдат и офицеров из корпуса генерала Левенгаупта без артиллерии и обоза (по некоторым данным, 1303 рейтара, 1749 драгун, 3451 пехотинец)[173]173
  Беспалов А. В. Указ. соч. С. 77; Гилленкрок А. Указ. соч. С. 55; Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 274.


[Закрыть]. Безвозвратные потери корпуса составили приблизительно столько же – около 6,3–6,5 тыс. человек убитыми, пленными и дезертировавшими (по данным Роберта Петре, шведы потеряли 6397 солдат и офицеров, из которых 697 рейтар, 1151 драгун, 4549 пехоты), а также 16 орудий, более 1 тыс. голов скота и лошадей, около 8 тыс. повозок с разнообразными предметами вооружения и снабжения, часть которых в целости и сохранности досталась русским, в том числе 20 тысяч ружей, 500 тонн мушкетных пуль, 6 тыс. бочонков пороха, 600 тысяч рейхсталеров[174]174
  В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 151.


[Закрыть].