Текст книги "Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары"

Статья IV

Азов-город и ныне к нему принадлежащие все старые и новые городки и меж теми городками лежащие или земля или вода, понеже во владении Царского Величества суть, паки тем же образом всемерно Его ж Царского Величества в державе да пребудут.

Статья V

А понеже обоей Стороны намерение есть, да[39]39
  Здесь: чтобы (по типу «да пребудет», «да здравствует»).


[Закрыть] обоего государства подданные, безопасный и крепкий постановив покой, почивания и тишины употребляют[40]40
  Отдыхом и тишиной (здесь: покоем) пользуются.


[Закрыть], ни будущего неприятельства и ссор никакой случай своевольникам ни зловольным [здесь, по-видимому: злонамеренным] да подастся, но от всякого всесовершенно своевольства да удержаны будут, взаимным согласием договореннось.

Да от Перекопского замка у начала заливы Перекопской двенадцати часов расстоянием простирающейся земли, от края даже до нового города Азовского, который у реки Миюса реченной[41]41
  У реки, называющейся Миюс (Миус).


[Закрыть] стоит, среди лежащей земли пустые и порожние и всяких жильцов лишены да пребудут; также по сторонам реки Днепра от Сечи, города Запорожского, который в рубежах Московского государства на вышереченной реки берегу стоит, даже до Очакова, среди лежащей же земли, кроме нового села, на обоей стороне Днепра, равным образом пустые и безо всякого жилища порожние да пребудут, а близ городов со обоих сторон место довольное на винограды и огороды да оставится.

Нижеразоренные городки паки да построятся, но порозжие [но порознь стоящие] да пребывают, и на местах, которым порозжим пребыть взаимным согласием показалось, буде какой городок подобный найдется, тот также со обеих сторон да разорится, ни таковы места да состроиваются, ни да укрепляются, но, как суть порозжи, да оставлены будут.

Статья VI

В реке Днепре и в иных речках, в ту ж реку текущих, и на иных местах, также и водах, се есть, которые меж Азовским Миюсским городком и землею реченной проливы Перекопской, которые сиречь общим согласием пусты быть должны суть, и на местах, к Черному морю ближних, только бы мирно и без ружья пришествия и отшествия были, на потребные жития употребления, как пристойно доброму соседству и доброй пересылке, вольно буди со обеих сторон дрова сечь, пчельники держать, сено косить, соль вывозить, рыбную ловлю чинить, и в лесах ловли звериные творить, и на вышереченные употребления приходящие и отходящие никак да не припинаются [не препятствуются], ни тридесятую или пошлины, или что таковое платить да не принуждаются.

А понеже, для тесноты Крымского острова и помянутой заливы Перекопской, скоты и иные животные исстари вне Перекопской заливы выгнанные пастбищ употреблять обвыкли суть, на таком пастбище урон и убыток какой да не наносится, но пастбища употребление обычным правом спокойно и безмятежно да сотворится.

Статья VII

Понеже также Азовскому городу и с другой стороны приличным образом земли владение надобно есть, дается от Кубанской стороны уезд, считая расстояние его от Азова к Кубани даже до кончания десяти часов ездою конною, обыкновенным считать обычаем во всех народах так, дабы комиссары никоими мерами ссориться не могли; но, по силе сего постановления, обоея страны земли добро да отделят, и положением явных знаков да разделят, и никому никогда не дан бы был разности случай, от содержимых меж определенного расстояния земель десяти часов, да и с равным числом людьми со обеих Сторон назначенные разумные и благоволительные [благосклонные, доброжелательные] комиссары, постановя меж собою время, сие дело как скорее да учинят.

А достальные [остальные] земли, как по сию пору от государства Оттоманского владены были[42]42
  Как по сию пору были во владении государства Оттоманского..


[Закрыть], паки [также] тем же образом в государстве и во владении его же да пребудут. Ногайцам и черкасам и иным, покоренным турскому государству, и их же животным, на тех же местах проходящим, от москвитян, и от казаков и от иных подданных Царского Величества никакой убыток да не наносится.

Татаров, заровно [а равно] и ногайцы, и черкасы, и крымские и иные, на землях, Азову назначенных, проходящим подданным Его ж Царского Величества и их животным никакого убытка да не наносят, но соседство да хранят; а если которые противно что дерзнут, прежестоко да накажутся. Также в тех странах обоюду вновь что или крепость, или городок, или село строено да не будет, но, как ныне стоят, да оставятся, и никакое впредь покою противное деяние и расположение обоюду да не является.

Статья VIII

Священному Царскому Величеству покоренные и подданные или москвичи, или казаки и иные порубежьям мусульманским, таманским, и крымским и достальным, и подданным их же никаких набегов и неприятельств да не творят, и неспокойные и своевольные казаки с чайками и с суды водяными да не выходят на Черное море, и никому убытку и урону да не наносят, но жестоко содержаны да будут от своевольств и напусков; и, статьям мирным противные и доброму соседству противящиеся, смятения и расположения если когда объявятся, явно с жестокостию да накажутся.

Равно и от государства Оттоманского прежестокими указами указано и приказано да будет на рубежах сущим губернаторам, и Крымским ханам, и калгам[43]43
  Калга – первое лицо после хана в Крымском ханстве; наследник престола.


[Закрыть], и нурадынам[44]44
  Нурадын – имя сына основателя Ногайской орды, хана Едигея (1352–1417). Со временем стало означать титул официального наследника хана; царевич-соправитель.


[Закрыть] и иным султанам, и вообще татар– ским народам и ордам, дабы силою послушания и подданствования к вышереченному Оттоманскому государству повиновались и покорялись сим статьям мирным, с совершенным и непорушимым хранением; и впредь ни с малою или с великою воинскою силою на страны, и на городы, и на села владения Его Царского Величества Московского и на подданных его великороссийских и малороссийских стран, ни на казацкие городы и поселения, по рекам по Днепру и по Дону и инде [в других местах] поселенные, ни на Азов, ни на села и городки, в Азовском уезде будучие [имеющиеся], ни на жителей их же, ни общественно на рубежи Его ж Величества да не ходят, и неприятельств и напусков [нападений] да не творят, и в полон да не берут, и скота да не отгоняют, ни тайно, ни явно убытка и урону да не наносят, ни иным каким ни есть образом да не докучают: но совершенною крепостью[45]45
  Здесь: подписанным документом, подтверждающим (вышеперечисленные) права и обязанности.


[Закрыть] и радением [содействием, заботой, усердием] соседства согласие обеи Стороны да блюдут.

А если какою ни есть мерою или убыток наносить, или каким ни есть счинением досадою подданных Его Царского величества озлоблять, или находить [совершать набеги], или неприятельски поступать обрящутся[46]46
  Здесь: примутся, возьмутся (с оттенком значения: посмеют, дерзнут).


[Закрыть], когда ведомость не возьмется, такие все, которые смятения подобные творят противно покою, защищаемы да не будут: но, по правам правды и по законам Божественным, по тягости вин своих, без пощады да накажутся; и что со обеих Сторон пограблено что-либо ни было, сыскав, своим господам возвращено да будет.

А буде которые нимало непослушны в таких сысках и во испытаниях нерадетельны покажутся, и на таких по пристойности око иметь, и, поистине на образец и в наказание прочих, прежестоко да накажутся те все, которые разорители и мутители [подстрекатели, возмутители спокойствия] будут делами и расположеньями, противящимися постановленным сим Договором и статьям мирным и противными указам выданным; и во время сего перемирия сражение и неприятельство весьма да истребится, и противное миру все от обеих Сторон с прямостью и совершенностью жестокими указами заказано и запрещено да будет.

А докончальный [окончательный, «вечный»] сей священный святой мир со обоих сторон обыклым правом, как наискорее, на порубежи да разглашен будет, и хранение его даже до конца перемирия указами да подкрепится, и отовсюду под прежестокими казнями никто весьма что неприятельское да не дерзает творить.

А понеже государство Московское самовластное и свободное государство есть, дача [дань], которая по се время погодно давана была Крымским ханам и Крымским татарам, или прошлая или ныне, впредь да не будет должна от Его священного Царского Величества Московского даватись, ни от наследников его; но и Крымские ханы, и Крымцы и иные татарские народы впредь ни дачи прошением, ни иною какою причиною или прикрытием противное что миру да сотворят, но покой да соблюдут.

Статья IX

Полоненики [пленные], прежде докончания [до заключения] сего мира с обеих Сторон в полон побранные, которые в заключении еще пребывающие суть, по случаю сего благословенного покоя, честною разменою по частям да освободятся; и если больше или чина лучшего [здесь: высшего] в другой стороне найдутся, и о их потом отпуске на свободу ходатайствовать буди вольно, и, пристойное обоих государей славе, по сходству сего мира, приличие да соблюдется; а иных, которые во владении особых суть, или у Татар у самих обретаются, вольно буди и их освобождение, сколько быть можно, мерным и честным окупом по частям промыслить.

А буде меж Сторонами согласиться не возможно будет, или свидетельствами или клятвами свидетельствованная цена да заплатится, или наипаче от тех, которые во время войны взяты суть, вольно буди со владельцем полонениковым выкупом или разменою без принуждения уговор чинить, и начальники мест все смирить да потщатся и всякий спор в таких освобождениях приличною честностью и преусердствованием меж странами да розоймут [найдут выход].

А которые полоненики, по скончании мира или во время сего перемирия, из государств Царского Величества похищены и отведены будут, и в странах крымских, или буджацких[47]47
  Буджак – ист. обл. в южной части междуречья Дуная и Днестра, с востока примыкающая к Черному морю.


[Закрыть], или кубанских, или в иных странах меж оттоманами, и татарами, и черкасами найдутся, без цены освобождены и возвращены да будут.

А которые для освобождения московских полонеников приходящие и отходящие и обходящие в вышереченных странах люди Его ж Величества с проезжими грамотами, только б дела свои мирно творящи, свободу полонеников промышляли, никоими мерами озлоблены да не будут; паче же противно законом Божиим их озлобляющие и убытки наводящие да наказаны будут. Но понеже полоненики, учинився мусульманами[48]48
  Сделавшись мусульманами, приняв ислам.


[Закрыть], освободиться никак не могут, презельно[49]49
  Превосх. степ. от «зело»: «презельно стережено будет» – «особенно прослежено будет».


[Закрыть] стережено будет, чтоб таких никого не прельщали.

Статья X

Торговли дела от плодов мира суть и плодоносие и обилие царств рождают: однако понеже мы, Его Царского Величества посланники чрезвычайные, на то дело не имеем полной мочи, и повольности дел торговых уговор и постановление да оставится торжественному послу, который обыкновенным правом для утверждения и укрепления мира от Его Величества к Блистательной Порте назначен и отпущен будет.

Статья XI

А буде во время сего мира или перемирия меж Крымцами и казаками и общественно меж обоими государствами, по начавшейся некоей трудности, возбудится спор и ссора, меж порубежными губернаторы и пашами и ханами и султанами и иными начальными удобно рассмотрена да будет, а зачавшимся труднейшим делам, имев пересылку с государством Оттоманским, мерою пристойною к дружбе и к миру да успокоятся, и для подобных порубежных ссор ни война, ни бой да не вчиняется, но совершенно и с превеликим радением тщатись, дабы покой со обеих Сторон крепко блюден был.

Статья XII

Московского народа мирянам и инокам иметь вольное употребление ходить во святой град Иерусалим и посещать места, достойные посещения, а от таких посещений ради проходящих ни во Иерусалиме и нигде дань, или гарач[50]50
  Гарач – вид сбора, дани с христиан в Турции.


[Закрыть], или пешкеш[51]51
  Пешкеш (пишкеш) – подарок, взятка.


[Закрыть] да не испросится [не будут потребованы], ни за надобную проезжую грамоту деньги да не вымогаются. Сверх того живущим в странах государства Оттоманского Московским и Российским духовным ни едина, по Божественному закону, досада и озлобление да не чинится.

Статья XIII

Для творения и подвижения надобных дел, буде когда надобно будет резиденту Царского Величества у Блистательной Порты пожить, он и толмачи его свободами и привилегиями да почтутся, какими и иных друзей Блистательной Порты принципов[52]52
  Здесь, по-видимому: резиденты принцип(ал)ов – представители, агенты уполномочивших их юридических лиц («друзей Блистательной Порты»).


[Закрыть] резиденты почитаны быть обыкли, и во время мира людям его, с письмами туда и сюда переезжающим, проезжая да дастся и честное всякое вспоможение да творится.

Статья XIV

А после подания силу имеющего инструмента, объявляющего постановление мирное и статьи соединения и согласия, ко утверждению постановлений мирных, и к совершению прав истинности, и окончанию употребляемых к дружбе и соединению и к доброму постановлению иных вещей по похвальному древнему обычаю; понеже Его Царского Величества великий посол с царскою также и с подтвержденною грамотами к Блистательной Порте, в расстоянии шести месяцев от дня отъезда, на вышереченных посланников от Блистательной Порты дойти имеет, когда к мусульманским рубежам придет, принят обыкновенными честьми и, придав изобильное угождение, землею к Блистательной Порте провожен да будет, а отсюда, дав в руки его на утверждение договоров султанскую утверждающую грамоту, паки с честью да отпустится.

И так в государских грамотах, как и во всех письмах, яко прилично есть чести обоей страны, во описании титл никакое оскудение да не будет припущено.

Потом четырнадцать сего постановления мирные и особно [отдельно] все в них содержимые статьи и уговоры и затворы приняты и хранены да будут держаны. Понеже превысокий Оттоманской империи великий визирь, общественного своего наместнического блюстительства силою, турским языком с подлинным и дельным на латинском языке переводом сходным, яко сильный и законный, его подписанием и его печатью утвержденный и запечатанный инструмент в руки наши дал: взаимно и мы, его священного Царского Величества полномочные чрезвычайные посланники, силою повольности и преимущества, в руки нам данного, славенским языком, с подлинным же и дельным и сходным на латинском языке переводом, писанный и своими подписаньями [подписями] утвержденный и печатями огражденный, яко сильный и законный, сей инструмент в руки его визирского высочества дали.

Писан в Константинополе, лета от создания мира 7208-го, а от воплощения Сына Божия 1700 году, месяца июля в 3 день.

Пресветлейшего и державнейшего Великого Государя, его священного Царского Величества Российского и прочая посланник чрезвычайный, ближней советник и наместник Каргопольский Емельян Игнатьевич Украинцев.

Пресветлейшего и державнейшего Великого Государя, его священного Царского Величества Российского и прочая дьяк Иван Чередеев.

Именной указ «О ношении платья на манер венгерского»

1700 г., января 4

Боярам и окольничим и думным и ближним людям, и стольникам и стряпчим, и дворянам московским и дьякам и жильцам, и всех чинов служилым и приказным и торговым людям, и людям боярским, на Москве и в городах, носить платья, венгерские кафтаны: верхние – длиною по подвязку, а исподние – короче верхних, тем же подобием; и то платье кто успеет сделать, носить с Богоявлениева дня[53]53
  Крещенье, 6 января по юлианскому календарю, только что принятому Петром.


[Закрыть] нынешнего 1700 года; а кто к тому дню сделать не успеет, и тем делать и носить, кончае [самое позднее] с нынешней Сырной недели.

Именной указ «О войне, предпринятой против Швеции; о явке служивым людям в Новгород на срок и о временной подати с тех, которые по своим нуждам на службе быть не захотят или по болезни в домах останутся; о наказании ослушников и об отсрочке выступившим в поход во всех судных делах, кроме татебных[54]54
  Т. е. воровских, или грабежных.


[Закрыть], разбойных и убийственных»

1700 г., августа 19

Великий Государь указал: Свейского [Шведского] короля, за многие его к Нему Великому Государю неправды, и что во время Его Государева шествия через Ригу от рижских жителей чинились Ему Великому Государю многие противности и неприятства, идтить на его Свейского короля городы Своим Великого Государя ратным людям войною; а на той Своей Великого Государя службе быть в полку фельдмаршала и адмирала Федора Алексеевича Головина стольникам и стряпчим и дворянам московским, жильцам да стольникам же Великих Государынь Цариц всех, по спискам, да тех же чинов детям их и свойственникам, которые в службу поспели, опричь тех московских чинов людей, которые написаны в ученье ратного строю, и стать им всем на той службе в Новгороде на указные сроки; которые сами живут на Москве и от Великого Новгорода в трехстах верстах и меньше: тем – сентября 1, а которые от Новгорода далее трехсот верст, тем сентября ж 15 числа нынешнего 1700 года.

Да с ним же, фельдмаршалом и адмиралом Федором Алексеевичем, на той службе быть генералам: Автоному Михайловичу Головину, Адаму Адамовичу Вейде, князю Никите Ивановичу Репнину с пехотными полками. А которые московских чинов люди на той службе, за своими нуждами, быть не похотят: и с тех взять в Свою Великого Государя казну деньги, за которыми, по переписным книгам 186[55]55
  Т. е. 7186-го от сотворения мира, или 1678-го от Рождества Христова.


[Закрыть] года, крестьянских и бобыльских и задворных и деловых людей по пятьдесят дворов и больше, с тех по два рубли с полтиною с двора, а за которыми меньше пятидесяти дворов и за которыми крестьян нет, с тех по сту по двадцати по пяти рублев с человека; а которые явятся больны, и буде выздоровеют: и тем стать на той службе в Новгороде, после сроку в месяц; а буде те больные в месяц не выздоровеют: и с тех взять, с крестьянских и с бобыльских их дворов, по рублю с двора, а которые на ту службу огурством [своеволием, строптивостью] своим не поедут: и тем будет казнь.

И для той нынешней службы им, московских чинов людям, во всяких истцовых делах, опричь татиных [воровских] и разбойных и убийственных дел, отсрочить до Своего Великого Государя указу. И сей Свой Великого Государя указ в Разряде записать в книгу, а московских чинов людям о том на Постельном крыльце сказать; а в городы о высылке послать Свои Великого Государя грамоты, а в приказы – об отсрочке в делах памяти.

Задворные люди представляли собой в Московском государстве, наряду с деловыми людьми, класс пашенных холопов, пополнявшийся в XVII в. большею частью из дворовых людей. Деловые люди жили на господском дворе, обрабатывали дворовую пашню, которую землевладелец пахал на себя; задворные люди жили особыми хозяйствами и на отдельных участках земли, которые они получали от землевладельцев за оброк или за барщину. В течение всего XVII в. указанные два вида пашенных холопов мало-помалу смешивались между собою. В составе сельского населения, благодаря стремлению землевладельцев переводить своих дворовых людей на пашню, образовался многочисленный класс земледельцев-холопов, устроенный одинаково с земледельцами-крестьянами, но не тянувший тягла и не подлежавший поэтому мирским разрубам и разметам. В перепись 1678–1679 гг. задворные и деловые люди впервые были переписаны наравне с крестьянскими тяглецами, а затем московское правительство начинает привлекать их к отбыванию государственных повинностей: сперва податной (1695), а потом и рекрутской (1705). Подушная подать сгладила все различия (порою малоуловимые на практике) между крестьянами, людьми дворовыми, деловыми и задворными, образовав один класс крепостного крестьянства и завершив процесс постепенного перехода прямой подати с сохи и живущей четверти на двор и с двора на душу.

Оправдательное донесение Карлу XII Рижского губернатора Дальберга (по поводу посещения Риги Петром Великим в 1697 г.)

При посольстве Лефорта и Головина, отправленном в 1697 г. в западные поморские государства, как известно, находился Петр под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Прием, оказанный этому посольству в Ригe шведским губернатором Дальбергом, был настолько далек от того, чего считал себя вправе ожидать русский царь, что враждебное чувство глубоко залегло в его сердце.

На обратном пути из-за границы, в 1700 г., Петр, при свидании с королем Польским Августом II и во время переговоров о заключении союза против Швеции, высказал желание, чтобы король польский «помог ему отмстить обиду, которую учинил ему Рижский губернатор Дальберг» (Соловьев, История Poccии, т. XIV).

По-видимому, Карл XII узнал о неудовольствии царя приемом, оказанным ему в Риге Дальбергом, лишь в 1699 г. Это явствует из помещаемого ниже оправдательного донесения Дальберга Карлу XII от 8 марта 1700 г.

Стокгольм 1 октября 1888 г.

Ваше величество!

Я получил с всенижайшим благоговением письмо от 28 ноября, которое вашему величеству благоугодно было мне написать, с приложенным извлечением из всенижайшего донесения послов вашего величества из Москвы от 21октября, касательно жалоб, заявленных царскими комиссарами, которые утверждают, что царскому посольству, проследовавшему в 1697 году через Ригу, будто бы не были оказаны должные почести и что с посольством этим обращались неподобающим образом, как с варварами и татарами.

Послы вашего королевского величества действительно писали мне во время своего пребывания в Москве и сообщили перевод жалоб, заявленных царскими министрами во время конференции; но так как письма эти до меня не дошли, будучи перехвачены на Московской почте вместе с несколькими другими, то я и не имел никаких известий об этих жалобах до возвращения послов вашего королевского величества из Московии и до прибытия их в Нарву, откуда они мне написали и доставили копии со всех утраченных писем.

Поэтому я тем более имею оснований благодарить ваше величество, сознавая милость, оказанную мне приказанием сделать вашему величеству точный доклад о том, как в действительности все это было, со всеми подробностями; ибо это дает мне случай доказать мою невинность и полнее оправдаться в неверных нареканиях царских министров.

Ваше величество! Эти нарекания были бы слишком чувствительны для человека, который, как я, всю жизнь старался приобрести такт и уменье обращаться в свете, посещая те страны и местности, где учтивость и светский лоск наиболее в ходу; и было бы весьма тягостно после этого быть невинно обвиненным в подобных поступках, будто бы я поступал так неприлично, как они заявляют, и будто бы я не имел достаточно ни чести, ни светского лоска, ни разума, чтобы прилично встретить посольство великого государя.

Однако, принимая во внимание дух и обычаи московской нации, я могу легко утешиться: ибо чем учтивее с московитами обращаться и чем более им оказывать почестей, тем менее достигается предположенная цель – удовлетворить их желаниям. Напротив, поступая с ними так, бываешь завален их безграничными претензиями на бо́льшие почести и выгоды; неминуема с их стороны отплата неблагодарностью за все оказанное им добро, если только не все их претензии удовлетворены.

Для меня, государь, служит лучшим удовлетворением, какого я только мог желать, быть в состоянии доказать, до какой степени обвинен я несправедливо московскими комиссарами. Я нисколько не упустил озаботиться и дать надлежащие приказания, дабы это посольство было хорошо принято со всеми возможными почестями и даже с большим почетом, чем все предшествовавшие посольства, которые до сего проезжали через этот город.

Так как я вполне понял, насколько необходимо при настоящих обстоятельствах сохранение добрых отношений, поэтому я постарался отличить прием этого посольства во всем, в чем казалось возможно. Мне было весьма желательно, для большего обеспечения себя, иметь точные приказания и резолюции вашего величества относительно некоторых пунктов, дабы действовать без колебаний; но, по краткости времени, я не имел возможности дождаться этих приказаний, о коих я всенижайше ходатайствовал пред вашим величеством, и потому я был принужден собирать на месте необходимые сведения и для этого писать в Ревель[56]56
  Современное название города – Таллинн.


[Закрыть] и Нарву, дабы получить оттуда сведения, как поступали в подобных случаях, в особенности дабы узнать, было ли оказываемо угощение в этих городах Московским посольствам.

Ответ был отовсюду тождествен, то есть что посольствам этим нигде не было оказываемо гостеприимство бесплатно. Прилагаемый список под лит. А содержит перечисление Московских посольств, кои с 1660 года проезжали через Эстляндию, Лифляндию и Ингерманландию по пути в Швецию или в другие государства, и в числе их нет ни одного, которое было бы встречено с особым почетом. Тем не менее я дал приказания относительно приема этого посольства, основываясь главным образом на постановлениях договоров касательно подобных случаев, и даже старался, насколько казалось приличным, в данном случае оказать больший почет при приеме, дабы дать этим доказательства наибольшей дружбы.

Я поручил г. мaйopy Глазенапу, весьма порядочному и учтивому дворянину, быть при них приставом или маршалом и придал ему в помощники капитана Дорнфельдта и одного дворянина, знающего московитский язык, и послал их в Нейенгузен на границу, как только получил известие, что посольство выехало из Москвы, дабы они были наготове встретить посольство тотчас при прибытии его за границу, что явствует из писем моих под лит. В и С. Одновременно с этим я предписал начальникам уездов (лит. D) сделать заблаговременно распоряжения, дабы экипажи и съестные припасы были наготове.

С этой целью каждый из них был снабжен патентами и паспортами, содержание коих явствует из приложения лит. Е. Сверх того им было предписано выбрать на всем пути хорошие постоялые дворы и гостиницы для вечерних и полуденных остановок.

Между тем в Москве последовало строжайшее запрещение в течение некоторого времени отправлять почту из Москвы к нам, и даже не дозволялось никому выезжать из Московии; в числе других был там задержан довольно долго и наш переводчик Солдан. Без сомнения эти меры были приняты с целью не распространять известие о том, что царь сам сопровождает посольство. Когда же потом почтовые сообщения снова возобновились, то стали вскрывать и читать письма. Поэтому нам было весьма трудно получить здесь какое-либо известие о времени прибытия посольства.

Сверх того, с московитской стороны распространяли слух, будто посольство переменило намерение проехать здесь и что решено проследовать через Польскую Лифляндию. Но вскоре приехал некто майор Иоганн Шмидт с частью поклажи. За ним вслед приехал гонец с известительной грамотой Псковского воеводы от 14 марта, в коей, однако, не было обозначено в точности времени прибытия посольства на нашу границу, а также не обозначалось число лиц свиты. Это принудило меня в течение шести недель держать наготове на границе лошадей для посольских экипажей, что не могло не причинить значительных убытков крестьянам.

Отослав их, приходилось их снова собирать и затем, заставив еще ожидать некоторое время, снова отсылать домой. Было весьма затруднительно каждый раз вновь приводить лошадей. Наконец, послы написали мне 22 марта из Пскова, уведомляя меня о прибытии своем в этот город. При этом они, однако, даже приблизительно не определяли времени своего прибытия на нашу границу.

Я отвечал им 26-го того месяца, что, хотя я и не получал от воеводы ни ответа на письмо мое, посланное 23 марта, ни вообще какого-либо уведомления о времени прибытия посольства и о численности его свиты, хотя именно об этом я запрашивал воеводу, я тем не менее сделал все необходимые и возможные приготовления для надлежащей встречи посольства. Я высказал надежду, что послы оценят все сделанное мною, так как я сделал все возможное (несмотря на голод и дороговизну в стране), чтобы заявить им дружбу и исполнить постановления Кардийского мира[57]57
  Кардисский мирный договор (Кардисский мир), завершивший Русско-шведскую войну (1656–1658), подписан в местечке Кардис между Ревелем (Таллинном) и Дерптом (Тарту) 21 июня (1 июля) 1661 г. Согласно договору между Швецией и Россией устанавливался «вечный мир».


[Закрыть].

Наконец, после многих отсрочек, посольство прибыло внезапно 25 марта на границу и было встречено, расквартировано и угощаемо в Нейенгузене согласно донесениям лейтенанта Тилонса и окружного нотаpиyca Муррерса, приложенным при сем под лит. F и G. О проезде посольства через Рижский округ до города Риги изложено в донесении окружного нотариуса Крели.

Когда посольство приблизилось к городу Риге, я выслал ему навстречу подполковника Пальмстранка и мaйopa Ранка с моей каретой, запряженной 6 лошадьми, в сопровождении 12 драбантов[58]58
  Драбант (трабант) – представитель категории военнослужащих, в обязанности которых входило сопровождение, охрана или прислуживание. В XVII–XVIII вв. в ряде европейских стран драбантами назывались телохранители высших должностных лиц, в частности – личная охрана командующего (например, назначаемая на время сражения) или почетная стража правителя государства из специально отобранных людей.


[Закрыть] в придворной ливрее и 10 из пажей моих и лакеев, роскошно одетых. За ними следовали 50 карет, принадлежащих как офицерам, так и другим частным лицам, а также карета магистрата, запряженная также 6 лошадьми.

Сверх того, отряд в 36 человек, в одеяниях с галунами и с белыми плюмажами на шляпах, обыкновенно называемые «Swarten-haupten»; за ними другой отряд граждан верхом, числом в 140 человек, разодетых и вооруженных, с их знаменами, бубнами и трубами, с обнаженными саблями, в конце шествия. Все было установлено, дабы оказать наибольший почет этому посольству, так как никто не станет отрицать, что торжественность приема в данном случае значительно превзошла то, что делалось прежде, как здесь, так и в других местах, для московитских посольств.

В вышеписанном порядке они вошли через городские ворота, называемые «Sandport», где был выставлен батальон под ружьем; затем проследовали через город, проехав через рынок, где был выставлен другой батальон; а при выезде из городских ворот, называемых «Carlsport», стоял третий батальон. Все эти три батальона были с военной музыкой. Посольству были отведены квартиры в предместье, называемом «Castadien», где все предшествовавшие посольства были помещаемы. Во все время их пребывания поручик с 50 солдатами содержал караул пред домом, где помещалось посольство. При въезде и выезде из города посольство было встречено салютом в 16 выстрелов из пушек большего калибра.

Я послал к ним майора Врангеля и капитана Лилиеншерна поздравить от моего имени с счастливым прибытием, и они, с своей стороны, отправили ко мне одного подполковника с кузеном г-на Лефорта, чтобы благодарить. Так как я приказал капитану Лилиеншерну состоять при них ежедневно, чтобы исполнять их приказания, в особенности же г-на Лефорта, как старшего между ними, то он составил дневник всему, что происходило при их приеме и впоследствии во все время пребывания посольства в этом городе. Из этого дневника извлечено прилагаемое при сем описание под лит. G.

Этот самый капитан уверяет, что послы выражали свое довольство отличным приемом, который им оказан, что подтверждается еще письмом комиссара Кнейпера из Москвы от 16 июля (под лит. А.), который пишет, что узнал то же самое, то есть, что глава посольства г-н Лефорт писал по этому поводу в Москву, в выражениях, доказывающих его удовольствие и благодарность.

Я посоветовал также всем полковникам, подполковникам, майорам и другим офицерам поочередно каждый день посещать членов посольства. Это они и выполняли во время пребывания здесь посольства. Сверх того я сам посылал узнавать почти каждый день о состоянии их здоровья, предлагая им в то же время мои услуги. Если я сам лично не был у них для отдачи визита и не угощал их у себя в замке, то это потому, что этого прежде никогда не делалось, и я счел поэтому излишним это делать в данном случае, а также потому, что это посольство не было послано к вашему величеству, но к другим державам.

Я тем менее мог это сделать, что, вследствие сильной простуды, принужден был в течение пяти недель лежать в постели; но я вовсе не упустил этого сделать, будто бы по причине кончины моей дочери, как это неправильно утверждают: дочь моя скончалась лишь 6 октября 1698 года, следовательно, через год и семь месяцев после отъезда их отсюда.