Текст книги "Святое Богоявление (Крещение Господне). Антология святоотеческих проповедей"

В этом смысле для Самого Господа в Крещении Иоанновом не было никакой духовной необходимости или же пользы; однако Он принял его ради нас и нашего спасения. Как подчеркивает автор «Слова о благодати Крещения. На день Крещения Господня», приписываемого святителю Амвросию Медиоланскому, «известно, что Иисус Христос не ради Себя крестился, а для нашего спасения…». И святитель Иоанн Златоуст рассуждает в «Беседе 12-й» о Крещении Господнем на Иордане как о проявлении добровольного кеносиса Сына Божия в Его Вочеловечении, а также как о важной составляющей в деле Искупления Христом человеческого рода: «С рабами Господь, с виновными Судия идет креститься. Но не возмущайся этим: в этом-то смирении и сияет особенно высота Его. Да и чему удивляться, если принял Крещение и вместе с другими пришел к рабу [– Иоанну] Тот, Который благоволил столько времени быть в девической утробе, родиться с нашим естеством, принять заушения и Крест и претерпеть все, что претерпел Он?» И святитель Максим Туринский в «Проповеди 64-й. На Богоявление» говорит о спасительном для нас значении Крещения Христова на Иордане: «Господь должен был сначала показать в Себе то, что Он затем потребовал от человеческого рода, ибо Он все совершил не для Себя, но ради нашего спасения. Да и разве Он мог желать креститься для Себя, если Он был без греха? Как говорит пророк, Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53: 9; ср. 1 Пет. 2: 22). Но [Он крестился] ради нас – тех, которые, подвергаясь наказанию за многочисленные преступления и грехи, нуждались в очищении через Крещение Христово.

И поэтому Господь приступил к омовению не ради того, чтобы Самому очиститься водами, но для того, чтобы потоки вод [затем] очистили нас: ибо Он сошел в воды и тем истребил грехи всех верующих [в Него]. Было необходимо, чтобы Тот, Который понес на Себе грехи всех, также и уничтожил грехи всех, как говорит евангелист: вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира (Ин. 1: 29). И так, чудесным образом, через погружение в воды одного Человека возрождаются все». При этом святитель Максим в «Проповеди 65-й. Произнесенной после Богоявления» предлагает замечательный по силе духовный символический образ, соотнося друг с другом два совершенных Христом деяния – Его Крещение на Иордане и чудесное претворение на брачном пире в Кане Галилейской воды в вино (см. Ин. 2: 9) (как уже говорилось, в древности на Западе праздник Богоявления в течение некоторого периода времени был посвящен воспоминанию сразу двух этих событий). Вместе с тем святитель Максим тесно увязывает Крещение на Иордане и чудо на браке в Кане с теми Божественными дарами, что получает христианин в церковном таинстве Крещения. Ведь Господь крестился на Иордане еще и ради того, чтобы положить начало нашему спасительному таинству Крещения – не только омывающему крещаемых от грехов, не только освобождающему их от всякой скверны, но и коренным образом меняющему и обновляющему их, сущностно преображающему и наполняющему благодатной силой Святого Духа. До Крещения мы – лишь вода, вместе же с Крещением – делаемся духовным вином, прелагаемые освящающим нас Боговселением. Подробно развивая этот яркий образ и сравнивая с водой готовящихся принять Крещение оглашенных, а с вином – уже сподобившихся благодати Крещения христиан, святитель Максим учит: «Когда Господь крестился, то Он учредил таинство Омовения; словно претворил непригодные для питья воды нашего человеческого естества в вечное и воистину божественное наслаждение. Он сделал это подобно тому, как претворил в вино наполнявшую кувшины колодезную воду. Он совершил и то и другое: Он даровал свадебному пиру нечто много лучшее, а также явил в Крещении, что посредством священного омовения Святого Духа наши людские тела должны наполниться Его Собственным природным духовным присутствием. Господь более ясно провозгласил это в другом месте, сказав, что молодое вино должно храниться в новых мехах (ср. Мф. 9: 17), ибо образ новых мехов означает чистоту [христиан] благодаря [их] омовению [в Крещении], а [образ молодого] вина – благодать [наполняющего их] Святого Духа. Посему особенно вам, оглашаемым, принесет пользу внимательно меня выслушать. Необходимо, чтобы вы, кому это [среди всех здесь присутствующих] в наибольшей степени потребно, будучи до сих пор – по причине неведения Троицы – холодны, подобно воде, познав Ее таинства, наполнились согревающей [Божественной] теплотой, став подобными вину, и чтобы непригодное для употребления и немощное, как бы водянистое, естество ваших душ сделалось крепким преизобилующей силой влившейся в него благодати. И уподобившись таким образом доброму вину, ароматному и приятному на вкус, мы можем повторить вслед за апостолом: Мы Христово благоухание Богу (2 Кор. 2: 15). Ибо оглашаемый до Крещения подобен воде – неподвижной, холодной и бесцветной, верующий же – крепок и красен, как вино. Оглашаемый, как я сказал, подобен той воде, которая не обладает ни вкусом, ни запахом, не имеет никакой ценности, не пригодна для питья, не веселит и не придает сил. Ибо как вода портится и приобретает неприятный запах и обращается к худшему, когда она в чем-либо слишком долго хранится, так и оглашаемый, когда он слишком долго остается в числе катехуменов, обращается к худшему, внутренне [духовно] обесценивается и гибнет. Как говорит Господь, если кто не родится свыше от воды и Святого Духа, то не войдет в Царство Небесное (ср. Ин. 3: 3). Тот же, кто не войдет в Царство, непременно пребудет в аду. И справедливо сравнение верных с вином, ибо так же, как природа всех тварных вещей со временем ветшает, и лишь одно вино со временем делается все лучше, так и в то время как все прочие люди ветшают в старости, лишь одни христиане преуспевают и возрастают в долголетии. И точно так же, как созревающее вино со временем приобретает приятный вкус и сладкий запах, по мере того как его терпкость и кислый вкус ото дня ко дню уменьшаются, так и христианин, духовно созревая и теряя со временем горечь греха, приобретает мудрость и наполняется ароматом Божественного благоухания Троицы».

Святоотеческие проповеди на Богоявление: Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3: 14)

Итак, Господь, открывшись на Иордане перед святым Иоанном, выражает намерение принять от него Крещение покаяния: Христос для того и пришел к Предтече, чтобы креститься от него (Мф. 3: 13). Однако Предтеча, смиренно осознавая свое ничтожество – в сравнении с величием Воплотившегося Сына Божия, пусть даже и явившегося перед ним и народом в образе раба (ср. Флп. 2: 7), – отвечает Спасителю, что недостоин крестить Господа и сам желает от Него креститься. Ведь Иоанн только что говорил в проповеди о Христе, как о Том, Кто грядет освятить человеческий род Своим Божественным Крещением: Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф. 3: 11). Нет, это Ему, Христу, следует крестить Предтечу; Иоанну же надлежит с покаянным чувством и великим благоговением принять Крещение от Господа. Поэтому Предтеча удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3: 14). Неужели же Иоанн, только что говоривший о Христе как о Сильнейшем (ср. Мк. 1: 7), теперь посмеет крестить Этого Сильнейшего – как будто немощного и бессильного? Разве Предтеча, исповедав Господа Тем, Чью обувь он не достоин понести (Мф. 3: 11) и развязать (Мк. 1: 7), имеет право погрузить Его в Иорданский поток – ради Крещения, принимаемого грешниками? И ужели он, совсем недавно свидетельствовавший о Христе, как о Крещающем Духом Святым и огнем, может крестить Его сегодня в обычных речных водах? Поэтому автор «Слова на Богоявление», приписываемого священномученику Ипполиту, вкладывает в уста Предтечи обращенные к пришедшему креститься Господу слова: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3: 14). Что Ты делаешь, Господи?…Это Ты крести меня огнем Божественным, ибо чего Тебе ждать от воды? Это Ты просвети меня Духом, ибо что Тебе можно получить от твари? Крести меня – Крестителя, чтобы познали Твое достоинство. Я, Господи, крещу Крещением покаяния, и отнюдь не могу крестить приходящих ко мне, немощному, если они прежде не исповедуют своих грехов. Пусть бы даже я и крестил Тебя, что же Ты будешь исповедовать предо мною? Ты Истребитель грехов и, однако, Сам хочешь креститься Крещением покаяния? Пусть бы я дерзнул крестить Тебя, но самый Иордан не дерзнет приблизиться к Тебе. Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?»

Предтеча молит Господа, чтобы это Он, Христос, крестил Иоанна. Святитель Григорий Антиохийский в «Беседе на Святое Богоявление первой» приводит слова Предтечи, с которыми он мог бы обратиться к Спасителю: «Крести, если хочешь, Владыко! Крести меня – Крестителя… Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне (Мф. 3: 14)? Что Ты делаешь, Владыко? Зачем изменяешь порядок вещей? Зачем с рабами требуешь от Твоего раба того, что свойственно рабам? Зачем хочешь получить то, в чем не нуждаешься? Зачем отягчаешь Твоего раба столь многим снисхождением? Мне надобно креститься от Тебя. Ты же не имеешь нужды креститься от меня; худшее лучшим благословляется, а не лучшее худшим благословляется и освящается. Светильник возжигается от солнца, а не солнце от светильника освещается. Глина скудельником приготовляется, но не скудельник глиной образовывается. Создание создателем возобновляется, а не создатель созданием исправляется. Немощный врачом врачуется, а не врач от немощного принимает попечение. Нуждающийся у богатого одалживается, а не богатый от бедного вспомоществуется. Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?..»

Святые отцы – авторы проповедей на Богоявление подчеркивают: Предтеча ясно понимал, Кто явился перед ним. Он видел во Христе не просто великого праведника или же только чаемого евреями земного Царя-Мессию, но именно Сына Божия, нашего Небесного Спасителя от власти греха и смерти, Всемогущего Небесного Освятителя человеческого рода. Поэтому святитель Прокл в «Слове на Святое Богоявление» вкладывает в уста Предтечи, не смеющего крестить Господа, недоуменные и полные благоговейного страха вопросы: «Как я, нечистый человек, могу освятить безгрешного Бога? Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?… Для чего, Всемогущий, принуждаешь меня, бессильного, к тому, что превышает мою немощь? Могу ли я исполнить Твою волю? Как осмелюсь крестить Тебя? Очищается ли Огонь полевым злаком? Омывается ли Источник нечистой водой болота? Как будет крестить Судию тот, кто сам подлежит суду? Я не вижу в Тебе порока, Ты не подпал под проклятие Адама и совсем не причастен греху (ср. 1 Пет. 2: 22). Ты пришел к преступившим Закон, но Сам не нарушил Закона. Что творишь Ты, Господи, налагая на меня иго превыше моих сил?..» В «Слове на Святое Крещение Господа нашего Иисуса Христа» святитель Прокл продолжает эту речь Предтечи, обращающегося ко Христу именно как к Богу, Творцу и Спасителю: «…О, Владыка Господи! Что Ты понуждаешь меня сотворить немощное? Что Ты побуждаешь меня удержать [погружаемым в воды] Недержимого? Что Ты повелеваешь мне сотворить то, что выше меня? Не привыкла моя рука прикасаться к Огню, и грязь никогда не омывает [чистого] Источника, и смертный не очищает Бессмертного, и грешный не освящает Агнца Божия, берущего грехи мира (ср. Ин. 1: 29). Я знаю, каков я есть, и не забываю, чем я был; и говорю: Ты, Господи – Господь, я же – раб; Ты – Творец, а я – тварь; Ты – Солнце, а я – заря; Ты – Пастырь, а я – овца; Ты – Царь, а я – воин; Ты – Свет, а я – светильник; Ты – Архиерей, а я – слуга; Ты – Горний Престол, а я – подножие ног Твоих; Ты – Небесный, а я – земной; Ты – бессмертен, а я смертен; Ты – Предвечный, и принял мой образ ради меня, дабы меня спасти. Ты не постыдился, Господи, родиться от Жены: приняв Деву, сотворил Ее Матерью и вновь явил Ее Девой. Пришел к воде и хочешь креститься от человека – Ты, Творец неба и вод; явился Единородным от Матери, Ты, Который был познан в двух естествах, был проповедан в Ветхом и Новом завете, составил Церковь из двух [родов] людей (разумею из язычников и иудеев). Сей неизглаголанный Совет Твоей мудрости издревле воспел Святым Духом пророк: Благословен Грядущий во имя Господне! Бог – Господь и явился нам (Пс. 117: 26–27 по LXX)! Знаю Тебя – Владыку естества; знаю Тебя – Творца вселенной; знаю Тебя – Древнейшего неба и земли. Знаю Тебя – Творца Адама; знаю Тебя, старейшего Авраама». О том же говорит и святитель Григорий Антиохийский, произносящий в «Беседе на Святое Богоявление второй» от лица Предтечи: «Я смертен, Ты – Бессмертный Бог; я от неплодной, Ты же – от Девы; я первый [по времени], но я не больше Тебя, Пришедшего после меня; я предварил Тебя проповедью, но не этим [несовершенным] Крещением».

Здесь следует припомнить: хотя Предтеча и сказал однажды о Христе Я не знал Его (Ин. 1: 31), однако, как мы знаем из Евангелия, он прежде уже имел подлинный опыт личной встречи с Ним – еще до дня своего рождения, когда, в миг пришествия Богоматери в дом Захарии и Елисаветы, родителей святого Иоанна, он, пребывая во чреве матери, ясно ощутил присутствие Сына Божия, находившегося в утробе Пресвятой Богородицы, и радостно взыграл (ср. Лк. 1: 44), познав в Нем Истинного Бога. Более того, по убеждению автора «Беседы на праздник Святого Богоявления», приписываемой Златоусту, произнесенные в тот день Елисаветой слова исповедания – благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? (Лк. 1: 42–43) – были сказаны праведницей именно силой пророческого вдохновения ее еще не рожденного сына, и даже от его лица. Как видится автору «Беседы», Предтеча произносит, обращаясь ко Христу: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Я знаю Тебя, кто Ты; и Тебе известно, что я знаю Тебя. Зачем же Ты хранишь в тайне, что я знаю Тебя? Даже еще находясь во чреве моей матери, будучи связанным законом естества и пока еще – прежде положенного срока – не находя выхода из ее утробы, лишь только я узрел Тебя – как Носимого Той, Которую Ты носишь [Своим Промыслом], – я тотчас Тебя узнал, и, не имея тогда способности сказать чего-либо самому, я воспользовался устами моей матери и воскликнул чрез ее посредство, говоря от своего имени: И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? (Лк. 1: 43). Там я не ошибся, неужели же здесь не узнáю Тебя? Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?»

По убеждению святителя Григория Антиохийского («Беседа на Святое Богоявление первая»), исповедуя Христа Истинным и Совершенным Богом, Предтеча уже заранее познает и ту тайну, что вот-вот откроется – в миг Крещения Господа на Иордане – и всему человеческому роду: тайну бытия Пресвятой Троицы. Эта священная тайна ясно постигается Предтечей: Пришедший к нему – есть именно Единый от Троицы. Поэтому святитель Григорий и вкладывает в уста не решающегося Крестить Господа святого Иоанна слова: «Крестя других, я крещу их в Твое имя, чтобы веровали в Тебя, Грядущего со славою. Крестя же Тебя, кого воспомяну? В чье имя крещу Тебя? Во имя Отца? Но Ты всего Отца имеешь в Себе и весь Ты в Отце. Во имя Сына? Но нет, кроме Тебя, другого по естеству Сына Божия. Во имя Святого Духа? Но Он всегда соприсущ Тебе, как Единосущный с Тобою, Единохотящий, Единомысленный, Единомощный и Единочестный, и как с Тобою от всех Принимающий поклонение».

Перед Лицом Христа как истинного Бога Предтеча был охвачен страхом, который препятствовал ему стать крестителем пришедшего на Иордан Сына Божия. Святитель Григорий Антиохийский в «Беседе на Святое Богоявление второй» описывает – от лица Предтечи – тот ужасный и нестерпимый трепет, что испытывал Иоанн, услышавший повеление крестить Сына Божия: «Как я осмелюсь коснуться Твоей святой главы, когда я часто восклицал в проповеди: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1: 7)? Отыми от меня эти обрушивающиеся на меня ныне водные потоки [Твоих повелений], ибо, потопляемый ими, я не могу их более снести и выдержать». Более того, по мысли древних проповедников, этот священный страх перед Христом, этот благоговейный трепет перед Ним, передался в тот момент от Предтечи и всему мирозданию: прежде всего – потокам Иордана, в которые должен был погрузиться Спаситель.

Автор «Беседы на праздник Святого Богоявления», приписываемой Златоусту, говорит от имени обращающегося к Господу святого Иоанна: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3: 14)… Крести всех здесь пребывающих, и в первую очередь – меня. Что случится, если я дерзну крестить Тебя? Даже и Иордан теперь не принимает Тебя, ибо он, узнав в Тебе своего Творца, ныне обратил вспять свои потоки (ср. Пс. 113: 3): он более не течет вперед по своему обычному руслу, отвергает обычный ход вещей. Но если даже и стихии узнали [Тебя], то разве не узнáю я? Если желаешь принять Крещение, то крести Себя Сам. Я не смею простереть моих рук к Тебе; они отказываются мне повиноваться, цепенеют, опускаются; они не дерзают сотворить то, в чем не навыкли».

Святые отцы – авторы проповедей на Богоявление снова и снова подчеркивают великое смирение святого Иоанна, не решавшегося крестить Христа. Вот как описывает в «Слове на Святое Богоявление» образ встречи Христа и Предтечи святитель Прокл: «Иоанн, увидев Господа, грядущего к нему, вострепетал сердцем, пал ниц к Его ногам и, умоляя, говорил: „Для чего, Всемогущий, принуждаешь меня, бессильного, к тому, что превышает мою немощь?“» И святитель Григорий Антиохийский в «Беседе на Святое Богоявление второй» также свидетельствует о предельном смирении святого Иоанна, обращая от его лица ко Христу такие слова: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Кто видел, чтобы владыка стоял перед рабом? Кто видел, чтобы царь склонялся главой пред воином? Кто видел, чтобы посылающий на подвиг награждался подвизающимся? Мне надобно креститься от Тебя. Ты Сам, Владыко, подай мне, – говорит, – то Крещение, что намерен даровать миру. Мне надобно креститься от Тебя, потому что это я подвержен прародительскому греху, ношу в себе яд змия; это мне нужно смыть с себя нечистоту древнего преступления, а Ты за какие грехи пришел креститься? Ты имеешь свидетельство о Себе пророка: Он… не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53: 9). Как Ты можешь искать искупления, когда Сам доставляешь умилостивление? Крещаемым свойственно исповедоваться в своих грехах, а что есть у Тебя для исповедования, когда Ты во всем безгрешен? Что Ты требуешь от меня того, чему я не научен? Я не осмеливаюсь на такую дерзость, ибо не знаю, как очистить Свет, не умею омыть Солнце Правды (Мал. 4: 2). Ведь ночь никогда не освещает дня, золото не рабствует свинцу, создание не исправляет создателя, море не заимствует от источника, река не нуждается в капле, чистота не очищается скверной, осужденный не освобождает судью. Мне надобно креститься от Тебя. Ибо мертвенность не воскрешает жизни, болезнь не исцеляет врача. Я ведаю ничтожество своей природы: нет ученика выше Учителя, ни раба выше Господа своего».

Да, Предтеча – святейший и величайший среди всех рожденных женами (Мф. 11: 11). Но что такое любой, даже совершеннейший, праведник – в сравнении с Богом, Который Один есть Источник праведности, Единственный Дарователь святости и духовного совершенства? Да, Предтеча – глас вопиющего в пустыне (Ис. 40: 3; Мф. 3: 3), но восклицающий ради того, чтобы посредством этого гласа среди нас прозвучало и сделалось известным человеческому роду Вечное Отчее Слово (Ин. 1: 1), причем глаголющий именно силой Этого Слова. Да, Иоанн – светильник (Ин. 5: 35), но освещающий путь Христу только отраженным сиянием Самого Солнца Правды (ср. Мал. 4: 2) и Света миру (ср. Ин. 8: 12). Да, Предтеча – друг Жениха (ср. Ин. 3: 29), Имеющего возлюбленной Невестой Церковь; но Иоанн, как друг Жениха, предстоя на Небесном браке, радуется о Женихе той радостью, что принадлежит величию дружбы, а не полноте супружеской любви – как брачному единству Двух Любящих в духовном союзе Главы и Тела. Поэтому святитель Григорий Богослов в «Слове 39-м. На Святые Светы явлений Господних» и произносит: «Мне надобно креститься от Тебя (Мф. 3: 14), говорит светильник Солнцу (ср. Ин. 5: 35; Мал. 4: 2), глас – Слову (ср. Мф. 3: 3; Ин. 1: 1), друг – Жениху (ср. Ин. 3: 29); тот, кто выше всех из рожденных женами (Мф. 11: 11), – Рожденному прежде всякой твари (ср. Кол. 1: 15); взыгравшийся во чреве – Тому, Кто еще во чреве принял [от него] поклонение; Предтеча и бывший Предтечей – Тому, Кто явился и имеет явиться».

Вместе с тем, толкуя слова Предтечи Мне надобно креститься от Тебя, святитель Григорий Богослов дает им и еще одно – весьма краткое, но предельно емкое, духовно глубокое и образно яркое – объяснение: говоря «Мне надобно креститься от Тебя, присовокупи: „и за Тебя“. Ибо Креститель знал, что будет креститься мученичеством…». Тем самым святитель Григорий угадывает в этих словах Предтечи – помимо их основного значения, как произнесенных святым Иоанном по его смирению – еще и глубинный, поистине пророческий смысл. Предтеча был великим пророком, и потому ему открылось то, что вскоре ожидало его самого: мученическая казнь по приказу Ирода. Здесь Крещение Предтечи Христом, о котором говорит святой Иоанн, означает еще и приближающееся с каждым днем его Крещение через страдание – как смерть за Христа и во Христе. Вспомним, что и Сам Господь также говорит апостолам о Своих Крестных Страданиях именно как об предстоящем Ему Крещении: Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь? (Мф. 20: 22). Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! (Лк. 12: 50). Потому и святой Иоанн Предтеча, согласно этой мысли Христа, как бы Ему говорит: «Ты будешь креститься Крещением Креста. Но и я также призван креститься ради Тебя в страдание и в смерть. Так даруй же мне это Крещение страдания именно как Крещение во образ Твоей Смерти – с Тобой и в Тебе, – дабы мне также обрести в Тебе и Воскресение, стяжав Ту Жизнь, Которая есть Ты Сам (ср. Ин. 11: 25). Крести же меня сим Крещением! Даруй мне страдание ради вечного блаженства! Позволь мне умереть – и тем ожить!»