Текст книги "Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли"

Александр Невский – святой, благоверный князь и национальный герой

Правитель эпохи перемен

Невская битва стала одним из первых самостоятельных деяний Александра Ярославина. В ней он обрел славу талантливого полководца и всеобщую известность. Отсюда начался его победоносный поход по освобождению северо-западных земель от крестоносцев.

Александр Невский родился в 1220 (или 1221) году в Северо-Восточной Руси – в Переяславле Залесском, в семье князя Ярослава Всеволодовича и княгини Феодосии, дочери князя Мстислава Удалого. Но отрочество и юность большей частью провел в Новгороде, где отец посадил его княжить вместе с братом Федором с 1228 г. Уже в 1234 г. он, вероятно, участвовал вместе с отцом в походе против ливонских рыцарей на Юрьев (Дерпт). В 1239 г. князь женился на полоцкой княжне Александре Брячиславне.

В годы его молодости, после монгольского нашествия 1237–1240 гг., Русь оказалась в тяжелейшей ситуации: встал вопрос о ее существовании как государства. Александр возглавил борьбу с угрожавшей Новгороду крестоносной экспансией, отразив одно за другим вторжения: шведов в 1240 г., тевтонцев в 1241–1242 гг. и литовцев в 1245 г. Несмотря на катастрофическое разорение Руси монголо-татарами, русским князьям поначалу было сложно осознать, что новые завоеватели существенно отличаются от степняков-кочевников – печенегов и половцев, к отражению набегов которых русские люди привыкли на протяжении всей своей истории.

После того как осенью 1246 г. Ярослав Всеволодович был отравлен в Орде, Батый в начале 1248 г. отослал его сыновей, Андрея и Александра, в далекую Монголию, в Каракорум – столицу Великого хана, где они пробыли до 1249 г. Возможно, именно это путешествие по бескрайней монгольской державе и знакомство с ее административной и военной организацией и стали причиной осознания Александром силы монголов и бесперспективности борьбы с ними в сложившихся условиях. В ставке Великого хана Александр получил ярлык – права на княжение в Киеве, Новгороде и на всей Русской земле, за исключением Владимиро-Суздальского княжества, где великим князем назначался его брат Андрей.

Монголо-татарское нашествие разрушило сложившуюся систему взаимоотношений на значительной части Евразийского континента, и страны Западной Европы также оказались под угрозой разорения. В 1241–1242 г. монгольские орды прошли через Польшу, Венгрию, Чехию. Западноевропейские государства пытались организовать надежную защиту от татар, и немаловажная роль в этом отводилась Руси. Воспользовавшись ее сложным положением, папский престол начал налаживание отношений с наиболее влиятельными русскими князьями, среди которых были Ярослав Всеволодович и его сын Александр, с целью распространения католичества на русские земли и организации заслона против новых вторжений монголов в Западную Европу. Об этом свидетельствуют две буллы римского папы Инокентия IV (1243–1254), направленные Александру в 1248 г., а также упоминание о его переговорах с папскими послами в тексте Жития (рис. 44) [Горский 1996, с. 64–69].

Рис. 44. Г.И. Семирадский. Переговоры Александра с папскими послами

Другой князь, Даниил Галицкий, влияние которого распространялось на значительную часть Южной Руси, согласился принять от папы королевскую корону, но реальной военной помощи в борьбе против татар за этим не последовало, и через некоторое время он подчинился их власти.

Александр Невский тоже вступает в переговоры с папской курией, но, столкнувшись с продолжающейся экспансией католических государств, насаждавших свое господство в землях подконтрольных Руси финских племен и опасаясь зависимости от западных стран, он отвергает предложения папских посланников. Его брат Андрей Ярославич Владимирский, напротив, подготавливал совместно с Даниилом Галицким при поддержке Рима и западноевропейских соседей восстание против татар.

Во время поездки Александра Невского в Орду в 1252 г. против Андрея Ярославина были посланы татарские войска, снова разорившие Северо-Восточную Русь. Этот набег получил в летописях название «Неврюева рать». Потерпевшему поражение Андрею пришлось искать спасения в Швеции, а поддержавшему его младшему брату Ярославу Ярославину – в Пскове. Еще одна татарская рать была послана в то же время против Даниила Галицкого, сумевшего, однако, отразить нападение.

Историки спорят о роли Александра в перечисленных событиях. Некоторые считают, что именно он был организатором нового нашествия на Русь и фактически содействовал окончательному установлению татарского ига. Более того, именно позицияа Александра определила выбор Русью азиатского пути развития и отгораживания от Европы [Феннел 1989, с. 148]. Другие полагают, что он просто не имел возможности противодействовать вторжению [Горский 1996, с. 71–72]. Существует мнение, что Александр открыто добивался централизации власти в своих руках путем «формирования единого государственного пространства на территории Северной Руси» [Кривошеев, Соколов 2009, с. 138]. Здесь нет значительных противоречий: осознавая невозможность борьбы с татарами и не желая попасть в зависимость от католического запада, Невский пытался сохранить русскую государственность под властью Орды.

После подавления сопротивления братьев он получает от хана Великое Владимирское княжение. Вслед за тем – в середине 1250-х гг. – Александр мирится с братьями, передав Ярославу княжение в Твери, а Андрею – в Суздали, но оставаясь при этом фактическим правителем всей Северной Руси.

Политика его была направлена на сохранение русской государственности и самобытности, важнейшей составляющей которых являлась православная вера.

Борьба против агрессии с запада, угрожавшей независимости Новгорода и Полоцка, оставалась приоритетной задачей Александра, воевавшего в 1256 г. со шведами и емью, а в 1262 г., участвовавшего совместно с Литвой в войне против тевтонцев. Но он пытается найти союзников и на этом направлении. Следует вспомнить переговоры о заключении мира с Норвегией и сватовстве его сына Василия к дочери норвежского конунга Хакона, которые проходили в 1252 г. Мир был заключен, хотя свадьба и не состоялась [Джаксон 1995]. Это была последняя попытка создания династического союза русских князей со скандинавскими правителями, традиция которых восходит еще ко временам Рюрика. Осознавая невозможность борьбы с Ордой, Александр начинает выстраивать русскую государственность под ее властью. Он старается усмирить народные выступления против даннической зависимости от татар, предпринимая дипломатические усилия для получения более выгодных условий для Руси.

В 1257 г. во Владимирской, Муромской и Рязанской землях прошла монгольская перепись. Следуя своей политике умиротворения народа и непротивления ханской власти, в 1255 и 1257 гг. Александр подавляет выступления новгородцев против татарской переписи, и в 1259 г. Новгород попадает в данническую зависимость. Однако вскоре, в 1262 г., по многим городам Северной Руси прокатилась волна восстаний против сборщиков дани [Кривошеев, Соколов 2009, с. 141–158]. Вслед за тем Александр едет в Орду, чтобы «отмолить народ от беды». Ему удается сгладить последствия восстаний и добиться отмены требований нового хана Берке об участии русских войск в его войнах.

На обратном пути 14 ноября 1263 г. князь заболел и умер в Городце на Волге. Что было тому причиной – болезнь или отравление в ханской ставке, остается загадкой. Кончина Александра Невского воспринималась как тяжелая утрата для всей Руси. 23 ноября он был погребен в церкви Рождества Богородицы Владимирского Рождественского монастыря.

Создание образа – тернистый путь канонизации

Но этими биографическими реалиями далеко не исчерпывается значение Александра Невского для русской истории. Его образ в различных ипостасях на протяжении веков проявляется в ней и оказывает влияние на общественное сознание русского народа. Митрополит Кирилл возвестил народу во Владимире о его смерти словами: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли…», и все с плачем воскликнули: «…уже погибаем». Во время погребения, по сообщению церковных источников, произошло чудо с духовной грамотой: усопший князь взял ее в руки [Голубинский 1894, с. 188–189]. Это чудо засвидетельствовал митрополит Кирилл, сподвижник Александра Невского, прибывший во Владимир из Южной Руси от Даниила Галицкого, как явствует из документа. Именно им, возможно, и были созданы предпосылки для последующей канонизации князя – народного героя и заступника православной веры. Отказавшись от союза с католиками против Орды, Александр становится «последним защитником всего православного мира. И народ понял и принял это, простив реальному Александру Ярославичу все жестокости и несправедливости, о которых сохранили множество свидетельств древнерусские летописцы» [Данилевский 2005]. Несомненно, этот фактор мог сыграть главную роль в начале его канонизации, затянувшейся на три столетия.

Память о героическом князе сохранялась в народе. Появившееся вскоре после его смерти Житие Александра Невского оказало существенное влияние на другие произведения древнерусской литературы. Многочисленные параллели и соответствия его тексту находятся в Житии псковского князя Довмонта и «Сказании о Мамаевом побоище», литературных памятниках, появившихся в XIV и в начале XV в. [Рогов 1967].

В церковной литературе высказывалось мнение, что культ святого Александра традиционно поддерживался в московской великокняжеской династии, берущей свое начало от его младшего сына Даниила. По преданию, Дмитрий Донской получил икону «Святой Александр» с духовным завещанием от своего отца. В 1380 г., в одну из ночей перед Куликовской битвой, в Рождественском монастыре засвидетельствовано чудесное видение. Заночевавший на паперти пономарь увидел, что в соборе сами собой зажглись свечи и два старца вышли из алтаря. Подойдя к могиле, они воззвали: «Встань Александр и поспеши на помощь правнуку твоему великому князю Дмитрию, одолеваемому иноплеменниками. Александр Ярославич тут же поднялся из гроба и все трое вскоре стали невидимыми. После этого монашеская братия, усердно помолившись, решила раскопать могилу князя, где было обнаружено нетленное тело, перенесенное в раку поверх земли. С мощами начали совершаться чудеса, и тогда же, вероятно, Александру было установлено епархиальное церковное празднование [Макарий 1886, с. 124, 258; Голубинский 1894, с. 41].

В «Сказании о Мамаевом побоище» Александр Невский упоминается несколько раз, являясь образцом для подражания в храбрости и военном искусстве, но, в отличие от святых Бориса и Глеба, еще не являясь небесным покровителем русского воинства. Так, перед переправой через Дон бояре напоминают Дмитрию о победе Александра Невского: «Прадед твой князь великий Александр Неву реку перешед, короля победи, а тебе, нарекши бога подобаеть то же творити». В завершении Дмитрий Донской сравнивается с Александром Невским – увидев князя после победы, князья и бояре восклицают: «Радуйся, князю нашь, древний Ярослав, новый Александр, победитель врагом» [Сказание о Мамаевом побоище 1985, с. 220, 232]. Запись предания о помощи святого Александра Дмитрию Донскому в Куликовской битве появляется только в XVI в.

Чудеса, засвидетельствованные во Владимирском Рождественском монастыре в дни победы на Куликовом поле, вероятно, послужили поводом для местной канонизации Александра Невского. Следует учитывать, что эта обитель была в те времена первой в ряду русских монастырей и с ней тесно связаны московские митрополиты. Подтверждением факта местной канонизации князя может служить то, что в списках Жития Александра Невского, относящихся к XV в., он уже назван святым, а в Житии митрополита Петра, переработанном около 1381 г. митрополитом Киприаном, Александр получил эпитет «блаженный». «Идея о том, что род московских князей происходит от святого князя, имела в период собирания русских земель вокруг Москвы немалое значение» [Рогов 1967].

Еще одно предание о чуде – «О явлении на воздусе святого великаго князя Александра Невскаго, и о пожаре», связано с пожаром Рождественского собора в 1491 г., но запись о нем появилась уже после его канонизации – более чем полвека спустя. Многие видели, как «над каменною церковию Рождества Пречистыя Богородицы», из появившегося облака «подобие образа блаженнаго великаго князя Александра на кони выспре яко к небеси изымаяся ездяща». В тот же день случился пожар, уничтоживший большую часть города и сам Рождественский монастырь. По свидетельству летописи, мощи святого сохранил Господь: «…хранити вся кости угодника своего, и не единая от них сокрушится» [Шляпкин 1915, с. 8–9].

Есть мнение, что прозвище «Невский» Александр получил только в конце XV в., именно тогда оно впервые упоминается в общерусских летописях [Тюрин 1998, с. 197].

Святой Александр – заступник Русской земли

Только в правление Ивана Грозного, в конце февраля 1547 г., на церковном соборе в Москве Александр Невский был канонизирован митрополитом Макарием и стал общерусским святым. Все прославленные на этом соборе к общецерковному почитанию четырнадцать святых названы чудотворцами. Относительно канонизации Александра Невского говорилось, что она состоялась «со всяцем испытанием о чудесех, бывающих от честныя раки» [Голубинский 1894, с. 188–193]. В связи с канонизацией в Рождественском монастыре святому Александру была составлена служба с молитвенным прошением сохранять свое Отечество «от языка чуждого», устрашать врагов «ополчающихся на христолюбивое воинство», представляющая собой своеобразный памятник поэтической публицистики [Рогов 1967]. Смысл этой службы передает обобщенное восприятие Александра Невского русским народом как защитника Отечества.

Всего за 40 дней до этой канонизации – 16 января – Ивана Грозного впервые в русской истории венчали на царство и, вероятно, прославление Александра было необходимо для обоснования божественности царской власти представителей московской ветви великокняжеской династии [Хорошев 1986, с. 173]. С момента канонизации святой Александр все больше воспринимается как покровитель русского воинства, причем не только в борьбе с западной угрозой, но и с татарами.

Рис. 45. Иван IV Грозный. Титулярник 1672 г.

Во время похода на Казань в 1552 г. митрополит Макарий направил Ивану Грозному послание с напоминанием о «храбрости» его «прародителей» – «богом венчаннаго царя Владимера Манамаха и храбра великого князя Олександра Невского». Известно; что перед этим походом Иван Грозный останавливался и молился в Рождественском монастыре города Владимира и у гроба св. Александра испрашивал небесной помощи в войне против татар. Позже как покровитель русского воинства Александр; согласно церковной традиции; помогал ему в битве с крымским ханом Девлет-Гиреем при Молодех в 1572 г.

В годы Аивонской войны царь в своих посланиях к князю Курбскому в 1564 г. и польскому вице-регенту Ливонии Александру Полубенскому в 1577 г. называет Александра Невского уже не князем; а государем; как именовались московские великие князья начиная с XV в. (рис. 45). Права России на Ливонию как на свою вотчину заявляются Иваном Грозным на том основании; что русское государство владело ими «от великого государя Александра Невского» [Рогов 1967]. В Первом письме Курбскому царь писал: «По божьему изволению начало самодержавия истинно православного Российского царства – от великого князя Владимира, просветившего всю русскую землю святым крещением, и от великого царя Владимира Мономаха, который получил от греков достойнейшую честь, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы Великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном великую победу над безбожными агарянами, вплоть до мстителя за несправедливости, деда нашего великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас смиренных скипетродержателей Российского царства» [Иван Грозный 2000, с. 33–34]. Здесь Невский предстает, как один из самых выдающихся государственных деятелей, и Иван Грозный называет себя продолжателем его дела.

Распространение культа святого Александра продолжается и в XVII в. В Смутное время, в связи с польским вторжением, вновь возникает опасность утверждения католичества на Руси. Святой Александр становится символом сохранения православной веры как основы русской государственности. А во время новой Русско-шведской войны в 1657 г. шведские послы доносили в Стокгольм о том, что патриарх Никон, призывая царя на войну со Швецией, указывал на пример победоносного похода Александра Невского [Рогов 1967].

Иконография Святого Александра

Иконография святого Александра Невского в целом развивалась в соответствии со средневековой традицией. Первые его изображения появляются при жизни на актовых печатях – буллах[22]22
  Актовые печати, изготавливавшиеся из свинца, привешивались на шнурах (отсюда «вислые печати» к официальным документам. Матрицы для их отливки делались мастерами – торевтами.


[Закрыть]. К настоящему времени, в основном во время раскопок в Новгороде, обнаружено значительное количество – 90 печатей, связываемых с Александром Невским, среди которых выделяется до десяти композиционных вариантов [Янин 1970, с. 14, 16–21, 157–158; Янин, Гайдуков 1998, с. 64–68, 161]. На них, так же как и на печатях других древнерусских князей, изображались два святых: на одной стороне – покровитель отца, на другой – самого князя. В соответствии с этой традицией большинство исследователей считает, что на печатях Невского святые Александр[23]23
  Святой Александр Египетский – мученик, воин, пострадавший за веру при Юлиане Отступнике.


[Закрыть]и Федор (крестильное имя его отца Ярослава) (рис. 46). На одном из вариантов печатей на обеих сторонах находятся оттиски воинов, стоящих в полный рост. На другом, впервые в древнерусской сфрагистической традиции, представлены конный воин и воин, ведущий коня в поводу, поражающий змия. Второе изображение признается образом святого Феодора Стратилата в композиции «чудо о змии». Что касается первого, то, по мнению В.Л. Янина, рисунок всадника носит светский характер и является первым портретным изображением князя в русской традиции. Возможно, это объясняется тем, что Александр был одним из первых русских правителей, получившим христианское имя [Янин 1970, с. 23]. Впоследствии такой прием находит продолжение: всадники сохраняются и на печатях его сыновей – святой Дмитрий на коне с копьем у Дмитрия Александровича и сокольник «ездец» у Андрея Александровича. Появление подобных мотивов, вероятно, можно считать продолжением традиции, уходящей корнями в западноевропейскую и византийскую сфрагистику. Они широко распространены на печатях западноевропейских правителей [Хорошкевич 1996, с. 142–144]. Многие исследователи считают спорным вариант с конным изображением Александра Невского. Но даже если допустить, что на печатях изображен князь, сделано это слишком схематично, чтобы передать какие-то портретные черты. Такая цель, видимо, и не ставилась – принадлежность печатей различалась по сюжету изображения и сопроводительным надписям.

Рис. 46. Печати Александра Невского по В.А. Янину

Облик Александра Невского описан в Житии: «Взор его паче инехчеловек и глас его – акы труба в народе, лице же его – акы лице Иосифа… Сила же бе его часть от силы Самсоня» [Житие 1995, с. 190]. Возникает вопрос: может ли канонический образ святого Александра, узнаваемый на иконах XIX–XX вв., отражать реальный облик князя? Нельзя исключать, что он мог бы дойти до нашего времени, если бы существовала прижизненная или посмертная иконография князя Александра. Но такие изображения не характерны для тогдашней русской художественной культуры, преимущественно религиозной. Исключение составляют портретные изображения Ярослава Мудрого и членов его семьи на фресках в киевском Софийском соборе. Однако они восходят к византийской традиции, для которой характерно увековечивание на стенах храмов их основателей. Подобные изображения Александра Ярославича не известны, да и летописи не упоминают закладки им каких-либо церквей.

Иконописное изображение Александра могло появиться только после того, как он становится святым. Согласно церковным преданиям, начало его почитания в качестве небесного покровителя в княжеской семье устанавливается вскоре после смерти, после чего на Северо-Востоке Руси распространяется его культ как местнопочитаемого святого. Поэтому исследователи не исключают возможности существования иконописных изображений святого Александра уже в конце XIV столетия. Однако до нас они не дошли.

Сомнения вызывают и некоторые более поздние его изображения. Одной из таких икон является «Знамение иконы Богородицы», написанное в середине – второй половине XV в. и изображающее чудо, происшедшее во время битвы новгородцев с суздальцами в 1169 г. На иконе среди воинов, в числе которых узнают святых Бориса, Глеба и Георгия, выступавших на стороне новгородцев, с Александром Невским отождествляется четвертый всадник в панцире и голубом шлеме в нижней части иконы (рис. 47, см. с. V вклейки). Подтверждением, по мнению исследователей, служит представленный здесь «иконографический тип», совпадающий с изображениями князя в Лицевом летописном своде XVI в., и надпись на иконе, которая признается более поздней, чем само живописное произведение. Спорным представляется и его изображение в числе других святых воинов на иконе «Церковь воинствующая» середины XVI в. [Казармщикова 1991, с. 79–84]. Хотя на иконе, написанной вскоре после Стоглавого собора, изображены не только святые, но и царь Иван Грозный, почитавший святого Александра.

Однако этому периоду развития русской церковной культуры в основном были присущи иконографические изображения лишь отдельных, главных и наиболее почитаемых святых.

Например, первые лики мучеников Бориса и Глеба, живших в середине XI в. и канонизированных, по разным версиям в XI – начале XII вв., известны только с XIV в. Поэтому достоверность предания об иконе «Святого Александра», переданной Дмитрию Донскому его отцом, Иваном Ивановичем Московским, вызывает закономерные сомнения исследователей.

Древнейшее из дошедших до нас изображений Александра Невского – фреска 1508 г. в Благовещенском соборе Московского Кремля, где он представлен без нимба, но в монашеском облачении. Возможно, этот образ восходит к традициям Рождественского монастыря, где он всегда почитался и где, следовательно, могла существовать его иконография. Более широкое распространение изображений святого Александра на иконах, во фресковой живописи и в книжной миниатюре относится только ко второй половине XVI столетия. Однако и в тот период, в отличие от большинства святых, канонический образ которых остается неизменным на протяжении веков, Александр предстает в двух разных ипостасях: иноком в распущенной рясе или в виде воина в парадной княжеской одежде, с доспехами и плащом-мантией. Найти портретное сходство между отдельными его изображениями в большинстве случаев сложно.

Первоначально наиболее распространенным образом Александра Невского было изображение его в монашеском облачении: «Святой и Благоверный князь Александр Невский аки Козьма, в схиме риза преподобническая кудрецы видет маленько, испод дымчат, в руке свиток сжат сам телом плечист», как отмечается в Сводном иконописном подлиннике – руководстве для иконописцев. Традиция изображений Александра, возможно, восходит к Рождественскому монастырю, где они известны в произведениях шитья на надгробных пеленах. На иконе из Покровского собора – церкви Василия Блаженного в Москве – «Святой Александр Невский в житии с деянием», датируемой концом XVI – началом XVII в., он предстает в монашеском облачении со свитком в левой руке. По краям расположены 36 клейм, иллюстрирующих деяния князя и связанные с ним чудеса. На части клейм с сюжетами в Рождественском соборе, над гробницей князя, показана икона с его изображением. Это позволило Ю.К. Бегунову сделать вывод о существовании некой надгробной иконы, появившейся после местной канонизации святого в 1381 г. [Бегунов 1995, с. 172–173].

Традиция изображения святого Александра в монашеском облачении прекращается только в 1724 г., после специального указа Священного синода. Тогда же был изменен образ князя на раке: вместо изображения святого в монашеской рясе появился образ, писанный на тафте в княжеской одежде [Шляпкин 1915, с. 18–19]. С этого времени святой Александр предстает в образе князя-воителя – защитника родной земли (рис. 48, 49, см. с. VI вклейки). Впоследствии старый образ – «в схиме» – воспроизводился только на старообрядческих иконах.

Изображения Александра в княжеских одеждах, иногда с доспехами, представляют другой вариант иконописного образа святого, принятый в Новгороде и Пскове [Рогов 1967; Бегунов 1995а, с. 173]. Также он представлен на миниатюрах Лицевого летописного свода середины XVI века [Житие 1990], в Титулярнике 1672 г., на фресках Архангельского собора Московского кремля 1652–1656 гг. и вологодского Софийского собора 1686–1688 гг. [Казармщикова 1991, с. 83]. К редким изображениям принадлежит икона с изображением святого верхом на коне, датируемая XVIII в [Шляпкин 1915, табл. XVIII]. Следует признать, что устойчивый и узнаваемый образ святого Александра отсутствует в иконографии вплоть до XVIII–XIX столетий, когда в связи с дальнейшим развитием его культа количество изображений значительно возрастает, но они начинают соответствовать определенному церковному канону.

Сооружение храмов, посвященных святому Александру, началось значительно позднее появления его иконографии. Первая церковь Св. Александра Невского – надвратный храм в том же владимирском Рождественском монастыре – появляется, вероятно, во времена Федора Иоанновича, но не позднее 1613 г. [Шляпкин 1915, с. 10]. Около 1630 г., при патриархе Филарете, была освящена церковь Св. Александра над Тайницкими воротами Московского Кремля. Цари Михаил Федорович, Алексей Михайлович и Федор Алексеевич почитали святого и посещали этот храм [Бегунов 1966]. 23 ноября 1632 г. «ходил государь к обедне, к празднику, к благоверному великому князю Александру Невскому» [Строев 1844, с. 4]. Следует признать, что несмотря на почитание святого в царской семье, культ его еще не имел широкого распространения в Русском государстве.