Текст книги "Одно идеальное лето"

Глава 18

– Ты должна уехать, – говорит Джо, немного успокоившись. – Должна уехать сегодня. Тебе нельзя здесь оставаться.

– Я тебя не брошу.

– Я тоже здесь не останусь.

– Куда ты поедешь?

– В Лондон.

– Но твоя машина! Деньги!

– Доберусь на поезде. Я должен срочно уехать, Элис. И ты. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что ты в безопасности.

– Я без тебя не поеду!

– Прекрати! Уймись ты наконец!

Я теряю дар речи.

– Прости, – быстро говорит он. – Но я должен уехать. Уехать в Лондон.

– Как насчет Кембриджа?

– Я НЕ ПОЕДУ В КЕМБРИДЖ! – кричит он на меня. У меня нет слов. Я лишаюсь дара речи. – Не могу, понимаешь? – теперь в его голосе отчаяние. – Не могу. Не сейчас. Мне нужно прийти в себя. Поехать в Лондон.

Он непреклонен.

– Но почему? – растерянно спрашиваю я.

– Это должен быть Лондон! – кричит он.

– Но почему? – умоляю я.

– Таков мой план! Мой чертов план! Я должен поступить как решил. Прекрати на меня давить!

Я молча смотрю, как он обхватывает голову руками. Изумленно ощупывает бинты вместо волос, и пытается сорвать их прочь.

– Прекрати! – кричу я, пытаясь остановить его. Он грубо отталкивает меня.

– Ты должна уехать, – тихим, серьезным голосом говорит он. – Уехать сегодня же. Расскажи родителям, что случилось. Скажи им увезти тебя.

– Нет!

– Тогда это сделаю я. – Он сворачивает с обочины.

– Джо, прекрати! – визжу я.

Он резко, со скрипом поворачивает к дому.

– Подожди! – кричу я. Но нет. Он резко тормозит возле дома, и меня болезненно выбрасывает вперед. Он выскакивает из машины прежде, чем я успеваю прий-ти в себя.

– Нет!

Я не хочу, чтобы он рассказывал родителям. Его желание осуществится. Они увезут меня. Увезут как можно дальше от его семьи – и его самого.

Я бегу за ним, но он уже стучится в дверь.

– Пожалуйста! – прошу я.

Он распахивает дверь и врывается внутрь.

– Что? Что случилось?

Когда я добегаю, мама как раз заходит на кухню с этими вопросами.

– Где Элис? – спрашивает папа, идущий следом.

– Я здесь! – кричу я. – Джо, ПРЕКРАТИ!

– Вы должны увезти ее, – настаивает он. – Как можно дальше отсюда!

– Почему? – спрашивает папа.

– Из-за брата. Он напал на нее. – Мама ахает. – Все обошлось. Но в следующий раз будет хуже. – Джо смотрит на меня взглядом, полным боли и сожаления. – Он серийный насильник.

У меня падает челюсть. Он говорил, что его брат ограбил банк.

– Прости, – шепчет он мне.

– Я звоню в полицию! – взрывается папа.

– ПРОШУ! – кричит Джо. – Прошу, – умоляет он. – Просто уезжайте. Подальше отсюда. Как можно дальше. Он найдет вас. Найдет Элис. Он не забудет. Если вы обратитесь в полицию, он не забудет, даже если его снова посадят на много лет. ПРОШУ! – снова умоляет он.

Папа сомневается, потом поворачивается к маме.

– Мэри, собирайся, – твердо говорит он ей, потом мне: – Иди, собирай вещи.

– Нет…

– ЭЛИС! – кричит он. – Собирай вещи.

– Иди, – подгоняет меня Джо, кивая на лестницу, – Иди.

– Пойдем со мной наверх.

– Я подожду здесь, – говорит он.

Я смотрю на папу, зная, что он собирался возразить моей просьбе. Он смотрит на Джо тяжелым взглядом, потом переключается на меня.

– Давай быстрее, – говорит он. Я замечаю, что его сумка уже стоит возле двери. Он собирался уезжать в Лондон.

– Подожди. – Мне вдруг приходит в голову мысль, и меня наполняет надежда. – Сегодня вечером мы поедем в Лондон. Можешь поехать с нами.

– Иди, собирай вещи, – угрюмо говорит он.

– Но правда, ты можешь! Правда, папа? Мы можем его подвезти?

Папа не отвечает.

– ПАПА! – кричу я.

– Иди собирайся! – орет он.

Я смотрю на Джо.

– Я подожду здесь, – говорит он мне.

Я настороженно смотрю на него.

– Иди, – снова подгоняет он.

Я делаю несколько шагов к лестнице, останавливаюсь и смотрю на него. Он улыбается тихой улыбкой. В глазах грусть: они сияют, но не искрятся.

Когда я возвращаюсь вниз, его уже нет.

Шесть месяцев спустя…

Глава 19

Я сижу в своей комнате в Найтингейл-Холле и смотрю в окно. Там виднеются верхушки деревьев, шпили церквей и крыша музея Фицуильяма. Я часто сижу здесь и просто смотрю. Я посещаю большинство лекций – те, на которые могу пойти, – и работаю достаточно, чтобы продолжать учебу. Все остальное время я провожу здесь. Глядя в окно. Гадая. Мечтая. И пытаясь прочитать огромное, несметное множество книг, необходимых для программы по английской литературе.

Когда я только приехала, некоторые студенты преисполнились благими намерениями вытащить меня из комнаты в паб. Сначала они частенько приглашали присоединиться к ним на вечерних гуляньях. Они думали, у меня есть оболочка, которую нужно сломать, и не понимали, что сломана я сама, а оболочка здесь ни при чем.

Теперь они оставили меня в покое. Девушка, которая держится сама по себе. Застенчивая девушка.

Надо отдать им должное – они пытались. Но откуда им было знать? Я не была застенчивой. У меня было разбитое сердце. У меня по-прежнему разбитое сердце. Это мое постоянное состояние.

Терпеть не могу, когда в гости приезжают родители, но, к счастью, они бывают здесь нечасто. Приходится делать вид, что я в порядке, иначе они будут беспокоиться. Когда они звонят – то же самое. Я перестала заряжать свой мобильный, он лежит в тумбочке у кровати с пустой батарейкой. Постоянно притворяться – невыносимо.

Здесь меня хотя бы никто не знает. Никто не знает, какой я была. До Джо. До любви. До потери.

Сначала комната стала моим убежищем. Но со временем она начала напоминать тюрьму. Зима выдалась ужасно холодная, но сегодня светит солнце. Что-то внутри меня оживает. Я не испытывала этого так долго, что не сразу могу узнать. Может, это… Счастье? Нет. Надежда? Возможно.

Мне вдруг хочется выйти на улицу, я вскакиваю, хватаю сумку и выхожу за дверь, пока меня не охватил очередной приступ тоски. Я бегу вниз по четырем пролетам лестницы, опустив голову, чтобы не пришлось ни с кем разговаривать, и выхожу на яркий солнечный свет. Позитивное чувство внутри меня усиливается, и мне отчаянно не хочется отпускать его. Я быстро иду на центральную улицу. Пальцы непроизвольно сжимаются, ногти врезаются в ладонь, и я вздрагиваю. Я сгибаю руки и пытаюсь заставить себя этого не делать. Боль стала мне привычной, но сегодня мне ее не хочется.

Музей Фицуильяма прямо передо мной, два каменных стража-льва охраняют неоклассическое здание с рядом коринфских колонн. Я поворачиваю налево, прочь из центра города. Потом поворачиваю направо на Фен-Козуэй, но движение слишком оживленное, поэтому я схожу с тротуара и осторожно залезаю через изгородь в болотистый парк у реки. Выбрав земляную тропинку вместо асфальтовой, наслаждаюсь ее упругой мягкостью. Она напоминает о прогулках по скалам возле Танцующего Рифа, и я словно возвращаюсь туда с Джо.

Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя…

Я останавливаюсь, меня охватывает приступ боли. Закрываю глаза и пытаюсь изгнать память о нем.

Оказывается, инстинкты не подвели меня. Я знала, что он причинит мне боль. Не знала только, как именно.

В тот день, когда я спустилась вниз и не нашла его, я вылетела из дома и побежала по дороге. Я надеялась, что он ждет на автобусной остановке, но его нигде не было. Я в панике вернулась домой и схватила ключи от маминой машины, но папа преградил мне путь. Я кричала, чтобы отошел, но тщетно. В машину залезла мама и попыталась меня успокоить. Я умоляла ее отпустить меня на станцию, но она пыталась убедить меня, что к этому времени Джо может быть где угодно. Всю дорогу домой я рыдала. Я все еще не могу говорить с папой о Джо. Я знаю, что он пытался защитить меня, но не думаю, что хоть когда-нибудь смогу его простить.

Следующие две недели я тщетно искала Джо на улицах Лондона, зная, что мои шансы практически равны нулю. Я так и не нашла его. Никаких следов, никаких намеков. Теперь наше воссоединение зависит только от него.

Он так и не приехал ко мне. И я по-прежнему жду.

Я заставляю себя открыть глаза и вижу расплывчатый желтый контур нарцисса. Сосредотачиваюсь на цветке, и боль медленно отступает. Оглядываюсь и вижу, что вокруг меня – первые весенние цветы. Зима прошла, а я только это заметила. Я вытираю с глаз горючие слезы, выпрямляюсь и иду дальше.

Выхожу на дорогу, ведущую к мосту Силвер-стрит и одной из основных лодочных станций на реке Кам. Смотрю вниз, на ряды длинных, узких деревянных плоскодонок, привязанных друг к другу. Я так ни разу и не покаталась на лодке. Но я, как обычно, опускаю голову, чтобы меня не трогали зазывалы. Не знаю почему. Нужно взять тур. Может, я так и поступлю. Однажды.

Я пересекаю мост, уходя из центра города, и иду по тропинке вдоль Квин-роуд. По правую руку от меня задние части колледжей – проще говоря, Бэкс. Солнце пригревает, и мне становится жарко от быстрой ходьбы. Я снимаю свой черный кардиган, повязываю вокруг талии и заставляю себя идти прогулочным шагом.

Прожив здесь шесть месяцев, я смотрела, но толком ничего не видела. Теперь я разглядываю окрестности. На деревьях появились маленькие зеленые почки, а кое-где и цветы. Мимо пробегает девушка в сиреневых шортах и такой же футболке. Я автоматически опускаю глаза. Впереди появляется мужчина с собакой. Я пробую не отводить взгляда, и он, конечно, улыбается и кивает мне. Я со странным чувством улыбаюсь и киваю в ответ.

Вот так, Элис. Двигайся вперед.

Следующему прохожему я даже решаюсь пожелать доброго утра. Ответное дружелюбие незнакомцев почему-то кажется мне неожиданной наградой, и вскоре я уже улыбаюсь по-настоящему.

Часовня Королевского колледжа с огромными шпилями показывается впереди, и я ненадолго останавливаюсь полюбоваться видом. Передо мной пасутся на лугу пятнистые коричневые коровы, за ними видно гребцов, скользящих по воде, а на заднем плане – Королевский колледж. Гребцов видно только по грудь, они поднимают свои шесты и снова опускают их вниз. Меня впервые искренне изумляет, насколько здесь красиво. Раньше внутри было слишком мертво, чтобы это ценить. Еще немного погуляв, я осознаю, что еще ни разу не воспользовалась студенческим удостоверением, позволяющим посещать территорию колледжей, хотя я и не учусь в университете. Подчинившись внезапному порыву, я захожу в черные кованые ворота колледжа Клэр и останавливаюсь у моста. Я стою на каменной мостовой, прислонившись к стене, и щупаю руками маленькие кружки желтого лишайника.

Лиззи ко мне пока не приезжала, впрочем, я ее и не звала: мне не хотелось ни принимать гостей, ни ехать к ней в Эдинбург. К счастью, у ее мамы ремиссия. Я так рада за подругу и ее близких. Даже не представляю, через что им пришлось пройти. Я старалась не показывать Лиззи свои страдания после Дорсета, но это не всегда удавалось. Никогда не забуду выражение ее лица, когда она увидела меня в один особенно безутешный день до отъезда в университет. Она не могла понять. Я стала для нее словно чужая. Как и с родителями, теперь, когда мы разговариваем по телефону, я делаю вид, что все хорошо. Рождество стало настоящим кошмаром, мы все время были вместе, и я ужасно боюсь пасхальных каникул. Самое невыносимое – видеть, что Лиззи во мне разочаровалась. Но вернемся к реальности…

Солнце ослепительно отражается в водах реки, а на часовню Королевского колледжа вообще больно смотреть – она передо мной, за идеально подстриженным газоном. Солнце ненадолго закрывает облако, и по воде проходит рябь от прохладного ветра. Ворота в ухоженный сад Феллоуз-Гарден слева закрыты, но на клумбах виднеются красные и желтые цветы.

Я вижу одинокого гребца, плывущего в мою сторону. Около двадцати лет, черная футболка и штаны. Единственное яркое пятно – темно-красные волосы до подбородка. Он стоит на прямоугольной деревянной платформе в задней части плоскодонки, подняв длинный шест над водой, а потом опускает его, отталкивается ото дна, и лодка легко скользит по воде. Я наблюдаю, как он правит в сторону моста, на котором я стою, и почему-то не могу оторвать взгляда. А потом он смотрит на меня. Я пытаюсь отвести глаза, но не могу. Он улыбается и машет мне рукой, и я улыбаюсь и машу в ответ. Лодка заплывает под мост, но он по-прежнему смотрит на меня. Я испуганно ахаю, когда он бьется головой о нижнюю часть моста и вскрикивает от боли. Я перебегаю на другую сторону.

– Ты в порядке? – с ужасом спрашиваю я.

Плоскодонка появляется из-под моста, и, к счастью, он по-прежнему на месте. Смотрит на меня и улыбается. Я понимаю, что он меня разыграл.

– Мерзавец! – восклицаю я на его смех.

Раздается голос какой-то девушки, и я с любопытством наблюдаю, как с другой стороны появляется лодка куда большего размера, заполненная туристами. На девушке синие шорты, белая рубашка и жилет. Я подслушиваю, что она говорит.

«Колледж Клэр был основан в 1326 году и является вторым по старшинству колледжем в Кембридже, – рассказывает гид. – Мост Клэр – самый старый мост в городе. Можете заметить, что на одном из украшающих его каменных шаров не хватает части».

Несколько туристов бормочут что-то в подтверждение, я осматриваюсь и вижу, что этот шар – прямо передо мной. Напоминает сыр Эдам с вырезанным куском.

«Никто не знает почему, – продолжает гид. – По одной из теорий, строителю моста недоплатили часть денег, и он вырезал этот кусок, чтобы уравновесить разницу в оплате».

Девушка наклоняет голову, исчезает под мостом и вскоре появляется с другой стороны. Я замечаю новичка в маленькой, узкой плоскодонке, плывущего вверх по течению, прямо по направлению к туристической лодке. Все ахают, когда он пытается исправить направление, но один из его приятелей в передней части лодки принимается отчаянно грести не в том направлении. Опытная девушка на большой, полной болтающих туристов лодке спокойно обходит неразбериху стороной.

Я думала, все гребцы – мужчины. Оказывается, нет. Я испытываю невольное восхищение, когда она и ее лодка исчезают из вида.

Я пересекаю мост и захожу через высокую каменную арку в колледж Клэр. Темно-зеленый велосипед со старомодной плетеной корзиной стоит возле стены. Я захожу во внутренний двор, окруженный величавыми каменными постройками. Прохожу по тропинке, выхожу на узкую улочку и вижу, что часовня Королевского колледжа справа от меня открыта. Ноги сами несут меня туда, и пока я стою в очереди, чтобы зайти, капеллу наполняют звуки органа. Я прохожу в двери и смотрю вверх, на ребристые своды каменного потолка. Невероятное зрелище, как и огромные витражные окна. Я прохожу между рядами к темному дубовому экрану с замысловатой резьбой, закрывающему орган и его золотые трубы. В буклете сказано, что его подарили король Генрих VIII и его супруга Анна Болейн во время трех лет их брака, пока он ее не казнил. Меня бросает в дрожь от истории, таящейся вокруг.

Теперь это мой город. Я впервые начинаю осознавать, как мне невероятно повезло оказаться здесь.

Глава 20

Я возвращаюсь к реке и на следующий день – после тревожной зимы она меня странным образом привлекает. На этот раз, вооружившись стаканчиком кофе и новенькой туристической брошюрой, я использую студенческое удостоверение для доступа в Колледж Святого Джонса. Я стараюсь не пялиться, проходя через грандиозные Большие ворота в первый внутренний двор. Перехожу через Кухонный мост и останавливаюсь, чтобы полюбоваться очень красивым соседним мостом, который закрыт. Поворачиваю налево и бреду вдоль реки, а потом сажусь на траву напротив вычурного неоготического здания Нью-Корта. Ива над рекой грациозно склоняет ветви к воде.

Открываю сумку и достаю «Орландо» Вирджинии Вулф. Делаю глоток кофе. Хорошо. Мне хорошо. Уже какое-то время. Я откидываюсь на локти с книгой в руках и на какое-то время позволяю себе просто быть. Наконец я чувствую, что наслаждаюсь этим городом, наслаждаюсь солнечным светом, наслаждаюсь собственной жизнью. Может, еще не поздно. Хотя мне так казалось.

Сегодня еще более солнечно, чем вчера, и кажется, весь Кембридж бьется за место на воде. Я улыбаюсь про себя, наблюдая, как плоскодонки сталкиваются друг с другом, словно машинки на аттракционе, из-за безуспешных попыток новичков двигаться по реке.

Мимо проплывает лодка с туристами, я на минуту отрываюсь от чтения и слушаю высокого накачанного блондина лет двадцати, одетого в униформу – белая рубашка, кремовые шорты и туфли из парусины на голую ногу.

«Колледж Святого Джонса был основан леди Маргарет Бофорт, бабушкой Генриха VIII, на месте больницы двенадцатого века. Перед нами мост Вздохов, несильно напоминающий своего тезку в Венеции, не считая факта, что они оба закрыты. Некоторые говорят, он называется мостом Вздохов, потому что студенты проходят через него, когда идут из общежития на экзамены…»

Подплывает еще одна лодка с туристами, и я почти сразу узнаю гида, вчерашнего рыжеволосого парня, который сделал вид, что ударился головой о мост. На этот раз он управляет большой плоскодонкой, заполненной туристами из Азии.

– Снова ты! – радостно кричит он, втыкая шест в дно реки и резко останавливаясь. Кивает на нечитанную книгу у меня в руке и на Нью-Корт у меня за спиной. – Ты из Джонса?

Так называют его местные – Джонс, а не Сент-Джонс.

– Нет, – отвечаю я, пока несколько пар глаз изучают меня с его лодки. – Из Англия-Раскин.

– Здорово.

– А ты? – спрашиваю я, смущаясь его заполненной туристами лодки, но боясь показаться грубой и незаинтересованной. – Учишься здесь?

– Черт, нет. Недостаточно умен. Откуда ты?

Я снова смотрю на пассажиров. Он опускает на них взгляд и пожимает плечами.

– Подождут. Они все равно не понимают ни слова. Так откуда ты?

– Лондон.

– Нет, в смысле происхождение?

– Лондон, – с ухмылкой повторяю я. Я знаю, на что он намекает. Он смотрит на меня искоса. – Моя бабушка была китаянкой, – объясняю я.

– Ты знаешь китайский? – обрадованно спрашивает он, указывая большим пальцев на пассажиров.

Меня пронзает острая боль. Джо предлагал мне взять в университете китайский, если будет возможность. Такая возможность есть, но мне было слишком тяжело ею воспользоваться, и вместо этого я пошла на «Введение в писательское мастерство».

– Боюсь, что нет.

– Ну и ладно. Хочешь прокатиться?

Я захвачена врасплох.

– Ты серьезно? Я же сказала, что не смогу переводить.

– Все равно составь мне компанию. – Он протягивает руку, но видит, что я сомневаюсь. – Что ты теряешь? Вряд ли я совершу жестокое убийство на глазах у всех этих людей.

Не знаю почему, но он мне симпатичен. Это звучит странно, потому что как мужчина он меня совсем не привлекает, но он кажется таким приветливым, таким дружелюбным, и я знаю, что это не обман. Я импульсивно встаю и начинаю собирать вещи.

– Если только не столкнешь меня за борт.

– Ты умеешь плавать?

– Да.

– Тогда ничего не выйдет.

Он улыбается, я беру его за руку и осторожно ступаю на край лодки.

– Ты ее не перевернешь, – уверяет он. – У нее плоское дно.

– А. Хорошо.

– Подвиньтесь! – кричит он туристам. Похоже, они понимают его команду – во всяком случае, они быстро освобождают мне место. Я извинительно улыбаюсь другим пассажирам и сажусь, и он отчаливает от берега.

– Давно ты так работаешь? – спрашиваю я.

– Несколько лет. Это началось как подработка во время школьных каникул и постепенно стало профессией.

– Значит, тебе нравится.

– Только не зимой. Но это ничего, потому что я уезжаю кататься на сноуборде.

Я улыбаюсь:

– Неплохая жизнь.

Он пожимает плечами:

– Мне нравится.

Я уже давно ни с кем так легко не разговаривала. Я любуюсь на потрясающие по красоте здания, стоящие вдоль реки.

– Что это?

– Библиотека Рена.

– Рена – в честь Кристофера Рена?

– Я хотел покатать тебя, а не работать, – шутит он и добавляет певучим голосом: – Спроектированная сэром Кристофером Реном и построенная в тысяча шестьсот пятом году, Библиотека Рена вмещает множество ценных коллекций, в том числе более тысячи средневековых рукописей, ранние пьесы Шекспира, книги из личной библиотеки сэра Исаака Ньютона и… – он выдерживает драматическую паузу, – рукописи «Винни-Пуха» Алана Милна.

– Ух ты, – восхищаюсь я. Он невозмутим. – Тебе это не интересно?

– Первые десять раз было интересно.

– Сколько экскурсий ты проводишь за день?

– Зависит от количества желающих. Однажды провел двенадцать.

– Двенадцать?

– Это было в разгар летнего сезона. Пока здесь еще спокойно.

Мы продолжаем мило болтать, пока не приближаемся к мосту Клэр.

– Лучше я здесь тебя высажу, – говорит он, подойдя к берегу, и втыкает шест, чтобы остановить лодку. – Не хочу получить нагоняй от босса за неоплаченного пассажира на борту.

– Разумеется. Спасибо за поездку, – улыбаюсь я, пока он помогает мне сойти на травянистый берег. Я быстро убеждаюсь, что вход на мост Клэр открыт, и я смогу выйти.

– Не за что. Завтра в то же время?

– Правда? – сомневаюсь я. – Разве на завтра не обещают ливни?

– Я здесь всегда, независимо от погоды.

– А ты поклонник своего дела.

Он складывает большой и средний пальцы.

– Нет, я нищий. – Он отталкивается от берега. – Увидимся позже, Чайна[1]1
  От англ. China – Китай. (Прим. перев.)


[Закрыть].

Я улыбаюсь:

– Меня зовут Элис.

– Неважно. Чайна звучит лучше.

– Как тебя зовут? – кричу я ему вслед.

– Тебе решать! – отвечает он, и лодка начинает заплывать под мост.

– Береги голову! – кричу я, и он, разумеется, делает вид, что ударился, к ужасу пассажиров. Они не говорят по-английски, но явно поняли шутку – шумный хохот еще долго разносится по реке.

Только когда смех стихает, я понимаю, что не вспоминала о Джо последние двадцать минут. Новый рекорд.