Текст книги "Письма на чердак"

Анжела Князь
Просто запись 5

Я так много думала о химерах, что сразу очутилась во внутреннем дворе замка, а не у кабинета Хозяина.

Но химер не было. Только карета. Она потускнела, обветшала, завалилась на бок – в общем, представляла собой удручающее зрелище. Позолота облупилась, лакированная чёрная поверхность потрескалась, фонари затуманились. В Тёмном Уголке холоднее, чем у нас, и если в деревне, в Задорожье, жара только начинала спадать, то тут крышу кареты уже припорошил первый снег.

Но где животины? Где эти химеры? А впрочем, ничего страшного. Даже лучше, что их нет. Так и скажу Хозяину, что не нашла. Даже следов на снегу. Карета брошена.

Я прикоснулась к ней. Единственное моё имущество. Теперь бесполезное без химер. Интересно, если они не найдутся, мне дадут нормальных лошадей? Шансов мало.

Я открыла дверцу, решив забраться внутрь. Может, там опять что-то появилось, как тогда одежда? Но меня ожидал другой сюрприз: два маленьких светло-жёлтых создания, свернувшиеся клубочками на сиденье. Они одновременно подняли головы и посмотрели на меня мутными глазами. Миниатюрные копии моих животин. Детёныши. Но куда делись их родители? Химеры, оказывается, ещё и размножаются! Малыши выглядели беспомощными. Они вновь положили головы на лапы и закрыли глаза.

Как и все детёныши, эти были не страшными и даже по-своему милыми. Их хвосты-змейки не подавали признаков жизни, не шипели, а лежали беспомощными золотыми колечками.

С малышами что-то нужно делать. Кажется, они больны… Им нужна помощь. Я поборола брезгливость и сгребла их в охапку: каждый был не больше кошки. Помощи мы можем ждать только от Хозяина. И тогда я поспешила к нему. Маленькие химеры тихонько мяукали, а их копытца беспомощно болтались в воздухе, когда я бежала по лестнице.

Я остановилась на мгновение возле кабинета Хозяина. Передо мной была священная дверь, за которой он всегда прятался. Вдруг я не вовремя? Но малыши слабы и одиноки. Их родителей срочно нужно найти.

Раз, два, три… Уф! Я с силой пнула дверь: руки были заняты детёнышами. Она приоткрылась, и я протиснулась со своей ношей в кабинет.

Я увидела высокие стрельчатые окна, посередине большой тёмной комнаты – подиум, а на нём – массивную кровать с четырьмя столбами по углам и с пологом, собранным складками, густого зелёного бутылочного цвета.

Мой Волк сидел на ней, сгорбившись, положив кисти рук на колени, и смотрел на меня исподлобья тёмными глазами. Его длинный плащ лежал на ступенях подиума.

А вот рядом со мной оказались призрак, похожий на чумного доктора из учебника истории (он наведывался к Хозяину чаще всего), и настоящий мальчик. Видимо, они собирались уходить, а тут вихрем ворвалась я со своими проблемами.

Меня лихорадило, щёки горели от стыда, и, наверное, глаза страшно блестели невыплаканными слезами.

– Детёныши! – выпалила я. – А химер нет! Что делать?

Хозяин продолжал смотреть на меня. Я ощущала себя униженной, беспомощной и не понимала, почему все такие спокойные. Одна из маленьких химер оттянула мне руку, сползла, и моя ладонь ощущала, как вяло бьётся в хрупкой грудной клетке крошечное сердечко.

Я шмыгнула носом, и слёзы покатились по моим щекам. Я плакала молча. Слёзы просто лились. Когда же всё это закончится?

Мой Волк заговорил тихим голосом:

– Это и есть твои химеры. Ты ухаживала за ними? Нет. Они умирают. Отнеси их обратно. Не мучай. Что за бесполезный СамСвет.

Вот так сказал Хозяин. Чумной доктор и мальчик, похожий на маленького священника, всё так же стояли и разглядывали меня и химер. А я молча ревела. Хозяин, казавшийся уставшим, сидел на величественной кровати.

– Идите уже все. Не мешайте мне, – сказал он и махнул рукой.

И что-то в этот момент во мне сломалось. Мне надоело унижаться, надоело безответно любить, надоели эти косые взгляды мальчишки и призрака. Я резко развернулась и вышла, твёрдо зная, что с химерами всё будет в порядке.

Может, в этом и есть мой талант? Знать, что всё будет хорошо (сомнительный талант). Ещё тогда, в первый день, в карете Мой Волк сказал: «У СамСветов есть таланты». Я пока себя никак не проявила, но сейчас, мне казалось, нащупала свою силу.

Я вернулась к карете, села на землю, положила по обе стороны от себя химер и сердце каждой накрыла ладонью. Потом опустила опухшие, горячие от слёз веки и сидела так до возвращения в Задорожье. Пошёл снег, тихо ложась на мои длинные рыжие волосы и золотистую шёрстку химер.

А потом я исчезла, и химеры остались одни. Но я знала: с ними всё будет хорошо.

В Задорожье, в деревне, я проснулась всё ещё сердитой. Был понедельник, и до субботы у меня осталось пять дней. Пять дней в деревне. Я решила, что отдохну по полной. Отброшу все проблемы. Никаких больше химер, тайных миров и вишнёвоглазых мужчин. Только покой. Я устала.

Интересный кабинет у Хозяина. Спальня? Он собирался спать? Это его работа? Я думала, что призраки бодрствуют, когда у нас в Задорожье ночь. Ведь ночами они гуляют в нашем мире или занимаются своими делами в Тёмном Уголке. Почему же так устал Хозяин? Что он делал и где был?

Джин спросила за завтраком:

– Почему ты не встречаешься со своими деревенскими друзьями? Даже Антона прогнала.

– А ты почему не заведёшь себе друзей? Не даёшь мне минуты побыть одной, – парировала я.

Джин обиженно уткнулась в свои макароны с сыром.

Каждый день нам звонили с «большой земли». Мама набирала на мой сотовый, расспрашивала о нашей жизни и просила передать трубку Джин. С тех пор, как бабушку выписали из больницы, мама заметно повеселела. Алексей звонил Джин и просил передать мне… нет, не трубку, только привет. Бабушка звонила и требовала подробный отчёт о хозяйстве. Подозреваю, что похожий рапорт она получала и от соседки. Интернет в деревне работал ужасно, но пару раз мы умудрились отправить фотографию, где мы со счастливыми лицами трогательно прижались друг к другу, словно сёстры. Слёзы умиления, наверное, стояли в глазах наших родственников, когда они их рассматривали.

В деревне я ленилась и не заплетала волосы Джин, хотя Алексей и выдал мне положенную зарплату няньки. Хорёк бегал диким и растрёпанным.

Начало холодать; хорошо, что мы запаслись тёплой одеждой. Я вспомнила о первом снеге в Тёмном Уголке. Август – он такой переменчивый.

– Почему ты такая грустная? – спросила Джин, проходя мимо меня с корзиной для травы курам.

В свои десять лет она грамотно направляла энергию на работу, а не на пустую беготню, трудилась в удовольствие и с энтузиазмом. В десять лет неделя в деревне – это игра. А для меня – отдых и возможность собрать разбежавшиеся мысли.

– Что-то случилось? – пристал ко мне Хорёк.

Я лениво отмахнулась от него.

Вечером Джин подошла к моей кровати и протянула мне свой замусоленный ловец снов.

– Для спокойных снов.

В Тёмный Уголок я вернулась только в городе и тогда-то и познакомилась с мальчиком, у которого в замке Моего Волка жила невеста. С Германом.

Шушу и Гном
Письмо 5

Здравствуй, Бархата.

Мне кажется, что с братом мы различались, как чёрное и белое.

Я боялась всего на свете. Гном же вприпрыжку бежал в неизвестное, лазил по деревьям, не раздумывая плюхался в реку. Я растягивала сладости надолго, храня остатки под подушкой, – Гном объедался сразу, покрываясь пятнами аллергии. Я берегла свои игрушки, иногда неделями не доставая подаренную куклу из коробки, а только любуясь ею, – Гном нападал на свой подарок сразу, и иногда новая машинка не доживала и до вечера.

Но в одном мы были похожи: мы оба считали сентябрь худшим месяцем в году. Школа и сбор урожая. Всё в одно время. А ещё холод и сырость. В летней кухне больше нечего делать без обогревателя и свитера, а в доме по утрам начинали топить печи. И только с хрустом дров, пожираемых огнём, в комнаты приходил уют.

Чердачное лето закончилось: брать наверх обогреватель строго запрещалось.

31 августа, в последний летний день, мы старались не думать о том, что завтра Гном пойдёт во второй класс, а я – в третий. В последний летний день хотелось сделать что-то такое… Что-то запоминающееся и масштабное. Поставить жирную точку этого лета.

Я чистила грибы, которые утром папа привёз из леса, и прокручивала в голове последний разговор в башенке зелёного замка.

В этот раз Плед набрался храбрости и решил сам рассказать про Защитников, Воров и Безразличных.

– Всё дело в чудо-камушках, – прочирикал призрак-дракончик своим тонким птичьим голоском.

Мы вновь сидели на мохнатом светлом ковре тесным кружком. Наверное, наш замок был таким маленьким для того, чтобы мы были ближе друг к другу.

Я обожала бывать в башне. Это наша чердачная комнатка в Тёмном Уголке: о некоторых вещах нужно разговаривать в тайном месте.

Бархата сняла с шеи маленький мешочек, который, как кулон, висел на тонкой серебряной цепочке, и вытряхнула на руку горсть разноцветных сверкающих камушков, похожих на леденцы.

– Вот. Смотрите. Это чудо-камушки.

– Самоцветы! – воскликнула я.

Наверное, женский инстинкт сработал.

– А можно мне один? – спросил Гном, жадно разглядывая камушки чёрными глазами-жуками.

– Как не стыдно выпрашивать! – возмутилась я, сердито взглянув на брата.

Сейчас я удивляюсь, как при своём упорстве в воспитании других я не стала учителем. Но может, хотя бы была хорошей старшей сестрой?

– Их же много! – стал оправдываться Гном.

Бархата улыбнулась:

– Выбери один.

Гном взял голубой и поднёс к глазу, пытаясь посмотреть через него, как сквозь цветное стёклышко, на Бархату. Смотреть на меня он избегал: недовольную мину голубой цвет не красит.

– Где ты его будешь хранить? – скрестив руки на груди, сердито спросила я.

– В спальне, – буркнул Гном.

– Его утащат мышки.

– Бархата, сохрани, пожалуйста, мой камушек в своём мешочке, – сказал Гном, возвращая камушек и показывая мне язык.

– Чудо-камушек – настоящая загадка. А мифы, которыми он окружён, делают его поистине бесценным. Призраки считают его камнем счастья, – сказала Бархата, возвращая камушки-леденцы в мешочек.

– Но откуда берутся эти сокровища? – спросил Гном.

– А откуда берётся дождь? – вмешался в разговор Плед.

– Пар поднимается от земли… – начала вспоминать я.

– Ага, – подхватил Гном. – Образуются облака. А когда они становятся тяжёлыми, выпадает дождь. Правильно?

– Да! – пискнул Плед и взмыл к потолку. – Искренний смех, радость и веселье невидимыми облаками плавают по небу, тяжелеют и выпадают маленькими камушками счастья.

Клетчатый призрак спустился опять на ковёр.

– Горе тоже выпадает камушками. Но они бесполезные. Мы зовём их угольками. А вот Воры научились изготовлять подделки из детских страхов. Камни из них получаются не такими сильными, как настоящие, но тоже не лишены полезных для призраков свойств и очень на них похожи. Немного мутнее, но это заметит лишь намётанный глаз. Зато этих камушков больше. Но создавать подделки из детских страхов – это неправильно. Поэтому Защитники пытаются помешать Ворам. Мы присылаем детям добрые сны, а их родителей учим делать амулеты. Особенно мы ценим ловцы снов. Если ловец сделан любящими руками – мамой или другим человеком, которому дорог ребёнок, – то нет сильнее средства от призрачных ночных гостей.

– Воры считают людей низшими созданиями, – продолжила Бархата. – Ненависть людей к себе подобным, равнодушие, эгоизм служат подтверждением этой точки зрения. Иногда мне кажется, что Воры искренне не понимают, почему мы вас защищаем. Человеческая злоба смешит их. Однажды нынешний Царь Воров сказал мне, что если бы люди относились друг к другу лучше, то и камушков счастья хватило бы на всех и отпала бы необходимость в подделках.

Мы тихо сидели, серьёзно глядя на Бархату. Нам нечего было возразить.

– Поэтому и идёт борьба: Воры пугают детей и крадут их страхи, Защитники пытаются им помешать. Но не все призраки заняты этим. Большинство – Безразличные. Они не принимают никакого участия в этом…

И вот, скребя на кухне ножку подосиновика, я думала: Котти-Когти – это плод моей фантазии, или она тоже призрак и вместе с Царём Воров пугает детей? И меня. Не хотелось бы встретиться с ней в Тёмном Уголке.

Когда мы выполнили свою трудовую повинность и мама отпустила нас, я предложила брату:

– Давай сделаем ловец снов.

– Зачем? – удивился Гном. – Мы же теперь столько знаем о призраках! И знаем, что они неопасны.

Я кусала нижнюю губу.

– Но… Помнишь, я тебе рассказывала?.. Рука…

Гном недоумённо смотрел на меня, а потом рассмеялся:

– Ты всё ещё не забыла о ней?!

Я вздохнула и кивнула. Не знаю, почему я всё ещё её боялась. Может, просто по привычке? Ведь на самом деле в темноте нет ничего страшного.

– Хочешь, мы найдём её в Тёмном Уголке, и я ей наваляю? – спросил Гном. – Ты же помнишь: у меня есть сокрушительная сила!

– Не-не-не! – воспротивилась я. – Не надо! Давай лучше сделаем ловец снов. Это интересно.

Встречаться со своим подкроватным монстром я точно не хочу.

Мы стащили с кухни нож, надели куртки и сапоги и вышли на улицу.

Уже несколько дней я обдумывала идею создания амулета, расспрашивала Бархату о ловцах снов – и теперь примерно представляла, что нужно делать. Соорудить амулет в последний день лета – что может быть символичнее? Сплести его из всех тёплых дней, из чердачных часов и пыльных историй.

На улице было пасмурно и холодно. Кажется, что лето задержалось только в наших мыслях, а погода уже шептала об осени. Мы вышли за забор и пошли к молодым ивам. Деревья здесь постоянно вырубали-подрезали, чтобы они не цепляли провода, и только живучая ива всё ещё чувствовала себя прекрасно.

Гном срезал ивовый прут толщиной в мизинец.

– Подойдёт?

Я кивнула.

Мы вернулись и забрались на чердак. Последняя летняя вылазка на чердак. Я прихватила пакет со всем необходимым. Гном размахивал прутом, как шпагой.

– Теперь нужно сделать обруч и закрепить его нитками, – сказала я, усаживаясь на раскладушку и вытряхивая на ящик-стол свои рукодельные припасы.

Гном скрутил ветку и держал её, пока я вязала.

– Так, теперь из шерстяных ниток нужно сделать паутинку. Это самое сложное.

Я попыталась заполнить ивовое кольцо переплетением ниток. Наш ловец снов будет зелёным.

– А мне что делать? – спросил Гном, устав наблюдать за моими кривыми действиями.

В фантазиях всё было гораздо легче.

– Ты бери вот те шнуры и крепи на них перья и эти деревянные бусины, – скомандовала я.

– Угу, – Гном принялся за дело. – А перья ты откуда взяла? И эти кожаные шнуры?

– С твоего старого костюма индейца.

– Эй! И даже не спросила! – возмутился Гном. – Я всё это забираю! Это моё!

Я вздохнула и отвлеклась от работы.

– У меня и так не получается паутина, руки замёрзли, ещё и ты тут. Ведь тебе не нужен этот костюм?

Гном задумался, наморщив лоб.

– Наверное, не нужен, – сдался он.

– Вот и привязывай перья к шнурам! Быстрее сделаем – быстрее вернёмся в тепло.

– Мой костюм станет амулетом, – хихикнул Гном.

У меня до сих пор висит над кроватью этот ловец: защитник от призраков, проводник призраков. Их Дорога.

Анжела Князь
Просто запись 6

В субботу мама привезла бабушку в деревню, и она сразу расцвела, только ступив на дорожку к дому. Охала и ахала, разглядывая труды наших маленьких деревенских каникул: ухоженные грядки, короткую траву, чистый дом и довольных кур.

Фермер Джин сияла, как тысяча звёзд, да и я, признаюсь, была довольна нашей работой.

Утром мы с Джин вволю наругались. Она бесила меня уже одним своим видом… Или просто я не хотела возвращаться в город.

Но к приезду старших мы помирились и встречали их как послушные сёстры.

Мы пробыли женской компанией весь день. И это был самый чудесный день за всё лето. Хотя нет. Всё-таки самый чудесный день – совсем другой. Вернее, вечер. Поезд. Он.

А этот день был хорош по-своему: уютный, радостный, семейный. Если отвернуться от Джин, то можно представить, что мы тут только втроём, как раньше, два года назад.

В пять часов мы поехали в город. Август кончается. Привет, школа.

Дома Алексей готовил ужин. А ещё Андрей объявился, сын Алексея. Сидел за столом и чистил картошку с таким видом, словно видел эти коричневые овальные штуки первый раз в жизни.

Андрею недавно исполнилось двадцать, он постоянно где-то пропадал, учился, работал, гулял. Дома ночевал нечасто, а если и ночевал, то обычно появлялся вечером и укладывался в общей комнате. Своего уголка в квартире у него не было. Его вещи кучковались в разных местах. Он совершенно не был похож на Алексея – сильный, длинноволосый, неопрятный. Этакий панк. Мне он нравился поначалу, я считала, что у нас много общего; например, нас объединяет то, что мы лишние в этой семье. Но я ошибалась. Андрей лишним не был. Его обожали.

Странная у Алексея семья. Они вроде все по отдельности, но очень любят друг друга, а мы с мамой – как два одиноких кораблика, и у каждой свой путь. Она родила меня, когда была очень молода, и всегда стеснялась этого. Теперь они с Алексеем, наверное, стесняются меня вместе.

Ну, ничего, скоро я окончу школу и уеду далеко-далеко. Они обрадуются, если я буду учиться в другом городе.

Джин бросилась на шею брата.

– Как отдохнула, крошка? – потрепал Андрей Хорька по макушке.

– Нам было так весело, правда, Князь? – Джин улыбалась во все тридцать два зуба, вернее, хотела бы это делать, но в силу возраста открытая улыбка предательски обнажала пару прорех.

Алексей тоже улыбался, обнажая такие же, как у дочери, острые выступающие клыки. Хорёк-старший. Они очень похожи. Бабушка говорит, что я тоже копия своего отца. Того самого, «которого нельзя называть». «Был да сплыл, – говорит мама. – Ты мамина дочка». Да уж.

Возвращение домой словно перекинуло меня в осень. Даже деревья за окном разом пожелтели. Скоро каждый день придётся тащиться с Джин в школу. А она ведь такая копуша! В деревне хоть целый день пусть роется в грядке или сидит с курицами, а в школьные будни по утрам это раздражает меня до скрипа зубов. Ещё она делает только то, что хочет, отвлекается на мелочи и вечно приковывает к себе внимание – вот, повисла на Андрее, и значит, ужина мы не дождёмся.

А где-то в тайном мире умирают мои химеры. За неделю в деревне я растеряла всю уверенность в их выздоровлении.

Но сегодня я обещала себе вернуться в Тёмный Уголок. И я вернулась.

В этот раз я снова очутилась перед кабинетом Хозяина: его мне увидеть хотелось больше, чем химер. Я постояла, поглядела на дверь и вышла из жилой части на галерею, чтобы спуститься во внутренний двор. Эх, всё-таки надо сначала уладить дела с животинами.

На лестнице вниз, куда мне и было нужно, сидел тот мальчишка, похожий на священника. Одет он был в длинную кофту-толстовку на молнии и с капюшоном, который натянул на голову, чёрные джинсы, рваные на коленях, и зелёные кеды с белыми носами. Да уж, одежду ему выдали посовременнее, чем мне. В таком виде он вполне может разгуливать по Задорожью.

Я прошла мимо него, но, спустившись на несколько ступенек, остановилась и обернулась. Он же мальчишка и такой же, как я, СамСвет. Так же приходит из Задорожья и, видно, так же ждёт своего наставника.

– Явилась, – неожиданно сказал мальчик, – я уж думал, что ты того. Пропала отсюда.

– У меня был отпуск, – процедила я, разглядывая его.

Он худой и бледный, с чёрными волосами, небрежно подстриженными, и ледяными светлыми голубыми глазами. На вид – на год или два младше меня, хотя кто разберёт этих мальчишек?

Но он был свидетелем моего позора… Что мне от него скрывать? Он и так видел меня в самом неприглядном виде: жалкой, плачущей. И я честно сказала ему:

– Я боюсь.

– Чего? – спросил мальчик, впрочем, без особого интереса.

– Идти во двор.

– Ты странная, – заключил мальчишка-священник.

– Вовсе нет. Я боюсь увидеть мёртвых зверят.

Ну как же он не понимает? Или не хочет понимать. Не хочет грузиться чужими проблемами.

– С чего ты решила, что они умерли? – спросил он.

Как будто не видел их больными у меня на руках.

– Не знаю, – сказала я, просто чтобы что-нибудь сказать.

Разговор был нелогичным и сложным. Я уже жалела, что ввязалась в него, что стою тут и вообще отвечаю этому мальчику. Моему будущему лучшему другу. Герману.

Нелогичному.

Сложному.

Как первый наш разговор.

Мальчик сдул чёлку с глаз. Его волосы – такого же цвета, как и у Моего Волка. На этом схожесть между ними заканчивается.

– Хочешь, я посмотрю? – спросил мальчишка.

А он не такой и плохой!

– Да! Пожалуйста! – обрадовалась я.

Мальчик встал и не спеша двинулся вниз, а я последовала за ним.

Неожиданно Замок-завод тряхнуло, словно он хотел приподняться, подпрыгнуть. Я привалилась к стене.

– Подземные толчки? Землетрясение? – озвучил нашу общую мысль Герман.

Я растерянно пожала плечами.

Но замок остался на месте, земля успокоилась, и мы осторожно двинулись дальше.

Во дворе всё так же стояла обветшалая карета. Мы вместе подошли к ней, и мальчик решительно открыл дверцу. Послышалось глухое рычание, он отстранился, и я увидела оскаленные мордочки своих зверят. Они злобно обнажили клыки, а их ожившие змейки грозно шипели на чужака.

Химеры выпрыгнули из кареты и тут, заметив меня, словно кошки, начали тереться о мои ноги. Кажется, они немного подросли.

– Не собираются умирать, – улыбнулся мальчишка. – Ты зря пугалась.

– Ага, – я взяла маленьких химер на руки.

– Как их зовут?

– Никак пока. Я ещё не придумала, – честно призналась я. – Пусть будут Пуговка и Бусинка. В детстве у меня были хомяки, так звали их.

– В честь хомяков, значит.

Вот, он уже знает, как зовут моих животин, а друг другу мы всё ещё не представились.

– Кстати, об именах. Меня Анжелой Князевой зовут. Откликаюсь на «Князь». А тебя как?

– Герман.

– Очень приятно. Ты ведь… Эм… СамСвет?

– Да. Как и ты.

Я отпустила химер на землю – может, они не подросли, но потяжелели точно. Герман прислонился к карете и засунул руки в передние карманы джинсов.

– И ты тоже живёшь в этом замке? – продолжала спрашивать я.

– Нет. Но часто здесь бываю, – равнодушно ответил Герман.

Казалось, что я устроила ему допрос: так неохотно он отвечал. Зачем тогда пошёл со мной, раз стоит с таким видом, словно я его умоляла. Кажется, с Хозяином у него больше сходства, чем я думала.

Но с другой стороны, он сам предложил вместе навестить химер. Постараюсь быть с ним милой, всё-таки он оказал мне услугу.

– Рада буду снова тебя увидеть. Я здесь постоянно. И… иногда мне немного одиноко.

Герман искоса посмотрел на меня.

– Чтобы сразу внести ясность… У меня есть невеста.

Я вспыхнула. Неужели этот мальчишка подумал, что я с ним заигрываю? Он же младше меня!

– А сколько тебе лет?

– Тринадцать. Зачем ты спрашиваешь?

Так я и думала – малолетка.

– Я для тебя стара и тоже занята, – улыбнулась я, чтобы разрядить обстановку. – Вернее, занято моё сердце.

Герман сразу расслабился и заинтересованно спросил:

– Без взаимности?

Кажется, я наконец нашла человека, которому могу всё рассказать. Это не Антон и не мои подружки – это СамСвет.

– Но надежда умирает последней. Мне кажется, что я ему тоже нравлюсь.

Как же здорово кому-то об этом поведать! Словно достать занозу.

– Стесняется признаться?

Я пожала плечами:

– Просто ещё не время.

– Всё будет хорошо, – Герман протянул мне руку, скрытую почти до самых кончиков пальцев длинным широким рукавом. – Мне пора.

Я пожала его пальцы.

– До встречи!

Герман кивнул и ушёл обратно в замок.

Химеры радостно гонялись друг за другом по двору, стуча по брусчатке копытцами. Они выглядели бодро. Это меня радовало. Я буду ухаживать за ними, не жалея сил, – и, когда они окончательно выздоровеют, Хозяин простит меня.

Вот так я познакомилась с Германом. А когда писательский зуд снова накроет меня, я напишу, как встретила Моего Волка не там, где ожидала, и это перевернуло всю мою жизнь.