Текст книги "Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы"

Связи с римлянами

Приблизительно в 30 году н. э. римский купец по имени Гаргилий Секунд приобрел корову у человека по имени Стелий, не римлянина, жившего близ современного голландского города Франекер на Рейне. Запись об этой сделке, стоившей купцу 115 серебряных монет и засвидетельствованной двумя римскими центурионами, уцелела. Один современный исследователь назвал ее «банальной», и таковой она и была – незначительной и ничем не примечательной. Если что-то хоть раз случилось на границе Рима с германской Европой – считай, это происходило тысячу раз. И так полагают не без причины. Особенно в ранний период (но и позже тоже) большие отряды римских солдат размещались прямо на границе империи. В экономическом плане они представляли собой неизменный источник спроса. В I веке н. э. 22 тысячи римских солдат – легионеров и наемников – были расквартированы на территории, на которой проживало всего 14 тысяч или около того местных жителей, канифатов – и это только на севере Рейна. Последние никак не смогли бы обеспечить солдат необходимыми запасами продовольствия, кормом для лошадей и материалами вроде кожи или древесины для возведения построек и приготовления пищи. Легиону из 5 тысяч человек требовалось приблизительно 7,5 тонны зерна и 450 килограммов фуража в день, или 225 и 13,5 тонны того и другого соответственно – в месяц. Часть необходимых солдатам запасов поставляли непосредственно из столицы империи, но это было обременительно и проблематично в плане логистики. Поэтому имперские власти предпочитали передавать деньги поставщикам на местах, чтобы те уже заботились об удовлетворении нужд войска[86]86
  О корове Гаргилия см.: Boeles (1951), 130, рис. 16, цит. в: Geary (1988), 3. Расчет потребностей легионеров: Elton (1996).


[Закрыть].

Торговля и контроль

Следовательно, на протяжении всего римского периода приграничье стало главным источником спроса на основные продукты сельского хозяйства, и есть все причины полагать, что заботы по удовлетворению потребностей войска ложились преимущественно на местных, а не римских поставщиков. Этот порядок сохранился и в IV веке, и страницы, на которых Аммиан рассказывает об алеманнах, вновь предоставляют нам интересные сведения. После победы при Страсбурге император Юлиан был властен навязать какие угодно условия побежденным царям алеманнов. Условия заключенных тогда мирных договоров варьировались, но в целом сводились к тому, что германцы должны были поставлять римлянам продукты питания и необработанные материалы вроде древесины для строительства жилых помещений и изготовления повозок, а также предоставить им рабочих для выполнения соответствующих задач. Одержав победу, Юлиан мог бы попросту забрать у германцев все необходимое, но обстоятельства не всегда бывали столь же благоприятными, а римская армия нуждалась в продовольствии постоянно, поэтому за него приходилось платить. Однако вне зависимости от того, предлагалась местным плата или нет, римские легионы были постоянным источником спроса для приграничных германских земель.

Никакие товары, упомянутые в мирных договорах Юлиана, не оставили следа в археологии. Невозможно отыскать остатки германской пшеницы, древесины, срубленной в германской Европе, кожи, выделанной германцами, выполненных ими простых построек, потому что они и не могли сохраниться до наших дней. Однако все это действительно имело место, и тому имеются косвенные подтверждения – прежде всего быстрое расширение сельскохозяйственного производства, наблюдавшееся в германской Европе в римский период. Часть появившихся избытков продовольствия отходила новым королям и их дружинам, часть шла на нужды возросшего населения Древней Германии, но дальнейший – а может, и изначальный – стимул к повышению производительности был получен от римской армии. Во-первых, появление спроса на германские товары со стороны Римской империи и активное развитие сельского хозяйства совпадают хронологически. Самые первые из новых деревень вроде Феддерсен-Вирде или Вийстера также возникали в регионах, из которых проще всего поставлять продукцию к устью Рейна, а оттуда – вверх по течению к военным лагерям. Как совершенно правильно подчеркивается в современных исследованиях – и о чем свидетельствуют находки вдоль границ Римской империи, – эта самая граница служила скорее линией связи, нежели рубежом, отделяющим империю от ее ближайших соседей[87]87
  Мирные соглашения Юлиана детально разбираются в Heather (2001). О границе и ее функционировании см.: Whittaker (1994); Elton (1996); Wells (1999), глава 6; Carroll (2001). В двух последних работах внимание сосредоточено больше на римском берегу Рейна.


[Закрыть].

В случае с германцами Рим мог сыграть роль источника не только дополнительного экономического спроса, но и отдельных технологий, сделавших возможным резкий скачок в развитии сельского хозяйства. Близ Вийстера и Феддерсен-Вирде более высокие урожаи, скорее всего, стали результатом более систематической интеграции пахотного и пастбищного сельского хозяйства; для поддержания плодородности полей под пшеницу в качестве удобрения использовался навоз. В более общем смысле это включало в себя освоение более сложных методов и орудий возделывания почвы. Где и как именно эти идеи получили распространение, пока неясно, однако и более эффективные плуги, и более грамотные методы земледелия были хорошо известны в римской и латенской (кельтской) Европе, большую часть которой империя поглотила еще в I веке до н. э. (см. главу 1) – задолго до появления римлян на землях германцев, – и эти регионы, возможно, как раз и начали сельскохозяйственную революцию в Древней Германии.

Другие товары, производимые на территориях германских племен, также были востребованы в Римской империи. Отдельные лингвистические заимствования и упоминания в письменных источниках указывают на некоторые такие продукты. Одними из них были гусиный пух для подушек и рыжая краска для волос. Однако куда более важным был спрос на два – или, возможно, три – вида материалов. Спорным остается вопрос о поставках железа. Нет очевидных доказательств того, что на юг и запад в больших количествах привозили заготовки, переправляя их через границу между Римской империей и германской Европой. Однако железо производилось в двух местах на территории современной Польши в количествах, значительно превышающих местные потребности. Возможно, его поставки осуществлялись исключительно по Древней Германии, однако вполне вероятно, что железо шло и на нужды Рима. Относительно двух других материалов никаких сомнений нет. Первый – это янтарь, застывшая смола оказавшихся в воде деревьев, которую вымывало на побережье Балтийского моря. «Янтарь» – одно из редких заимствований, проникших в латинский из германских языков, и мы знаем, что римлянам был нужен этот материал для ювелирных украшений. Во времена Нерона миссия сенаторов даже отправилась на север, чтобы узнать о его происхождении, и Янтарный путь из Балтики (обе его ветви: одна, ведущая на юг к центральному течению Дуная и легендарной крепости Карнунт, вторая, тянущаяся к востоку от Карпат и заканчивающаяся у портов Черного моря (см. карту 2) был хорошо известен римским авторам[88]88
  О заимствованных словах и торговле см.: Green (1998), 186–187 и глава 12. О добыче железа см.: Urbanczyk (1997b); ср. с более общей работой: Kruger (1976–1983), т. 2, 157 и далее.


[Закрыть].

По меньшей мере столь же важной, хотя и реже обсуждаемой в известных нам источниках была потребность в людях. Она принимала две основные формы. Во-первых, римским войскам всегда были нужны рекруты. Так называемая варваризация римской армии и стала впоследствии одной из причин, повлекших за собой падение империи. Последнее утверждение в лучшем случае частично ошибочно. Со времен Августа по меньшей мере половина всей армии – дополнительные отряды, состоявшие из наемников, – всегда включала в себя неримлян. В ней было немало выходцев с германских земель. Во времена поздней империи произошла перестройка военных институтов, в результате чего различия между легионерами – гражданами Рима и обитателями других стран отчасти стерлись. Ничто не говорит о том, что в IV веке в римской армии процент солдат-германцев вдруг существенно возрос или что из-за них войска стали менее надежны. Но считается правдоподобным предположение, что вербовщики солдат в легионы на практике уже какое-то время «забывали» о требовании, согласно которому призывать в постоянные войска можно только граждан империи. Таким образом, на протяжении всего римского периода был спрос на рекрутов-германцев, и многие из них упоминаются в письменных источниках. В частности, из них мы знаем, что набор этих людей осуществлялся двумя способами. Иногда приходили добровольцы, решившие пойти на прибыльную службу в римской армии. У других не было выбора. Аммиан весьма недвусмысленно говорит об этом. Принудительный призыв на службу был частью большинства мирных договоров между империей и варварскими племенами, условия которых он приводит в своем труде. Для того чтобы вновь заручиться расположением империи после поражения, нужно было не только поставлять ей рабочих и продукты, но и отдавать отряды молодых людей на службу в римской армии[89]89
  О принудительном призыве см.: Heather (2001).


[Закрыть].

Но империи была необходима и рабочая сила иного вида. Рабы. У нас нет подробных сведений о том, как именно осуществлялась работорговля в римскую эпоху, вроде тех, которые оставили арабские авторы IX и X веков (глава 10). Поэтому мы ничего не знаем о личности торговцев, регионах, в которых они захватывали своих жертв, и даже о том, имелись ли невольничьи рынки в Древней Германии, на которых могли продавать рабов либо посредникам, либо непосредственно римским торговцам. Однако работорговля продолжалась на протяжении всей римской эпохи, и есть одно убедительное доказательство ее важности: германские языки для обозначения торговли и купцов заимствовали основу латинского слова mango, которое обозначало не купца вообще, но именно работорговца. Следовательно, римские купцы, появлявшиеся на территории Древней Германии, торговали по большей части именно живым товаром[90]90
  См.: Green (1998), глава 12.


[Закрыть].

В общем и целом можно смело утверждать, что новые возможности торговли с куда более богатой Римской империей, которые внезапно появились на рубеже двух эр с расширением европейских границ Рима к северу, сыграли важную роль в экономическом развитии Древней Германии в течение первых веков н. э. По словам Цезаря, в середине I века до н. э. германцы не были заинтересованы в торговле с римскими купцами и пускали их на свои земли, только если был шанс продать свои военные трофеи. Но даже если в I веке до н. э. дела обстояли именно так, то затем ситуация резко изменилась. К концу I века н. э. торговля через границу вдоль Рейна стала обычным делом, и римские серебряные денарии стали использоваться для обмена германскими племенами, жившими на восточных берегах реки. И действительно, вполне вероятно, что большая часть серебряных изделий, найденных на территории Древней Германии и относящихся к римским временам – к примеру, затейливых фибул, – были изготовлены из переплавленных римских монет, многие из которых оставались в ходу вплоть до IV века. И хотя (по причинам, к которым мы скоро вернемся) далеко не каждое приграничное племя торговало с империей так активно, чтобы начать использовать римские монеты, время от времени подобное все же случалось. Это проявляется в наличии довольно больших скоплений мелких разменных римских монет определенных периодов на приграничных территориях. К примеру, монеты IV века были найдены неподалеку от старых римских дорог к востоку от Рейна, которые по-прежнему существовали на Декуматских полях (треугольник земли между верхним Рейном и верхним Дунаем), принадлежавших тогда алеманнам, и дальше к востоку по Дунаю, в районах, граничащих с римской провинцией Мёзией[91]91
  Гай Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне. 4.2; Тацит. Германия. 5 (где отмечается, что некоторые германские племена не ценили римскую монету); Green (1998), глава 12. О концентрации монет IV века см.: Drinkwater (2007), 128–135; Heather и Matthews (1991), 91–93.


[Закрыть].

Столь же поразителен тот факт, что на протяжении всего существования Римской империи ее непосредственные соседи были заинтересованы в том, чтобы получить привилегии для торговли с римскими купцами – привилегии, которые Рим держал под строгим контролем. Даже когда племя вестготов в IV веке попыталось обрубить большую часть связей с империей, частью последующего соглашения было продолжение торговли в двух выбранных центрах. Впечатление, складывающееся при изучении письменных источников, подтверждается большим количеством археологических свидетельств. Немалые скопления самых разных римских товаров были обнаружены при проведении крупномасштабных раскопок древнегерманских поселений, датированных первыми четырьмя веками н. э.

У этих находок есть определенные хронологические и географические закономерности. В первые два века н. э., к примеру, наблюдалось резкое увеличение количества римских товаров в Древней Германии во многих приграничных областях, до 100 километров к северу от охраняемых рубежей, и встречались они как в поселениях, так и в могилах. Качественная глиняная посуда (лат. terra sigillata), бронзовые украшения и стекло встречаются там в больших количествах – вместе с римскими монетами, о которых мы уже упоминали. В слоях, соответствующих I и II векам в Вестрихе, к примеру, римские изделия составляют приблизительно треть найденных глиняных и металлических предметов, и это отнюдь не редкое явление. В одних регионах такая закономерность существует, в других – нет, как, например, в северных землях вдоль Рейна, между реками Рейном и Везером, где римские товары встречаются гораздо реже. Если отойти от границы и углубиться в германские земли близ Эльбы, нам вновь откроется иная картина. Здесь римские изделия присутствуют в изобилии, однако лишь в определенных районах. В регионе близ реки Зале в современной Тюрингии, к примеру, обнаружилось одно такое скопление. Позже были найдены и другие близ притоков Эльбы в верхнем течении в Богемии (сердце Чешской Республики) и к югу от Эльбы в нижнем течении, а также в среднем и нижнем течении реки Везер (в Нижней Саксонии). Вторая зона изобилия товаров римского производства обнаружена близ побережья Северного моря. Чем дальше мы отходим от границы на север, тем реже и в меньших количествах встречаются римские товары, однако даже там было найдено несколько значимых скоплений вроде Якузовице на юге Польши, в комплексе Гудме-Люденбург в Скандинавии, в Восточной Дании[92]92
  О тервингах и торговле см.: Фемистий. Речи. 10 (с комментариями Heather (1991), 107 и далее). Об общей направленности римского импорта и его путях см.: Eggers (1951); Hedeager (1988); von Schnurbein (1995); Wells (1999), глава 10; Drinkwater (2007), 34 и далее.


[Закрыть]. В целом у нас предостаточно свидетельств того, что быстрое развитие германской экономики в первые века н. э. отчасти было обусловлено необходимостью платить за большое количество привлекательных римских товаров. Однако как объяснить наличие этих скоплений?

Часть ответа заключается в логистике. Тот факт, что цена телеги пшеницы удваивалась каждые 80 километров пути, подчеркивает, насколько сложной и дорогой была транспортировка товаров в Древнем мире. Поэтому сравнительно недорогие изделия вроде глиняной посуды, бронзы и стекла, вероятнее всего, перевозили на сравнительно короткие расстояния, если только не было возможности переправить их по реке или еще каким-либо незатратным способом. В этом случае не приходится удивляться тому, что римские товары обнаруживаются в больших количествах только непосредственно в приграничной зоне. Сложностями транспортировки можно объяснить и еще одно своеобразное явление. Возможность перевозки товаров по воде, вероятно, позволяла и сравнительно отдаленным уголкам вроде Феддерсен-Вирде участвовать в снабжении римской армии, стоящей на границе. И, как можно предположить по найденным монетам, система старых римских дорог на Декуматских полях и в IV веке по-прежнему способствовала развитию торговли, даже после того как хозяевами этих земель стали алеманны. Однако логистикой можно объяснить далеко не все.

Далее, чтобы увидеть всю картину, нам необходимо внимательнее изучить механику торговли в германском мире и роль, которую в германском обществе играли римские товары. Если верить Цезарю, то изначально германцы не желали торговать с империей. Однако это чувство очень быстро исчезло, и в конечном итоге дошло до того, что обладание римскими товарами стало ассоциироваться с высоким социальным статусом. Анализ видов изделий, которые встречаются в богатых захоронениях, показал, что с конца I века н. э. прослеживается четкое соотношение между большим количеством предметов повседневного использования местного производства, явно дорогими изделиями местного производства (вроде оружия или украшений) и римскими товарами. Импортируемые из империи предметы быстро стали общепринятым способом демонстрации социального превосходства. Повторюсь, это неудивительно. Римские товары были довольно экзотическими, к тому же за них нужно было платить, отдавая что-то римскому купцу взамен. Таким образом, они не могли не стать показателем определенного статуса. Это еще одно проявление феномена, который мы уже наблюдали. Как и в условиях современной глобализации, доходы, появлявшиеся в процессе экономического развития Древней Германии, распределялись неравномерно – они оказывались под контролем царей и королей, а также их приближенных. Как и следовало ожидать, римские товары в конечном итоге также попадали к ним в руки.

На этом стоит заострить внимание, поскольку, пусть с современной точки зрения такое положение дел кажется совершенно естественным, оно может сообщить нам нечто важное о том, как именно функционировали новые способы обмена. Если вдуматься, это обстоятельство может говорить только об одном: цари и их приближенные распоряжались доходами, полученными в условиях развивающейся экономики, по своему усмотрению. С одной стороны, получив в свое распоряжение личное войско, короли обрели возможность требовать оговоренный процент избытков продукции сельского хозяйства, который теперь имелся в их землях. Затем они могли использовать его не только для того, чтобы кормить воинов, но и для того, чтобы торговать с Римской империей, получая взамен монеты из драгоценных металлов, вино и оливковое масло – словом, все, чего они могли пожелать.

Однако благодаря дружинам короли смогли закрепить за собой еще и право на львиную долю прибыли, получаемой от иных видов торговли. Вспомните о работорговле. Рабы не служат в армии. Кто-то должен был набирать их в германских землях и перепродавать римским торговцам; вряд ли этот процесс был мирным и безболезненным. Это заключение также наводит нас на иное объяснение захоронению оружия, обнаруженному близ Эйсбёл-Моор. Если оно, к примеру, принадлежало работорговцам, тем более не приходится удивляться тому, что неизвестные выместили на нем ярость. И даже торговля янтарем вовсе не была мирной процедурой, начинавшейся с того, что кто-то лениво гулял по берегу, собирая все, что за ночь принесло волнами. Одна из самых поразительных находок была обнаружена не так давно в Северной Польше – это остатки деревянных настилов, тянущихся многие километры и обозначавших сеть дорог, ведущих через болотистые земли близ Балтийского моря. С помощью углеродного анализа и дендрохронологии было установлено, что их проложили в начале I века и поддерживали в хорошем состоянии почти двести лет. Причина тому была обозначена вполне верно – они отмечали северную ветвь Янтарного пути. Однако все это требовало колоссальных усилий. Другими словами, прибыль должна была быть баснословной, чтобы кто-то стал тратить силы на такое предприятие. В обмен эти люди, скорее всего, получали существенную часть доходов от торговли, возможно в виде пошлины или платы. Что интересно, слово, обозначающее «пошлину» в германских языках, также заимствовано из латинского – видимо, это понятие не существовало в германском обществе до появления непосредственной границы с империей. И разумеется, раз доля доходов от торговли янтарем приносила такую прибыль, другие лица со временем тоже должны были ею заинтересоваться. И здесь важную роль играли отряды. С помощью войска можно было вынудить людей, не обладавших высоким статусом, выполнять физический труд по созданию этих дорог и настилов и поддержанию их в надлежащем состоянии, а также не дать другому вооруженному отряду отобрать столь приятный источник дохода[93]93
  О римских товарах и социальном статусе см.: Steuer (1982). О янтарных путях см.: Urbanczyk (1997b). О пошлинах см.: Green (1998).


[Закрыть].

Однако, несмотря на банальные утверждения появившейся в 80-х годах теории «просачивания благ сверху вниз», экономическое развитие – не всегда положительное явление. Обогащение населения в германском обществе в римский период стало причиной крупномасштабной и порой жестокой борьбы за контроль над разделением доходов. В развивающихся областях экономики неблагоприятные последствия были, возможно, не такими серьезными. Нам известно, что собирать налог с сельскохозяйственного производства было не так легко, и повышение производительности в любом случае зависело от числа работников, по крайней мере в пахотном хозяйстве, поэтому потребности царей и дружинников (некоторые из которых к тому же нередко набирались из числа богатых фермеров) вряд ли были чрезмерными. А вот другие аспекты экономического развития куда больнее били по тем, кто оказывался в роли источника дохода. В первую очередь это касается рабов, но мне на ум приходит еще и добыча железной руды – в той же Римской империи работа в шахтах являлась одной из высших мер наказания. И даже в элите общества борьба за право контролировать новые источники обогащения могла иметь серьезные последствия. Скопление оружия близ Эйсбёл-Моор – лишь одно из тридцати с лишним таких захоронений, обнаруженных в болотах Северной Европы, большинство из которых были сделаны между 200 и 400 годами н. э., что явно свидетельствует о росте насилия в германском мире, вызванном борьбой за право управлять быстро растущими притоками доходов. Более того, нет причин полагать, будто эта борьба шла исключительно в тех областях, где имелись удобные болота и озера, в которых можно было тихо избавиться от побежденных соперников. Тацит упоминает о ритуале исполнения обета, бывшем в ходу в I веке, который заключался в повешении мертвецов и их оружия на деревьях. Такого рода «захоронения» не смогли бы сохраниться до наших дней, и я лично склонен считать, что причина, по которой прямые доказательства борьбы за власть и богатство преимущественно обнаруживаются в землях близ Северного моря, – случайность, обусловленная особенностями региона. Германцы воевали и соперничали друг с другом повсюду, а не только в приморских регионах[94]94
  См.: Гай Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне. 6.17; Тацит. Анналы. 13.57. О захоронениях на болотах см.: Orsnes (1963), (1968); Ilkjaer и Lonstmp (1983); Ilkjaer (1995); и более общие работы: Hedeager (1987); Steuer (1998); Muller-Wille (1999), 41–63.


[Закрыть].

Идея рассматривать торговлю с Римской империей как одно из возможных объяснений трансформаций, происходивших в германском обществе в первых веках н. э., не нова. Однако, как уже было указано, торговля сама по себе никогда не являлась достаточно мощным стимулом к развитию, да и римские товары не везде встречаются в больших количествах. Впрочем, предположение о важности таких торговых связей становится куда более убедительным, если учесть не только новые притоки богатств сами по себе, но и неизбежную борьбу за власть, начавшуюся в результате их появления. Другими словами, не само по себе существование новых источников обогащения, но последствия их обнаружения дали толчок к бурному развитию. Различные германские племена оперативно отреагировали на появление новых доходов, поспешив прибрать к рукам основные источники прибыли, и таким образом способствовали преображению социальных и политических структур своего мира.

Этот новый предмет споров примыкает к тем явлениям, которые в исследованиях в русле постколониальной науки получили общее название «фактор». Дело в том, что в ранних работах («колониальных», а не «постколониальных») влияние более развитых обществ на менее развитые изучалось слишком уж пассивно и вяло. С помощью термина «фактор» (хотя ушло немало чернил на обоснование более точных дефиниций) подчеркивается, что исконные народы в ответ на внешние стимулы реагируют захватом конкретных возможностей (и никаких иных) по собственным причинам и в соответствии со своими приоритетами. В данном случае экономические перспективы, открывшиеся благодаря контакту с Римом, приняли ряд вполне определенных форм, и разные племена воспользовались ими по-разному, выбрав те или иные способы. Некоторые научились производить излишки продовольствия, другие принялись экспортировать железо или янтарь, третьи взялись за работорговлю. Да, последующий рост неравенства обеспечил подходящие экономические условия для создания более крупных политических образований IV века, но ход этого процесса отчасти отражен в неравномерных скоплениях римских товаров, обнаруженных археологами. Концентрации римских изделий в приграничной зоне от границы до Эльбы, вероятно, были созданы германскими племенами, получившими право контролировать специфический источник дохода, берущий начало в Римской империи, и на получаемую с него прибыль они покупали товары, найденные в итоге археологами. К примеру, прибыль от работорговли IX и X веков наблюдается археологически благодаря результатам этой деятельности, а также обозначена в исторических источниках (чего нельзя сказать о римской эпохе), поэтому будет вполне разумно применить тот же принцип к германскому обществу римского периода[95]95
  Глубокая работа о важности торговли: Fulford (1985). О бенефициарах IX и X веков см. главу 10. Об источниках обогащения и связанных с ними проблемах см.: Wilson (2008).


[Закрыть]. Однако даже этот важный аспект имперского влияния и соответствующая реакция на него германцев не полностью отражает, на мой взгляд, истинную роль Рима в преображении германского мира. Для этого нам нужно узнать, какими способами империя создавала условия политической стабильности близ своих границ.