Текст книги "В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других"

Практическая ценность морали

Утверждение, что мораль имеет практическую ценность, может показаться странным. Нам постоянно твердят, что порядочность несовместима с личной выгодой и что считать себя порядочным можно, лишь отказавшись от последней. Но подобная дихотомия свойственна только альтруизму. Только моральный кодекс альтруизма призывает нас к самопожертвованию, обличая такое «зло», как личный интерес и выгода. Но есть и другой свод правил, согласно которому получение личной выгоды не противоречит нравственности, потому что эти понятия восходят к единому представлению о ценности человеческой жизни и о том, что мы – существа разумные.

Именно разум позволяет человеку выживать. Этот факт обуславливает нашу приверженность определенным ценностям. Разум дает возможность видеть не только то, что лежит на поверхности явлений. Он позволяет сопоставлять факты и оценивать как происходящее здесь и сейчас, так и прошлые и будущие события. Мы можем обобщать полученную информацию, находить закономерности и логические связи, делать выводы. В итоге отдельные факты образуют единый, постоянно растущий массив знаний.

Умение мыслить категориями, к какой бы области знаний они не относились, дает широту обзора, возможность видеть перспективу, контекст, полную картину, а не череду обрывочных образов. Такой подход позволяет подвести отдельные события под общий знаменатель. Достичь подобных высот мышления может только человек, постоянно, а не от случая к случаю, тренирующий свой мозг. Такой человек ни один факт не рассматривает sui generis, т. е. вне связи с другими фактами. Для этого нужно владеть инструментами, позволяющими делать обобщения, сопоставлять факты и делать выводы. Высший пилотаж анализа – умение не просто видеть яблоко, отрывающееся от ветки и падающее на землю, или приливную волну (видеть лишь это – удел близоруких), а понять, что эти явления обуславливаются законом всемирного тяготения.

Применив эти инструменты познания в сфере нравственности, мы увидим источник базовых человеческих ценностей. К самой задаче проживания жизни мы сможем подойти концептуально. Мы не будем пассивно наблюдать за человеческими поступками, рассматривая каждый из них в отдельности, а увидим их в совокупности, объединяя и обобщая их. Так, природу честности мы постигаем через фундаментальное сходство всех наблюдаемых нами честных поступков, видя, насколько они благотворны для жизни (и как вредны поступки нечестные). Не фокусируясь на отдельных честных или нечестных поступках, а рассматривая их в совокупности, мы увидим их отдаленные последствия. Выявляя причинно-следственные связи, мы сможем понять, что любая попытка игнорировать реальность может разрушить нашу жизнь. Благодаря этому пониманию мы будем держаться базовых нравственных принципов, необходимых для нашего существования на протяжении всей жизни.

Человек разумный – это человек, который, познавая мир, мыслит нравственными категориями и руководствуется нравственными принципами.

А беспринципный человек отказывается от этой возможности. Он ленится думать. В отличие от человека принципиального, учитывающего как краткосрочные, так и отдаленные последствия своего выбора, беспринципный человек живет днем сегодняшним. Таков менталитет наркоманов, игроманов, бездельников, преступников и т. п. Эти несчастные не желают соотносить свои сегодняшние поступки с их неотвратимыми последствиями. Это люди невежественные, слепые, но таков уж их выбор, – будущее их не интересует.

Беспринципный человек полагается на случай и живет, как попало, гордо заявляя, что ему так нравится, а на остальное плевать. Пренебрегать нравственными ориентирами – все равно что вступить в клуб самоубийц: рано или поздно вам выпадет страшный жребий. В обоих случаях мы имеем дело с рискованным поведением людей, не ценящих собственную жизнь.

Итак, соблюдение принципа верности правде – эгоистический императив. Неудивительно, что альтруисты с этим не согласны.

По законам альтруизма, все, что приносит вам пользу, следует отдать другим. Требуя соблюдения нравственных принципов, альтруисты на самом деле призывают ими пожертвовать. Попробуйте спросить альтруиста: а хорошо ли быть честным? И он ответит: да, но при условии, что это не вредит другим. Бывает и ложь во спасение, так что иногда лучше соврать.

Спросите у альтруиста, нужна ли принципиальность? Если она противоречит чужим интересам, то нет, ответит альтруист. Его ответ заставляет вспомнить приведенный выше отрывок из книги «Источник», в котором заказчики предлагают Рорку пойти на компромисс и изменить фасад здания, задуманного в стиле модерн, выполнив его в классическом стиле.

А справедливость? Альтруисты скажут, что людям нужна не справедливость, а милосердие. Преступников нужно не судить, а прощать, не корить, а жалеть, не воздавать им по заслугам, а давать по потребностям.

Наглядной иллюстрацией того, как альтруисты оперируют нравственными принципами, может служить следующая история. Некоторое время назад в кампусе Университета штата Нью-Йорк в Стони-Брук произошла серия возгораний. Ущерб оценивался в несколько миллионов долларов. Виновником оказался штатный работник службы пожарной охраны, который уже имел судимость за поджоги. Неизвестно, знали ли об этом те, кто принимал его на работу, но в анкете он не указал, что имеет судимость. При этом начальник пожарной охраны Университета заявил, что на принятие решения о трудоустройстве факт судимости никак бы не повлиял: «Мы все равно не смогли бы отказать ему на этом основании, – это было бы нарушением его прав»{18}18
  “Fire Marshal Charged with Setting Stony Brook Fire,” Stony Brook Statesman, January 19, 1983, p. 12, http://dspace.sunyconnect.suny.edu/bitstream/1951/28429/1/Statesman%2c%20V.%2026%2c%20n.%2042.pdf (accessed March 21, 2013). See also David Goldman, “Malpractice: Press Looks Into S. B.’s Hiring Practices,” Stony Brook Press, January 27, 1983, p. 3, http://dspace.sunyconnect.suny.edu/bitstream/1951/37555/1/Stony%20Brook%20Press%20V.%2004,%20N.%2013.PDF (дата обращения: 21 марта 2013 г.)


[Закрыть]. Иными словами, оградить студентов и помещение от опасности поджога, – нехорошо. Нельзя называть преступника преступником, неважно, что это за человек, важно лишь то, что он нуждается в работе.

Еще более чудовищный случай произошел в компании Honeywell Corporation, штат Миннесота. Один из работников, имевший любовную связь с сослуживицей, задушил ее, за что угодил в тюрьму на четыре с половиной года. Через пару месяцев после освобождения его опять взяли на работу в компанию, и он задушил еще одну девушку, ответившую отказом на его притязания. Когда следователи поинтересовались у представителя Honeуwell, зачем они приняли в штат убийцу, тот ответил: «Наша кадровая политика исключает дискриминацию по какому бы то ни было признаку»{19}19
  Associated Press, “Minnesota Man Charged in Killing of Second Honeywell Co-Worker,” New York Times, July 25, 1988, http://www.nytimes.com/1988/07/25/us/minnesota-man-charged-in-killing-of-second-honeywell-co-worker.html (дата обращения: 12 апреля 2011 г.).


[Закрыть].

С другой стороны, работодателей можно понять: в случае отказа в приеме на работу неудачливые соискатели могут подать в суд, который, в свою очередь, тоже зажат в тиски альтруизма. Закон требует жертвовать всем, в том числе и нравственными принципами, ради чужого блага. Идя на поводу у альтруистов, работодатели поступают нечестно по отношению к работникам, скрывая от них преступное прошлое человека, с которым бедолагам придется трудиться бок о бок. Альтруизм вынуждает работодателей отказываться от справедливых суждений. Они относятся к потенциальным преступникам как к честным людям, хотя поджигатели и убийцы таковыми не являются. Работники службы персонала поступаются своими принципами и закрывают глаза на то, что их малодушие может стоить кому-то жизни.

Примером такого же пренебрежения нравственными принципами может служить ветхозаветная история Авраама, готового принести в жертву своего сына Исаака. Этого человека следовало бы назвать чудовищем, желающим лишить жизни собственного ребенка, но его превозносят до небес, потому что он, вопреки своей человеческой природе, отдает в жертву самое ценное, что у него есть[3]3
  Нельзя не отметить, что автор несколько искажает смысл этой библейской истории. Суть не в готовности совершить убийство по чьей-то воле, а в доверии Тому, Кто есть любовь. Авраам доверился Богу – и оказался прав. Следуя логике автора, если мы вспомним последствия этого выбора, окажется, что действия Авраама были в высшей степени разумными (Быт. 22, 1–13). – Прим. ред.


[Закрыть]. Императив самопожертвования (во имя Бога или ради «нуждающихся») заставляет забыть все моральные нормы.

А вот еще один впечатляющий пример того, до чего способен довести человека императив альтруизма. Некий Зел Кравински, быстро сколотивший многомиллионное состояние, внезапно буквально помешался на альтруизме.

Продав свою недвижимость за $45 млн, этот человек почти все деньги пожертвовал нуждающимся. Вот как объясняет поведение Кравински его друг: «Он решил делиться с людьми, сделав это смыслом своей жизни». Но на этом миллионер не остановился. Он задумался: а чем бы еще пожертвовать? И понял: почкой! «Отдавая немногое, хочется отдать больше. Отдавая много, хочется отдавать еще больше», – заявил он{20}20
  Ian Parker, “The Gift,” The New Yorker, August 2, 2004, pp. 57–58.


[Закрыть].

Жена Кравински была категорически не согласна с решением мужа: во-первых, у него слабое здоровье, во-вторых, у них четверо детей. Не дай Бог, случится беда и им самим понадобится трансплантация!? Но Кравински оставался непреклонен как Авраам: «Я люблю своих детей, люблю всем сердцем, – сказал он. – Но разве их жизнь дороже жизней других людей?»{21}21
  Stephanie Strom, “An Organ Donor’s Generosity Raises the Question of How Much Is Too Much,” New York Times, August 17, 2003, http://www.nytimes.com/2003/08/17/us/an-organ-donor-s-generosity-raises-the-question-of-how-much-is-too-much.html (дата обращения: 21 марта 2013 г.).


[Закрыть]

Вот до какой степени искажено представление альтруистов о любви. У Кравински есть собственные дети, но он считает эгоизмом любить их больше всех остальных и, исходя из этого, делает свой выбор. Истинная любовь, делающая любимого человека величайшей ценностью, всегда разборчива, но альтруизм запрещает выбирать. Подобно тому, как работодатель не может по-разному относиться к преступникам и честным гражданам, отец не может сделать выбор в пользу собственных детей. При этом совершенно очевидно, что если он больше заботится о чужих детях, чем о своих, значит, своих он не любит. Любить всех одинаково – значит не любить никого. Поступок Кравински – свидетельство его полного равнодушия.

Итак, Кравински совершил весьма рискованный акт самопожертвования, пройдя через операцию по удалению почки. С присущим альтруистам фанатизмом он позволил забрать часть самого себя и отдать ее другому – тому, кто, по его мнению, имел на его орган больше прав, чем он сам.

Возможно, Кравински – психопат, но дело даже не в этом. (Накануне операции он заявил представителям местной прессы: «Не ожидал, что моей персоной заинтересуются. Не скрою, это мне льстит»{22}22
  Stephanie Strom, “An Organ Donor’s Generosity Raises the Question of How Much Is Too Much,” New York Times, August 17, 2003, http://www.nytimes.com/2003/08/17/us/an-organ-donor-s-generosity-raises-the-question-of-how-much-is-too-much.html (дата обращения: 21 марта 2013 г.).


[Закрыть].) Неважно, каковы были истинные мотивы его поступка. Важно то, что этот поступок прекрасно согласуется с кодексом альтруизма, насаждаемым нашей культурой.

Но на этом история Кравински не кончилась.

После операции Кравински объявил о своем желании принести еще одну жертву, – он отдаст вторую почку, и не только ее. «Я мог бы спасти несколько человек, отдав им себя целиком. ‹…› Я просто обязан так поступить, ведь чужая жизнь столь же ценна, как и моя. Я могу спасти хотя бы трех-четырех человек»{23}23
  Parker, “The Gift,” p. 62.


[Закрыть].

Во имя блага всего человечества Кравински решил позволить расчленить себя, разобрать свое тело на «запчасти». Вам нужны почка, легкие, сердце, роговица? Кравински все отдаст. Ведь смысл человеческого существования – в служении людям. «Я готов отдать нуждающимся все, что у меня есть – свое тело, деньги, жизнь – все без остатка», – объявил он{24}24
  Jerry Schwartz, “Generous to a Fault, or Faulty Generosity?” Los Angeles Times, November 30, 2003, http://articles.latimes.com/2003/nov/30/news/adna-giver30 (дата обращения: 24 марта 2013 г.).


[Закрыть].

У представителей цивилизованного общества людоеды вызывают ужас и отвращение, но мы почему-то превозносим дикость, происходящую у нас под носом. Нас открыто призывают делиться жизненно важными органами с другими, и мы принимаем это как должное. Более того, Генеральная ассамблея Пенсильвании назвала Кравински человеком, «являющим собой образец величайшего гуманизма»{25}25
  General Assembly of Pennsylvania, House Resolution No. 422, September 30, 2003.


[Закрыть].

Даже если Кравински добровольно отдает свои органы для пересадки, чтó это меняет? Неважно, от кого исходит инициатива – от поедающего или от поедаемого, – суть каннибализма от этого не меняется. Впрочем, у нас это называют альтруизмом. Кому-то захочется отведать нашу плоть – всю целиком, либо только одну почку; другой попросит угостить его обедом, – в обоих случаях перед нами ставится четкая альтруистическая задача: если у нас есть то, чего нет у других, мы должны этим пожертвовать. В мире альтруизма, где человек «поедает» человека, «неимущие» имеют неоспоримое право на все, чем вы обладаете. Кравински сформулировал это в одной емкой фразе: «Мы не можем наслаждаться домашним уютом, пока в мире есть бездомные. Мы не можем иметь по две машины, пока в каждой семье не будет хотя бы по одной. Мы не имеем права иметь по две почки, пока у каждого не будет хотя бы по одной»{26}26
  Strom, “An Organ Donor’s Generosity.”


[Закрыть].

Чужая потребность превыше всего. Так говорят альтруисты.

Альтруизм и диктат чужих желаний

Кодекс эгоиста гласит: благо определяется объективной необходимостью поддержания человеческой жизни. Благо – это не выполнение собственных прихотей и капризов. Чтобы соблюдать кодекс эгоизма, надо понимать, чтó в ваших интересах, а чтó – нет. Человек, любящий рисковать, может сколько угодно кичиться своим эгоизмом, но на самом деле он отказывается от обоих инструментов соблюдения своих личных интересов: разума и объективного взгляда на вещи.

Истинный эгоист не бросается выполнять каждое свое неразумное желание. В ваших интересах уметь сказать «нет» своим чувствам и страстям. Зато у альтруистов все иначе: если ваш знакомый требует выполнить какое-либо его безумное желание, вы просто обязаны это сделать. Отказ будет воспринят как проявление эгоизма. Бродяга требует милостыни для покупки очередной дозы? Вы не имеете права отказать ему. Как, вы не хотите? Значит, вы эгоист. А если вы отчитаете бездельника и посоветуете ему бросить валять дурака и поискать, наконец, работу, вы будете эгоистом в квадрате. И вообще, – кто вы такой, чтобы отказывать «обездоленному», да еще утверждать, что он не заслуживает милости? Альтруизм не терпит такого наглого резонерства.

Не терпят этого и наши законодатели. В Сан-Франциско одна толстушка захотела купить франшизу на преподавание аэробики. По вполне понятным причинам ей было в этом отказано. Возмущенная женщина пожаловалась в Комиссию по правам человека, указав, что законами города запрещена дискриминация по «весовому» признаку{27}27
  Steven Greenhouse, “Overweight, but Ready to Fight,” New York Times, August 4, 2003, pp. B1, B5.


[Закрыть]. Ее жалоба была удовлетворена. Другой пример. Министерство юстиции США считает, что при приеме на работу врачей не следует спрашивать, страдали ли они в прошлом наркотической зависимостью или психическими заболеваниями, потому что «это может вызвать предвзятое к ним отношение»{28}28
  Walter Olson, “Disability Law Protects Bad Doctors,” New York Times, November 28, 1997, http://www.nytimes.com/1997/11/28/opinion/disabilities-law-protects-bad-doctors.html (дата обращения: 24 марта 2013 г.).


[Закрыть]. Еще одна история. Строительный подрядчик, мужчина весом почти 300 кг, затеял тяжбу с администрацией Балтимора, требуя преференций при предоставлении муниципальных заказов на том основании, что он официально признан представителем «социального меньшинства» толстяков штата Мэриленд{29}29
  Associated Press dispatch quoted in Daniel Seligman, “Only in America,” Fortune, November 5, 1990, p. 187.


[Закрыть].

Если кому-то кажется, что его потребность не удовлетворена, закон требует, чтобы вы ее удовлетворили. И попробуй только возрази, что некрасиво преследовать личные интересы при помощи шантажа и судебных разбирательств. Да и нет смысла объяснять «нуждающимся», что на самом деле они нуждаются совсем в другом: в соблюдении прав личности, признании насилия и шантажа незаконными и справедливом суде. Что нужно жить своим, а не чужим трудом, и что, требуя незаслуженного, они действуют себе во вред. Ведь «нуждающиеся» считают, что право на их стороне, а читать им нотации – эгоистично.

Служить другим – значит обеспечивать их всем, в чем они нуждаются, независимо от причин, по которым эта нужда возникла. Мы должны исполнять все их желания, и все тут. Одним словом, диктат чужих потребностей сводится к диктату чужих желаний.

Какие уж тут нравственные принципы!

А ведь только благодаря этим принципам мы отличаем добро от зла и действуем соответственно, игнорируя чужие прихоти и капризы. Нравственные принципы – вот компас, подсказывающий нам, куда идти, если мы не хотим брести, куда глаза глядят. Каждый поступок должен опираться на твердое основание, а не на мимолетный каприз. Принцип – это принцип, и отговорки типа «если нельзя, но очень хочется, то можно» не принимаются. Человек, твердо следующий нравственным принципам, никогда не отступает от них. Он не будет сегодня осуждать каннибализм, а завтра, проголодавшись, приветствовать его. Благодаря нравственным принципам мы знаем, где правда, а где ложь, и можем поступать соответственно.

Подчинять разум чувствам – значит пренебрегать нравственными принципами.

Атилла – раб эмоций, а значит, он безнравственен. Как и он, альтруисты не следуют нравственным принципам, а идут на поводу у эмоций. Вслед за Огюстом Контом, писавшем о подчинении разума вере, альтруисты твердят о необходимости подчинения разума эмоциям. Разница между атиллами и альтруистами заключается лишь в том, чьим именно эмоциям – своим или чужим – они подчиняются. Атилла обманывает, грабит и убивает, чтобы было хорошо ему; альтруист призывает нас обманывать, грабить и убивать, чтобы было хорошо другим. Школьные учителя-альтруисты ставят палки в колеса прилежным ученикам, требуя ухаживать за инвалидами в обмен на хорошие отметки. Администрация студенческого городка сама виновата в поджоге, если нанимает «бедного и несчастного» поджигателя на должность пожарника. Уважаемая компания принимает на работу убийцу (потому что тот нуждается в трудоустройстве), подвергая опасности жизни других работников.

Альтруисты поносят эгоистов за их потакание собственным желаниям, хотя сами грешат этим, правда, с одной маленькой поправкой – они потакают чужим желаниям. Но выполнение и своих, и чужих капризов одинаково безнравственно.

Кто-то может возразить: разве альтруизм – это не призыв к милосердию, смирению, сочувствию? И разве этот призыв – не свидетельство верности альтруистов нравственным принципам? Ничего подобного, ведь истинные нравственные принципы включают верность правде.

Альтруист не судит о людях объективно, – он твердит о милосердии, а на самом деле просто не хочет, чтобы мы воспринимали людей такими, какие они есть на самом деле. Альтруист призывает отпустить им все грехи, закрыть глаза на их проступки и их истинную сущность: «Обращайтесь с ними так, словно они ни в чем не виноваты. Им нужно ваше прощение просто потому, что они так хотят».

Альтруисты игнорируют факты, им подавай сострадание. Проявите понимание, говорят они. Но кого мы должны понимать? Мы готовы понять тех, кто верен правде и утверждает, что поджигатель, работающий пожарником, или слепые авиапассажиры, сидящие возле аварийных выходов, представляют угрозу для безопасности окружающих. Но нет, альтруисты хотят, чтобы мы проявляли сострадание к тем, ради кого нам придется извратить понятия добра и зла и поступиться своей честностью, оправдывая их поступки. Почему мы должны щадить чувства таких людей?

Вместо того чтобы уважать людей с твердыми убеждениями, альтруисты требуют от них смирения. «Будьте скромнее, – говорят они. – Поменьше самоуверенности. Умейте поступаться принципами. В конце концов, кто вы такие? Пожертвуйте своими убеждениями, прислушайтесь к желаниям других, даже если те неправы».

Очевидно, что опора на разум, а не на чувства возможна только в рамках этического кодекса разумного эгоизма. Лишь эгоистический подход позволяет назвать один поступок хорошим, а другой – плохим. Мерилом будет служить соответствие (или несоответствие) поступка объективным этическим нормам, а не факт удовлетворения (или неудовлетворения) чужой прихоти.

Разумный эгоизм исключает конфликт интересов

Система, возводящая чужие желания в закон, устанавливает одни правила для тех, кто жертвует, и совсем другие – для тех, кому жертвуют. В результате неизбежно возникает конфликт интересов. Если чужие желания – закон и мы и вправду «не имеем права иметь по две почки, пока у каждого не будет хотя бы по одной», ни о каком мирном сосуществовании между людьми не может быть и речи. Жизненные интересы сторон рано или поздно схлестнутся.

Этика эгоизма способна предотвратить подобные конфликты. Она предполагает, что нет хозяев и рабов, а есть лишь одно незыблемое правило, одинаково применимое ко всем: жизнь каждого человека имеет безусловную ценность. Каждый человек является свободным существом, обладающим фундаментальным правом на поддержание своего существования. Он строит свое, а не чужое счастье, и эта цель морально оправданна.

Интересы тех, кто живет, следуя этом принципу, не противоречат интересам других людей. Никто не требует заработанного чужим трудом и не ждет жертв от других. Такие люди придерживаются этических норм эгоизма, их моральные ценности полностью сопряжены с разумными личными интересами. Они уважают чужие права, прекрасно понимая, что только в этом случае будут уважать и их собственные права. Пускай альтруисты уподобляют их диким тварям, на самом деле они вовсе не несутся к своей цели сломя голову, как гиены, почуявшие запах падали (опоздаешь к ужину – останешься голодным). Эгоист живет разумом, он не может бороться за выживание как животное. Эгоист – не разрушитель, напротив, он – созидатель, делатель. Он создает богатство. Жизнь человека – не бесплодное времяпрепровождение. Каждый человек создает то, что ему нужно. Затем он обменивает созданные блага на другие. Он никого не грабит и не просит милостыни. Он вступает в материальные и духовные отношения с другими людьми, и в обоих случаях происходит взаимовыгодный обмен ценностями.

Богатство стран Запада свидетельствует о гармонии личных интересов. Каждая единица нашего достояния является результатом обмена благами между продуктивно работающими людьми. У булочника мы покупаем хлеб, у застройщика – дом. Наемный работник получает зарплату, держатель акций – дивиденды. Личные интересы мотивируют людей участвовать в обмене благами, становясь все богаче.

Люди понимают, что в случае разногласий отстоять свои интересы они смогут лишь при помощи разума, а не насилия. Эгоисты признают, что каждый волен жить своим умом, не прибегая к силовым аргументам. Чтобы поддерживать свою жизнь, мы должны иметь право распоряжаться результатами своего умственного и физического труда. Любая сделка свершается по обоюдному согласию. Если соглашение не достигнуто, люди просто пожимают друг другу руки и расходятся, признавая за другими право на отказ от сделки. (А если какая-либо из сторон попробует применить силу, на ее пути встанет закон.)

Принципы эгоизма создают в обществе дух доброй воли. Если мы извлекаем выгоду для себя без ущерба для других, если мы не связаны путами альтруизма, то и ближнего своего мы воспринимаем не как потенциального нахлебника, а как источник благ. Такой способ сосуществования не ограничивается рамками товарно-денежных отношений. Лишь человек свободный и изначально не скованный обязательствами по отношению к другим способен на великодушные, милосердные поступки, совершаемые без давления извне. Заблудившемуся мы укажем нужное направление, слепого переведем через дорогу и т. д. Если эгоист решит помочь совершенно незнакомому человеку, попавшему в беду не по собственной воле, главным аргументом в пользу такого поступка будет ценность человеческой жизни – основа основ разумного эгоизма.

В критической ситуации эгоист способен на героический поступок. Хороший пловец бросится в воду, чтобы спаси тонущего ребенка. Но такие ситуации редки и непродолжительны. Если вы спасли одного тонущего ребенка, это не значит, что вы будете бродить по берегу в поисках других тонущих. И вы не обязаны брать под опеку едва не погибшего малыша, кормить и поить его, селить у себя дома и оплачивать его учебу, пока спасенный не получит высшее образование.

Между разумными людьми конфликта интересов возникнуть не может, потому что они живут по общим правилам, не только понимая, что такое личные интересы, но и зная генезис этого понятия. Компании могут конкурировать за заказы, желающие получить работу – за вакансии, но разумные эгоисты прекрасно понимают, что конкуренция – в их интересах и что проигравшая сторона не будет жертвой. Например, человек, ищущий работу, заинтересован в вакансии. Но он знает, что аукцион возможен только в том случае, если в нем участвуют по меньшей мере два покупателя, и поэтому готов к тому, что на одну вакансию будут претендовать несколько соискателей. Мы знаем, что в свободном капиталистическом обществе работодатель имеет право выбирать работника, а работник – работодателя. При такой системе рождается дух соревнования, и любой из нас может получить достойную работу, проявив себя как потенциально ценный работник. Убить дух соревнования – все равно что убить дух свободы. Это происходит, когда мы, вопреки собственным интересам, позволяем государству не выбирать, а назначать, лишая нас преимуществ конкуренции.

Конкуренция нам выгодна, потому что благодаря ей работу получает самый достойный соискатель. Если кто-то вас обошел, это не значит, что у вас отняли нечто принадлежащее вам. Да, вы проиграли, но у вас было право убедить работодателя, что нужны ему именно вы, и это право не нарушено. Более удачливый соискатель не причинил вам никакого ущерба.

Впрочем, бывает и по-другому. Человек, ничего из себя не представляющий, может заявить, что топ-менеджеры компаний из списка Fortune 500 нарушают его права, – ведь на их месте хотел бы быть он. Он хочет зарабатывать столько же, сколько они. Убийственный аргумент! А другой бездельник считает, что работа сама должна упасть ему в руки, как будто вакансии растут на деревьях, как груши. Хождение по собеседованиям, заполнение анкет – все это не для него, это ущемляет его интересы. Только вот свое недовольство такие люди направляют не по адресу. Они живут в выдуманном мире, наивно полагая, что одного их желания достаточно для получения желаемого. Но ведь помимо желания должна быть еще и цель, и средства для ее достижения. Поэтому личные интересы можно выявить только в реальном мире, а не за его пределами. Они состоят в получении благ, зависящих, в свою очередь, от требований все той же неумолимой реальности. Личные интересы несовместимы с исполнением множества противоречивых желаний. Многие из них лишены всякого смысла и оторваны от реальности. Одно желание может противоречить другому, но этот конфликт не имеет ничего общего с конфликтом интересов{30}30
  See also Ayn Rand’s “The ‘Conflicts’ of Men’s Interests,” in The Virtue of Selfishness (New York: Signet, 1964), pp. 50–56.


[Закрыть].

Альтруизм, подменяя понятие «заслужить» понятием «хотеть», способствует раздуванию различного рода конфликтов. Это могут быть не только конфликты между людьми, но и душевный разлад, от которого страдают те, кто начал следовать принципам альтруизма или пытается это делать. Ведь стоит только выбрать путь самопожертвования, как от вас начнут требовать все больше и больше.

Так, Билл Гейтс уже пожертвовал на благотворительность суммы, превышающие валовой национальный продукт более чем ста стран мира. И вы думаете, альтруисты остались довольны? Вот что пишет философ Питер Зингер в статье «Сколько должен пожертвовать миллиардер, а сколько – вы?»:

Гейтс уже пожертвовал почти $30 млрд но по-прежнему занимает одну из верхних строк в списке самых богатых американцев Forbes. Его состояние оценивается в $53 млрд. Поместье в Сиэтле площадью 6 га и «умный» дом на берегу озера стоят более $100 млн. ‹…› Гейтс владеет «Лестерским кодексом» – единственной рукописной книгой Леонардо да Винчи, купленной в 1994 г. за $30,8 млн. Так достаточно ли пожертвовал Билл Гейтс? Спросим прямо: если он действительно верит, что каждая человеческая жизнь бесценна, почему до сих пор обитает в роскошном доме и не расстается с уникальной книгой? Он мог бы жить скромнее и жертвовать больше, – ведь скольких еще надо спасти!{31}31
  Peter Singer, “What Should a Billionaire Give – and What Should You?” New York Times Magazine, December 17, 2006, p. 63.


[Закрыть]

С точки зрения альтруизма это неопровержимый аргумент. Если жертвовать на благотворительность обязан каждый, то Билл Гейтс обязан жертвовать в сотни раз больше рядовых граждан. Пока ты жив, всегда можно чем-то пожертвовать, пусть даже самым дорогим. Любую твою вещь можно отдать «законному» владельцу – тому, у которого этой вещи нет. Каждый день ты обкрадываешь «нуждающихся». У тебя есть дом, машина, счет в банке, пара обуви, здоровая почка, – почему не отдать все это другим? Как ты смеешь жить припеваючи, когда на свете столько сирых и убогих? Может быть, ты считаешь, что твоя жизнь принадлежит тебе, а не остальным? О, да ты эгоист!

В основе всех конфликтов, порождаемых требованием самопожертвования, лежит противоречие между двумя этическими системами: альтруизмом и эгоизмом. Эти системы абсолютно несовместимы. Нельзя жить, посвящая свою жизнь другим. Можно сколько угодно одобрять альтруизм, но очень скоро обнаруживается, что быть альтруистом постоянно невозможно. Наша жизнь состоит из бесконечных метаний: сегодня ты эгоист, но тебя мучает совесть, а завтра ты чем-то жертвуешь, но делаешь это скрепя сердце. Сегодня ты чувствуешь себя довольным циником, а завтра – мучеником, но немного раздраженным. Альтруизм требует, чтобы сам факт нашего существования вызывал чувство вины. Мы же, направляя имеющиеся блага на поддержание собственной жизни, нарушаем заповедь самопожертвования.

Кодекс альтруизма не наделяет нашу жизнь смыслом, потому что никак не связан с нашими личными проблемами. В нем не говорится, как получить то или иное благо. Он только требует отдать это благо другим. Любой мыслящий человек ценит собственную жизнь и хочет знать, как правильно прожить ее, не отдавая в чужие руки. Каждый из нас понимает, насколько важно сделать правильный выбор, и хочет знать, как его сделать. Мы хотим знать, какая дорога ведет к счастью. При этом мы предпочитаем руководствоваться объективными представлениями о том, что нам полезно. Понять это можно лишь при помощи разума, а не слепой веры и эмоций. Одним словом, нам нужен свод правил, по которым мы могли бы жить и добиваться успеха.

Ничего этого альтруизм дать нам не может.