Текст книги "В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других"

Эгоизм любви

Свою ложь альтруисты расцвечивают рассуждениями о том, что эгоист – существо равнодушное и бесчувственное, что его интересуют только деньги, что дружба и любовь несовместимы с преследованием личных интересов и что все эгоисты – зацикленные на себе мизантропы. На самом деле личная заинтересованность может быть и материальной, и духовной. Посудите сами: тот факт, что у вас есть друг или любимый человек, дает вам массу преимуществ. Мы общаемся лишь с теми людьми, которые нужны нам. Мы любим лишь тех, кто нам дорог.

И если вдруг, наслушавшись альтруистов, вы воспылаете любовью к первому встречному (если такое вообще возможно), – о, это будет воистину самоотверженный поступок! Возлюбить чужого, и тем более врага, – для этого требуется полное самоотречение. Но настоящая любовь всегда эгоистична. Ее не раздают направо и налево как милостыню. Только представьте себе: вы объясняетесь кому-то в любви не потому, что видите в любимом массу достоинств, а просто из жалости. Это же полный абсурд. Любовь не имеет ничего общего с благотворительностью. Мы любим потому, что данный человек для нас бесценен. И такая любовь доставляет бесконечную радость. Любить, желать прожить всю жизнь с человеком, который для нас олицетворяет все самое прекрасное на свете, – очень личный и эгоистический выбор. И только грубый и бессовестный альтруист способен все перевернуть с ног на голову, называя любовь и дружбу жертвенными отношениями.

Альтруисты извратили не только понятие «эгоизм». У них свое, особое представление о жертвенности. Что значит «пожертвовать»? Вряд ли это значит просто что-то кому-то отдать. Если мы даем продавцу в магазине деньги, чтобы купить продукты, это всего лишь сделка. При этом мы отдаем меньшую ценность (деньги) за большую (продукты). Жертвенный поступок означает нечто прямо противоположное: мы отдаем бóльшую ценность в обмен на то, что вообще не представляет для нас ценности. Пожертвовать – значит понести убыток: именно поэтому альтруисты и считают жертвенность добродетелью. Если старшеклассника отвлекают от учебы, вынуждая мыть полы в школьной столовой, его заставляют приносить жертву. Если мать велит сыну отдать любимую игрушку сорванцу, который непременно ее сломает, – она требует от сына жертвы.

Простой рабочий, сующий пьяному бродяжке часть своего заработка (его вдруг взяло за живое, что кому-то живется еще хуже, чем ему самому), тоже приносит жертву. Можно привести в пример множество поступков, совершаемых в ущерб собственным интересам во благо других.

Дальше – больше. Отказ от сегодняшних удовольствий ради будущих благ альтруисты тоже называют самопожертвованием. Но если кто-то упорно трудится, чтобы стать выдающимся нейрохирургом или скрипачом, причем здесь жертва? Совершенно ни при чем. Напротив, распланировать свою жизнь так, чтобы в будущем получить максимальную отдачу (и в материальном, и в духовном смысле), – значит поступать как самый настоящий разумный эгоист. Пожертвовать ладью, чтобы взять ферзя, – не слабый, а, напротив, очень сильный ход. Вот если вы захотите сыграть в поддавки из жалости к слабому противнику, тогда такой шаг вполне можно будет назвать жертвой. Солдат, идущий на войну, когда враг перешел границу, не приносит никакой жертвы. Он просто защищает от агрессора свою свободу и своих близких. Но если его отправляют на край света с так называемой «гуманитарной миссией» (например, чтобы остановить межплеменную резню), его поступок можно назвать жертвой, потому что конфликт в далекой стране совершенно не затрагивает его личных интересов.

Альтруисты не видят разницы между совершенно разными поступками. Инвестиции в собственное будущее (сегодня ты откладываешь доллар, чтобы в будущем получить два) они называют самопожертвованием. Но ведь такая модель поведения в корне отличается от действительно жертвенного поступка, когда ты отдаешь свои два доллара навсегда, становясь «сторожем брату своему».

С точки зрения альтруистов, отказ от сиюминутных удовольствий ради будущих благ – жертва, а вот отказ от будущих благ в пользу сиюминутных удовольствий – эгоизм.

В газете читаем статью об одной футбольной команде, озаглавленную «Во всем виноваты эгоисты». Репортер спрашивает игроков о причинах огромного количества поражений в сезоне. В ответах постоянно звучит слово «эгоизм». «Пока одни ребята сидят дома и набираются сил, изучают план игры, прокручивают на видео рабочие моменты, другие всю ночь шляются по барам и наживают себе неприятности». Этих балбесов «товарищи по команде считают эгоистами»{13}13
  Mark Curnutte, “Selfishness Gets the Blame,” Cincinnati Enquirer, January 2, 2007, http://www.enquirer.com/editions/pdf/OH_CE_020107.pdf (дата обращения: 5 января 2007 г.)


[Закрыть]. Значит, напиться до посинения, чтобы на следующий день запороть игру, – это эгоизм, а сидеть дома, не притрагиваясь к спиртному, чтобы добиться победы, – самоотречение.

Компании, которые по собственной близорукости рубят сук, на котором сидят, обвиняют в эгоизме. Бизнесменов, пытающихся сэкономить на качестве товара и в результате теряющих клиентов и разоряющихся, считают корыстными. Атилла с его бездумной, без оглядки на последствия, погоней за наживой или его рафинированный брат Бледа с его безумными выходками сегодня считаются олицетворением эгоизма, – и это несмотря на то, что ложь и насилие возвращаются, как бумеранг, не служат личным интересам и не приносят благ в будущем. Зато, если ты уже сегодня начинаешь думать о дне завтрашнем и о будущих благах, если ты нацелен двигаться вперед и мыслишь рационально, – альтруисты скажут, что ты «жертвуешь собой».

На сегодняшний день не существует четких дефиниций важнейших понятий, связанных с нравственностью, а расплывчатые определения лишь усугубляют положение. Под эгоизмом понимают не заботу о личных интересах (понятие из области этики), а поведение варваров и проходимцев.

Жертвенностью считают не обмен некой ценности на то, что ценности не представляет, а отказ от сиюминутного удовольствия. Альтруизм не определяют как подчинение себя другим, а отождествляют с любовью и уважением. Увы, приходится признать, что в головах людей царит путаница, которая делает их беззащитными перед тиранией альтруизма.

На ключевой вопрос, почему заботиться о собственной жизни считается аморальным, а о чужой – высоконравственным, альтруизм не дает никакого, пусть даже самого путаного ответа. Вместо этого альтруисты прибегают к уловке «Чучело». Человек-хищник – эгоист, говорят они, и вопрос о том, почему истинный эгоизм считается злом, повисает в воздухе.

Но если мы проявим настойчивость и попытаемся развеять туман, окутывающий наши представления о нравственности, мы вдруг увидим, что призывы к самопожертвованию не имеют под собой никаких логических оснований. Нет никакого оправдания ни физическому, ни моральному рабству. Нельзя привести ни одного убедительного довода в пользу того, что человек должен подчинить свою жизнь служению другим людям. Наша жизнь принадлежит только нам, и никто не имеет права посягать на нее.

Но если альтруисты не способны привести никаких разумных доводов в пользу своего подхода, на что же они опираются? Альтруизм ищет поддержку в области иррационального. Требовать жертвы во благо других – все равно что рассказывать сказки про загробную жизнь и про то, что воду можно превратить в вино. Тут мы имеем дело не с фактами и логикой, а с их противоположностью – слепой верой.

Понятие «альтруизм» было сформулировано французским философом XIX в. Огюстом Контом. Уж он-то прекрасно понимал смысл этого понятия, определяя его как «религию человечества». Обосновывая свой подход к этике, он писал о «фундаментальной и неопровержимой доктрине», которая заключается том, что «сердце должно служить уму»{14}14
  Auguste Comte, A General View of Positivism, trans. John Henry Bridges (NewYork: Cambridge University Press, 2009), p. 18.


[Закрыть]. Его подход становится ясен из следующего высказывания: «Всякий постулат, претендующий на универсальность, может выводиться исключительно из области чувств»{15}15
  Там же. С. 13.


[Закрыть].

Иными словами, нам предлагают стать альтруистами, руководствуясь не разумом, а чувствами. Наши представления о нравственности мы должны получать не эмпирически, а по наитию, не посредством знаний, а через веру, не потому, что в этом есть какой-то смысл, а несмотря на то, что его нет.

Альтруистическая доктрина принижает роль разума, и люди начинают верить, что превратятся в атилл, если начнут жить для себя. Нам постоянно предлагают ложный выбор – либо ты живешь за счет других, либо позволяешь кому-то сесть тебе на шею. Если постоянно твердить, что преследовать личные интересы – вредно и некрасиво, а жертвовать собой ради других – полезно и благородно, люди оказываются сбитыми с толку. Они начинают верить, что область морали вообще неподвластна разуму, и сдаются, решив, что нравственный выбор требует отказа от свободы воли.

Посеяв всю эту путаницу в головах, альтруисты довольно потирают руки. Не пытайтесь понять нравственность умом, твердят они. Моральные истины происходят не от ума, а от сердца. Разум тут бессилен. Не надо никаких объяснений, – просто верьте. Верить? Во что? В то, что мы должны подчинить себя чужим потребностям. Этого от нас требует общество.

В кодексе альтруиста нет даже намека на логическое обоснование того, что мы обязаны приносить себя в жертву. Более того, альтруисты отрицают саму необходимость хоть какого-то вразумительного ответа на этот вопрос. Если признанные авторитеты объявляет жертвенность добродетелью, спорить бесполезно. Огюст Конт радостно приветствовал христианство с его «подчинением разума вере», ибо вера, по его мнению, «есть служение человека Человечеству»{16}16
  Auguste Comte, Passages from the Letters of Auguste Comte, trans. John Kells Ingram (London: A. & C. Black, 1901), p. 56.


[Закрыть]. Иными словами, нужно просто заставить себя верить в необходимость самопожертвования. Нужно безропотно принять ее, не задавая вопросов.

Если из кодекса альтруизма убрать словесную шелуху, окажется, что ничего другого там нет.

Глава 3
Нравственные принципы и их враги

Альтруисты не просто проклинают эгоизм, – они полностью вытесняют его из сферы этики. Мы же, выяснив, что в основе эгоизма лежат не эмоции, а разум, теперь должны понять, как личные интересы соотносятся с нравственными принципами. Альтруисты утверждают: поскольку в преследовании личных интересов есть корыстный мотив, эгоисты не нуждаются ни в каких моральных принципах. Более того, они их презирают. Тем самым нам дают понять, что моральный кодекс (не только отдельные его разделы, а весь он целиком) – не для эгоистов. Иными словами, альтруизм – не особый раздел этики, а сама этика. Таким образом, любой посыл, противоречащий альтруистическому подходу, просто не рассматривается.

С точки зрения альтруиста такие моральные нормы, как честность, справедливость или принципиальность можно рассматривать и отстаивать только в терминах самопожертвования. Например, в рамках альтруистического подхода честность – это когда, отринув личный интерес, говорят правду, даже самую неприятную. Справедливость – это когда, отринув личный интерес, воздают по заслугам, без малейших послаблений. Принципиальность – это когда, отринув личный интерес, хранят верность истине. Делай, что должно, а не то, что выгодно. Если верить альтруистам, люди, предпочитающие жить для себя, не могут быть честными, справедливыми и принципиальными.

Но в реальности все наоборот: именно доктрина эгоизма жестко обуславливает необходимость соблюдения нравственных принципов.

Эгоистическая потребность в нравственных принципах

Поскольку жизнь диктует свои законы, принцип «делай что хочешь» не ведет к успеху. У реальности свои законы, и главный из них – закон тождества, сформулированный Аристотелем: А есть А. Каждая вещь тождественна себе самой. Например, мы можем дышать кислородом, но не угарным газом. Мы можем есть то, что съедобно, но не едим пластмассу. От полиомиелита может спасти прививка, но не заклинание. Об этом и говорит закон тождества: если мы хотим выжить, нужно принимать вещи такими, какие они есть. Иррациональный подход к реальности, нежелание смотреть фактам к лицо разрушают нашу жизнь.

Человек живет не только здесь и сейчас. Допустим, вам жарко и вы хотите пить. Но если вы знаете, что в лимонад подмешали яд, и все равно решите утолить жажду, это будет не в ваших интересах. В первую секунду вы ощутите на языке приятную прохладу, а потом умрете. Это касается любого принимаемого нами решения, пускай даже его последствия проявятся через год, через десять лет и т. д. Если вы получаете сиюминутное удовольствие, выкуривая по две пачки сигарет в день, гоня от себя мысль о вреде курения, вы действуете против своих интересов. Жизнь не дискретна, она состоит не из отдельных, не связанных между собой событий. Выживание – это сохранение всей жизни, а не какого-то отдельного ее периода. Понятия пользы и вреда проистекают из главного выбора – выбора в пользу жизни. Если мы выбираем жизнь, а не смерть, значит, мы должны уметь заглядывать за пределы сегодняшнего дня.

В предыдущей главе я уже писал о том, что эгоизм всегда нацелен на долгосрочную перспективу. Сейчас мы сможем понять, почему это так важно с моральной точки зрения. Проживая свою жизнь, мы должны совершать действия, в совокупности отвечающие на вызовы реальности. Чем бы мы ни занимались – сексом или похуданием, инвестированием или карьерой, – слепое потакание сиюминутным капризам без учета возможных отдаленных последствий губительно для нас. Иными словами, на протяжении всей жизни мы должны думать о том, как наши действия отзовутся в будущем.

Именно так мы сможем интегрировать день сегодняшний в день завтрашний и в более отдаленное будущее. Один прожитый день не должен противоречить другому. Конечно, мы не можем предугадать, к чему приведет тот или иной поступок, но всегда должны учитывать важнейший казуальный фактор – объективную реальность. Даже если крепко зажмуриться, реальность никуда не денется. Поэтому, если вы выбираете жизнь, следует держать глаза широко открытыми и думать головой.

Нам не нужно всеведение. Достаточно желания знать то, что мы можем и должны знать. Нам нужно научиться объективно воспринимать жизнь как непрерывный процесс, – без пустого умствования, без искажения или вымарывания фактов, – т. е. принимать реальность целиком и такой, какая она есть.

Научиться этому помогают корректно сформулированные нравственные принципы.

Взять, к примеру, честность. Быть честным – значит искать блага только в реальности, не ступая на зыбкую почву за ее пределами. Это значит, что вы должны руководствоваться только фактами, ведь попытка достичь своей цели, игнорируя реальность, ни к чему хорошему не приведет. Честность не требует самопожертвования. Напротив, это инструмент соблюдения личных интересов, это констатация того, что правда всегда остается правдой, как бы мы ни пытались обойти ее. Честность – это и осознание того, что стоит только начать действовать без учета реальности, как вы окажетесь на поле брани, где вам уготовано поражение.

Муж, изменивший жене, начинает выстраивать выдуманный мир, – не только вокруг обманутой супруги, но и вокруг самого себя. Правда становится для него опасна, и он вынужден изворачиваться, чтобы она не всплыла. В любой момент какая-нибудь мелочь может выдать его с головой. А поскольку все события и действия взаимосвязаны, каждое из них представляет собой потенциальную угрозу. Боязнь разоблачения растет как снежный ком, одна ложь цепляется за другую. Если жена вдруг поймает мужа на лжи, горе-любовник будет вынужден снова солгать, – иначе не выкрутиться. И вот он начинает избегать людей, которые могут его скомпрометировать, а это может быть кто угодно: свидетели его флирта на стороне, горничная из гостиницы, где он провел ночь с любовницей, продавщица ювелирного магазина. Он собирался познакомить жену со своим сослуживцем, а теперь не знает, стоит ли. Нет, он не будет этого делать. Ведь он врал жене, что задерживается на работе, а сослуживец может случайно его выдать. Он хотел бы отвести жену в свой любимый ресторанчик, но не может, – ведь метрдотель был свидетелем романтического ужина при свечах, который наш герой устраивал там для своей пассии. Бедняга мечется по житейскому морю как корабль без руля, боясь наскочить на мину собственной лжи, и столкновение с реальностью становится неизбежным.

Он продолжает плести паутину лжи, путаясь в показаниях. Он дорожит любовью жены, но ее любовь – это любовь к человеку, который перестал быть самим собой. Он хочет сохранить брак, но прежние отношения разрушены, от них осталась одна лишь видимость. Он хочет, чтобы друзья считали его порядочным человеком, на которого можно положиться, но они больше не строят на его счет никаких иллюзий. Своей неверностью бедняга растоптал все самое ценное, что было в его жизни.

Жизнь требует, чтобы наши поступки соотносились с реальностью. Но прелюбодей живет в реальности выдуманной. Жизнь учит, что нужно уметь отличать реальность от миража, но неверный муж отказывается это делать. Он мог бы сказать: «Я готов ответить за содеянное. Я завел роман на стороне, нашел другую женщину. Я понимаю, что мой брак трещит по швам. и нужно взглянуть правде в глаза». Но вместо этого изменник зарывает голову в песок, стараясь не замечать правды, предпочитая откусывать от пирога с обеих сторон.

Но ведь прелюбодей ничем не отличается от обычного воришки, который, не считаясь с реальностью, крадет чужие деньги. Он игнорирует тот факт, что любая жизнь, как и его собственная, строится на одном незыблемом принципе: частная собственность принадлежит только ее владельцу, и никто не имеет права присваивать ее без согласия владельца. Вор делает вид, что имеет право на украденное, а неверный муж лукавит, полагая, что можно лгать и при этом сохранить любовь жены и уважение друзей. Неважно, что именно ты крадешь, – чужую собственность или любовь. Всякий раз, делая это, приходится врать и прятаться от неумолимой правды. Но поскольку в этом мире не существует ничего, кроме правды, нет такого места, где бы мог укрыться нечестный человек, и реальность становится его врагом.

Как пианист не сможет получить ангажемент, отрубив себе пальцы, так и глупец не утолит жажду, выпив отравленный лимонад. Ни тот ни другой не получат того, что им было нужно. Напротив, они отсекают себе все пути к достижению цели. Та же причинно-следственная связь имеет место, когда мы пытаемся получить какое-то благо нечестным путем. Наша жизнь напрямую зависит от того, выполняем ли мы требования реальности, а любой нечестный поступок противоречит этим требованиям и разрушает нашу жизнь. Игнорировать реальность – все равно что пытаться жить с отрубленной головой. Лжец будет ныть и жаловаться: «Я не могу получить то, в чем так нуждаюсь: у меня нет ни семьи, ни друзей, ни любви… Я просто вынужден создавать другой, выдуманный мир. И теперь я должен зависеть от иллюзий доверчивых глупцов. Если я приму реальность такой, какая она есть, я пропал. Меня спасет только бегство от нее». Говоря, что вы не можете жить в реальном мире, вы расписываетесь в собственном неумении жить.

Честность – главный инструмент, позволяющий нам ладить с реальностью.

То же самое можно сказать и о других нравственных принципах. Например, справедливость позволяет нам видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не в нашем воображении. Справедливость требует, чтобы героев чествовали, а подлецов – клеймили позором. В наших интересах, чтобы гений и творец были не гонимы и презираемы, а получили достойное вознаграждение. В наших интересах, чтобы педофил не работал воспитателем в детском саду. А вот простить его – не в наших интересах. Он должен быть наказан и изолирован от общества. В наших интересах судить о людях в соответствии с объективными критериями добра и зла, позволяющими отличить то, что нам полезно, от того, что может причинить вред.

Считать людей не такими, какие они на самом деле, – несправедливо. Если выпускница юридического факультета не в состоянии сдать экзамены в коллегию адвокатов или если студент математического колледжа не умеет считать, будет несправедливо (и не в наших интересах) делать вид, что они на что-то способны. Нежелание и тем более отказ судить о людях, исходя из реальности, – например, из боязни прослыть начетчиком, – разрушительны.

Что касается принципиальности, то эта нравственная норма означает верность своим убеждениям и готовность стоять за правду. Принципиальность – форма нашего взаимодействия с реальностью. Твердо стоять за свои убеждения и не отступать, несмотря ни на что, – кто-то может счесть это донкихотством, но на самом деле это очень разумная и выигрышная позиция. Если вы, например, атеист, зачем притворяться верующим? Стоит ли погружаться в мир чуждых вам представлений только ради того, чтобы сделать приятное набожным родственникам? Или, допустим, идет предвыборная гонка, и вы уверены, что один из кандидатов, набирающий совсем мало голосов, достоин победы. Неужели вы пойдете против собственных интересов и начнете поддерживать его оппонента только потому, что иначе вас осудят соседи? Ведь от того, что вы будете отрицать правду, она никуда не денется. Вы прекрасно знаете, на основании чего сложилось ваше мнение о непопулярном кандидате, и знаете, что вы это знаете.

Все нравственные принципы эгоизма требуют верности правде[2]2
  Для более полного ознакомления с этими принципами см. эссе Айн Рэнд «Этика объективизма» (Рэнд А. Добродетель эгоизма. – М.: Альпина Паблишер, 2015. С. 13–42). – Прим. ред.


[Закрыть]. Согласно этим принципам, в своих суждениях мы не должны отрываться от реальности, или, точнее говоря, выходить за пределы разумного. Иными словами, соблюдать нравственные принципы можно, только опираясь на разум. Вот что говорит по этому поводу Джон Голт, герой книги Айн Рэнд «Атлант расправил плечи»:

Процесс мышления уже сам по себе является нравственным. Вы можете ошибиться, и в этом случае вам поможет только требовательное отношение к себе. Вы можете попытаться найти ложные доводы, пойти на обман, отказавшись от поиска верных решений. Но если верность истине – краеугольный камень нравственности, то нет более великой и благородной задачи – задачи героической, – чем решиться стать человеком мыслящим{17}17
  Ayn Rand, For the New Intellectual, (New York: Signet, 1961), pp. 126–127.


[Закрыть].

Человек мыслящий руководствуется не эмоциями, а реальностью. Человек мыслящий полностью отдает себе отчет в том, что эмоции – плохой инструмент познания. Они не способны подсказать, что действительно нам полезно. Понять, что такое счастье, и как удовлетворить свои жизненные потребности, можно лишь путем целенаправленных размышлений. Разум, будучи главным инструментом выживания, и есть наша главная ценность. Быть безнравственным – значить быть неразумным, т. е. заниматься саморазрушением.

Возможно, вы не сразу ощутите на себе последствия пренебрежения нравственными принципами. Но игры с реальностью всегда опасны, так как они вносят разлад в работу нашего сознания, обеспечивающего поддержание жизни. Неправильный выбор разрывает связь между реальностью и сознанием. Ведь игра в русскую рулетку остается смертельной, даже если пистолет даст осечку. Таков человек: не считаясь с действительностью, он гонит от себя мысль о грозящей опасности, и раз за разом разбивает себе лоб, пытаясь пробить стену реальности, чтобы доказать себе возможность бытия вне ее рамок. На это решаются лишь те, кто закрывает глаза на последствия. С этим можно соглашаться или не соглашаться, но пагубные последствия неизбежны, и если не прислушиваться к голосу разума, можно встать на губительный путь. Неважно, долгим или коротким он окажется, – результат всегда тот же. Катастрофа может случиться при очередном нажатии на курок или в результате другого неразумного поступка, который вы совершите, не пожелав взглянуть фактам в глаза, – в любом случае этот будет выбор, несовместимый с жизнью.