Текст книги "Женщины – серийные убийцы: как и почему они становятся монстрами"

Часть II
Женщины-серийницы и их сообщники в xx веке
Обзор некоторых дел

Эйлин Уорнос

Велма Барфилд

Доротея Монтальво Пуэнте

Дженин Джонс

Мэрибет Тиннинг

Марта Бек

Майра Хиндли

Кэрол Банди

Шарлин Гальего

Карла Хомолка

Ильза Кох

Ирма Грезе

Мэри Браннер

Сьюзен Аткинс

Патрисия Кренуинкел

Линда Касабиан

Лесли Ван Хаутен

Глава 3
Слепая вера и слепая ярость Эйлин Уорнос

Серийная убийца эпохи постмодернизма

В предыдущей книге, посвященной главным образом историям мужчин – серийных убийц, первым серийником эпохи постмодернизма я назвал Теда Банди, потому что, в отличие от аутсайдеров, становившихся серийными убийцами в прошлом, он был слишком похож на любого из нас – как минимум на тех, кто верит в университетское образование, с которым неразрывно связаны ценности и амбиции среднего класса. Банди не имел ничего общего с теми одинокими, неотесанными, ютящимися в подвалах типами, которые развешивают у себя в прихожей трупы, подцепив их крюками за пятки, или с теми издерганными скитальцами с остекленевшим взглядом, которые подсаживают к себе автостопщиков и уносятся вдаль, крутя баранку захламленной тачки, заваленной грязным тряпьем и мятыми жестянками из-под пива. У Банди была роскошная квартира, полные комоды тонкого белья, стеклянной посуды и лыжных свитеров. Он был обаятельным, воспитанным, располагал к себе, строил большие планы – типичный яппи 1970-х. Но иногда Тед похищал молодых женщин в людных местах, избивал их до потери сознания и увозил на своем прелестном «фольксвагене-битл» в какое-нибудь темное пустынное место. А потом убивал их и насиловал трупы. Он был настоящим «американским психопатом»[22]22
  Отсылка к криминальному триллеру 2001 года «Американский психопат» (англ. American Psycho), главный герой которого, банкир, днем ведет благопристойную жизнь, пользуясь всеми преимуществами своего статуса, а по ночам совершает кровавые убийства.


[Закрыть] – симпатичным студентом юридического факультета, которого приглашают на ужины и бегают к нему на свидания, который может похвастаться связями в Республиканской партии штата Вашингтон. В будущем он мог бы баллотироваться в губернаторы, а возможно, метить и выше. Его улыбка и прическа идеально для этого подходили.

Эйлин Уорнос

Эйлин Уорнос была всем тем, чем не был Тед Банди, и именно это делает ее женщиной-серийницей эпохи постмодернизма. До появления Теда Банди все считали мужчин-серийников монстрами, от которых кровь стынет в жилах, тогда как женщин-серийниц представляли себе не иначе как «дамами», несущими смерть. Воображение рисовало респектабельных, а возможно, и привлекательных женщин, которые вынашивают смертельные планы, прикрываясь маской загадочной женственности, – этакие фатальные барышни, мышьяк и старинные кружева… Они используют красоту, обаяние и благородные манеры, чтобы заманить жертву в смертельно опасную паутину (совсем как Банди), скрывая свои намерения под личиной жены, матери, медсестры, няни или вдовы. Эйлин Уорнос опрокинула эти стереотипы.

Тед Банди и Эйлин Уорнос, каждый по-своему, перечеркнули наши представления о том, чем отличаются мужчины-серийники от женщин-серийниц, перевернув все с ног на голову. Тед показал, что серийный убийца может быть одним из нас, тогда как Эйлин, взяв пистолет и беспорядочно охотясь по ночам на незнакомцев, посягнула на культ домашнего очага, освободив от него женщину-убийцу. Уорнос прекрасно чувствовала себя на территории, куда женщины боялись даже заходить и где многие из них нашли свою смерть: она путешествовала автостопом по ночным шоссе и снимала клиентов на обочинах дорог. Она не была похожа ни на одну серийную убийцу до нее и, возможно, стала символом будущих перемен – бесконечных возможностей эмансипации женщин-серийниц, которая ложится тяжелым бременем и требует платы. Новый ориентир, женщина-хищница, альтернатива традиционной женщине-жертве.

После ареста, как и Тед Банди, Эйлин стала знаменитостью – по телевидению шли репортажи из зала суда, о ней снимали документальные фильмы, ее интервью становились событием недели. Задолго до того, как мир услышал ее имя, Эйлин говорила, что когда-нибудь о ней напишут книгу и снимут фильм. И не ошиблась. Книг после ее ареста появилось даже несколько, и это было только начало. Телеканал «Дискавери» снял четырехсерийную документальную драму «След убийства» (Murder Trail), в которой исследовал феномен Уорнос и других преступников. Это была лишь малая часть телепродукта, посвященного ее персоне. Можно также назвать широкое освещение в программе «Американское правосудие» (American Justice) на канале A & E и бесконечные трансляции на канале «Суд ТВ». В программах «Шестьдесят минут» (Sixty Minutes) и «Выходные данные» (Dateline) Уорнос появлялась чаще, чем некоторые кандидаты в президенты. В 1992 году вышел телевизионный фильм «Бойня: история Эйлин Уорнос» (Overkill: The Aileen Wuornos Story), с Джин Смарт в главной роли, известной по ситкому «Создавая женщину» (Designing Women), а также две документальные работы режиссера Ника Брумфилда: «Эйлин Уорнос: продажа серийной убийцы» (Aileen Wuornos: The Selling of a Serial Killer) и продолжение «Эйлин: жизнь и смерть серийной убийцы» (Aileen: Life and Death of a Serial Killer).

Уорнос посвящены сотни веб-сайтов, где она предстает то жертвой, то героиней, то исчадием ада. В Сан-Франциско про нее поставили даже оперу, автор которой, композитор Карла Лусеро, поясняла: «Мне близка Эйлин Уорнос, хотя признаюсь я в этом и неохотно. Ее история – про тьму, царящую в душе каждой жертвы, про то, о чем иногда мечтает каждый выживший… Вместе с Эйлин мы погружаемся в бездну, откуда ищем свой путь к свету. Может быть, свет в том, что мы не стали такими, как она, мы справились» [134].

Через год после казни Уорнос на экраны вышел голливудский фильм «Монстр», удостоенный премии «Оскар» за лучшую женскую роль. Награду получила Шарлиз Терон, сыгравшая Эйлин Уорнос. Убийца стала практически культовой фигурой.

Детство Эйлин Уорнос

А вот реальная жизнь Эйлин Уорнос была невообразимо далека от красной ковровой дорожки и церемонии вручения «Оскара». Родилась она в 1956 году и детство провела в Трое, штат Мичиган, унылом пригороде Детройта, примерно в двадцати пяти километрах к северу от центра города. Матери Эйлин, Дайан, было всего шестнадцать, с ее отцом, девятнадцатилетним Лео Питтманом, имевшим проблемы с законом, она уже рассталась. Было известно, что Лео оскорблял жену и поднимал на нее руку, избивал ее, когда она была беременна Эйлин. Родного отца Эйлин никогда не видела – он покончил с собой, отбывая пожизненный срок за похищение и изнасилование семилетней девочки. С серийными убийцами такое случается, причем не так уж редко: им выпадает расти среди вражды и озлобленности.

У Эйлин был старший брат Кит, родившийся за год до нее. Дайан осталась матерью-одиночкой с двумя детьми, которых она пыталась воспитать, как могла, но получалось у нее не очень. Позднее свидетели на суде покажут, что дети могли скулить и плакать часами, пока Дайан спала или вообще уходила из дома. Эйлин было полгода, когда однажды Дайан ушла перекусить, оставив детей с соседкой по комнате. И пропала. Через неделю соседка позвонила родителям Дайан, Бритте и Лари Уорносу, рабочему с завода «Форд», чтобы они приехали и забрали внуков.

Отношения Дайан с родителями носили несколько психопатологический характер. По словам Дайан, мать ревновала ее к отцу, потому что тот проявлял к ней сексуальный интерес. Сексуальному насилию, как она утверждала, отец никогда ее не подвергал, но часто как бы случайно прикасался к ней, а однажды попытался страстно поцеловать. Эйлин впоследствии тоже расскажет, что ее дед, Лари, обращался с ней довольно жестоко, но сексуального насилия с его стороны никогда не было. Правда, однажды, со смехом рассказывала она, он попытался поцеловать ее по-французски.

Когда Эйлин было два года, Дайан вернулась и забрала обоих детей, но вскоре снова бросила их, оставив на няню. Если верить теории, что нарушение привязанности в раннем детстве провоцирует психические расстройства и психопатию, то это как раз случай Эйлин Уорнос. Бритта и Лари, у которых, кроме Дайан, было еще двое детей чуть постарше, забрали к себе внуков и оформили усыновление. Точно так же, как Тед Банди, считавший родного деда своим отцом, а мать – сестрой, Эйлин думала, что Бритта и Лари – ее настоящие родители, а дядя и тетя – ее брат и сестра. И так же, как и Теду Банди, Эйлин было около одиннадцати, когда она узнала от других детей правду о том, кто есть кто в их семье. На этом сходство с Тедом Банди заканчивается.

С фотографий Эйлин школьных лет на нас смотрит хорошенькая веснушчатая девочка с тонкими светлыми волосами и сияющей открытой улыбкой, одетая в одно из тех дешевых синтетических платьев с белым воротничком с оборочкой, в которые наряжали всех девочек в начале 1960-х. Сохранились и семейные фотографии, на которых все дети улыбаются: шестилетняя Эйлин, заботливо усаженная в центре на скамеечку для ног, ее брат Кит, «сводный брат» Барри и «сводная сестра» Лори, выстроившиеся полукругом у нее за спиной. Вот Эйлин на борту маленькой лодки на летнем отдыхе с семьей: ей тринадцать – еще нескладный худенький подросток, длинные ноги, обрезанные джинсы, милое улыбающееся личико. А вот еще один снимок, на велосипеде, – и снова улыбка. Эйлин всегда улыбалась на семейных фото, сделанных не без гордости – на них запечатлены моменты, которые стоило запомнить [135]. Но все это была только видимость.

Как вспоминали соседи, в мрачном доме Уорносов с вечно занавешенными окнами гостей не жаловали. Лари, по всей видимости, был деспотичным «отчимом»; по свидетельству Эйлин, он наказывал ее, избивая кожаным ремнем по голым ягодицам и ногам. К тому же Кита и Эйлин «родители» наказывали гораздо строже, чем родных детей, и меньше всего доставалось их младшей дочери Лори, «сводной сестре» Эйлин, старше ее всего на два с половиной года. Однако, как выяснилось впоследствии, рассказы Эйлин, уверявшей, что ее «родители» были алкоголиками и жестоко обращались с ней, противоречат воспоминаниям ее «сводной сестры» и «сводного брата», которые не подтверждали фактов насилия ни над собой, ни над Эйлин.

Маленький ребенок не способен правильно истолковать жестокое обращение родителей. Грань между физическим и сексуальным насилием бывает очень тонкой, а детские воспоминания часто подавляются или искажаются. В начале 1960-х отшлепать или даже отстегать ребенка ремнем было делом обычным, по попе или нет, неважно. Такие наказания варьировались от символических легких шлепков по пятой точке, достаточных, чтобы слегка напугать чадо, до реальных жестоких избиений ремнем – это зависело от конкретного родителя. Для кого-то и символический шлепок – уже насилие. В случае с Эйлин, судя по всему, речь шла именно о наказаниях. Лари не разрешал ей получать подарки на Рождество. Однажды, когда она выбросила печеную картошку, которую не смогла доесть, Лари заставил ее достать объедки из мусорного ведра и съесть. Он требовал, чтобы она смотрела, как он топит котенка, которого она хотела оставить у себя.

Эйлин не по годам рано начала проявлять талант к пению и танцам и говорила, что хочет стать кинозвездой. Она обожала быть в центре внимания. Но начиная лет с восьми она становилась все более вспыльчивой, и это отдаляло от нее других детей, которые ее просто боялись. Лори вспоминала, что советовала сестре «быть хорошей девочкой», держать себя в руках, управлять эмоциями, и Эйлин очень старалась. Но у нее ничего не получалось. Лори пыталась знакомить Эйлин со своими товарищами по играм, но та только капризничала и злилась, и это отталкивало детей. Они просили Лори больше не приводить Эйлин, и она перестала брать сестру с собой. Через тридцать лет, когда Эйлин обвинят в семи убийствах, Лори скажет со слезами на глазах: «Вспоминая, как мы отворачивались от нее, когда она была маленькой, мне хочется плакать. Она хотела играть с нами, а мы ее этого лишили».

Эйлин умела быть приятной в общении, вспоминала Лори, но казалось, что ей приходится делать над собой усилие, словно она подстраивается под других, понимая, что иначе ее не примут или не станут с ней общаться. При этом она легко раздражалась и выходила из себя. Лори было жаль сестру, но она не стала бы жертвовать ради нее дружбой и социальными связями. По словам Лори, впоследствии, когда в жизни Эйлин появились наркотики, все стало еще хуже. Случалось, что сестра в ярости набрасывалась на нее или Кита с ножом, угрожая их убить.

В школе лет примерно до восьми Эйлин очень старалась и получала хорошие оценки. А потом дали о себе знать поведенческие проблемы; у нее не было друзей, она съехала в учебе, начались конфликты с учителями. К тому же врачи выявили у нее нарушения зрения и слуха. Но Бритта отказывалась признавать эти проблемы, советуя Эйлин просто «не обращать внимания». Вербальный айкью Эйлин, как показали тесты, был развит слабо – на уровне восьмидесяти баллов. Несмотря на все нарушения поведения, никакой помощи она не получила – по всей видимости, Бритта сильно этому сопротивлялась. Как установил один из психиатров уже во время суда, существовал большой разрыв между ее вербальным и эмоциональным интеллектом, который был явно лучше развит. Этот разрыв и мог спровоцировать неконтролируемые поведенческие реакции. Психиатр сравнил это с «песком в топливопроводе» работающего двигателя. Ее мозг захлебывался – то глох, то заводился. Иногда она контролировала свои эмоции, а бывало, что у нее просто сносило крышу.

Уличная прошмандовка

К одиннадцати годам не замечать проблем было уже невозможно. Эйлин занималась сексом с соседскими мальчишками в лесу и ближайших оврагах в обмен на мелкие деньги или сигареты. Такое сексуализированное поведение в столь раннем возрасте почти наверняка означает, что в детстве Эйлин подвергалась сексуальному насилию. Хотя время от времени она и намекала на это, но потом яростно все отрицала. Если этого действительно не было, то, вероятно, в сексе она искала возможность сблизиться со сверстниками, которые ее отвергали.

Многие мужчины свидетельствовали позднее, что потеряли девственность с Эйлин, когда им было по двенадцать-четырнадцать лет. По их словам, все происходило механически и уныло, Эйлин при этом почти ничего не говорила. Иногда она соглашалась на групповой секс с участием шести и более парней. После таких историй сверстники в школе и в ее районе стали называть ее прошмандовкой – как дешевую шлюху, готовую отдаться даже за сигареты. Попытки выстроить какое-то подобие отношений с парнями, с которыми она переспала, заканчивались печально: ее отшивали публично и в грубой форме.

Это только подчеркивает, насколько фальшивой на самом деле может быть улыбка хорошенького тринадцатилетнего подростка на фотографиях.

1960-е годы, пригород Детройта. Эйлин и сама не заметила, как ее поглотил мир доступных наркотиков и алкоголя – как и многих ее ровесников в то время. Она курила травку и закидывалась ЛСД, но в конце концов остановилась на транквилизаторах и алкоголе – они стали ее любимыми наркотиками. Эйлин подворовывала в магазинах, и, когда ее поймали в супермаркете «Кей-март», где работала Бритта, пристыженной матери пришлось уволиться. Эйлин дралась с Лари и Бриттой и занималась сексом с родным братом Китом.

В четырнадцать она забеременела. Уорнос по-разному рассказывала, как это произошло. По одной версии, ее изнасиловал друг семьи, а по другой – ее похитил, а потом изнасиловал некий имитатор Элвиса. Сочувствия от Лари она не дождалась. 19 января 1971 года он отвез Эйлин в Детройт и оставил в приюте Флоренс Криттентон для матерей-одиночек. 24 марта Эйлин родила мальчика, которого, по настоянию Лари, отдали на усыновление. Несмотря на все ее мольбы, ей не разрешили даже взглянуть на младенца. Эйлин назвала его Китом в честь брата.

По возвращении домой Уорнос снова пошла в школу, но продержалась там недолго. Несколько раз она убегала из дома, совершала мелкие правонарушения. Кончилось тем, что Лари ее выгнал, запретив возвращаться домой. Она погрязла в алкоголе и наркотиках, ловила попутки и занималась сексом со всеми мужчинами подряд, ночевала в заброшенных машинах и даже в лесу неподалеку от дома. Кит тоже попал в передрягу и сбежал из дома.

Эйлин было пятнадцать, когда от цирроза печени умерла Бритта, единственная мать, которую она знала. Для всех детей это стало шоком – Бритте ловко удавалось скрывать алкоголизм. Хотя отношение к Бритте у Эйлин было неоднозначное, тем не менее это был самый близкий ей человек, проявлявший хоть какую-то материнскую заботу. Пока она жила в приюте для матерей-одиночек, Лари никому не разрешал ни навещать ее, ни даже звонить, но Бритта часто писала Эйлин письма. Теперь ее не стало.

Чтобы сообщить о смерти Бритты, ее «сводной сестре» Лори пришлось облазить городские задворки, заглядывая во все заброшенные машины. В погребальную контору Эйлин явилась в джинсах, что выглядело очень неуместно, и, словно играя какую-то роль, дурачилась, меняя местами таблички на мужской и женской уборной, а потом, стоя перед гробом Бритты, пускала ей в лицо сигаретный дым. «Хочу пускать дым в лицо этой старой грымзе – и буду!» – огрызалась Уорнос, пока ее не выгнали из похоронного зала. Со смертью Бритты Эйлин потеряла последнего человека, который о ней когда-нибудь заботился.

Вскоре после похорон приехала Дайан, родная мать Эйлин. Она пришла в ужас оттого, что ее дети-подростки – двое отпетых бродяг, живущих на улице. Много лет назад, бросив Кита и Эйлин, Дайан переехала в Техас и родила еще двоих детей, которых тоже растила как мать-одиночка, живя на социальное пособие. По ее словам, органы социальных служб Техаса не разрешили бы ей взять к себе еще двоих детей. «Звучит, конечно, бессердечно… то, что я не смогла забрать детей… но я почти ничего не могла для них сделать», – говорила Дайан. Совершенно чужие друг другу, Лари, пятнадцатилетняя Эйлин и ее брат, которому было шестнадцать, волею судеб разошлись каждый своей дорогой.

В те годы Эйлин выглядела совсем не так, как после ареста за убийства. Она была очень привлекательной, интересной блондинкой. Но вела бродячую жизнь, ездила автостопом по всему Мичигану, подцепляла на дорогах мужчин и ночевала у них, торговала собой в дешевых мотелях, постоянно удлиняя маршруты путешествий и захватывая Огайо, потом Пенсильванию и, наконец, южные штаты Джорджию и Флориду. Своих клиентов и тех немногих людей, которых угораздило подружиться с ней, пока их не отпугивали ее приступы гнева, она обычно обворовывала.

Киту удалось вылечиться от алкоголизма и наркомании, успешно сдать экзамен по физподготовке и в 1974 году поступить в армию. Но месяц спустя у него диагностировали рак. В то время как Кит боролся с онкологией, овдовевший Лари покончил с собой, закрывшись в гараже и запустив двигатель машины. Это было в 1976 году. Ни Эйлин, ни Кит на похоронах не появились. Никто не знал, где живет Эйлин, но, даже если бы с ней связались, вряд ли смерть ненавистного отчима/деда вызвала бы у нее какие-то эмоции. А Кит к этому времени находился уже в критическом состоянии: рак дал метастазы в горло, мозг, легкие и кости.

Через четыре месяца Кит умер.

Эйлин тем временем вышла замуж. Однажды, когда она путешествовала автостопом по Флориде, ее подобрал Льюис Грац Фелл, богатый пенсионер из Филадельфии, которому было шестьдесят девять. Феллу хотелось видеть рядом с собой красивую молодую блондинку, и Эйлин отвечала всем его требованиям. Она же была не прочь иметь рядом надежного «папика», и Фелл, как она думала, был именно тем, кто ей нужен. Фелл подарил Эйлин обручальное кольцо с большим бриллиантом, об их браке написала местная газета Дейтоны-Бич, разместив в разделе светских хроник свадебную фотографию этой до странности несовместимой пары.

Эйлин приехала погостить в Трой, с гордостью демонстрируя кольцо и нового седовласого мужа, уверяя всех, что она безумно счастлива. Но через пару дней молодая жена начала напиваться и по привычке зависать в дрянных барах, чем супруг был очень недоволен. Он вернулся во Флориду без нее и подал прошение на судебный запрет, утверждая, что Эйлин избила его тростью. А вскоре подал на развод.

Эйлин перевернула все с ног на голову и заявила, что это он ее избивал. Однако нашлось несколько свидетелей, которым она разболтала, что Фелл ей уже надоел, потому что он выдавал ей на расходы всего «по тридцать долларов зараз», и что она отобрала у него трость и избила его. Брак продлился в общей сложности месяц.

Годы неприкаянности

Следующие десять лет Эйлин колесила по Америке, не отдаляясь от системы дорожных магистралей, зависала в байкерских барах, занималась проституцией и воровала; изредка могла нагрянуть к кому-нибудь из знакомых, например, к своей матери в Техас или к Лори, которая уже вышла замуж. Надолго она нигде не задерживалась, зато ни один ее приезд не обходился без вспышек агрессии.

При желании Эйлин умела располагать к себе, но могла мгновенно перемениться, стать мрачной и раздражительной. Это хорошо видно по двум документальным фильмам Ника Брумфилда. В процессе работы, пока шел суд, и потом, когда она уже ждала казни, режиссер много с ней общался. Отвечая на его вопросы, милая и дружелюбная Эйлин была само очарование, но стоило Брумфилду отклониться от темы, как ее глаза темнели, ноздри раздувались, а взгляд становился холодным, как у акулы.

За несколько часов до казни, когда Брумфилд вдруг вышел за рамки тщательно продуманного сценария, который она собиралась разыгрывать перед камерами, она заявила, что не хочет его больше видеть. Эйлин напоминала одного из тех ласковых и дружелюбных питбулей, у которых внезапно что-то щелкает в мозгу, и они без всякой причины набрасываются на вас и хватают за горло.

В 1970-х и 1980-х за Эйлин Уорнос (правда, под разными именами) уже тянулся шлейф уголовных обвинений: нападение и нанесение побоев, вооруженное ограбление, кражи, хранение огнестрельного оружия без разрешения, пьяные дебоши, а также вождение в нетрезвом виде. Однажды она – то ли случайно, то ли неудачно попытавшись покончить с собой – выстрелила себе в живот.

В 1981 году ей наконец удалось найти человека, который ее устраивал. Это был пятидесятидвухлетний автомеханик Джей Уоттс, к которому она переехала в Дейтону. Первые два месяца они прожили относительно счастливо. Судя по всему, это были первые отношения, которые Эйлин хотелось сохранить. Но однажды вечером они поссорились из-за какой-то ерунды, Уоттс признавался, что не мог даже вспомнить причину ссоры. По его рассказам, Эйлин всегда была темпераментной, общительной и дружелюбной, с ней было весело, но при нем она никогда не показывала свой легендарный нрав. Не стал исключением и тот вечер – она выглядела немного расстроенной, но совсем не агрессивной.

Эйлин запомнила все по-другому. В тот вечер ей было как-то особенно муторно на душе, хотелось побыть одной, и она спросила Уоттса, не может ли он на какое-то время оставить ее в спальне в одиночестве. Если верить Эйлин, Уоттс понял все неправильно и ответил: «Раз тебе так надо, ты можешь сама выйти из спальни, а заодно из дома!»

На следующее утро Эйлин проснулась с уверенностью, что между ними все кончено. Взяв упаковку пива и ключи от машины, которую Уоттс купил и отремонтировал для нее, она поехала на пляж и напилась. Потом купила еще пива и, заглянув в ломбард, приобрела там пистолет двадцать второго калибра. За пулями она отправилась в «Кей-март», после чего купила в винном магазине виски и смешала его с либриумом. Она уверяла, что планировала самоубийство.

Затем, оставшись в одном бикини, она вломилась в маленький магазинчик по соседству, размахивая пистолетом и угрожая ограблением. По ее словам, она хотела, чтобы ее арестовали, а потом приехал бы Уоттс и спас ее, внеся залог и забрав ее домой. Это означало бы, что он ее все еще любит.

Эйлин спокойно дала себя арестовать в нескольких километрах от магазина. Ее приговорили к трем годам лишения свободы. Уоттс нашел адвоката, навещал ее в заключении, они переписывались. Он вспоминал, что у нее были постоянные стычки с лесбиянками, она их терпеть не могла, и ей приходилось буквально отбиваться от них. Около года Уоттс поддерживал Эйлин в тюрьме, а потом они окончательно разошлись. Поняв, что Уоттс отдаляется, она разместила в байкерском журнале личную анкету, на которую откликнулось несколько сотен человек.

В августе 1983 года Эйлин вышла на свободу и сразу же махнула автостопом в Вашингтон, округ Колумбия, где заявилась домой к Эду, одному из своих друзей по переписке, сорокасемилетнему инженеру из Мэриленда. Заявив ему, что она лесбиянка и что отношения у них будут сугубо платонические, она переехала к нему и прожила с ним под одной крышей три бурных месяца. Эйлин беспробудно пила, скандалила, предавалась мечтам и время от времени ездила на машине Эда туда-обратно во Флориду, где останавливалась у Джея Уоттса, которого каждый раз перед отъездом обчищала.

Позже Эд вспомнит, как Эйлин строила фантастические планы мести байкеру, который пытался ее изнасиловать. Она рассказывала и показывала, как уничтожает его – как они меняются ролями, как она валит его на землю, пинает ногами и топчется по голове. В то время она выходила из себя по малейшему поводу, а иногда и вовсе без повода.

Однажды Эйлин предложила Эду заняться сексом, чем весьма его озадачила – она ведь сама уверяла, что лесбиянка. Но Эйлин заявила, что просто пошутила: «Давай проверим, какая я лесбиянка». Не прошло и пяти минут после секса, как Эйлин вскочила с постели и вернулась, размахивая чем-то из кухонной утвари и угрожая Эду убить его. Он, как мог, успокоил ее, но было ясно, что она уже переходит все границы.

Оба сожителя Эйлин вспоминали, что она мечтала быть как Бонни и Клайд – бурная скитальческая жизнь грабителей вызывала у нее восхищение. Приводила ее в восторг и та субкультура насилия, которая окружала байкеров и разных нарушителей закона.

Эду все-таки удалось избавиться от Эйлин, когда однажды она напилась до бесчувствия и ее пришлось госпитализировать. Освободившись от буйной гостьи, он выдохнул с облегчением. А Эйлин подрейфовала обратно во Флориду, подцепляя клиентов вдоль трасс, а потом обворовывая их, ловя попутки и прикарманивая из машин все, что плохо лежит. Однажды она вытащила из чужого бардачка пистолет.

За несколько месяцев Уорнос, хоть и под разными именами, заметно расширила свое криминальное досье. Однажды ее арестовали, поймав за рулем угнанного автомобиля. В другой раз, доставленная на контрольно-пропускной пункт, она попыталась сбежать, но полицейские пустились в погоню и задержали ее. А при обыске автомобиля нашли украденный пистолет и ящик патронов. Еще один пистолет обнаружили во время следующего ареста несколько месяцев спустя. Потом ее арестовали за подделку чеков на общую сумму пять тысяч пятьсот девяносто пять долларов, но в день вынесения приговора она не явилась в суд. Если что и спасало Эйлин от тюрьмы, то только ее сверхъестественное везение: она долго умудрялась выдавать себя за кого-то другого и избегать наказания.

Выйдя из тюрьмы в 1983 году, Эйлин начала уверять всех, что она лесбиянка. Признавалась она в этом и Лори. «Я знаю, что тебе это не понравится, – сказала ей Эйлин по телефону в 1984 году, – но я лесбиянка». Именно в этот период у Эйлин завязались отношения с женщиной по имени Тони. Роман был бурным, но коротким.

Тирия «Тай» Мур. Эйлин находит настоящую любовь

Эйлин познакомилась с Тирией «Тай» Мур в июне 1986 года в одном из гей-баров Дейтоны. Как развивались их отношения, хорошо показано в фильме «Монстр», в котором роль Тай исполнила Кристина Риччи (в фильме имя женщины изменено). Это были самые продолжительные отношения в жизни Эйлин – четыре с половиной года, и именно в этот период она совершила свою знаменитую серию из семи убийств. Когда они познакомились и стали парой, Эйлин был тридцать один год, Тай на шесть лет моложе. Ли (как сокращенно называла себя Эйлин) очаровала Тай темпераментом, энергией и словоохотливостью. В их паре она была главной.

Тай и Ли прожили четыре года, арендуя дешевые мотельные комнаты и маленькие убогие квартирки чаще всего в Дейтоне и окрестностях, но иногда и в других районах Флориды. Тирия работала горничной в недорогих мотелях, разбросанных вдоль автомагистралей Флориды, а Ли все больше сидела дома и пила.

Когда денег начинало не хватать, Ли отправлялась на трассу, ловила попутку и, проезжая от одного съезда с автострады до следующего, предлагала секс-услуги. Бывало, что она возвращалась домой с двадцатью долларами в кармане, но могла заработать и триста.

Патологически ревнивая, Эйлин вела себя по отношению к Тирии как собственница – хотела, чтобы та вообще не работала и сидела дома, пока Ли торговала бы своими прелестями и содержала их обеих. Хозяева мотелей, в которых они жили, отмечали, что пара могла целыми днями не показываться из номера, разве что выйти купить пива, сигарет и чего-нибудь перекусить. Горничные выметали из их комнат горы пустых банок из-под пива и упаковок от еды.

До этого у Тай никогда не было проблем с законом, не считая случая, когда она вломилась в квартиру бывшего любовника, чтобы забрать свои вещи. Теперь же и у нее появился свой список мелких правонарушений и инцидентов: вождение без включенных фар, несоблюдение требований дорожных знаков. В июле 1987 года Тай подралась в баре, и ей наложили несколько швов на голову. Конечно, это были мелочи по сравнению с подвигами Эйлин.

Ли и Тай вели призрачное существование на мрачных задворках Солнечного штата. Они исходили всю систему автомагистралей Флориды, пересекающих ее с севера на юг, по которым сновали машины из других штатов. Они не вылезали из мира жалких обшарпанных баров, затхлых мотелей и убогих трейлерных парков, и все, что им нужно было, это минимаркет под боком, торгующий пивом и сигаретами. В этом мире налички документы у них спрашивали редко – главное, чтобы за жилье платили вперед. Ли и Тай без конца переезжали – то из-за проблем с полицией или неуплаты аренды, то из-за порчи имущества или слишком шумных выяснений отношений вкупе с драками, что случалось не так уж редко.

Если Ли обычно сторонилась людей и все свое время отдавала Тай, от которой была без ума, то ее подруга ходила на работу и общалась со многими людьми. Иногда Тирия приглашала коллег в гости – в номер мотеля, который они делили с Ли. Почти на всех Эйлин производила одинаковое впечатление: от нее исходила какая-то угроза, скрытая за внешним дружелюбием, в ней ощущалась деспотичность. И это пугало.

Осенью 1989 года Ли и Тай снимали комнату в мотеле «Оушен шорс» в Ормонд-Бич, к северу от Дейтоны. Тай устроилась экономкой в соседний отель «Каза дель мар».