Текст книги "Женщины – серийные убийцы: как и почему они становятся монстрами"

Как установил Хаэр, опираясь на «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам», диагноз АРЛ можно поставить 50–80 процентам преступников. Тогда как тестирование по оценочному листу психопатии позволяет выявить психопатию лишь у 15–30 процентов из них [88]. Главное отличие AРЛ от психопатии не в самом определении, а в диагностике симптомов. При постановке диагноза АРЛ по критериям «Диагностического и статистического руководства», как считает Хаэр, внимание слишком акцентируется на преступном поведении или неприемлемых формах коммуникации. Оценочный лист психопатии, с другой стороны, расширяет список критериев, включая в него также устойчивые черты характера и не ставя во главу угла межличностные отношения и криминальное прошлое. Будущее покажет, насколько это правильно, но на данном этапе именно оценочный лист психопатии стал тем диагностическим инструментом, который применяется в судебно-медицинской практике для выявления психопатии у преступников.

Причины возникновения психопатии

Считается, что базовую животную реакцию «бей или беги» могут запустить либо прерывание физического контакта младенца с матерью, либо детские травмы, чаще всего физическое или сексуальное насилие. Очевидно, что ребенок, не имея возможности «бить», накапливает, перенаправляет или подавляет гнев, который нужен для сопротивления, и переходит в режим «беги», эмоционально отстраняясь от боли, вызванной разлукой и/или травмой, либо пытаясь притупить ее.

Наше сознание не может выборочно включать или выключать эту эмоциональную отстраненность – она становится неотъемлемой частью психики наряду с другими защитными механизмами, начиная от фантазий и заканчивая описанными выше чертами характера. Сознание психопата постоянно перенастраивается – часть эмоций словно ампутируется, как конечности, которые уже никогда не вырастут, оставляя незаживающие раны. «Лекарства» от психопатии пока не существует. Отметим только один момент: по достижении среднего возраста у психопатов – по крайней мере, у мужчин – внешние проявления их поведенческих особенностей становятся более спокойными.

Что касается женщин, которые по достижении среднего и пожилого возраста чаще решаются на убийство, то после сорока четырех лет они, как ни странно, редко набирают высокие баллы в тестах на выявление АРЛ. Что же в таком случае толкает их на убийство, если не психопатическое состояние? Вопрос остается без ответа.

На развитие психопатии проливает свет теория привязанности, предложенная в 1950-е Джоном Боулби, специалистом по психологии развития. Во время Второй мировой войны Боулби наблюдал в Англии за детьми, которых резко разлучали с теми, кто о них заботился. Это навело его на мысль, что, работая с эмоционально нестабильными детьми, психиатрия слишком много внимания уделяет их фантазиям, вместо того чтобы сосредоточиться на их реальных переживаниях. По мнению Боулби, «материнская любовь нужна маленькому ребенку не меньше, чем еда, когда он голоден» [89]. Здоровое развитие ребенка, уверен Боулби, напрямую зависит от непрерывного тесного контакта с человеком, который о нем заботится. Если этот контакт нарушен, у ребенка включаются защитные механизмы, которые помогают ему эмоционально пережить разлуку, но могут непоправимо навредить его способности налаживать связи с другими людьми и помешать нормальному развитию эмоционального диапазона по мере взросления.

В 1970-е проводилась серия экспериментов, известных как «Незнакомая ситуация»: младенцев разлучали с теми, кто о них заботится (опекунами), заменяя их незнакомыми людьми. Отслеживая реакцию малышей, выделили три радикально разных типа привязанности.

1. Надежная (63 процента): в разлуке младенцы вели себя беспокойно, радовались встрече с опекуном и быстро успокаивались после его возвращения.

2. Тревожно-избегающая (21 процент): младенцы проявляли минимум беспокойства или вообще не реагировали на разлуку, не нуждались в контакте после возвращения опекуна; были сосредоточены на игрушках или других предметах, не обращая на опекуна внимания.

3. Тревожно-устойчивая/амбивалентная (16 процентов): младенцы проявляли беспокойство еще до разлуки и плакали чаще других [90].

Обращает на себя внимание второй тип привязанности – тревожно-избегающая. Встречаясь после разлуки с теми, кто о них заботится, такие дети не проявляют привязанности к ним, не привязываются они и к другим людям. Их занимают окружающие предметы или они сами, общение с другими носит у них поверхностный характер. Есть мнение, что в восприятии таких детей привязанность предшествует враждебности, поэтому в качестве защиты они вырабатывают «упреждающую агрессию» по отношению к тем, с кем сближаются эмоционально.

Такие дети, становясь подростками, а потом и взрослыми, лишены эмпатии, привязанности и угрызений совести; их не волнует, как их поступки воспринимаются семьей, сверстниками, соседями, школой, работодателями или обществом в целом. Само по себе это не связано напрямую с психологией серийного убийцы и даже не служит подтверждением психопатии, но становится важным маркером в сочетании с другими факторами.

Если у ребенка была нарушена связь с родителями, если он столкнулся с физическим или сексуальным насилием и отторжением сверстников, перенес травму головы и, возможно, нарушение биохимических процессов, то все это, взятое вместе или в определенных сочетаниях и пережитое с разной степенью интенсивности, может породить монстра – серийного убийцу. (Чтобы еще больше все запутать, «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» ввело понятие «реактивного расстройства привязанности» (РРП), для которого характерны «явно нарушенные, психически деформирующие родственные связи в большинстве контекстов, возникающие в возрасте до пяти лет, вызванные крайне нездоровыми условиями воспитания» [91]. Это своего рода детская психопатия – еще один шаг к настоящему психопату.)

Чего мы не знаем, так это того, где проходит красная черта, за которой начинается психопатия или тяга к серийным убийствам. Повторюсь, не все психопаты становятся серийными убийцами и не все травмированные дети с опытом отчужденности вырастают психопатами. Исследователи указывают на массу других причин, влияющих на развитие психопатических отклонений: уровень гормонов в пренатальный и постнатальный период, внутриутробное отравление алкоголем, дисбаланс нейротрансмиттеров, травмы головы. Но ни один из этих факторов сегодня еще не получил окончательного подтверждения [92].

Подытожим: жестокое обращение и детские травмы не обязательно формируют серийного убийцу. Иногда они приводят к развитию психопатии, причем если одни психопаты начинают убивать, то другие избираются в Конгресс. Становление серийного убийцы – длительный и запутанный процесс, со множеством нехоженых троп, перерывов и обходных маневров на пути к конечной цели. Достигают ее не все психопаты, но те, которым это удается, становятся чудовищно опасными.

Женская психопатия и антисоциальное расстройство личности

Психопатия у женщин имеет свои особенности. Для начала отмечу, что диагноз АРЛ в США ставится примерно каждому двухсотому жителю, а это 0,5 процента населения [93]. Понятно, что, если бы все они были серийными убийцами, нас ждали бы серьезные проблемы, но и тот факт, что мы можем избирать их в органы власти, работать на них или нанимать как адвокатов, смотреть их фильмы, слушать их музыку или читать их книги, – все это не сулит нашему обществу ничего хорошего.

У женщин, однако, АРЛ диагностируется значительно реже – лишь у 0,2 процента, или у каждой пятисотой. А вот у мужчин это расстройство встречается в четыре раза чаще – у одного из каждых ста двадцати пяти, или у 0,8 процента. Проводившиеся в 1960-е годы исследования пациентов с антисоциальным расстройством личности показали, что у девочек, как правило, поведенческие проблемы начинаются в более позднем возрасте, чем у мальчиков, но их чаще вовлекают в сексуальные девиации [94]. Случаи поджогов, жестокого обращения с животными, физической агрессии и буллинга среди девочек фиксировались реже, чем среди мальчиков. (Хотя Шурман-Кауфлин могла бы возразить, ссылаясь как минимум на семерых опрошенных ею преступниц – все они признавались, что в детстве и подростковом возрасте убивали животных.) Опять-таки, все зависит от восприятия: женщины дают выход агрессии не так заметно, потому что на ранних этапах они склонны выражать ее посредством вербальной и социальной коммуникации. Но сегодня уже невозможно отрицать физическую агрессию с их стороны – в тинейджерской среде девушки-зачинщицы буллинга стали серьезной проблемой. Раньше женская агрессия в отношении сверстников начиналась с других форм – сплетен и выталкивания из коллектива, которые в наши дни часто служат прелюдией к банальному физическому насилию.

Иллюстрацией того, чем может обернуться сегодня подростковое насилие со стороны девушек, служит история четырнадцатилетней Рины Вирк, которую в 1997 году убили в Британской Колумбии семь девушек и один парень. С Вирк все они были знакомы; жестоко избивая, они прижигали ей кожу горящими сигаретами, пытались поджечь волосы. В конце концов потеряв к ней интерес, они разошлись, но двое остались – парень и одна из девушек. Не говоря ни слова, они снова принялись избивать Вирк, едва пережившую первую серию издевательств, а затем утопили, опустив ее голову в ручей. Все соучастники поклялись молчать, и преступление удалось раскрыть только после того, как восемь дней спустя был обнаружен труп Рины Вирк. Убивавшим ее пятнадцатилетним подросткам вынесли пожизненные приговоры, но одна из девушек, Келли Мари Эллард, добилась апелляции. В ожидании пересмотра дела Эллард вместе с сообщницей избила пятидесятивосьмилетнюю женщину, за что ей было предъявлено новое обвинение [95].

Как показали свидетели во время повторного суда, Эллард хвасталась, что «добила» Вирк, и устраивала для своих друзей экскурсии на место убийства. В ходе нового разбирательства были допущены нарушения процессуальных норм, и только в 2005 году, после пересмотра дела в третий раз, Эллард наконец приговорили к пожизненному заключению. Две девушки, которые первыми начали избивать Рину Вирк, утверждали, что она украла у одной из них телефонную книжку и стала обзванивать ее друзей, распространяя о ней грязные сплетни. Именно эта девушка потушила о лоб жертвы зажженную сигарету.

Гендерные стереотипы и сейчас нередко приводят к ошибочным диагнозам при подозрении психопатии у женщин. С убеждением, что женщины – существа заботливые и покорные, трудно воспринимать их как опасных рецидивистов; это не стыкуется с базовой концепцией женского начала. Кроме того, диагностируя человеку психопатию, вы переводите его в категорию лиц, которые обречены на моральное осуждение и до конца своих дней будут носить клеймо потенциальных преступников, опасных и неизлечимых.

Из-за предвзятого отношения к женщинам, им часто диагностируют другое поведенческое расстройство – истерическое расстройство личности (ИРЛ). Диагноз подтверждается при совпадении пяти и более симптомов из перечисленных ниже:

а) стремление всегда находиться в центре внимания;

б) неадекватная обольстительность во внешнем виде и поведении;

в) лабильные и поверхностные эмоции;

г) постоянная озабоченность физической привлекательностью;

д) крайне субъективная, не детализированная манера изложения;

е) самодраматизация, театральность и преувеличенное выражение эмоций;

ж) внушаемость, подверженность влиянию других людей или обстоятельств;

з) переоценка степени близости с другими людьми.

В 1978 году был проведен эксперимент с участием 175 профессиональных психиатров. Им раздали истории болезней условных пациентов с похожими симптомами, которые могли указывать как на антисоциальное расстройство, так и на истерическое расстройство личности. Если им говорили, что пациент – женщина, то, как правило, они диагностировали AРЛ в 22 процентах случаев и ИРЛ в 76 процентах. А если говорили, что пациент – мужчина, по тем же симптомам они диагностировали APЛ у 41 процента больных, а ИРЛ – у 49 процентов. (Психиатры могли выбирать еще из шести разных диагнозов.) [96]

Так выяснилось, что профессиональные психиатры, исходя из одного и того же набора симптомов, могли диагностировать у мужчин психопатию, а у женщин истерию. Не зря феминистки утверждают, что постановка психиатрических диагнозов женщинам базируется на выработанных обществом стереотипах о природе женского начала. (Помните, к примеру, нимфоманию? Ее больше нет в классификации психических расстройств, зато есть сексуальная зависимость, равно применимая к представителям обоих полов.)

* * *

Анализ данных о равных группах мужчин и женщин с диагнозом АРЛ выявил определенные социальные закономерности [97]. У женщин с АРЛ, которые, как правило, состояли в браке, уровень разводов был выше, чем у других женщин и у женатых мужчин с АРЛ. Женщины с этим диагнозом в четыре раза чаще получали социальные выплаты, чем женщины без него. Среди них было больше малообразованных и безработных, они чаще жили в съемном жилье, чем остальные женщины. И мужчины, и женщины с антисоциальным расстройством, вероятнее всего, до пятнадцати лет воспитывались в неполной семье. Согласно еще одному исследованию, вероятность развития АРЛ у мальчиков увеличивает отсутствие контакта с отцом, а у девочек – контакта с матерью [98]. Также выяснилось, что для женщин с АРЛ постоянный источник тревоги – проблемы в отношениях, в меньшей степени – проблемы на работе, насилие и обман по отношению к ним [99].

И у женщин, и у мужчин с антисоциальным расстройством личности, как правило, имелись и другие проблемы, не связанные напрямую с этим диагнозом. Например, повышенная вероятность суицида. Женщины с АРЛ предпринимали попытки суицида в десять раз чаще, чем женщины в среднем (без алкогольной или наркотической зависимости); для сравнения, у мужчин это соотношение – три к одному [100]. В отличие от мужчин с АРЛ, женщины с этим диагнозом гораздо чаще страдают от депрессии, чем женщины без АРЛ. Чаще развиваются у них и фобии, что опровергает бытовавшее ранее представление, будто психопаты реже переживают тревогу или страх в силу эмоционального притупления, – по крайней мере, женщины [101].

* * *

Связь между психопатией и серийными убийствами у мужчин изучена довольно широко. Осужденные за убийство демонстрируют психопатические симптомы чаще, чем те, кто совершил другие преступления [102]. А вот взаимосвязь между психопатией у женщин и совершенными ими убийствами в США всерьез не изучалась. Известно о подобном исследовании в Финляндии: если в среднем по стране антисоциальное расстройство диагностируют у 0,2 процента женщин, то распространенность АРЛ среди женщин-убийц достигает 12,6 процента [103]. Авторы исследования, однако, предупреждают, что эти цифры касаются стран с относительно низким уровнем тяжелых преступлений, поэтому к Соединенным Штатам они неприменимы.

Таким образом, сегодня у нас практически нет точных знаний о взаимосвязи между психопатией и антисоциальным расстройством личности. Может ли одно быть симптомом другого, или это разные версии одного и того же диагноза? В конце концов, консенсус в психиатрии – такая же неуловимая субстанция, как теория струн в квантовой физике.

Подведем итоги

Серийные убийства, совершаемые как мужчинами, так и женщинами, – это чаще всего история про власть. Если что-то и приносит серийным убийцам удовлетворение, то в большинстве случаев это ощущение своей власти над жертвой и полного контроля над ней – вплоть до права отобрать у нее жизнь. Среди тех, кто совершил убийство на сексуальной почве, больше всего садистов-тиранов и сексуальных маньяков, ищущих самоутверждения. К ним относятся 38 процентов из почти двух с половиной тысяч преступников, осужденных за убийство (разовое или серийное) [104].

Однако отнюдь не удовлетворение похоти, как может показаться, толкает их на сексуальные преступления. Власть над жертвой – вот главный мотив. Для преступника сексуальное насилие – лишь один из многочисленных способов унизить жертву и доминировать над ней. Это отчасти объясняет, почему насильники не всегда эякулируют во время полового акта (да и реальность, вероятнее всего, не приносит им такого удовлетворения, как фантазии).

Не все серийные убийцы вынашивают фантазии о смерти жертвы. Они совершают насилие, прежде всего чтобы обладать жертвой, контролировать и унижать ее, а убивают, просто входя в раж. Иногда желание убить приходит с запозданием, а то и вовсе не возникает – едва сделав все, что ему хотелось, убийца-тиран теряет к жертве интерес. Ему становится все равно, жива она или нет.

Все это только усложняет понимание того, что движет женщинами – серийными убийцами. Большое заблуждение думать, что фантазии всех серийников вертятся вокруг убийств, равно как и считать, что все насильники одержимы похотью. Так тоже бывает, но не со всеми. Ключ к их поведению – жажда власти. Когда-то считалось, что у женщин и мужчин, идущих на преступление, мотивы диаметрально противоположны, поскольку женщины крайне редко прибегают к сексуальному насилию как способу реализации агрессии и контроля. Поэтому к женщинам даже не решались применять понятие «серийный убийца». Сегодня в криминалистическом анализе серийных убийств таких ограничений больше нет. Мы начинаем понимать, что женщины-серийницы могут убивать по тем же причинам, что и мужчины.

Более правдоподобной представляется версия, что мотивы у преступников обоих полов одинаковые, главное отличие в том, как они действуют. То есть если мужчина-тиран реализует фантазии о доминировании через сексуальное насилие, которое может закончиться убийством, а может и не закончиться, то большинство женщин, планируя преступление, пропускает эту импульсивную сексуальную фазу и прямо переходит к убийству и присвоению чужого. Насилуя и избивая жертву, убийца-тиран упивается своей властью; женщину-убийцу радует сам факт смерти жертвы и завладения ее имуществом. В то время как для серийника-тирана принципиально важно связывать, удерживать взаперти и издеваться над жертвой, женщина-серийница довольствуется дистанционным убийством – заплатив кому-то, используя яд или манипуляции. Ее больше радует результат, а не процесс. Равнодушная к процессу как таковому, преступница обычно оставляет минимум видимых следов – кроме самого убийства.

Глава 2
Стремление к власти, финансовой выгоде и удовлетворению желаний

Краткая история женщин – серийных убийц

Мы ошибочно привыкли думать, что серийные убийцы – симптом нашего времени, продукт урбанизированного социума индустриальной эпохи, с его безликим человеческим морем, таким соблазнительным для всякого рода больных и потерянных людей, маниакально мечтающих реализовать втайне от всех самые примитивные, страшные и безумные порывы – жажду убивать беззащитных и убогих. Только-только родившиеся массмедиа беззастенчиво трубят о каждом зверстве, подогревая ненасытное воображение все новых и новых серийных монстров, ищущих новых жертв.

На самом деле о существовании серийных убийств известно с момента появления письменных свидетельств, они совершались и в городах, и в сельской глуши задолго до индустриальной эпохи. В разное время и в разных слоях общества они могли затихать и почти исчезать. Оглядываясь назад в поисках самых ранних упоминаний о серийных убийцах, мы обнаружим их среди деспотов, диктаторов, императоров и аристократов глубокой старины, которые в буквальном смысле слова распоряжались жизнью и смертью подданных. Судя по всему, многие из них убивали просто потому, что могли. Это и есть та неограниченная власть, о которой сегодня грезят многие серийные убийцы.

А что же обычные люди прошлых эпох? Совершали ли они серийные убийства? Обычным людям далекого прошлого приходилось в поте лица заниматься тем, что для нас стало чем-то само собой разумеющимся: добывать еду, строить жилища, убегать от чумы и других болезней, платить сборы и налоги, вступать в схватку с врагами, захватчиками, работорговцами. Вряд ли они располагали свободным временем, чтобы предаваться сексуальным фантазиям, лелеять навязчивые мысли об убийстве. Время на это было только у аристократии.

Если среди простолюдинов и встречались серийные убийцы, то никаких упоминаний об этом не сохранилось. Еще не так давно история писалась главным образом элитой для элиты и об элите – все вертелось вокруг наследников престола, королевств, империй и состояний. О простых людях вспоминали только во время сбора урожая и налогов.

Естественно, на совести простолюдинов серийные убийства тоже были, эти истории нашли отражение в нашей коллективной памяти в образах всяких монстров: оборотней, которые рвут, уродуют и пожирают живую плоть, вампиров, которые кусают жертв и пьют их кровь. Это только малая часть всех тех бесконечно жутких вещей, на которые способны реальные серийные убийцы. Это подлинные истории ужаса. Они всегда казались людям чем-то непостижимым, но и сегодня объяснение мало изменилось: так могут поступать только чудовища. Современные серийные убийцы – ожившие древние чудовища.

Только в XVIII и XIX веках у этих монстров начинают появляться реальные имена, устанавливаются их личности, когда это возможно, а когда нет, они получают персональные прозвища. Джек-потрошитель не случайно появляется в 1880-е именно в Лондоне, мировой газетной столице. С освоением дешевой печати и появлением популярных средств массовой информации в виде романов, брошюр, плакатов, а со временем и газет, монстров начинают идентифицировать как реальных людей, они перестают быть звероподобными мистическими тварями, бродящими во мраке леса.

Джек-потрошитель – первый серийный убийца индустриальной эпохи, чья слава по-прежнему не увядает, хотя и до, и после него было много других, причем, как мы увидим дальше, преимущественно женщин [105].

Джек-потрошитель почти на столетие вперед предопределил расхожее представление о серийных убийцах, пока в 1970-е не появился Тед Банди, с которого началась новая эра серийных убийств. Это был первый серийник эпохи постмодернизма – красивый как ангел, соседский-парень-с-дипломом-колледжа, который никак не мог быть серийным убийцей. Он ведь был таким же, как мы! (А первая женщина-серийница эпохи постмодернизма – это Эйлин Уорнос, но в диаметрально противоположном смысле. В следующей главе я объясню, что имею в виду.)

Женщины – серийные убийцы в доисторические времена

Поиск самых ранних упоминаний о женщинах, совершавших по несколько убийств, неизбежно приводит нас к аристократии. Только она и сохранила какие-то исторические свидетельства.

Имена кровожадных тиранов известны всем и каждому: Калигула, Иван Грозный, Аттила, предводитель гуннов, Влад Дракула, Гитлер, Сталин, Пол Пот, Пиночет, Саддам Хусейн. Гораздо менее известны их «коллеги» женского пола, которых, как многие были уверены, вообще не существует. Откуда они могли взяться, если (помните?) считалось, что женщины способны только на импульсивное насилие в порыве эмоций.

Самые сокровенные закоулки души человека западной культуры лучше всего отражены в Библии, где мы и находим Саломею – женщину-убийцу, по велению которой Иоанну Крестителю отрубили голову, потому что он осудил «прелюбодейный» брак ее матери с царем Иродом. Образ Саломеи – типичный пример глубоко укоренившегося в нашей культуре представления о женском импульсивном насилии [106]. Иоанн лишился головы, потому что у Саломеи взыграли эмоции.

Но если внимательнее изучить исторические свидетельства, то среди разнообразных историй о женщинах-убийцах мы обнаружим немало примеров тщательно спланированных, преднамеренных насильственных действий. Женщины хладнокровно шли к тем же целям, к которым стремились и их кровожадные коллеги-мужчины: господство, власть и богатство. Королевы и императрицы – насколько они жертвы психопатологических отклонений, а насколько просто продукт своего времени?

Если в Библии мы находим душу западной цивилизации, то в Римской империи – ее позвоночник. Лучшее место для поиска первых женщин-серийниц, – конечно, Рим.

Империя смерти: женщины-серийницы Древнего мира

Около двух тысяч лет назад, вскоре после смерти Христа (датируемой примерно 33 годом нашей эры), Римом правили Калигула и Нерон. Они воплотили в себе все безумие Римской империи, летящей в пропасть. Кровожадные правители-психопаты, они создавали брачные союзы со своими родственницами, ради развлечения и упоения властью насиловали и убивали членов своей семьи с той же легкостью, что и чужаков.

Хотите знать, как выглядит идеальная теплица, где взращивают и культивируют серийных убийц? Загляните в императорский двор Рима. Удержание любой власти – личной, государственной или политической – традиционно было здесь делом жестоким и безжалостным. Но и, помимо этого, серийные убийства для развлечения, носившие массовый характер, были важнейшей частью римской культуры, собиравшей зрителей и гостей, готовых раскошелиться, на двух сотнях арен, похожих на наши стадионы, разбросанных по огромной империи, которая простиралась от Британии до Северной Африки. Римский Колизей, этот бесперебойный Суперкубок кровавой резни на глазах у семидесяти тысяч зрителей, пускающих слюни на пронумерованных местах, был одним из грандиознейших сооружений из всех, которые соревновались друг с другом за самое зрелищное и кровопролитное смертельное шоу для разгоряченных толп. Профессиональные воины и рабы – гладиаторы – дни напролет сражались и убивали друг друга, а в полдень, в перерыве между боями, зрителей, жующих обед, развлекали жестокими пытками и казнями несчастных осужденных [107]. Главными жертвами «обеденных» зверств становились христиане – сначала их отдавали на растерзание диким животным, а потом добивали на потеху толпе.

Роль женщин в этих развлечениях – если не считать жертв – в основном ограничивалась эпизодическими появлениями женщин-гладиаторов – гладиатрис. Источники упоминают о них крайне редко, зато не обделяют вниманием проституток, предлагавших свои услуги прямо там же, под сводами Колизея, перевозбужденным от вида крови клиентам. О зрительницах известно очень мало, кроме того, что их было предостаточно.

А вот о роли женщин в кулуарах власти Римской империи исторических свидетельств гораздо больше. Мы знаем их имена и жизнеописания. Их лица можно и сегодня увидеть на римских монетах или скульптурах, дошедших до наших дней.

Агриппина Младшая – императрица ядов

Ни на одной монете римской чеканки вы, пожалуй, не найдете портрета, в котором читалось бы столько же безжалостной решимости и властолюбия, как в лице смуглой красавицы с кудрявыми волосами – Агриппины Младшей, императрицы ядов, родственницы трех римских императоров. Сестра Калигулы, она была женой Клавдия и матерью Нерона.

Агриппина, которую иногда называли волчицей, родилась в 15 или 16 году нашей эры на Рейне, где ее отец, римский военачальник, жестоко подавлял восстание варварских германских племен (события, вольно интерпретированные в фильме «Гладиатор»). Связанная родословной с римской императорской семьей, она была правнучкой Марка Антония и внучкой Цезаря Августа. Агриппина – плоть от плоти правившей Римом немногочисленной властной элиты, чьи представители, погрязшие в кровосмешении, выгрызали путь наверх как одержимые, готовые идти по трупам, предавая друг друга, увязая в подкупах и заговорах.

Агриппине было три года, когда император Тиберий убил ее отца – только потому, что боялся его авторитета в сенате и любви к нему простых граждан. Живя в разных императорских домах вместе со своими братьями и сестрами, Агриппина была свидетелем того, как мать не вылезала из заговоров, стремясь отомстить за убийство мужа. В итоге, когда Агриппине исполнилось семнадцать, ее мать и два старших брата были уже казнены – за заговор против императора Тиберия. Примечательно, что Тиберий, истребив почти всю ее семью, усыновил младшего брата Агриппины, прозванного Калигулой, очень проблемного ребенка, которого в конце концов миропомазал на престол как своего преемника.

Как и сестра, Калигула рос в Германии, где служил его отец, в атмосфере военных лагерей, и все детство свободно бегал среди римских солдат, наряжаясь в их доспехи. Тогда у него и появилось прозвище Калигула, что означает «маленькие сапоги». (Настоящее имя Калигулы – Гай.) Для римских легионеров он стал своеобразным талисманом удачи. На его глазах разворачивались жестокие римские походы в Германию против языческих племен. Калигулу брали в заложники, пока расправлялись с его семьей – сначала с отцом, а затем с мятежной матерью и двумя братьями. Позже, при дворе безжалостного Тиберия – усыновленный тем самым человеком, который отнял жизнь у его родителей и братьев, – Калигула безудержно предавался сексуальному садизму, с маниакальным упорством наблюдал за пытками и казнями осужденных и заключенных, и, спрятавшись под маской, насиловал как женщин, так и мужчин.

Закоренелый игрок, бисексуал, подверженный резким перепадам настроения, в какой-то момент Калигула направил сексуальную агрессию на трех выживших сестер – Юлию, Друзиллу и Агриппину. Так и не установлено, было ли это насилие против их воли, или они преследовали свои интересы и добровольно вступили в кровосмесительную связь со взбалмошным, но перспективным братом. Однако, когда об инцестах узнал император Тиберий, во избежание скандала сестер незамедлительно выдали замуж. Инцест оскорблял чувства даже самых развращенных римлян.

Аристократ, ставший мужем Агриппины, был на двадцать пять лет старше нее; у них родился сын, которого она сразу решила назвать Нероном, в честь убитого брата. Ему суждено было стать тем самым печально известным императором Нероном, который, если верить легенде, «играл на лире, пока горел Рим».

В 37 году умер Тиберий, и его преемником стал безрассудный Калигула, который вскоре вернул ко двору любимую сестру Друзиллу и сделал ее своей любовницей, а параллельно восстановил инцестуальные отношения с Агриппиной. Чтобы соблюсти приличия, Друзилла вышла замуж за Лепида, политического союзника Калигулы и, возможно, его любовника. Всех трех сестер – Агриппину, Юлию и Друзиллу – Калигула возвысил до богоподобного статуса, равного императорскому, поэтому их портреты – беспрецедентный случай – появились на римских монетах, отчеканенных в годы его правления.

В 38 году, после смерти Друзиллы от лихорадки, Агриппина попыталась занять место фаворитки Калигулы в надежде, что ее сын Нерон когда-нибудь станет императором. К ее ужасу, Калигула ее отверг. Именно тогда двадцатидвухлетняя Агриппина начинает вынашивать кровожадные планы. Как писал римский историк Тацит, она была движима spes dominationis – «жаждой власти [стремлением к господству]».