Текст книги "Золотой век серийных убийц. 56 маньяков от Эда Гина до Джеффри Дамера"

Внутри разума серийного убийцы: сексуальная психопатия

В биографии Хайренса есть, однако, несколько элементов, типичных для детских лет серийных убийц. Например, травма головы (или несколько травм) с повреждением фронтальной коры. Его мать рассказывала, что в семь месяцев Билли (будущий «человек-мотылек») выбрался из коляски и упал на лестницу, пролетев четыре метра и ударившись о бетонный пол. Сознания он не потерял и, после того, как шишка размером с грейпфрут у него на лбу прошла, полностью поправился. Потом, в двенадцать лет, Билли упал на школьном крыльце. В тот раз он лишился чувств, и у него остался «порез над глазом» (в области фронтальной коры). После этого Хайренс начал мучиться головными болями [62]62
  Foster Kennedy, Harry B. Hoffman, and William H Haines, Court Directed Psychiatric Report, в Freeman, Catch Me Before I Kill More, 337.


[Закрыть].

Как Эрл Нельсон и другие серийные убийцы будущего, Хайренс перенес травму головы – даже две.

Далее у него возник фетиш, и он начал красть. Серийные убийцы на сексуальной почве в детстве часто воруют объекты своих фетишей. Более того, то, что считается зачастую «ненасильственными» преступлениями – вуайеризм, эксгибиционизм или воровство, – на самом деле является навязчивым фетишистским выражением садистического гнева и стремления к контролю. Серийные преступники часто начинают с юных лет, проникая в чужие жилища – преимущественно к женщинам, пока те спят. Они стоят над спящей жертвой, наслаждаясь контролем над ней, мастурбируют, а потом скрываются. Если жертва просыпается, ее могут в панике убить. Либо же это происходит в фантазии – в зависимости от психопатологии конкретного преступника.

Хайренс сообщил судебным психиатрам, что с девяти лет у него было наваждение, заставлявшее его красть и надевать женские трусики, возбуждаясь в процессе. Хайренс описал картонную коробку, которую прятал у бабушки на чердаке, когда ему было тринадцать лет, где хранил свою добычу. Там лежало сорок шелковых трусиков ярко-розового или голубого цвета. Сначала Уильям крал предметы своего фетиша с веревок, где сушилось белье, и из общих прачечных в жилых домах, но позднее стал проникать в чужие квартиры, в том числе через окна.

Хайренс рассказывал, как его сексуальное наваждение сместилось с объекта – женского белья, – на процесс – акт его кражи. Он возбуждался в процессе незаконного проникновения в чужое жилище и мог эякулировать, забираясь в открытое окно. Он бродил внутри, иногда даже не озадачиваясь кражей, а потом уходил, получив на время сексуальное удовлетворение. Бывали случаи, когда в состоянии возбуждения он совершал кражу, оставался внутри несколько часов и забирал не только женское белье, но и украшения, оружие, книги, наличные и другие вещи, пока у него не наступала эякуляция или просто не проходила эрекция. Иногда он испражнялся и мочился на пол, на постель или в ящички, где хранились украшения; случалось, что устраивал мелкие поджоги. Достигнув разрядки, он мог бросить собранную добычу, но чаще забирал ее с собой и хранил в тайниках.

Хайренс таил в себе раздражение и злобу, связанные с сексом, но испытывал отвращение непосредственно к сексуальному акту с женщиной, заменяя его различными фетишами и навязчивостями. В колледже он встречался с девушками, но мысли о сексе его отталкивали. Секс, грабеж и убийство казались ему одинаково отвратительными, и когда он дошел до худшей из своих навязчивостей, убийства, то потом мыл дочиста тела жертв, забинтовывал и заклеивал пластырем их раны в качестве своеобразного католического раскаяния.

Среди книг в комнате общежития у Хайренса, преимущественно краденых, нашелся зачитанный экземпляр «Сексуальной психопатии» Рихарда фон Крафт-Эбинга – основополагающего исследования ненормальной и криминальной сексуальности и фетишей, связанных с ней. В книге рассказывается о многих случаях убийств и расчленений женщин и детей. Наверняка Хайренс пытался разобраться с собственными наваждениями и фантазиями. Он говорил, что его любимым фильмом был «Доктор Джекил и мистер Хайд»; вероятно, именно он вдохновил Хайренса на формирование альтер эго, «Джорджа Мурмана», который стал для него настолько реальным, что он практически убедил полицию в его существовании.

Хайренс заявлял, что в состоянии возбуждения у него «мутился разум», а в себя он приходил только после эякуляции. Он описывал, как «кончал» и обнаруживал своих жертв уже вымытыми и лежащими в тех позах, в которых их потом находила полиция. В случае Дегнан он утверждал, что сначала пришел в себя в подвальной прачечной, с окровавленным ножом в руках, причем не помнил, как расчленил свою жертву. Позднее он припомнил, как поднимал крышки люков над канализационными колодцами и бросал части тела жертвы в воду. Он говорил, что написал записку с требованием выкупа там же в прачечной и специально вернулся и бросил ее к девочке в окно спальни, чтобы дать родителям «надежду», что их ребенок еще жив. По его словам, он задушил ее в спальне – то ли руками, то ли проволокой, которую потом нашли в нескольких кварталах от дома, – а труп вынес через окно по приставной лестнице.

На вопрос о том, испытывает ли он угрызения совести, Хайренс ответил «нет». В 1946 году это казалось странным, но сегодня мы знаем, что так выражается все та же психопатия. После убийства и расчленения Сьюзан Дегнан Хайренс плотно позавтракал, а потом вернулся к себе в общежитие, чтобы немного позаниматься перед утренними лекциями – как в любой другой день учебного года.

Хайренса опрашивали и физически обследовали психиатры из Совета медицины округа Кук. Окажись он у них в руках тремя столетиями ранее, его объявили бы колдуном или оборотнем. Но в 1946 году врачи пришли к выводу, что у Хайренса

…значительно снижена чувствительность к уколам иглой, то есть к боли любой силы. Это наблюдается по всему телу, за исключением головки пениса. Уколы внутри носа, в слизистую, в подошвы ног он не ощущает как болезненные и рефлекторно не отдергивается от иглы. То же самое касается слизистой губ, мошонки и тела пениса. Острую иглу можно ввести ему под ногти больше чем на четыре миллиметра, не вызвав ощущения боли или защитных движений. По мере продвижения обследования его «анальгезирующее покрывало» становилось все очевиднее… Уколы иглой он воспринимал как «прикосновения». Роговичный рефлекс у него значительно ослаблен, и при прикосновении к глазному яблоку закрытой булавкой он не моргал и вообще не проявлял никаких признаков дискомфорта. Сильная боль, вызываемая давлением на икроножные мышцы и ахилловы сухожилия, у него также оказалась приглушенной. Восприятие вибрации и других сенсорных стимулов оказалось сохранным. Поле зрения по мере хода обследования сужалось, пока не свелось к булавочной головке. Этот феномен известен как «спиральное» или «геликоидное» поле зрения и является объективным признаком глубокой истерии [63]63
  Kennedy, Hoffman, and Haines, Court Directed Psychiatric Report, 339.


[Закрыть].

Психиатры пришли к выводу об «истерическом расстройстве личности пациента». Сегодня, когда ветер в психиатрии дует совсем в другую сторону, то, что тогда называлось истерическим расстройством, считается психопатией.

В 2014 году в Университете Лаваль в Квебеке по результатам исследования вышел доклад под названием «Чувствовать, оставаясь бесчувственным: Искажение эмпатии у нарциссических мужчин с выраженными психопатическими чертами». Исследователи сравнили мышечный и мозговой ответ на созерцание мучений других людей и непосредственное ощущение боли у пациентов с психопатическим нарциссизмом и у контрольной группы, то есть «нормальных» людей. Для измерения ощущения холода/жара использовался электрический щуп, боль от давления измерялась путем сильного нажатия на ноготь большого пальца. Реакция на боль, испытываемую другими людьми, вызывалась путем демонстрации на экране видеороликов при фиксации данных электроэнцефалографии (ЭЭГ) – активность мозга, – и электромиографии (ЭМГ) – активность мышц.

По данным доклада, обе группы одинаково реагировали на жар, но психопатические нарциссы показали «гораздо более высокий болевой порог при боли давления»[64]64
  Louis-Alexandre Marcoux, Pierre-Emmanuel Michon, Sophie Lemelin, Julien I. A. Voisin, Etienne Vachon-Presseau, Philip L. Jackson, «Feeling but Not Caring: Empathic Alteration in Narcissistic Men with High Psychopathic Traits», Psychiatry Research: Neuroimaging, октябрь 2014.


[Закрыть].

При созерцании мучений других людей психопаты получали удовольствие: их мозговые волны мурлыкали и урчали, словно довольные котята.

Психопаты, включая серийных убийц, отличаются не только низким уровнем эмпатии, но также снижением тревожности, страха и чувствительности к собственной боли – они меньше страдают, потому что меньше чувствуют! Вот почему они постоянно нуждаются в стимуляции, возбуждении, риске – и в страхе и мучениях других людей. Как объяснял один диагностированный психопат:

Люди думают, что у нас нет эмоций, но это не так. Просто они сильно приглушены. Если большинство людей испытывают эмоции силой от семи до восьми по шкале из десяти, у меня это будет от нуля до двух. Негативные переживания – это всего лишь фоновый шум. Мы не можем настроиться на эту волну, потому что наш мозг просто не обрабатывает достаточно информации, чтобы мы ее расслышали и уж тем более почувствовали и отреагировали. Мы наслаждаемся определенными вещами, возбуждаемся от определенных вещей, вроде адреналина – это здорово. Я смеюсь с другими людьми, обожаю интеллектуальные дискуссии [65]65
  Katie Heaney, «My Life As a Psychopath», The Cut, 10 августа 2018 года, https://www.thecut.com/2018/08/my-life-as-a-psychopath.html.


[Закрыть].

С возраста девяти лет, а возможно, и раньше, Хайренс находился в порочном круге нарастающих парафилических трансгрессивных аддикций. Он начал с тактильного сексуального фетиша женского белья и перешел к сексуальному возбуждению от его воровства, потом к проникновению в дома, где оставался по несколько часов в состоянии эрекции. Его первое убийство могло быть случайным, например при краже женских трусиков. Он рыскал по квартире Джозефин Росс, не понимая, что она находится там; потом она проснулась, прервав его сексуальный экстаз, и он в ярости ударил ее ножом, а может, она застукала его, и он убил ее в панике, боясь разоблачения. Он пытался «искупить» убийство, смыв с нее кровь и заклеив раны.

Теперь у него появилось новое наваждение, стимулировавшее его эмоциональную сферу, приглушенную в результате психопатии. Как грабеж сменил у него фетиш трусиков, убийство сменило возбуждение от грабежа. Он продолжал совершать кражи, но они уже не стимулировали его так, как убийство первой жертвы. Он сопротивлялся искушению несколько месяцев, прежде чем выстрелил в девятнадцатилетнюю Веронику Худзински через окно ее квартиры. Но это оказалось не так возбуждающе, как непосредственное убийство.

Несколько дней спустя он проник к Эвелин Петерсон через слуховое окно и, вероятно, снова был застигнут врасплох, когда она проснулась. Он избил ее до потери сознания, связал и выбрался из квартиры, захлопнув за собой дверь. Мы знаем, что Хайренс имел представление о полицейских методах расследования, поскольку вытирал за собой отпечатки пальцев. В исследовании, посвященном делу Хайренса, Колин Уилсон утверждает, что причиной, по которой Хайренс вернулся в квартиру Петерсон, было навязчивое стремление еще раз убедиться, не оставил ли он там каких-нибудь следов [66]66
  Colin Wilson, Manhunters: Criminal Profilers and Their Search for the World’s Most Wanted Serial Killers (New York: Skyhorse Publishing, 2007), 52.


[Закрыть].

Благодаря баллистическому совпадению пули и пистолета, найденного в комнате Хайренса, не остается сомнений в том, что Хайренс мог стрелять и ранить женщин. На сегодняшний день Хайренса можно с уверенностью считать если не убийцей, то по крайней мере психопатом, и, хотя это само по себе не является обвинением, общий паттерн преступлений явственно указывает на его причастность и вероятные мотивы.

Уильям Хейренс мог быть осужден «ошибочно», но совершенно точно не «несправедливо». Он являл собой настоящую энциклопедию патологических навязчивостей и признался в убийствах с достаточным количеством подробностей, чтобы считать его признания подлинными.

Уильям Хайренс умер, так и не раскаявшись, 5 марта 2012 года, в возрасте восьмидесяти трех лет, отсидев в тюрьме шестьдесят пять – седьмой по продолжительности срок заключения в истории США[67]67
  https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_longest_prison_sentences_served.


[Закрыть].

3
Американский нуар
Взросление Каина в годы травмы, 1930–1950 годы

Есть вещи, которые вам на родине лучше и не пытаться понять.

Эрни Пайл, военный корреспондент

В период с похищения, убийства и расчленения Грейс Бадд Альбертом Фишем в 1928 году и до нераскрытого убийства Элизабет Шорт, «Черной ромашки», в 1947 году, появилось на свет целое поколение будущих серийных убийц эпохи «золотого века»: Хуан Корона (1943), Анджело Буоно (1934), Чарльз Мэнсон[68]68
  Если мы согласны с тем, что Мэнсон являлся серийным убийцей-«миссионером», вдохновлявшим своих последователей убивать.


[Закрыть] (1934), Джозеф Каллингер (1935), Генри Ли Лукас (1936), Кэрролл Эдвард Коул (1938), Джерри Брудос (1939), Дин Корлл (1939), Патрик Кирни (1939), Роберт Хансен (1939), Лоуренс Биттакер (1940), Джон Уэйн Гейси (1942), Родни Алкала (1943), Гэри Хейдник (1943), Артур Шоукросс (1945), Деннис Рейдер (1945), Роберт Родс (1945), Крис Уайлдер (1945), Рэнди Крафт (1945), Мэнюел Мур (1945), Пол Ноулз (1946), Тед Банди (1946), Ричард Коттингем (1946), Джеральд Галлего (1946), Джерард Шафер (1946), Уильям Бонин (1947), Оттис Тул (1947), Джон Н. Коллинз (1947), Герберт Баумейстер (1947) и Герберт Маллин (1947).

Далее на свет появились Эдмунд Кемпер (1948), Дуглас Кларк (1948), Гэри Риджуэй (1949), Роберт Берделла (1949), Ричард Чейз (1950), Уильям Сафф (1950), Рэнди Вудфилд (1950), Джозеф Франклин (1950), Джеральд Стано (1951), Кеннет Бьянки (1951), Гэри Шафер (1951), Роберт Йейтс (1952), Дэвид Берковиц (1953), Карл Юджин Уоттс (1953), Робин Гехт (1953), Дэвид Гор (1953), Бобби Джо Лонг (1953), Дэнни Роллинг (1954), Кит Джесперсон (1955), Элтон Коулмен (1955), Уэйн Уильямс (1958), Джоэль Рифкин (1959), Энтони Соуэлл (1959), Ричард Рамирес (1960), Чарльз Нг (1960) и Джеффри Дамер (1960).

Большинство этих детей начнут убивать, когда их возраст приблизится к тридцати годам, в 1970—1980-х, за исключением Эдмунда Кемпера, который впервые убил в 1964 году, Патрика Кирни, который начал убивать в 1965-м, Джона Н. Коллинза в 1967-м, Ричарда Коттингема в 1967 году (а возможно, и ранее, еще в 1963-м) и Джерри Брудоса в 1968-м.

Пытаясь объяснить всплеск серийных убийств в 1970—1990-х, мы зачастую обсуждаем эпоху, в которую они совершались [69]69
  См., к примеру, Vernon J. Geberth, Sex-Related Homicide and Death Investigation: Practical and Clinical Perspectives (Boca Raton, FL: CRC Press, 2003); Michael H. Stone and Gary Brucato, The New Evil: Understanding the Emergence of Modern Violent Crime (New York: Prometheus Books, 2019).


[Закрыть]. Говоря о культурной и сексуальной революции 1960-х, тотальном гедонизме 1970-х, жесткой «рейганомике» 1980-х и ненасытном стяжательстве 1990-х, мы утверждаем, что каким-то образом серийные убийства явились продуктом суровых времен, в которые они происходили. Но это только верхушка айсберга.

Психопатология формируется в детстве, поэтому, чтобы понять серийных убийц эпохи «золотого века», следует вернуться на двадцать или тридцать лет назад, в 1940—1950-е годы. Я уже описывал процесс «создания сценария» трансгрессивных фантазий. Направление, которое эти «сценарии» принимают, и то, как людей выбирают в качестве жертвы, связаны между собой прочной и сложно устроенной структурой.

«ДЬЯВОЛ В КУЛЬТУРЕ» И «НЕ ТАКИЕ УБИТЫЕ»

В «Сынах Каина» я использую термин дьявол в культуре в попытке описать целый спектр феноменов, которые могли привести к всплеску превращения детей в будущих серийных убийц. Этот термин впервые предложил антрополог Саймон Харрисон в своем исследовании, посвященном солдатам, которые привозили домой с войны некрофильские коллекции частей тела мертвых врагов. Вспоминая о дискордантной трехтоновой музыке, запрещенной в Средневековье, которую называли дьяволом в музыке, он пишет о дискордантных тонах в культуре, своего рода дьяволе в культуре – запретном сочетании культурных тем, каждая из которых неприемлема сама по себе, а в комбинации с другими становится еще более тревожной [70]70
  Simon Harrison, Dark Trophies: Huntingand the Enemy Body in Modern War (New York: Berghahn Books, 2012), loc. 4297–4298, Kindle.


[Закрыть]. Это понятие лучше всего объясняет «создание сценариев» в культуре серийного убийства или «экологию» серийного убийства, как я иногда ее называю, связывая всплески и спады серийных убийств с разными моментами в истории.

Эти «дискордантные темы» включают в себя не только исторические, но также социальные и экономические, создающие идеальный коктейль, пробуждающий тягу к серийному убийству и определяющий предпочтения будущего серийного убийцы в выборе жертв.

Объясняя всплески серийных убийств, криминолог Стивен Эггер настаивает на том, что их причина не в большем количестве убийц, а в большей доступности жертв, чья ценность в глазах общества снижена. Эггер утверждает, что некоторые категории жертв убийц общество воспринимает как «не таких убитых» – сюда относятся проститутки, бездомные, наркоманы, психически больные, подростки, бродяги, пожилые, меньшинства, аборигенное население и городская беднота. Этих жертв считают «не такими убитыми», как, например, белую студентку колледжа, выросшую в благополучном пригороде, или невинное светловолосое дитя. Иногда об исчезновении таких жертв даже не заявляют в полицию. Криминологи называют их «неучтенными пропавшими».

Эггер пишет:

Жертвы серийных убийств, которые при жизни считались представителями маргинальных слоев общества, становятся «не такими убитыми» (потому что многие из них были «не такими живыми» до своей смерти, то есть как будто не существовали вовсе), и их убийство воспринимается как избавление от стигмы или пятна, уничтоженных человеком, осмелившимся поднять руку на подобные нежелательные элементы [71]71
  Steven A. Egger, The Killers Among Us: An Examination of Serial Murder and Its Investigation (Upper Saddle River, NJ: Prentice Hall, 1998), 74–75.


[Закрыть].

Мы зачастую смотрим на серийных убийц, как на социальных изгоев, отрицающих общественные нормы, но гораздо чаще бывает верно противоположное. Убивая проституток, Джек-потрошитель, к примеру, убивал женщин, которых викторианское общество всячески осуждало и порицало. Гэри Риджуэй, Убийца с Грин-Ривер, осужденный за убийство сорока девяти женщин, преимущественно проституток, утверждал, что оказывал полиции услугу, потому что она сама не могла решить проблему проституции. Как замечал Ангус Макларен в своем исследовании серийного убийцы викторианской эры доктора Томаса Нила Крима, который убил по меньшей мере пять жертв (проституток и незамужних женщин, обращавшихся к нему, чтобы сделать аборт), убийства Крима «в основном были предопределены обществом, которое их спровоцировало»[72]72
  Angus McLaren, A Prescription for Murder: The Victorian Serial Killings of Dr. Thomas Neill Cream (Chicago: University of Chicago Press, 1993), xiii.


[Закрыть].

Серийный убийца, по мнению Макларена, «в действительности не изгой, а наоборот, «чересчур социализированный» индивид, который считает, что исполняет приговор, вынесенный обществом в целом». Социальный критик Марк Сельцер предполагает, что современные серийные убийцы питаются и взращиваются «культурой раны», «увлечением общества вскрытыми и изуродованными телами, коллективным объединением вокруг шока и травмы», на которую серийные убийцы отвечают собственным вкладом в процессе, который Сельцер называет «миметической компульсией»[73]73
  Mark Seltzer, Serial Killers: Death and Life in Americas Wound Culture (New York: Routledge, 1998), 1.


[Закрыть].

Или, как проще выразился Роберт Кеннеди, «каждое общество имеет тех преступников, которых заслуживает»[74]74
  Роберт Кеннеди, в заявлении генерального прокурора Роберта Ф. Кеннеди Постоянному подкомитету по расследованиям сенатского правительственного оперативного комитета, Washington, DC, 25 сентября 1963 года.


[Закрыть].

Серийные убийцы, иными словами, отчасти прислушиваются к мнению общества, отфильтрованному через сито истории, популярного дискурса, СМИ, культуры и субкультур.

Чтобы понять причины всплеска серийных убийств в 1970—1990-х годах, нам следует обратиться к дьяволу в культуре США с 1920-х по 1950-е годы и к поколению родителей, которые вырастили детей, ставших серийными убийцами эпохи «золотого века».

УНИЧТОЖЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ, 1919–1940 ГОДЫ

До Первой мировой войны американское общество было относительно четко разделено на высший, средний и рабочий классы, городское и сельское население, белых и цветных. Привилегии и ответственность, права и обязанности каждого класса американцев, не считая промышленных рабочих, редко ставились под вопрос до начала Первой мировой. Как средневековые европейцы с христианской пассивной покорностью проживали свою жизнь в той среде, где оказались по рождению, считая это божьей волей, американцы занимали предназначенное им место в социальной иерархии, следуя теориям Горацио Элгера, обещавшего, что благодаря тяжелому труду и молитве любой может подняться на следующую ступень и зажить лучше, чем его предки. Большинство американцев довольствовались таким небольшим подъемом, и это делало Америку великой.

Первая мировая война и ее последствия переломили ситуацию. Они опровергли постулат о том, что исполнение долга и самопожертвование будут вознаграждены. «Потерянное поколение» лишенных иллюзий контуженых американских мужчин возвращалось от ужасов «войны за прекращение войн», которая не привела ни к какому результату. Весной 1919 года, пока союзники в Париже и Версале подписывали мирные договоры, США погружались в бездну террора, убийств и расовых стычек.

В конце апреля 1919 года тридцать шесть динамитных бомб были отправлены по почте выдающимся политикам некой подпольной анархистской группировкой. Одна из них едва не убила будущего президента Франклина Д. Рузвельта и его жену Элеанор, которые жили через улицу от дома Генерального прокурора США Э. Митчелла Пальмера, получившего бомбу, и проходили мимо за несколько минут до взрыва [75]75
  H. W. Brands, Traitor to His Class: The Privileged Life and Radical Presidency of Franklin Delano Roosevelt (New York: Doubleday, 2008), 134.


[Закрыть]. Второго июня девять больших бомб взорвались практически одновременно в восьми городах: Филадельфии, Кливленде, Бостоне, Питтсбурге, Нью-Йорке, Вашингтоне, Патерсоне в Нью-Джерси и Ньютоне в Массачусетсе. При взрыве в Нью-Йорке погиб ночной сторож. Бомбы сопровождались следующим посланием:

Война, классовая война, вы первые развязали ее под прикрытием мощных институтов, которыми распоряжаетесь, и своих темных законов. Будет кровопролитие, мы не отступим; будут убийства: мы будем убивать, потому что это необходимо; будут разрушения; мы будем разрушать, чтобы избавить мир от вашей тирании [76]76
  Paul Avrich, Sacco and Vanzetti: The Anarchist Background (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991), 140–143.


[Закрыть].

Кульминацией террора стал взрыв бомбы на Уолл-стрит 16 сентября 1920 года, когда погибло 38 человек и было ранено 143.

Бомба с часовым механизмом, выставленным на полдень, была спрятана в карете, которая стояла возле Нью-Йоркской биржи; ее позднее назвали «первой автомобильной бомбой»[77]77
  Mike Davis, Buda’s Wagon: A Brief History of the Car Bomb (New York: Verso, 2007).


[Закрыть]. Точно установить виновных так и не удалось, но считается, что за взрывом стояли итальянские анархисты. Свалив вину за теракты на итальянских, восточноевропейских и еврейских эмигрантов, США закрыли свои двери для эмиграции, за исключением Великобритании и скандинавских стран. Эмиграция в США резко сократилась и возросла опять только после Второй мировой войны.

В этот же период 350 000 афроамериканцев, воевавших «за демократию», вернулись домой в сегрегированную Америку, где им говорили, даже когда они были в военной форме, уступать места белым, а также указывали, где они должны ходить, сидеть, есть или спать, а также с кем встречаться и заключать браки. У. Э. Б. Дюбуа, издатель ежемесячного афроамериканского журнала, писал:

Мы возвращаемся.

Возвращаемся с боев.

Возвращаемся, чтобы биться [78]78
  Cameron McWhirter, Red Summer: The Summer of 1919 and the Awakening of Black America (New York: Henry Holt and Company, 2011), 31–32.


[Закрыть].

Уже в 1917 году полк чернокожих пехотинцев, «Солдаты Буффало» (в основном с Севера, где сегрегация не была закреплена законом), размещенный в Хьюстоне, столкнулся с хьюстонской полицией по вопросам сегрегации и притеснений в городе. Взбунтовавшиеся солдаты убили пятерых полицейских и одиннадцать гражданских лиц. После стремительного военного трибунала тринадцать чернокожих солдат были повешены одновременно на тринадцати виселицах в ходе самой многочисленной массовой казни в американской истории 11 декабря 1917 года. Всего за те волнения было казнено девятнадцать человек.

«Красное лето» 1919 года привело к казням тысячи афроамериканцев, которых вешали, забивали камнями, расстреливали, сжигали и избивали до смерти. Расовые волнения вспыхнули в шестидесяти городах по всей стране, от севера до юга. За два дня в сельском городке Илейн в Арканзасе разбушевавшаяся белая толпа убила от 100 по 237 афроамериканцев, преимущественно сельскохозяйственных рабочих [79]79
  Ассамблея штата Арканзас, одновременная резолюция Сената в ознаменование 94-й годовщины решения Верховного суда США по делу Мур против Демпси, штат Арканзас, 91-я Генеральная Ассамблея, очередная сессия (2017).


[Закрыть].

Затем 17 января 1920 года, когда вступил в силу сухой закон, миллионы законопослушных американцев в одночасье стали преступниками – только потому, что действовали как привыкли, то есть употребляли алкоголь. Это явилось, пожалуй, самым серьезным подрывом веры в американское правительство со времен Гражданской войны. Банды головорезов с громадными револьверами взяли под контроль нелегальную торговлю спиртным; количество убийств взлетело до небес [80]80
  Brendan Livingston, «Murder and the Black Market: Prohibition’s Impact on Homicide Rates in American Cities» (Rowan University, American Economic Association Conference, 2014), https://www.aeaweb.org/conference/2014/retrieve.php?pdfid=801.


[Закрыть]. В атмосфере «ревущих двадцатых» любой, кто получал возможность заработать пару баксов, пользовался ей. Богатство, праздность и наслаждения легли в основу «молодежной культуры» и нарциссического отношения к жизни.

В октябре 1929 года конец этому положил крах Уолл-стрит, повлекший за собой начало Великой депрессии. К 1933 году количество безработных в США составляло невероятные 25 % от всего населения [81]81
  Joseph Swanson and Samuel Williamson, «Estimates of National Product and Income for the United States Economy, 1919–1941», Explorations in Economic History, no. 10 (1972): 53–73.


[Закрыть]. На Среднем Западе ситуацию усугубила экологическая катастрофа, так называемая «Пыльная чаша», из-за которой миллионы семей были вынуждены сняться с места, покинув свои дома и фермы. И все это без «страховочной сетки» в виде пособий, талонов на продовольствие и государственного жилья. Мужчины, воспитанные как патриархи и кормильцы семьи, оказались внезапно сломленными и разоренными, вынужденными простаивать в очередях за бесплатным супом, чтобы не умереть с голоду.

Семьи в таких условиях быстро разваливались – как, например, семья Джозефа Ли Бреннера III, родившегося в Филадельфии в 1935 году. К 1937 отец Джозефа бросил семью, а его мать отказалась от сына, и маленький Джозеф оказался в приюте. Его усыновила садистическая и крайне религиозная семейная пара, Стивен и Анна Каллингеры, которые подвергали ребенка психологическим и физическим пыткам. Когда Джозеф вырос, он обзавелся шестью собственными детьми, над которыми издевался так же, как приемные родители над ним. К 1974 году это дитя Великой депрессии превратилось в серийного убийцу, который сделал своим подельником собственного тринадцатилетнего сына. Вместе они совершили серию изнасилований и убийств в Пенсильвании, Мэриленде и Нью-Джерси.

Некоторые семьи, вроде семьи Уильяма Хайренса, сумели пережить это тревожное время постоянных стрессов, другие распались, но все они породили поколение искалеченных и травмированных детей и подростков, многим из которых очень скоро пришлось столкнуться с новым ужасным витком истории человечества: Второй мировой войной.

«ПОСЛЕДНЯЯ СПРАВЕДЛИВАЯ ВОЙНА» И «ВЕЛИЧАЙШЕЕ ПОКОЛЕНИЕ»: 1941–1945 ГОДЫ

Травмированное поколение юношей, взрослевших в 1930-х, оказалось теперь участником самой кровавой и жестокой войны на Земле, которую иногда называют «последней справедливой войной» из-за очевидного зла, творимого нашим врагом. В декабре 1941 года Япония бомбардировала Перл-Харбор и нацистская Германия объявила войну США, втянув нас во Вторую мировую войну. Около 16,5 млн мужчин (61 % мужского населения Соединенных Штатов в возрасте от восемнадцати до тридцати шести лет) были мобилизованы и отправлены в Европу, на Тихий океан или несли военную службу дома. Их средний возраст был двадцать шесть лет.

Около 990 000 из них участвовали в сражениях, и 405 000 были убиты. Ничто в их предыдущей жизни не готовило этих людей к тому, что они увидели на войне – примитивной и жестокой, кульминацией которой стали взрывы термоядерных бомб, за доли секунды испепелившие 120 000 мужчин, женщин и детей. Уинстон Черчилль выразился об этом лучше всего: «Каменный век придет на сияющих крыльях науки»[82]82
  Victor Davis Hanson, An Autumn of War: What America Learned from September 11 and the War on Terrorism (New York: Knopf Doubleday, 2007), 44.


[Закрыть].

ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ВОИНЫ ДЕЛАЛИ ВСЕГДА

В «Сынах Каина» я подробно описываю не только то, что видели американские солдаты на полях сражений в Европе и на Тихом океане, но и то, что они делали сами. Они делали вещи, которые воины делали всегда. Специалист по криминальной социологии из Университета Северного Кентукки Дж. Роберт Лилли сообщал, например, что американские «солдаты-освободители» изнасиловали от четырнадцати до семнадцати тысяч женщин в период с 1942 по 1945 год в Британии, Франции и Германии; германский историк Мириам Гебхардт утверждает, что американские солдаты изнасиловали в Германии 190 000 женщин [83]83
  Вронски, Сыны Каина, цит. J. Robert Lilly. Taken by Force: Rape and American GIs in Europe During World War II. New York: Palgrave Macmillan, 2007; также Miriam Gebhardt. Als die Soldaten kamen (When the Soldiers Came). Munich: DVA/Random House, 2015; [English version] Crimes Unspoken: The Rape of German Women at the End of the Second World War, Malden, MA: Polity Press, 2017.


[Закрыть].

Американские солдаты поддались тем же первобытным инстинктам, что и все воины, когда им приходится убивать. Полковник Дейв Гроссман в своей книге «Об убийстве: Психологическая цена убийства на войне для общества» пишет:

Связь между сексом и убийством становится неприятно очевидной, когда мы вступаем на поле боя. Многие общества давно признали существование этой извращенной сферы, в которой убийство, как секс, является краеугольным камнем взрослой маскулинности. Тем не менее сексуальные аспекты убийства выходят за рамки просто ритуального поведения, вторгаясь в зону, где убийство обретает сходство с сексом, а секс – с убийством [84]84
  Dave Grossman. On Killing: The Psychological Cost of Learning to Kill in War and Society. New York: Open Road Media. Kindle ed., pp. 135–136.


[Закрыть].

Поколение будущих серийных убийц выросло у поколения отцов, прошедших инициацию в такой «извращенной сфере» секса и убийства.

На Тихом океане такое количество американских солдат занималось сбором трофеев – зубов и частей тела убитых врагов, свежевало и кипятило черепа японцев, что инспекторов американской таможни специально предупредили обыскивать багаж военных, возвращающихся домой, и конфисковывать эту «добычу»[85]85
  Вронски, Сыны Каина, 319–330.


[Закрыть].

Да. Нацисты и японские империалисты делали то же самое, причем регулярно. Но и мы внесли свою лепту.

Следует сразу отметить, что большинство американских солдат не участвовало в подобного рода действиях, однако практически все были их свидетелями, потому что в каждом подразделении находились «любители» таких трофеев. Война – это ужасно, и солдаты делают ужасные вещи вне зависимости от справедливости целей, ради которых они убивают и рискуют жизнью. Когда война заканчивается, не всем удается снова стать прежними.

СУМАСШЕСТВИЕ ОТ УБИЙСТВА

Знакомый термин ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство – появится только в 1980-х п осле Вьетнамской войны, но во Вторую мировую возникли другие: «стрессовая реакция на бой», «боевая усталость» или «боевой невроз», которые вместе объединялись в статистическое обозначение «нейропсихиатрическая потеря». Из американских солдат, воевавших во Вторую мировую, целых 37 % было отправлено домой как «нейропсихиатрические потери»[86]86
  The Perilous Fight, «The Mental Toll», PBS, http://www.pbs.org/perilousfight/psy chology/the_mental_toll/.


[Закрыть]. Просто о них практически не писали и не говорили. Америка предпочитала видеть своих сыновей возвращающимися без руки или ноги, но только не «сумасшедшими». В местных газетах использовались различные эвфемизмы или указывались только цифры «потерь», без уточнения, каких именно.

Исследование RAND-Корпорейшн 2013 года показало, что после войны:

…нейропсихологические травмы получило 454 699 ветеранов, то есть 30 % из всех, получивших официальную инвалидность в 1946 году. Из этой группы… больше всего, около 66 %, составляли ветераны с диагностированным «функциональным нервным расстройством или психоневрозом», к которому относится ныне и ПТСР[87]87
  Bernard Rostker, Providing for the Casualties of War: The American Experience Through World War II (Santa Monica, CA: RAND Corporation National Defense Research Institute, 2013), 214.


[Закрыть].

Боевой психоневроз был чем-то новым и сильно отличающимся от физической инвалидности в результате контузии, с которой возвращались после Первой мировой. На ежегодном съезде Американской психиатрической ассоциации в 1943 году военный врач Эдвин Смит выступил с докладом о новом расстройстве, которое называл «неврозом Гуадалканала». По данным статьи, опубликованной в журнале «Тайм» 24 мая 1943 году, Смит описывал: