Текст книги "Золотой век серийных убийц. 56 маньяков от Эда Гина до Джеффри Дамера"

…групповой невроз, который не встречался ранее и, возможно, не будет встречаться в дальнейшем, который возник после продолжительных военных действий на Гуадалканале. Он лечил более пятисот солдат с того острова и описывал их физическое и психическое недомогание как сочетание «самых страшных фантазий Эдгара Аллана По и Бака Роджерса… Жара, дожди, насекомые, дизентерия, малярия тоже внесли свой вклад, но результатом стала не инфекция и не дисфункция кишечника, а расстройство всего организма, расстройство мышления и адаптации, даже утрата стремления жить». Симптомы, проявлявшиеся у закаленных десантников, включали в себя «головные боли, чувствительность к громким звукам, периоды амнезии, тенденцию к панике, мышечное напряжение, тремор, дрожь в руках при любой попытке что-либо делать. Они постоянно находились на грани нервного срыва и были склонны к агрессии». Смит считал, что эти мужчины вряд ли когда-нибудь смогут опять участвовать в боевых действиях, как на Гуадалканале[88]88
  Time, 24 мая 1943 года.


[Закрыть].

Ветераны, возвращавшиеся со Второй мировой войны, не имели даже такого слабого утешения, как официальный диагноз ПТСР. «Боевой психоневроз» звучал унизительно, как сумасшествие, и большинство хотело просто вернуться домой и забыть обо всем, что они видели и пережили. Наших солдат просто хлопали по плечу, говорили, что они пострадали за правое дело, раздавали медали, вручали чеки и потом отправляли по домам, в одиночку справляться со своими травмами. Они даже не могли обсудить это с семьями: никто не хотел слышать правду. Наши травмированные отцы и деды так и застряли в молчании, подобно доисторическим насекомым в прозрачном янтаре, став «величайшим поколением, порожденным человеческим обществом», как назвал их журналист Том Брокау в своей книге 1998 года «Говорит Великое поколение. Письма и размышления»[89]89
  Tom Brokaw, The Greatest Generation, (New York: Random House, 2004), хxxviii.


[Закрыть].

Когда послевоенные политики и гражданские, никогда не бывавшие на поле боя, начали заговаривать о «следующей войне», один ветеран написал горькое письмо в «Атлантик-Мансли»:

Возможно, меня назовут невротиком или трусом, если я скажу, что испытываю попеременно ярость и холодный страх, когда мне приходится слышать разговоры о следующей войне… Какую войну, по мнению гражданских, мы вели? Мы хладнокровно расстреливали пленных, взрывали госпитали, переворачивали спасательные лодки, убивали мирное население, приканчивали раненых врагов, сбрасывали умирающих в яму с мертвецами, а на Тихом океане кипятили черепа убитых японцев, чтобы сделать сувениры для своих девушек, или вырезали орнаменты на бедренных костях, чтобы получился ножик для вспарывания конвертов. А закончилось все атомными бомбами, сброшенными на два беззащитных города, когда мы поставили рекорд одновременного массового убийства [90]90
  Edgar L. Jones, «One War Is Enough», Atlantic Monthly, февраль 1946 года, https:// www.theatlantic.com/past/docs/unbound/bookauth/battle/jones.htm.


[Закрыть].

В основном, однако, пресса продолжала муссировать военные преступления, совершенные врагами.

Когда американский военкор Эрни Пайл погиб на небольшом островке близ побережья Окинавы в апреле 1945 года, он заканчивал статью, где, в частности, говорилось:

Смерть – это супруга, которая не потерпит развода. Она въедается человеку в душу, и избавиться от нее невозможно… Многие ныне живущие навеки запомнят зрелище холодных трупов, разбросанных по холмам и канавам, по окопам и брустверам по всему миру.

Массовое производство трупов – в одной стране за другой, – месяц за месяцем и год за годом. Мертвецы зимой и мертвецы летом.

Мертвецы в такой непосредственной близости, что их перестаешь замечать.

Мертвецы в таких чудовищных количествах, что начинаешь их ненавидеть.

Есть вещи, которые вам на родине лучше и не пытаться понять…[91]91
  Ernie Pyle, «On Victory in Europe», неопубликованная работа, © Scripps Howard Foundation, https://sites.mediaschool.indiana.edU/erniepyle/wartime-columns/4/.


[Закрыть]

Кто вернулся бы после этого прежним? Безумием было бы не сойти с ума.

ЖЕНЩИНЫ, 1930–1945 ГОДЫ

От Великой депрессии и Второй мировой войны пострадали не только мужчины и дети. На плечи женщин лег груз вдвое тяжелей – они отвечали и за себя, и за свое потомство. Мужчина мог просто развернуться и уйти, оставшись в одиночестве. Во времена Депрессии многие мужчины сдавались и бросали семьи, но женщины продолжали выживать и находили работу, чтобы прокормить и вырастить детей. В 1940-х, когда мужчины ушли на войну, женщины стали работать на оружейных заводах и других предприятиях вместо мужей.

Миллионы женщин нашли себя в процветающей военной промышленности, пока мужчины служили. Когда война закончилась, женщины предположительно должны были отказаться от работы, которая спасла им жизнь, и уступить места возвращающимся солдатам. Великая депрессия к тому времени превратилась в туманное воспоминание, война закончилась победой, и впереди Америку ожидало возрождение, которому некогда помешали «грязные тридцатые», и надежды «рухнули в бесчестные времена», как писал У. Г. Оден в своей поэме «1 сентября 1939 года».

КЛАРНЕЛЛ, НЕВЕСТА СОЛДАТА

Кларнелл Стейдж из Грейт-Фоллз, Монтана, будет посвящено множество статей в газетах перед ее смертью в Санта-Круз, Калифорния, в возрасте пятидесяти двух лет, в 1973 году. Это при том, что она не была очевидной кандидаткой для светской хроники. Отец Кларнелл работал сантехником, но вот у матери, Нелли, имелись амбиции – на десятилетие Кларнелл в 1931 году она закатила вечеринку, которую в подробностях описала «Грейт-Фоллз Трибьюн». В следующие десять лет газета писала об успехах Кларнелл в герлскаутах, ее появлениях на городских мероприятиях и вечеринках, о праздниках, которые она устраивала, и клубах, которые возглавляла. Она руководила женской секцией в Ассоциации молодых католиков Грейт-Фоллз и проводила благотворительные ярмарки в пользу детей-сирот на Рождество.

Когда Кларнелл закончила старшую школу, в газете появился ее студийный портрет на четверть полосы: суровая, с большими зубами и решительным лицом девушка, явно умеющая постоять за себя. В статье превозносились ее достижения: членство в писательском клубе «Свиток и перо», в школьном оркестре «Маленькая симфония» и в девичьей ассоциации «Дочери радуги». Кларнелл отличалась не только умом и амбициозностью; она была такой рослой, что возвышалась над большинством мальчиков и мужчин в Грейт-Фоллз. Ее рост – 182 сантиметра, тяжелая нижняя челюсть, академические успехи и целеустремленность явно должны были обеспечить Кларнелл билет в один конец к активной общественной жизни, но вряд ли к романтической личной.

После выпуска Кларнелл начала работать коллектором в Бюро сбора налогов в Хелене, Монтана, где безжалостно преследовала должников. Очень быстро непреклонная Кларнелл поднялась до должности заместителя начальника отдела, а также была избрана президентом местного отделения Национальной федерации государственных служащих. Кларнелл железной рукой управляла как членами федерации, так и неприсоединившимися государственными служащими в Хелене, чуть ли не силой заставляя неприсоединившихся следовать федеральной линии [92]92
  «Vote to Support Overtime Pay Bill», Independent Record (Helena, MT), 9 июля 1942 года, 5.


[Закрыть]. Когда началась война и мужчины уехали, амбиции и власть Кларнелл только возросли.

В 1942 году двадцатиоднолетняя Кларнелл познакомилась с мужчиной своей мечты – двадцатитрехлетним сержантом армии США Эдмундом Эмилем Кемпером-младшим из Северного Голливуда, Калифорния, чей полк был расквартирован в Форт-Гаррисоне близ Хелены. При росте в два метра он наконец-то возвышался над ней и был не просто мужчиной, а привлекательным и храбрым десантником из специального подразделения с аристократическими тонкими усиками и сверкающей крылатой эмблемой на нагрудном кармане отглаженной формы. Из красавца-сержанта в будущем обязательно должен был получиться крупный руководитель, поскольку, по мнению Кларнелл, он не уступал ей в амбициозности или уме. Она уже видела в них влиятельную пару.

Как и Кларнелл, ее возлюбленный происходил из рабочей семьи, стремившейся к лучшей жизни. Эдмунд Эмиль Кемпер-старший работал механиком в Департаменте железных дорог Калифорнии, а мать Эдмунда, Мод Хаги Кемпер, была художницей и писательницей, автором приключенческих историй для подростков, и часто появлялась на страницах светской хроники лос-анджелесских газет. Мод основала писательский клуб в Северном Голливуде и организовывала там мероприятия Демократической партии [93]93
  «Local Brush Artist Turns to Writing», North Hollywood Valley Times, 20 сентября 1946 года, 14.


[Закрыть]. Кларнелл хотела в свекрови именно такую женщину, и перед ней уже маячили кокосовые пальмы солнечной Калифорнии, пока она тряслась от холода в лесистой Монтане.

По окончании старшей школы Эдмунд в 1939 году пошел в армейский инженерный батальон. Когда в 1941-м США вступили в войну, его отобрали во вновь образованное элитное десантное подразделение численностью 1400 человек – легендарный «Первый спецназ», получивший также название «Дьяволы». Рекрутов набирали из опытных солдат американской и канадской армии, ранее являвшихся рейнджерами, лесниками, охотниками, егерями и т. п. Эдмунд, видимо, отличился по службе, поскольку очень скоро получил звание сержанта. Дальше Первый спецназ отправили в Форт-Гаррисон, Монтана, на тренировки для дальнейших спецопераций в лесах и горах Европы.

Кларнелл и Эдмунд поженились на методистской церемонии в доме ее родителей в Грейт-Фоллз в День благодарения, 26 ноября 1942 года.

5 апреля 1943 года. Эдмунд со своим полком покинул Монтану, отправившись на Восточное побережье США, оттуда на Алеутские острова на Аляске и в Марокко. Из Марокко «Дьяволам» предстояло проникнуть в Италию.

А дома, 8 ноября 1943 года, у него родилась дочь Сьюзан Хаги, первая из трех их детей.

К тому времени Эдмунд находился в Италии, в составе Второго батальона Первого спецназа. В ночь на 1 декабря его подразделение из 418 десантников получило приказ подняться на скалу высотой 300 метров, Монте-ла-Дифенса, в Кампании, между Римом и Неаполем. Их миссия – самоубийственная с точки зрения и цели, и средств – состояла в том, чтобы выбить с горной вершины окопавшихся там немцев из элитного дивизиона Германа Геринга.

Со 2 декабря по 8 января 1944 года в ожесточенных боях Первый спецназ потерял 77 % процентов бойцов: 91 человек погиб, 9 пропало, 313 было ранено и 116 считалось нейропсихиатрическими потерями [94]94
  Ted Kemp, A Commemorative History: First Special Service Force (Dallas: Taylor Publishing, 1995), 21.


[Закрыть].

Эдмунд оказался среди 23 % выживших. После трехнедельной перегруппировки «Дьяволов» опять бросили в бой 1 февраля 1944 года, в битве при Анцио, к югу от Рима.

В ходе партизанских операций в тылу немцев «Дьяволы» убивали сторожевых, перерезали глотки спящим солдатам в окопах, оставляя в живых только одного – чтобы он мог всем рассказать о том, что случилось, когда проснется. Немцы называли их «Черными дьяволами» из-за их камуфляжа. «Дьяволы» оставляли на трупах карточки со своей эмблемой – наконечником стрелы кровавого цвета с текстом на немецком: Das dicke Ende kommt noch, что приблизительно переводится «Дальше будет хуже».

Первый спецназ сражался девяносто дней без перерыва, прежде чем его отозвали в мае 1944 года. К августу его бойцы опять участвовали в операции, теперь на юге Франции, где атаковали немецкие островные фортификации. К концу войны «Дьяволы» убили и ранили 12 000 немцев, захватили 7000 пленных и сами понесли общие потери, оцененные в 600 %.

Кинорежиссер Квентин Тарантино позднее говорил, что прототипом для героев его фильма 2009 года «Бесславные ублюдки» стали «Дьяволы» из Первого спецназа [95]95
  «Quentin Tarantino: One Helluva BASTERD», Fangoria, 22 августа 2009 года.


[Закрыть].

В 1946 году Эдмунд вернулся домой из армии и забрал Кларнелл и Сьюзан домой, в солнечную Калифорнию, чтобы осуществить мечты о послевоенной счастливой жизни.

Газета в родном городке Кларнелл, рассказывая о ее визите на родину, упомянула, что ее муж «был ранен при Анцио»[96]96
  «Mrs. E. E. Kemper, Jr., and Children Spending Vacation at Jung Home», Independent Record (Helena, MT), 26 августа 1951 года, 10.


[Закрыть]. Однако о характере ранения – физическом или психологическом – там не говорилось. О таком вообще никто не говорил. Но когда Эдмунд вернулся, он уже не был прежним. Да и кто был?

Кларнелл, привыкшей самой распоряжаться собственной жизнью еще со времен герлскаутов, муж теперь казался подавленным, унылым, лишенным былой привлекательности и амбиций – совсем не тем молодым десантником, с которым она познакомилась и за которого вышла замуж.

Кларнелл была недовольна его выбором работы – Эдмунд стал электриком, пока она сидела дома и воспитывала дочь, Сьюзан. До свадьбы Кларнелл ощущала себя влиятельной и перспективной государственной служащей и важным членом местного общества. Она хотела себе такого же мужа. Хотела, чтобы лихой десантник вернулся в парадной униформе. А получила усталый, выгоревший дотла обломок войны. Простого работягу. В точности такого, каким был ее отец. И его отец.

Кларнелл заставила двадцатисемилетнего Эдмунда поступить в колледж. Позднее она жаловалась: «Война так и не закончилась. После возвращения он попробовал учиться в колледже на деньги, полученные за службу, но так и не смог – переругивался, словно сержант, с преподавателями, уходил с лекций и быстро нашел себе место в электрической компании»[97]97
  Margaret Cheney, Why: The Serial Killer in America (Lincoln, NE: Back Imprint Books, 2000), 7–8.


[Закрыть].

Эдмунд же утверждал, что жена повлияла на него «куда сильней, чем триста девяносто шесть дней и ночей боев. Я был растерян и ни в чем не уверен довольно долгое время».

В 1948 году их дочь Сьюзан пошла в школу, и у Кларнелл появилось свободное время. Родители Эдмунда тоже помогали с ребенком, поэтому Кларнелл решила опять выйти на общественную сцену: может, заняться волонтерством или подыскать работу с частичной занятостью. Ей уже казалось, что в конце тоннеля забрезжил свет. Но она опять забеременела.

18 декабря 1948 года родился их второй ребенок, Эдмунд Эмиль Кемпер III, один из самых знаменитых серийных убийц 1970-х годов.

РОЙ ШОУКРОСС ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ

Двадцатиоднолетний капрал ВМС США Рой Шоукросс из сельской местности в округе Джефферсон близ Уотертауна, Нью-Йорк, стал одной из жертв «невроза Гуадалканала». В 1930-х Рой бросил школу после восьмого класса и устроился на работу вместе с отцом, в службу содержания дорог. После бомбардировки Перл-Харбор он поступил в ВМС и в августе 1942 года, в возрасте девятнадцати лет, вместе с Первым военно-морским дивизионом попал на Гуадалканал в ходе первой крупной наступательной кампании против японцев на Тихом океане. Кампания была жестокой, и за полгода там погибло 7100 американских солдат.

Рой едва выжил, погребенный под многотонным завалом из кораллового песка после попадания японского снаряда. Товарищ, лежавший с ним рядом, задохнулся, пока Рой молил о спасении. К счастью, его откопали, после чего Рой оказался в джунглях вместе с еще несколькими солдатами, отрезанными от армии США на четыре месяца. Им пришлось выживать на брошенных японцами запасах риса, зараженного червями. Рой позднее вспоминал, что они не выбрасывали червей, потому что иначе есть было бы нечего.

Рой получил четыре военных ордена, но с Гуадалканала вернулся совсем другим – его эвакуировали в Австралию как «нейропсихиатрическую потерю» в феврале 1943 года, вместо того чтобы отправить на следующую кампанию в Тихом океане.

Пока Рой поправлялся в Австралии, он познакомился с местной девушкой, Тельмой Джун, и 14 июня 1943 года они поженились. У них родился ребенок, Хартли Рой Шоукросс. Но после того как в июле 1944-го Роя вернули назад в США, он не послал за Тельмой и Хартли, предпочтя о них забыть.

Дальше Роя госпитализировали в Военно-морской госпиталь в Портсмуте, Нью-Гемпшир. Вскоре после прибытия туда Рой встретился с Элизабет «Бетти» Иеракес из Сомерсуорта, восемнадцатилетней ассистенткой сантехника в военном порту. Бетти была миниатюрной – 158 сантиметров ростом, – но с железным характером. Ее родители работали на фабрике – отец был греком, а мать то ли гречанкой, то ли итальянкой, то ли француженкой со Средиземноморского побережья [98]98
  Джек Олсен, The Misbegotten Son: The True Story of Arthur J. Shawcross (New York: Island Books, 1993), 179.


[Закрыть].

Бетти и Рой поженились 24 ноября 1944 года, несмотря на то что Рой не подавал на развод. Он не сообщил Бетти, что у него уже есть жена и сын в Австралии.

6 июня 1945 года в госпитале ВМС в Киттери, штат Мейн, родился семимесячным их первый сын, Артур Джон Шоукросс, будущий некрофил, каннибал и серийный убийца, разделавшийся с первой из своих тринадцати жертв в 1972 году.

И так далее, и тому подобное.

Деннис Рейдер, серийный убийца ВТК, родившийся в 1945 году, говорил своему биографу Кэтрин Рамсленд: «Мой отец, Уильям Элвин Рейдер, десантник, находился на острове Мидуэй в Тихом океане, когда я родился»[99]99
  Кэтрин Рамсленд, Откровения маньяка BTK. История Денниса Рейдера, рассказанная им самим (М.: INSPIRIA, 2023).


[Закрыть]. Серийные убийцы «золотого века» Дуглас Кларк, Ричард Коттингем, Герберт Маллин, Карл Юджин Уоттс и Крис Уайлдер родились у отцов, воевавших во Вторую мировую. Отец Джона Уэйна Гейси получил контузию в Первой мировой.

Биографии большинства отцов серийных убийц известны нам не полностью. Зачастую они просто отсутствовали в жизни детей. Пропадали. Исследование «охотников за разумом» из ФБР по серийным убийцам, проведенное в конце 1970-х – начале 1980-х, установило, что в 66 % случаев доминирующим родителем в семье была мать; 47 % утверждало, что отец ушел из семьи до достижения ими четырнадцатилетнего возраста [100]100
  Джон Дуглас, Энн Берджес, Роберт Ресслер, Сексуальные маньяки. Психологические портреты и мотивы (М.: Бомбора, 2021).


[Закрыть].

В действительности, в 1945–1946 годах количество разводов в США удвоилось по сравнению с 1939 годом, взлетев до тридцати одного развода на каждые сто браков – самый высокий показатель в мире. Среди ветеранов войны разводы происходили вдвое чаще, чем у гражданских. 53 % браков, заключенных в Лос-Анджелесе в 1944 году, закончились разводом в 1945 году [101]101
  Richard Lingeman, The Noir Forties: The American People from Victory to Cold War (New York: Bold Type Books, 2012), 132–133.


[Закрыть].

В число 454 699 «нейропсихиатрических потерь» не входили те, кого из-за сумасшествия даже не отправили воевать. В период массовой мобилизации в 1942 и 1943 годах 1,25 млн молодых американцев было отвергнуто по причине «ментальных и эмоциональных отклонений»[102]102
  Rostker, Providing for the Casualties of War, 202.


[Закрыть]. Сюда входили люди вроде Отто Уилсона, «Живого мертвеца», выпотрошившего двух женщин в Лос-Анджелесе.

Мужчины, которых армия отвергла как чересчур сумасшедших, чтобы убивать, остались дома. Многие из них обзавелись своими детьми; некоторые даже пытались их воспитывать.

ПОСЛЕВОЕННАЯ ЛИХОРАДКА, «КРАСНОЕ МЯСО» И БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО

На психологическое состояние американцев повлияла не только закончившаяся война. В популярной культуре наметился сдвиг к мрачным, параноидным темам. В тревожном исследовании послевоенной Америки «Нуар сороковых: американский народ от победы до холодной войны» историк Ричард Лингеман описывает эпоху шока и страхов, ничуть не похожую на оптимистические рисунки Нормана Роквелла со счастливыми солдатами и пухлыми розовощекими младенцами времен бэби-бума. В 1947 году в США были доставлены сотни тысяч гробов из Европы и Тихоокеанского региона (погибших на войне временно хоронили за границей, и семьям предоставлялся выбор оставить их там, на военных кладбищах, или запросить эксгумацию и доставку домой для перезахоронения). Лингеман рассказывает о том, как Голливуд запустил целую серию жестоких и циничных фильмов ужасов и детективов, так называемое «красное мясо», которое французские критики впоследствии назовут «нуаром». Лингеман пишет, что в типичном нуарном фильме действовали «узнаваемые современные американские персонажи, которые рассуждали о смерти холодным, расчетливым языком», снималось такое кино в «контрастных черно-белых тонах» и повествовало «в стиле таблоидов о похоти, алчности и убийстве…»[103]103
  Lingeman, The Noir Forties, 53.


[Закрыть]

В статье, опубликованной в последние дни войны, «Нью-Йорк Таймс» рассуждала о волне «фильмов про убийства», которые недавно вышли на экран или еще снимались, в частности «Двойная страховка», «Это убийство, моя милочка», «Конфликт», «Лаура», «Почтальон звонит дважды», «Леди в озере», «Синий георгин», «Серенада» и «Глубокий сон».

…Голливуд утверждает, что зритель ходит на такие фильмы, потому что они ему нравятся, а психологи объясняют, что нравятся они, поскольку по духу соответствуют временам насилия и дают выход скрытым эмоциям… Зритель стал нечувствительным к смерти, глухим к убийству и больше способен понять мотивы преступника. Посмотрев новости, где рассказывается о зверствах нацистов в концентрационных лагерях, поклонник кино, говорят они, не ощущает шока, угрызений совести или морального отвращения, когда на экране злодей пускает пулю в голову жене или сбрасывает ее со скалы и убегает с пышногрудой соседкой [104]104
  Lloyd Shearer, «Crime Certainly Pays on the Screen: The Growing Crop of Homicidal Films», New York Times, 5 августа 1945 года, 77.


[Закрыть].

«Фам-фаталь» поднялась до статуса иконы, олицетворяя в кино образ алчной, нарциссической, пресыщенной и открыто сексуальной женщины, которая собирается разделаться с надоевшим или обедневшим супругом. Статья в «Нью-Йорк Таймс» 1946 года под названием «Американская женщина? Не для простого солдата» озвучила мнение тысяч ветеранов войны, вернувшихся домой и нашедших своих женщин совсем другими:

Американки практически утратили желание нравиться. Они локтями прокладывают себе путь через толпу, оттесняют вас с табурета в баре, рвутся вперед, невзирая на препятствия. Их идеи о равенстве подразумевают обладание теми же правами, что и мужчины, но без всякой ответственности… Амазонки бизнеса не вписываются в представления о женщинах во Франции или Италии… Тех интересует в первую очередь, как выйти замуж, завести детей и устроить дом с учетом своих средств или условий. Они считают, что лучше всего достигнут этой цели, не действуя на нервы своим мужчинам… Несмотря на страшные лишения, которые пришлось пережить европейским женщинам, я практически не слышал от них жалоб и редко встречался с такими, неважно, молодыми или старыми, которые утратили желание нравиться [105]105
  Victor Dallaire, «The American Woman? Not for This GI», New York Times, 10 марта 1946 года, SM8.


[Закрыть].

Дьявол в культуре в послевоенной Америке отчетливо отразился на страницах популярных мужских журналов, адресованных вернувшимся ветеранам и их сыновьям-подросткам, взрослевшим в послевоенные годы. Если и существовал на самом деле феномен «миметической компульсии», состоявшей в стремлении мстить женщинам, охотясь на них, насилуя, пытая, увеча и убивая, то наиболее наглядно он отразился на страницах детективных и приключенческих ежемесячников с миллионными тиражами. Их открыто продавали в газетных киосках и в супермаркетах по всей стране, с конца 1940-х до конца 1970-х. И выглядели они кошмарно.

Откуда внезапно возникла и вырвалась наружу эта темная и уродливая сторона американской мужской натуры?

Наскальные рисунки, мифы, народный фольклор, сказки, басни и литература зачастую отражают скрытые стремления и глубинные фантазии общества, равно как его травмы и триумфы. В американской популярной культуре, ограниченной тремя программами телевидения и голливудскими фильмами, без кабельных и спутниковых каналов, без видеоигр, DVD, Интернета и «Нетфликса», парни читали развлекательные журналы, комиксы и книги в бумажных обложках, если им хотелось развлечься. Помимо кино, радио и позднее телевидения развлечений для них не существовало.

Поколение Теда Банди и Джона Уэйна Гейси, вместе со своими отцами, десятками скупало приключенческие журналы вроде Argosy, Saga, True, Stag, Male, Man’s Adventure, True Adventure, Man’s Action и True Men.

С 1940-х до 1970-х эти журналы обычно публиковали истории о зверствах нацистов. На обложках там традиционно присутствовали связанные и избитые женщины, а заголовки кричали: «ГОЛЫЕ И УНИЖЕННЫЕ В ЛАПАХ НАЦИСТСКОГО ДОКТОРА; ТАЙНЫЙ ГАРЕМ УЖАСОВ ГИТЛЕРА»; «ГИТЛЕРОВСКИЕ САДИСТЫ СНИМАЮТ С ЖЕРТВ КОЖУ»; «КАК НАЦИСТЫ СКАРМЛИВАЛИ ЖЕРТВАМ НАРКОТИКИ ДЛЯ СЕКСА»; «ЧАСОВНЯ В АДУ ДЛЯ ГИТЛЕРОВСКИХ СЕКСУАЛЬНЫХ РАБЫНЬ»[106]106
  Max Allan Collins, George Hagenauer, and Steven Heller, Mens Adventure Magazines in Postwar America (Cologne: Taschen, 2004), 285–364.


[Закрыть].

Даже сегодня, спустя семьдесят пять лет после войны, нацисты и их психосексуальная садистская жестокость остается важной темой в нашей популярной культуре, начиная с «Ильзы, Волчицы СС», «Ночного портье» и «Семи красавиц» и заканчивая недавними «Бесславными ублюдками» и «Чтецом».

Приключенческие журналы называли «потогонками» из-за ярко раскрашенных обложек со сценами, где мужчины пытали своих девушек-жертв, блестящих от пота – этот эффект дополнительно усиливали казеиновые и акриловые краски, которыми пользовались художники-иллюстраторы. В журналах публиковались истории не только о зверствах нацистов и японцев, но также о каннибалах из южных морей и Африки, об изнасилованиях в гаремах на Ближнем Востоке, а позднее о пытках времен холодной войны и войн в Корее и Вьетнаме[107]107
  Collins, Hagenauer, and Heller, Mens Adventure Magazines in Postwar America, 470.


[Закрыть].

Параллельно с «потогонками» публиковались гротескные детективные таблоиды – например, National Enquirer (позднее он превратился в журнал светских сплетен), Midnight, Exploiter, Globe, Flash и Examiner, где публиковались вперемешку постановочные фото со связанными моделями и снимки с реальных мест преступления, а материалы были посвящены сексу и смерти. Только посмотрите на эти заголовки: «39 НОЖЕВЫХ РАНЕНИЙ – ЭТО ВСЕ, ЧТО БЫЛО НА ГОЛОЙ СТРИПТИЗЕРШЕ»; «ОН УБИЛ ЕЕ МАТЬ, А ЗАТЕМ ЗАСТАВИЛ ЗАНЯТЬСЯ С НИМ ИЗВРАЩЕННЫМ СЕКСОМ»; «МНЕ НРАВИТСЯ СМОТРЕТЬ НА ГОЛЫХ ЖЕНЩИН, ЛЕЖАЩИХ В КРОВИ»; «СЕКС-МОНСТРЫ! ПОСЛЕДНЯЯ ПОЕЗДКА ШЛЮХИ АВТОСТОПОМ»; «ТРАХНИ МЕНЯ, ТОЛЬКО НЕ УБИВАЙ».

У всех этих изданий было кое-что общее: на обложках позировала профессиональная модель, изображающая связанную жертву (детективные журналы), либо красовалась яркая иллюстрация со связанной девушкой (мужские приключенческие журналы). В любом случае девушка была почти раздета, либо ее одежда была порвана в клочья, юбка задиралась так, что становились видны чулки, грудь выпирала из-под натянутой или порванной блузки, загорелая кожа блестела от пота, а ноги были связаны или раздвинуты в стороны и прикованы к решетке в камере пыток, к столу, стулу, кровати или жертвенному столбу. Девушка могла находиться в клетке или висеть на крюке в страшном подземелье рядом с раскаленными докрасна железными прутами или клеймами, греющимися на пылающих углях; могла висеть на жерди над костром, где ее поджаривали голодные каннибалы; лежать с раздвинутыми ногами на хирургическом столе, а над ней нависали нацистские врачи-мучители, готовящиеся к очередному кошмарному эксперименту. Лицо девушки кривилось от страха, а подчас она смотрела с обложки на мужчину-читателя, словно была его жертвой, личной рабыней, которой можно было обладать за цену покупки журнала [108]108
  См., к примеру, Collins, Hagenauer, and Heller, Men’s Adventure Magazines in Postwar America: Adam Parfrey, ed., It’s A Man’s World: Men’s Adventure Magazines, The Postwar Pulps (Los Angeles: Feral House, 2003); Tom Brinkmann, Bad Mags 2 (London: Headpress, 2009); David Saunders, Norman Saunders (St. Louis, MO: Illustrated Press, 2008); Godtland and Hanson, True Crime Detective Magazines 1924–1969; Google Images: «pulp adventure magazines» «true detective magazines».


[Закрыть].

Норм Истмен, один из художников-иллюстраторов такого рода изданий в 1950-х вспоминал в 2003 году: «Я часто задавался вопросом, почему издатели так держатся за тему пыток. Похоже, она пользовалась большим спросом. Мне было немного стыдно это рисовать, хотя я не думал, что причиняю кому-то вред. Мне это просто казалось странным»[109]109
  Collins, Hagenauer, and Heller, Men’s Adventure Magazines in Postwar America, 470.


[Закрыть].

Женщины в этих нарочито мизогинных журналах изображались в двух библейских извращенных ипостасях: либо как пленница, принуждаемая к сексу против воли, либо как сексуально агрессивная полуголая валькирия с сигаретой в зубах, которую надо наказать, а то и казнить за ее дерзкую сексуальность. В извращенной вселенной «потогонок» женщина была либо Мадонной, либо шлюхой – других вариантов не существовало.

Такие журналы отнюдь не прятали под прилавками и не ограничивали их продажу книжными магазинами для взрослых – они были таким же мейнстримом, как яблочный пирог. Некоторые издавались тиражами более двух миллионов ежемесячно и продавались в буквальном смысле повсюду: в газетных киосках, супермаркетах, табачных ларьках и бакалейных лавках. Их можно было найти в аптеке вместе с Time, Life, National Geographic, Popular Mechanics и Ladies’ Home Journal [110]110
  Collins, Hagenauer, and Heller, Men’s Adventure Magazines in Postwar America, 9; Godtland and Hanson, True Crime Detective Magazines 1924–1969, 234.


[Закрыть]. Они лежали повсюду, где собирались мужчины и их сыновья: в мастерских, парикмахерских, автомобильных магазинах, на почте, в раздевалках и столовых предприятий. На пике популярности издавалось более сотни ежемесячных приключенческих и детективных журналов, доступных для читателей любого возраста.

И все это в стране, где по телевизору строго запрещалось показывать обнаженную женскую грудь или ягодицы.

В бесцветном мире, где фотографии, кино и телевидение были преимущественно черно-белыми, я особенно запомнил, как в конце 1950-х – начале 1960-х заходил с мамой в ближайший супермаркет и ждал ее возле стойки с журналами и комиксами, где целыми рядами стояли яркие обложки со связанными девушками. Их можно было свободно покупать. «ДЕВУШКИ НА ПРОДАЖУ», гласил один из заголовков.

Мне было пять или шесть лет, и я понятия не имел о сексе, но помню, что при виде этих картинок у меня внутри закипала какая-то мощная примитивная мужская эйфория. Сегодня я понимаю, что это было сексуальное стремление к доминированию и обладанию моими старшими сестрами по человечеству – от нянек и медсестер до продавщиц в магазинах и учительниц, командовавших мной, под присмотром которых я ощущал себя крошечным, но все же самцом. Журналы со связанными моделями увлекали меня в фантазийный мир, где женщины становились бесправными и беззащитными.

Я был одним из тех везунчиков, которым не причинили в детстве боли и не нанесли травм; семья поддерживала меня и растила независимым и самостоятельным – это касалось и мужчин, и женщин из моего окружения. Я прожил счастливое детство, без насилия и травм головы. Но я могу себе представить, как в результате насилия, унижения или травмы, в сочетании с этим мощным, первобытным мужским влечением, которое я описал выше, меня могло утянуть в темные фантазии под влиянием подобных образов, как я стал бы злиться на женщин, стремиться к контролю над ними и даже к мести. Именно так психиатр Джон Мани описывает сексуальную парафилию: «Трагедия или травма, превращенная в триумф».

И именно о таких детективных и приключенческих журналах упоминают как о любимом чтении в детстве многие серийные убийцы «золотого века».

Уже в 1941 году Джарвис Теодор Рузвельт Като заявлял, что возбуждался от историй об изнасилованиях и убийствах в детективных журналах.

Джон Джуберт, Похититель мальчиков из Небраски, серийный убийца, жертвами которого стало три мальчика в 1982–1983 годах, утверждал, что в одиннадцать или двенадцать лет рассматривал детективные журналы в местной лавке и возбуждался от изображений связанных женщин на обложках. Он начал покупать эти журналы и мастурбировать на них, заменяя в своем воображении девушек на мальчиков. Он не помнил, изображения вызывали у него желание мастурбировать или мастурбация вызывала фантазии [111]111
  Mark Pettit, A Need to Kill (New York: Ballantine Books, 1990); Роберт Ресслер, Том Шахтман, Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР (М.: Бомбора, 2022).


[Закрыть].

Серийный убийца Деннис Рейдер по прозвищу ВТК в своем недавнем интервью судебному психологу Кэтрин Рамсленд упоминал о подростковом увлечении иллюстрациями со связанными девушками. Рейдер говорил: «Вскоре я пристрастился к ним и всегда искал связанных моделей, которым грозила опасность».

Рейдер рассказывал о своих фантазиях с нападениями на женщин: «Она стала моей фантазией в стиле журнала «Настоящий детектив». Ее спальня выходила на восточную сторону. Я планировал связать ее на постели, полуголую или совсем голую. Я мог бы ее задушить руками или пакетом. Руки ей я бы связал спереди и привязал к шее – как на иллюстрации, которую видел. Я фантазировал о девушках на обложках, с ужасом в глазах, с руками, привязанными к шее, и с мужчиной, который заносит у них над головами нож».

Рейдер говорил: «Я перестал покупать детективные журналы, когда там прекратили публиковать БДСМ-картинки на обложках. Я до сих пор читаю книги о серийных убийцах, если они действовали в моем стиле. Я всегда вырезал фотографии из реклам, например, «Дилларда» и «Дж. С. Пенни»[112]112
  Рамсленд, Откровения маньяка BTK, loc. 1292—93,1458–1459, 3289–3291, Kindle.


[Закрыть].