Текст книги "Сумеречный мир"

Надо задержать их любой ценой. Пусть Колли убежит подальше, думал он. Вот только не помню, зачем мы все это задумали. И какого черта… нам… не сиделось дома…

А потом над ним зажужжали гигантские пчелы – огромный рой, заполнивший все вокруг. Они сонно гудели, пролетая над полями дикого клевера, и мир пьянел от солнца и пения птиц. Он лежал на траве под высоким деревом, в объятиях ветра и солнечного света, он лежал, упиваясь запахом трав, а вокруг миллионы и миллионы пчел уносили на лапках мед… вжжж… вжжжж. А потом по полю пробежали кони, и на их мокрых боках, как на глади прохладной воды, струились алые лучи заката. Как он любил этот чистый и приятный запах степных коней. Как он любил эту жизнь…

«Мама, милая, позволь опустить буйную голову на твои колени, пригладь рукой непокорные волосы, дай мне немного поспать. Ох, и напился же я». Белый свет померк в его глазах. И видно, скоро появятся звезды.

Глава 15

Оставив позади кроваво-красный обрыв, Колли остановился и негнущимися затекшими руками вставил кислородный баллон в гнездо. Теперь у него их было два. Он перекрыл клапан подачи кислорода, переходя на смесь из марсианского воздуха, которую подкачивал и сгущал насос. Через несколько минут, обливаясь потом, он уменьшил мощность обогрева и, немного передохнув, побежал по дну глубокого оврага.

Треск и свист пуль остались позади, но он знал, что сражение еще не закончено. И пока Миша будет прикрывать его отход, погони опасаться нечего. Однако Колли понимал, что этот бой не мог продолжаться слишком долго. Боже, взмолился он. Великий Господи, пусть Миша останется жив. Сколько раз я ему говорил, чтобы он не рисковал, и все впустую…

Но потом его охватила тревога за Луис, и он забыл о русском и ирландце. «А вдруг ее найдет шальная пуля и, вспоров скафандр, оборвет драгоценную жизнь? Неужели она теперь лежит на песке, истекая и кашляя кровью? Если Луис умрет и они закроют ее глаза, то нет смысла бежать и звать на помощь, нет смысла жить, и пусть лучше меня занесет песком марсианская буря. Я люблю эту девушку, – думал он. – Как я ее люблю!»

И тогда, отбросив разум и боль, он превратился в бегущую машину.

Колли преодолел пологий склон, усыпанный галькой, и выбрался на плоскогорье, где до самого горизонта раскинулась холмистая равнина. Он быстро оглянулся через плечо. Корабли и долину скрывала гряда огромных камней, но Колли знал, что до вражеского лагеря не больше мили – а пули на Марсе летят далеко. Можно сделать отчаянный рывок, вложив в него все силы, но тогда ему не одолеть большого расстояния. Надо успокоиться, надо бежать длинными прыжками. Пусть ярды и мили скользят под ногами буро-коричневой лентой.

Колли решил сделать круг. Один из сибиряков не уступал ему в силе и мог нагнать его на прямом отрезке пути. Да и в любом случае пришлось бы уходить от погони. А потом, сбив со следа их свору, он отправится к родному кораблю… если только не будет поздно и хватит запаса кислорода. И еще он мог потеряться в этих марсианских песках, блуждая среди дюн до самой смерти.

Жесткая поступь шагов вызывала в теле неприятное ощущение. Сердце забилось быстрее. Легкие пересохли. От разреженного воздуха кружилась голова. Он неохотно включил подачу кислорода.

Воздушный насос начал подвывать, готовый вот-вот остановиться. Задержав дыхание, Колли перешел на воздух из баллона. Кто-то из сибиряков догадался отключить луч подпитки его скафандра. Теперь приходилось рассчитывать только на себя и свой автономный запас.

Интересно, мрачно подумал он, насколько хватит этого баллона. А впрочем, потерпи, приятель. Скоро ты это узнаешь.

Еще раз оглянувшись, он увидел небольшие фигурки, которые быстро взбирались по склону на плоскогорье. Очевидно, они заметили его или нашли на песке следы. Усилием воли Колли заставил себя сохранять спокойный и ровный бег.

Он должен был сбить их со следа. Впереди возвышалось хаотическое нагромождение скал. Прозрачный воздух скрадывал расстояние, и казалось, что огромные камни находятся совсем близко. Колли даже выругался про себя. Черт возьми! Такое впечатление, что они убегают от него. Ноги жестко вонзались в мягкий грунт и взбивали мелкую пыль, которая медленно оседала.

Внезапно каменный вал оказался рядом. Он без труда взобрался на ближайший валун и бросил быстрый взгляд через плечо. Сибиряки отставали. Колли знал, что им не угнаться за ним. Но на длинной дистанции, имея дополнительные кислородные баллоны, они могли взять свое и догнать беглеца.

Если только они меня найдут!

Он начал прыгать со скалы на скалу. Обнаружив широкую щель между двумя заостренными глыбами, Колли быстро спустился в узкий проход, перелез через огромный камень и начал пробираться к краю гряды. Мышцы дрожали от напряжения, сердце едва не выпрыгивало из груди.

Россыпь скал неожиданно закончилась, и впереди, за небольшой полосой марсианских зарослей, до горизонта простиралась унылая пустыня. Он остановился, перевел дыхание и прыгнул с последнего валуна в сплетение бледно-зеленых растений. С милю или около того, пригибаясь и стараясь не оставлять следов. Колли крался среди кустов и корявых деревьев. Добравшись до края карликового леса, он позволил себе немного отдохнуть и осмотреться. Позади никого не было. Колли видел только скалы и песок. Впереди его поджидала безмолвная пустыня. Она мерцала и пузырилась хребтами дюн, раскачиваясь, как потревоженная топь. Или это у него мутилось в глазах?

А теперь надо пробежать две-три мили, не оставляя следов, сказал он себе. Пусть потом сибиряки чешут свои затылки и бороды.

Колли определил направление по солнцу и огромными прыжками помчался вперед. Песок мелькал под ногами и проносился мимо блестящей красно-коричневой рекой. Временами с вершин холмов он видел линию горизонта, но она всегда оставалась на том конце застывшего моря. Дюны вздымали свои валы с ужасным и тоскливым однообразием, будто пытаясь сбить человека с пути, закружить и наполнить его отчаянием.

Если я потеряю направление, думал Колли, пески занесут меня на тысячи лет и археологи будущего назовут мои бренные останки неразрешимой загадкой истории.

Его начинала мучить жажда. Он попытался отогнать это чувство. Позволив пленным прогулку, сибиряки предусмотрительно опустошили емкости их скафандров, и патрубок для подачи воды оказался таким же сухим, как песок и марсианское небо.

А значит, надо спешить. Надо бежать и бежать – все быстрее и быстрее.

Никто другой не выдержал бы такой марафон. Но Колли доверял своим уникальным способностям. Он надеялся, что сильные ноги унесут его от беды, а мощные легкие и кровь, запасавшая кислород, помогут протянуть весь путь на двух баллонах. Сомнения пришли потом – намного позже.

Прыжок и еще прыжок, короткая пробежка… Он все больше ощущал свою неповоротливость. Ткань и пластик скафандра мешали движениям – не сильно, но вполне заметно. Соединения и муфты давно нуждались в смазке. И вот такая мелочь могла стоить теперь ему жизни.

Что-то мелькнуло на склоне дюны – какое-то крошечное животное с окраской под цвет пустыни. Тварь испугалась и убежала прочь. И он тоже бежит от врага. Он тоже напуган до смерти. И его враги напуганы до смерти. И весь космос наполнен страхом. Поэтому надо бежать! Поэтому он бежал и бежал.

Солнце клонилось к западу. Колли замедлил бег и остановился на пару минут. У него начинала побаливать селезенка. Повернув голову, он взглянул на индикатор кислородного баллона. Стрелка приближалась к нулю. Усталость навалилась на плечи. Ему хотелось сесть, дать покой ногам, но он медленно пошел вперед, стараясь сохранять подвижность мышц.

Как же могло приключиться, что он оказался здесь, в этой фантастической передряге? И стоило ли прилетать на другую планету, чтобы потом бежать по пустыне от собственной смерти? Какая невероятная чушь! Почему это должно было произойти именно с ним? Такое всегда случалось лишь с другими людьми. Всегда находился кто-то другой, кому полагалось убегать, падать и лежать, ожидая кончины. И Колли вдруг понял, что он тоже смертей, и холодный озноб прокатился по шее и плечам, будто смерть пощекотала его своими ледяными пальцами.

Закат. Он снова бежал в полную силу. Над головой сияли яркие звезды, их становилось все больше и больше, но это сверкавшее кружево лишь издали напоминало земной небосвод. Он не узнавал большинства созвездий – сказывалась другая широта. Желанный Орион и путеводная Большая Медведица остались на другой половине мира. Он бежал, продираясь сквозь густую тишину, ноги выбивали звонкую дрожь на твердой, как железо, поверхности, и звезды, лениво перемигиваясь, освещали чудовищно огромную и безмолвную пустыню. О, как они высоки и недосягаемы! Как далека родная Земля! Небо казалось бездонной черной бездной. И будто вечность прошла с тех пор, как они с Луис шагали под этой необъятной высью и его рука сжимала ее ладонь.

Холод все больше пробирался под костюм. Колли сотрясала дрожь, и даже бег не давал согреться. Наверное, для мути с инфракрасным зрением он выглядел бы как факел, пылавший среди темного замерзшего ландшафта. Он ненадолго включил обогреватель. Испарения тела превратились в густой туман, который заползал из скафандра в шлем. Будь у него поглотитель пара, он выдыхал бы воздух в широкий нагубник, и на стенках фильтра осаждались бы капельки воды. Они стекали бы тоненькими струйками в металлический стакан, покрывая дно, заполняя его на четверть, потом до половины… О Боже, он мог бы пить воду! Понимая, что началось удушье, он открыл клапан и сделал продувку воздуха. Струя из шлема поднялась над головой серебристо-белым облачком, как маленький призрак темной марсианской ночи. Облачко начало исчезать. Оно таяло и пропадало, словно его всасывали в себя колючие холодные созвездия.

А потом кончился кислород. Сердце дико забилось. Колли невольно запаниковал, но тут же взял себя в руки. Торопливо отбросив пустой цилиндр, он присоединил воздушный патрубок к другому баллону, сделал несколько глубоких вдохов и снова перекрыл клапан. Кислород обжигал и пьянил бодрящей нежной свежестью. В ноздри ударил запах чистого металла.

Он бежал среди низких холмов, преодолевая крутые склоны, зубастые вершины и коварные трещины, прикрытые тьмой. Одно неловкое падение, рывок, и острые камни порвут его костюм, а потом холодная ночь, как голодный вампир, набросится на скорчившееся тело… Колли еще раз взглянул на звезды. Корабль находился где-то впереди. Но как легко ошибиться на несколько миль, оставить базу в стороне за линией горизонта и бежать, бежать по безбрежным пескам, пока не остановится сердце.

И даже если он на правильном пути, все шансы против него. Во время бега расход кислорода увеличивается в несколько раз. Значит, к утру второй баллон иссякнет. Колли замедлил шаг, пробираясь через гигантский оползень и обходя торчавшие обломки скал. Господи, как медленно! Он должен идти быстрее… намного быстрее. Враги могли отыскать его следы. Они могли послать отряд наперерез – по той прямой тропе, которая соединяла два лагеря. Они пойдут на все, чтобы опередить его и заткнуть ему рот. А теперь сибирякам помогали жажда, холод и кончавшийся кислород.

Дальше, дальше, дальше. Сердце стонало в тисках одиночества и тоски. Он чувствовал себя последним человеком на руинах мертвого и разрушенного мира. Камни под ногами белели, как черепа. Черные дюны раскачивались, вызывая головокружение. Волны усталой дремоты накатывали на разум и закрывали глаза. Колли выругался и встряхнулся, пытаясь собрать остатки сил. Если он заснет, ему конец.

Погоня, пустыня, холод, жажда и удушье. Теперь к этому списку прибавился новый фактор – он сам.

Сколько еще осталось идти? А сколько он прошел? Колли начал считать шаги, но быстро сбился со счета. Он оступился, упал на живот и, зарыдав, остался лежать на песке.

Вставай! Вставай, ради Бога! Мышцы тела болели, наливаясь тяжелым оцепенением. Ему хотелось забыться и отдохнуть. Ему хотелось погрузиться в воду. И вдруг под тонкой пеленой ума сверкнул безбрежный океан – такой же теплый, добрый и древний, как голубая Земля. Скользя по глади волн, ветер сонно насвистывал тихую песню, и Колли казалось, что он медленно опускается в темную и бездонную глубину, навстречу покою и сну.

Сознание тонуло в оглушительном грохоте волн, и блики солнца играли на белой пене. Звезды завертелись в веселом вихре, и там, на фоне дрожавших созвездий, он увидел холодную улыбку смерти. Ему хотелось закричать. Ему хотелось заплакать. Но ледяная рука уже стерла с лица и рот и глаза.

О Боже, он едва не задохнулся… Колли открыл клапан подачи кислорода и втянул в легкие бодрящий воздух. Еще миг, и он потерял бы сознание. А может быть, он уже его потерял… Звезды перестали дрожать и снова превратились в яркие колючие точки. Он поднялся и взглянул на линию горизонта, куда спускался мостик Млечного Пути.

Колли почти не чувствовал ног. Они двигались сами по себе. Ясность в голове пошла на убыль, и, цепляясь за ее остатки, он остановился, чтобы осмотреть звезды и определить направление. Его больше не волновало, дойдет он до корабля или нет.

На востоке начинало светлеть. Изумрудная зелень расползалась все выше и выше. А потом на грани мира, возвещая о наступлении нового дня, вспыхнуло усохшее солнце. Сколько же еще идти?

Он шел тяжело и медленно, пригнувшись вперед и безвольно опустив руки. Однажды, вынырнув из забытья и придя в себя, Колли заметил, что у него изо рта вываливается взбухший язык. Помогая пересохшими губами, он с трудом втянул его обратно. Песчаные дюны превратились в мелкую рябь. Пустыня беспокойно мерцала, и ему казалось, что он бредет по воде. Издалека доносился ровный шум прибоя.

Индикатор воздуха замер на нулевой отметке. Колли включил воздушную помпу, перевел ее на питание от аккумулятора и отбросил в пыль пустой баллон. Насос едва позволял дышать, сухой воздух раздражал гортань; нос и горло обжигала колющая боль. Он попробовал бежать, но упал на песок и долго не мог собраться с силами, чтобы встать и пойти дальше. После этого он только шел.

Он шел все дальше и дальше.

Солнце слепило глаза и прожигало мозг. Колли перестал проверять направление. Он все больше пригибался к земле и брел наугад, закрыв глаза. Иногда его голова рывком поднималась, но кругом по-прежнему была пустыня.

Хотя подожди… О Боже!

Он увидел яркий блеск металла. Корабль! Сквозь алый туман и оцепенение в глубины забытья пробился лучик удивления. Неужели он все-таки нашел дорогу назад? Но память высохла от жажды, и Колли никак не мог вспомнить, зачем он сюда шел.

Воздушный насос зашипел и перешел на холостые обороты. Сел аккумулятор, подумал он, не совсем понимая смысл этих слов. Значит, они все же не ставили его на подзарядку. Он с тоской взглянул на далекую ракету. Она не приближалась ни на шаг. И вокруг ни одной живой души.

«А ты хотел кого-то увидеть?» – рассеянно спросил он себя. Колли шагнул вперед и упал. Он медленно поднялся и снова упал.

«Не сдавайся, парень, – тихо шептал он себе. – Ползи, пока хватит сил. Закуси губу и ползи…»

Насос с тихим свистом заглох. И Колли уже не чувствовал холода, который пробирался в скафандр. Корабль исчез в клочковатой тьме. Но человек не сдавался – он продолжал ползти вперед.

А потом чернота сгустилась, заполнила весь мир и ударила его в лицо. По телу пробежала волна конвульсий, и Колли погрузился в огромный океан.

Глава 16

Крючок дернулся и впился в плоть, раздирая мясо. Ты чувствуешь резкий рывок и, удивляясь тому, что еще жив, погружаешься в беспросветный сон. Но нить извне не дает покоя, она тянет вверх – все выше и выше.

Солнечный свет пылает огнем на жидком небосводе. Ты почти видишь чудовищную фигуру Рыбака, но мозг тонет в серой мгле, с единственным цветным пятном твоей кровавой раны, и, ослепнув от ужаса, ты понимаешь, что Рыбак вытаскивает тебя вверх, к испепеляющему свету солнца.

Ты напрягаешь силы и, одолев это мощное притяжение к небу, уносишься назад в глубины моря. Но голову, а потом и все тело снова разворачивает назад, и ты опять чувствуешь яростный рывок. Тело сгибается в дугу, плавники и хвост взбивают прохладную воду и сонный полумрак, но с каждым поворотом катушки леска подтягивается вверх, и вся твоя душа становится одним огромным и отчаянным НЕТ.

И снова вверх, дергаясь и вырываясь, сражаясь с болью и желая вернуться в темную глубину. Крюк впился в тело, впереди – зловещий свет. Рыбак заговорил, но между тобой и им протянулись миллионы миль. Слова превращаются в гулкое эхо, и оно заполняет огромные просторы пустой Вселенной. Сражаясь за жизнь и сходя с ума от страха, ты выплываешь на поверхность. Сухой воздух терзает воспаленное горло; свет кажется жаром ревущего пламени. А затем, сметая с неба миллионы любопытных звезд, до тебя доносится голос Рыбака:

– Он приходит в себя.

Ты слышишь визгливый скрип старого колеса времени и под раскаты грома приходишь в себя, от жгучей боли кусая собственный хвост. Леска ослабла, и мозг скользит в приятную тьму. О, отродье ночи и первобытной сырости, в судорогах вдыхающее воздух жизни! Крюк в твоем рту, как живая тварь. Ты можешь извергнуть собственные кишки, но крюк по-прежнему останется здесь. Леска вздрагивает, и тело взлетает в ужасное небо.

Тебя поймал Рыбак, и теперь впереди лишь боль и бесцельные метания, метания, метания, пока не иссякнут силы и леска не вытащит тебя на берег. А потом ты затрепещешь в прибрежной грязи, и океан отхлынет от тебя, унося вдаль великие воды. Он вытечет из мозга, нервов и костей, и ты снова станешь собой, но где-то на донышке черепа останется ожидание смерти. И океан тоже будет ждать тебя, темнея в глубине сознания.

Ты лежишь без сил, с тоской провожая обрывки доброго мрака, и на тебя смотрит ужасное лицо Рыбака.

– Колли, с тобой все в порядке?

Голос Вэйна был мягким и нежным, как женская рука.

– Д-д-да.

Колли осмотрелся вокруг. Голова казалась неподъемной – он мог лишь слегка поворачивать се на подушке. Легкий всплеск любопытства вернул былую ясность, и мысли понеслись, как крылатые кони, безудержно выскакивая на поверхность ума, омытого долгим дождем.

– Неужели я все же… дошел?

– Да, черт возьми, ты почти дошел, – проворчал Фейнберг. —

Но в паре миль от корабля ты едва не отдал концы. Если бы мы не вели наблюдение… Одним словом, эта пустыня могла стать твоей могилой. И когда ребята притащили тебя сюда, ты мало чем отличался от трупа.

– Нам пришлось обойтись с тобой довольно грубо, – запинаясь, произнес Вэйн. – Плазма, наркотики… Так что я прошу прощения. Мы хотели как можно быстрее привести тебя в чувство и оставить при этом в живых.

– Да, я понимаю.

С губ Колли срывался тихий шепот, но в абсолютном безмолвии корабля они без труда разбирали его слова.

– Надо спешить.

– А что такое? – с тревогой спросил Аракелян. – Что с вами случилось?

Колли вкратце рассказал им о плене и бегстве. События казались далекими и почти нереальными, словно все происходило с кем-то другим, а не с ним.

Выслушав его, они мрачно переглянулись друг с другом.

– Спасибо, парень, – сказал Фейнберг. – Теперь тебе надо отдохнуть. Ты это заслужил.

Они ушли. Колли лежал и отрешенно смотрел в потолок.

Мысли исчезли, осталось блаженство и вялость. Веки закрывались и снова открывались в приятной дреме. Но потом накатила боль. Он почувствовал жгучую резь в пересохших легких и горле. Он вдруг понял, как устали его мышцы. Колли потянулся к емкости с водой и едва поднес ее к губам. Он лежал и пил воду, посасывая резиновый мундштук, предназначенный для условий невесомости. Как ребенок с соской, подумал он со слабой улыбкой. Вода не унимала боль, но он чувствовал, как возвращались силы. Время и сон творили чудеса, и Колли все больше обретал контроль над телом.

В комнату вошел Фейнберг.

– Как дела, парень?

– Наверное, хорошо, – ответил Колли.

– Думаю, больших проблем у тебя не будет. Несколько обмороженных мест, кое-какие последствия обезвоживания и кислородного голодания, но на следующей неделе ты будешь у нас как новенький.

– Если мы только доживем до следующей недели.

– Да, этот вопрос довольно спорный. Вполне вероятно, что друзья-сибиряки уже подтаскивают к нам свою пушку. А наши средства обороны рассчитаны только на небольшое расстояние. Но мы попытаемся что-нибудь придумать.

– Слушай, ты не поможешь мне сесть?

– Если только с тобой все нормально. Кстати, ты мог бы дать нам несколько полезных советов. Давай сделаем так – я принесу тебе суп, а потом мы устроим у твоей кровати консилиум. Кому-то из нас придется вести наблюдение. Но мы включим селекторную связь, и в совете вождей примет участие каждый.

Через полчаса к нему пришли Фейнберг и Вэйн. Гэммони и Аракелян несли дежурство у мощных телескопов, расположенных в верхней части корабля. Лица людей выглядели усталыми и напряженными. Колли понял, что судьба их здесь тоже не баловала.

– Они знают о нас почти все, – сказал Аракелян по внутренней связи. – Мы еще готовились к полету, а их шпионы уже собирали сведения. И они хорошо подготовились к этой охоте.

– В таком случае нам остается лишь одно, – добавил Фейнберг. – Убраться от них подальше и вернуться на Землю.

– Но Луис… Миша и Том… – вскричал Колли. – А я надеюсь, что они еще живы.

– Только не надо считать нас трусами и предателями, – хмуро произнес Фейнберг. – Пойми, если мы будем играть в донкихотов, нам не удастся предупредить правительство. А это угроза для всей нашей страны. Нас осталось пятеро, и ты почти не в счет. У нас есть пара автоматов и резонатор Вэйна, который действует только на шестьдесят футов. Как же, черт возьми, мы будем с ними сражаться?

Капитан кивнул. Странно, но он был похож скорее на обиженного ребенка, чем на руководителя экспедиции.

– Я не вижу другого решения, – тихо прошептал он. – Если бы у нас был самолет… Но его нет.

– У нас есть космический корабль, – возразил по селектору Гэммони.

– Ладно, парни, мы же знаем, что он лишен маневренности, – напомнил Аракелян. – Прямо вверх, прямо вниз – вот и все, на что он способен в гравитационном поле.

– Эй, послушайте… – Колли попытался сесть, но острая боль впилась в мышцы тела, и он со стоном повалился на подушки. – У них нет никакой защиты против атаки с воздуха. Мы можем посадить корабль прямо на ракеты сибиряков. Мы можем сжечь их дюзами!

– О нет! Только не это! – воскликнул Фейнберг. – Тогда мы поджарим и наших ребят.

– Да, я не подумал о таком исходе, – с гримасой согласился Колли.

– Нет, подождите… – Рот Вэйна вытянулся в тонкую линию. – Это очень логичный ход. Мы пожертвуем тремя жизнями, но спасем великое и огромное дело. – Капитан быстро опустил голову. Его кулаки сжимались и разжимались. – Не слушайте меня, – добавил он. – Я прошу прощения.

– Мне этот план тоже не нравится, – сказал Гэммони. – Мы можем повредить наш корабль. К тому же маневры при спуске потребуют времени, и сибиряки, заметив нас, успеют взлететь в пространство.

– Эх, будь у нас тяжелая артиллерия… – со вздохом проворчал Аракелян. – Мы могли бы сесть прямо в их лагере. И тогда бы им пришлось сдаться.

– Вряд ли, – ответил Колли. – Их полковник – крутой мужик!

– Ну и пусть. Мы пробили бы по дырке в каждом корпусе, и все! Вы и сами знаете, что воздух выйдет не сразу. Они успели бы надеть скафандры… А потом им пришлось бы с нами подружиться. – Аракелян мрачно усмехнулся. – Жаль, что этой мечте никогда не сбыться. У нас нет такого оружия.

– Подождите… Подождите, – воскликнул Вэйн, вскакивая на ноги. – В его голубых глазах появился странный блеск. – Почему это у нас его нет?

Тишина оседала густым и плотным облаком. Все молча смотрели на капитана, и Аларик знал, что они снова ждут от него чуда, будто он действительно непобедимый супермен и великий маг, готовый вытащить кролика из шляпы. Он боялся не оправдать их надежд, и страх заставил его заикаться. Какое-то время с губ срывались только невнятные звуки. Он знал, что его лицо сморщилось. Тело дрожало от усилий и негодования. Ему хотелось убежать. Ему хотелось спрятаться в темном углу. Но он знал, что это теперь не поможет.

– Я сделаю такое оружие, – медленно произнес Вэйн. Из динамика раздался голос Гэммони. Они почти видели, как он недоверчиво покачал головой:

– Ладно, парни, я согласен с вашим планом. Но надеюсь, вы не развалите нашу старушку на куски?