Текст книги "Наука, бытие и становление: духовная жизнь ученых. Исследования тонкой природы реальности"

Только спустя более десяти лет ученые и клиницисты проявили желание изучать новые методы и проводить исследования. К этому начинанию также присоединились предоставляющие гранты агентства, обеспечив столь необходимое финансирование. Сейчас, примерно сорок лет спустя, существует обширная область науки с десятками тысяч публикаций о пользе различных методов комплементарной и альтернативной медицины, особенно определенных асан йоги, медитации и пранаямы (дыхательных техник), для физического, психологического и духовного здоровья людей. Фактические данные настолько значительны, что возникла область интегративного здравоохранения, помогающая повысить обоснованность данных практик и их возможное использование в медицинских учреждениях.

Во время нашего интервью доктор Уэйн Джонас задал вопрос: «Что является самым большим препятствием на пути к открытию?» Далее он поделился одной из своих любимых фраз Дэниела Дж. Бурстина, который сказал: «Величайшим препятствием на пути к открытиям является не невежество, а иллюзия знания». Уэйн сказал, что его мать – одна из самых мудрых людей, которых он знает, и она может передать ту же самую мысль более простыми словами: «Когда ты зеленый, ты растешь, когда созреваешь, ты гниешь». Наука очень много упускает, думая, что у нее есть ответы на все вопросы, но на самом деле не располагает данными.

Лично я не понимаю такого феномена ригидности в науке. По самому определению научного метода, никогда не будет окончательной истины ни о чем. Каждая научная дисциплина основывается на теориях, а теории – это предположения. Часто предположения оказываются либо частично, либо полностью неверными. Краткое изучение истории науки покажет, что это так. Возьмите учебник по медицине или физике двадцатилетней или даже десятилетней давности, и вы найдете множество примеров того, что ранее существовавшее мнение о чем-то теперь дискредитировано. С каждым новым открытием старая теория и ее постулаты видоизменяются или полностью отбрасываются.

В школе теории редко преподносятся как временные, но это определенно так. В Медицинской библиотеке размещена крупнейшая в мире биомедицинская база данных под названием PubMed. На сегодняшний день в PubMed размещено более 34 миллионов научных публикаций. В настоящее время подсчитано, что где-то более пятидесяти процентов научных исследований в этой базе данных являются ложными, то есть неверными наблюдениями. Такая статистика заставляет усомниться в идее о том, что наука раскрывает истины в последней инстанции.

Представляется разумным ожидать, что наука как направление деятельности будет открыта для всех областей исследований. То, что этого не произошло, – странная и прискорбная ситуация. Странно, потому что, если подумать, цель науки – исследовать неизвестное и совершать открытия, которые могут принести пользу человечеству, однако наука сознательно решила игнорировать фундаментальные характеристики человеческого опыта. Это прискорбно, потому что официальная наука – это огромное и богатое предприятие, на которое во всем мире ежегодно тратится более 2 триллионов долларов. Поместить в карантин целую область исследования, назвав ее неподходящей, находящейся за пределами дозволенного, псевдонаукой и шарлатанством, означает, что огромные ресурсы не используются для обеспечения столь необходимых открытий и их применения на благо человечества.

Каковы издержки научно обоснованного прогресса? Я думаю, что наиболее значительным неблагоприятным последствием является то, что материалистические науки поддерживают ложную картину двойственности, отделения индивида от мира и отрицание нашей фундаментальной природы.

В отличие от западных научных традиций, на Востоке существуют давние традиции научного исследования метафизики, включая природу человеческого сознания. В то время как Запад сосредоточен на физическом мире чувств, некоторые восточные традиции фокусируются на том, что иногда называют сверхчувственным, то есть на изучении того, что находится в духовном мире за пределами восприятия наших внешних физических чувств, но доступно для изучения с помощью внутренних чувств, включая воображение.

Некоторые западные ученые были бы удивлены, узнав, что методологические подходы, применяемые данными традициями, имеют много общего с тем, как они сами подходят к своей науке. Субъективные подходы к духовному исследованию соответствуют двум основным критериям – валидности и надежности наблюдений, отличительным признакам западной научной методологии. Этот пример показывает, что преодолеть кажущийся разрыв между научным и духовным мирами возможно.

Открывая врата для обновленной науки

К счастью, по крайней мере для некоторых ученых и клиницистов, новый подход к научному исследованию активно изучается. Некоторые специалисты активно продвигались вперед в постижении собственной духовной природы и привносили в исследования свои озарения и осознания. Как духовное развитие повлияло на качество их научного знания? Мне кажется, что оно приводит к большему вдохновению и, конечно же, к большей креативности. Альберт Эйнштейн сказал: «Самая прекрасная и глубокая эмоция, которую нам дано испытать, – это ощущение мистического. Оно стоит у истоков всей истинной науки. Тот, кому такое чувство незнакомо, кто больше не может удивляться и пребывать в благоговейном трепете, все равно что мертв».

Ученые, чьи интервью приведены на страницах этой книги, делятся своими личными историями о том, как они стремятся к духовному и мистическому и привносят в свои исследования новые идеи. Я заметил, что более духовно ориентированные ученые не попадают в ловушку материализма. Они могут следовать редукционистской модели науки, рассматривая части, но им легче удерживать в поле зрения целое, потому что они находятся в активном контакте с собственной внутренней целостной природой.

Наука достигла великих успехов, которые изменили мир и направление развития человечества, но, если она останется в рамках материализма, ее потенциал с точки зрения более значимого вклада будет значительно ограниченным. Помимо пользы для здравоохранения и других наук, долговременным и наиболее значимым преимуществом будет лучшее понимание самих себя, ибо что может быть бо́льшим даром науки человечеству, чем восприятие и реализация нашей собственной природы? Мистики и так называемые духовные учителя пытались пробудить в нас такие знания и переживания на протяжении тысячелетий. Для западного человека с научным складом ума сама наука обеспечит контекст, для того чтобы данный опыт наконец нашел свое применение.

На мой взгляд, такая точка зрения опровергает предположение, которое Джон Хорган высказал в книге «Конец науки». В ней утверждается, что «эра по-настоящему глубоких научных открытий о Вселенной и нашем месте в ней закончилась»[39]39
    John Horgan (2015), The End of Science. New York: Basic Books.


[Закрыть]. На самом деле дальнейшие глубокие научные открытия будут совершены, когда мы осознаем, что духовное является последним рубежом для науки. Такая деятельность получит поддержку, когда ученые смогут успешно исследовать природу объекта, известного как «Я».

Главная цель этой книги – помочь избавиться от иллюзии разделения того, что находится в рамках научной деятельности и за ее пределами, а также рассказать об областях сознания, открытых для всех нас. Принимая свою духовную природу, а не отвергая ее, многие ученые меняют ландшафт самых разных научных дисциплин. Я считаю эту позицию жизненно важной в настоящее время, потому что западным наукам, включая биомедицинские, необходимо перейти от нынешнего сугубо материалистического сциентистского мировоззрения к более инклюзивному и объединяющему.

В своих эссе о природе сознания[40]40
    Rupert Spira (2017), The Nature of Consciousness: Essays on the Unity of Mind and Matter. Oxford: Sahaja Publications.


[Закрыть] Руперт Спира описывает последствия «пагубной гипотезы материализма», лежащей в основе наших культур. Негативное воздействие оказывается не только на ученых и науку – оно проникает во все слои общества. Спира пишет, что данная гипотеза материализма «определяет почти каждый аспект нашей жизни и является коренной причиной страданий отдельных людей, конфликтов между сообществами и нациями и вырождения окружающей среды».

Профессор Маттиас Десмет из Бельгийского университета Гента описывает еще один весьма существенный недостаток нашей жизни в материалистическом мировоззрении «мертвой вселенной», не имеющем духовной основы, – способность тоталитаризма легче укореняться в культуре[41]41
    Mattias Desmot (2022), The Psychology of Totalitarianism. White River Junction, VT: Chelsea Green Publishing.


[Закрыть]. В книге «Убеждение тьмы»[42]42
    Joel E. Dimsdale (2020), Dark Persuasion. New Haven: Yale University Press.


[Закрыть] мой наставник, профессор Джоэл Э. Димсдейл, глубоко погружается в историю идеологической обработки и описывает, как тоталитарные правительства используют ее для достижения своих целей. Промывание мозгов и его последствия имеют место, когда люди живут только разумом, а не своей глубокой духовной природой.

Пагубная гипотеза Спиры близка фундаментальному концептуальному ограничению науки, на которое ссылается Касс. Это слепое пятно науки, слон в комнате. Хотя сегодня ученые гордо утверждают, что это их решение, на самом деле исторически оно было скорее навязано. В конце концов, именно римско-католическая церковь заявила зарождающейся науке, что она не может изучать нефизическое – духовное, потому что научные идеи и открытия противоречат учению церкви.

Науку ограничили в самом начале ее становления, поскольку для нее был закрыт целый мир потенциальных исследований. Что касается ученых, то за столетия мы прошли путь от осознания того, что нам нужно избегать духовного, до того, что теперь у нас есть целые поколения ученых, которые не верят, что духовный мир на самом деле существует. Церковь тоже проиграла, поскольку отреклась от интереса к физическому миру, по сути отделив себя от Земли и красоты человеческого воплощения.

Признать существование пагубного представления о материализме – это первый шаг к исцелению наук, дающий им возможность способствовать поддержке духовной жизни ученых и их способности вносить значимый вклад в наше понимание того, что такое человечество, а также в его исцеление и благополучие.

Физик-теоретик Макс Планк, получивший Нобелевскую премию по физике в 1918 году за открытие квантов энергии, сказал: «Неслучайно величайшие мыслители всех эпох были глубоко религиозными душами». Я полагаю, что он говорит здесь не о религии как таковой, а о глубоко одухотворенном подходе к существованию. Планк также сказал: «Вся материя возникает и существует только благодаря силе. Мы должны предположить, что за этой силой стоит сознательный и умный Разум. Этот Разум – матрица всей материи».

Пришло время наконец устранить ложный разрыв между научными открытиями и нашей духовной природой, чтобы содействовать созданию обществ и систем здравоохранения, которые действительно поддерживают здоровье и благополучие нас самих и мира природы. Несомненно, настало время освободить материалистический научный разум, чтобы вступить в новую эпоху поистине преобразующих открытий во имя всеобщего блага. Давайте примем и расширим понимание нашей собственной природы, которая является природой самой Вселенной. Ученые, интервью с которыми описаны на этих страницах, стоят во главе такого подхода.

Глава 2. Внимая зову: становление Духовного Ученого

Мы должны иметь настойчивость и, прежде всего, уверенность в себе. Мы должны верить, что одарены для чего-то и что это должно быть достигнуто.

Мария Кюри

Что побуждает человека стать ученым и заняться наукой? В ходе бесед, которые я вел со своими коллегами-учеными, мы обсуждали удивительно разные причины. Некоторые из интервьюируемых в детстве глубоко чувствовали природу или обладали врожденными интуитивными или телепатическими способностями. Для других стимулом послужила травма, психическое заболевание или смерть в семье. Третьи впервые столкнулись с мистическим, как я, занимаясь медитативной практикой. Остальные получили доступ к таинствам благодаря глубокому желанию познать себя и свое место во Вселенной.

Какими бы разнообразными ни были причины, они стали ключевыми моментами в жизни каждого интервьюируемого – моментами, которые открыли дверь в путешествие. Это был этап призыва к приключениям в мономифе. Общей чертой историй является то, что все они были глубоко личными. Память об этих переживаниях, а также неизгладимые отпечатки, которые они оставили в сознании, продолжают служить направляющими силами в жизни каждого человека.

Зов в детстве

Что касается Рудольфа (Руди) Танзи, то его приобщение к метафизике произошло не через травму или медитацию, а через игру со своей сестрой-близнецом. Когда они были детьми, то пытались убедить друг друга, что ничего не существует. Начиналась игра с серии вопросов друг другу: что, если бы дома не было? а что, если бы не было никакого района? а что, если бы никакого города не было? а что, если бы земли не было? Вопросы продолжались до тех пор, пока они не подходили к вопросу: «Что, если бы не было Вселенной?»

Если они успешно справлялись с игрой, оказавшись в месте, где на самом деле ничего не существовало, даже Вселенной, они испытывали особенное ощущение в области живота, которое назвали «сальто». Они соревновались друг с другом, чтобы посмотреть, кто первым доберется до сальто, и испытать чувство, что абсолютно ничего не существует.

Руди сказал мне, что, когда сальто повлияло на его сознание, ощущение возникло глубоко внутри живота и было очень сильным. Оно значительно превосходило все, что он испытывал ранее в своей жизни при других обстоятельствах. Только много лет спустя Руди определил опыт с сальто как выход в метафизическое.

Чем больше они играли в эту игру и чувствовали ее плоды, тем больше рос интерес Руди к мистическому. Он сказал: «Игра заставила меня задуматься: „Что такое сознание, что такое осознанность, что такое Вселенная?“» В конце концов он решил, что, поскольку наука позволяет нам измерять то, что бросается в глаза, и если она также приведет его к тому, что лежит за пределами чувств, ему в своем стремлении понять метафизическое следует изучить научный метод.

Руди сказал, что ранние увлечения и готовность исследовать метафизику превратили его в необычный тип ученого, помогли сохранить непредвзятость и продолжить размышление над важными вопросами. Он отметил, что смог мыслить вне общепринятых рамок науки. Также Руди сообщил, что его всегда возбуждала идея новых открытий. «Мне нравится открывать для себя что-то новое, когда на текущий момент, или день, или, возможно, на несколько недель ты становишься единственным человеком, который знает что-то действительно важное о Вселенной, чего раньше никто не знал».

Научная фантастика тоже стала страстью Руди, потому что благодаря ей он узнавал о паранормальных явлениях, телепатии и медиумизме. Он изучил много литературы, посвященной подобным темам. Он вспомнил, что его друзья задавались вопросом: «Что не так с Руди?» – поскольку единственная тема, на которую ему было интересно говорить, – эти странные вещи.

Я познакомился с Руди через Дипака Чопру. Они с Дипаком только что опубликовали книгу «Супергены», и Руди приехал в Центр благополучия Чопры в Карлсбаде, штат Калифорния, чтобы выступить с докладом. Позже мы вместе работали над исследованием SBTI, о котором я писал во введении. Руди – удивительно талантливый человек. Помимо того что он является величайшим ученым, который открыл три из четырех генов, связанных с болезнью Альцгеймера, Руди также профессиональный музыкант, игравший в рок-группе Aerosmith. Несколько лет назад он снялся в фотосессии GQ Magazine для кампании под названием «Рок-звезды науки». Сегодня он занимает должность профессора неврологии и руководителя кафедры неврологии имени Джозефа П. и Роуз Ф. Кеннеди в Гарвардском университете, а также директора отдела генетики и исследования старения. Помимо Центра Чопры, Руди выступает с докладами по исследованиям сознания на многочисленных встречах по всему миру, включая ежегодную конференцию «Наука и недвойственность».

Другие интервьюируемые в детстве обладали чувствительностью иного рода, не в той форме, которая проявлялась во время игры, а в чувствительности к окружающему их миру природы, пробуждавшей глубокое стремление понять мир и свои отношения с ним.

Нил Тейс – профессор кафедры патологии Медицинской школы Гроссмана Нью-Йоркского университета, патологоанатом-диагност, который также занимается научной работой в области стволовых клеток, заболеваний печени, строения интерстиция человека и «увлекается теорией сложности». Нил вырос в семье, которая была открыта для духовных исследований. Нил говорил: «Религия была прекрасной, поскольку ее практиковала моя семья. Религия обогащала меня, давала тепло и не носила карательного характера». Отец Нила был участником спасательной операции «Киндертраспорт», или «Детский транспорт» в переводе с немецкого, которая проходила с 1938 по 1940 годы. Благодаря этой программе тысячи детей-беженцев, большинство из которых были евреями, прибыли в Великобританию из нацистской Германии. Вот так он выжил. Однако родители отца Нила не спаслись. «Многие из нашей семьи были убиты. Я вырос в мире выживших, где необходимо было найти способ преуспеть».

Будучи маленьким ребенком, Нил глубоко чувствовал этот мир. Он ощущал, что мир в высшей степени индивидуализирован и богат чувствами. «Если я пинал камень и он летел в канализацию, я чувствовал себя плохо, потому что камень был недоволен. Если я находил муравьев в нашем доме, я выносил их на улицу, потому что не хотел, чтобы мама их заметила, поскольку иначе она вызвала бы службу дезинсекции и произошел бы муравьиный холокост». Эта близость к миру переросла в любопытство, которое в конечном счете повернулось в сторону медицины и естественных наук.

Его мать была родом из Англии, из семьи с многими поколениями раввинов, уходящей корнями в Средневековье, – настоящая родословная, как мне показалось. Она «действовала в мире с помощью магического реализма, который включал в себя способность общаться с умершими». Нил объяснил: «Под магическим реализмом имеется в виду не стиль. Через него мои предки воспринимали мир, и моя мать в значительной степени чувствовала его точно так же. Было эмоциональное ощущение связи с Богом, которое включало в себя ритуалы, праздничные торжества и семейные отношения».

Нил тоже имеет непосредственный опыт, связанный с магическим реализмом. Мне такая связь показалась интересной, поскольку есть доказательства, что такие способности, как ясновидение и яснослышание, могут передаваться по наследству из поколения в поколение. После того как мать скончалась, Нил рассказал одному из ее друзей, что она недавно общалась с покойными. Друг ответил: «Твоя мать всегда видела умерших!»

Один из самых близких друзей Нила, Ричард, умер во время эпидемии СПИДа. «Перед тем как он ушел, я сказал ему: „Послушай, ты, вероятно, будешь очень занят, но, если после смерти обнаружишь, что осознаешь происходящее и способен взаимодействовать с этим миром, и у тебя не будет важных дел, я бы хотел, чтобы ты побыл со мной в течение года как ангел-хранитель“. Ричард пообещал, что выполнит мою просьбу, если сможет». Нил сообщил, что он действительно остался рядом. «Я очень ярко ощущал его присутствие».

Пока Нил учился в колледже, его навестил двоюродный брат из Канады и подарил ему экземпляр книги Джеймса Миченера «Источник», в которой описывается расцвет еврейского мистицизма в период Средневековья. Нил никогда не слышал о еврейском мистицизме – роман Миченера познакомил его с новыми концепциями.

Когда Нил узнал о еврейском мистицизме, его тронула мысль о том, что, будучи людьми, мы можем воспринимать мир с точки зрения Бога. Особенно это касалось размышлений Нила о холокосте. Затем Нил рассказал историю о прогулке по пляжу с другом вскоре после того, как на него снизошли откровения еврейского мистицизма. Когда он рассказывал мне эту историю, у него перехватило дыхание. Во время прогулки Нил поделился с другом информацией о еврейском мистицизме, и его внезапно озарило. Он сказал другу: «Идея в том, что если человек сможет пережить ви́дение мира с точки зрения Бога, то тогда все обретет смысл». В частности, Нил подумал о холокосте. «Так вот, именно тогда я начал думать о мистических темах и захотел узнать о них побольше».

Однако проблема для Нила заключалась в классическом учении иудаизма: вы не можете официально практиковать еврейский мистицизм, пока вам не исполнится сорок лет, вы не женитесь и не достигнете полного понимания Талмуда. «Я не мог жениться, поэтому не мог пойти по этому пути». На последнем курсе колледжа кто-то подарил Нилу книгу «Три столпа дзен» Роси Филипа Капло. Книга содержала инструкции по медитации и описания непосредственных переживаний просветления людьми. «Я подумал про себя: „Именно об этом я читал в еврейском мистицизме, но, более того, эта книга скорее практическое руководство, чем роман“». Дзен предложил Нилу путь изучения мистицизма, которым иудаизм не позволил бы ему следовать.

Спустя несколько лет его друг Марк прочитал статью о дзен-монастыре в горах Катскилл, где проводят ретриты. Марк сказал: «Ты уже целую вечность говоришь о дзене. Почему бы тебе не заняться им?» Нил так и сделал и начал глубокое погружение в практики дзен. Также он использовал коаны, которые представляют собой «такого рода штуки, которые не решить с точки зрения логики. На них не ответить, но и оставить их без внимания тоже нет возможности. Коан как бы стирается, когда не думаешь о нем напрямую».

Дзен-практики Нила в конечном счете привели к глубокому осознанию «пустоты самобытия». Нил находился в дзен-центре в Нью-Йорке, сидел на своей подушке. «Я посмотрел в другой конец комнаты и увидел на алтаре горящую палочку благовоний, превращающуюся в дым. Настал один из тех моментов, когда на тебя снисходит понимание. Я осознал пустоту самобытия. Вот предмет и в то же время с другой точки зрения это явление, и одно не исключает другого. Но человек видит только одно или другое в зависимости от своей точки зрения». Нил сказал: «Я был очень взволнован, это был счастливый момент».

В следующий раз, когда у Нила появилась возможность встретиться со своей наставницей дзена, он описал произошедшее и спросил:

– Это означает пустоту самобытия?

Она как ни в чем не бывало просто сказала «да», подтвердив его переживание. Нил спросил:

– И все?

Та ответила:

– Ну да. Это нелегко, но это просто, – имея в виду, что пустота самобытия проста, в то время как достижение такого осознания – нет.

«С тех пор я представлял, как эти два понятия танцуют друг с другом».

Нил описал свое переживание как «подарок», потому что тот момент помог разрешить ситуацию, в которой он находился с детства. Нил жил в соответствии с еврейской традицией и ее теологией, а также получал научные знания. Эти две части его жизни существовали порознь, и Нил не ощущал диссонанса. Он не думал, что они должны быть связаны. «Они находились в двух отдельных ячейках моего мозга». Нил занимался и тем, и другим и не хотел выбирать чью-либо сторону. Забегая вперед, скажу, что его осознание дзена навсегда объединило две эти ячейки. «Духовное информирует науку, а наука информирует духовное. Для меня это больше не отдельные темы – они объединились». Вопросы, которые Нил считал духовными, имеют научные ответы, а вопросы, которые он считал научными, обладают духовным значением.

Детские духовные переживания Кристины Петерсон были обусловлены ее глубокой связью с миром природы. Кристина выросла в Западной Вирджинии, на ферме площадью 50 акров, от которой ближайший город находился в часе езды. Она мало с кем общалась, кроме своих родителей. В детстве если Кристина не пасла коров, то забиралась на вершину горы за домом и смотрела в небо. «На вершине этой горы я испытала первые переживания недвойственного сознания», – сказала она. Недвойственность, или жизнь в недвойственном осознавании, относится к состоянию сознания, в котором преодолевается дихотомия «Я и другой» и осознавание переживается как единство.

«Бывало, что я смотрела в бескрайнее голубое небо, по которому иногда проплывало облако, и чувствовала, как мое тело начинает таять и сливаться с этим простором». Тогда у Кристины не было слов, чтобы описать такое ощущение, но теперь она может сказать, что это было растворение ее чувства индивидуального «Я» в гораздо большем неперсонифицированном «Я».

Кристина сказала, что потеря привычного чувства собственных границ, которое присуще большинству людей, никоим образом не расстраивала и не приводила в замешательство. На самом деле ей это нравилось. В таком недвойственном состоянии осознавания она чувствовала больше любви, а также связь с коровами, скалами и растениями – со всем миром природы. Кристина добавила, что подобные ранние переживания экспансивной природы собственного сознания послужили толчком к последующему движению в науку.

Будучи студенткой бакалавриата в Университете Вирджинии, она нашла ашрам Сатчидананды под названием Йогавилль. Там она познакомилась с «хатха-йогой и, к счастью, с концепцией живой йоги наряду с самой асаной».

Я спросил Кристину, что она имеет в виду под «живой йогой». Она пояснила, что изучила все аспекты йоги, не только хатху (асаны), но также бхакти, джняну, раджу, карму и джапа-йогу. Кристина сказала, что люди, которые посещают студии йоги, редко получают полное представление о том, что такое йога на самом деле. После нашего интервью я зашел на сайт Йогавилля и узнал, что там преподают так называемую интегральную йогу. Она синтезирует различные направления йоги в комплексную систему образа жизни, целью которой является поддержка гармоничного развития каждого аспекта личности.

Позже Кристина получила степень доктора наук в области микробиологии и иммунологии в Институте биомедицинских наук Университета Джорджа Вашингтона и стала посещать программы подготовки учителей йоги. Она также начала ходить на занятия по формальной медитации.

Изучая медитацию, Кристина встретила человека, который позже стал ее учителем тибетской философии. Его звали лама Цокни Ринпоче. Во время медитационного ретрита лама научил ее и остальных учеников особой технике медитации под названием «Созерцание неба», цель которой состояла в том, чтобы «помочь практикующему освободиться от узких рамок индивидуальной личности и подключиться к обширному переживанию своей подлинной природы как осознавания».

Когда Кристина познакомилась с техникой, то подумала про себя: «Минутку, я ее знаю!» Именно такой практикой она занималась в детстве в горах Западной Вирджинии. Кристина узнала, что у ее переживания было название и оно являлось частью официальной системы медитации в Тибете.

Я спросил, как изучение этой информации повлияло на ее духовный опыт. Кристина ответила: «Она позволила мне глубже разобраться в самих практиках, а также, что немаловажно, рассмотреть свои переживания в контексте». Она чувствовала, что благодаря данному опыту еще больше выросла, потому что теперь понимала, что происходит.

Во время учебы в аспирантуре Кристина отправилась на трехдневный ретрит с духовным учителем Аммой и там узнала об аюрведе. «Когда я услышала, что такое аюрведа, у меня возникло осознание того, что мне необходимо изучить эту древнюю медицинскую систему. Она зажгла во мне искру». У нее мурашки побежали по коже, когда она рассказывала об этом во время нашего интервью.

В последующие годы Кристина проходила интенсивное обучение аюрведе, изучала различные ежедневные и сезонные практики, приносящие пользу ее здоровью и благополучию. Кроме того, она окончила Калифорнийский колледж аюрведы и, получив сертификат, помогает другим людям извлекать пользу из знаний аюрведы.

Кристина сказала, что «цель аюрведы – помочь нам осознать связь со всем сущим, сбалансировать и продлить жизнь человека, а также способствовать развитию наших способностей, чтобы достичь естественного состояния самадхи». Когда она произнесла эти слова, я понял, что аюрведа представляет собой нечто гораздо большее, чем я предполагал раньше. Несколько лет назад я имел удовольствие посетить с Кристиной штат Керала на юге Индии – признанную родину учения аюрведы. Это было замечательное путешествие, полное приключений.

Сегодня Кристина работает на исследовательском факультете Калифорнийского университета в Сан-Диего. Ее работы находятся в авангарде научных исследований и показывают, как традиционные лекарственные средства растительного происхождения укрепляют здоровье кишечного микробиома и оказывают положительное влияние на такие заболевания, как болезнь Паркинсона. Кристина опубликовала много новаторских научных статей по данным темам.

Я спросил Кристину, считает ли она, что есть надежда на трансформацию материалистических наук. Она сказала, что с развитием системной биологии у нее появилась надежда, потому что данный подход к науке по своей природе является более всеобъемлющим и обширным, уводит ученого все дальше и дальше за пределы того, что ранее считалось ограничениями. Кристина объяснила, что нам понадобится новая научная система с новыми методологиями и инструментами оценки. «Я слышала, как люди жалуются и называют науку слишком материалистичной, но никто никогда не предлагал новую систему или структуру взамен старой».

Она вспомнила книгу Эдина А. Эбботта «Флатландия», где люди видят мир двумерным, поэтому их взгляд на реальность искажен и не совсем адекватен. Им требовалась новая точка зрения. Я сто лет не читал данную книгу, но задался вопросом, обладали ли люди, живущие в двух измерениях, сильной предубежденностью против концепций трехмерного пространства, а также других пространственных измерений, как мы наблюдаем сегодня в сциентизме.

Минас К. Кафатос – профессор вычислительной физики в Университете Чепмена, получивший стипендию Флетчера Джонса. Как и у Кристины Питерсон, осознание Минаса началось с того, что он посмотрел на небо – не на голубое небо днем, а на звездное небо ночью. Минас, который в соавторстве с Дипаком Чопрой написал книгу «Ты – Вселенная», начал наблюдать за ночным небом Крита в возрасте десяти лет. Его восхищало ощущение бесконечности, которое возникало во время наблюдения за галактикой Млечный Путь. Минас не мог отвести взгляд, и на него нахлынули сильные чувства. «У меня было ощущение, что я пришел со звезд. Для меня это было необычно, потому что в молодости ты не пытаешься дать логическое объяснение подобным переживаниям. Ты не говоришь себе: „О, это безумие“».

Минас также был очень одарен в плане художественных способностей, о чем знала его семья. Когда Минасу исполнилось тринадцать лет, отец отправил его к дяде в Париж учиться в художественной школе. Мальчик пробыл там некоторое время, а потом однажды обратился к отцу и сказал: «Я не хочу быть художником. Это слишком просто для меня». Отец спросил, чем сын хотел бы заниматься. Минас ответил: «Я хочу быть ученым». Такая новость огорчила и отца, и мать, поскольку они понимали, что для достижения своей цели Минасу придется ехать в Америку. Именно так он в конце концов и поступил четыре года спустя. В знак поддержки решения сына стать ученым отец купил ему трехдюймовый телескоп Edmond Scientific, чтобы Минас приступил к изучению планет и звезд.